Нет, правда, странная история: молоденький и симпатичный паренек любит женщин исключительно старше себя. Конечно, не тридцать пять лет разницы, это все-таки слишком, а вот лет десять-пятнадцать. Да, Денис Ильин — симпатичный паренек. Светлолицый. Легкая кость. И походка как бы летящая, ну да, если легкокостный.

А надо сказать, все имеет свои зацепки, начала и последствия. Широко говоря, из ничего ничего и не бывает. Когда Денис появился на белый свет, родители его только-только техникум кончали. То есть очень молодые. Как они растили сына — вопрос второй, тут главное — времени на сына у них всегда было в обрез. Нет, конечно, младенец был кормлен и поен — с ними тогда бабушка жила (ну, мать отца). Но у них было так устроено сознание жизни, что вот нам мало среднего образования, а нам надо непременно что-нибудь более высшее. Иначе, подумаешь, нет в жизни счастья. Сперва заочно — лет шесть-восемь — учился отец, а потом мать. Оно и понятно — разом не потянуть. То есть дружная пара: сперва жена помогала мужу чертежи чертить и задачки считать, а потом он ей. И, понятно, все свободное от работы время было направлено не на сына, а на учебу.

Хотя поверить в это не так-то и просто. С другой-то стороны, важно ли, как было на самом деле; мамулька, может, в сыне души не чаяла, но тщательно это скрывала. А важно, как считал сам Денис. А вот он как раз уверен был, что мать его не любит, отец еще так-сяк, а мать нет, она меня не любит. И он обижался. И не скрывал этого. На отца обижался менее — постоянно занят, глава семьи, много работает, а на мать как раз обижался.

Как Денис учился? А нормально учился. Напомнить надо, светлый такой, легкокостный паренек. Книжки читал. Да, и рисовал хорошо. И друзья у него были не гопота, а хорошие ребята. Чтоб там чрезмерное питье или дрянь какую нюхать — этого ничего не было. Вперед забегая, все друзья выучились. Не выучился только Денис.

Тут так. Он как раз в последний класс пошел. А мать с отцом в это время завели ему братика. То есть мы учились, пробиваясь по свирепости окружающей жизни, и теперь заведем еще одного ребеночка. На пожилые годы. И этот будет — уж точно наш. Потому что если сейчас Денис взбрыкивает и не ладит с нами, то в пожилые годы рассчитывать на него не приходится — это точно.

Тут вот что еще важно: Денис уж очень как-то нездорово отреагировал на появление братика. Может, Денис рассчитывал, что мать, наконец-то выучившись, как-либо обозначит любовь к сыну. Она и обозначила, но не к старшему, а исключительно к младшему. Оно и понятно: старший — почти взрослый, а этот вовсе крохотулечка. А Денис брата как раз не любил. Ничего не могу с собой поделать, я бы с удовольствием положил ему на личико подушечку и забыл ее убрать. И он был так зол на мать и братика, что ушел из дому. Нет, не совсем, конечно, иногда заходил. Объяснял: братик вякает по ночам, я не могу спать и уж лучше высплюсь в другом месте.

Да, тут надо сразу внести ясность. Денис никогда в дальнейшем не был искателем чужой площади. Он прописан был у бабушки (материнской матери) и всегда мог там кантоваться. И когда, позже, он переселялся к женщинам, то лишь потому, что они нравились ему. А не из видов на чужую площадь, и это важно подчеркнуть.

Значит, в последнем классе он то у бабушки ночевал, то ходил по друзьям. Больше как раз по друзьям. Да, а учебу запустил, это конечно, если отсек от себя постоянный дом. Так что школу закончил с большим скрипом.

Нет, чуть раньше появилась Алла Андреевна. Хотя сперва про школу. Так, значит, школу он со скрипом кончил и даже поступал в рисовальное училище, но срезался. Причем по рисункам прошел, а срезался на чем-то другом. На сочинении, что ли.

Ага. А тут армия подкатывает. Да, а Денис не скрывал, что армию он не только не любит, но, даже странно, ненавидит. И говорил, если он загремит в армию, то издевательств над собой в случае дедовщины не потерпит. Или удавится, или обидчиков пошмаляет из автомата. Это он для себя уж как-то твердо решил.

Удалось зацепиться за глаза. Нет, что надо, он видел и, пожалуй, сумел бы в армии отличить кайло от лопаты. Глазница на призывной комиссии говорит, у вас абсолютно пограничное состояние — то ли брать, но с оговорками, то ли не брать. Тогда не берите, я все равно в армии повешусь. Чем-то, видать, глазницу этот светлолицый паренек достал, и она подтянула его до совершенной негодности. Причем за просто так, а не за деньги, да и какие деньги, отец не дал бы ни копейки, потому что давать было нечего, да и вообще он считал, что сыну полезно сходить в армию и дисциплинке подучиться. А то болтается, как один предмет в проруби. Это понятно.

Да, а когда Денис еще учился в школе, у него появилась, значит, Алла Андреевна. Так-то для окружающих молодая сравнительно женщина, тридцать с небольшим. Одинокая и с жильем. Отвечала за работу с неблагополучными подростками. Нет, не по милицейской линии, но исключительно по общественной. И она опекала Дениса. Нет, так-то он вполне благополучный — есть отец и мать, и они не пьют, и трудовые люди — но она подкармливала его и заставляла делать уроки. Да, опекала. Но покуда он учился, Алла Андреевна опекала его только вечерами, на ночь не оставляла — непедагогично, общественность не поощряет злоупотребление служебным положением.

Значит, еще раз следует напомнить, искателем чужой площади Денис не был. Не был он и паразитом — мол, я молоденький, так пусть эта тетенька меня кормит. Когда Денис жил у Аллы Андреевны, он что-то сторожил — а платную стоянку, вот что. И свободное время не терял даром, готовился в рисовальное училище. Но снова срезался, причем не на сочинении, а на чем-то другом. Хотя рисунки снова прошел.

Прожил Денис у Аллы Андреевны ровно год. Уж как она к нему относилась, сказать трудно, видать, неплохо, если согласна была сносить косые взгляды со стороны общественных настроений. А Денис привязался к Алле Андреевне — это точно. Однажды кто-то из друзей пошутил, мол, ловко Денис устроился, у него и маманя и бабенка в одном лице, что очень удобно, так Денис предупредил: еще раз таким манером пошутишь, в рожу дам.

Чего они расстались, сказать трудно, чужое ведь дело. Пожалуй, не Денис ушел от Аллы Андреевны, а она попросила расстаться. Тут сложно определить: то ли общественность ее сильно заколебала, то ли, попереживав, решила, что не может же она всю жизнь провести с этим мальчиком, который хотя и ласковый, как ребенок, но вполне взрослый мужчина. Или она решила, что еще есть время нормальную судьбу устроить. Что и подтвердила текущая жизнь: вскоре Алла Андреевна вышла замуж за мичмана. Но о Денисе говорила исключительно в положительном смысле, мол, ласковый и чистый мальчик, у которого только один недостаток — недополучил материнской любви.

Ладно. Денис снова кантовался то у бабушки, то у друзей. Главным образом у бабушки. Потому что школьным друзьям стало не до него — они ведь учились. Тот языки долбит, тот чертежи чертит. Это понятно.

Тут как раз познакомился с такой Зиной. Помоложе Аллы Андреевны — всего на восемь лет старше Дениса. Замуж не ходила, а вот четырехлетний сынуля Сева был. И однокомнатная квартира. Оператор в Сбербанке. Красивый такой оператор. То есть рост, стройность, лицо, одежда — все в полном порядке. Нет, правда, красивая женщина. С четырехлетним, значит, Севой.

И тут надо сказать, Денис оказался мужчиной самостоятельным. То есть сходясь с женщиной, он не мог жить на халяву. Ну, то самое, я молоденький, так ты меня малость побалуй, дай я сколько-нибудь побездельничаю. Вовсе нет! Зина по тем временам получала какие-то копеечки, а поскольку у ее сына не было законного отца, то и алименты не капали. И как только Денис переселился к Зине, он нашел работу, за которую давали сносную денежку. Ну да, у него семья, и он не только должен, но и обязан ее кормить. Денис устроился садчиком на кирпичный завод. Нет, правда, хрупкий на вид паренек, а там тяжести, там раскаленная печь и там трехсменная работа.

Да, а попыток прорваться в образование больше не делал — у него семья, которую, значит, надо кормить. К прежним друзьям перестал ходить: у них заботы умственного свойства, а у него исключительно физического. Да, а новых друзей не завел. Он не пил, а его товарищи по работе как раз закладывали. Это понятно.

Оно все так. Вроде бы вполне, значит, нормальная семья. Но не совсем. Дело в том, что Сева был малость умственно не вполне развитым. То есть он почти не говорил, но главное, у него было очень летучее внимание, и он не мог удержать взгляд на каком-либо предмете больше нескольких секунд.

И тут странное дело: Денис неожиданно привязался к этому мальчику. Да, непонято, своего братика не любил, а к этому, чужому мальчику, привязался.

И надо сказать, что Зина, пожалуй, не была такая уж очень замечательная мать. Она как-то давно сводила сына к доктору, тот установил, что ваш сынуля не вполне развитый, и Зина смирилась. Ну, видать, не будет мой сын академиком, но ведь не всем детям быть профессорами и академиками, ведь кто-то должен и простую работу делать, и пусть покуда сынуля растет что травка в чистом поле.

И вот к этому как раз мальчику Денис привязался. Сводил его к докторам, и те признали, мальчик, понятно, отстает от других детей, но он не больной, а он, выражаясь нашим ученым языком, педагогически запущенный. Так что выход один: работать с ним и работать. Книжки читать. Но главное — больше с ним разговаривать.

Да, удивительно, все свободное время Денис проводил с Севой. Книжки читал, гулял по парку, и что кот ученый Севе сказки говорил. И заставлял без умолку болтать. Так что через год мальчик почти догнал своих ровесников.

Значит, Денис привязался к Севе, а Сева был буквально что его хвостиком. Называл папой, прыгал от радости, когда папа приходил с работы, без споров выполнял все папины указания.

Это сын Зины Сева. Теперь сама Зина. Она, пожалуй, любила своего молоденького сожителя, ей нравилось пройти с ним по улице: мол, вот какой у меня молодой почти муж. И она была заботливая.

Но было одно но! Время от времени Зине хотелось повеселиться. То есть сходить в компанию, и чтоб было весело, и желательно, чтоб были и незнакомые люди. И понять можно: мне тридцать, а что я видела, я еще не пожила, и я еще не повеселилась. Это же романтика: тебя ждет неожиданная встреча, и веселье, и некоторое удовольствие. Да, это романтика.

А, говорит, нас в гости зовут, пойдем, Денисик. А Севу с кем оставим? Ах, да, Сева. А с кем ты хочешь остаться, Сева? Тот, понятно, выбирает папу. Зина приходит поздно, то в двенадцать, то в два, а несколько раз — и вовсе утром. Приходит веселенькая.

И снова заботливая, люблю только тебя, Денисик, ты не думай ничего плохого, я не такая. Примерно так.

Кто-то из прежних друзей однажды пожалел Дениса: мол, как ты ее терпишь, она же потаскушка, и это всем известно, кроме тебя, конечно. Так Денис ударил его. За Аллу Андреевну только обещал дать в рожу, а за свою Зину дал.

Они прожили два года. Видать, любил Денис эту Зину, если терпел эти ее срывы в веселье. Видать, так.

Но всему приходит конец. И терпению, понятно, тоже. Однажды Зина пришла вовсе под утро, да поддатенькая, поцарапанная, но главное — с засосами на шее. Это еще что такое, и сколько может продолжаться подобное безобразие, а Зину чего-то вдруг понесло, в том духе, мол, я не понимаю, что ты за мужик, как же ты можешь давать своей женщине такую вольную жизнь, проучил, что ли, разок, фингал, к примеру, под глаз поставил бы, а ты два года терпишь то, что ни один мужик и месяца бы не стерпел. В таком примерно духе. Сама потом удивлялась, чего меня понесло, так жалею, так жалею, ведь любила этого мальчика.

А Денис? Он поколотил ее? Как же, поколотил. Он собрал вещички и тем же раненьким утречком отвалил к бабушке. То есть обиды терпеть можно, унижения же — никогда.

И вскоре исчез из города. Был Денис — нет Дениса. Полгода проходит, а его все нет. И это соседи заметили — хороший ведь, вежливый паренек. А где сынуля, спрашивают однажды у его отца, а тот с усмешкой отвечает: нашел Денис в городе пожилую бабенку, у нее и живет. Она ровесница его матери и учительница младших классов.

Да, тут важно подчеркнуть, что отец говорил о своем сыне с усмешкой, но без осуждения. Смирился, значит, что у каждого свои странности: тот водку пьет, тот марки собирает, а его сын живет с женщиной, которая годится ему в матери.

Да, а как они жили, сказать невозможно. Про эту женщину ничего неизвестно. Только то, что сказал отец Дениса.

Тем более однажды Денис снова появился у Зины. Уж как она его нашла, сказать трудно. Может, телефон оставил на всякий пожарный. Может, сказал, где работает, и тоже на всякий пожарный. Важно — нашла. А потому что этот самый пожарный случай и пришел. Я сказала Севе, что ты уехал в командировку, он ждал-ждал, а когда понял, что папа не вернется, заболел. Почти ничего не ест, плачет по папе и просто сохнет. Это как, знаешь, в сказке про льва и собачку. Там в зоопарке льву в клетку собачку подбросили. А когда собачка померла, лев тоже помер от тоски. Ты бы хоть раз к нам приехал. Чтобы Сева увидел — ты живой. Ладно, я стерва, но его-то жалко.

В общем, так. Сева молча повис на шее отца (да, характерно, молча, без визга радости), и стало ясно, что нет на свете силы, способной расцепить его руки.

Что дальше? Дальше ничего. Дальше счастливый конец. Ты понимаешь, бабуля, если хоть один человек не может без тебя жить, это уже ничего, это значит, ты хоть кому-нибудь нужен, а? Словом, дальше они жили вместе. Хоть и не расписывались, нет. А Зина, странное дело, стала исключительно домашним человеком.

В школу — в первый класс — отвел Севу именно Денис (так хотел Сева). И когда Дениса спрашивают, как мальчик учится, он гордо отвечает — он один из лучших в классе. Особенно хорошо идут у него чтение и рисование.