Хокон Магнус, кронпринц Норвегии и Метте-Марит Тьессем Хойби

2001 год

Наверное, именно с этой свадьбы наследного принца Норвегии началась череда похожих свадеб в других европейских государствах. В течение нескольких лет, один за другим, наследные принцы сохранившихся монархий женились, и женились по любви. Их избранницами становились не принцессы, не аристократки, а «просто девушки», которых они встретили на своём пути, полюбили и пригласили стать спутницами жизни. Раньше только сказочным принцам было позволено жениться по любви, теперь же, наверное, уже всем.

История же любви и брака Хокона и Метте-Марит выделяется даже на этом фоне. Потому что, в отличие от остальных нынешних супруг наследных принцев, эта принцесса уже успела стать матерью, причём её гражданский муж был судим за торговлю наркотиками. А если учесть, что и про саму Метте-Марит рассказывали (спасибо родному отцу, охотно выкладывавшему прессе смесь правды и домыслов), что она и сама принимала наркотики и даже снялась в порнофильме… Словом, кронпринцу Хокону пришлось нелегко, когда он отстаивал своё право жениться на любимой женщине, а самой Метте-Марит пришлось публично раскаиваться за свою бурную молодость. Но, в конце концов, как бы ни проводила она время до встречи с Хоконом, ведь она же не знала тогда, что ей предстоит когда-нибудь стать женой наследника трона своей страны…

Кафедральный собор Осло. Здесь обвенчались Хокон Магнус, кронпринц Норвегии, и Метте-Марит Тьессем Хойби

Метте-Марит и Хокон познакомилась там же, куда она часто приходила развлекаться, — в одном из клубов. Чувства, возникшие между ними, могли быть сколь угодно сильными, но годилась ли та, кого называли «принцессой вечеринок», в настоящие принцессы? В конце концов, король Харальд, некогда женившийся на своей Соне, которая не была аристократкой, решил, что — да, годится. Несмотря на своё прошлое. И когда 1 декабря 2000 года принц опустился на колено, чтобы предложить Метте-Марит руку и сердце, в этой самой руке он держал кольцо с бриллиантами и рубинами, которым его дед некогда обручился с бабушкой, а отец — с матерью.

А в августе 2001 года праздновали свадьбу, в возможность которой, в самом начале этой истории, никто не верил. 23 августа была устроена вечеринка в парке королевского дворца для друзей жениха и невесты, а 24-го — торжественный ланч для старшего поколения, представителей монархических дворов Европы, прибывших на свадьбу, а затем гала-ужин во дворце, который транслировался по телевидению. У будущей супруги кронпринца было немало поклонников и не меньше противников, но теперь уже и вторые не могли не признать — вот оно, почти осуществившееся блестящее будущее этой «девушки из соседнего двора», до кульминации один шаг.

И он был сделан 25 августа. Кафедральный собор Осло был убран цветами, а у входа в него Хокон ожидал свою невесту. Они отступили от традиций, и к алтарю Метте-Марит пошла не со своим отцом, а с любимым человеком. А её сын от первого брака, Мариус, которому было тогда четыре с половиной года, был на маминой свадьбе пажом.

Платье невесты от норвежского дизайнера Уве Хардера Финсета, было простым, но гениальным в этой обманчивой простоте — оно украсило Метте-Марит больше, чем любые пышные творения всемирноизвестных кутюрье. Короче говоря, она была в нём прекрасна — а не платье было прекрасно на ней. Длинные рукава, красивое декольте в форме каре и широкая юбка — больше сотни метров тончайших шёлкового крепа и тюля цвета слоновой кости ниспадали, струились, текли, как река, лежали, как облако, и под стать им была длинная фата (она была куда длиннее шлейфа, он — около 2 м, а фата — около 6 м). Есть трогательная фотография, где жених и сама королева Соня, в своём ярко-изумрудном платье, сидя на корточках расправляют Метте-Марит шлейф и фату.

И нельзя не отметить, что тот свадебный наряд очень походил на тот, в котором Мод Уэльская, одна из самых элегантных дам своего времени, выходила замуж за будущего короля Норвегии Хокона VII в 1896 году. Что ж, иногда вдохновляться модой прабабушек очень полезно!

Светлые волосы будущей принцессы были гладко зачёсаны и украшены бриллиантовой тиарой (пусть и не старинной, но достаточно старой, сделанной в 1910 году), подарком от короля и королевы. Бриллиантовая тиара «Маргаритки» — она походит на венок из маленьких цветов — ничуть не хуже, а то и лучше сказочных хрустальных туфелек.

А букет был необычным — длинная гирлянда из виноградной лозы, орхидей, роз и прочего. Она свисала с запястья невесты, но сделана при этом была так, чтобы не повредить тонкую ткань платья. Метте-Марит принимала активное участие в разработке идеи одного из своих главных свадебных аксессуаров. Ведь туфельки, будь они хоть хрустальными, никто особо не разглядит, а вот букет…

Церемония венчания длилась час, и во время ее многие плакали, не исключая и саму невесту. В речи епископа, обращённой к молодым, были такие слова: «Вера, надежда, любовь… Но сильнее всех любовь. Вы выбрали нелёгкий путь, но любовь победила». А завершил он её предложением «перевернуть страницу и начать новую главу».

И Хокон с Метте-Марит начали её. Но это не означало, что самые лучшие страницы предыдущей жизни будут вырваны, отнюдь. И с балкона королевского дворца, когда восторженная толпа ожидала поцелуя жениха и невесты, теперь уже кронпринцесса Метте-Марит показала, подняв на руки, маленького Мариуса, первого и пока единственного пасынка в семье подобного уровня, то есть наследников европейских престолов.

А дальше было всё то, что можно ожидать от такой свадьбы, — банкет с огромным свадебным тортом, танцы — и отец Метте-Марит гордо танцевал с самой королевой Соней, а её мать — с королём Хоконом, фейерверк, отъезд молодых на королевский корабль и последовавший за этим буквально тайный побег на медовый месяц в Нью-Йорк…

В своей речи, обращённой к жене, принц Хокон не обещал ей жизни беззаботной и лёгкой, зато обещал интересную и насыщенную. И это оказалось чистой правдой.

Но главное — Хокону не пришлось отречься от прав на престол, как в своё время это пришлось сделать английскому королю Эдуарду VIII. Его не поставили перед жёстким выбором — любимая женщина или трон, за что он перед свадьбой и поблагодарил свою семью и страну. Она, его избранница, «такая, как все», как о ней говорили, и даже неидеальное прошлое не смогло помешать браку с принцем.

Такая свадьба и означает — наступили новые времена. Не лучше, не хуже. Просто — новые!

 

Виллем-Александр, принц Оранский, и Максима Соррегьета

2002 год

Аргентинка Максима Соррегьета и её принц (правда, в тот момент он не ехал на белом коне) встретились в апреле 1999 года на фестивале в Андалузии. Позднее они рассказывали, что принц представился ей просто Александром, и позднее, когда признался, что он наследный принц Нидерландов, Максима поначалу просто не поверила. Их отношения развивались достаточно быстро — уже в августе начали просачиваться первые слухи об их романе, на Новый год Виллем-Александр пригласил Максиму в Индию, куда отправилась королевская семья; в марте 2000 года Максима переехала в Брюссель, а 19 января 2001-го последовало предложение руки и сердца. (Это произошло, когда пара каталась на коньках — и когда уставшая Максима, наконец, взмолилась и попросила о передышке, тут-то и оказалось, что в кустах парка спрятаны букет роз и бутылка шампанского, а принц готов задать «самый важный вопрос».)

Но тут сказалось то, что Виллем-Александр — наследник престола. По закону принц Оранский должен был получить от парламента разрешение на свадьбу, и на пути внезапно встала семья Максимы. Нет, дело было не в том, что она не была аристократкой; однако её отец был в своё время министром сельского хозяйства в правительстве печально известного аргентинского диктатора Хорхе Виделы. Так что разрешение принц получил только тогда, когда сошлись на компромиссе — отец невесты не ступит на территорию Нидерландов и не будет присутствовать на свадьбе. Мать Максимы, из солидарности, тоже отказалась ехать, так что свадьбу невесте предстояло праздновать без родителей. Печально, но Максима понимала, что по-другому нельзя.

30 марта 2001 года было официально объявлено о помолвке, в мае Максима приняла нидерландское гражданство, а 2 февраля 2002 года — красивая дата! — в Амстердаме состоялась свадьба.

Платье невесты, от Валентино, было роскошным. Длинные рукава, расширяющаяся, но не пышная юбка, небольшой вырез, приоткрывающий только шею и ключицы, с небольшим же воротником-хомутом. Никаких оборок, складок и т. д. Зато ткань была роскошной — плотный шёлк микадо цвета слоновой кости; длинный, пятиметровый шлейф был вышит белыми же цветами.

Портал церкви Ньивекерк со стороны площади Дам, где состоялось венчание Виллема-Александра, принца Оранского, и Максимы Соррегьеты

Голову Максимы венчала бриллиантовая тиара, сделанная специально для свадьбы, но из драгоценностей, давно принадлежащих королевской семье. Так, для основания тиары использовали жемчужную тиару, которую в день своей свадьбы надевала принцесса Маргрит, тётя жениха, в 1967 году. Пять зубцов, украшенных жемчугом, убрали и заменили другими, сделанными из бриллиантовых брошей, которые получила в подарок на свадьбу королева Эмма, прапрабабушка жениха, в 1879 году. Так что тиара получилась эффектной и, можно сказать, сказочной — надо лбом Максимы горели пять звёзд, пусть всего лишь бриллиантовых. Тиара придерживала столь же длинную, как и шлейф, фату из шёлкового тюля, вышитого вручную. В руках у невесты был букет из белоснежных роз, гардений и ландышей. Прибавим к этому статность Максимы и её чудесную улыбку — она не выглядела Золушкой, которой предстояло стать принцессой, она уже выглядела как принцесса.

На подружках невесты были юбки из тёмно-красного шёлкового атласа и жакеты из более тёмного бархата, в эти же цвета были одеты и пажи, и девочки с цветами; в их волосах были цветы, тоже тёмно-красные, и всё это отлично сочеталось с платьем Максимы.

Сначала была гражданская церемония — в здании бывшей торговой биржи. Помещение, где происходило заключение брака, было огромным, но присутствовали только члены семьи и близкие друзья. Мэр Амстердама обратился с речью сначала к жениху и невесте, а затем отдельно к невесте — выражая надежду, что она полюбит Нидерланды, как свою родную страну, и признаваясь, что она уже успела похитить сердца своих новых сограждан.

В эту комнату вошла Максима Соррегьета, а вышла принцесса Максима.

Затем последовала церемония венчания в старинной церкви Ньивекерк на площади Дам, рядом с королевским дворцом. В наше время она обычно используется для проведения концертов и выставок, в ней же проходят и коронации, а вот королевскую свадьбу церковь видела в первый раз.

На венчании, в отличие от гражданской церемонии, было множество приглашённых — более тысячи двухсот человек. Служба была по обряду Голландской реформаторской церкви, но, поскольку Максима — католичка, был приглашён и католический священник, друг семьи, чье поучение молодым прозвучало на испанском языке, родном языке Максимы.

Чем запомнилась эта церемония? Чем отличается одно венчание от другого? Наверное, прекрасной музыкой и искренностью, которую проявляли все — и жених с невестой, и гости. Там были и слёзы, и улыбки, и радостные возгласы. В честь родины Максимы, девушки, вынужденной в один из самых важных дней своей жизни обойтись без самых близких людей, своих родителей, прозвучало прекрасное танго, написанное когда-то композитором Астором Пьяццолой в память о своём отце, «Прощай, Нонино». И пока звучала завораживающая мелодия, Максима сжимала руку своего жениха и… плакала. Плакала, постоянно утирая слёзы белым платочком.

После венчания молодожёны в роскошной позолоченной карете, в которую были запряжены шесть лошадей, проехали по празднично украшенному Амстердаму, где их радостно приветствовали. И наверное, самым прекрасным украшением этой свадьбы стало то, как Максима и Виллем-Александр смотрели друг на друга. Нежно и с огромной любовью.

А самым главным свадебным подарком принца своей принцессе было то, что во время свадебного путешествия он пригласил в Швейцарию, где у них был медовый месяц, родителей Максимы, её брата и сестру, которых не было на свадьбе. Так что она, наконец, смогла поделиться своим счастьем и с семьёй…

 

Фредерик, кронпринц Дании и Мэри Элизабет Дональдсон

2004 год

История любви датских принцев вовсе не обязана заканчиваться, как у Гамлета и Офелии, и роман наследника датского престола и «простой» австралийской девушки, счастливо завершившийся свадьбой, — прекрасный тому пример.

Они познакомились в 2000 году, во время Олимпийских игр в Сиднее (принц входил в состав сборной Дании по парусному спорту). Нет, знакомство не было романтичным, оно было… обычным и, можно сказать, чересчур современным. Фредерик и Мэри встретились в баре, после церемонии открытия игр, 15 сентября. Письма, звонки, короткие визиты — эти отношения тоже были современными, что называется, «на расстоянии». Почти год спустя Мэри переехала жить в Европу, поначалу в Париж, затем в Копенгаген, отношения её с Фредериком всё крепли, а в апреле 2002 года её, наконец, официально представили датской королевской семье. Разрешение на брак королева Маргрете, мать Фредерика, дала полгода спустя, и было официально объявлено, что кронпринц Дании собирается вступить в брак.

Сидней во время Олимпиады 1999 г. Здесь познакомились Фредерик, крон-принц Даниии Мэри Элизабет Дональдсон

А романтика? Ей в этом романе тоже нашлось место — трогательное предложение руки и сердца, которое принц сделал Мэри в Риме, опустившись, как полагается принцам (и не только им), на колено, выход на балкон королевского дворца после объявления помолвки — радостные датчане требовали, чтобы принц поцеловал невесту, а он почти застенчиво прижался губами к её руке. Любовь!

Свадьба состоялась 14 мая 2004 года. Торжества в честь этого события начались уже за неделю и, учитывая происхождение невесты, имели, можно сказать, австралийский колорит. Так, на концерт, который посетила королевская семья, пригласили любимую австралийскую рок-группу будущей принцессы. Несколько австралийских музыкальных групп выступали в течение следующей недели, а квартет из Сиднея играл и на свадебном приёме. Австралию на свадьбе представляли генерал-губернатор Майкл Джеффри с супругой, и 8 мая они дали торжественный обед для семей жениха и невесты. Готовил специально приглашённый известный австралийский шеф-повар из австралийских же продуктов, причём из разных регионов страны. А 9 мая состоялось состязание между командами австралийских и датских яхтсменов, причём принц Фредерик присоединился к датчанам, а Мэри — к австралийцам. И кто же выиграл? Яхта, на которой была невеста!

Однако платье Мэри выбрала датское (выбор дизайнера продолжался довольно долго, и королева-художница Маргрете даже вызывалась сама нарисовать эскиз) — дизайнер Уффе Франк, ученик Армани, сотворил наряд скромно-роскошный, прекрасно подчёркивающий красоту невесты, — шёлковый атлас оттенка слоновой кости, плотно облегающий корсаж, рукава длиной три четверти, декольте, немного приоткрывающее плечи, и пышная юбка с необычными драпировками. И разумеется, длинный шлейф, отделанный кружевами шантильи. Романтический наряд впечатляет даже сухими цифрами — он весит почти 10 килограммов, атласа на него ушло почти 67 метров, органзы — 15, а кружев — 31. Фата невесты, из ирландского кружева, была старинной — за девяносто девять лет до того принцесса Маргарита Коннаутская, ставшая кронпринцессой Швеции, надевала её на свою свадьбу; выходили в ней замуж и ещё несколько членов королевской семьи, в том числе и свекровь Мэри, королева Маргрете. Фату на высокой причёске придерживала бриллиантовая тиара, подарок родителей жениха; ещё оно украшение — серьги из белого золота с бриллиантами и жемчугом. В букете же невесты, среди белых роз и стефанотисов, были побеги австралийского эвкалипта.

Но кое-что осталось для окружающих тайной — что написано на внутренней стороне обручальных колец пары… Сами кольца, украшенные бриллиантами, были из золота, добытого в Гренландии, и самое название этого места означает «место, которое сложно найти».

Церемония прошла в кафедральном соборе Копенгагена. В честь свадьбы его украсили множеством красных и розовых роз, в ярко-красных костюмах были и подружки невесты. Невеста вступила в собор под руку с отцом — в память о своём шотландском происхождении мистер Дональдсон был в шотландском килте.

Чтобы как можно больше людей смогли видеть, что происходитвнутри собора, снаружи были выставлены большие экраны, так что копенгагенцы могли видеть и слышать, как их принц и его принцесса сказали друг другу «да».

А затем новобрачные в роскошном церемониальном открытом экипаже, в который были впряжены шесть белых лошадей, проехали по украшенным в цвета Дании, синий и жёлтый, улицам ликующего Копенгагена. Всем так хотелось, чтобы чудесная свадьба оказалась началом чудесной семейной жизни! И надежды оправдались.

То, что принц и принцесса нежно относятся друг к другу, видели все. Да, как и у многих королевских пар на свадьбах, у них был официальный «поцелуй на балконе» (хотя в данном случае множественное число уместнее — молодожёны целовались несколько раз). Но был и неофициальный — принцесса Мэри, пока они ехали в карете, внезапно наклонилась и нежно поцеловала мужа в щёку. А принц Фредерик на свадебном приёме, последовавшем вечером, произнёс в честь своей жены трогательную речь. Завершилась свадьба свадебным вальсом — среди толпы гостей, под их ритмичные хлопки, Фредерик и Мэри танцевали; гости же постепенно сужали круг, и к концу танца принц с принцессой оказались плотно окружёнными восторженными родственниками и друзьями. Но первые несколько секунд, когда музыка стихла, они продолжали смотреть только друг на друга…

Роскошный фейерверк (заметим, в «австралийских» цветах), традиционное бросание свадебного букета, не менее традиционная машина с привязанными сзади консервными банками — и Золушка исчезла в ночи. Но, в отличие от сказки, не одна, а вместе со своим принцем.

 

Филипп Астурийский и Летиция Ортис

2004 год

14 мая 2004 года принц Астурийский и его невеста Летиция Ортис Рокасолано присутствовали на свадьбе кронпринца Дании Фредерика, а всего через неделю должна была состояться их собственная свадьба. Случайная встреча в 2002 году наследного принца Испании и тележурналистки стала продолжением истории о Золушках, которые в XXI веке наконец стали становиться принцессами без помощи фей, а с помощью одной только любви.

Испании пришлось смириться с тем, что их будущая принцесса — не аристократка и, более того, разведена. По крайней мере, этот короткий брак был гражданским, поэтому католическая церковь не стала возражать против будущего брака принца, ведь это венчание для Летиции должно было стать первым. А принц объявил: «Я не откажусь от брака с той, которую люблю, той, с кем у меня искренние, глубокие отношения, на которых нужно строить семью, с кем у нас общие ценности и интересы, которые позволят нам разделять личную и профессиональную жизнь друг друга и послужить Испании наилучшим образом».

Вид на Королевский дворец и кафедральный собор Мадрида, Санта-Мария-ла-Реаль-де-ла-Альмудена, где происходила церемония бракосочетания Филиппа Астурийского и Летиции Ортис

Страна начла готовиться к свадьбе — ведь ей предстояло стать первой королевской свадьбой в Мадриде почти за сто лет! Предыдущая, прадеда принца, короля Альфонсо XIII, состоялась в 1906 году. Когда новобрачные возвращались после венчания во дворец, террорист бросил бомбу — король и королева уцелели, зато погибло около двух десятков человек, участников процессии и зрителей. Свадьба Филиппа и Летиции тоже была омрачена — в марте 2004 года Испании довелось пережить самый крупный террористический акт за свою историю, когда в результате взрыва поездов погибло почти двести человек и около двух тысяч были ранены. Принц и будущая принцесса решили почтить память жертв теракта — они настояли на том, чтобы не проводить предсвадебные вечеринки жениха и невесты, вечерний приём после свадьбы и фейерверк, и предложили деньги, которые должны были пойти на всё это, отправить пострадавшим. И конечно же, безопасность на самой свадьбе была особо усилена. Но праздник всё равно состоялся — как сказал мэр Мадрида, это именно то, что нужно пережившей страшную трагедию Испании (правда, свадьба всё равно получилось роскошной, за что королевскую семью немало покритиковали).

И дождь, проливной дождь, свадьбе тоже не помешал. Миллионы людей следили за церемонией по телевизору, а тем, кто был в этот день в Мадриде — включая более тысячи четырёхсот специально приглашённых гостей и почти миллион человек на улицах, — дождь радоваться не мешал. А ему, в свою очередь, радовались цветы, которые посадили в городе, чтобы украсить его к свадьбе, — сто пятьдесят тысяч красных и жёлтых, в честь испанского флага, цветов.

Платье на невесте было чрезвычайно эффектным и по-королевски роскошным. Любимый дизайнер королевы Софии, тогда уже совсем пожилой (восьмидесятисемилетний) каталонец Мануэль Пертегас, сумел подчеркнуть и очень стройную фигуру Летиции, и то высокое положение, которое предстояло ей занять. Шёлк цвета слоновой кости, плотно облегающий корсаж с очень красивым небольшим стоячим воротником, обрамлявшим узкий вырез, длинные рукава, непышная юбка с почти пятиметровым шлейфом. Воротник и изнутри, и снаружи был покрыт золотой и серебряной вышивкой, изображавшей колосья и листочки клевера. Похожая вышивка, но уже не только с клевером и пшеницей, а и с геральдическими лилиями (которые присутствуют на гербе испанских монархов) и клубникой украшала юбку и шлейф. И даже туфельки невесты, с высокими каблуками, тоже были вышитыми!

Роскошную вышитую фату Летиция получила в подарок от жениха, бриллиантовые серьги — в подарок от его родителей, а платиновая тиара с бриллиантами в античном стиле была той самой, в которой в своё время выходила замуж её будущая свекровь.

У всех цветов в букете невесты тоже было своё символическое значение. Так, розы — в честь мая, флёрдоранж — в честь графини Барселонской, лилии означали династию Бурбонов, цветы яблони — Астурию, откуда Летиция родом, и, наконец, колосья пшеницы символизировали плодородие.

Подружки невесты, её сёстры, были в платьях нежно-золотистого цвета в стиле XVIII века, и в кружевных чепчиках, в том же стиле были выдержаны и костюмы маленьких пажей и девочек с цветами. Их живописная группа словно сошла со старинной картины и прекрасно оттеняла платье невесты.

Какая же испанка без веера? Когда после венчания новобрачные посетили церковь возле железнодорожной станции, где произошёл взрыв, и Летиция оставила там свой букет, она взяла в руки веер из перламутра и кружев, некогда принадлежавший принцессе Изабелле Бурбонской (1851–1931).

Словом, невеста была прекрасна, и после венчания, выходя из церкви, она поблагодарила дизайнера, создавшего платье для самого торжественного дня в её жизни.

Церемония прошла в кафедральном соборе города Санта-Мария-ла-Реаль-де-ла-Альмудена — это была первая королевская свадьба в этом соборе; венчал пару архиепископ Мадридский. Королева София в этот день отдала дань испанским традициям, и голову её украшал огромный черепаховый гребень с кружевной мантильей — когда-то вот также под руку с матерью вступил в церковь её жених, Хуан Карлос, а теперь, годы спустя, сама она сопровождала сына… Невесту по традиции вёл отец. У алтаря Филипп и Летиция не просто сказали «да», они предварительно сочинили собственные обеты и теперь при всех поклялись друг другу в любви.

После венчания всё тоже следовало согласно традиции — торжественный обед, свадебный торт. Огромный, двухметровой высоты торт доверили изготовить победителю специального конкурса на лучший свадебный торт среди испанских кондитеров, и роскошное сооружение было украшено королевским гербом, обручальными кольцами и четырьмя цветками (цветы символизировали будущих детей пары, и, забегая вперёд, можно сказать, что пожелание пока что сбылось наполовину — детей у Филиппа и Летиции пока двое).

Что ещё нужно, чтобы счесть свадьбу удачной? Чтобы после неё началась счастливая семейная жизнь. Что ж, тогда эта свадьба была удачна!

 

Амит Бхатия и Ваниша Миттал

2004 год

Она стала знаменитостью всего за день, и это был день, когда она вышла замуж. Пресса с упоением перечисляла огромные суммы, потраченные на одно из самых дорогих в мире свадебных торжеств, и с тех пор свадьба дочери индийского миллиардера и молодого банкира непременно входит в списки самых роскошных и дорогих.

Что ж, Лакшми Миттал мог себе это позволить — согласно рейтингу журнала «Форбс», в 2008 году его состояние было на четвёртом месте в мире, и даже после мирового финансового кризиса, когда оно уменьшилось, Миттал всё ещё один из самых богатых людей, и теперь его состояние — на втором месте в Индии.

Можно было бы представить его дочь прекрасной индийской царевной, которая всю жизнь проводит либо в роскоши и неге за стенами дворца, либо же, наоборот, как множество богатых наследниц, прожигает эту жизнь вместе с родительскими деньгами. Однако вся семья — и отец, неутомимый Лакшми, и его супруга, и сын, и дочь — посвятили себя бизнесу. Ваниша получила прекрасное образование в Европе, у неё, что называется, разносторонние интересы, и в 2004 году, когда ей было двадцать три, она стала членом совета директоров отцовской компании.

И в этом же году Ваниша вышла замуж. Родители пообещали ей, что свадьба будет великолепной, и сдержали обещание — они показали современному миру, что такое «восточная роскошь» и размах, и сделали это не в родной Индии, а в самом сердце Европы — Париже. Какой город более романтичен?…

Празднества заняли шесть дней и проходили под знаком соединения индийских и европейских традиций. Шли они в отеле «Ле Гранд Континеталь», в Версале, в парке Сен-Клу и в садах Тюильри.

Двенадцать взятых в аренду «боингов» доставляли в Париж свадебных гостей из Индии, а всего гостей, среди которых было множество известных людей, было более тысячи. Приглашение на свадьбу состояло из двадцати страниц и было уложено в серебряную шкатулку — уже только по этому гости могли судить, что их ожидает. В приглашении были и стихи, автором которых был один из членов семьи невесты, и в одном из стихотворений говорилось: «Из дворца, что пропитан историей, мы вступаем в мир махараджей и тайн; в позолоченном дворце в Биканере будет пир, достойный царя».

Дворец Во-ле-Виконт — сцена пышного торжества по случаю бракосочетания Ваниши Миттал и Амита Бхатия

Для гостей сняли все шестьсот номеров отеля, и по специальному телевизионному каналу в любой комнате можно следить за ходом свадебных торжеств. Первый этаж превратили в салон красоты, где гостям помогли специально нанятые парикмахеры, визажисты и специалисты по надеванию сари. У входа в отель барабанщики в индийских национальных костюмах не только играли на барабанах, но и осыпали входящих и выходящих из дверей лепестками цветов, а роскошные экипажи стояли наготове, чтобы гости могли ими воспользоваться. Каждая гостья получила в подарок сумку от Прада или Гуччи, в которой к тому же лежали драгоценности.

19 июня состоялся вечер с песнями и танцами, санжит, предшествующий свадебной церемонии. На вечере был показан фильм (продолжительностью около часа), в котором рассказывалось об истории любви жениха и невесты. Сценарий для фильма был создан одним из самых известных сценаристов Болливуда, музыка и танцы также были написаны и поставлены под руководством болливудских специалистов.

20 июня в Версале состоялась официальная церемония обручения, за которой последовал банкет в садах Тюильри, которые закрыли на тот вечер для обычных посетителей. Само же бракосочетание прошло в специально выстроенном павильоне в знаменитом парке Сен-Клу.

21 июня прошла церемония «менди» — во время её дам-гостий украшали росписью хной; узорами, походившими на изящное кружево, традиционно украшают руки и ноги. После церемонии состоялась очень яркая вечеринка в болливудском стиле, на которой гостей развлекали знаменитые актёры Шах Рух Хан и Айшвария Рай.

Но главным днём стало 22 июня. Церемония благословения жениха, двадцатипятилетнего Амита, состоялась в отеле «Интерконтиненталь», а оттуда великолепная свадебная процессия двинулась в Во-ле-Виконт. Это прелестный дворец в окрестностях Парижа, построенный в середине XVII века, — в 1989 году там снимался фильм “Человек в железной маске”, действие которого происходит во времена французского короля Людовика XIV, того самого, при котором дворец и был построен. Один из самых красивых дворцов Франции тех времён, с его изящной архитектурой и огромным парком, Во-ле-Виконт стал сценой пышного торжества, которое, правда, немало удивило эту усадьбу, привыкшую к праздникам «по-французски», а не «по-индийски».

Ваниша встречала жениха на главной лестнице дворца — подруги держали над ней красный, вышитый золотом балдахин, а на невесте был роскошный наряд ленга чоли — широкая длинная юбка и короткая блуза, тоже красно-золотые. Этот традиционный костюм, который надевают на торжества, в частности свадьбы, был сделан в мастерской известных индийских дизайнеров. На Амите тоже был традиционный наряд — шервани, род кафтана из белоснежной ткани, расшитой золотом.

Затем состоялась ещё одна свадебная церемония, джаймала, во время которой жених и невеста обменялись цветочными гирляндами. После произнесения обетов молодых благословили боги дождя, а после искусственного (но, конечно, почти настоящего) дождя последовали фейерверк, очередной банкет и представление. Красавица Айшвария Рай выступала с двумя песенно-танцевальными номерами из популярнейшей мелодрамы «Девдас», после чего гостей развлекали другие известные болливудские звёзды. Особым сюрпризом для невесты стало выступление Кайли Миноуг — отец специально пригласил для дочери её любимую певицу.

Что уж говорить о роскошном банкете, который вместе с несколькими десятками помощников готовил шеф-повар из любимого калькуттского ресторана Лакшми Миттала — только шампанского Mouton Rothschild было выпито более пяти тысяч бутылок, общей стоимостью около полутора миллионов долларов.

А 23 июня в «Интерконтинентале» состоялся обед в честь невесты, на котором Ваниша появилась в розовом ленга чоли, очередном шедевре индийских дизайнеров.

Статья о роскошной свадьбе, на которую, по разным подсчётам, было потрачено от 50 до 70 миллионов долларов, напечатанная в одном из крупных индийских журналов, носила название «Папа, купи мне Эйфелеву башню». Что ж, это неудивительно — миллиардер постарался дать своей дочери всё, что было в его силах, а сил, то есть финансовых возможностей, у него много. Удивительно другое. Ваниша вовсе не бездельничает, а усердно трудится в отцовской корпорации. Возможно, её труды окажутся весьма плодотворными и когда-нибудь принесут компании куда больше денег, чем было потрачено на эту свадьбу, пусть и одну из самых дорогостоящих в мире.

 

Дональд Трамп и Мелания Кнаусс

2005 год

Дональд Трамп однажды сказал о своей женитьбе на красавице Мелании (у него это был третий брак): «Если честно, я бы не стал этого делать [снова вступать в брак]. Но она исключительная женщина. Если бы она такой не была, я бы и не женился на ней».

Эта свадьба стала своеобразной классикой жанра в ряду таких же безумно дорогих свадеб последнего десятилетия. К тому же он — очень богатый человек, она — модель, сочетание, тоже ставшее образцовым в определённых кругах. Так что и эту свадьбу со всеми её великолепными атрибутами можно счесть по-своему образцовой.

Бракосочетание состоялось в январе 2005 года, но было оно отнюдь не зимним, и невесте не приходилось кутаться в меха, поскольку проходил праздник во Флориде, в Палм-Бич.

Вид на Палм-Бич, штат Флорида. Здесь праздновали свадьбу Дональд Трамп и Мелания Кнаусс

Среди гостей, которых было около пятисот, было множество всемирно известных знаменитостей, и список был действительно впечатляющим — Чарльз, принц Уэльский, князь Монако Альберт, Лучано Паваротти, Элтон Джон, Клинт Иствуд, Опра Уинфри, Хиллари Клинтон, Арнольд Шварценеггер, Мохаммед Али, Билли Джоэл и т. д. Разумеется, дети Трампа от предыдущих браков тоже приехали поздравить отца. Приглашения на свадьбу, тиснённые золотом, были выполнены в знаменитой фирме «Тиффани». Заметим, что журналистов на свадьбу не допустили, а в приглашениях гостей предупреждали о запрете на мобильные телефоны и любые записывающие средства — всё с той же целью не дать проникнуть подробностям праздника в прессу.

Сама церемония состоялась 22 января, но гости пользовались гостеприимством роскошного поместья Трампа, Мар-А-Лаго, в котором размещается одноимённый клуб, три дня, с 21 по 23-е. К их услугам были более ста комнат и все те развлечения, которые мог предложить клуб, от тенниса и гольфа до спа-процедур.

Венчание состоялось в местной епископальной церкви, построенной боле ста лет назад, очень изящном здании, походящем на маленький сказочный дворец. В честь праздника она вся была убрана розами и гардениями, а спинки скамеек украшены орхидеями.

Невеста появилась в наряде, дизайнером которого стал Джон Гальяно, — корсаж без рукавов, плотно облегающая бёдра и дальше расходящаяся пышная юбка, отделанная оборками и объёмным декором, были сделаны из плотного атласа, расшитого стразами и жемчугом. На создание этого очередного роскошного творения дома Диор ушло более тысячи часов ручной работы. Девяносто метров ткани, почти четырёхметровый шлейф, полторы тысячи бусин в вышивке сделали платье настолько пышным, тяжёлым (около 20 кг) и широким, что невеста во время службы сидела не на стуле, а на широкой скамье. Наряд дополняли фата, ещё более длинная, чем шлейф, и… нет, не букет, а чётки, фамильная реликвия семьи Мелании. Этот великолепный (и даже чересчур) наряд, чья стоимость оценивалась от ста до двухсот тысяч долларов, украсил февральскую обложку журнала «Вог».

Подружкой невесты была её старшая сестра Инес. Надо отметить, что, несмотря на пышность, множество деталей церемонии делали её по-своему семейной — так, отрывок из Библии зачитала дочь жениха, Иванка, а после венчания пара зажгла ту самую свечку, которую некогда зажигали на крестинах невесты.

После этого, осыпаемые лепестками роз, молодые сели в чёрный «майбах» (заменяющий современным Золушкам карету) и отправились в поместье, куда за ними потянулись гости. Банкет проходил в огромном, убранном десятью тысячами роз, гардений и пионов бело-золотом бальном зале в стиле Людовика XIV, на отделку которого было в своё время потрачено около 42 миллионов долларов.

На свадьбе звучало много классической музыки, и если к алтарю невеста шла под «Аве Мария», то свой первый танец молодые танцевали под Nessun Dorma, арию из оперы Пуччини «Принцесса Турандот», пожалуй, одну из самых известных и популярных оперных мелодий в мире.

Позднее Мелания сменила свой роскошный, но громоздкий и тяжёлый наряд на платье от Веры Вонг из тончайшего тюля и, надо полагать, почувствовала немалое облегчение — теперь она могла танцевать с прежней лёгкостью.

После угощения, которое можно было ожидать на свадьбе такого уровня, последовал соответствующий свадебный торт, пропитанный ликёром «Гран Марнье» — два месяца работы, полтора метра в высоту, девяносто килограммов, семь слоёв и три тысячи сахарных цветов. Не хватало разве что традиционных фигурок жениха и невесты на самом верху, но это и к лучшему. Кроме того, каждый гость получил кусочек свадебного торта, который смог бы, опять-таки согласно традиции, забрать с собой. Вернее, это были не кусочки, а миниатюрные, размером с пирожное, копии верхнего слоя торта, с шоколадным трюфелем внутри и белоснежной сахарной розочкой сверху.

После банкета, сопровождавшегося музыкальными выступлениями звёзд, и танцев Дональд Трамп перенёс свою новоиспечённую супругу через порог самых роскошных покоев поместья, где они провели первую брачную ночь.

Пышно? Традиционно? По-миллиардерски? Несомненно. Но, заметим, недаром говорят, что очень богатые люди такими и становятся, потому что знают счёт деньгам. Дональд Трамп в процессе подготовки свадьбы сумел сэкономить и получить множество скидок — и на цветы, и на банкет, и на съёмку… И даже на кольцо, которое он преподнёс Мелании — пятнадцатикаратное бриллиантовое кольцо обошлось ему не в полтора миллиона долларов, а в три раза дешевле. Вот он, бережный подход миллиардера.

 

Чарльз, принц Уэльский, и Камилла Паркер-Боулз

2005 год

К свадьбе Чарльза и Камиллы, его давней подруги, мир отнёсся очень по-разному. Кто-то всё не мог простить Камилле распавшегося брака принца с леди Дианой, кто-то, наоборот, радовался, что хотя бы, что называется, на старости лет принц всё-таки смог жениться на той женщине, которую по-настоящему любит. Пресса же, в преддверии второго брака разведённого наследника трона на разведённой же даме, усердно перечисляла предыдущие королевские разводы в британской истории — от Эдуарда VIII, который, как принято считать, потерял престол исключительно из-за любви, до Генриха VIII, чьё желание расстаться с женой и жениться на другой женщине опосредованно привело к тому, что Англия откололась от Римской католической церкви.

До нового брака всем, буквально всем было дело — простым гражданам Британии, юристам, церкви, журналистам. Конечно, это естественно, ведь собирался вступить в брак не кто-нибудь, а, скорее всего, следующий монарх, чья жена, соответственно, стала бы королевой-консортом. Так почему же при мысли об этой свадьбе хочется воскликнуть: «Оставьте их!»? Может быть, потому, что молодость обоих уже далеко позади и каждый, даже монарх, имеет право встретить старость рядом с тем или с той, кто его любит и поддерживает?… Когда жениху пятьдесят шесть, а невесте пятьдесят семь, не поздно ли обсуждать и осуждать их ошибки в прошлом? Лучше просто пожелать счастья в настоящем и будущем.

Вид на часовню Святого Георгия, где архиепископ Кентерберийский благословил гражданский брак, заключенный Чарльзом, принцем Уэльским, и Камиллой Паркер-Боулз

Получив разрешение на брак от правящего монарха, своей матери Елизаветы II, принц Чарльз наконец смог сделать предложение Камилле — почти через тридцать пять лет после первой их встречи. Кольцо, которое он надел ей на палец при обручении, принадлежало некогда его бабушке, королеве-матери, и сделано в 1920-х годах — платина, крупный квадратный бриллиант и по три небольших бриллианта по бокам от него. Сдержанное, несмотря на размер камня, украшение из семейной сокровищницы, ничем не напоминающее броский сапфир в бриллиантах, который в своё время Чарльз подарил Диане… точно также, как вторая супруга ничем не напоминает первую.

10 февраля 2005 года было официально объявлено о помолвке, и тысячи людей по всему миру сказали об этой британской паре «Дождались!», хотя и с самими разными интонациями.

Венчания не было — принц Чарльз стал первым членом королевской семьи, кто ограничился гражданским браком. Сам он имел право вступить в церковный брак, поскольку первой супруги уже не было в живых, а вот супруг миссис Паркер-Боулз жив, а в таких случаях Англиканская церковь венчание не предусматривает. Однако будет ли законным чисто гражданский брак члена королевской семьи — этот вопрос волновал многих. Гражданские браки были введены в Британии специальным актом в 1836 году, однако там оговаривалось, что королевской семьи это не касается. В 1949 году был выпущен новый акт, который отменял предыдущий, и, как заявило правительство, новый брак принца Уэльского совершенно ему не противоречит. Словом, наследник престола получил разрешение и от монарха, и от правительства, и от церкви; архиепископ Кентерберийский, говоря о грядущем гражданском браке, который должен был получить церковное благословение, сказал, что тот «полностью соответствует уложениям Англиканской церкви о повторном браке, которым принц Уэльский следует, как истинный англиканин и будущий глава Церкви».

Первоначально предполагалось, что свадьба состоится в Виндзорском замке, который служит резиденцией британским монархам уже более девятисот лет (заметим, именно в Виндзоре когда-то Камилла и Чарльз познакомились на соревнованиях по игре в поло). Однако вскоре выяснилось, что если гражданскую церемонию хотят провести в замке, то ещё определённое время после этого он должен будет предоставлять подобную возможность и другим желающим. Естественно, это сочли невозможным, а закон есть закон, так что было решено регистрировать брак в Виндзорской ратуше. Пришлось изменить и дату свадьбы — она должна была состояться 8 апреля, но 2 апреля скончался папа римский Иоанн Павел II, и принц Чарльз должен был присутствовать на его похоронах, так что в связи с этим печальным событием свадьбу сдвинули на один день.

Но речь не шла о пышном торжественном мероприятии — это была «семейная свадьба», на которой присутствовали только самые близкие и важные для этой пары люди.

Ночь перед свадьбой Чарльз и Камилла провели раздельно, он — в своём любимом поместье Хайгроув, она — в Кларенс-Хаус. Однако утром традицию, по которой жених и невеста встречаются уже на месте церемонии, они нарушили и, встретившись, отправились в Виндзор вместе.

Платье на невесте было коротким, чуть ниже колен, из шёлкового шифона нежно-кремового цвета, с подолом, отделанным рядами кружочков из ткани, напоминавших полоску чешуи. Лёгкое светлое пальто, шляпка из соломки, обтянутая французским кружевом и украшенная перьями (от самого известного шляпника Англии Филиппа Трейси), сумочка-клатч и кремовые туфли на небольших каблучках — в этот день Камилла была очень элегантна. Принц Чарльз, в отличие от своей первой свадьбы, был не в военном мундире, а в визитке — одним словом, образцовая пара зрелых жениха и невесты.

На церемонии в ратуше, которая началась в 12.30, присутствовало тридцать гостей — среди них были дети Чарльза — принцы Уильям и Гарри, его братья и сестра с супругами, отец Камиллы и её дети, Том и Лора. Королева и герцог Эдинбургский на гражданской церемонии не присутствовали — они присоединились позднее, на церковном благословении брака. Зал украшало множество цветов — из поместья жениха и сада невесты — нарциссы, жасмин, ландыши, лилии, камелии и розы. (Заметим, это была не единственная церемония в ратуше в этот день — до принца и его невесты там уже побывала одна пара, и ещё две зарегистрировали свой брак после них)

Принц Уильям и Том Паркер-Боулз держали обручальные кольца своих родителей; по традиции британской королевской семьи, которой уже скоро исполнится век, они сделаны из особого слитка валлийского золота. Церемония была недолгой — всего двадцать минут, а после неё все направились в Виндзорский замок, где в часовне Святого Георгия состоялось церковное благословение только что состоявшегося брака архиепископом Кентерберийским Роэуном Уилльямсом.

Камилла — теперь уже не Паркер-Боулз — переоделась в длинное светлое, немного отливающее голубым шифоновое платье и такое же длинное бледно-голубое, с золотистой вышивкой пальто, а широкополую шляпку сменили золотистые перья, изящно заколотые в причёске.

На церемонии присутствовало около восьмисот человек (включая представителей стран Британского Содружества, членов королевских семейств Европы, политиков и знаменитостей), так что великолепный готический зал был полон. Одна из кантат Баха, стихи Вордсворта, снова обещания, которые Чарльз и Камилла давали друг другу, церковное благословение — за всем этим можно было следить по телевизору, ведь эта церемония, в отличие от гражданской, была публичной и транслировалась.

После этого новобрачные вышли принять поздравления к людям, собравшимся у замка, чтобы их поздравить (в этот день в Виндзор ради свадьбы приехало около пятнадцати тысяч человек), а затем состоялся торжественный приём.

Камилла, женщина, которую Чарльз любил много лет и любовь к которой частично послужила причиной распада его первого брака, наконец, стала законной супругой — в это многие не верили. Супруга принца Уэльского имеет право называться «принцессой Уэльской», но, поскольку для всей Британии этот титул всё ещё крепко связан с покойной леди Дианой, Камилла использует другой титул своего мужа и обычно именуется герцогиней Корнуолльской. Будет ли она королевой-консортом, если Чарльз станет королём? Или, может быть, как ещё предполагают, принцессой-консортом? Наверное, это уже не важно. Важно, что они всё-таки стали мужем и женой.

 

Мэрилин Мэнсон и Дита фон Тиз

28 ноября 2005 года

Даже если перебрать все свадьбы знаменитостей за конец XX и начало XXI века, настолько эпатажной свадьбы вы не найдете. Свадьба рок-музыканта Брайана Уорнера, известного миру под псевдонимом Мэрилин Мэнсон, и его возлюбленной, танцовщицы бурлеска Хизер Рене Суит, известной миру под псевдонимом Дита фон Тиз, до сих пор считается идеалом готической свадьбы, которую тщетно пытаются хоть в чем-то скопировать приверженцы готической субкультуры.

Кирлшейн-Хаус в Ирландии. Здесь состоялась самая известная готическая свадьба

Пожениться они решили после четырех лет страстного публичного романа. Они казались идеальной парой: Мэрилин Мэнсон, уродливый и похожий на зомби из фильма ужасов, и красавица Дита, напоминающая диснеевскую злую колдунью. Оба — приверженцы готического стиля в жизни и в моде. И свадьбу хотели готическую — как из страшной сказки. Вначале они даже собирались обменяться кольцами 5 апреля — в годовщину смерти лидера группы «Нирвана» Курта Кобейна. Но подготовка к пышному празднеству затянулась…

«Если вы собираетесь проводить такое мероприятие, как свадьба, должно присутствовать ощущение праздника. Вы должны быть грандиозными, а не в тренировочных костюмах. Мы думаем, что у нас будет обыкновенная процессия и церемония, но без посещения церкви. Потому что я не думаю, что меня там ждут», — сказал Мэрилин Мэнсон.

Мэрилину Мэнсону и Дите фон Тиз нужен был для антуража замок. Настоящий древний замок, и желательно — с привидениями. Замок нашелся: в ирландском местечке Кирлшейн-Хаус. Именно туда должны были съехаться гости, заранее предупрежденные, что одеться им следует в стиле XIX века. В том же стиле предполагалось угощение: традиционные ирландские блюда, такие как свинина на вертеле, копченые лососи, устрицы и креветки по-дублински. И развлечения тоже планировались старинные: стрельба из лука и соколиная охота. Правда, музыкальное сопровождение было все же в стиле 30-х годов ХХ века, и дирижировал немецкий певец-пародист и руководитель оркестра Макс Рабе.

Разумеется, никакой священник не мог бы присутствовать на свадьбе бунтаря Мэрилина Мэнсона и его возлюбленной, которая преподносит себя как особу порочную до мозга костей (что не совсем правда, но — что поделаешь, имидж!). Так что торжественную церемонию совершил друг музыканта чилийский кинорежиссер Алехандро Ходоровски, снимающий фильмы в стиле арт-хаус. Причем он «обвенчал» их по древнему магическому обряду, благословив с помощью четырех элементов. Воздух — стихия интеллекта, он должен был и даровать влюбленным веру в то, во что они пожелают. Вода — стихия эмоций и должна была даровать им любовь друг к другу и к окружающим, вкупе с отказом от эгоизма (для Мэрилина Мэнсона очень актуально). Огонь — стихия секса, дарующая глубокое, беспредельное наслаждение (а разве с Дитой фон Тиз могло быть иначе даже безо всяких благословений?). И земля — материя, которая должна была даровать брачующимся всякое земное благополучие.

Гости на свадьбе все до единого были людьми знаменитыми и эпатажными, поскольку знаменитые, но не эпатажные такую свадьбу посетить не осмелились бы. Прибыли Джонни Депп, Лайза Мария-Пресли, Жан-Поль Готье, Джон Гальяно, Вивьен Вествуд — последняя шила для невесты свадебный наряд и потому была почетным гостем. Вивьен Вествуд любила творчество Мэрилина Мэнсона, часто включала его музыку на своих показах и обрадовалась, когда он решил жениться, заявив во всеуслышание: «А теперь, когда он женится на девушке своей мечты, я хочу создать для нее самое лучшее платье!»

Ах, какой это был наряд! Куда до этого платья всем скучным белым одеяниям принцесс и миллионерш! Густого синего цвета с фиолетовым отливом, сшитое из сияющей тафты, приталенное — а талия утянута корсетом до почти нечеловеческой тонкости! — с пышной юбкой и шлейфом, оно выглядело идеальным для свадьбы не Белоснежки, но ее злой мачехи, которая, как известно, тоже была красавицей, да еще и колдуньей. Гладко причесанную головку невесты украшала шляпка из ткани того же цвета, треугольная, в стиле XVIII века, с маленькой черной вуалью. В руках у невесты был букет из темно-бордовых, почти черных роз: цвета застывшей крови, как заявил ее жених… Он тоже великолепно выглядел в черном смокинге с бархатной отделкой и с готическим бледным макияжем на лице. Пожалуй, жених был накрашен сильнее, чем невеста.

Кстати, свадебный наряд Диты фон Тиз так понравился модным критикам, что ее в этом сине-фиолетовом платье несколько раз приглашали для фотосессий — разумеется, в зловещем и мрачном антураже! — и до сих пор поклонники готического направления в моде копируют ее невероятный наряд… Ведь выходить замуж в белом — это так скучно!

Праздник длился четыре дня, и для каждого из дней у Диты был заготовлен новый наряд — остальные три были уже от модного дома Moschino и, хотя не могли соперничать великолепием с платьем Вивьен Вествуд, все же были красивы и, главное, — оригинальны.

Правда, супружеская жизнь у Мэрилина Мэнсона и Диты фон Тиз не задалась: через четыре года они полюбовно расстались. Некоторые из их друзей шутили, что и поженились-то эти двое только для того, чтобы устроить такую роскошную и шокирующую свадьбу в готическом стиле. И возможно, не так уж это и далеко от истины…

Мэрилин Мэнсон и Дита фон Тиз заявили с самого начала: «Мы хотим, чтобы нашу свадьбу запомнили надолго!» Они сделали для этого все. Их свадьбу теперь вряд ли забудут.

 

Даниэль Вестлинг и Виктория, кронпринцесса Швеции

2010 год

Древнее крылатое выражение гласит: «Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку». И мы попеременно оказываемся — из-за пола, возраста, положения в обществе и тому подобного — то на месте Юпитера, которому «можно», то на месте быка, которому «нельзя». Так что если наследным принцам, будущим королям, в наш век уже позволено жениться по любви, то относится ли это к наследным принцессам, будущим королевам? В течение веков брак «поднимал» женщину до той ступени, где стоял её муж, а вот наоборот… Но времена действительно меняются. И наследница шведского трона доказала это, добившись разрешения на брак с человеком, которого полюбила — пусть он и был всего лишь её тренером по фитнесу. Не всё же принцам превращать Золушек в принцесс — принцессы тоже имеют право превращать своих Золушков в принцев! И утром 19 июня 2010 года Даниэль Вестлинг стал принцем Даниэлем, мужем принцессы Виктории, будущей королевы.

И это была первая в Швеции свадьба наследницы трона (а за всю долгую историю этой монархии всего три женщины правили страной; Виктория будет четвёртой). Дата была выбрана особенная — в этот же день в 1976 году сочетались браком родители принцессы, король Карл XVI Густав и Сильвия Зоммерлат, а до того ещё две королевские свадьбы Швеции состоялись 19 июня, в 1823 и 1850 годах.

В честь праздника Стокгольм был, разумеется, украшен цветами, в нежных тонах северного лета; и не только гордыми орхидеями и роскошными розами, а и дельфиниумом, лобелией, душистым горошком и даже полевыми цветами. Разукрашен был и старинный собор, где должно было происходить венчание в присутствии более чем тысячи гостей.

Что до самого обряда, то перед свадьбой внезапно разгорелись дискуссии. Обычно в Швеции невеста идёт к алтарю вместе с женихом — такова шведская церковная традиция. Кроме того, передача невесты от отца к жениху считается устаревшей и принижающей женщину, которую, словно некую собственность, один мужчина передаёт другому. В результате был всё-таки найден компромисс, и король провёл дочь, но не до самого алтаря.

Королевский дворец в Стокгольме, где состоялся свадебный банкет в честь Виктории, кронпринцессы Швеции, и Даниэля Вестлинга

Платье невесты было обманчиво простым, но не обманчиво элегантным — плотный шёлковый атлас прекрасно держал форму, так что линии наряда были очень чёткими, словно нарисованными. Подчёркивающий женственную фигуру невесты корсаж с очень широким поясом из той же ткани; декольте с отворотом, открывающее прекрасные плечи, и едва виднеющиеся короткие простые рукава; только немного расширяющаяся юбка, фактически без складок. Ни вышивки, ни кружев — простые, но идеальные линии.

За день до свадьбы, на официальном обеде, Виктория надела кремовое сверкающее платье с длинным шлейфом, который Даниэль аккуратно расправил, когда его невеста ступила на красную дорожку. Но шлейф свадебного платья был куда длиннее — почти пять с половиной метров всё того же плотного атласа шли от талии, ниспадали вдоль юбки и тянулись сзади, создавая очень элегантный силуэт.

На голове кронпринцессы была не бриллиантовая тиара, как чаще всего бывает на свадьбе такого уровня, а тиара, украшенная жемчугом и камеями. Считается, что в 1809 году эту тиару император Наполеон Бонапарт преподнёс своей первой супруге Жозефине, а она подарила её дочери своего сына, Евгения де Богарне — младшая Жозефина, тёзка своей знаменитой бабки, в 1823 году стала женой будущего короля Швеции Оскара I. Так тиара попала в шведскую королевскую семью и несколько раз использовалась именно во время свадеб — именно в этой тиаре выходили замуж принцессы Дезире и Биргитта, сёстры нынешнего короля Швеции Карла XVI Густава; Сильвия, его жена, ныне королева; и вот, наконец, их дочь, принцесса Виктория. А роскошь тиары — золото, жемчуг, камеи — прекрасно контрастировала со строгим нарядом Виктории (браслет невесты тоже представлял собой камеи, соединённые жемчужными нитями, а бриллиантовые серьги украшали снова-таки камеи). Что касается изящной кружевной фаты, то некогда она принадлежала Софии, супруге короля Оскара II, и тоже повидала немало королевских свадеб.

Среди восьми маленьких подружек невесты были две не просто принцессы, а старшие дочери наследников трона, то есть, в свою очередь, будущие королевы: Катарина Амалия — Нидерландов, Ингрид Александра — Норвегии. Женщины правили и будут править!

Рядом с алтарём, опять-таки согласно традиции, стояли столы, на которых покоились регалии шведской монархии — корона наследника шведского престола и корона принца Вильгельма — и знаки отличия ордена Серафима, высшего ордена Швеции.

Из собора новобрачные вышли «сквозь строй» под скрещенными мечами. Их поджидал открытый, запряжённый лошадьми экипаж, и, приветствуемые радостными зрителями, они отправились… нет, не сразу во дворец, а в гавань. Там у пристани их поджидал вызолоченный королевский баркас с восемнадцатью гребцами. Виктория и Даниэль стали на корме, и судно двинулось к причалу у дворца под приветствия с суши, воды и даже воздуха (воздушный парад из 16 самолётов-истребителей).

Вечером в королевском дворце Стокгольма состоялся свадебный банкет. Огромный торт украшали розы и лилии из карамели, а его бока — узор из четырёхлистного клевера. Он символизировал пару новобрачных, но не будем забывать, что найти клевер с четырьмя листочками — к счастью!

Чем запомнилась эта свадьба, одна из многих роскошных, в том числе и королевских, свадеб последних лет? Наверное, тем, что мало кто из невест сиял в свой день так, как Виктория. Она действительно буквально лучилась счастьем — настолько, что не заметить этого было просто нельзя. И даже если бы кто-то, не знавший истории Виктории и Даниэля, увидел принцессу в этот день в первый раз, то у него не было сомнений — это брак по любви, по большой любви.

А её муж на свадебном банкете сказал:

«Кронпринцесса Виктория, принцесса шведская, принцесса моего сердца.

Девять лет назад я имел честь встретить молодую женщину с потрясающим чувством юмора, с сильным чувством долга и чрезвычайно мудрую. Мы стали друзьями. И чем сильнее я её узнавал, тем непреодолимее меня к ней влекло. Это были лучшие годы моей жизни.

Были времена, когда официальные обязанности Виктории разделяли нас, зачастую отправляя её в далёкие страны, на далёкие континенты. Я никогда не забуду, как несколько лет назад она уехала в одно из множества таких путешествий, на этот раз в Китай.

Мы должны были провести в разлуке целый месяц. Вечером перед отъездом она вернулась домой поздно после официального мероприятия и должна была успеть многое сделать перед напряжённой месячной программой, которая ожидала её. Вместо того, чтобы как следует выспаться, она целую ночь писала. Утром, когда она уехала, я обнаружил коробку. А в ней — тридцать чудесных писем, адресованных мне. По письму на каждый день, пока она будет отсутствовать.

В этом романтическом жесте, Виктория, вся ты. Он даёт представление о том, как ты умеешь любить.

Некогда, в начале сказки, один молодой человек был пусть и не лягушкой, как в истории, рассказанной впервые братьями Гримм, но уж точно не принцем. И первый поцелуй не изменил этого.

Его превращение не было бы возможным без поддержки мудрых короля и королевы, которые правили королевством много лет и у которых были мудрость, опыт и добрые сердца. Они знали, как лучше, и мягко направляли молодую пару, щедро делясь своим ценным опытом.

Я чрезвычайно благодарен вашим величествам, королю и королеве, за вашу сердечную поддержку и за то, как вы приняли меня в свою семью. А теперь, естественно, мои мысли обращаются и к моей собственной семье. К моим отцу и матери, моей сестре и её дочерям.

Мать, отец, всё моё детство, всю мою взрослую жизнь вы дарили мне свою безоговорочную любовь. Вы помогали мне своей мудростью, а ваши жизненные ценности вели меня и помогли обрести чувство собственного достоинства и уверенности в будущем.

Сегодня, когда мы ехали по улицам Стокгольма, люди встречали нас с радостью и теплом. Это воспоминание останется с нами навсегда.

Те годы, что мы с Викторией провели вместе, я чувствовал поддержку огромного количества людей, которых встречал на своём пути. Эта поддержка была для меня необыкновенно важной. Спасибо вам.

Я с глубоким уважением отношусь к обязанностям, которые вскоре на меня возложат. Нет сомнений, это станет серьёзным испытанием. Я приложу все усилия, что оправдать ожидания. Я приложу все усилия, чтобы поддержать мою супругу, кронпринцессу Швеции, в её важной миссии.

Моя дорогая Виктория, я так горжусь тем, что у нас есть. Я так счастлив, став твоим мужем. И я сделаю всё возможное, чтобы ты оставалась такой же счастливой, как сегодня.

Виктория, нет ничего превыше любви. Я так люблю тебя».

Да, в обычной жизни поцелуй не может превратить лягушонка в принца. Но взаимная любовь, долгая работа над собой, поддержка близких (и дальних) могут совершить такие чудеса, рядом с которыми сказочные чудеса меркнут.

 

Принц Уильям и Кэтрин Миддлтон

2011 год

Наверное, ни одна свадьба за последнее десятилетие не вызывала такого интереса, как эта. Вернее даже будет сказать, сама возможность такой свадьбы. Принц Уильям, старший внук королевы Елизаветы II, второй, после своего отца, принца Уэльского, в линии наследования британского трона, и «простая английская девушка», мисс Кэтрин Миддлтон.

Они встретились в 2001 году, когда оба учились в Шотландии, и между началом романа и свадьбой прошло десять лет. Все эти годы за Кэтрин, Кейт, ревниво наблюдали те, кого интересует жизнь британской королевской семьи, а таких людей — миллионы по всему миру. Это походило на гадание на ромашке, только вместо «любит — не любит» всех интересовало другое — женится или не женится? Да, за последнее время несколько европейских наследных принцев отпраздновали свадьбы с «золушками», но одно дело, к примеру, не такая уж древняя нидерландская монархия, и другое — британская. Великая страна с богатейшей историей и длиннейшим королевским династическим шлейфом. Когда настанет черёд принца Уильяма стать королём, короновать его будут в Вестминстерском аббатстве, где почти тысячу лет назад короновали Вильгельма Завоевателя. И что же за супруга будет рядом с ним?

Дворец Хэмптон-Корт. Здесь создавалось платье для Кэтрин Миддлтон, невесты принца Уильяма

Да, не все спутницы жизни английских королей и их наследников были особами королевской крови, но все они были аристократками, включая и мать самого принца Уильяма, леди Диану Спенсер. Да, на дворе третье тысячелетие, и нравы меняются — но настолько ли, чтобы в королевскую семью вошла дочь бывшей стюардессы и бывшего пилота, пусть они теперь и очень богатые люди? Достаточно ли одной любви?…

Одни считали, что да, и с нетерпением ожидали свадьбы. Другие же не без ехидства прозвали девушку принца Waity Katy, что можно перевести как «заждавшаяся Кейти». После свадьбы одни искренне радовались тому, что принц смог выбрать себе жену по любви, другие бурно обсуждали, как, наверное, Кейт нелегко было ждать все эти годы, как она изводилась в ожидании предложения руки и сердца, но вот, наконец, добилась своего. Одни сочувствуют новоиспечённой герцогине Кембриджской, поскольку на плечах будущей королевы-консорта всю жизнь будет лежать груз обязанностей и ответственности (какими бы приятными они ни казались кому-нибудь со стороны, обязанностями и ответственностями они от этого быть не перестают), и понимают, что войти в семью монархов той, кто рос в совершенно другой среде, мягко говоря, нелегко. Другие же не перестают возмущаться и стремятся подметить любую, с их точки зрения, оплошность в её поведении.

Да, Кэтрин вызывала интерес публики, когда встречалась с принцем, и интерес этот только возрос с объявлением помолвки. Теперь же, когда свадьба позади, а впереди жизнь в королевской семье, он и подавно не утихнет. Да, Кэтрин знала, что её ждёт. Но если принц Уильям счёл, что она достаточно хороша, чтобы стать спутницей его жизни, а королева Елизавета II, «первая леди» не только Англии, а можно сказать, и всего мира, сочла Кэтрин достойной своего внука, нам ли осуждать такой выбор? И нам ли его обсуждать? Тем более что он сделан. И 29 апреля 2011 года уже вошло в историю, как и все остальные королевские свадьбы Британии…

Когда 16 ноября 2010 года было официально объявлено о помолвке и предстоящей свадьбе, а на руке Кэтрин засверкало знаменитое кольцо, которым отец принца Уильяма тридцать лет назад обручился с его матерью, параллели между двумя союзами — Чарльз и Диана, Уильям и Кэтрин — просто не могли не начать проводить.

Однако предстоявшая свадьба отличалась от «свадьбы века», прошлого века, тем, что в брак вступал не наследник престола, как это было в случае Чарльза и Дианы, а только его сын — это означало, что событие, хотя и государственной важности, всё же рангом пониже. Что ж, наверное, это к лучшему — молодой паре предоставили чуть больше свободы, чем в своё время будущим родителям жениха.

Однако ажиотаж, поднятый вокруг платья невесты, очень напоминал суету вокруг платья леди Дианы. Редактор знаменитого журнала «Татлер» («Сплетник») однажды сказала: «Страна просто одержима этим вопросом. Это слухи в чистейшем смысле — не обидные, но увлекательные. Я уверена, что нас поддразнивают. Эту пару нам представляют как людей простых, открытых, но вместе с тем они самая опытная — в том, что касается отношений с прессой — молодая пара на планете, и они знают, как это захватывающе, когда никто ничего не знает». До самого последнего дня действительно никто ничего не знал, ни публика, ни журналисты, ни представители мира моды. Дизайнеры рисовали эскизы — как они бы нарядили невесту, членов семьи Миддлтон фотографировали возле витрин свадебных салонов, пресса обсуждала — на кого же в результате упадёт выбор невесты принца? На одного из тех дизайнеров, наряды от которых Кэтрин выбирала в последнее время? На кого-то из тех, кто в своё время создавал наряды для других свадеб в королевской семье?

И когда, наконец, невеста вышла из свадебного экипажа, миллионы телезрителей облегчённо вздохнули — конец тайне. Свадебный наряд Кэтрин создал дом моды, основанный всемирно известным британским кутюрье, великолепным Александром Маккуином. В ставках на то, кто же будет «автором» платья, которые азартно делались до свадьбы, Сара Бёртон, заменившая Маккуина на посту креативного директора дома после его смерти, была одним из фаворитов, но, разумеется, отрицала всё до самого конца.

И она, и те десятки мастеров, которые были вовлечены в процесс создания наряда, знали, что их работу подвергнут скрупулезному разбору, что миллионы зрителей по всему миру будут рассматривать платье в мельчайших подробностях. Не только восхищаться, но и критиковать. Находить параллели с другими свадебными нарядами (забегая вперёд, скажем, что находили — платье Кэтрин сравнивали и со знаменитым платьем Грейс Келли, и с платьем со свадьбы, известной относительно узкому кругу, итальянской аристократки Изабеллы Орсини, состоявшейся за два года до свадьбы Кэтрин, и с платьем принцессы Маргарет, сестры Елизаветы II, и так далее).

Но в целом платьем заслуженно восхищались — оно получилось не королевским (да и не должно было, ведь Кэтрин и не королева), а поистине платьем принцессы. Изящным, сочетающим, как ни банально такое выражение, классику и современность — именно то, что от него и требовалось. Облегающий, на косточках, корсаж, застёгивающийся сзади на пятьдесят восемь пуговок; закрытые кружевом руки и плечи, узкий вырез; плавно расширяющаяся книзу, словно венчик цветка, юбка со шлейфом (не таким длинным, какой был в своё время, к примеру, у Дианы — всего 270 см, но зато не громоздким и изящным). Платье одновременно и подчёркивало очень стройную фигуру Кейт, и в то же время было сдержанным.

Главную прелесть наряда, помимо очень элегантного силуэта, составляют кружева, не пышные кружевные воланы невест викторианской эпохи, а кружевные аппликации. Их — разумеется, вручную — делали в Королевской школе рукоделия во дворце Хэмптон-Корт. Технология, по которой их создавали, родилась в Ирландии почти два века назад, в 1820-х годах. В узоре же соединились цветочные символы Соединённого Королевства — английская роза, шотландский чертополох, уэльский нарцисс и ирландский трилистник. Каждую маленькую кружевную деталь вырезали и крошечными стежками пришивали на шёлковый тюль, где все части узора сливались в единое целое. Чтобы драгоценные кружева выглядели идеально, мастера должны были мыть руки каждые полчаса и каждые три часа менять иглы.

Кружевные аппликации украшали корсаж и юбку платья, шлейф, фату и туфельки невесты. Помимо этого, кружевной была верхняя часть корсажа и рукава, а нижняя юбка из шёлкового тюля тоже была отделана кружевами — в наряде соединились английские кружева и французские кружева шантильи. И основная ткань платья (особая разновидность тонкого шёлка), и отделка были тщательно подобраны по цвету, белый и нежно-нежно-кремовый.

Буквально сразу после свадьбы стали появляться копии платья для желающих выйти замуж в наряде, похожем на наряд невесты британского принца. Но… всю прелесть платья создавали именно детали, а они неповторимы. Стоит ли довольствоваться копией, только немного напоминающей оригинал? «Каждый выбирает по себе».

Как известно, согласно британской свадебной традиции в наряде невесты должно быть что-нибудь голубое, что-нибудь старое и что-нибудь заимствованное. «Голубым» стала ленточка, зашитая в корсаж, «старым» — кружевной узор, выполненный по старинной технологии, а «заимствованным» — тиара.

Бриллиантовая тиара, которая украсила в этот день голову невесты, была сделана Картье в 1936 году, и герцог Йорский, будущий король Георг VI, приобрёл её для своей супруги. Когда их дочери, принцессе Елизавете, исполнилось восемнадцать, мать подарила ей эту тиару. И вот, годы спустя Елизавета одолжила её невесте своего внука. Когда-то её носили порой сестра Елизаветы, принцесса Маргарет, а затем дочь Елизаветы, принцесса Анна, но последние тридцать лет тиара провела в хранилище — большой популярностью у дам королевской семьи она явно не пользовалась. И только сейчас, красуясь на голове невесты принца, тиара, наконец, привлекла к себе всеобщее внимание. А ведь когда-то её приобрели для леди, которая не принадлежала к королевской семье, но стала женой герцога, а впоследствии и короля. История, можно сказать, повторилась…

Что касается другого украшения Кэтрин, бриллиантовых серёг, это был свадебный подарок от её родителей (дубовый листок из бриллиантов изящно намекал на полученный Миддлтонами герб с изображениями дубовых листьев и желудей).

Тиару тщательно закрепили на распущенных волосах, а она, в свою очередь, придерживала длинную тончайшую фату из шёлкового тюля, которая ниспадала очень мягкими складками — прикрывая и не скрывая одновременно.

Букет невесты, разумеется, тоже был символичен. Ландыши означали возвращение счастья, турецкие гвоздики (которые на английском, заметим, называются «милый Уильям») — ухаживания, гиацинты — постоянство в любви, плющ — верность, любовь и дружбу. И наконец, мирт — давний символ любви и брака. Куст, с которого его срезали, — потомок того куста, веточки которого вошли некогда в букет королевы Виктории, положив тем самым начало ещё одной свадебной традиции британской королевской семьи.

Платье подружки невесты, которой стала младшая сестра Кэтрин, Пиппа (Филиппа) Миддлтон, тоже было от Сары Бёртон. Плотный шёлковый креп красиво драпировался и очень хорошо облегал стройную фигуру; а если учитывать, что на Пиппу публика в основном смотрела со спины — ведь она шла за сестрой, — ряд крошечных пуговиц на спине (таких же, как на корсаже невесты) стал едва ли не самой интересной и примечательной деталью наряда. Даже не изюминка, а множество изюминок!

Четыре маленькие подружки невесты были в платьицах с пышными юбками, из той же ткани, из которой было сшито платье Кэтрин. Верхняя из нескольких нижних юбок, краешек которой виднелся из-под платьев, пышные рукавчики и маленькие вырезы были отделаны теми же кружевами, что и нижняя юбка невесты. Ну и пресловутые маленькие пуговки, конечно, присутствовали. На подкладке каждого платьица вышили имя невесты и дату свадьбы — ими потом пополнят ряды семейных реликвий. Наряд дополняли широкие пояса из золотистого шёлка, завязанные сзади пышными бантами, атласные туфельки классической модели «Мэри-Джейн» (с перепонками), украшенные пряжками с кристаллами Сваровски, и букеты — из тех же цветов, что у невесты. Венки девочек, напоминавшие тот венок, в котором в своё время выходила замуж мать невесты, были из плюща и ландышей — очень трогательно было потом наблюдать за тем, как одна из малышек придерживала его на голове, видимо, боясь, что тот свалится.

Жених был в ярко-красной форме полковника Ирландского гвардейского полка, с голубой лентой ордена Подвязки через плечо; его шафер, родной брат, принц Гарри, в чёрной драгунской форме. Забавная деталь — карман форма не предусматривала, но, чтобы шафер не потерял обручальное кольцо, пришлось его сделать. Двое маленьких пажей были в форме в стиле офицеров гвардейской пехоты 1820-х годов (ещё один взгляд назад) и со знаками различия всё того же Ирландского гвардейского полка.

Расходы на роскошную свадьбу должны были лечь на семьи невесты и жениха, и только обеспечение безопасности и транспорт должны были покрываться из государственной казны (правда, и они обошлись в огромную сумму) — что ж, это был логичный и разумный ход, учитывая, что обе семьи вполне могли себе это позволить. По приблизительным подсчётам, свадьба обошлась им в 20 миллионов фунтов стерлингов. Что ж, бывали свадьбы и более дорогие, и вовсе не дороговизна торжества привлекла столько внимания.

За трансляцией свадьбы следило около двух миллиардов человек в 180 странах мира! Те времена, когда художники срочно делали наброски происходящего, чтобы газеты на следующий день опубликовали их, а журналисты в мельчайших деталях описывали все подробности, давно минули. Всё можно рассмотреть собственными глазами, даже если вы на необитаемом острове — была бы спутниковая связь…

Начиная с восьми утра Вестминстерское аббатство, где должно было происходить венчание, наполнялось гостями и участниками церемонии. Члены правительства, иностранные дипломаты, премьер-министры стран Содружества, представители королевских семей из других стран, жених с шафером, мать невесты, семья жениха и, наконец, её величество Елизавета II с принцем Филиппом. Аббатство было великолепно украшено — вдоль центрального прохода установили высокие грабы и клёны, чьи зелёные кроны превратили величественный собор в подобие аллеи в старинном парке.

И вот, наконец, появилась невеста. Последнюю ночь она со своим окружением провела в отеле «Горинг», откуда и отправилась к венцу, — у входа в отель воздвигли специальный плотный белый навес, так чтобы невесту никто не увидел, когда она выходила и садилась в машину. И когда Кэтрин Миддлтон у аббатства вышла из «роллс-ройса», шум толпы, которая приветствовала всех гостей, резко усилился, а миллионы телезрителей вздохнули — что ни говори, а именно она была главной героиней праздника, и именно её все жаждали увидеть.

Под руку с отцом невеста прошла к алтарю, где её ожидал жених, и церемония началась. Службу вёл декан Вестминстера, а само венчание по традиции проводил архиепископ Кентерберийский.

Кэтрин и Уильям сами подготовили слова своей молитвы: «Отец наш небесный, мы благодарим Тебя за наши семьи, за любовь, что мы разделяем, и за радость брака. Сделай так, чтобы за повседневными заботами мы обращали бы внимание на то, что действительно важно и истинно в этой жизни, и помоги нам щедро делиться нашим временем, нашей любовью и нашими силами. Помоги нам, укреплённым нашим союзом, служить и помогать тем, кто страдает».

А в проповеди епископа Лондонского Ричарда Шартра, близкого друга семьи жениха, были такие слова: «“Будь тем, кем Господь замыслил тебя, и ты зажжёшь мир”. Так сказала святая Екатерина Сиенская, чей день мы сегодня отмечаем. Предназначение брака в том, чтобы мужчина и женщина помогали друг другу стать тем, кем замыслил их Господь, обрести свою глубинную, истинную суть. Многих страшит будущее нашего мира, однако послание, которое несут в себе торжества в нашей стране и далеко за её пределами, очень верное — это радостный день! Прекрасно, что люди со всех континентов могут поучаствовать в этих торжествах, потому что этот день, как положено любой свадьбе, есть день надежды. В каком-то смысле каждая свадьба — королевская, когда невеста и жених, как цари творения, создают новую, совместную жизнь, и через них она может устремляться вперёд, в будущее.‹…› Впереди век, полный надежд и опасностей. Перед людьми стоит вопрос: как разумно использовать власть, полученную в результате открытий прошлого столетия? К обещаемому нам будущему мы обратимся не благодаря большим знаниям, а, скорее, благодаря возрастанию пропитанной любовью мудрости, почитания жизни, земли, друг друга. Брак должен преображать, как если бы муж и жена сотворяли один из другого произведение искусства. Но преображать можно, только если мы не пытаемся изменить своих партнёров. Принуждение не должно подавлять дух; мы должны предоставлять друг другу пространство и свободу».

Крошечная заминка — обручальное кольцо, сделанное из семейной реликвии, слитка валлийского золота, — не сразу скользнуло по пальцу невесты, — и наследник наследника британского трона взял в супруги мисс Миддлтон. Но и она взяла его в супруги — со всеми достоинствами и недостатками, а принцы без недостатков бывают только в сказках…

Из собора Кейт Миддлтон вышла герцогиней Кембриджской — утром свадебного дня принцу Уильяму был пожалован титул герцога Кембриджского. Под звон колоколов молодая пара села в ландо, которое ещё в 1902 году сделали для прапрадеда жениха, короля Эдуарда VII, — экипаж, запряжённый четырьмя белыми лошадьми, в сопровождении лейб-гвардейцев, ехал по улицам к Букингемскому дворцу. И как это бывало на королевских свадьбах, которых Лондон перевидал немало, восторженные зрители, заполнившие улицы, радостно приветствовали своего принца и его жену.

Всё пространство перед дворцом тоже заполняли огромные толпы — люди ждали своеобразной кульминации, поцелуя молодых на балконе дворца. И должно быть, среди них было не так уж и мало тех, кто тридцать лет назад вот также жаждал увидеть поцелуй принца Чарльза и леди Дианы. История не повторяется, просто она… циклична. И на этот раз зрители увидели не только долгожданный поцелуй (на который на самом деле лучше было смотреть на экране, а не вживую — слишком далеко), а и воздушный парад: над дворцом в строжайшем порядке, довольно низко, пролетели военные самолёты — дань службе, которую принц Уильям сейчас несёт в рядах военно-воздушных сил страны.

На свадебном приёме, который дала Елизавета II, было, разумеется, куда меньше гостей, чем на церемонии в аббатстве, — только люди относительно близко связанные с молодожёнами. И если на венчании было около 1900 человек, то на официальном приёме — «всего» около 650. После приёма герцог и герцогиня Кембриджские отправились в свою официальную резиденцию, Кларенс-Хаус, а вечером в Букингемском дворце состоялся ещё один приём, который устраивал уже принц Уильям для самых близких людей — там присутствовало уже только 300 гостей.

Изысканное меню, разумеется, стало тут же известно во всех подробностях, и всё-таки самым главным украшением таких приёмов уже давно является традиционный свадебный торт. В огромном торте Кэтрин и Уильяма было восемь слоёв, и он был украшен сахарными цветами — всего 900 цветков семнадцати видов, и каждый вид говорил о своём на пресловутом «языке цветов». Помимо уже упоминавшихся цветочных символов Соединённого Королевства, там были жёлуди и дубовые листья (как на гербе родителей невесты) — мужество и выдержка, мирт — любовь, плющ — любовь в браке, ландыши — смиренность, роза — счастье и любовь, турецкая гвоздика («милый Уильям») — подари мне улыбку, жимолость — узы любви, яблоневый цвет — удача, белый вереск — защита и исполнение желаний, жасмин — благожелательность, маргаритки — невинность, красота и простота, флёрдоранж — брак, вечная любовь и плодородие, лаванда — страстная привязанность и успех. Словом, таким произведением искусства, как торт на подобной свадьбе, скорее, любуются и сохраняют кусочек на память. А вот для удовольствия, специально по заказу жениха, гости угощались вторым тортом, шоколадным.

После свадьбы молодожёны обычно сразу отправляются в свадебное путешествие, но только не на этот раз. Лишь десять дней спустя герцог с герцогиней уехали на один из Сейшельских островов, и их медовый месяц тоже получился коротким, всего десять дней — служба принца в армии оставляет не так много времени. К тому же личное, семейное время уже начали отнимать и представительские обязанности четы — плата за близость к трону.

А нам остаётся только пожелать этой паре того, чего нужно желать всем молодожёнам, — счастья в браке. И… не повторить историю родителей Уильяма, чья свадьба в своё время вызвала столько восторгов. Организовать сказочную свадьбу куда легче, чем сохранить счастье после неё.

 

Альбер, князь Монако, и Шарлин Уиттсток

2011 год

Большая свадьба в маленьком княжестве Монако вызвала немалый ажиотаж. Увы, в отличие от свадьбы предыдущего монарха, она была не заинтересованно-восхищённой (князь женится на кинозвезде!), а довольно отчётливо окрашена в жёлтый, как у соответствующей прессы, цвет. Обсуждали всё — и то, что жениху, известному плейбою, уже за пятьдесят, и он, видимо, спешит срочно обзавестись законным наследником; подсчитывали количество уже имеющихся незаконных отпрысков; всматривались в сестёр князя, выискивая недовольство — ведь брак и возможный наследник оттеснит от трона их детей, его племянников; кто-то жалел невесту (если ходили слухи, что она несколько раз порывалась сбежать, значит, не так уж и сладко ей приходится), другие цинично говорили, что она продаётся за титул и состояние… Однако, несмотря на все переживания и обсуждения, свадьба состоялась и прошла очень успешно.

В 2010-м Шарлин сопровождала князя Альбера II, уже в качестве его невесты, во время визита в Швецию, когда выходила замуж кронпринцесса Виктория, а в 2011-м — в Англию, на свадьбу принца Уильяма. Так что, можно сказать, Шарлин (бывшая профессиональная спортсменка-пловчиха) уже представляла себе, что такое королевская свадьба. И Монако не собиралось ударить в грязь лицом. В конце концов, этой свадьбе предстояло стать самым большим мероприятием в стране со времён предыдущей княжеской свадьбы, в 1956 году.

Праздник проходил в два этапа; сначала состоялась гражданская церемония бракосочетания, а на следующий день — венчание.

1 июля, в пять часов вечера, в тронном зале, самом роскошном помещении дворца князей Монако, украшенном портретами представителей династии Гримальди, Альбер II взял в супруги Шарлин Уиттсток, которая с этого момента стала княгиней Монако. За процедурой можно было наблюдать снаружи — на площади перед дворцом были установлены огромные экраны.

Дворец князей Монако, где проходило празднование бракосочетания Альбера, князя Монако, и Шарлин Уиттсток

Наряд для такого события невеста выбрала довольно необычный — костюм, но не с юбкой, а очень широкими брюками из голубого шёлка, отделанный почти прозрачными кружевами в тон. После церемонии (довольно краткой, всего двадцать минут) пара вышла на балкон, с которого приветствовала своих подданных. Балкон выходит на центральную площадь перед дворцом, а за ним расположен Зеркальный зал, помещение, где проходит значительная часть официальных дворцовых мероприятий. На стене зала висит портрет матери Альбера, написанный в 1956 году — как раз тогда, когда она стала княгиней Монако и хозяйкой этого дворца.

Затем Альбер и Шарлин вышли на площадь, где для всех тех монегасков, которые хотели побывать на свадьбе своего монарха, был организован приём с коктейлями. А в 10 вечера в порту Монте-Карло состоялся грандиозный концерт известного французского композитора Жана Мишеля Жарра и его группы, на который собралось около 100 тысяч человек, включая, разумеется, новобрачных.

На следующий день, 2 июля, состоялось церковное венчание. Оно проходило не в соборе, а так же, как и венчание князя Ренье и Грейс Келли, во внутреннем дворе дворца. У подножия роскошной белоснежной лестницы установили алтарь, а всё остальное пространство занимали места для гостей. И снова зрители, собравшиеся на площади у дворца, могли наблюдать за церемонией, транслировавшейся на стоявшие там экраны.

Перед невестой стояла сложная задача — страна, чьей княгиней она собиралась стать, уже была свидетельницей одной из самых великолепных свадеб XX века, свадьбы родителей жениха. Шарлин нужно было подобрать наряд, который смотрелся бы не менее достойно, чем прославленный наряд Грейс, и при этом избежать сравнений. Что ж, и она, и создатели платья отлично справились с задачей — Шарлин выглядела прекрасно.

Платье от Армани было сделано из плотного бледно-кремового шёлкового атласа — декольте с отворотом открывало плечи, платье плотно облегало высокую фигуру невесты, а юбка почти не расширялась, зато сзади тянулся длинный шлейф. Ещё один шлейф шёл сзади от отворота декольте. Чёткие линии и вышитая ткань — вот что делало платье буквально драгоценным. Всего на него ушло около 2500 часов работы, из них 700 часов понадобились, чтобы украсить переднюю часть платья, подол и середину шлейфа вышивкой в виде изящных цветочных узоров (белым по белому) и расшить его: 40 тысяч кристаллов Сваровски, 20 тысяч перламутровых блёсток и 30 тысяч камешков в золотистых тонах. На фату (20 м шёлкового тюля) ушло «всего» 100 часов работы.

Светлые волосы невесты были собраны в узел и заколоты сзади очень изящным украшением, усыпанным бриллиантами, — оно заменило обычную свадебную тиару. Лёгкий макияж, гладкая причёска, белое облако фаты… Идеальная невеста.

Да, наряд Шарлин, казалось бы, ничем не походил на наряд Грейс Келли, но его элегантность не могла не напомнить о знаменитой женщине, которая, если бы не трагическая гибель, вполне могла быть ещё жива и присутствовать на свадьбе своего сына.

Очаровательные наряды семи маленьких подружек невесты создавались в мастерских Балета Монте-Карло. Они выполнены в национальном стиле, в духе нарядов XVIII века, — корсажи из кремового шёлка с чёрной шнуровкой; поверх пышных нижних юбок — юбки из тафты в кремово-красную полоску, с отделкой из трёх чёрных бархатных лент по подолу; белые шейные косынки и передники; панталончики и шёлковые чулки; соломенные шляпки с цветами, митенки, чёрные туфельки с бархатными ленточками, чёрные бархотки на шее. На создание каждого костюма ушло около 120 часов работы, и выполнены они были, разумеется, из лучших материалов. На передниках были вышиты инициалы жениха и невесты, также название того города, откуда подружка невесты была родом (все семеро — из разных мест). А к бархоткам были прикреплены золотые крестики — подарок от князя Альбера. Сам жених был в светлой парадной форме дворцовой гвардии.

После церемонии, которая длилась полтора часа, новобрачные, осыпаемые лепестками роз, покинули дворец и отправились в церковь Святой Девоты, покровительницы страны, — там в присутствии княжеской четы и множества прихожан две певицы, мать и её одиннадцатилетняя дочь, пели в честь Девы Марии. Именно пение маленькой Жюльетты и вызвало слёзы Шарлин, о которых мгновенно раструбила пресса — на свадьбе невеста князя плакала! Но лучше верить в то, что эти слёзы были вызваны именно красотой исполнения, а не печальными мыслями, правда?

После этой короткой церемонии княгиня по традиции возложила свой свадебный букет на алтарь, и они с супругом вышли из церкви.

Вечером в Опере был роскошный приём, а затем бал. Шарлин появилась там уже в другом платье, но тоже от Армани — шёлковый шифон нежно-кремового цвета, расшитый кристаллами Сваровски и бусинками; отделанная четырьмя пышными воланами узкая юбка, переходящая в шлейф. На сей раз на голове невесты красовалась тиара, один из драгоценных подарков от жениха. Современный дизайн, очень простые элегантные линии, белое золото и множество бриллиантов — тиара, уже получившая прозвище Бриллиантовая пена, действительно напоминает всплеск волны и летящие от неё брызги. Что ж, Шарлин это должно быть близко, учитывая, сколько времени она когда-то проводила именно в этой стихии.

Монегаски отпраздновали этот день с размахом, ведь это была свадьба их монарха. И главный её итог — в первый раз с 1982 года, когда в автокатастрофе погибла прекрасная Грейс, у Монако вновь есть княгиня!