А Земан в это время карабкался по холмам, и ему становилось все хуже. Только теперь он понял, что переоценил свои силы. То, что в двадцать лет было для него легкой прогулкой, сейчас доставалось с большим трудом. В этих краях он прожил свою молодость. Здесь плечом к плечу с Лойзой Бартиком боролись они, еще неопытные, но сильные своей слепой верой в идею, которую отстаивали, — верой в коммунизм.

Почему же они разошлись и оказались по разные стороны баррикад?

Вернуться, говорил он себе, с трудом шагая по ночному лесу, вернуться к чистоте идеалов нашей молодости, к чистоте Февраля, и начать снова…

И он вспомнил ту февральскую ночь, когда они с Лойзой Бартиком отправились из Катержинских гор по этому же маршруту. Это был путь к Лисьей норе — охотничьему домику, в котором в сорок восьмом году они с Бартиком обнаружили вражеский передатчик. Эту историю Земан много раз рассказывал внуку. Поэтому он и выбрал этот путь.

Он промок до нитки. От холода сводило мышцы, болели суставы. Дождь превратил лесную тропинку в скользкий глиняный каток. С трудом он вытаскивал ноги из грязи, после каждого шага приходилось останавливаться. Он тяжело дышал, кололо в груди.

Да, я уже старик, пора это признать, говорил он себе. Вот где-нибудь здесь упаду и отдам концы.

Но страх за внука был сильнее усталости. И он шел.

Еще там, в ресторанчике, он подумал, где они могут прятаться. Он помнил, с каким вниманием выслушивал внук истории о Катержинских горах. И теперь был уверен, что Иван направился в то местечко, о котором множество раз слышал из уст деда, — к Лисьей норе.

Земан знал, что с этой догадкой ему следовало бы отправиться в войсковую часть. Он должен был сообщить командованию и просить помощи, чтобы взять дезертиров. Но теперь он понял Бартика. Испугался, что Ивана скорее убьют, чем поймают, потому-то и решил сам отправиться на поиски внука.

Я сам его арестую и отдам в руки закона, думал он. Тогда все же будет надежда вернуть его к жизни и воспитать, после того как он отбудет наказание. Зато он будет жить. ЖИТЬ!

Он все еще надеялся. В отличие от Бартика Земан был слишком честным, чтоб хотя бы в мыслях позволить себе нарушить закон ради спасения своего ребенка.

Наконец он нашел Лисью нору.

Когда-то это был роскошный охотничий домик, принадлежавший какому-то немецкому чину, а после войны — заводчику Чадеку.

Сейчас это была просто развалюха с вывороченными окнами, выломанными дверями, грудами разбитых бутылок и засохшего дерьма, которое здесь оставили туристы.

Земан был опытным криминалистом, поэтому сразу же обнаружил следы присутствия беглецов.

Он вошел в загаженную комнату, служившую когда-то залом, и произнес в темноту:

— Ребята, вылезайте. Я знаю, что вы здесь.

Наверху кто-то тихо всхлипнул:

— Дедушка!