Ночь закончилась и наступил день. Обманчиво райский день в раю, тоже оказавшийся обманом. Римляне,  после кошмаров минувшей ночи,  уже по-иному смотрели на золотистые пляжи и бирюзовое море. Теперь, отсюда хотелось убраться и как можно скорее. Пышная растительность джунглей,  ещё вчера так радовавшая глаза своим разнообразием, разноцветьем цветов и сочной зеленью, теперь, казалось, источала лишь угрозу. Щебет птиц, жужжание насекомых, мерный плеск волн, накатывающихся на песчаные берега, всё это - теперь навевало тревогу. Этот солнечный день,  спокойствие и идиллия  вокруг, казались,  лишь предвестниками скорого апокалипсиса, наступлением чего-то страшного и неотвратимого, как судьба.

     Все, получившие раны накануне были пока живы, хотя двое либурнариев выглядели крайне паршиво, да и чувствовали себя также. Места укусов воспалились и начали гноиться. Лекарь Алквидий отметил странную особенность: в гное была значительная доля какого-то зеленого вещества. Такое,  он видел впервые. Рядом с госпиталем для раненых солдат разместили и раненых рабов. Их было восемнадцать  человек. Четверо из них - на грани смерти. Они лежали, покрытые липким холодным потом, стонали и бредили. Время от времени, то одного, то другого скрючивали страшные боли в животе и несчастных начинало рвать той же зеленой дрянью, что выделялась и из их ран. Несколько рабов помогали Алквидию: клали на головы умирающих холодные компрессы, подавали воду, меняли повязки и промывали раны. Но все их усилия были напрасны. Плоть раненых разлагалась буквально на глазах. Алквидий готовил разные лекарства, смешивая порошки, накладывал мази, но он знал, что все эти усилия напрасны. Раненые были обречены. Просто, что-то нужно было делать. Не стоять и же смотреть, как раненые умирают. Вокруг шалашей патрулировали вооруженные в полной экипировке либурнарии. Никто не хотел повторения прошлой ночи.

    Тит Севериан в сопровождении 250 тяжеловооруженных либурнариев и трех десятков стрелков, вооруженных луками, пращами и дротиками выступил в путь с рассветом. Отряд  быстро миновал каньон и вышел к пологим холмам, за которыми уже начинались болота. Разведчики, опережающие основные силы шагов на сто, вдруг быстро побежали обратно. Их командир германец Тават доложил трибуну:

 - Двое дикарей впереди. Похоже, мертвецы. Идут медленно  нам на встречу.

 - Их точно, только двое?

 - Да, трибун. Других мы не заметили.

 - Вперед, - приказал Тит Севериан своим людям.

 Дикари были  заляпаны кровью с ног до головы. В груди одного из них торчало две стрелы, у второго был распорот живот и вывалившиеся внутренности волочились следом.

 - Что я говорил,  нужно быть настороже. – сказал  Севериан. – Теперь ясно - болезнь или там  проклятие,  не разбирает людей. Заражаются все.

 Отряд вышел к холмам и в полном молчании взял в кольцо двоих медленно бредущих мертвецов.  Как и следовало ожидать на них это не произвело никакого впечатления. Они не испытывали страха за собственную «жизнь», если их состояние можно было бы назвать жизнью. Единственной их реакцией на появление римлян, был чуть ускоренный шаг и оскаленные рты, желающие добраться до плоти живых.

    Враз поднялись два десятка мечей. В траву покатились две головы, а затем, превратив тела в кровавое месиво, римляне продолжили путь. 

     Когда до болот оставалось около ста шагов, из кустов вдруг выбежал человек в разодранной тунике. В первое мгновение его не узнали. Солдаты решили, что это еще один оживший, но он радостно  закричал и бегом направился к римлянам.

 - Да это же Самхет! – вскрикнул кто-то из либурнариев,  узнав египтянина.

 Разведчик тем временем,  приблизился к трибуну. Он был весь в ссадинах и царапинах, но Севериан не заметил следов укусов.

 - Докладывай, солдат, - приказал трибун.

 - Они… Дикари всех убили! – воскликнул египтянин. – Я спасся случайно.

 - Мертвецы? – переспросил Севериан.

 Самхет удивленно уставился на трибуна.

 - Наших убили ожившие мертвецы? – повторил Севериан.

 Египтянин замотал головой.

 - Какие мертвецы? Нет, их убили воины из деревни.

 - Воины?  – изумился Севериан. В голове его все перепуталось. На лице отразились непонимание и растерянность. – Так,  наших убили живые?

 - Они напали внезапно! Без видимой причины!

 - Объясни толково! – рявкнул центурион Тиберий.

 - Вчера с самого утра все было отлично. Мы сидели возле выделенной нам хижины и разговаривали. Один раз появилось несколько женщин. Они, что-то забыли в деревне. Мы их окликнули, но они убежали. Потом, я отошел к ближайшим кустам, чтобы справить малую нужду. Был уже полдень. И тут в деревню заявились дикари. Их было много, должно быть с полсотни.  Все злые и вооруженные.  И они все разом, что-то кричали. Я разобрал лишь, что дикари  желают отомстить нам и называют  нас грязными собаками. Причину их ярости я так и не понял. Потом, они  напали на Марка Деция и остальных. Те взялись за мечи, но разве можно противостоять такой толпе… Всех моих товарищей  убили. Я спрятался в траве. А что ещё мне оставалось делать? Драться с ними?

 - Ты можешь не оправдываться, - отмахнулся Севериан. – Никто не считает тебя трусом. Продолжай.

 - Я заполз подальше в заросли, - заметно воодушевившись, продолжил Самхет. – Но эти демоны все-таки заметили меня.  Они погнались за мной, как бешеные псы.  Я хотел бежать к лагерю Сабина, предупредить,  но они отрезали мне путь. Пришлось пробираться  в обход,  но вскоре я заплутал в джунглях. Близилась ночь и мне  пришлось искать убежище. Я отыскал под одной из скал небольшую пещерку. Но выспаться и отдохнуть мне не удалось.  Я слышал вдали шум,  крики, как раз  где-то в стороне нашего лагеря у водопада. Сегодня утром я выбрался из укрытия. Пошел в сторону лагеря.  Направление,  я уже знал. И тут,  наткнулся на двоих дикарей. Они были странные,  шли медленно,  все в крови. У одного в  груди торчали две стрелы,  у другого был распорот живот. Но они шли.  Как,  такое может быть?  Как может ходить человек с выпущенными кишками или  с двумя стрелами в сердце?  Они попытались поймать меня, но я убежал. А вскоре услышал хорошо знакомый мне топот, - египтянин не смог удержаться от улыбки. – топот легиона ни с чем не спутаешь.

 Солдаты вокруг, тоже заулыбались.

 - К сожалению, у нас тут нет легиона, - произнес Севериан. – И людей осталось с прошлой ночи ещё меньше.

 - А что? Что случилось? Вы знаете, что вообще происходит? – забормотал Самхет растерянно.

 Центурион ему вкратце рассказал. От удивления глаза египтянина полезли на лоб. Однако, он понял кто были те двое, что напали на него.

 - Ожившие мертвецы, - прошептал Самхет пораженно. – Слуги Анубиса… За что же такое проклятие?

 - Кто его знает? – центурион пожал плечами. – Я знаю лишь одно и самое главное: им надо отрубать головы и после кромсать на куски.

 - Мне непонятно поведение дикарей, - задумчиво произнес Тит Севериан. – С чего они вдруг стали так враждебны? Я ведь договорился с их старейшиной Арубалом о мире. – И он показался мне человеком весьма разумным, не ставшим бы совершать безрассудных поступков, как например, приказать напасть на нас. Так почему же островитяне убили наших людей?

 - Может они думают, что мы виноваты в том, что мертвецы оживают? – предположил Самхет.

 - Да, вполне может быть, - согласился трибун. – Надо бы встретиться с Арубалом и поговорить. Как думаешь, он еще в деревне?

 Египтянин пожал плечами.

 - Кто знает, где этот старик? И жив ли он ещё?

    Отряд продолжал двигаться на восток. Миновав очередную группу холмов, римляне вышли к болотам. Разведчики, все также опережавшие либурнариев на сотню шагов доложили, что впереди на тропе стоит один из либурнариев. Стоит неподвижно, ни щита, ни оружия при нем нет. Но он в доспехах и шлеме. Доспехи измазаны кровью.

 Римляне остановились в том месте где тропа начинала идти через болота. Их товарищ повернулся и направился к ним. Судя по его походке, свисающим вниз рукам, он тоже был оживший.

 - Это Гай Мамерк из третьей манипулы! – крикнул кто-то из либурнариев, узнав товарища. – О боги, ну и досталось же ему!

 Солдат, когда-то бывший Гаем  Мамерком приблизился. Его горло и шея были разодраны в клочья, сгустки засохшей крови тут и там покрывали пластинчатый доспех. Остекленевшие глаза, затянутые мутной поволокой смотрели, не мигая прямо и в то же время в никуда. Но шел он целенаправленно. Шел к живым людям.

 - Избавьтесь от него, - приказал Тит Севериан.

 Солдаты медлили. Нерешительно переминались с ноги на ногу. Перед ними был их товарищ, которого очень многие отлично знали.

 - Вы что, скоты не слышали приказа трибуна? – взревел центурион Тиберий. – Марий, Юнцин, - он уставился на двух ближайших солдат, - Выполнять!

 С мрачными, перекошенными лицами солдаты направились навстречу мертвецу. Грязная кровавая работа не заняла много времени. Когда куски тела столкнули в вонючую жижу и тропа стала свободной, отряд направился дальше.  

    Разведчики бегом вырвались вперёд. Вот,  впереди показался храм. Ещё при приближении до слуха римлян донеслись странные звуки: какой-то шелест, протяжное басовитое «Ооооонх! Ооооонха!»

    Солдаты замерли, скованные страхом. Ничего подобного никому из них не приходилось слышать. В доносящихся из развалин храма звуках таилась какая-то неподвластная человеческому пониманию угроза. Звуки, были настолько чуждые,  что могли исходить лишь от существа, не принадлежащего этому миру. 

   Римляне остановились в десяти или пятнадцати шагах от входа в  храм. Что там находится, внутри видно не было. Севериан отправил вперед троих разведчиков. Они осторожно  приблизились к зданию,  вошли и тут же,  с криками выбежали обратно.  Двое успели, но третьего  что-то подхватило, что-то  длинное и гибкое,  словно стебель или змея. Оно стремительно  обвернулось кольцами вокруг тела разведчика и рывком втащило внутрь. Всё произошло настолько стремительно, что никто не успел,  даже двинутся с места.  Двое уцелевших, с белыми от ужаса лицами начали кричать:

 - Не подходите! Там огромное чудовище, похожее на цветок!

 Тит Севериан  решил сам посмотреть. В сопровождении десяти либурнариев, он  и осторожно приблизился ко входу в  храм.

 - Вокруг меня! И сомкнуть щиты! – приказал он.  Солдаты быстро выполнили, образовав небольшое построение «черепахой».  Севериан оказался  в центре построения, надежно закрытый щитами со всех сторон, в том числе сверху.  Отряд медленно направился внутрь храма. Щупальца мгновенно  учуяли людей. То одно, то другое  вырывалось вперед и с силой хлестало по щитам. С каждой секундой, удары  становились все яростнее и злее. Похоже, чудовище, притаившееся во мраке здания не ожидало, что приближающаяся добыча, вдруг окажется неуязвимой и это привело тварь  в бешенство.  

    Севериан приказал впередистоящему солдату приподнять краешек щита и выглянул в образовавшуюся щель. Глазам его предстало ужасное зрелище. Из каменного постамента в центре зала вверх поднималось нечто, напоминающее толстый мясистый стебель толщиною с мачту. Венчало его огромная голова в виде бутона. Он был раскрыт и всю его  внутреннюю поверхность усеивали длинные острые шипы. То тут , то там на разной высоте из стебля отходили гибкие, как щупальца побеги, усеянные колючками и заканчивающиеся клешнями, напоминающими крабьи. 

   Пьедестал и все вокруг было забрызгано кровью. Валялись обрывки одежды. Но тел или кусков плоти видно не было, похоже, чудовище пожирало свои жертвы целиком.

 - Отходим, - приказал Севериан.

 Отряд начал медленно продвигаться в сторону выхода. Чудовище заволновалось,  чувствовало, что добыча ускользает. Два последних воина оказались неосторожны и приоткрылись. Щупальца,  тут же настигли их. Солдаты заорали и яростно принялись  рубить мечами гибкие, пульсирующие отростки. Остальные пришли им на помощь. Севериан, тоже взялся за меч. После короткой, но яростной схватки, товарищей удалось спасти. Прежде, чем на римлян набросились новые щупальца, которые, уже десятками тянулись из глубины храма, солдаты успели отбежать на порядочное расстояние. 

 - Надо притащить сюда катапульты и расстрелять это!  – зарычал центурион.

 - Или сжечь! – крикнул кто-то из солдат. Все зашумели, начались споры и перебранка.

 - Молчать! – гаркнул трибун. - Сперва, надо помочь Марку Сабину. Сюда мы вернемся позже. И придумаем, как расправиться с этой тварью.

 Угомонившись, солдаты снова построились. Разведчики пошли вперед.

    Тропа тянулась через болота, слегка изгибаясь к востоку. Постепенно она становилась шире, а  вокруг становилось суше. Через несколько минут разведчики, уже рассчитывали выйти к холмам, за которыми будет речка. А там уже и до лагеря рукой подать.

    Либурнарии, вытянувшись в колонну по двое, двигались вслед за центурионом и трибуном. Проклятые болота, сумрак вокруг, вонь испарений действовали угнетающе. Куда не посмотри,  повсюду,  только пучки пожухлой травы, да черные, корявые стволы деревьев, похожие на кости мертвецов.  Смрад разложения удушал, а  монотонное жужжание насекомых навевало тревогу. Всем хотелось поскорее выйти на сухое место и под свет солнца.

    Предостерегающий крик, раздавшийся впереди,  заставил центуриона резко остановиться. Он вскинул руку вверх, давая сигнал центурии замереть на месте. Шорох и треск  впереди становился громче. Кто-то бежал к ним,  ломясь через высокую траву и кусты.  Вот, на тропу выскочил германец Тават. Глаза вытаращены, лицо искажено страхом и отвращением. 

 - Идут! – крикнул он. – Мертвецы идут!

 Из кустов начали выбегать остальные разведчики. Все они устремились под защиту тяжеловооруженных либурнариев.

 - Сколько оживших? – спросил Севериан у германца.

 - Много. Думаю больше сотни. Почти  все островитяне, но пару и наших видел.

 - Значит, плохи дела у Сабина, - пробормотал трибун. Повернувшись к центуриям, он рявкнул: - К бою, солдаты!

 Либурнарии начали в спешном порядке выстраиваться на тропе. Но её ширина не позволяла стоять в ряд более трем солдатам. Двое ещё кое-как умещались, третий же был вынужден стоять по щиколотки  в жиже. Очень плохо, что отряд  застали здесь. Такие места не годятся для битвы.

 - Отходим, - приказал Севериан. – Центурион, двенадцать человек пусть прикрывают!

 Трибун решил отступить обратно к холмам и занять оборону возле полуразрушенного храма. Там, по крайней мере, было место, где он мог развернуть весь свой отряд. Если не подходить ко входу в храм, а встать с другой стороны здание защитит их с тыла. 

   Вот,  показались первые ожившие. Они выходили из-за деревьев и кустов и двигались к тропе  нестройными толпами. Двигались медленно, но вполне целеустремленно. Ясно, уже учуяли живых.  Все до единого покрыты кровью, у кого-то не достаёт руки, у кого-то распорот живот, рассечен череп, в телах торчат стрелы и все идут в полном молчании, слегка раскачиваясь с безвольно повисшими руками.

     Приближение этой толпы мертвецов, само по себе было ужасным. До либурнариев донесся смрад разложения. Над толпой вились тучи  мух, в ранах многих, уже копошились черви и насекомые. Среди голых островитян, сразу выделялись трое римлян. Все они были в доспехах, а один, даже в шлеме.  У двоих – перегрызены глотки, третий, что был в шлеме,  имел укусы, лишь на руках. Похоже, он умер не от ран и кровопотери, а  от болезни, передающейся  через укус.

   По мере приближения толпы, стало понятным, что оживших не меньше двух сотен. Трупная вонь становилась все сильнее. Римским солдатам, было конечно, не привыкать к такому , но к обычному смраду мертвечины, добавилась вонь чего-то ещё. Может, зеленоватого гноя, медленно, жирными сгустками, сочащегося из ран?

   Такой противник поколебал мужество, даже самых стойких. Многие либурнарии, даже начали громко молиться богам о спасении. Тиберий, заметив колебание в рядах, заорал:

 - Всем стоять на месте! Щиты сомкнуть! Строй плотнее! Нечего дрожать, ребята! Клянусь Юпитером-заступником атака парфянских катафрактов пострашнее будет! Нам ли бояться этих полуголых…  Порубим это вонючее  мясо!

 И он, нарочито громко  расхохотался, желая показать тем самым своё презрение к опасности. Кому-то из солдат это помогло воспрять  духом, но многим поведение центуриона показалось неестественным, а его веселость напускной и   фальшивой.

     Как бы там ни было, оживших встретили,  как должно. Прикрываясь щитами, либурнарии пустили в ход мечи. С хрустом и мокрым чавканьем сталь начала вонзаться в плоть.

 - Рубить головы уродам! – заорал центурион. – Что вы их тыкаете?

 Но сделать это оказалось труднее, чем приказать. На тропе было ужасно тесно. Ни размахнуться, как следует, не ударить,  не развернуться.  Такой бой для римского солдата всегда был привычен и благоприятен, но только не в этот раз. Колющие удары, излюбленные и отработанные легионерами, здесь ровным счётом ничего не значили. Солдаты начали уставать. Их сменили трое других.  Но всё, что они могли сделать, это тесно сомкнуть щиты,  чтобы не пропустить толпу оживших дальше и медленно пятиться.  Впрочем,  именно это от группы прикрытия и требовалось. Пока дюжина либурнариев, медленно отступая,  удерживает тропу, остальные достигнут  холмов.

    Отход был быстрым и организованным, но римляне не успели. Случилось то, чего так опасался Севериан. Их окружили. С другой стороны тропы надвигалась внушительная толпа мертвецов. Откуда они там взялись, было непонятно. Весь путь от лагеря на побережье до болот отряд прошёл никого, не встретив, не считая двоих оживших, случайно забредших к холмам. Откуда же взялась целая толпа? Разве, что мертвецы все время шли за римлянами на порядочном расстоянии, но  когда произошла задержка у заброшенного храма, а потом заминка здесь на тропе, они  успели  подтянуться.

    Первыми в бой с мертвецами были вынуждены вступить стрелки. Отбросив бесполезные луки и пращи, они схватились за ножи. Напор оживших был силён и яростен. Они остервенело лезли вперёд, цеплялись за щиты, доспехи, падая, хватали воинов за ноги. Стрелки, менее защищённые, нежели либурнарии, пришли в совершеннейшее отчаяние. Своими ножами они не могли отрубить головы ходячим трупам и не имея щитов не могли прикрыться от нападения. Зубы мертвецов впивались в руки и ноги солдат. Один из них поскользнулся и упал. На него набросились сразу трое оживших, вцепились зубами в горло,  в лицо. Несчастный хрипел, захлёбываясь собственной кровью. Упал ещё один лучник. И тут же, оживший труп, лишенный обеих ног и передвигавшийся ползком, вонзил ему  зубы в левое бедро. От дикой боли солдат начал извиваться. Тут ещё, чья-то калига придавила его левую руку. Совершенно обезумев от боли, ярости и отчаяния, лучник вонзил нож снизу вверх в живот наступившему ему на руку товарищу. Тот с мучительным стоном упал и уже умирая, был затоптан другими. Всякий порядок был потерян. Группа либурнариев, удерживавшая тропу, видя, что началась атака с тыла, потеряла самообладание. Теперь, даже грозные окрики центуриона были бесполезны. Кто-то, бросился назад, усиливая на тропе и без того, царивший там беспорядок, некоторые же,  совершенно потеряв всякое соображение кинулись прямо в болото. Задыхаясь от духоты и вони они сами срывали с себя шлемы, доспехи, бросали щиты и брели вперёд по грудь в зеленоватой, хлюпающей жиже. Только бы подальше от этих мёртвых! Только бы убежать! Но вскоре выяснилось, что мертвецы наступают не только с двух сторон тропы. Десятки обезображенных трупов медленно брели к римлянам через болота. Шли со всех направлений, группами и поодиночке. Многие из них выглядели так, словно пролежали в земле несколько дней,  или даже недель и разложение обезобразило их в ещё большей степени, чем тех, кто пал в недавнем бою с римлянами возле их лагеря. 

   Порядки римлян на тропе смешались, начали распадаться. Все стрелки были,  либо уже убиты, либо ранены. А принимая во внимание то, что даже самые легкораненые были обречены, это  значило, что они, считай, уже погибли.

 - Прорываемся! – заорал Севериан, размахивая окровавленным мечом. – Все с тропы и за мной!

 Привычные к дисциплине солдаты последовали за трибуном, вошедшим в болото. Севериан двинулся через жижу в обход первой толпы мертвецов. От своего плана, по спасению людей в лагере у водопада, он не собирался отказываться.  Мертвецы последовали за живыми. Но не все. Кто-то устремился за либурнариями, поддавшимися панике и теперь уходящими все дальше в болота, а кто-то, в основном ожившие из второй толпы,  начали смыкаться вокруг двух десятков солдат, всё еще сражающихся на тропе. Как ни странно, когда людей стало меньше и строй распался, они начали работать мечами гораздо эффективнее. Во все стороны полетели отсеченные головы. Но солдаты были обречены. Кольцо мертвых вокруг них,  почти сомкнулось. Шестеро, успели прорваться и по примеру Севериана начали отступать через болота, обходя первую толпу. Правда, теперь, когда ожившие заполонили почти все пространство вдоль тропы, им пришлось делать более длинный крюк, нежели сделали солдаты, без промедления  последовавшие за Северианом.  Но двенадцать человек, в том числе центурион Тиберий продолжали сражаться. Прорваться к ним на помощь,  уже было невозможно, разве что ценою больших потерь. И сами они, могли отступить лишь в сторону болота, пока кольцо вокруг них не сомкнулось окончательно.

 - Уходите оттуда! Отступайте! – закричал трибун, на минуту остановившись.

  До сухого места – пологого, заросшего травой берега оставалась пара шагов.

 Тиберий,  с рычанием обрушивал удары щитом направо и на лево, дробил черепа и отсекал мечом  головы.

 - Мы задержим их! – крикнул он. – Выручайте наших в лагере!

 Тит Севериан кусал губы и судорожно сжимал рукоять меча. Он не мог уйти и оставить своих воинов умирать здесь. Но и идти сейчас на помощь, когда его отряд уже выбрался из болота, тоже не мог, ибо это означало бросить отряд Марка Сабина у водопада. Прорваться туда, уже не будет шанса. Мертвецы заполонили всё вокруг. Даже, отступить тем же путём, Севериан уже не мог.

 - Отходите! Спасайтесь! – крикнул он центуриону Тиберию  и с тяжёлым сердцем поспешил к своим людям, толпившимся на берегу. Десятка два мертвецов медленно брели к ним через болото. Севериан не стал ждать, когда они приблизятся.

 - В лагерь! – крикнул он. – Поможем Сабину!

 Римляне устремились в восточном направлении. Они уже слышали шум речки и водопада. 

    Яростный бой на тропе всё продолжался. Тиберий, увидев, что основная часть их отряда и трибун благополучно выбрались из болота, крикнул:

 - Всё ребята, мы свое дело сделали! Теперь отходим! За мной!

 Развернувшись и подняв щит, он  с силой обрушил его на голову мертвецу, подходившему со спины.  Череп с приглушенным хрустом треснул и мертвый каннибал рухнул, подняв фонтан грязных брызг. Конечно, сейчас он снова поднимется, но кольцо окружения, ещё не такое плотное со стороны болот,  было разорвано. Отрубив голову ещё одному ожившему, Тиберий расширил свободное пространство. За ним устремилось трое солдат, но троим другим не повезло. Вместо того, чтобы пятиться и всё время следить за нападавшими, они допустили ошибку, повернувшись к напирающей толпе спинами. Да ещё и тропа стала скользкой от крови, так что вязли ноги. В солдат мгновенно  вцепились десятки рук. Они отчаянно кричали и вырывались, но были подмяты и опрокинуты. Сверху на каждого из них навалилось сразу несколько мертвецов. С голодным урчанием они начали жрать солдат живьём. Их зубы клацкали по железным пластинам панцирей, впивались в открытые участки тела, особенно в руки и ноги.

 - Суки! – заорал Тиберий, бросаясь вперёд. Ярость затмила его разум. Его ребят убивали на его глазах! Поедали живьём! Разрывали на куски! - Всех изрублю! Всех, ублюдки!

 Его меч вонзался в окровавленные лица, отсекал головы, но даже огромный, могучий  Тиберий не смог бы сдержать сотни озверевших от голода мертвых каннибалов. Они напирали со всех сторон, этот поток мертвечины начал обтекать центуриона слева и справа. Он рисковал оказаться  в окружении в одиночку.

 - Тиберий, бежим! – крикнул один из либурнариев Фабий. – Нашим уже не помочь! Их нет! Их больше нет!

 Центурион начал пятиться, но при этом продолжал наносить иступленные удары направо и налево. Вот только,  они были, уже не так точны и выверены. Начала сказываться усталость.

   Тиберий прорвал кольцо окружения со стороны болот. И продолжал биться, отходя, медленно пятясь последним. Его руки были покусаны, до локтей измазаны в крови своей и чужой. Он знал, что обречен. Но продолжал сражаться. На него,  уже начали нападать его товарищи, успевшие ожить только что. И даже с отсеченными головами, мертвецы продолжали лезть вперёд. И хотя,  движения их были хаотичными, беспорядочными, они здорово мешали, если вцеплялись руками со всех сторон. Кромсать каждый труп на более мелкие куски времени не было.

     Наконец, отбросив щит, центурион начал отступать вглубь  болота. Руки словно налилась свинцом. Он задыхался от усталости и обливался потом. Толпа оживших с кровожадным упорством, не выказывая ни малейших признаков утомления  последовала за ним.

   Впереди всех шел один из его товарищей Марк Лебан. Они служили вместе уже десять лет. Чего только не довелось пережить. Чего только они не повидали. Но только не такое. Нет больше Марка. Как горько, что не довелось ему пасть в честном бою с достойным противником. Как горько самому окончить жизнь здесь в вонючих болотах в окружении смердящей нечести.

    Центурион сорвал с головы шлем. Хоть вздохнуть перед смертью, ощутить, как воздух, пусть даже болотный коснется волос, слипшихся от пота. Он шагнул вперёд, одним ударом снёс голову Марку Лебану и после,  без колебаний вонзил меч себе в сердце.

    Тело центуриона упало в жижу. Толпа мертвецов, кровожадно протягивая руки, сомкнулась вокруг него.