Lохматая голова проводника просунулась в купе, потянула носом спёртый воздух, поморщилась.

— Отбываем из Лампады, — произнесла голова гнусавым казённым голосом. — Следующая — ваша, вставайте уже, гражданин.

Гражданин не прекратил спать, несмотря даже на всю мерзкую гнусавость проводникова голоса, что срабатывает обычно лучше всякого будильника. Уютно устроившись на нижней полке, свернувшись калачиком, подложив ладони под щёку, он смотрел тревожные, кажется, сны и просыпаться не желал. Солнце начала второго пополудни ничего не могло поделать, как ни щекотало закрытые глаза командировочного.

— Вставайте, гражданин, — повторил проводник.

Поскольку гражданин и теперь вставать не пожелал и продолжал занимать уже почти не принадлежащее ему спальное место, проводник подступил к нему и приложил определённые усилия к его пробуждению.

Прилагая усилия, он почувствовал до чего холодно и твердо лежащее на полке тело.

— Ах ты ёж твою медь, опять! — всплеснул руками проводник и выбежал из купе.