Кий мчался к Каменному Острову, не жалея коня. Гнал изо всех сил, чтобы скорее оповестить русов и соседние с полянами рода о нападении гуннов и выигранном ими сражении, о гибели воеводы Радогаста и предательстве княжича Чёрного Вепря-братоубийце.
В каждом поселении, что попадались по пути, поднимал тревогу. Тех родичей, кто мог держать оружие в руках, направлял к Каменному Острову, а всем остальным советовал забирать скотину, коней, одежду, зерно и уходить в леса, в верховья Росавы или на Стугну. А то и дальше.
- Не медлите! - напутствовал он. - Поднимайте весь род - и выступайте, пока не поздно!
И торопился дальше, не отдыхая, лишь заменив коня. Оглядываясь назад, видел, как за ним, по всему Поросью вздымались к небу дымы. Роды полян оповещали друг друга о смертельной опасности.
В Каменный Остров приехал к вечеру. Тут же собрали вооружённые дружины, расставили их на берегах реки и на лесных полянах. Оповещённые Грозой и Братаном ближние роды прибыли заранее, другие подходили. К утру ждали тех, кто осели по Роська, Красной и по Стугне.
Возле Световидовой скалы Тур собрал вече опытных воинов. Старейшины расположились вокруг жертвенника на каменных глыбах, на пеньках, а то и прямо на земле. В белых вышитых рубахах, в полотняных штанах, заправленных в сапоги или подвязанных на щиколотках шнурками, - у тех, кто был обут в постолы, все они походили на сонм белых гусей, отдыхающих на солнышке. На каждом - ременный пояс с подвесками, украшенными бронзовыми или серебряными пластинками… Если бы не мечи на боку, то можно было подумать, что они собрались после работы отдохнуть и перекинуться словечком или шуткой.
Увидев сына, Тур пошёл ему навстречу, обнял.
- Слава богам! Ты уже здесь… А Цветанка? Хорив и Боривой?
- Хорив с Боровым остались там, так как мы не успели и не смогли её разыскать…
- А гунны?
- Разгромили собранную Радогастом рать и идут сюда…
Кий рассказал старейшинам обо всём, что видел и пережил сам.
Старейшины взволновались, поднялись с мест, негодующе зашумели. Особенно их возмутило, что младший княжич сам убил брата и переметнулся на сторону ворога.
- Предатель!
- Дерзкий пёс!
- Оборотень!
- Мы никогда не признаем предателя, братоубийцу князем!…
Тур поднял руку. Гомон утих. Те кто встал, уселись вновь. Один Кий остался стоять перед отцом.
- Какой же умысел у Эрнака? - спросил Тур. - Покорить наше племя? Захватить нашу землю?
- Да… Уже завтра или послезавтра Эрнак будет здесь! - ответил Кий.
- Много ли у него сил?
- Несчётно! Гунны - как саранча!… Но сила их не только в том, что их много… Нас тоже не меньше, если собрать всех. А может, и поболее… Сила их в том, что они все на конях, в бой они идут плотно, острым клином и легко прорывают лавы наших воинов…
И Кий подробно рассказал, как атакуют гунны.
- Помню, так же они нападали и раньше, при Аттиле, - подтвердил Тур. - Клином рассекали войско противника, заходили сзади и, потом уничтожали…
- Как же оборониться от них, отче? - спросил Кий, в надежде услышать ответ на свои жгучие мысли и сомнения, что мучили его все последние дни. - Неужели никто ничего не мог противопоставить им?
- Не знаю я, как лучше нам оборониться… Один ромейский вождь Аэций перемог Аттилу в открытом бою в поле. И, я думаю, перемог потому, что хорошо знал, как сражаются гунны. Помню, как это было на Каталаунских полях в Галлии, куда я молодым ещё воином ходил с князем Божедаром. Аэций выстроил своих воинов на высотах плотно и далеко в глубину. Клин гуннов, которому пришлось подниматься с низин, не набрал нужного разгона, застрял, понёс большие потери и Аттила ничего уже не смог сделать - отступил. Но у Аэция воинов было не меньше, чем у Аттилы, а главное - много воинов на конях… Точно так же поступил Ардарик и тоже перемог… В других же боях «отец гуннов» всё сметал перед собой. Вот разве что укреплённые города да каменные крепости останавливали: гунны не хотели их брать. Они предпочитали выжидать вокруг них, пока осаждённые, измученные и обессиленные голодом и болезнями, не сдавались. Но немало было и таких городов и крепостей: которые Аттила взять так и не смог.
Кий ловил каждое слово отца.
- Значит, супротив гуннов нужны только - войско на конях или каменные стены? Неужто ничем другим оборониться нельзя?… Но у нас же нет столько коней, и крепостей нету! Что же делать?
Тур молчал. Старейшины тоже - ни слова. Сидели вокруг насупленные, озабоченные. Речь шла о судьбе племени - не каждый мог осмелиться взять такую ответственность на себя. Выжидали, когда самый смелый и мудрый скажет слово.
Кий молодой и менее опытный, чем другие, ему бы помолчать полагалось, но не сдержался:
- Старейшины, так что же, если у нас нет или почти нет коней и крепостей, за стенами которых мы могли бы отсидеться, то остаётся одно - отступать пока не поздно? Отступать на север, в непроходимые леса, как некогда делали наши деды и прадеды. А там объединимся с другими племенами нашего языка и…
Тут вскочил старейшина Волчий Хвост. Лысый, борода - лопатой, глаза сердитые, яростные.
- Как? Бежать? Бросить всё: и поля, и луга, и борти, всё добро, и даже жилища, и пепелища предков наших? Ты думаешь, Кий, что говоришь?
Старейшина был ещё не стар и могуч, как дуб. Высокий, широкоплечий, руки - точно кувалды, а шея - хоть ободья на нею гни! Про таких говорят, что он одной рукой вола наземь положит. Его лысая огромная голова высилась над плечами, как здоровенная тыква, и обожжённая солнцем, поблёскивала и отливала червонной медью.
- Старейшина Волчий Хвост хочет драться с гуннами! Это похвально! - спокойно ответил Кий. - Я тоже хочу драться!… Только - как? Как, чтобы мы все не погибли? Может, Волчий Хвост скажет?
Волчий Хвост повернул к нему густую, лохматую бородищу и длинный нос. В глазах озадаченность.
- Как? - старейшина долго думал. Потом, не найдя ничего лучшего, сказал:- А как бьют ворога?… Встретим, остановим - и навалимся всей силой! Как же иначе? Если побежим - не побьём!
- Так советовал и Радогаст…
- У него было мало воинов, - всего три или четыре рода. А мы соберём почти всё племя! И не стремись, отрок, посеять в наших сердцах сомнение и безверье! - снова рассердился Волчий Хвост. - Твоё дело маленькое: известил - и садись. А мы будет думу думать!
- Так, так, - закивали головами старейшины родов. - Нужно подумать и выбрать воеводу или князя! Вместо умершего Божедара… Нужно подумать и о том, как и где встретить гуннов.
- Давайте думать, - согласился Тур. - Кто скажет?
Опять поднялся Волчий Хвост.
- Я думаю - нужно собрать всё племя полян, найти ровное поле и стать всем вместе, чтобы перекрыть путь Эрнаку! Сила у нас немалая, и нам боги помогут!
- Согласны, согласны! - закричали старейшины. - Собрать всех, кто может держать копьё и меч в руках!
- А если мы не остановим гуннов? Что тогда? - спросил Кий. - Мы поляжем, а жены, дети, старики?… Гуннам в полон оставим…
Волчий Хвост вновь задиристо выставил вперёд бороду.
- А в чем твоя придумка - говори! Может, всем вместе бежать?
- Не бежать, отступить! И женщинам, и детям, и старикам - всем! - отозвался Кий. - Сегодня. Немедля! Иначе будет поздно!… Отступать в леса - на северную окраину земель Полянских. А если и там небезопасно будет, то ещё дальше - в земли древлян, а то и за Днипро… И воинам нашим, по моему разумению, не надо ввязываться в открытый бой, пока гунны имеют превосходство, а нужно тоже отступить в леса и из засад нападать на отдельные отряды гуннов.
- И гунны передушат нас поодиночке, как ястреб цыплят! - вспылил Волчий Хвост. - Против силы нужна только сила!
- Вот, вот! - закивали головами старейшины.
Однако Кий не сдавался.
- Против силы нужна не только сила, а и хитрость! Сами знаете, медведь вон какой сильный, но и он не сражается, а убегает от малюсеньких и разозлённых пчёл, которые нападают со всех сторон и жалят в самые неожиданные места.
- Ты думаешь, Эрнак испугается наших пчелиных укусов?
- Если кусать часто и беспощадно, - испугается!… А главное - гунны боятся леса. И носа далеко не сунут в него. Там им на конях не развернуться! А для нас лес надёжная защита и укрытие. Из-за каждого дерева, из-за каждого куста пропоёт песню смерти наша стрела, просвистит и пронзит сердце гунна наше копьё!
Кий понял, что старейшин ему не переубедить. Они не верили ему потому, что он молод, и потому, что Волчий Хвост был, без сомнения воином опытным и смелым, хотя не очень рассудительным. Но смелость всегда на виду, а рассудительность же - в тени…
- Не дело говоришь. Так может сказать только трус! - воскликнул Волчий Хвост. - Не пристало воину прятаться в кустах! Кто хочет пусть прячется. И да помогут нам боги!
- На бой! На бой! - зашумели старейшины. - Выгоним Эрнака с нашей земли!
Кий отчётливо вспомнил страшный, кровавый бой у Родня. Он с горечью улыбнулся и отошёл в сторону. Никто, даже отец, его не поддержал. Неужели так не убедительно он говорил? Неужели его слова оказались такими пустыми, что не смогли переубедить старейшин в том, что понятно ему, молодому воину? Как плохо… Что же теперь станет с полянами? Что станет с родом русичей?
Тем временем вече начало избирать воеводу.
Сразу раздались голоса:
- Тура! Тура!
Но Тур тут же возразил:
- Э-э, други, стар я уже… И в руках сила не та, и ноги не так легко носят меня по земле, да и глаз не так зорок… Какой из меня воевода? Нужен помоложе! Битва ведь!…
С ним согласились и закричали:
- Волчьего Хвоста!
- Пускай Волчий Хвост будет воеводой полян! А когда победим, подумаем и о князе!
Когда шум стих, Тур спросил:
- Все ли так думают?
- Все, все!
- А ты, Волчий Хвост, - Тур повернулся к старейшине рода волка, - согласен ли ты быть нашим воеводой и повести полян против гуннов?
- Согласен, - мрачно ответил Волчий Хвост, и не понятно было, доволен ли он тому, что избран воеводой, или нет.
- Может, ты хочешь что-то сказать, воевода?
Волчий Хвост вышел на середину, к жертвеннику.
- Я вот что велю… Сегодня и завтра собирать свои дружины. Всех, кто может носить лук и копьё! А послезавтра станем на Широком Берегу над Росью и там встретим как надо Эрнака. Другого пути ему сюда нет… А теперь попросим богов, чтобы даровали нам победу!
Он бухнулся на колени и протянул к Световиду свои коряжистые руки.
- Боги, помилуйте нас и защитите!
Старейшины вслед за воеводой тоже попадали на колени и истово зашептали, глядя на червоно-жаркий лик Световида:
- Помилуйте нас и защитите!
Как только на востоке зарозовел край неба, Хорив и Боривой взобрались на дуб. Оттуда им видны и Родень, и стойбище гуннов над Росью, и усеянное трупами поле битвы. Сидели на ветке тихо, чтобы ни единым неосторожным движением не выдать себя.
Солнце поднималось всё выше и выше, пока не оказалось почти над головой. И тогда ворота княжеского подворья распахнулись. Из них выехал Чёрный Вепрь в сопровождении Крека, дружины и сотни гуннов, княгини Чернеты и родичей. Они повёрнуты к холму, на котором уже было приготовлено всё, чтобы предать огню князя Божедара и воеводу Радогаста.
Вскоре там запылал огонь. Дерево для погребального костра было сухим, и в небо взвилось высокое малиновое пламя, словно укрывая мёртвых князя и княжича червонным корзном. К огню придвинулись гунны и окружили его тёмным кольцом.
- Проклятье! - прошептал Хорив. - Кто бы мог подумать, что хоронить князя Божедара и справлять тризну по нём будут гунны!
Когда огонь угас и на месте костра осталась лишь большая груда малиновых углей, гунны начали расходиться. А Чёрный Вепрь с Креком и десятком воинов поскакали в сторону леса, где скрывались Хорив и Боривой.
- Куда это он? - озадаченно спросил уличский княжич.
Хорив тоже встревожился. Неужели Чёрный Вепрь заметил их на дубу? Если так, то нужно поскорей отсюда бежать.
Во на опушке леса Чёрный Вепрь повернул в противоположную сторону от Родня.
И тогда Хорив хлопнул себе ладонью по лбу.
- Ну и ну! Так это он поехал за Цветанкой! Как же я раньше не догадался?… Боривой, давай живо вниз, да за ним!
Отроки, как белки, мигом спустились на землю. Вскочили на коней и во всю прыть, насколько позволял густой подлесок, помчались вслед за Черным Вепрем. Боялись отстать. Не обращая внимания на ветви, больно хлеставшие по лицам, гнали лошадей вперёд. Под конскими копытами падал оплетённый серебристой паутиной разлапистый бурьян, роем взлетали с него потревоженные лесные комары.
То и дело Хорив выглядывал из зарослей в поле, убедиться, не сбились ли они с пути. Нет, не сбились. След, оставленный лошадьми Чёрного Вепря и его спутников, отчётливо виднелся вдоль опушки.
Так они ехали, думая только о том, чтобы не упустить своих недругов.
Наконец следы круто свернули с поля на едва заметную лесную дорожку.
- Вперёд, мы скоро догоним их! - воскликнул Хорив.
Дорожка петляла в густых зарослях, то спускаясь вниз, в глубокие балки и тёмные овраги, то поднимаясь на крытые холмы, в царство грабов и вековечных дубов. Вершины деревьев так тесно сплетались над ними, что солнечные лучи не достигали земли, и внизу стояли прохладные зеленоватые сумерки.
Ехали долго. Боривой опять начал сомневаться - не потеряли ли они след? Но у Хорива зоркие глаза. Он замечает каждый примятый стебелёк, каждый сбитый сучок на дереве или гриб, росший в траве.
- Вперёд, вперёд! - и подгонял коня, ни минуты не колеблясь.
Стежка вывела их к довольно обширной поляне, откуда доносились людские голоса и лай собаки. Здесь отроки остановились в густой чаще и, привязав коней, осторожно подобрались поближе к опушке, выглянули из-за кустов.
Посреди поляны они увидели небольшую хижину с несколькими поветями. Во дворе - коновязь. К ней привязаны кони. На деревьях, вокруг поляны, желтели борти-дуплянки, там весело гудели пчелы. Пахло мёдом и воском.
Княжья пасека.
Из хижины доносились голоса. Один резкий, властный - Чёрного Вепря. Второй, незнакомый - хриплый, старческий.
Чёрный Вепрь злобно кричал:
- Шелудивый пёс! Что ты заладил - мёд, мёд… Плевать мне на то, сколько его соберёшь для княжего двора! Я повелел тебе отроковицу стеречь! А ты её уберёг? Я убью тебя! И спалю твоё гнездо, чтобы и следа не осталось!
Послышался свист нагайки. Из-за повети выбежал седой бортник, размазывая рукой по бледному лицу кровь. За ним гнался Чёрный Вепрь и хлестал старика нагайкой изо всех сил. Вслед за ними бежал Крек и что-то на ходу говорил, но так тихо, что ни Хорив, ни Боривой не разбирали его слов. Потом вышли воины.
Все остановились около коновязи. Старик плакал, безуспешно стараясь стереть с лица слезы и обильную кровь.
- Не виновен я, княже… И закрыл её, и дверь подпёр колом, а сам пошёл к яру по воду… Как же без воды?… А она продралась под стреху - ив лес… Я за нею… Да сам видишь - куда мне, старому, догнать молодую…
- Когда это было? - спросил Чёрный Вепрь, остывая.
- После завтрака…
- Та-ак, после завтрака… А уже за полдень свернуло! Успел бы и до Родня доковылять, старый дурень, чтобы меня оповестить. А ты тут в своих лохмотьях копался! - опять распалился князь и толкнул бортника в спину. И повернулся к своим воинам: - Вот что, я сейчас должен вернуться в Родень… Так распорядился каган. А вы - в погоню! Найдите её, хоть под землёй! Не могла же она без коня далеко уйти.
- Если резво бежала, то могла и далеко, - ответил один хмуро. - Если на след не нападём, то где её найдёшь?
- Дурной ты что ли, Лют? - озлился на него Чёрный Вепрь. - Отроковица не могла убежать ни за Рось, ни за Днипро… У неё один только путь - по лесу к полянам. К Каменному Острову! Там и ищите вместе с Малком и Мыслятой. И не медлить!
Лют склонил голову.
- Будем стараться, княже. Сейчас возьмём след.
Три молодых воина кинулись к хижине, что-то долго вокруг рассматривали, словно вынюхивали, как борзые, а потом с радостными криками: «Есть след! Есть!» - вскочили на коней и помчались через поляну к лесу. Вскоре исчезли в нём.
Чёрный Вепрь с Креком тоже сели на коней и не спеша поехали назад по той же дороге, по которой прибыли сюда. На поляне сразу стало тихо и пусто. Лишь старик бортник долго стоял у коновязи, вытирая рукавом кровь с лица, горестно глядя вслед молодому князю и его черноголовому спутнику…
Хорив многозначительно переглянулся с Боривоем.
- Нам нельзя спускать с тех троих глаз. Куда они - туда и мы. Удастся ли им найти Цветанку или не удастся - к Чёрному Вепрю они не вернутся. Вперёд!
Тихо прошелестели кусты - и отроки, объехав лесом поляну, напали на след Люта и его спутников.
- Их всего трое, - сказал Хорив. - К тому же у нас преимущество, они не ведают, что мы следуем за ними.
- Ты хочешь меня подбодрить? Напрасно… Я не боюсь схватиться с ними! - ответил Боривой.
* * *
Дорога от Родня к Каменному Острову пролегала через урочище Широкий Берег, куда Волчий Хвост и вёл войско полян. Все воины шли пешком, оставив коней безоружным родичам, они должны были сослужить им верную службу, если придётся уходить в леса. Широкий Берег простирался в ширину на сотни шагов, а в длину на тысячи. С одной стороны текла полноводная Рось, а с другой - поднималась поросшая густым лесом гора. Под ней шла дорога, которую Эрнак никак не мог миновать.
Дружины полян с раннего утра заняли самое узкое место - между рекой и лесом, весь ровный луг стал белым-белым от их полотняных одежд.
Волчий Хвост ходил по лугу и показывал, где кому становиться. Сам со своим родом занял место в середине, чтобы видеть оба крыла войска.
Выстраивались, как издавна повелось, лавой - ровной, как тетива лука. На правом крыле, от Роси становились роды, живущие на Хороброй да на Красной, посредине те, что на Росаве, а русь, один из самых больших и могучих родов, вместе с другими росичами заняли всё левое крыло - до самого леса.
Кий, сжав зубы, молчал. Он с горестью видел, что всё происходило так, как и возле Родня. Там - ровное поле, здесь - ровный, как ладонь луг. Там - войско выстроилось лавой, здесь - тоже. Там Эрнак атаковал вечером, имея за спиной солнце, - здесь он, наверняка, нападёт утром, когда солнце будет, также как и тогда, слепить полян… А исход? Нетрудно предвидеть.
У него закаменело сердце от тяжкого предчувствия. Но сказать об этом воеводе, повторить то, что уже говорил на вече, не решался. Разве послушает его, молодого, ему в сыновья годного?… Да и поздно уже…
Единственно, чего он добился, убедив в этом отца, и что его радовало, так это то, что весь род, кроме мужей-воинов, от старого до малого, вышел вчера из своих поселений и двинулся на север, в непроходимые леса. А за ним последовали и другие роды.
Русы строились на левом крыле, тоже лавой. Однако оставалось много воинов, которым не хватало в ней места. Тогда Кий, - предварительно посоветовался с отцом, и получив на то его согласие, - подозвал Щека.
- Не будем, брат, говорить пока об этом воеводе… Возьми нашу молодшую дружину и засечь с нею в лесу под горой. В открытый бой не встревай! Но как только гунны врежутся в нашу лаву, забросай их правое крыло стрелами! Это будет большая подмога нашему войску… Если же нас одолеют, беги с отроками, как договорились, к Берёзовой Рудке и жди тех, кому посчастливится спастись… Если и мы с отцом останемся в живых, то найдём тебя там. Если же боги нам помогут и мы удержимся, остановим гуннов, тогда немедля выводи дружину из леса и нападай на них сзади… Понял?
- Понял.
- Тогда ступай. И пусть бережёт тебя Световид!
Братья обнялись. Щек попрощался с отцом и скрылся с молодшей дружиной в густых кустах.
Поляне приготовились к бою. Тысячи воинов щитами перегородили Широкий Берег и поклялись богам и друг другу твёрдо стоять супротив врага.
Но гунны не появились.
В мучительном ожидании прошёл день. Миновала и ночь. Воины спали на щитах, положив тулы со стрелами под головы. Огня не разводили - опасались привлечь внимание вражеских лазутчиков. Над Росью и прилегающей широкой поймой опустился густой туман, и поутру воины спросонья перемешались и долго не могли найти свои места, свои роды. Толкотня продолжалась, пока не поднялось солнце и не разошёлся туман.
А когда последние клочья его испарились и исчезли в бездонном голубом небе, все с ужасом увидели внизу на берегу несметную орду гуннов.
Что тут поднялось!
Заметались по лугу воины, затрубили сигнальные рожки, возвещая тревогу, неистово закричал воевода Волчий Хвост:
- Воины, к бою!
Поляне торопливо восстанавливали боевой строй. Выравнивали лаву, ставили перед собой щиты, возносили моленья и Даждьбогу, и Перуну, и всем большим и малым богам, чтобы помогли остановить гуннов и уберегли от смерти.
Задрожал берег Роси, послышался нарастающий гул, донёсся громовой крик тысяч и тысяч глоток - гунны ринулись в атаку.
Вмиг в рядах полян наступила суровая тишина. Выровнялась стена багрово-красных - на солнце - щитов. Замерли воины, первые два ряда выставили вперёд блестящие острия копий. Приближалось неотвратимое мгновение, которого каждый ждал нетерпеливо и с трепетом.
Набирая скорость, мчащаяся на конях орда гуннов вытягивалась клином.
Под ногами коней твёрдый ровный берег, солнце светило из-за спин всадников. Всё содействовало атаке гуннов.
Кий стоял у леса, в строю левого крыла русов, а Тур - на правой части его, ближе к середине. Когда Кий окинул взглядом войско полян, то ему стало ясно, что сейчас произойдёт. Через широкий зелёный луг протянулась тонкая - всего в четыре рада - лава, ограждённая спереди щитами. Когда смотришь вблизи на неё, то она кажется непреодолимой. Четыре ряда рослых, могучих как дубы, воинов! Со щитами, копьями, луками, мечами!… Но всю лаву очень легко прорвёт неудержимый натиск всадников на конях, атакующих мощным клином.
Самонадеянный, легкомысленный, хотя и не лишённый опыта и отваги, Волчий Хвост не прислушался к разумному совету, не нашёл места, которое имело бы непреодолимое препятствие для коней гуннов, а для полян - надёжную защиту…
Что же будет? Что же теперь будет?
Клин гуннов вытягивался всё острей и быстро приближался.
Волчий Хвост прокричал на весь берег:
- Воины, стоим твёрдо, что есть силы! Никто не смеет отойти! Готовить копья и луки! Бейте ворога!
Первые два ряда, напряжённо замерли, сомкнув щиты и выставив вперёд копья. Задние ряды быстро достали из тулов стрелы, приготовили луки к бою.
Кию кажется, что он снова видит тот же жуткий сон, знает чем он закончится, но ничего изменить не может. Точно так же встречал гуннов и воевода Радогаст… И сейчас - всё предопределено…
Правда, у Волчьего Хвоста воинов значительно больше. Но что толку, если они растянуты, как всегда, в одну лаву.
Как и тогда, у Родня, клин гуннов своим острием направляется в самую середину строя полян, в то место, где стоит воевода. За острым, расширяющимся к основанию клином тёмной мглою, необъятной тучей мчится вся орда. Берег сотрясается от топота конских копыт и дикого крика всадников.
Кий щурится от солнца. Гунны совсем близко. Уже хорошо видны оскаленные морды коней, сверкающие лезвия занесённых над головами всадников сабель. Ещё мгновение - и…
Туча стрел слетела с луков полян, смертельным роем впилась в плотную массу нападающих. Упали первые убитые. Споткнулись, вздыбились сотни коней…
Но это не могло остановить клин гуннов, и в следующую минуту он со всего разгона с грохотом врезался в лаву полян. Предсмертные крики, скрежет сабель и мечей, боевые кличи - всё это смешалось в один дикий рёв, взметнувшийся над побоищем.
Клин гуннов ненадолго завяз в первых рясах. Затем легко рассёк войско полян пополам и начал окружать и уничтожать дружины, что стояли на берегу Роси.
Ужас обуял полян. Сбитый конями рухнул наземь Волчий Хвост и был сразу растоптан насмерть. В прорыв ринулись свежие отряды гуннов. Они теснили полян к реке, кололи их копьями, секли саблями, сталкивали в воду - и там одни плыли к противоположному берегу, а другие, раненые и те, кто не умел плавать, тонули.
Русов от первого, самого страшного удара спасла молодшая дружина Щека. Её воины из засады засыпали правое крыло гуннов стрелами и этим сдержали его стремительный натиск, смяли боевые порядки. Однако, гунны, хотя и понесли здесь немалые потери, своим несколько смятым краем ударили и по русам. Одним из первых упал Тур. Стрела гунна пронзила ему грудь и воины на руках отнесли умирающего в лес. Над ним склонился Кий.
- Отче!…
Тур медленно открыл глаза, узнал сына. Через силу произнёс:
- Напрасно не послушались тебя… Всё пропало… Спасай наш род… И всё, что осталось от племени… Пусть боги… берегут тебя…
- Отче! - Кий наклонился над отцом ниже, но тот уже ничего не слышал. - Отче!…
Тур ещё был жив. Но из раны струилась кровь, унося с собой жизнь старейшины.
Кий приказал двум воинам позаботиться об отце, а вам кинулся на поле боя, где русы и воины из других родов, медленно отступая, с неимоверным трудом сдерживали натиск гуннов. Один за другим падали поляне под ноги коней… Всем было ясно, что это - поражение. Осталось одно - спасать остатки войска.
Кий поднял вверх рог, что висел у него на поясе, и трижды протяжно протрубил, подавая всем знак - выходить из боя и собираться в условленном месте.
Этим он, как бы самочинно, принял на себя власть воеводы. Но иначе поступить он не мог. Ведь Волчий Хвост погиб, старейшина рода русов Тур умирает, а других старейшин - не видно и не слышно. Может, они тоже погибли, или тяжело ранены и лежат на земле недвижимо.
Рог Кия вновь трижды протрубил наказ:
«В лес! Всем в лес! Выходить из боя!…»
Все те, кто ещё продолжал отбиваться от гуннов, услышав зов рога, начали быстро отходить и скрываться в густых зарослях деревьев и кустов, переплетённых цепким хмелем. Лес, радушно принимая всех воинов, прятал их в своим глубоких полутёмных чащах, грозной молчаливой стеной становился на пути обезумевших от крови нападающих.
Гунны осаживали коней у кромки леса и, на пытаясь преследовать исчезающих в нём полян, разворачивались и скакали прочь.
Цветанка, проделав дыру в соломенной кровле хижины, выбралась наружу и оказалась во дворе, где на неё сразу набросилась собака.
- Ну-ну, тихо, тихо, моя хорошая! Тихонько, дорогая! На тебе хлебца - только не надо лаять, не держи меня, - приговаривала она бросая куски хлеба, припасённого на дорогу.
Пока собака глотала хлеб, Цветанка, пятясь ушла за поветь, оттуда в кусты, а там - и в лес. И побежала что было сил, не думая о том, куда, в каком направлении. Лишь бы подальше от ненавистного старика, который все эти долгие дни держал её взаперти, как ему велел Чёрный Вепрь. Спускалась в долины и овраги, поднималась на взгорки, продиралась сквозь густые заросли болиголова, ожины и хмеля, которые безжалостно рвали её одежду.
Лес казался выросшей в степных просторах отроковице мрачным, чужим и враждебным. Коренастые, поросшие мхом деревья, с высохшими ветвями и черными дуплами в стволах, напоминали ей дряхлых колдунов, следящих за каждым её шагом. Под кустами извивались ужи и гадюки. А где-то рядом могли бродить медведи, волки и барсуки. И вообще весь лес, казалось ей, населён духами, добрыми и злыми, которые могут либо помочь тебе, либо, скорее всего, навредить. Цветанка бежала, пока несли ноги. Потом, едва переводя дух, отдохнула минутку и далее пошла ускоряя шаг. Теперь её начала тревожить мысль: как найти дорогу к Каменному Острову?
Ей почему-то казалось, что если пойти правее, то можно попасть к жилью Чёрного Вепря, прямо перед нею - Днепр, позади хижина бортника… Значит, остаётся повернуть налево. Вот и направилась она быстро по долине, оставляя заметный след в высоких травах, в противоположную сторону от солнца.
Местность была холмистая, с крутыми спусками и подъёмами. Цветанка проголодалась и с сожалением вспомнила, что, задабривая собаку, не оставила себе ли кусочка хлеба. Постаралась отмахнуться от мысли о еде. Попадётся, ведь, по пути какое-нибудь поселение - люди покормят. А сейчас нужно собрать все силы и бежать! Как можно быстрее и дальше! Чтобы ни бортник, ни Чёрный Вепрь не смогли догнать.
Она прошла ещё совсем немного, и вдруг лес кончился. С высокой кручи открылся широкий голубой простор Днепра и буйных днепровских плавней. И вокруг никакого человеческого жилья.
Цветанка постояла на круче, раздумывая, что же ей делать, возвратиться в лес или спуститься вниз, к речке. Она колебалась. Возвращаться назад не хотелось. Да и страшно - там остались враги. А внизу - вода. Можно напиться, умыть лицо и немного передохнуть после тяжёлого блуждания в лесных чащах…
Она нашла стежку, по которой звери ходили на водопой, спустилась по ней на берег и, войдя по колени в воду, умыла лицо, шею, руки. Потом нарвала корешков ситника и рогозы, чтобы немного утолить голод.
Коренья на вкус были сладковатые, но вызывали тошноту, и Цветанка с отвращением выплюнула их. Нет, уж лучше поголодать, чем есть это противное зелье.
Она села под вербой и склонила голову на её корявый ствол. Была так утомлена, что не заметила, как и заснула. Тёплый ветерок ласково гладил исцарапанные руки, белую шею, порозовевшее во сне лицо. Днепр приносил прохладу, а шум задумчивых камышей убаюкивал её как ребёнка. Спускающееся за рыжеватый пригорок солнце, согревало и по-матерински ласкало, обволакивая приятной дремотой.
Но сон её был чутким. Как только зашелестели прибрежные кусты и с вербы испуганно вспорхнула какая-то птица, Цветанка мигом открыла глаза и в ужасе вскочила на ноги. Отчаяние ледяным холодом сжало ей сердце.
С трёх сторон к ней приближались воины Чёрного Вепря. Прямо с горы надвигался рябой Лют, слева - Малк, справа - Мыслята. Ведь это они выкрали её в ночь Купайлы и запрятали в диком вековом лесу в хижине старого бортника. А теперь снова хотят схватить и отвезти назад, отдать ненавистному княжичу.
- Это опять вы, проклятые? - хрипло воскликнула, чувствуя, как дрожат и подгибаются ноги.
- Да, это мы, - нахмурился Лет, останавливаясь на значительном расстоянии. - Мы нашли тебя, княгиня, чтобы отвезти к князю… Чёрному Вепрю. Тебе не след убегать от своего счастья…
- Как ты сказал… Я… княгиня?… Разве Чёрный Вепрь стал князем? - удивилась девушка, для которое это известие явилось неожиданностью.
- Да, - кивнул Лют. - И, думаю, ты никогда не пожалеешь, что мы с Малком и Мыслятой нашли сегодня тебя и возвратим нашему князю. Думаю, что ты за это не будешь иметь зла на нас, - ведь мы желаем тебе только хорошего! Ты теперь будешь нашей княгиней!…
Спокойный, учтиво звучащий голос Люта обманул Цветанку. Ей подумалось, что Лют вроде бы изменился к лучшему. Она не понимала, что он думает только о себе, о своём будущем, так как теперь оно больше всего зависит от неё. Поэтому с жалобной надеждой заговорила, протягивая к нему руки:
- Я не хочу возвращаться к Чёрному Вепрю! Я не хочу быть княгиней! Отпусти меня по-хорошему, Лют, отпусти!…
Лют насупился.
- Ты говоришь невесть что, княгиня! И ты знаешь, что должна поехать с нами!
- По доброй воле ни за что! Разве возьмёте силой?!
- Не заставляй нас это делать! Иди, добром, сюда! Сама!
Цветанка закрыла лицо руками, воскликнула:
- Не пойду! Не подходи ко мне! Я ненавижу Чёрного Вепря и никогда не стану его женой! Лучше - смерть!
Лют понял, что без насилия не обойтись, и произнёс сквозь зубы:
- Берите её!
Малк и Мыслята с двух сторон двинулись к дивчине. Лют пригнулся и развёл руки, словно собрался ловить её, как курицу. Но Цветанка не дала прикоснуться к себе. Как испуганная серна, вдруг оттолкнулась ногами от берега и прыгнула далеко в воду. Прыгнула, зная, что решилась на верную смерть - она совсем не умела плавать.
После поражения на Широком Берегу роды полян поспешно отступали от Роси и её притоков на север, в дремучие леса на Стугне, Днепре и Ирпине. Гнали коров, овец, свиней, везли семена и домашний скарб, несли на себе мешки с харчами - хлебом, пшеном, солониной. Шли напрямик - полями и лесами, не выбирая дороги…
Гунны упрямо преследовали их. С ними шёл и Чёрный Вепрь со своей небольшой, наспех собранной дружиной.
Остатки разгромленной рати полян Кий вывел к Берёзовой Рудке, где его уже ждал Щек со своими отроками. Оказалось, что осталось в живых воинов больше, чем казалось поначалу. К тому же прибывали всё новые и новые дружины из дальних окраинных земель полян. Подходили и одинокие воины, и легко раненные, которым удалось спастись. Тех, кто не могли сами идти, родичи несли на руках.
У Берёзовой Рудки собрали вече. Нужно было избрать нового воеводу и старейшин, так как во время побоища на Росе их лишились многие роды.
На вече сошлись все, кто добрался сюда. Воины были усталые и угнетённые злосчастием, что так неожиданно обрушилось на племя. Первым начал говорить старейшина рода росавичей Ворон, одноглазый, мрачный человечище. Правда, имя у него другое - Судислав, а Вороном его прозвали за длинный нос, напоминающий клюв ворона, да за чёрный чуб, что очень редко встречается среди полян. Но теперь его чуб стал совсем белым, и старейшина походил на древнего, поросшего мхом ворона.
Обведя своим единственным оком притихшее вече, Ворон сказал:
- Времени у нас совсем мало. За нами идут гунны. Поэтому долго говорить недосуг… Мы остались без князя и без воеводы. Про князя - потом. А теперь - кого хотите воеводой? Думайте!
Все начали молча переглядываться. И вправду - кого?
Кто-то неуверенно предложил:
- Может, тебя, старейшина?
Но Ворон устало покачал головой, возразил:
- Нет, не меня!… Я уже старый, больной, одноглазый… И не старейшину Борислава - он тоже уже в могилу глядит, - и Ворон указал на согнутого летами старейшину хоробричей, который опершись на копьё, стоял рядом и всё время моргал. - Выберем мужа молодого, но уже опытного и мудрого. Он среди нас есть. И если бы мы послушались его советов, то не лишились бы половины воинов и почти всех старейшин…
- Кто таков? - прозвучали голоса. - Где он? Пускай вперёд выйдет!
- Это Кий! Из рода русов. Вот он!…
Кия уже знали многие и из других родов. Правда, некоторых, особенно старших воинов, смущала его молодость. Но если старейшина Ворон говорит за него, то сомнения, наверное, ни к чему. А русы - те срази закричали:
- Кия! Кия воеводой!
- И старейшиной русов! - добавили из молод- шей дружины. - Вместо Тура.
- Пускай будет Кий нашим воеводой, - закричали все. - Кия! Кия!
Старейшина Ворон положил свой щит на землю, поманил к себе Кия.
- Становись, воевода, сюда. - А когда Кий ступил на щит, Ворон приказал отрокам: - Поднимите его - пусть все увидят! Вот наш воевода!
Кия подняли над вечем. Солнце золотило его густую рыжеватую чуприну и молодую кучерявую бородку. Смуглое, овеянное горячими ветрами лицо было мужественным, строгим, без тени радости и улыбки. Да и ни у кого из полян сейчас не было радости в сердце - все ждали ещё большей беды… У Кия - могучие плечи и сильные ноги. Стоял на щите прямо. Проникновенно смотрел на усталые лица одноплеменников, в их, обращённые к нему, полные тревоги глаза.
- Родовичи, други! - громко воскликнул Кий. - Не такое сейчас время, чтобы я позволил себе отказаться стать вашим воеводой. Может среди вас есть более достойный - кто умнее, опытней, смелее меня. Но чтобы найти его, нужно долго думать, а думать времени нет. Вот-вот гунны догонят нас!… Поэтому благодарю вас, что доверились мне, и велю выступать в путь!
- Кий, люди устали… Может, отдохнём немного? - спросил Ворон. - Вишь, какое доброе здесь место - тенистый гай, зелёный луг, вдоволь ключевой воды…
Кий оглянулся вокруг. Правда, здесь очень хорошо: над широкой зелёной долиной шумит под ветром берёзовый шатёр, по долине течёт ручей, а противоположный склон долины сияет жёлто-белым цветом ромашек.
Однако он решительно покачал головой:
- Да, лучшего места для отдыха не найти… А вот для обороны здесь совсем плохо! Поищем другое место!… Пускай роды изберут старейшин, где их не осталось, - и трогаемся!
Тут же, избрав старейшин, поляне, не мешкая, отправились в путь.
Кий шёл впереди. Наклонив голову, отяжелённую думами, упорно ступал по бурьяну, прокладывая в нём стежку. У него обычное снаряжение воина племени полян. За плечами - лук и торбочка с сухарями, пшеном и салом, на левой руке - тяжёлый щит и кожаная рукавичка, в правой - два коротких копья, на боку - меч и тул со стрелами.
Шли долго. Не слышно ни разговоров, ни шуток, ни смеха. Все неимоверно устали, но никто больше ни словом не вспоминал об отдыхе. А солнце припекало всё жарче, всё немилосерднее. Белые рубахи на спинах потемнели от пота, покрылись серой степной пылью.
Кий вёл свою рать всё дальше и дальше, пока не подошли к длинной чистой поляне без кустов, лежащей перед густым лесом. Поляна с небольшим наклоном спускалась к широкому вязкому болоту, по которому протекала речка.
- Вот здесь и остановимся.
Кто где стоял - так и разлеглись на земле. А Кий вместе со Щеком, Ясенем и Грозой обошли поляну и примыкающий к ней лес, побывали внизу, на болоте, и только после этого возвратились в стан.
Кий собрал старейшин.
- Вот что я думаю, - начал тихо. - Гунны идут по нашему следу и скоро нас догонят… Так лучше нам встретить их здесь, чем где-то в чистом поле, где они будут иметь, как всегда, преимущество. Но чтобы остановить и одолеть сильного врага, нам нужно перехитрить его!
- Перехитрить? Эрнак не такой дурень. - Ворон почесал седой затылок. - Раскусит нашу хитрость - и нам же хуже станет!
- Не раскусит!… Я придумал такое, чего они ни разу никогда не встречали!
- Что же это? - старейшины с недоверием смотрели на молодого воеводу.
Кий прищурился, глядя на солнце, которое уже зашло за полдень и освещало поляну с правой руки, и, подумав, сказал:
- Смотрите - какое здесь место. За нами болото. Значит, обойти нас гунны не смогут - потонут в нём… По обе стороны густой лес. С конями гуннам по нему тоже не пробиться… Остаётся у них для атаки один путь - поляна… Вот и пускай нападают по ней! А тут мы и приготовим западню: на их клин выставим крепкий тын! О него и разобьётся клин Эрнака!
Старейшины ничего не поняли.
- Тын? Какой же это, вдруг, тын?
- Ну конечно же не обычный тын… А частокол, не очень редкий, ну, как вилы, из кольев острых, как копья… Мы перегородим ими всю поляну вот в этом месте, недалеко от берега, и пусть тогда гунны попробуют разорвать нашу лаву! Не выйдет… Частокол сделает наш род, - и он взглянул на Щека, Ясеня и Грозу. - Поднимайте русов - готовьте колья! Вбивайте их в землю так, чтобы они своим острием торчали в сторону нападающих, но не часто - на расстоянии одного шага…
- А для чего это? - спросил Ясень.
- Потом увидите… Идите!… А я тем временем остальные роды поставлю в засаду - с одной и с другой стороны поляны… Приготовимся как следует! Только бы Эрнак напал на нас здесь!… Только бы напал!… Ну, идите…
И тут поляне засуетились, забегали, как муравьи. Русы срубали молодые дубки, берёзки и грабы. Забивали их наклонно в землю деревянными долбнями, а затем заостряли верхушки мечами, после чего колья торчали из земли как копья. Другие рода, разобрав оружие, разделились надвое. Одни засели в лесу по правую руку, другие - по левую. Кий строго велел им не вступать в бой до тех пор, пока клин не врежется, не наткнётся на частокол.
Прошло не так много времени и поляна была перегорожена наклонным, островерхим частоколом. Вскоре с поля примчались дозорные.
- Воевода, гунны!
- Далеко?
- В двух или трёх конных бросках.
- Вся орда или небольшой отряд?
- Вся орда!… Тьма-тьмущая! И земли под ними не видно!
- Ну, что ж - это хорошо, - сказал Кий и обратился к своим воинам: - Родовичи! Русь! Вот тут мы либо победим, либо все поляжем! Для гуннов мы заготовили отменную западню! Но чтобы они до последнего мгновения её не заметили и не повернули назад, как обычно делают, если видят, что им не победить, пусть все воины первого ряда станут так плотно, чтобы собою и щитами совсем закрыть частокол. Гунны подумают, что перед ними обычная лава полян. Такие же, как и те, что были возле Родня или на Широком Берегу… А как только вражий клин наберёт скорость и приблизится так, что его ничто уже не сможет остановить, мы быстро отступим назад по проходам между кольями. И гунны сразу вместе со своими конями напорются на наш частокол… Вот тут-то мы пустим в ход оружие!…
В это время с поля донёсся звук рожка. Гунны заметили полян.
- Становиться по местам! Держитесь крепко!
- прокричал Кий. - Я всё время с вами! Буду стоять посреди лавы!
Передвижение, топот сотен ног, стук щитов, звяканье мечей длились недолго, и лава выстроилась. Первый ряд плечом к плечу, закрыв собою колья, а следующие три ряда - изготовив копья и луки за ним. Кий и Щек вместе с молодшей дружиной встали в передний ряд. Кий и это продумал - ведь проворные отроки быстрее отступят за частокол, чем опытные, но не такие подвижные старшие воины.
Лава затихла, оцепенела. И тогда все услышали, как глухо гудит земля, будто из её глубоких недр доносится нарастающий гул…
Хотя все ждали нападения не только с тревогой, но и с нетерпением, но, как это бывает в таких случаях, гунны объявились внезапно, налетели как грозовой шквал. Не замедляя бега коней, они хлынули на поляну и, увидев, что лава полян перегородила её, стали быстро выстраиваться клином.
Кий услышал, как над молодшей дружиной пронёсся глухой гомон. Многие горячо взывали к богам:
- О животворный Световид, и ты, всемогущий Перун, спасите нас!…
Напряжение с каждым мгновением усиливалось. Воины, что находились в засаде в лесу, затаились и ни малейшим движением не выдавали себя. Они, как и те русы, что стояли в рядах лавы, замерли в ожидании первого, самого страшного удара.
Видя, как вытянулись, побледнели юные лица отроков, Кий громко, чтобы каждый из них услышал, обратился к ним:
- Други! Браты! Ныне решится судьба племени полян! Если гунны прорвут лаву, они догонят наших матерей, жён, детей, сестёр, стариков и всех изрубят или возьмут в полон!… Если же мы остановим их тут, даже пусть не победим, не погромим, а только остановим, то этим спасём и себя, и всё племя от погибели! Я верю в победу! И боги помогут нам!
Тут он поднял вверх руку с копьём и страстно воскликнул:
- О ясноликий Хорос, щедрый Даждьбоже, мудрый Световид, мы, твои дети, взываем к вам и молим: ослепите глаза нападающих, обороните нас! А ты, Стрибоже, отстрани от нас стрелы гуннов, развей силу ворога по степи! И ты, Перун, наш заступник, помоги нам, направь свой гнев супротив ворога, оглуши его громом, порази своим огнём!… Защитите нас, боги!…
- Защитите нас, боги! - как единый вздох, прокатилась над лавой горячая мольба.
И почти вслед за этим с вражеской стороны донёсся грозный боевой клич:
- Гурракх! Гурракх!
Гунны приближались. По отлогому склону, заполняя всю ширину поляны, катилась плотная тёмная волна, способная, казалось, затопить, сокрушить и уничтожить всё на своём пути.
Строй полян окаменел. Кий крепко зажал левой рукой держак щита, а правой - копьё. Ему чудилось - острие клина нацелено прямо в его грудь.
Страха в сердце не было. Только в голове билась тревожная мысль: всё ли он предусмотрел? Достаточно ли того, что он сделал, чтобы остановить ворога?
Гунны набрали дикую скорость. В этом всегда была их сокрушающая сила. Косматые кони, вытянув вперёд большие головы, мчались прямо на белую стену полян, и теперь уже не далёкий гул, а оглушающий гром вырывался из-под тысяч копыт и заставлял содрогаться землю.
Кий взглянул на своих юных воинов, стоящих бок о бок с ним. Не испугались ли? Не бросятся ли наутёк?
Нет, все стоят недвижимо и напряжённо смотрят из-за щитов на лавину ворогов, сотрясающих воздух душераздирающим криком.
Теперь главное - не прозевать решающий миг! Точно определить расстояние! Гунны совсем близко - сто шагов, полёта, четверть ста… Пора!
И Кий подал команду резким коротким звуком сигнального рога.
И мгновенно передний ряд отступил назад - исчезла живая преграда на пути гуннов. Отступил и Кий. Только успел повернуться лицом к ворогу и закрыться щитом, как могучая волна гуннов со всего разбега, всей тяжестью множества конских и людских тел налетела на острозубый частокол.
И тут же сотни стрел со стороны полян - из- за частокола, и с обеих засад из леса - засыпали гуннов.
Даже старые, бывалые воины не видали ничего подобного! Страшно заржали кони с распоротыми животами; попадали на землю всадники - и их тут же пригвоздили к земле копья полян; вопли боли и отчаяния, заглушая боевой клич, поднялись над ордой.
Гунны так и не поняли, что с ними стряслось.
Сбились в бесформенный клубок их передние ряды - падая, сотни коней образовали высокий завал. Задние - не замедляя бега, продолжали мчаться, натыкались на тех, что упали, с разбега останавливались и попадали под стрелы полян. Никто не мог сообразить, почему смертоносный клин гуннов не рассёк вражью лаву и вдруг остановился. Не ведали этого и вожди гуннов. Каждый терялся в догадках - и ответа не находил.
Защищённые частоколом и лесом, поляне воспрянули духом, почувствовали себя хозяевами положения. Гунны остановлены! Их жуткий клин расплющился, раскололся о частокол. Всадники и кони, что мчались первыми, теперь истекали кровью на острых зубьях засады. На тех гуннов, что следовали за ними, и ещё сидели на конях, со всех сторон летели стрелы и копья. Крики и стоны людей, жалобное ржанье раненых коней, грохот щитов, звон мечей - всё это слилось в сплошной дикий рёв, словно здесь сошлись в бою тысячи разъярённых, обезумевших титанов.
Кий поощрял, подбодрял своих воинов:
- Други, бейте их! Копьями и стрелами! Рубите мечами!… Ворог слабеет! Мы одолеваем!
Поляне с ещё большим воодушевлением ринулись на противника. То тут, то там вспыхивали лютые рукопашные бои.
Гунны начали отступать. Поняв, что попали в хитроумно поставленную ловушку, кто мог, разворачивали коней и, охваченные ужасом, вырывались из поляны и мчались обратно в степь. Не всем удалось это сделать: не один гунн сложил голову, пока искал выход из смертельной круговерти. Но, наконец, поляна опустела, и на ней остались только убитые и раненые люди и кони, а также множество оружия гуннов и полян.
И тогда сюда высыпали победители. Опьянев от радости плакали, смеялись и танцевали, как дети.
- Победа! Победа! Гунны бежали!
Старейшина Ворон стал на колени посреди поляны, поднял над головой руки, начал молиться. Все последовали его примеру.
Потом он поднялся, и далеко вокруг прогремел его зычный голос:
- Браты! Люди племени полян! Богам мы только что, как положено, истово помолились, поблагодарили за то, что помогли нам одержать победу. А чем возблагодарим нашего воеводу, без которого мы не смогли бы её добыть? - Ворон обвёл взглядом притихших сородичей.
Кий стоял вместе со всеми и удивлённо слушал - к чему ведёт речь старейшина?
Все недоуменно молчали.
Начали раздаваться нетерпеливые голоса:
- Да говори сам, Ворон!…
- Чего нас спрашивать, когда имеешь на уме, что сказать!
Ворон откашлялся.
- Браты! Воины! Гляньте вокруг - сколько погибших гуннов лежит на земле! - и показал рукой. - Не наших трупов, как было на Широком Берегу, а вражьих!… Скольких своих лучших воинов потерял сегодня Эрнак! И ни один из них уже не поднимет против нас саблю, не выстрелит из лука!… Боги помогли нам! Ну, а кто ещё посодействовал этому?… Разве не наш молодой воевода?… Вот он стоит тут вместе с нами и радуется так же, как и мы! Радуется победе, которую мы добыли благодаря его разуму, смекалке, опыту!… Вот я и спрашиваю вас всех, родовичи, не избрать ли нам в это опасное и тяжкое для всего нашего племени время, этого достойного мужа князем полян? Ведь без князя жить нельзя! А кто ещё из нас сегодня достоин стать им? Кто сегодня привёл нас к победе и приведёт завтра? Кий!… Изберём же его князем, чтобы племя наше не осталось без главы!
Ворон поднял вверх копьё, потряс им, и вслед за ним все воины подняли копья и закричали:
- Кия хотим князем! Кия! Кия!…
Когда гомон немного улёгся, старейшина приказал:
- Поднимите князя на щит! Пусть все видят его!
Молодые русы вмиг подняли Кия над голова ми, вошли в круг и стали рядом с Вороном. Старейшина снял со своей спины торбину, имевшуюся у каждого воина, развязал её и что-то достал из неё. А когда развернул, все увидели в его руках червонное корзно.
- Вот, братья, готовил когда-то для себя… Ибо кто из воинов не мечтал стать воеводой или князем?… А теперь с радостью вручаю нашему избраннику! - и накинул корзно Кию на плечи. - Пусть наш князь носит это корзно с честью и гордостью и всегда помнит, что получил его из наших рук! Чтобы не загордился, чтобы знал, что князь имеет власть над каждым из нас, а вече имеет власть над князем!
Кий преклонил колено, вынул из ножен меч и, поцеловав блеснувшее лезвие, ответил:
- Благодарствую, други, за честь и доверие! Клянусь никогда не забывать, из чьих рук получил корзно! Буду радеть обо всём племени, как о своём роде, а вече буду уважать, чтить, как почитаю обычаи и порядки предков наших!
- Что же нам теперь делать, князь, - говори!- спросил Ворон. - Гунны бежали… Может, возвратимся к своим очагам?
Кий встал, окинул взглядом воинов.
- Нет, старейшина, - ответил твёрдо, - возвращаться назад, к нашим жилищам, рано! Гуннов мы лишь остановили, но не разбили. Они сильны и не откажутся от намерений приневолить, покорить нас.
- Значит, идём дальше на север?
- Да, идём на север!… Там тоже наша земля.
- Когда же выступаем?
- Сейчас… Пока гунны не пришли в себя, пока соберутся снова в поход, мы оторвёмся от них на много переходов. Забирайте оружие, раненых, и в путь. Прямо через болото… К вечеру должны быть возле Трёх Могил. Там переночуем, а завтра - далее…