Под потолком кабинета тихонько стрекотала лампочка, обещая перегореть в самое ближайшее время. Влад развалился на смотровом кресле, наблюдая за мной из-под опущенных ресниц терпеливо дожидаясь, когда будет позволено встать.

— Ну что ж, твое состояние вполне удовлетворительно, — констатировала я, бегло просматривая результаты обследования, — можешь подниматься.

Влад кивнул и, усевшись на кресле, принялся одеваться. Я мельком глянула на него через плечо, раздумывая, как начать разговор, который назревал уже давно. Дни летели быстро, сплетаясь в недели и месяца, я и оглянуться, не успела, как прошло целых три месяца. Я ходила на работу, а Владу досталось домашнее хозяйство. Но дела быстро заканчивались, а убираться два раза в день не имеет никакого смысла и парень, изнывая от безделья, слонялся по каюте, на мое счастье не распробовав такое достижение человечества как компьютерные игры за неимением таковых в моем доме.

Наблюдая за его мытарствами, я все больше склонялась к мысли, что его пора отправлять на учебу или пристраивать к какому-нибудь делу. Но никак не могла решиться на столь резкие перемены в его жизни, опасаясь, что он еще не готов к ним. Да, он уже давно не выглядел тем заморышем, который три месяца назад переступил порог моей каюты, научился справляться с бытовыми приборами и безбоязненно покидал каюту. На него даже почти перестали пялиться окружающие. Влад переносил косые взгляды жителей станции с философским спокойствием, а я впадала в бешенство, слыша за его спиной тихие перешептывания. Как будто у парня не клеймо на заднице, а две головы о четырех ногах! Я боялась отпускать его от себя, боялась, что его обидят неосторожным словом или слишком назойливым взглядом. Скорее всего, все мои опасения беспочвенны, он, конечно же, сможет за себя постоять, и добрую половину проблемы я придумала сама, но ничего не могла с собой поделать. Календарь же упрямо говорил, что времени осталось всего девять месяцев и оттягивать учебу больше нет никакой возможности. Еще неизвестно, как там все пойдет, а ему необходимо иметь хоть какое-то образование, когда придет время подписывать вольную. И я решилась.

— Можно сказать, что ты практически здоров, и даже набрал пару неучтенных килограммов, — я повернулась к Владу, — похоже, пришло время двигаться дальше.

— Куда дальше? — Влад замер наполовину просунув руку в рукав свитера, подозрительно уставившись на меня.

— Похоже, пришло время отдавать тебя в учебный центр, — улыбнулась я, стараясь тем самым показать, что все не так страшно.

— В учебный центр? — потерянно переспросил Влад.

— Да, ты чего так перепугался? — Влад оставил мою последнюю реплику без ответа, медленно натягивая свитер. Он явно тянул время.

— Ань, я, что плохо убираю каюту и готовлю еду? — забеспокоился Влад, стараясь отыскать причину моего решения.

— Влад, и убираешь ты хорошо и готовишь, — попробовала я успокоить его, протянув руку, погладила по щеке, — но это все не то. Пойми, тебе надо учиться, что бы потом занять свое место в жизни и самому зарабатывать себе на хлеб.

— Мое содержание обходиться тебе слишком дорого и поэтому ты сдашь меня в аренду? — переиначил он мои слова на свой лад.

— Нет, ты не так меня понял, — я прикусила губу, пытаясь найти правильные слова и объяснить ему, что все не так плохо, как ему кажется.

— А как тогда? — с некоторым раздражением спросил он, сползая с кресла.

— Все дело том, что ты скоро сойдешь с ума сидя один в четырех стенах пока я на работе, — нашла я более или менее доходчивое пояснение, — тебе надо появляться на людях.

— Но до сих пор ведь не сошел! — запротестовал он, — И из каюты я выхожу, я на прачку хожу и за продуктами, а еще к тебе на работу.

— Хорошо, — я попыталась подойти к проблеме с другой стороны, — давай смотреть правде в глаза: ты не можешь вечно хвататься за мою юбку — ты взрослый здоровый мужик и должен уметь сам о себе позаботиться. Ты должен стать самостоятельным, понимаешь? В жизни случается всякое и меня рядом может не оказаться, как ты будешь зарабатывать себе на жизнь, не имея образования? Воровать?

— Как это — тебя не будет рядом? — растеряно пробормотал он. — Я тебе надоел, да? Ты меня продашь?

— Прекрати психовать, тебя никто не продает, — твердо проговорила я.

— Тебе хорошо говорить — прекрати психовать! Ты не была в моей шкуре! — окончательно завелся он.

— Значит так, — видя, что договориться не получается, веско проговорила я, — хочешь ты этого или нет, но через две недели ты начинаешь ходить на учебу. В эти же две недели ты будешь через день посещать тренажерный зал — тебе надо придти в надлежащую физическую форму. Я так решила, ты можешь со мной соглашаться, можешь, нет, но так будет и обсуждению это не подлежит!

— Воля ваша — Вы хозяйка, — низко поклонился и, круто развернувшись, вышел из смотровой. Через несколько секунд хлопнула дверь его комнаты.

Я выматерилась себе под нос, закатив к потолку глаза. Боже, дай мне сил! Ему нужно дать немножко времени. Я переместилась в гостиную и устроилась на диване.

— Кстати, — крикнула я, обращаясь к закрытой двери и пытаясь игнорировать ощущение, что произвожу насилие над личностью, — завтра, в одиннадцать зайдет Никита, и вы пойдете в бассейн, все, что понадобится, я сложила в сумку, она стоит возле твоей двери.

— Конечно, вам все равно, что я не умею плавать, — донесся его голос, наполненный ехидством, — но это ничего, зато я превосходно умею тонуть!

— Не волнуйся, тебя Никита научит!

— Как прикажете, госпожа!

Я крепко зажмурилась и решила никак не реагировать на этот выпад.

…Влад прислонился спиной к двери и закрыл глаза. Он был страшно зол на себя. Ну, кто, спрашивается, дал ему право обсуждать ее решения. Не удивительно, что она так резко ответила. Как бы ни старалась Аня доказать, что они равны, Влад все равно ощущал глубокую пропасть, лежащую меж ними. Она, конечно же, права — во всем виноваты безделье и одиночество. В бараке, да и на руднике, хоть словом с кем было перекинуться, а тут он ощущал себя совсем брошенным и никому не нужным. Не смотря на то, что ел досыта, спал в мягкой постели и даже читал книги. Но она все чаще стала пропадать на работе, а ему просто не хватает живого общения, словно он некрасивая игрушка, купленная хозяйскому ребенку по ошибке и тут же забытая им где-нибудь на улице.

Да она же ясно дала ему понять, тогда в гостиничном коридоре, застеленном теплой ковровой дорожкой, что он действительно куплен был по ошибке…Я буду не в обиде и с удовольствием избавлюсь от строптивого раба. Я даже заявлять о тебе не стану… Так она ему сказала, очевидно, его покупка была просто пьяной выходкой избалованной особы, но почему, же тогда так больно и противно? Зачем ей все это? Если это была ошибка, то почему она не перепродала его сразу?

От вопросов разболелась голова. Он вспомнил, как было приятно, когда она проводила с ним много времени в первые дни. Наверное, он ей просто надоел, решил, наконец, Влад, и от этой мысли стало совсем худо. Конечно, надоел. Влад прошелся по комнате, пытаясь определить, что же он сделал не так, и отчего хозяйка не желает видеть его и отправляет на какую-то учебу. Зачем она ему? Он же из кожи вон лезет, стараясь ей угодить, и за всю последнюю неделю она ни разу не сделала ему замечания. Но, с другой стороны у нее важная работа, отнимающая много сил и времени и он не в праве что-то от нее требовать. Так и не найдя ответа на беспокоящий его вопрос Влад улегся на кровать, закинув руки за голову и принялся рассматривать потолок, изученный за последнее время до самой маленькой черточки…

Затворничества хватило ровно на полчаса, выйдя из своей комнаты, он уселся на пол у дивана и ткнулся носом в мои колени.

— И что это было? — строго поинтересовалась я у его затылка.

— Мне страшно, — честно признался он.

— Все будет хорошо, — уверено пообещала я, поглаживая коротко стриженые волосы, — вот увидишь.

На это Влад лишь пожал плечами.

В оставшееся до занятий время я постаралась хоть немного натаскать парня в двух основных предметах. Математика и язык. Неплохо бы еще физику, но за две недели ее основы не осилишь. Успехи обнадеживали. Он достаточно быстро схватывал общие понятия, немного практики и все будет в порядке. Может, из этого что-нибудь и получится.