Ну, наконец-то отпустили, пусть не в боевую часть, но все же, поближе, к Карельскому перешейку. И вот в середине января, я вернее мы ВИА "Молодая гвардия", наконец отправились в 7-ю армию в распоряжение политотдела по направлению самого, 1-го секретаря Ленинградского обкома и горкома ВКП (б) А. А. Жданова. Как написано в предписании "для поднятия бодрости и боевого духа среди бойцов и командиров РККА". Оттуда нас направили в Н-ский полк Н-дивизии, стоящий на Карельском перешейке, но сначала пришлось дать концерт для штабных, показать, как говорится лицом нашу программу, ничего так, им понравилось. Вот теперь мы, уставшие после концерта, пробираемся на нашем автобусе по заснеженным дорогам. Со скоростью бешеной черепахи небольшой колонной, состоящей из штабного автобуса и полуторки, выделенной нам политотделом 7-й армии с сопровождающим, в чине младшего политрука, с чарующим именем Нахир "с иврита Ясный" и не менее волшебной фамилией Рабинович с отчеством Иванович. Нам он был придан не только как сопровождающий, но и как агитатор, а еще, скорее всего как политический наблюдатель за мной и моими ребятами. Сначала он нагло устроился с нами в автобусе, затем видя, что мы дремлем, решил нас взбодрить, начав проводить политинформацию о финских рабочих и крестьянах, которые ждут от нас помощи в борьбе с финскими угнетателями. Политинформацией взбодрить не получилось, тогда он начал долбить нас цитатами Ленина и Сталина, наверное, хотел поднять наш боевой дух. Наконец мне это надоело, очень хотелось спать, а тут этот…

— Сень попроси остановить автобус. — А сам повернулся к замолчавшему младшему политруку.

— Товарищ Нахир…

— Рабинович.

— Да мне все равно, а не пошли бы вы… — тут я немного замялся, нельзя, же так с человеком, которому так не повезло с именем и фамилией, не он же их выбирал, и немного перестроил предложение, — в головную машину, а то я боюсь, как бы водитель не сбился с дороги, или не заснул, сидя один и без присмотра.

Он все понял, да я и не сомневался, нет среди них дураков. Посопев немного, он попросил нашего водителя посигналить впереди идущей, и дождавшись остановки, с кислым лицом молча вышел из автобуса прихватив при этом одно из одеял лежавших стопкой на сиденье.

— О, смотри Коля, цирк на дороге. — Толкнув меня плечом, он кивком головы указал мне на дорогу. Мы как раз поворачивали на право, и было хорошо видно стоящую на лесной дороге небольшую колонну, состоящую из двух трехтонок и приткнувшую между ними легковушку. Но не это привлекало внимание, а красноармеец, стоящий на коленях почти под кузовом последней машины скрестивший руки над головой, в жесте запрещающий проезд. И тут началось. Машина, ехавшая впереди, внезапно вильнув, стала поперёк дороги уткнувшись радиатором в сугроб, загораживая проезд. У нашего автобуса вдруг осыпалось лобовое стекло и водитель стал заваливаться на бок. Автобус, забирая вправо, проехал до обочины, где и заглох, так же уткнувшись в сугроб, перегородив окончательно дорогу.

— Всем на пол, не высовывается. — Закричал Сеня, одновременно сталкивая меня с сидения на пол автобуса.

— Ты чего, Сень? — Я, ещё ничего не понимая, пытался подняться на четвереньки, когда получил чувствительный тычек в бок и снова завалился на мокрый пол автобуса.

— Лежи придурок, по нам стреляют. Всем лежать и не вставать, это засада.

Повернувшись немного боком, а то лежать уткнувшись лицом в мокрый от растаявшего снега пол как то не очень удобно, я уже полностью придя в себя, спросил.

— Все живы, ни кто не ранен?

— А чёрт его знает, шофёра точно зацепило, сейчас проверю.

Сеня ползком приблизился к лежащему возле своего сидения шоферу.

— Убит!

Да-а, вот это мы попали, хотя…

— Парни, ну-ка доложили, кто ранен, кто пострадал. Иван, ты как?

— В порядке.

— Кто там возле тебя?

— Сейчас товарищ политрук, разберёмся.

За упавшими в проход вещами и музыкальными инструментами послышалась возня, не громкий разговор с матерком и тихий стон.

— Товарищ политрук, все живы, только Анохину на голову аккордеон упал, он без сознания был, сейчас уже пришел в себя.

— Хорошо, слушаем меня. Мы попали в засаду, так как стрельбы больше не слышно, засада снайперская. По этому, лежать не двигаться, до выяснения обстановки, и если что, передвигаться только ползком. Все меня услышали?

— Да, поняли. — раздалось из под сидений.

Я повернулся к Сене.

— Ну что, Сеня, влипли?

— Влипли.

— Что делать то будем?

— Лежать Коля будем, лежать, мерзнуть и ждать помощи или темноты. В наших серых шинелях мы будем отличными мишенями на фоне белого снега, если попытаемся выбраться из автобуса.

Я расстегнул свою шинель на груди, немного распахнул, привлекая внимание Сени, стал тыкать себя в гимнастерку.

— В этом мы до вечера можем не дотянуть, уже сейчас без движения становиться холодно, а дальше будет только хуже. Вначале начнут замерзать ноги в сапогах, затем руки, а там и до обморожения недалеко.

— Ты что-то хочешь предложить? Наверное, какую-то авантюру? Так вот Коля, никаких авантюр, лежим и ждём помощи. Все равно мы сделать ничего не можем.

— Как не можем Сень, а я, я Сеня…

Тут раздались винтовочные выстрелы, стреляли недалеко от автобуса. Мы замолчали прислушиваясь. Затем раздался болезненный вскрик, и снова стало тихо. Было понятно что кто-то ранен в перестрелке со снайпером, а может и убит.

— Ну, говори уже, что ты придумал — Сеня пихнул меня, отвлекая от накатившей хандры.

— Да вот хочу с финскими снайперами побороться, но все упирается в отсутствие маскхалата, лежу и думаю чем его можно заменить.

— А отсутствие винтовки тебя значит, не сильно волнует? — Ехидно спросил Сеня.

— А что винтовка, винтовка вон у покойного водителя в кабине закреплена, а под сиденьем подсумки выглядывают, там, наверное, и патроны есть, ну винтовка точно заряженная, сам видел, как он перед выездом обойму заряжал.

— Тогда, я знаю, чем заменить маскхалат.

— И чем же ты его заменишь? Нательным бельем?

— Молодца, сам догадался.

— Сеня, ты сумасшедший, да? Я не полезу на мороз в кальсонах и рубахе, я через пять минут замерзну, а через десять превращусь в сосульку.

— Да ты выслушай, ни кто тебя в одном белье на мороз не выставляет. Нам всем перед командировкой выдали по два комплекта нижнего белья, ты одеваешь поверх формы моё нательное, так как у меня самый большой размер. Шинель мы заменим на телогрейку водителя, сапоги на его валенки. Ты как не побрезгуешь, с мёртвого?

— А куда я денусь. — Почему-то шепотом ответил я.

— Тогда готовимся. Эй, парни, найдите мой чемодан, достаньте кальсоны и рубаху и бросьте нам, только осторожно, не поднимаясь. Ну а мы займёмся бедолагой водителем.

Примерно через час я был готов. На мне, поверх галифе были одеты Сенины новые кальсоны, сверху на телогрейку белая нательная рубаха, на голове ещё одна рубаха, намотанная вокруг буденовки на вроде чалмы. За пазуху засунут пистолет ТТ, в руках винтовка с пятью патронами, в подсумках патронов не оказалось.

— Ну что, я готов.

Сеня меня критически оглядел, что-то поправил, вздохнул.

— Не спеши Коля, на пока перчатки натяни, а я дверь тихонечко открою.

Сеня подполз к двери, ухватился за ручку, потянул её в низ и медленно стал открывать автобусную дверь.

— Всё, хватит, дальше я пролезу. Ты главное минут через сорок не за будь по шуметь, отвлекая снайперов на себя. На гитару надень форму и буденовку будет вместо чучела, воткни деку в мой чемодан, он побольше твоего, привяжи веревку с двух сторон и тягайте его перед окнами. Может и клюнут. Только, я тебя умоляю, Сеня не геройствуй, делайте все лёжа. Я найду их.

— Ты повторяешься, Коль, третий раз говоришь это.

— Я и в четвёртый могу сказать, это снайпера Сеня, одна ошибка и тебя, или ребят нашпигуют пулями. Будь очень осторожен. Всё, я пополз.

Выбравшись ползком из автобуса, я стал осматриваться, в первую очередь дорогу и подступы к лесу. Мне нужно незаметно попасть в лес, обойти справа финнов, дождаться, когда финны клюнут на приманку из чучела, засечь, а затем уничтожить. Вроде всё просто, только у меня винтовка без оптики, одет я не для этого мороза и долго, наверное, не продержусь, замерзну. Маршрут я себе наметил. прикрываясь автобусом перевалился через сугроб в который врезался наш автобус и медленно пополз к лесу. Пополз, это громко сказано, скорее полез как крот. Снег свежий, пушистый, хрустящий на морозе, без наста, он есть, но где-то там ниже. Тело провалилось в снег как в мягкую перину, перед глазами снег, а голову поднимать нельзя, можно вавку в эту самую голову заработать. Ну ничего, доберусь до леса, там снега поменьше. До леса ползти метров 30–35, преодолел я это расстояние минут за десять, быстрее не мог, снайпер или его второй номер наверняка присматривали за подступами к лесу. Меня, наверное, спасло то, что я буквально утонул в снегу, полз, не поднимая голову, и не сильно загребал снег. Ну наконец-то первая ель, аккуратно обогнул её, и только возле следующей остановился для оценки обстановки аккуратно чуть-чуть приподнял голову.

А обстановочка не очень, от сюда хорошо видно дорогу, машины, людей которые лежали на холодном снегу укрываясь за машинами и тех, кто это сделать, не успел. Нужно поторапливаться, а то спасать будет некого. Углубился в лес, и побежал параллельно дороги в сторону финнов, ну как побежал, проще говоря, быстро побрел. Бежать по глубокому снегу, утопая почти по колено, спотыкаясь об ветки и корни, лежащие под снегом, без лыж, без снегоступов, удовольствие сомнительное, плюс мороз, плюс карамультук и ещё немного страшно, вдруг не смогу, не успею. Одним словом, когда я добрался до точки перехода через дорогу, я был мокрый, уставший, дышал как загнанная лошадь. Да что там говорить, ноги тряслись, руки тряслись, и от меня валил пар, будто я выскочил из парной. Нужно немного отдышаться и осмотреться, а то вылезу снайперам в лоб, и тоже навсегда останусь на этой дороге. Полежав пять минут, и немного остыв, так что стали мерзнуть пальцы в перчатках, я очень осторожно и медленно переполз дорогу. Стрельбу я слышал только со стороны дороги, финны не стреляли, поэтому понять, как далеко от них я нахожусь, пока было нереально. Поэтому перебравшись на другую сторону дороги, я затихарился, ожидая, когда Сеня начнет с ребятами тягать чучело в салоне автобуса. Просто лежать на снегу без движения, при этом медленно остывать, было очень тяжело, так и хотелось похлопать себя по плечам или хотя бы поприседать. По времени Сеня с парнями уже минут двенадцать тягают импровизируемый манекен по автобусу, а финны все молчат, или не видят или не ведутся на мою уловку. Если так пойдет и дальше, моя война закончится здесь на этой лесной дороге. Нет, ноги как не странно у меня не замерзли, вернее не замерзла та часть, которая находится в валенках, а вот то, что выше уже начало немного неметь от холода и одежда стала похрустывать. Два почти синхронных винтовочных выстрела как всегда говорится, прозвучали неожиданно. Стреляли из глубины леса в метрах семидесяти от меня. Повернувшись на звук, и чуть приподняв голову, я стал всматриваться, пытаясь определить, где они засели. Но что можно разглядеть в глубине зимнего леса, только сам лес. Придется ползти туда в лес, поближе к финнам, а там как повезет, кто первый себя обнаружит тот и останется здесь навсегда. И я пополз от куста к кусту, от дерева к дереву, плотно прижимаясь к снегу стараясь быть незаметной кочкой на фоне сугробов. А ведь еще нужно было выискивать снайперов, поглядывать по сторонам и еще смотреть на деревья, а то вдруг кто-то из них сейчас смотрит на меня через прицел. Проползя еще примерно метров двадцать, я наконец-то услышал и увидел как с краю небольшой прогалины в метрах сорока левее меня оттуда, где раздался выстрел, появилась небольшая взвесь снега. Вот они где залегли ушлепки. Умастившись поудобней, я внимательнее стал всматриваться туда, где был замечен выстрел, затем заметил, как сугроб пошевелился и что-то выбросил в право от себя. Туплю, ой туплю, это он передернул затвор, а вправо вылетела гильза. Так один есть, где-то рядом должен быть и второй, а вот где это уже другой вопрос. Понаблюдав еще несколько минут и не найдя второго снайпера, я после еще одного его выстрела решил валить слишком ретивого стрелка, а то он по нашим стреляет, может даже по моим парням. А вторым займусь потом. Прильнув щекой к ложу приклада, я аккуратно прицелился и, задержав дыхание, нажал на спусковой крючок. Оглушительно прозвучал выстрел, передернув затвор, выстрелил туда же еще раз. А вот выстрелить третий раз, не получилось, винтовка вдруг дернулась влево, чуть не вырвав из рук. Не знаю, наверное, на инстинктах я уткнулся в снег и как рак начал быстро пятится назад, пока не влез в какую-то ямку, таща за ремень винтовку. И только тут увидел, что винтовке хана, пуля прилетевшая откуда-то справа, от второго снайпера, попала в ствольную коробку и засела там. А там где я только что лежал, взвился небольшой фонтанчик снежной пыли и совсем рядом от меня, раздался еще один выстрел, и еще одна пуля взбила снег там откуда я только что уполз. Осторожно положив в снег винтовку я стараясь делать минимум движений достал из-за пазухи ТТ и взвел курок. К моей старой лежке быстро приближался тот самый второй снайпер в белом маскхалате с большой бородой обвешанной сосульками и винтовкой прижатой к плечу. Он выстрелил еще раз и, не отнимая приклада от плеча, быстро передернул затвор, при этом он не переставал двигаться. Ну а дальше все было банально. Дождавшись когда этот "дед мороз" приблизится максимально близко, я положил его тремя выстрелами в грудь. Затем полежав около минуты, и не дождавшись от него каких либо телодвижений, не спеша поднялся, все время, держа его на мушке, обошел по короткой дуге, не приближаясь, сделал два контрольных выстрела, и только поменяв магазин, подошел к финну. Ну что сказать, обычный мужик с бородой лет сорока, даже не военный, скорее всего охотник, одетый в самодельный маскхалат под которым просматривался овчинный кожух, обутый в унты или что-то подобное и короткие лыжи по ширине не уступающие снегоступам, я не помню, как они называются, но подобное уже видел. Подняв его винтовку, я удивился, она была без оптического прицела, обычная трехлинейка. Закинув ее на плечо, направился к первому снайперу. А вот первый меня удивил, он лежал под белой маскировочной сеткой, в белом маскхалате и белой мохнатой папахе, одним словом весь "белый и пушистый". Мои пули были для него обе смертельные, одна попала в шею, вторая под левую лопатку, так что шанса выжить у него не было. Перевернув его на спину, я понял, почему это второй снайпер попер на меня буром, этот оказался, скорее всего, его сыном, так как лежащий передо мной был мальчишкой лет четырнадцать или пятнадцать. А кого могли так хорошо экипировать и замаскировать для стрельбы. Возможно, папаша приучал пацана к крови, к человеческой крови. Ведь кто мы для них? Откупаны. Оккупанты, напавшие на их родину, которую они от нас защищают всеми доступными способами. Ладно, все это лирика, не пройдет и полгода как такие же пацаны, только с нашей стороны будут защищать уже нашу родину от немецких оккупантов, да-а вот такие дела. О, а у этого винтовка с оптическим прицелом, нужно забрать, да и к своим пора, а то замерз уже как собака. Выйдя из леса я криком и маханием руками привлек внимание тех кто лежал на дороге и дождавшись когда оттуда махнут в ответ двинулся к нашим, и первым кто меня встретил, был конечно, Сеня.

— Коля ты как в порядке? — он сразу кинулся меня вертеть и ощупывать.

— Да в порядке я в порядке, ай не задави, медведь. Ты лучше скажи, наши все живы.

Он как-то виновато посмотрел на меня, что в груди все аж захолонуло.

— Кто?

— Младший политрук Рабинович. — И не дожидаясь следующего вопроса, стал рассказывать. — Он приполз к нам сразу, как только ты скрылся в лесу, ну я ему все и рассказал о твоей задумке. Он сразу стал нам помогать в изготовлении чучела, а потом лежал с нами и ждал когда нужно начинать. Вообще когда пришло время, и мы стали тягать чучело, снайпер не клюнул на эту приманку, тогда младший политрук поднялся и прошел по салону сам, первый выстрел был мимо, а вот второй… А ты его еще Нахером обзывал. — Сеня тяжело вздохнул.

— Ладно, Сеня пойдем. — Я передал ему одну винтовку.

— Пошли, там как раз начальство чужое засуетилось. — Закидывая винтовку на плечо сказал он.

— Что за начальство? — с интересом спросил я.

— Да подполковник, толи комполка, толи начштаба, я с ним еще не говорил, так краем уха услышал, когда к тебе бежал.

Пока шли, я все думал о лицемерии нации Рабиновича, ведь не верят они в коммунистическую идею, но почему-то в армии занимают должности политработников, да не только в армии. Они тянутся на руководящие посты и тянут за собой своих, своих детей они стараются переженить между своими, между собой нас они называют гоями. Плевать они хотели на всех, но считают что "своим нужно помогать". И тут такой подвиг, по-другому это не назовешь, подвиг. Вот как к ним относится?

Пока думал думу, не заметил, как вышли на дорогу где нас уже встречали наши ребята и незнакомый пока подполковник в белом полушубке и белой меховой неуставной шапке.

Он шагнул ко мне первым и протянул руку.

— Ну, давай знакомится политрук, я подполковник Розанов начальник штаба Н-ского полка, спасибо тебе за помощь.

Не успел я в ответ представится, как он меня сграбастал, и начал мять как медведь, хлопая при этом по спине. Чтобы меня окончательно не задавили, я решил начать процедуру представления, а там глядишь он меня и отпустит.

— Товарищ подполковник разрешите доложить. — Меня тут же отпустили, даже одернули задравшуюся рубаху.

— Ну, докладывай.

— Политрук Чуйко, руководитель ВИА "Молодая гвардия", следуем в расположение вашего полка для дачи концерта. При перемещении в расположения штаба Н-ского полка попали в снайперскую засаду, в результате боестолкновения засада была уничтожена. Наши потери: водитель автобуса, водитель сопровождающей машины и сопровождающий младший политрук Рабинович. Хочу добавить, что благодаря героическому поступку младшего политрука Рабиновича мне удалось уничтожить снайперскую засаду.

Пока я рапортовал, подполковник внимательно меня слушал и как только я закончил снова кинулся трясти мне руку.

— Молодцы, спасибо еще раз, а про Рабиновича не волнуйся, все сделаю, чтобы его достойно наградили и тебя не забыли. Сейчас погибших загрузят в машину и можно будет ехать. Хотя…

Он оглянулся, нашел кого-то и махнул рукой подзывая.

— Политрук давай-ка свое предписание, есть у меня хорошая идея, зачем вам ехать в штаб, я же здесь. Тут недалеко один из наших батальонов дислоцируется, они только сегодня прибыли, все необстрелянные и сразу на передовую, понимаешь. Так вот ты сейчас, — он взял у подбежавшего красноармейца планшет, открыл его и стал что-то быстро писать, дописав, протянул мне, — ты сейчас со своим ансамблем поедете туда, чтобы взбодрить и поднять так сказать воинский дух. Командир там молодой, капитан Фурцев, недавно назначен, эта служебная записка для него. Выступите там и возвращайтесь ко мне в штаб.

А дальше он на карте показал куда нам двигаться, поинтересовался, сможем ли мы доехать сами или лучше выделить бойца для сопровождения, хотя тут же поправился что бойцы сами еще не знают куда мне ехать, одним словом бардак. Водителя нам не дал но забрал машину покойного Рабиновича, дождался когда Сеня выедет из сугроба и развернется в сторону перекрестка, помахал нам рукой сел в машину и покатил по своим штабным делам. Ну а мы двинулись поднимать боевой дух бойцам и командирам комбата Фурцева.