День двадцать первый
1 сентября
Со вчерашнего дня, вернее вечера осталось столько припасов, что решено было утром ничего не варить, кроме кофе, а питаться остатками пиршества.
Дежурным — Танюшке и Владику предстояла невероятная задача — разделить их поровну между всеми. Однако они с честью справились с этим трудным делом, хотя неоднократно у них появлялось желание помазать пирожки с мясом черничным вареньем, а на пирог с черникой положить красную икру. В результате получился великолепный завтрак.
Но и в этот раз доесть все остатки не удалось. Появились личные запасы продовольствия — у кого печенье, у кого сахар, у кого сыр. Инструктор, было, обратился к завхозу, чтобы тот прекратил это безобразие и конфисковал излишки продуктов, но завхоз в это время сам заворачивал в какую-то тряпочку горсть печенья. Конфискация не состоялась.
После завтрака Леха засел в свой угол и стал вызывать участников по одному для получения продуктов и общественного снаряжения. По его подсчетам, ребята получили в среднем по 18 килограммов, девчата по 11, не считая личных вещей. На оленя пришлось положить оба мешка, 32 килограмма продуктов, пилу и всю посуду.
Некоторое количество вещей мы оставили в своем шалаше, а именно: два седла, подмокшие батарейки, испорченный фонарик, несколько катушек ниток, которые мы набрали в чрезмерном количестве, освободившуюся банку из-под масла и прочие ненужные вещи.
Так как все эти предметы очень мало говорили о том, кто мы такие и что здесь делали, то в бутылку из-под малаги была опущена записка следующего содержания:
«Здесь с 22 августа по 1 сентября 1955 года находился лагерь группы № 8 туристов и альпинистов МИСИ им. В. В. Куйбышева. Группа 12 августа вышла из селения Верхняя Гутара Иркутской области и следует в селение Агинское Красноярского края.
29 августа группа в составе 8 человек со стороны западного цирка совершила восхождение на пик Грандиозный, где сложила тур и оставила записку. 31 августа группа отпраздновала это событие грандиозным ужином и 1 сентября вышла в Агинское.
Привет будущим покорителям Грандиозного и всем, кто ходит по Саянам!
Желаем счастливого пути, хорошей погоды и благополучного возвращения домой!»
Бутылку заткнули деревянной пробкой, залили парафином и повесили на толстый кедр возле нашего жилища. Рядом повесили стальную кошку, а выше прибили стрелку-указатель, какие обычно ставятся на развилке дорог. Стрелку вырезал Алик из доски. На указателе значится: «До п. Грандиозного 6 км. Тургруппа № 8.
1. IX.55 г.».
Теперь можно было спокойней уходить — мы сделали свое дело. Грандиозный взят, указатель оставлен. Вышли в половине второго, впервые за двадцать дней похода надев нагруженные рюкзаки. Хорошо еще, что день выдался пасмурный и прохладный.
Двинулись обратно по своей же тропе, чтобы, перевалив Мусовый перевал и еще соседний, выйти на Орзогай.
При первом броде через Пихтовый произошло несчастье. Сашка, пытаясь сохранить ноги сухими и прыгая с камня на камень, оступился и упал. Выбравшись на берег, он сразу сел и обхватил руками ногу. Видно, что ему очень больно. Танюшка спешит дать воды. Коленка не сгибается, — очевидно, сильный ушиб. На предложение снять с него рюкзак ответил, что не маленький и что сам знает, что делать.
Теперь впереди идет Леха, а инструктор сзади, с трудом перенося при каждом шаге прямую ногу. Однако на вопросы о коленке равнодушно отвечает: «Все в порядке».
Вообще, конечно, это никакой не порядок — изображать героя, когда нужнее и полезнее облегчить нагрузку и скорее вылечить ногу. Ведь путь у нас еще не близкий.
Заночевали, немного не дойдя до Мусового.
День двадцать второй
2 сентября
На Мусовом перевале устроили длительный привал — оленю нужно попастись на ягеле. Сашка лег и отдыхал — ему трудно ходить с негнущейся коленкой. Рюкзак его, правда, все-таки слегка разгрузили. Сегодня утром Мика таинственно прятала под кустом какой-то полосатый мешочек, который потом сунула к себе в рюкзак.
Девчонки сразу же кинулись за ягодами, Петя прилег поспать, а Владик отправился с ружьем на озеро в надежде, что его там ждут утки.
Вернулся он с сенсационным известием, что видел на склоне трех медведей. Все воодушевились и чуть не отправились на медведей в полном составе, но потом решили не делать демонстрацию. Пошли Петя, Алик, Владик и Леха. Вернулись они примерно через час. Им удалось приблизиться к медведям метров на двести пятьдесят. Наши охотники с жаром обсуждали все качества увиденных медведей. Леха утверждал, что большой медведь был «больше любого быка», а Пете удалось определить его вес в 400–500 кг. Но все килограммы благополучно скрылись.
Пока мужчины охотились, женщины, как это и полагается во всяком порядочном первобытном обществе, занимались сбором ягод.
Итак, мы сходили с тропы и направлялись в цирк, к истокам Прямого Казыра, чтобы оттуда перевалить в долину одного из притоков Кизира, а из нее — в долину Орзогая.
Подъем дался нам не особенно трудно — просто приходилось делать привалы чаще, чем обычно, и каждый раз вытирать пот, мутными струйками стекавший по щекам, вискам и даже капавший с кончика носа.
Поднимаемся по осыпи из крутых серых камней. Они тут необычайно интересные, похожие на трехслойный мармелад. Серый камень перемежается тонкими черными слоями, иногда попадаются вкрапления белой кристаллической породы, похожей на мрамор.
После осыпи — крутой травянистый склон. Мы из последних сил поднимаемся вверх, видя гребень перевала уже совсем близко.
И вот мы наверху. Под нами уходит влево долина притока Кизира, вправо виден невысокий перевальчик, а за ним — хаотическое нагромождение серых вершин.
Интересно, как резко меняется характер хребтов, открывающихся с перевала. В долине, из которой мы поднялись, — жизнерадостные зеленые склоны, и только вершины хребтов обнажены. А впереди — голые скалы, обветренные и разрушенные, с длинными хвостами серых осыпей. От них веет чем-то древним, и невольно ощущаешь, сколько веков протекло над этими вершинами, сколько прошумело гроз и проплыло облаков, чтобы от утесов откололось столько глыб и чтобы эти глыбы успели врасти в землю.
Долго думали, как бы назвать перевал, но так и не сошлись в мнениях.
На Лунном перевале
Мы быстро и без происшествий спустились в узкий распадок ближайшего ручья, немного прошли по нему и вылезли на площадку с густой и мягкой травой. Рядом, на круглом бугре, торчала одинокая сушина и большими пятнами белая ягель. А что еще нужно человеку и оленю для ночевки? На площадке на альпенштоках растянули палатку, разожгли костер. Леха все время требовал экономии дров, боясь, что их не хватит на утро, но сухой кедр горел жарко, и скоро уже кипела каша и чай, в плоской кастрюле тушилось мясо.
После ужина все забрались спать, остались только дежурные (Алик и Мика) печь хлеб, да еще я воспользовалась своим правом писать дневник в свободное время после отбоя.
Вечер был замечательный. Там, где село солнце, облака разошлись веером. За перевалом, откуда мы пришли, вставала луна. Мы не видели ее, но тот склон был уже освещен, и гребень светился зеленоватым призрачным светом. На бугре позванивал подвешенными к шее крышками от котелков олень, и изредка на фоне неба вырисовывался его силуэт с развесистыми рогами, точно вырезанный из черной бумаги.
Наконец, луна взошла над хребтом и осветила долину. Кругом в холодном лунном свете возвышались древние горы. Как они стары, мы поняли, увидев в распадке большой серый камень, вся верхняя часть которого превратилась в мелкую пыль.
Перевал единодушно решили назвать Лунным.
День двадцать третий
3 сентября
Сашина коленка, кажется, проходит, он уже перестал хромать.
Идти сегодня легко и приятно — солнце затянулось облаками, прохладно, под ногами ровная поверхность перевальной возвышенности, поросшая мхом и негустой травой. По мху во всех направлениях проходят изюбровы тропы, а на сырых местах хорошо видны следы копыт. Мы двигаемся на невысокий перевал, с которого рассчитываем спуститься в долину Орзогая. На перевальной точке садимся. Вниз уходит веселая зеленая долина, сворачивающая влево. Над ней, немного правее, возвышается скальный массив с острыми вершинами — Орзогайская колючка. В том, что это она, теперь, нет никакого сомнения — отсюда все вершины и выступы совладают с фотографией Федорова.
Лешка полез по гребешку перевала выше, что-то кричит. Тут же выясняется, что где-то поблизости живет эхо.
Спрашиваем у него:
— Кто украл хомуты?
И оно отвечает:
— Ты!
— Есть ли в долине вода?
— Да!
И, наконец, на вопрос:
— Кто у нас в группе свинья?
— Я!
За такую самокритику было решено присвоить перевалу имя Эхо.
Пока мы вели разговоры с эхом, небо потемнело, заурчал гром. Сзади на нас надвигалась грозовая туча. А впереди, в долине, из тумана вдруг родилась радуга, сначала одна, потом другая. Они образовали нежную переливающуюся арку, опирающуюся на зеленые склоны. И мы спустились с перевала прямо под ее дрожащие своды, еще не зная, что ждет нас за этими радужными воротами.
Закапал дождь. Долина оказалась суровой и мрачной. На крутых склонах черная пихтовая тайга, к небу поднимаются сухие вершины и одинокие пихты. Идя по ней, мы вдруг обнаруживаем, что предполагаемый Орзогай сворачивает совсем не туда, куда ему полагается сворачивать по карте. Все три компаса в исправности, а, значит, мы просто пошли не по той долине. Надо бы взобраться на верх хребта и сориентироваться, но в такую погоду это бессмысленно.
Льет проливной дождь. Мы уже мокрые до нитки, под штормовками промокли ковбойки, и вода холодными струйками стекает по спине. Пора становиться на ночевку, но нет подходящего места. Наконец проходим таежку, за которой уже не видно леса — только высокотравье и ольховник. Приходится останавливаться.
Пока вскипает каша и чай, все успевают переодеться в сухое и забиваются под тент. Сушиться у костра нет никакого смысла: сверху так и льет. О выпечке хлеба тоже не может быть и речи.
Засыпаем под монотонный стук дождя по тенту. А кто-то еще сегодня говорил, что погода нас балует.
День двадцать четвертый
4 сентября
Просыпаемся от того, что палатка вздрагивает и хлюпает. Владик, точно подброшенный пружиной, выскакивает из мешка в одних носках и успевает схватить отвязавшегося оленя. Тот на прощанье прошелся по оттяжкам нашей палатки и тем самым сообщил о своем побеге.
«На улице» все та же серость. Сквозь туман видна только вершина противоположного хребта с редкой щеткой тощих черных пихт. Но скоро и ее закрывает белесая мгла. Дождь то усиливается, то проходит, и тогда по тенту только изредка стучат крупные капли, падающие с деревьев.
Мы проснулись и томимся неизвестностью. В таком тумане невозможно ориентироваться, а нам это необходимо.
Однако долго вылежать не удается. Первым вылезает Алик и разжигает костер, потому что «когда горит костер, веселее жить».
На предложение дежурных готовить завтрак завхоз ответил, что завтрака не будет. Это реакция на потерю ориентировки и внеочередную дневку. Есть сегодня будем днем и вечером. Побродив вокруг костра, залегаем обратно в палатку. Саша изучает книги Федорова, стремясь узнать, куда же мы попали, завхоз с Владиком затеяли игру — «морской бой», я, затиснутая между лежащими, тщетно пытаюсь писать дневник, то держа тетрадь на весу, то пользуясь спиной Владика, как пюпитром. Но эта спина ежеминутно содрогается от раскатов «морского боя»: Алик топит корабли противника один за другим. То и дело слышится:
— А-2. Мимо.
— И-6. Попал.
— Е-4. Потопил.
Точно мы не затеряны где-то в центре Саян, в таежных дебрях, а сидим на скучной лекции в аудитории 214.
Саша, наконец, выяснил, куда мы попали. На этот раз все приметы совпадают, и уже нет никаких сомнений. Мы находимся в долине Белой Валы, а сейчас сидим на Агульском хребте. Крутой склон напротив нас — это Кинзелюкский хребет, а проход в виде трубы ведет к Ванькину ключу и Сурунце.
Часа в три дождь усиливается, и в его струях начинают проскальзывать отдельные белые хлопья. Температура резко упала — уже всего 3°. Хлопья летят все чаще, и вот уже вместо дождя метель. Пихты напротив палатки видны, как сквозь белую сетку, а Кинзелюкский хребет скрылся за сплошной пеленой падающего снега.
Еще вчера утром мы видели лето, сочную зелень и яркое солнце. Днем перед нами в багрянце и золоте листвы под серым небом прошла осень, а сегодня над нами метет зимняя метель. Да, горы — это поистине страна контрастов. И мы, побывав здесь, увидели вдвое больше, чем обычные горожане, — ведь в Москве для нас еще раз будет золотая осень, еще раз будет первый снег.
Когда метель немного стихает, вылезаем из палатки и останавливаемся в немом восхищении. Тайга прекрасна в белоснежном уборе первого снега. На лапах пихт лежат пушистые шапки, снегом покрыт каждый лист на кустах, каждый стебель травы. На склоне Кинзелюкского хребта зелень деревьев точно припудрена, а гребень его ярко белеет на фоне темно-серого неба.
Наш олень в царственной неподвижности лежит на траве и тоже весь покрыт снегом. Он выглядит тут точно в сказке — весь белый, с отягощенными снегом рогами, среди фантастических белых зарослей, в которые метель превратила высокотравье. Фотографы не выдерживают и делают множество кадров.
После ужина, когда все в благодушном настроении собирались ложиться спать, прибежал встревоженный Алик с известием, что олень исчез. Снег шел все время, так что следов не видно.
Погоня вернулась ни с чем.
Настроение группы резко упало. Инструктор лег в палатку лицом вниз и так пролежал до возвращения ребят. Оставшись без идейного руководства, я во мраке пекла хлеб на затухающем костре. В результате получились лепешки из двух поджаренных корочек, между которыми было сырое тесто.
Решено завтра сходить на нашу прошлую ночевку, на бугре с ягелем. Если оленя там нет, то продолжать поиски бессмысленно. Да и вообще почти нет шансов найти его.
А это значит, что наш груз увеличивается еще на сорок килограммов — по пять на брата.
Итак, мы лишились и второго оленя. А Мика-то жаловалась, что у нас поход без приключений!
День двадцать пятый
5 сентября
Поиски оленя не дали результата. Зато ребята под самым перевалом Эхо нашли лагерь Федорова — место костра, несколько кольев и затеску на дереве с надписью: «Отсюда в 1949 г. экспедиция Ботанического института Академии наук СССР прошла к пику Грандиозному и достигла его 23.VIII.
Per aspera ad astra!
Ал. Федоров, Ан. Федоров, А. А. Никитин, Б. В. Виноградов, П. К. Красильников, проводники: Стародубцев А. О., Лисицев А. И.
26. VIII. 1949 г.»
Ребята под этой надписью сделали затеску и написали: «Здесь проходила группа туристов МИСИ. гор. Москвы, которая впервые поднялась на пик Грандиозный 29 августа 1955 года».
Итак, завтра опять навьючим только-только начавшие облегчаться рюкзаки — и на Агинское!
Зимний поход без лыж по Саянам начинается!