На другой день Элиас не пошёл в школу — была суббота. На улице светило солнце, через раскрытое окно в кухню доносилось пение птиц. За завтраком Элиас спросил папу:

— Пойдём сейчас с гнездом в парк?

Папа удивился:

— С гнездом? Каким гнездом?

О некоторых вещах папа забывал прямо-таки с молниеносной быстротой. Чаще всего он вот так, мгновенно, забывал о том, что обещал Элиасу.

— Ты обещал, что поможешь мне повесить гнездо на дереве, — напомнил Элиас.

— Верно, обещал, — признался папа и, посмотрев на синевшее за окном небо, тяжело вздохнул. Как видно, чудесный выходной день ничуть его не радовал. Даже наоборот. Ведь если бы на улице лил дождь или хотя бы небо хмурилось и дул ветер, у папы была бы прекрасная отговорка. Он объяснил бы Элиасу, что они, конечно, пойдут в парк и найдут там подходящее дерево для гнезда, но только когда погода опять разгуляется. А потом папа включил бы свой компьютер и просидел за ним всю субботу.

Погода часто выручала папу, служа неплохой отговоркой. Но на этот раз она его подвела.

— Давай перенесём это на какой-нибудь другой день, — предложил он.

— На какой? — потребовал уточнения Элиас.

— Не знаю. Сначала я должен придумать новую компьютерную игру, а мне пока ничего дельного не приходит в голову. Если я пойду с тобой в парк, то потеряю самое меньшее два часа.

Папа не шутил — если он какое-то время проводил не за компьютером, он считал это время потерянным.

Элиас быстро доел, встал из-за стола и направился к двери.

— Ты меня понимаешь? — поспешно спросил папа.

— Понимаю, — ответил Элиас.

— Не понимаю, — сказал он бабушке Нете, как только закрыл за собой дверь своей комнаты. — Не понимаю, зачем он даёт обещания, если потом не может сдержать слово!

Бабушка кивнула:

— Жать клёво!

Она сидела на подоконнике и ела печенье, обмакивая печенинки в какао, которое Элиас принёс ей в маленькой ликёрной рюмочке. При этом она громко чавкала. Доев печенье и вылизав языком рюмочку, она вопросительно посмотрела на Элиаса. Она ждала — что будет дальше.

— Может, ты хочешь что-нибудь почитать мне? — спросил Элиас с надеждой.

— Почитать? — повторила Нетя, и её глазки заблестели от любопытства. — По-чи-тать?

— Например, сказку, — предложил Элиас и достал из шкафа толстую книгу, которую получил в подарок на день рождения. С тех пор мама прочитала ему только две сказки из этой книги. Элиас раскрыл книгу и положил перед бабушкой. Она забралась на книгу и понюхала страницы. Потом лизнула бумагу. А потом откусила уголок страницы и принялась задумчиво жевать.

— Книжки не едят! — Элиас испугался. — Книжки читают! Смотри, вот, видишь? Маленькие чёрные жучки. Это буквы. Вот это буква «о», а это — «и». А вот тут написано: «Жили-были когда-то…» Но я ещё не научился читать целые предложения. А ты умеешь?

— Да, — сказала Нетя.

— Тогда прочти вот это! — попросил Элиас и указал на первую строчку сказки. Бабушка на четвереньках подобралась к ней и долго смотрела на буквы. Наконец нашла букву «о».

— О-о-о! — радостно воскликнула она и стала искать другие буквы. Вскоре она обнаружила букву «и», потом «м», «л», наконец «е». Все эти буквы Элиас ей показал, а теперь она сама нашла их и каждую назвала правильно. Элиас вздохнул. Что и говорить, бабушка у него смышлёная и быстро всему учится. Она будет читать ему сказки или другие книжки. Однако прежде-то надо, чтобы кто-то научил её читать. Кто-то, кто сам умеет!

Он отнёс книгу на место и вернулся к окну. Белая акация протянула ветви почти в самую комнату, от цветов шёл сладкий аромат.

— Это акация, — сказал он бабушке и потянул носом. — Правда, она пахнет вкусно?

— Вкусно, — бабушка потянула носом, как Элиас, жадно вдыхая сладкий аромат.

— Вот что, пойдём в парк, — решил Элиас. — Наденешь шляпку и очочки?

— Ляпку и чочки… — Что-то у бабушки не получилось, но она тут же исправилась: — Шляпку и очочки!

Элиас подал ей эти вещи. Нетя с самым серьёзным видом нацепила очки на свой седой узелок. А шляпку попыталась обмотать вокруг талии.

— Смотри, как надо! — Элиас надел тёмные очки ей на нос: — Вот так правильно.

— А-а! — Бабушка испугалась вдруг наставшей темноты и мигом вернула очки на место — на свой седой узелок.

— Как хочешь, — Элиас пожал плечами. И подумал: нигде ведь не сказано, что солнечные очки полагается носить на носу. Если бабушке нравится носить их на своём узелке, пусть носит. Ведь это никому не мешает.

А как быть со шляпкой? Он решил подойти к делу умнее. Сначала надел свою шапку, которую достал из коробки, и только потом нахлобучил шляпку на голову бабушки.

— Понимаешь, Нетя, это важно, — объяснил он, завязывая ленточки под подбородком бабушки. Дело шло плохо, ленточки были совсем тоненькие и коротенькие, а подбородок бабушки — крохотный, не больше ореха. — Надо прикрывать голову, ведь солнце печёт, а как раз над нами дыра, там озон, озоновый слой…

— Сон злой? — не поняла бабушка.

— Нет, не сон злой. Я говорю: озон, озоновый слой. Это… это очень важная штука. Но в этом слое дыра, и это очень плохо. Понимаешь?

Бабушка, конечно, не поняла, однако против шляпки не возражала.

— Поймёшь, когда вырастешь большая, — заверил её Элиас. Потом, осторожно подняв, усадил в свой карман.

Мама Элиаса опять сидела, склонившись над книгой.

— Можно мне пойти на площадку? — спросил Элиас.

— Конечно, иди. — Мама оторвалась от книги и улыбнулась. — На улице теплынь. Ты, наверное, хочешь мороженое купить?

— По роже побить, — откликнулось эхо в кармане Элиаса. К счастью, мама ничего не услышала.

— Да! — Глаза у Элиаса заблестели. — Сколько порций можно съесть?

— В лужу сесть! — Бабушка опять жутким образом переиначила его слова. На этот раз мама, кажется, что-то услышала и внимательно посмотрела на Элиаса. Он прижал ладонью карман, чтобы заставить бабушку молчать, и стал выкрикивать:

— Одну? Две? Три? — Второпях он не нашёл ничего лучше.

— Три порции? — Мама удивлённо покачала головой. — Ну, это слишком. Ещё простудишься. Хватит с тебя двух. — Она дала Элиасу денег на две порции мороженого и снова склонилась над книгой.

На площадке играли Эмиль и два рыжих мальчика из соседнего дома. Они гоняли мяч и кричали:

— Давай, жми! Бей! Го-ол!

Элиас тотчас забыл про бабушку и побежал к футболистам. С ними вместе он носился по площадке, бросался к мячу, пасовал, забивал голы и вопил во всё горло, пока не охрип. И только когда два рыжика ушли, а Эмиля забрал домой его дедушка, Элиас вспомнил о бабушке и страшно разволновался.

Он достал её из кармана. Её волосы разлохматились, шляпка болталась за спиной, очки слетели с головы.

— Прости, Нетя! Очень трясло тебя, когда я бегал? — с тревогой спросил Элиас, подавая ей очки. — Тебя не укачало?

— У меня мочало! — немного обиженно ответила бабушка и, упрямо поджав губы, опять нацепила очки на свой растрёпанный седой узелок.

Элиас перешёл на другую сторону площадки и сел на траву. Бабушку посадил рядом с собой. Она была такая махонькая, что почти совсем скрылась под листьями одуванчика. Неподалёку от площадки на скамейках сидели чьи-то старенькие дедушки и читали газеты. По дорожкам парка прогуливались люди с детскими колясками, собаками или так, сами по себе. Все наслаждались теплом и солнышком.

— Нетя, хочешь, мы с тобой тоже погуляем? — спросил Элиас. Ему пришло в голову, что можно пойти с бабушкой к поросшему кувшинками пруду. Там обычно гуляли бабушки с внуками, кормили уток.

— Да, тоже погуляем! — Бабушка мигом сообразила, о чём речь. Она встала — и тут же растянулась. Опять встала и опять растянулась.

— Да ты же не умеешь ходить! — Элиас только сейчас это понял. И постепенно начал понимать ещё кое-что: нянчиться с бабушкой придётся не день и не два, а очень долго. Ведь всему, чем бы он ни захотел с ней заняться, она должна прежде хорошенько научиться…

От этих мыслей он чуть было не расстроился, но раздумал.

— Не беда. Я тебя научу ходить. Держись! — И он протянул бабушке указательный палец.

Она обеими ручками обхватила палец Элиаса и встала. Элиас потихоньку потянул руку к себе, и бабушка пошла, держась за его палец, засеменила, как за тележкой в универсаме. Вообще-то она не шла, а ковыляла — то и дело пошатывалась, оступалась, натыкалась на камешки и палочки и в конце концов шлёпнулась.

— Оп! Лупалей-упалей, манясива-учалива игоголла! — Бабушка всё-таки пробормотала ругалку, когда шлёпнулась десятый раз. И пустилась вперёд на четвереньках! Причём быстро. И получалось это у неё — лучше не бывает. Но Элиас сделал ей замечание:

— Нельзя ругаться! Постарайся, попробуй ещё разок. Ты уже не такая маленькая, можешь ходить сама, ни за кого не держась. Посмотри, как хорошо ходит вон та детка, видишь?

Нетя посмотрела, куда указал Элиас. В нескольких шагах от них бегал малыш, на котором были штанишки в горошек. Малыш заливался счастливым смехом. Держа в ручонке бутылочку с соской, он крохотными шажками убегал от своей коляски. На ножках у него были настоящие, красивые красные башмачки со шнурками. Они так и сверкали на дорожке. Точно две красные рыбки в аквариуме.

Нетя долго наблюдала за малышом. Потом уставилась на свои ноги, в колготках уже не зелёных как тина, а тёмно-серых от грязи. А потом бабушка подняла голову и посмотрела на Элиаса. На её лбу обозначились три глубокие морщины.

— Понимаю, у тебя нет туфель, — вздохнул Элиас. — В колготках ходить по земле — это безобразие.

— Безобрррразие! — подхватила Нетя. Ах, какое красивое, чистое, раскатистое «р» у неё получилось! Точно моторчик затарахтел. Она и сама удивилась этому новому звуку. И сразу принялась повторять: — Безобрррразие!

Безобрррразие! Безобрррразие! — Вот так она кричала, радуясь от всей души, пока прохожие не начали с любопытством поглядывать на Элиаса.

— Тсс! — Элиас зажал бабушке рот. Совсем ни к чему было привлекать к ней внимание чужих людей. — Молчи! Ты научилась правильно выговаривать «р», ну и ладно. Что тут особенного? Я вот уже давно умею, и что? Какой от этого прок? Без этого прекрасно можно обойтись в жизни. Правильно выговаривать все буквы — важно, но гораздо важнее научиться ходить. На четвереньках далеко не уйдёшь.

Нетя внимательно выслушала Элиаса, и её глазки-изюминки наполнились слезами.

— Не плачь, — сказал Элиас. Он уже и сам пожалел, что так резко одёрнул бабушку. — Я не хотел тебя обидеть. Куплю тебе туфли, и будешь носиться во все лопатки. Смотри! — Чтобы показать, что значит «носиться во все лопатки», он во весь дух припустил вдоль газона.

Бабушка взвизгнула от восторга.

— Во все лопатки! — воскликнула она радостно и вытерла мокрые глаза. А потом зевнула.

Элиас хотел посадить Нетю в карман, но она свернулась в клубочек прямо у него на ладони и надвинула шляпку на лоб. Спустя минуту из-под шляпки послышалось тоненькое довольное посапывание.

Элиас направился к выходу из парка.

«Хлопот с ней не оберёшься, — пробормотал его тихий голос, которого никто не мог услышать. — Надо купить туфли, надо научить её ходить. И ещё надо показать ей, как умываются. Она же вся вымазалась, как поросёнок».

Он посмотрел на грязные колготки бабушки, на её перепачканные ручки. «Очень симпатичный поросёнок», — решил он и улыбнулся.