Каждый день в одно и то же время молодая женщина подходит с коляской к булочной. Она опускает тормоз коляски, склоняется над своим младенцем (видать, мальчиком — коляска голубая с белыми цветочками, очень красивая и новенькая) и, улыбаясь, что-то тихо говорит малышу, видать, ты лежи спокойно, а мама сейчас вернется.

Конечно, опытные люди предупреждали, не оставляйте коляску без пригляда, народишко сейчас такой, что может младенца упереть, а молодая эта женщина, пожалуй, отвечала, да что вы, я же на пять минут, сейчас и своих-то детей никто заводить не хочет, а кому нужны чужие.

Короче: однажды коляску уперли. Что было с женщиной, когда, выйдя из булочной, она не увидела на привычном месте коляску, это даже невозможно представить. Украли, украли, безумно кричала она.

Вдруг кто-то заметил на лавочке белый сверток, прикрытый газетой (нет, это даже странно, вынули из коляски сверток и зачем-то прикрыли его газетой). Женщина бросилась к сверточку и с такой силой прижала его к себе, что возникло опасение, не раздавит ли она своего мальчика.

И на лице ее вспыхнула такая радость, что проходи мимом доморощенный какой философ, решающий, а что же все-таки такое — счастье, он нашел бы однозначный ответ: счастье — это когда могли украсть сыночка, а уперли только коляску.