Профессор С. заведовала кафедрой в мединституте, а также преподавала в университете и библиотечном институте. Все понимали, это не от жадности, а от необходимости занять работой свободное время: вся семья умерла в блокаде, единственный сын погиб на войне. Деньги она раздавала бедным преподавателям и нищим студентам — тому на башмаки, тому на штаны.

Да, но ее не интересовали не только деньги, но и собственная одежда. К примеру, зимой она ходила в том именно виде, в каком пережила самую голодную зиму: старая ушанка мужа, старый, местами грубо залатанный тулупчик, теплые штаны типа шаровар с пуговицами на щиколотках, мужские ботинки и галоши.

Однажды профессор С. разом получила зарплату в трех местах, а также деньги за книгу, вышедшую в университете, забила ими старый перехваченный бинтами портфельчик и поздно вечером поехала на дачу (муж ее был академиком, она почти академик — дача от довоенных времен). Сидит, значит, в полупустой электричке божий одуванчик и подремывает.

Ну да, как в песне, вдруг за поворотом гоп-стоп не вертухайся, входят именно удалые молодцы — скорехонько вынимайте денежки и ценности. Отбирают деньги, снимают кольца, выдирают серьги. Нет-нет, это не дальние угла, это электричка Ленинград — Зеленогорск, и это конец пятидесятых годов.

На нищую старуху — ноль внимания? Нет! Обратили внимание! Очень уж нищая! И главный из молодцев сказал, эх, бабушка, старушка, довели народ, а ведь мы с тобой в блокаде загибались. И дал ей сто рублей. С. деньги взяла. А тот-то говорит, мы бедных не обижаем, мы бедных защищаем, мы как тот английский мужик, ну, вот кино еще про него шло. Робин Гуд, помогла С. Точно! Да ты еще и грамотная старушка! На тебе еще сотню! И они убежали. Вскоре, в Комарове, вышла и С.

Она не разорвала и не выбросила награбленные деньги, а велела купить штаны самому бедному студенту, к примеру, рассказчику этой вот истории.