Тит Севериан позволил отдохнуть своим людям только, тогда,  когда болота остались позади. Римляне заняли небольшой холм, от которого до начала ущелья, ведущего к побережью,  было с две сотни шагов. Тяжело дыша, усталые солдаты расселись по склонам холма и на его вершине. Всем хотелось пить. И солнце, словно желая усилить их страдания, палило с небес в этот день  нещадно.

    Особенно тяжело было Марку Сабину, Марку Петрию и их четверым,  оставшимся в живых солдатам. Им не пришлось отдыхать ни минуты с прошлой ночи.

 - Воды, - прохрипел Сабин, обращая в сторону солдат измученное серое лицо. – Есть у кого-нибудь вода?

 Слова едва различимые, с трудом срывались с его потрескавшихся губ. Египтянин Самхет протянул ему флягу. Младший трибун жадно припал к ней и, давясь, судорожно вздрагивая начал пить. Сидевший рядом Марк Петрий смотрел на Сабина с завистью. Он,  буквально вырвал флягу из рук командира, как  только тот на мгновение прервался, чтобы вздохнуть.

    Севериан хмуро смотрел на младшего трибуна. Он колебался. Начать неприятный разговор прямо сейчас или подождать с этим?  В конце концов, Севериан решил разобраться с другой, более важной на данный момент проблемой. 

 - Есть ли среди вас раненые? – спросил трибун, обращаясь ко всем людям своего отряда. – Под ранами,  я имею ввиду укусы мертвых, даже простые царапины, оставленные зубами.

    Солдаты начали встревожено переглядываться, в основном те, у которых видимых ран не было. Те же, кто был укушен в руки или ноги и скрыть это было невозможно,  начали вставать. Таких набралось восемь человек. В основном,  это были те, кто получил ранения ещё в схватке на болоте. Раны их, по большому счёту царапины в другое время не стоили бы никакого внимания. Но только  не сейчас. Солдаты выглядели вполне ещё бодро, в отличии от их товарищей, уже умиравших и оставленных в палатках лагеря. Но все уже знали, что рано или поздно ужасная болезнь или проклятие овладеет ими.

 - Товарищи мои,  - начал Севериан, обращаясь к обреченным, - вы знаете, что вас ждёт. Спасения нет и это горькая правда. Я говорил вам уже всё это и не вижу смысла повторять. У вас есть выбор: остаться здесь и встретить свою судьбу, покончить со всем разом или дождаться, когда смерть так или иначе придёт за вами. Ещё,  вы, можете отправится с нами в лагерь, но там, я прикажу ограничить вашу свободу. Вас, либо запрут за крепкой решёткой в одном из зданий, либо свяжут верёвками. Когда вы умрёте, всех вас обезглавят.

   Повисла гнетущая тишина. Даже,  птиц не было слышно, лишь жужжали и стрекотали насекомые. Потом,  где-то вдали за болотами раздался  одиночный, быстро оборвавшийся крик и снова – тишина.

 - Вот, что я ещё хочу сказать, - произнёс Севериан. – Тот, кто скрывает свои раны, поплатится за это. Сейчас у нас нет времени провести тщательный осмотр, но обещаю вам, что по прибытии в лагерь это будет сделано. Все кто скрывает укусы – будут без промедления казнены.

 - Это несправедливо! – вскинулся Марк Сабин. – Мы не можем так поступить с нашими людьми. Это… бесчеловечно. И противоречит чести римского солдата.

 - Это необходимо, - жестко ответил Севериан, обратив на младшего трибуна злой, тяжелый взгляд.  – В отличии от тебя,  я не могу позволить себе безответственность, когда речь идет о выживании.

 - Что это значит? – Сабин вскочил и нехорошо, зло прищурился. – Что ты имеешь ввиду?

 Севериан не хотел затевать этот разговор сейчас, но так уж получилось, что придётся.

 - Вас двоих, тебя и твоего келевста следует казнить первыми, даже если вы не получили ни царапины. А ещё лучше…  Вас,  следовало бы  оставить в лагере у водопада на съедение мертвецам. 

 - В чем же,  мы,  так провинились? – криво усмехнулся Марк Петрий, при этом рука его легла на рукоять меча.

 - Мне известно,  что вы похитили и убили нескольких местных женщин, - ответил Севериан, бросая на келевста гневные взгляды. -  Тем самым,  вы разозлили  дикарей и прахом пошли мои договоренности с ними. Их жрец,  я уверен в этом, использовал какое-то колдовство,  чтобы оживить мертвых. Так что,  во всем,  что сейчас творится, виноваты вы двое.

 - Подумаешь,  всего несколько девчонок, - фыркнул Марк Петрий. – Надо было сразу напасть на деревню, а не вести с дикарями переговоры.

 - Заткнись, скотина! – вскричал Севериан. – Сдай оружие! По возвращении в Египет,  ты и твой командир будете  преданы военному суду.  А я похлопочу,   чтобы вам вынесли самое суровое наказание.

 - Наказание? – зарычал Марк Петрий. – А какое наказание должно быть для тебя трибун, за то что ты оставил на верную смерть столько раненых?

 Пока они ругались и грозили друг другу мечами, Сабин сидел весь, сжавшись с угрюмым и подавленным видом.

 Никто не заметил,  как младший трибун поправил на левой руке кожаный наруч, натянув его чуть выше обычного.

 - Брось меч, келевст, - приказал Севериан. – Тогда, не придётся убивать тебя.

 - Сначала, попробуй это сделать! – сквозь стиснутые зубы процедил Марк Петрий.

 - Разреши, я прикончу его, - вперёд выступил Флавий Левк. – У меня, с утра чешутся руки, вскрыть глотку какому-нибудь мятежнику.

 - Господин, позволь я разберусь, - поднялся со своего места Афибан.

 - Ты, не вмешивайся, - приказал трибун рабу-нумидийцу, - а ты,  Флавий, - он кивнул центуриону, - просто,  обезоружь келевста.

 Флавий Левк с готовностью обнажил меч.  Марк Петрий прищурился и покрепче стиснул рукоять своего меча, в другой его руке сверкнул кинжал. Оба римлянина двинулись, друг другу на встречу.  Первым нанес удар центурион. Келевст отбил выпад и тут же контратаковал. Флавий Левк без особого труда блокировал этот удар , но кинжал противника внушал ему некоторое опасение. Лезвие промелькнуло в опасной близости от груди. Поединщики на мгновение разошлись, но тут же схлестнулись снова.  Сталь звенела о сталь. Стремительные колющие удары чередовались с рубящими. Блок, уход, контратака. Выпад, шумное дыхание бойцов.

    Первым начал сдавать Марк Петрий. Он был вымотан почти до предела, кроме этого его соперник был моложе и как выяснилось  лучше владел мечом. Шаг за шагом келевст отступал под градом ударов. Его атаки кинжалом, тоже, более не приносили успеха. Центурион быстро определил стиль боя противника и его тактику. Единственное, что успокаивало Марка Петрия, это то, что трибун приказал обезоружить, а не убивать его. В отношении же Флавия Левка у келевста были развязаны руки. И он, униженный превосходством противника, пылал яростью, дикой всепоглощающей  ненавистью.

 Убить этого проклятого центуриона! Выпустить этому заносчивому ублюдку кишки!

 В какой-то момент Флавий Левк приоткрылся. Его живот на секунду оказался незащищенным. То, что надо. Прекрасный шанс!

   Собрав оставшиеся силы, Марк Петрий сделал яростный выпад мечом, более всего, надеясь отвлечь центуриона. Он метил ему в лицо, в то время, как рука с кинжалом метнулась снизу вверх – в живот. Но Флавий Левк, словно ожидал такой атаки. И не исключено, что сам же спровоцировал её. Центурион увернулся от кинжала и в тот же миг нанёс замысловатый удар под углом сверху. Таким ударом, он,  запросто мог бы прикончить мятежника, пробив ему шею или размозжив затылок, но в этом бое ставилась другая задача. Меч Флавия Левка поднырнул под меч келевста, а затем, последовал резкий рывок вверх. Выпад, сделанный Марком Петрием лишил его равновесия, а хитрый прием противника обезоружил. Кувыркаясь, гладиус отлетело в сторону.  Марк Петрий разразился бранью. У него ещё оставался кинжал, но какой от него теперь толк?  А в прочем…

   В приступе бессильной злобы, келевст метнул кинжал, целя в горло противника. Флавий Левк не ожидал подобного. Его спасло лишь то, что соперник страшно устал, да и ярость,  переполнявшая Марка Петрия,  помешала точно и хладнокровно прицелиться. Кинжал, пролетев на расстоянии ладони от лица Флавия Левка,  упал куда-то в траву.  Центурион побледнел, осознав, что был на волосок от смерти. Он поднял меч и раскроил бы келевсту голову, если бы не грозный окрик трибуна Севериана.

 - Остановись!

 Тяжело, шумно дыша, Флавий приставил острие меча к горлу Марка Петрия. Глаза центуриона сверкнули холодом стали.

 - Если бы не приказ трибуна, харкать бы тебе кровью, ублюдок.

 Марк Петрий ничего не ответил, лишь бросил на центуриона яростный, полный ненависти взгляд. Ему связали руки, несмотря на протест Марка Сабина.

 - Тебя, следовало бы,  тоже скрутить, - резко бросил трибун. – Да нет времени на это. Сдашь оружие, когда прибудем в лагерь.

   Отряд двинулся дальше. Вскоре, римляне вошли в ущелье. Там, двигаясь мимо отвесных , почти смыкающихся наверху стен,  Севериан сказал Флавию Левку:

 - Нужно здесь организовать оборону. Просто, перегородить путь чем-то и поставить часовых. Рано или поздно мертвецы придут сюда. Здесь на побережье это единственный путь. Конечно, скалы можно обогнуть и выйти на пляж с другой стороны, но на это понадобится немало времени и вряд ли мертвые станут искать этот  обходной путь.

 - Они тупы и лишены всякого воображения, - кивнул Флавий Левк. – Просто,  идут вперёд если чуют живых и двигаются туда, где есть проход. Мы перекроем его. Я сразу же распоряжусь, как прибудем в лагерь.

    Постепенно становилось светлее. Скалы по сторонам начали расходиться и впереди, тоже появился просвет. До выхода из ущелья оставалось совсем немного. Впереди, уже  сверкнула  желтая полоска пляжа и изумрудно-бирюзовая гладь моря.

    Внезапно,  с той стороны раздался пронзительный женский крик.  Тит Севериан, Флавий Левк и Афибан, обгоняя всех остальных,  бросились вперёд.  В десяти-пятнадцати шагах от выхода из ущелья они увидели юную островитянку, на которую надвигались двое мертвых римлян – либурнарий с разодранной в клочья гортанью и один из моряков, сплошь покрытый ужасающими ранами и обнажившимися ребрами. 

    Девушка сжимала обеими руками гладиус и отчаянно размахивала им перед собой. Но остановить оживших,  она не могла. Они неотвратимо надвигались на нее и если бы не появление отряда Севериана, рано или поздно добрались бы до девушки. Кроме этого со стороны пляжа, ковыляли ещё два трупа. Выглядели они, еще более  ужасно. С лиц содрана кожа, руки по плечи в крови, у одного была изъедена нога почти до кости выше колена,  голова другого держалась почти на обнажённом позвоночнике, а там где у человека положено быть  шее, теперь свисали,  лишь клочья мяса, едва прикрывающие позвонки.  Учуяв живых ещё издали, они ускорили шаг.

    У Севериана зародилось нехорошее предчувствие. Идут со стороны пляжа! Проклятие богов! Что-то произошло в лагере за время его отсутствия, иначе эти ожившие не бродили бы тут.

    Первыми обезглавили тех, что наседали на кричавшую от ужаса девушку. Только теперь, приблизившись,  Севериан смог разглядеть ее.

 Асанти! Дочь старейшины!

 Как она оказалась здесь? И зачем?

 Но все вопросы – потом. Вверив спасенную островитянку охране Афибана и двоих солдат,   Севериан и Флавий Левк напали на вторую пару оживших. Два точных удара и путь был свободен.  Они  выбежали на пляж и застыли.  Первое,  что они увидели – порядка дюжины мертвецов,  бродящих по песку возле самой линии прибоя. Палатки на берегу были,  либо опрокинуты, либо  смяты и все заляпаны кровью.  Песок вокруг обильно пропитался кровью. Никого из живых они не увидели. По разгромленному палаточному лагерю бродило ещё несколько живых трупов. Возле тропы,  ведущей к зданиям в скалах,  было еще пять-шесть мертвецов и там же валялась здоровенная свиная туша, покрытая бурыми потёками полузасохшей крови.  У хряка были отрублены конечности,  так что он двигаться не мог, хрипел, харкал черной кровью и  извивался,  отчаянно пытаясь двинуться вперёд.

    Что же тут произошло? Неужели ни осталось никого в живых? Кто-то ведь должен был остаться?

  Словно прочитав мысли трибуна,  Флавий Левк сказал:

 - Наши,  скорее всего, укрылись где-то наверху в здании.

 Римляне вышли на пляж и  устремились вверх по тропе. Мертвецов стоявших на пути обезглавили,  но  разрубать тела не стали.   Времени на это, как обычно не было.   Их просто спихнули вниз, и трупы, нелепо размахивая руками,  покатились по каменистой тропке.

     Вбежав наверх, на первую террасу римляне увидели толпу мертвецов числом около полусотни. Островитяне и римляне вперемешку. Все они толкались возле входа в храм. Поскольку створки центральных ворот были сломаны,  ожившие беспрепятственно могли бы  проникнуть внутрь. Так чего же они тут торчат?

     И тут у Севериана мелькнула мысль, что эта полусотня, которую они видят, лишь малая часть мертвецов, проникших в здание.

    Почуяв живых,  мертвецы начали выходить из храма. Их число росло и росло. Три или четыре сотни!

 - Отходим, - прохрипел Севериан. – Отходим вниз.

 Прорваться через такую толпу было немыслимо!  Это было бы настоящим безумием затевать сражение здесь,  на столь узком и ограниченном участке. Оторваться от медленно бредущей толпы мёртвых было нетрудно, но здесь, как и ранее на болоте,  римляне попали в западню. Пока они спускались, снизу с пляжа начали подтягиваться бродившие там ожившие. Их набралось до трёх десятков. Ещё столько же шли с разных сторон, но были пока далеко. Отряд Севериана оказался зажат между этой группой и вышедшей из храма толпой.

 - Нужно прорваться, пока их там немного! – закричал Флавий Левк, указывая в сторону пляжа.

 Центурион устремился вниз по тропе одним из первых. Римляне отбросили оживших, закрывавших им путь и перепрыгивая через хрипящую, дергающуюся тушу хряка побежали в сторону моря. Протягивая руки со скрюченными пальцами, мертвецы лезли со всех сторон. Сомкнутый строй был против них бесполезен. Теперь, каждый солдат отбивался сам по себе, или же римляне разбивались на пары, тройки, чтобы прикрывать друг друга со спины, но при этом не мешать друг другу делать удары с широким размахом и отсекать кровожадным мёртвым каннибалам головы.

    Постепенно вся эта дерущаяся масса людей и оживших отступала к линии прибоя. Со стороны горной тропы медленно, но неотвратимо, как смертный приговор надвигалась толпа мертвецов. Из ущелья, тоже показались ходячие трупы. Оттуда следовало ожидать ещё большую группу, по сути всех, кто бродил вокруг лагеря у водопада. О том, чтобы перекрыть ущелье, уже не могло быть и речи.

   Тит Севериан затравленно озирался по сторонам. Его людей со всех сторон теснили к морю. У римлян оставался единственный выход: спешно отступать вдоль берега, чтобы не дать прижать себя к воде. Вот только куда отступать? Где укрыться потом? И неужели придётся бросить корабли и всё имущество и снаряжение? И там,  в храме на скалах,  наверняка кто-то из его людей ещё остался.  Не зря же толпа оживших так упорно лезла туда. Но о них придётся подумать после. Пока следовало спасти тех, кто был сейчас здесь,  с ним.  Севериан хотел было уже отдать команду, чтобы все отступили к самой воде и начали двигаться вдоль прибоя на север, поскольку там  в отличии от юга в побережье не врезалось так много глубоких заливов и русел рек, что сильно затруднило бы отход. И тут, кто-то из солдат вдруг крикнул:

 - Лодки!

 Севериан оглянулся. Со стороны гексеры, покачивающейся на волнах в двухстах локтях от берега и вправду,  стремительно рассекая волны, двигались две большие лодки. Но не это удивило трибуна, а то, что неподалёку от гексеры находилась одна из  трирем и от неё, тоже плыли две лодки.

      Кто же приказал спустить трирему на воду? И когда? Впрочем,  времени для вопросов сейчас не было. Следовало начать эвакуацию.

    Но трибун и не предполагал, какой начнётся хаос, едва лодки приблизились к берегу. Никто уже не слушал команд командиров, люди ринулись к спасительным лодкам, которых всё равно было недостаточно для спасения всех. Севериан ворвался в гущу толпы.

 - Раненых на борт не брать! – орал он. – Не брать!

 Но призывы его были напрасны, они потонули в общем шуме и неразберихе.

 Солдаты орали, толкались, каждый лез вперёд. Одна из лодок перевернулась, поскольку оказалась  перегружена, да ещё, в ее правый борт вцепилось  множество рук. Кое-где либурнарии обратили оружие друг против друга. Мертвецы подступили вплотную и набрасывались на обезумевших римлян. Пенный прибой окрасился кровью. Кто-то ещё отбивался от мертвых, но всё меньше и меньше оставалось солдат, старавшихся организованно сдерживать натиск мертвецов.  Многие обратились в паническое бегство, бросались в воду и лезли через борта и без того перегруженных лодок. Кто-то, поняв невозможность попасть в лодку,  кинулся бежать вдоль береговой линии, не думая, что делать потом, как выжить в джунглях, лишь бы спастись сейчас.

    Тит Севериан, Асанти, верный Афибан, Самхет и десяток солдат, ещё сохранивших мужество и дисциплину,  образовали тесную группу. Толпа бегущих оттеснила их от лодок. Оказаться хотя бы в одной из них не было ни единого шанса. Толпа мёртвых подступала, отовсюду тянулись костлявые руки, повсюду, куда ни посмотри, были затянутые мутной поволокой безжизненные глаза и разинутые окровавленные рты, повсюду изуродованная человеческая плоть, возвращенная к жизни лишь для того, чтобы убивать всё живое.  Севериан и Асанти, повинуясь внезапному и необъяснимому порыву,  соединили руки. Глаза их встретились. В них было отчаяние, утраченные надежды, тоска по несбывшимся мечтам и что-то ещё, вопреки всему дающее силу сражаться до конца вместе,  и вместе принять судьбу уготованную им свыше.

    Тут,  до слуха трибуна донесся так хорошо знакомый ему хлесткий щелчок и свист. Голова мертвого островитянина, почти вплотную подступившего к Севериану разлетелась кровавым фонтаном из ошметков плоти, мозгов и осколков костей. Снова щелчок и свист и немного в стороне галерный раб, чье лицо было изъедено до кости был сбит катапультным ядром, навылет пробившим ему грудь. Он, правда, начал подниматься, но у Севериана уже зародилась надежда. Ядра и стрелы, выпущенные из палубных  орудий гексеры и триремы, буквально выкашивали толпы оживших. Снаряды дробили черепа и грудные клетки, пробивали тела насквозь, опрокидывали мертвецов по одному и целыми группами. Во все стороны брызгала кровь, гной и ошметки разодранной плоти. В толпе каннибалов образовались просветы.

 - К храму! – заорал Севериан. – Быстрее!

 Его маленький отряд устремился вперёд. Одного из солдат схватили двое оживших и повалили на песок. Через мгновение в него вцепилось уже более десятка смердящих рук, а в шею и лицо несчастного тут и там вонзились зубы. Но остальным удалось прорваться. Почти вся масса оживших теперь толкалась у берега за их спинами. Путь к горной тропе был свободен. Правда,  со стороны ущелья, пошатываясь, брели десятка три трупов, но они были ещё далеко и не могли помешать отступлению.

     Задыхаясь от быстрого бега, шатаясь от усталости, мучимые жаждой отряд Севериана наконец поднялся на верхнюю скальную  террасу. Мертвецов здесь не было. Зато, когда Севериан обернулся и глянул вниз на оставленный ими пляж, из груди его вырвался стон. Мертвецы заполонили всё видимое  пространство. Их нестройные толпы брели от воды в сторону скал. С упорством бездушных машин они шли за ними, шли за живой плотью. Лодки отплыли от берега и направлялись к кораблям. Скольким его людям удалось спастись,  трибун точно не знал.  Примерно сотне или чуть больше. А сколько людей на кораблях, он мог только гадать. Уцелел ли верный и храбрый Флавий Левк? Живы ли эти подонки, Сабин и Марк Петрий? Что стало с другими командирами, Росцием Криспом, Эмилием Фронтином, Леонатом Лагом….  Среди мертвецов, он заметил лишь Валерия Тибуриона, командира одной из актуарий. У несчастного была почти полностью содрана кожа с лица, но трибун всё же узнал его. Потеря стольких товарищей, стольких солдат отразились в душе Севериана сильнейшей болью. Их смерть была страшна и отвратительна. Если бы они пали в бою с достойным противником, с живыми людьми… Это,  была бы почётная смерть. Но как назвать всю эту мерзость, когда тебя жрут живьём твои же недавние товарищи, превратившиеся в ходячие разлагающиеся пародии на жизнь?

    На первый взгляд солдатам, сумевшим забраться в лодки и таким образом спастись,  можно было только позавидовать. Но что ждёт их впереди? Путь назад долог, воды и провизии почти не осталось, корабли нуждаются в ремонте. И кто знает, как много на борту кораблей окажется теперь покусанных?

   Первые из мертвецов, бредущих по пляжу в обратном направлении,  ступили на тропу, в начале которой всё также рычал и дергался труп огромного хряка.  Севериан отвернулся и поспешил за своими людьми к храму. Они вошли внутрь, пересекли первый зал и подошли к закрытой решетке левого коридора. Возле нее вповалку лежали и подергивались три изрубленных трупа, лишенные и рук и ног,  один из них был ещё и обезглавлен.  По другую сторону решетки Севериан увидел лекаря  Алквидия. Тот,  с тревогой наблюдал за явившимися.

 - Пусти нас, - сказал Севериан. – Мы не ранены.

 - Как я могу  быть в этом уверен? – спросил лекарь. – Один маленький укус, да что там, одна царапина и…

 - Никто из нас не ранен, - повторил Севериан. – Клянусь в этом. Открой решетку Алквидий. Мертвецы идут прямо за нами. Или ты хочешь, чтобы они разорвали нас прямо здесь на твоих глазах?

 Грек поколебался ещё несколько мгновений, потом отодвинул задвижку. Севериан отошёл чуть в сторону, пропуская Асанти и всех остальных вперёд. Он вошёл последним. Массивная бронзовая решетка  закрылась за ним в тот момент, когда первые из мертвецов, поднявшиеся по горной тропе и достигшие храма,  показались в конце коридора.