Ночью Элиасу приснилось, что бабушка заболела и он за ней ухаживает. Он заботился о ней, поил её с ложечки чаем и приговаривал: «За Викторию, за Эмиля, за татуированного дедушку Эмиля, за мой потерявшийся футбольный мяч, за твою левую ножку, за твою правую ножку, за вермишель, которую я сегодня не доел, за папину новую компьютерную игру, за телевизор, за два телевизора, за три…»

— Телевизора! — громко сказал Элиас и проснулся. Действительно: из гостиной доносились звуки — там был включён телевизор. А во всей квартире было тихо и темно, как всегда ночью. За окном трепетала под ветром листва акации, из-за занавески заглядывала в комнату полная луна, весь мир, казалось, спокойно спал.

И только в гостиной происходило что-то необычное. Даже в комнате Элиаса был слышен треск, обрывки музыки и слов — как будто кто-то всё время переключал программы. Это, наверное, папа, — подумал Элиас, зевнул, повернулся на другой бок и закрыл глаза. Но не заснул и всё-таки решил посмотреть, всё ли в порядке у бабушки Нети. Он осторожно выдвинул картонную коробку из-под кровати, заглянул внутрь…

В перчатке пусто! На пожарной лесенке бабушки тоже не было.

— Нетя! — шёпотом позвал Элиас. Никто не ответил. Только из гостиной по-прежнему доносились странные звуки. Элиас встал, на цыпочках пробежал по коридору и, приоткрыв дверь, заглянул в гостиную. При виде того, что там творилось, Элиас точно окаменел.

На столике лежал телевизионный пульт, а на нём стояла бабушка Нетя. Нет, она не стояла — она прыгала. Она была закутана в шерстяной шарф с бомбошками, и все они подпрыгивали, болтаясь на своих ниточках, а бабушка в превосходном настроении распевала удалую песню:

Распевая, бабушка прыгала в такт с одной кнопки на другую, и программы переключались каждую секунду. Не успел рок-ансамбль прогромыхать парочку аккордов — на экране уже не музыканты, а полицейские, идёт пальба из револьверов, ещё секунда — и не полицейские стреляют, а мустанги мчатся по прерии, и тут же вдруг — орущие футбольные фанаты.

Элиас сообразил: выпив чай от пяти болезней, бабушка поправилась, но после этого чая у неё голова пошла кругом! Наверное, не надо было добавлять в чай ромовую эссенцию.

Нетя подпрыгивала всё выше и выше. Элиас удивился: странно! — какой-нибудь час назад она ползала на четвереньках и едва могла сделать два-три шажка, а теперь скачет так ловко, так высоко! А кто научил её этой странной песне, которую она так бойко распевает, даже не запинается и все слова выговаривает чётко и правильно? Может быть, всё это потому, что сегодня полнолуние?

— Нетя, перестань прыгать с одной программы на другую! И замолчи! — Элиас произнёс это шёпотом, но строго. — Ты же разбудишь маму и папу!

Но бабушка Нетя то ли не услышала его, то ли не захотела слышать. Она вела себя как лунатик. Даже не повернув голову в сторону Элиаса, она во всё горло затянула следующий куплет:

Со словами «Пока-пока!» она сильно оттолкнулась, как прыгун на соревнованиях, и взлетела на полметра, никак не меньше. Но приземлилась на все четыре — то есть руками и ногами разом нажала четыре кнопки. Бедный телевизор, он этого не выдержал.

Экран ярко сверкнул, на нём замелькали все разом — футбольные фанаты, мустанги, лицейские с пистолетами и рок музыканты. Раздался хруст, как будто треснула ореховая скорлупа, экран погас, и всё стихло. В наступившей темноте бабушку было не разглядеть.

— Нетя, где ты? — прошептал Элиас.

Через некоторое время он различил в темноте крохотную фигурку. Она лежала ничком на телевизионном пультике, растопырив ручки и ножки, точно лягушка, и не шевелилась. Элиас испугался:

— Нетя, что с тобой?

Нет ответа. Но вдруг послышалось сладкое посапывание. После радостного ликования, танцев и пения Нетя крепко заснула, причём в одну секунду, словно по мановению волшебной палочки.

Тут Элиас внезапно услышал шорох в спальне родителей. Скрипнула кровать, потом — половицы. Мигом схватив спящую бабушку, Элиас бросился в свою комнату, закрыл дверь, положил бабушку в коробку, юркнул в кровать и до подбородка натянул одеяло.

Минутой позже в комнату вошла мама — посмотреть, всё ли в порядке. Что же она увидела? Элиас лежал, закутавшись в одеяло, с крепко закрытыми глазами. Мама услышала тихое посапывание. Элиас сопит, наверное, у него насморк, подумала мама. И решила утром дать ему лекарство, чтобы легче дышалось. Успокоившись, мама ушла к себе.