Дни сменяли друг друга, как в калейдоскопе. Влад быстро оправился, напоминанием о его первой полицейской операции служили лишь с десяток побелевших ниточек-шрамов, и уже спустя неделю он смог вернуться к занятиям. До экзаменов оставалось чуть меньше месяца, что Влад сдаст их успешно, я не сомневалась. С одной стороны его поджидало место санитара, а с другой место в бригаде генерала. Правда и отец и Влад от меня это скрывали, очевидно, опасаясь, что я буду против. Я, молча, посмеивалась над их скрытностью, и ничем не обнаруживала свою осведомленность, не желая обламывать мужикам удовольствие.

Отец всерьез занялся поиском места, куда можно пристроить Нику, что, правда, не мешало ему безжалостно забраковывать все предлагаемые варианты. Я все гадала, насколько же его хватит, оказалось — на две недели, по прошествии которых, папа забросил поиски под предлогом свалившейся неожиданно работы. Ну, конечно, работа она такая, она всегда сваливается неожиданно… А еще через неделю у Ники появились новые документы, а у меня пятьдесят кредов, которые проспорила Наташка.

Ника быстро осваивалась в новых условиях и оказалась веселой девчонкой с живым, в меру вредным характером. Теперь она совсем не походила на ту дикарку, которую мы забирали из замка. Конечно, все было не так гладко, конечно, девочку мучили кошмары, что очень беспокоило генерала. Я успокаивала отца, объясняя, что скоро кошмары отступят, и все, что мы можем сейчас сделать, это обеспечить девочке спокойную обстановку. А это означало терпение, много терпения. И никаких криков в ее присутствии, даже если эти крики к ней не относятся. Отец все это знал и без меня, но одно дело ЭТО знать и совсем другое в ЭТОМ жить. Особенно с папиным взрывным характером. И еще я настоятельно посоветовала устроить Нику в учебный центр, ей нужно общение со сверстниками. Из-за этого у нас с отцом даже вышел бурный спор, отец мне доказывал, что еще рано, а я настаивала, что в самый раз. Медицина победила, и отец подал документы Ники в учебный центр.

Единственный, с кем у девчонки возникали проблемы, это Влад. Она никак не могла простить того осмотра в подвале замка, когда Влад старательно играя раба владелицы борделя придирчиво и унизительно ощупывал девочку, высоко задирая мешковатое платье. Я объясняла, что Влад не мог по другому, что иначе никто не поверил бы, а это означало провал. Ника, молча, выслушивала меня, кивала, стараясь принять мои доводы, но стоило ей увидеть Влада, как вся вредность девичьего характера обрушивалась на парня с новой силой, превращая его существование в ад, тем более что Влад не мог ей достойно ответить, осознавая, через что прошла девочка. Вот и сегодня день еще толком не начался, а Ника уже успела поругаться с Владом, зайдя к нам за какой-то литературой, которую тот взял из фонотеки генерала. Я насторожено вслушивалась в их спор, готовая вмешаться в любой момент. Влад у нас парень терпеливый, но и его терпение не безгранично.

…Влад зло швырял в рюкзак учебные пособия, собираясь на очередной зачет. За неимением никого лучшего, пытался на учебниках выместить дурное настроение, сам не понимая, как удалось этой заносчивой девчонке настолько его достать! Он всегда считал себя уравновешенным и гордился умением сдерживаться, но с того момента как она появилась спокойствию пришел конец. Ника делала все возможное, чтобы отравить ему жизнь. Горчица и перец, высыпанные в кофе, самое безобидное из списка. Влад знал, на что именно обижена девочка и не мог с этим ничего поделать, все его мольбы о прощении и Анины объяснения пропадали даром. Девчонка и не думала зарывать топор войны. О том, что бы попросить кого-то повлиять на безобразницу не могло быть и речи, понимая, насколько мелко и глупо будут звучать его жалобы. Оставалось только стиснуть зубы и терпеть, и выжидать. Чего? А бог его знает — чего! Может, того, что Нике, в конце концов, просто надоест измываться над бедным рабом или, что она найдет более интересную для себя цель. Аня видела, что происходит, сочувствовала и старалась оградить его от нападок, заставляя Влада чувствовать себя еще более неудобно. Он так и не смог привыкнуть, что его защищают.

Самое обидное — проучить Нику Владу не удалось ни разу. Девчонка будто кожей чувствовала подвох и никогда не попадалась. Когда их противостояние началось, Влад попробовал использовать полюбившийся прием — казаться клиническим идиотом, в надежде, что она оставит его в покое. Но мерзкая девчонка быстро его раскусила и принялась издеваться, относясь к нему — взрослому мужчине! — как к несмышленышу, которому едва год от роду. Ника, обращаясь к Владу, противно сюсюкала, и объясняла простые вещи по несколько раз. Будто он не может понять с первого раза ни единого ее слова. Особенно если дело касалось самых простейших математических подсчетов — она с невероятным упорством совала парню под нос растопыренные пальцы, поясняя, к примеру, яиц надо принести три, а не два и не одно!

Он нигде не мог чувствовать себя в безопасности, даже дома. Ника постоянно находила поводы для ссор, иногда Влад относился к этому спокойно, а иногда был готов удавить ее, особенно, когда чувствовал себя не очень хорошо. После одной из стычек с Никой Влад имел неосторожность заснуть на диване в гостиной. Его разбудил звон будильника, напоминавшего о встрече с генералом. Влад сел на диване и потянулся до хруста, с удовольствием отмечая, что его мучительница ушла. До встречи оставалось целых пятнадцать минут. Влад поскреб щеку, раздумывая, стоит ли побриться или и так сойдет. Он нехотя поднялся и побрел в ванную, сутки выдались не из приятных — полночи Влад промучился без сна, ныла старая рана. Боль отступила только к обеду, может, поэтому и уснул так неожиданно и крепко.

Бриться оно может и не стоит, а вот умыть заспанную рожу необходимо. Влад включил воду и бросил короткий взгляд в зеркало… крепко зажмуриться и для верности помотал головой, прогоняя морок. Чего только не привидится спросонья! Влад открыл глаза, наваждение не исчезло. Да и какое к чертям собачьим наваждение, если его лицо… на его лице… Твою мать! Тонкая черная полоска по контуру глаз, густо накрашенные тушью ресницы, серо-зеленые тени на веках, кирпичного цвета румяна и алая помада на губах. Это нужно срочно смыть, если он хочет выйти из каюты. Как именно следует смывать косметику, Влад не знал. Аня на его памяти красилась лишь раз, когда они летали на Леону. Стараясь не паниковать, Влад засунул голову под струю воды. Но косметика была качественная и вода нисколечко не помогла, даже тушь не размазалась. Влад надавил на кнопку мыльницы, в ладонь полилась вязкая пахнущая какими-то цветами жидкость. Низко наклонившись над раковиной, принялся ожесточенно тереть лицо. Мыло тут же попало в глаза и под веками противно защипало. Смыв пену снова посмотрел в зеркало, едва не взвыв от отчаяния — стало только хуже. Тушь поплыла, заливая лицо черными разводами, смешалась с блестками румян и алыми полосами размазанной помады. Но он забыл про косметику, стоило только увидеть ногти, выкрашенные лаком, того же цвета, что и помада.

Лицо заливало жаркой краской, когда вспоминал, как метался по каюте, разыскивая что-нибудь, чем можно стереть лак. В Аниной ванной, в шкафчике, где хранилась косметика, обязательно должно быть хоть что-то. Но ничего не нашел, как не нашел ничего и в Аниной комнате, Влад догадывался, что Ника позаботилась об этом, но все равно продолжал искать. На встречу с генералом он, конечно же, не попал. И остаток дня прятался у себя в комнате, сгорая от стыда и бешенства, не смея показаться окружающим на глаза, отговариваясь плохим самочувствием — на лице все равно остались следы туши и помады.

Аня, узнав о причине его плохого самочувствия, моментально разрешила его беду, как делала уже много месяцев. Женские пальцы легко и нежно касались мужских глаз, щек, лба, снимая остатки боевой раскраски. И там, где они касались кожа, будто истончалась, натягивалась почти болезненно, и становилось жарко и маетно, а внизу живота проснулись тысячи иголочек, разнеслись с кровью по жилам и пальцы вроде как онемели, а меж лопаток взмокло. Это всего лишь адреналин. Да, да, это чертов гормон! Так думать было проще, гораздо проще и безопаснее, чем сознавать, что ему хочется, что б она его трогала. Касалась едва слышно ставшей слишком тонкой кожи, тайком гладила посветлевший шрам у виска, где гладить было совсем необязательно, там никакой косметики не было и видеть, как порозовели ее щеки, когда поняла, что он это заметил. И еще видеть свои огромные, неказистые руки в ее изящных пальчиках. Он никогда и ни про кого так не думал и никого и никогда так не… Стоп! Стоп. Дальше думать нельзя, нельзя, потому что с ним может случиться непоправимое и оно, это самое непоправимое его точно убьет. Тихо. Тииихо. Дыши, нужно дышать. Влад зажмурился и длинно вздохнул, прогоняя наваждение. Наваждение прошло, а память осталась.

Аня собиралась устроить Нике взбучку, кричала, что поведение девчонки переходит уже все границы, но Влад ее остановил, упросив не вмешиваться, и Аня неожиданно уступила, хотя и ворчала потом. Это всего лишь детская шалость, по крайней мере, Влад очень старался себя в этом убедить. А вот от генерала крепко досталось, за то, что не пришел. Анин отец орал долго, а Влад стоял вытянувшись в струнку посреди гостиной, низко опустив голову, краснел виновато и мямлил что-то о том, что проспал. И молча, молился, чтоб Аня не полезла его защищать и не раскрыла истинной причины, по которой он не пришел, и все гадал — ударят, не ударят, настолько Дмитрий Петрович был зол. Обошлось.

Несмотря на все неудобства, девочку он жалел, понимая, через что той пришлось пройти и какие шрамы остались в ее душе. Шутка ли, быть проданной собственным отцом, попасть на самое дно, став игрушкой в жестоких руках, и в итоге оказаться у чужих людей, принявших ее, как свою. Только эти умные мысли сдерживали его от желания зажать эту обнаглевшую молодую особу меж коленок и хорошенько отшлепать.

Но сегодняшняя ее выходка, переполнила чашу терпения. Он вышел из душа голый, как раз в тот момент, когда она влетела в комнату, и Влад едва успел прикрыться полотенцем. Первым, что подвернулось под руку. Слишком узким и коротким полотенцем, которого не хватило, чтоб обернуть вокруг бедер. Девчонка, прекрасно понимала, в каком положении он оказался по ее милости. Но и не подумала уйти, совсем наоборот она привалилась спиной к двери, сложив на груди руки, наслаждалась его мучениями и нагло требовала вернуть ей книгу, которую он и в глаза-то не видел. А Влад растерялся и не знал, что делать. Надо бы разозлиться, наорать, бросить клятое полотенце ей в лицо. Или, в крайнем случае, вытереться нарочито медленно, а потом, отвернувшись к шкафу долго искать чистые трусы, так что бы девчонка заткнулась на полуслове, покраснела до слез. Это было бы просто, будь это Аня или Наташа, Вика, Алиса да кто угодно, а вместо этого стоял, растеряно глядя на разоряющуюся Нику, и не мог связать двух слов и выставить ее не мог — иначе пришлось бы отпустить полотенце. А коварное полотенце, не смотря на то, что он его поддерживал, все время норовило соскользнуть с мокрых бедер. Окончательно насладившись его растерянностью, Ника презрительно фыркнула, обозвала дебилом и вылетела вон. А Влад в сердцах швырнул скомканное полотенчико в закрывшуюся за ней дверь. Откуда-то из глубины поднялась черная волна бешенства и, не совсем соображая, что делает, натянул штаны на голое тело, выскочил из комнаты. Залетел в кухню, где девчонка, как ни в чем не бывало пила чай, подогнув под себя ногу. Ника подняла на него шоколадные глаза, посмотрела независимо и гадко так ухмыльнулась.

Только присутствие дома Ани удержало его от того, на что уже давно руки чесались, но больше он не будет обращать, ни на кого внимания, и непременно отшлепает нахалку, если та позволит себе еще что-нибудь в его адрес и пусть его самого после высекут, как собаку, ему уже все равно! Да хоть на виду у всей станции — плевать! Ради минутного удовольствия можно пойти на подобную жертву и потерпеть несколько дней неудобств. А в том, что Дмитрий Петрович обязательно и щедро предоставит эти дни в распоряжение Влада, посмей тот проявить подобную самодеятельность, парень нисколько не сомневался.

С этими коварными мыслями Влад и отправился сдавать зачет, который с успехом провалил из-за неуравновешенного душевного состояния. Настроение в конец испортилось, едва стоило представить, какой нагоняй устроит ему Аня, узнав об этом — терпения у хозяйки, конечно, море, но и оно имеет свои пределы. Санитарное будущее замаячило совсем рядом. На удивление, преподаватель, которого Влад всегда считал своим злейшим врагом, не задавая лишних вопросов, разрешил пересдать тему завтра, когда Влад будет чувствовать себя лучше, и пообещал ничего не ставить в контрольный табель. Парень смущенно поблагодарил грозного учителя и покинул класс в приподнятом настроении — кажется, жизнь начинает налаживаться. Полы и судна откладывались.

Проходя мимо закоулка ведущего в спортзал, Влад услышал задиристый, звенящий от нервного напряжения голос Ники и еще, как минимум, три, принадлежащих подросткам мужского пола. Влад остановился и прислушался. То, что он услышал, ему совсем не понравилось — подростки издевались над девчонкой, проходясь по ее прошлому и угрожали воспользоваться ею как женщиной, а если она с ними не пойдет, обещали избить. Ника же в ответ предлагала им сделать круиз по мужским гениталиям и очень сетовала на то, что шестнадцать лет назад их родители забыли употребить средства контрацепции. Влад покачал головой, удивляясь, откуда у четырнадцатилетней девочки такой запас матерных слов. Конечно, можно пройти мимо и сделать вид, будто ничего не слышал и не знаешь, но как потом на свою рожу в зеркале смотреть? Одно дело самому мечтать ее отшлепать, и совсем другое позволить это сделать кому-то еще, тем более что Влад не сомневался — в сложившейся ситуации она не виновата.

Почувствовав, что за углом атмосфера накалилась до предела и чем все закончится, если он не вмешается неизвестно. Влад завернул за угол, перед ним открылся весьма удобный для нехороших дел тупичок с вечно закрытым запасным выходом из спортзала. Влад медленно преодолел разделявшее их расстояние и, не обращая внимания на веселую компанию достаточно рослых подростков, в количестве шести штук, протиснулся к Нике. Девчонка, увидев его, окончательно сникла — ничего хорошего от появления Влада она не ожидала.

— А что это у нас такое? — весело поинтересовался Влад, нужно из кожи вон вывернуться, но уйти тихо и мирно. За драку Аня по голове не погладит, разве что кривым и тяжелым.

Увидев взрослого мужчину, парни заметно сникли, оттого что их веселье так грубо прервали и, похоже, продолжить его в ближайшее время не представится возможным. Влад крепко взял Нику за руку и повел прочь, пользуясь короткой заминкой. Один из подростков высокий, с Влада ростом преградил им дорогу.

— Да чего вы перепугались-то, — насмешливо бросил он друзьям, — это шавка Романовская, он же раб, что он может? Я брату скажу, и тот его вмиг разложит!

Влад бросил короткий взгляд на говорившего, хмыкнул, осторожно, почти нежно отодвигая того плечом с дороги, потянул Нику к выходу из тупика. Они почти ушли, еще несколько шагов и они окажутся в общем коридоре и можно будет вздохнуть свободно. Нельзя спешить, нельзя провоцировать. Много гонору, много гормонов и от этого слишком мало мозгов, а это значит немотивированную агрессию и непредсказуемые проблемы. Одним словом — дети. Сбившиеся в стаю, и весьма опасные.

— Стоять, раб! — рявкнули в спину, Влад не остановился и не замедлил шаг.

— А ну, стоять! — его схватили за плечо и рывком развернули. Влад оказался лицом к лицу с тем самым подростком, что преграждал им путь. Влад мягко отправил Нику себе за спину.

— Ты что? Плохо слышишь, а раб? — губы подростка искривились в глумливой ухмылке.

Ника, разозлилась по-настоящему — никто не смеет обзывать Влада рабом и издеваться над ним никто не имеет права! Ну, может, кроме нее самой. Сверкая глазами, девчонка высунулась из-за широкой и такой замечательно безопасной спины, теперь она чувствовала себя самой смелой, никто не посмеет сделать ей плохо, пока есть эта спина, затянутая в белую рубашку, пока можно уцепиться за брючный ремень и доверчиво ткнуться носом в это большое, белое, теплое. Никто и никогда не защищал ее. И зря она его злила и издевалась зря, он хороший, он не бросил, а было так страшно.

— Давайте не будем лезть на рожон, — миролюбиво предложил Влад, закрывая Никину мордашку плечом и заставляя ее пятиться к выходу из закоулка, — мы сейчас тихо и мирно уйдем, вы перед этим пообещаете мне, что такого больше не повторится, а я пообещаю, что не буду вспоминать, что здесь произошло…

— Заткнись, скотина! Ишь, приперся подстилку генеральскую защищать! С нее не убудет, если ее еще разок раком поставят! А будешь лезть, так мы и тебя, — подросток красноречиво подвигал тазом.

Что он там думал о том, чтоб не допускать драки? Ему было наплевать на раба и на скотину, в жизни называли и пообидней, он уже давно привык считать себя даже не вещью, а чем-то более незначительным. Он привыкал к этому всю жизнь, боролся за себя, терпел поражение, а теперь выяснилось — на все плевать, он привык, но Ника… Никто, а уж тем более эти холеные, не знавшие в жизни больших неприятностей, чем выговор за плохие оценки, юнцы, не имели права называть Нику подстилкой, более того генеральской. Влад чувствовал ее горячее дыхание на своей спине, девчонка напугана. Откуда-то из самой глубины поднялась черная душная пелена ярости, сметая тонкую пленку цивилизованности, навязанную Аней.

— Пшел вон, раб, — выплюнул расхрабрившийся подросток.

— А если не пойду, что будет? — поинтересовался Влад, если ребята сами лезут на его кулаки, кто ж им мешать будет?

— Я и Генке говорить не буду, сам с тебя шкуру спущу, раб, — предупредили Влада.

— Может, начнешь прямо сейчас? — вкрадчиво предложил Влад, отодвигая от себя Нику и чувствуя, как в кровь бешеными толчками выплескивается адреналин, давно он такого не ощущал — один, против шестерых! Силы немного не равны, но терпимо — бывало намного хуже.

— Владка, может не надо? — еле слышно прошептала Ника, испугавшись за него.

— Не боись, прорвемся, — выдохнул Влад, широко улыбнувшись слегка опешившим парням.

Первого выпада долго ждать не пришлось, но дрались парни так себе, и победа над ними почти не принесла удовлетворения, которое еще больше омрачилось, когда Ника, от большого желания помочь, начала путаться под ногами. Влад грубовато оттолкнул помощницу, шикнув на нее, что бы сидела и не двигалась. Не прошло и трех минут, как на ногах остался самый молчаливый из них — одного роста с Владом и примерно одинакового сложения. Вот с ним пришлось повозиться — он умело уходил от ударов и так же умело нападал. Из повреждений у Влада были, разве что, стесанные о нахальные морды кулаки, он позволил себе немного расслабиться и провозился с противником не менее пяти минут, играя с ним, как кошка с мышкой. Под самый конец, окончательно расслабившись, досадно пропустил один из ударов — огромный, похожий на молот, кулак с глухим стуком врезался прямо в губы, послышался легкий треск и рот наполнился солоноватой кровью, Влад зло выплюнул на пол два верхних резца. Все, игры кончились — одним ударом отправил оппонента в нокаут. Дал себе пару секунд, что б отдышаться и только после этого повернулся к Нике. Девчонка сидела в углу, обхватив руками голову. Обеспокоенный Влад присел перед своим всегдашним врагом и мягко отстранил ее руки.

— Покаши, — попросил он, приподнимая голову девочки и заглядывая ей в лицо, к своему огромному ужасу обнаруживая внушительный синяк у ее глаза, — как ше ты фак?

— Глаз ничего не видит, — пожаловалась Ника, дотрагиваясь до подбитой, стремительно опухающей скулы, — как, как — полезла помогать и кулак поймала.

— К доктафу надо, — забеспокоился Влад, вытирая рукавом кровь, струящуюся по подбородку, он боялся, что удар мог повредить девочке зрение, — пошли, я тефя к Ане отвешу.

— Владушка, — воскликнула Ника дрожащим голосом, тут же забывая про свою беду, уставившись на подбородок парня в вишневых разводах крови, — тебе что, губы разбили?

— Угу, — кивнул он, проведя языком по открытой ране на десне, где еще пять минут, назад красовались его зубы, и сморщился от резкой боли.

— Пошли, кровь смоешь, — Ника схватила его за рукав и потащила в ближайший туалет. Какая кому разница, что туалет женский?

Обидно-то как, думал Влад, сунув лицо под струю ледяной воды, целых восемь месяцев был гладиатором и вышел оттуда чуть ли не вперед ногами, но зубы-то целы были! И как он теперь в таком виде Ане покажется?

Пока он умывался, Ника сидела возле раковины, по настоянию Влада прижимая к подбитому глазу смоченный в холодной воде носовой платок. Кровь была смыта и Ника подала ему бумажное полотенце. Влад осторожно промокнул губы и подбородок. Ника подошла поближе и, задрав голову, внимательно осмотрела его.

— Губы не разбиты, — с некоторой долей беспокойства констатировала она, — откуда же было столько крови? Открой-ка рот, может там что, — требовательно произнесла она.

Влад с тяжким вздохом закатил глаза, но подчинился, послушно приподняв верхнюю губу, без особой охоты, демонстрируя отсутствие двух зубов.

— Божечки ты мои! — простонала Ника, закрыв рот рукой, к удивлению Влада на ее глаза навернулись слезы. — Бедный ты мой! Что же теперь скажет папа?

— Не снаю, — прошепелявил Влад, задумчиво рассматривая опухающие костяшки пальцев, до глубины души тронутый ее состраданием, — а вот сто скасет Аня!

Ника размышляла над этим несколько минут, в течение которых кто-то несколько раз дергал двери уборной, предусмотрительно запертой девочкой. Наконец на что-то решившись, она, ухватив Влада за руку, потянула к выходу.

— Пошли.

— Куда? — нахмурился Влад — беги, не беги, а с хозяйкой-то все равно придется встречаться.

— К Ане, — твердо проговорила Ника, — если мы сами придем к ней, это может быть расценено, как явка с повинной и может быть влетит не слишком сильно — поорет немного и успокоится. Прятаться не лучший выход, тем более, как ни крути, а домой к вечеру вернуться надо будет.

До госпитального отсека добрались без приключений. Когда лифт остановился на нужном уровне Влад, уже удостоверившись, что у девчонки просто синяк под глазом, попытался уговорить ее отправиться домой — зачем делить Анин гнев на двоих?

— Нет, — энергично замотала головой Ника, хорошее настроение успело к ней вернуться, — ты пострадал из-за меня, значит, и расхлебывать будем вместе. Я же спряталась за твоей широкой спиной, а теперь твоя очередь, — она расправила худенькие плечики, пытаясь казаться более внушительной, но ничего из этого не вышло, — правда, для этого тебе придется сложиться раза в четыре!

Двери лифта раскрылись, и они рука об руку шагнули в госпитальный отсек. Встретившаяся в коридоре Верочка, бегло глянув на их более чем странный вид — у Ники лиловым цветом разливался синяк, а белая рубашка Влада спереди была в ржавых разводах засохшей крови — схватилась за голову и затолкнула их в ближайшую процедурную. В дверях процедурной образовался хмурый Инго, загородив собой выход. Верочка о чем-то тихо пошепталась с медбратом и быстро покинула помещение. Хватило одного взгляда на зверскую физиономию Инго, что бы понять — будь его воля, и Владу отсюда живым не выйти. Похоже, Инго приписал авторство красующегося на лице Ники произведения искусства Владу, а что будет, если так же и Аня решит?

Ника, не замечая ничего вокруг, а в особенности, их мрачного охранника с возгласом ликования устроилась в смотровом кресле и принялась мучить машину поездками вверх вниз. Влад тяжело опустился на кушетку и, обхватив голову руками, уставился на пол между ногами. Ей хорошо, с досадой думал парень, имея в виду Нику, как с гуся вода, ее-то никто ругать не будет! Однако, не смотря ни на что, он был очень доволен собой, что смог переступить через свою неприязнь к девчонке и их вражду, встать на ее защиту. Может этот случай поможет им наладить отношения? В сущности, Ника не такая уж плохая, какой иной раз хочет казаться…

Я закончила осмотр и с ужасом думала, что теперь придется надолго засесть в кабинете, оформляя карты.

— Анна Дмитриевна, — мне на встречу спешила Верочка, — там Ника и Влад пришли. У Ники синяк огромный под глазом, а у Влада вашего, — она понизила голос, — костяшки пальцев сбиты.

— Где они?

— В шестой процедурной, с ними Инго.

— Спасибо, Верочка, — я ускорила шаг.

Приглушенный свет в процедурной не давал толком ничего разглядеть, около двери, привалившись спиной к стене, возвышался Инго. Ника развлекалась, катаясь на смотровом кресле вверх и вниз. Влад сидел на кушетке, обхватив голову руками.

— Так, — я включила верхний свет, да уж, синяк у Ники выглядел малопривлекательно.

— Моя помощь нужна? — Инго отлепился от стены.

— Нет, — я покачала головой, — спасибо, что постерег, дальше мы разберемся сами, по-семейному.

— Ну, тогда я пошел, — Инго распахнул дверь, и, не по-доброму взглянув на Влада, добавил, — но я здесь, рядом.

— Ну что, дружок, — обратилась я к Владу, — твоя работа? — он отрицательно покачал головой, не отрываясь от созерцания пола.

— Анька, — весело заорала Ника, — помни о мельнике!

— Про какого мельника? — забавно прошепелявил Влад.

— Ты чего историю криминалистики не изучал? — удивилась Ника, и уже набрала воздуху, собираясь рассказать старую байку.

— Подожди ты со своими сказками, — я оборвала ее, подходя к Владу и садясь перед ним на корточки, — ну-ка, несчастье мое, покажи зубки.

— Не покажу. — Заартачился он, — не на аукционе!

— Не паясничай! — прикрикнула я, — Ты сейчас не в том положении, что бы характер демонстрировать! Ника выйди, нам поговорить надо.

— Не пойду я никуда, — возмутилась она, моментально почувствовав угрозу в моем голосе.

— Хочешь смотреть, на, смотри, а пугать меня не к чему, — Влад нехотя поднял голову и раскрыл рот.

— Опаньки, — я пододвинулась ближе, внимательно рассматривая его передние зубы, точнее их отсутствие, — а это что?

— Что, что? — обиделся он. — Кулак поймал, не видно будто бы.

— Чей? — я в недоумении уставилась на Никины маленькие кулачки.

— Ты чего — ошалела? — удивилась Ника и даже расхохоталась, поднимаясь вверх на кресле — Не мой, конечно. Ко мне старшеклассники пристали, издеваться начали, побить хотели. А тут Влад, ну и понабивал он им морды.

— Ника! — возмутились мы с Владом в один голос.

— А чего Ника, — пожала она плечами, — я как есть рассказываю. А Влад он хороший, я его с утра дебилом назвала, а он меня защищать кинулся, ежили бы меня, кто дебилом назвал, я бы мимо прошла, а он прямо герой, правда сейчас беззубый, — хихикнула она.

— Ладно, герой, — я поднялась, — иди к стоматологу он тебе новые резцы поставит, а вечером мы с тобой поговорим, наедине.

— Наедине не получится, — Ника поехала в кресле вниз, — папа в командировку уезжает, мне у тебя переночевать велел.

— Я никуда не пойду, — прошамкал Влад, — они меня вообще без зубов оставят.

— Кто тебе это сказал? — нахмурилась я.

— Никита, когда у него зубы болели. — Спокойно поведал мне Влад.

— Глупости! — Возмутилась я. — Никита твой, даром, что капитан, а врачей боится, как пятилетний, так что поднимай свой зад и отправляйся к стоматологам.

— Не пойду!

— Как вы мне надоели! — взвыла я, — Инго!

— Звали, Анна Дмитриевна? — Инго всунул голову в кабинет.

— Отведи этого защитника униженных и оскорбленных к стоматологу, если скандалить начнет, можешь смирительную рубашку на него надеть. Ника, прекрати терроризировать кресло!

…Влад полулежал в кресле, он скосил глаза на круглые часы на стене, уже больше пяти часов. Прав был Никита, ох, прав — стоматологи еще большие изверги, чем хирурги, те хоть общий наркоз дают. Руки и ноги затекли от фиксаторов, не позволяющих двигаться, лоб чесался от обруча, удерживающего голову в одном положении, слезы текли от яркого света, бившего в глаза, но стоило лишь закрыть их, как медсестра, приставленная к нему, прикрикивала:

— Открой глаза, сейчас же! А то помрешь, а я и знать не буду.

И Влад покорно открывал. Мало всего этого, в рот было вставлено металлическое кольцо, от которого ныли губы и десны, и постоянно текла слюна. Он напоминал себе распятую бешеную собаку. Но, что хуже всего Владу очень хотелось в туалет. А аппарат, призванный заново вырастить Владу зубы все так же бодро гудел, и останавливаться не собирался.

Интересно, отчего, те подростки решили поиздеваться над Никой? Она совсем недавно пришла в центр и насколько Влад знал, отвратительно вела себя только с ним, а с остальными была достаточно мила и приветлива. Стараясь спастись от яркого света, мужчина разглядывал потолок, на потолке ничего интересного не нашлось. Так почему же они цеплялись к девчонке? И кто такой брат Генка, который считает себя вправе 'разложить', как выразился тот малец, бедного раба и шкуру с него спустить? Генка, Гена, Геннадий. Кто ж ты такой? Каких Ген Влад знает? Один, Анин начальник, и насколько помнил Влад, никакого брата на станции у него не было. Другой Гена был Водопьянов, тот самый, что засветил Владу по лицу. Никита потом со смехом рассказывал, как Анька отделала Водопьянова в парке. Этому верилось слабо и больше походило на байку. Нет, Аня, конечно, способна на многое, но устраивать драку несколько не в ее духе. Или в ее? А, чего гадать, занятие глупое. А у Ники все же стоит спросить фамилию разговорчивого подростка.

Влад так крепко задумался, что не услышал прихода врача.

— Ну что? Как наш пациент?

— Все в порядке, — отрапортовала медсестра.

— Хорошо, сейчас посмотрим. Так, что тут у нас? — расплылся елейной улыбкой врач, как же его зовут? Владу говорили, но он забыл.

Стоматолог выключил аппарат и отодвинул в сторону, ощупал десны и выращенные зубы, надавил пальцами, попробовал пошатать резцы, удовлетворенно поцокал языком. Из всего этого Влад сделал вывод, что операция прошла успешно.

— Ну, что ж, вполне неплохо, — доктор широко улыбнулся медсестре, — можете освобождать его. А ты парень, постарайся больше не подставляться и в ближайшие две недели ешь мягкую полужидкую пищу. Понял меня?

Влад измученно прикрыл глаза, показывая, что да, понял. Медсестра быстро сняла с него путы, Влад с удовольствием потер запястья. Вытащила ненавистное кольцо, и тут возникли проблемы — закрыть рот оказалось не так уж и просто. Мышцы свело и медсестре пришлось массировать Владу лицо.

Преувеличено вежливо поблагодарив медсестру, Влад сполз с кресла и заковылял к выходу. Затекшие от долгого сидения ноги противно покалывало, мочевой пузырь обещал лопнуть в самое ближайшее время, а вечером еще предстоял 'серьезный' разговор. Не то что бы Влад боялся этого разговора, просто не хотел. Он не чувствовал себя хоть сколько-нибудь виноватым, он-то знал, что сделал все возможное, что б избежать драки. Но Ане этого не объяснишь! Ее бесит сам факт. 'Ты же взрослый человек! — скажет она и посмотрит с укоризной, — как вообще можно было позволить спровоцировать себя!?' А Влад будет горестно вздыхать, показывая насколько ему стыдно. 'Зачем было лезть в драку? — продолжит недоумевать Аня, — если можно было взять Нику за руку и увести оттуда! Ты же взрослый человек, Влад! А они всего лишь глупые подростки! Неужели ты не понимаешь, какие у тебя могут быть из-за этого неприятности? Я могу многое, но мои возможности не безграничны…' — подпустив в голос усталости и обиды, скажет она. И именно от этой усталости и обиды Владу станет по-настоящему стыдно, что не оправдал ее доверия. Эх, грехи его тяжкие…

Влад читал в какой-то умной книге, что душа человека живет где-то в сердце. А вот и вранье! Душа живет где-то под мочевым пузырем. Влад это знал совершенно точно. Выходя из туалета, мужчина чувствовал себя почти счастливым и предстоящий трудный разговор уже не так страшил его. Вот если бы еще съесть чего-нибудь и солнышка, хоть чуть-чуть, и он вмиг станет самым счастливым. Но солнышка не было, а была Ника, мыкающаяся у лифтов. Она поминутно оглядывалась по сторонам, явно кого-то поджидая. Влад едва не взвыл от досады, встречаться с девчонкой желание отсутствовало. Кто его знает, что у нее на уме и как долго продлится перемирие. Надеясь, что она его еще не заметила, развернулся и сделал шаг в сторону запасного трапа.

— Влад! — он остановился, выругавшись про себя — Ника его все-таки заметила.

— Влад! Ты куда? — он посмотрел на Нику и выдавил улыбку.

— Мне показалось, что я кое-что забыл, — не желая признаваться в своем малодушии, соврал он.

— Врешь ты все! — девчонка критически оглядывала недавнего врага и защитника. — Ничего ты не забыл!

— Забыл! — уперся Влад, раздумывая, что он мог такого забыть, — Точнее я думал, что забыл! Вот! — Влад выудил из кармана пейджер. — Я думал, что забыл его у врача.

— Да? — протянула девчонка, разглядывая черную коробочку, казавшуюся крохотной в мужской ладони, однако, не особо веря ему.

— Да, — твердо проговорил он. Будь это Аня, вдруг подумал он, она бы моментально вывела его на чистую воду. — А ты кого здесь ждешь?

— Тебя, — она несмело улыбнулась, — я волновалась, честно.

Влад кивнул, так же как и она, секунду назад и ни на йоту не поверив. Влад надавил на кнопку лифта.

— Влад, как твои зубы? — двери лифта разошлись, и он шагнул в кабину, одной рукой придержал двери, не очень-то хотелось видеть Нику раздавленной.

— Нормально, — буркнул парень, решая какую кнопку нажать. — Ты к себе?

— Нет, к вам, — Ника отодвинула его палец, зависший над клавиатурой, и сама нажала на кнопку. — Влад, я хотела с тобой поговорить.

— Ника! — взмолился он, не хватает ему Аниных разговоров.

— Подожди! — раздраженно перебила девочка и на ее лице появилась та странная улыбка, которую Влад видел, свисая с плеча генерала. Аня опять оказалась права. — Ты меня сбиваешь! Так вот, я хотела с тобой поговорить, точнее не так. Я хотела попросить у тебя прощения за все те гадости, что я тебе делала.

Влад разглядывал девчонку сверху вниз, удивленно изогнув бровь. Он ожидал чего угодно, только не извинений.

— Я была очень обижена тем осмотром, — игнорируя его удивление, продолжала Ника, — ты мне юбку задирал на шею и щупал, и пальцы у тебя были холодные и твердые, а мне было больно. Но ты прости меня, ладно? Я не хотела… Да что ты на меня так смотришь!?

— Я не смотрю, я удивляюсь.

— Так прекращай удивляться и скажи, наконец — ты меня прощаешь?

— А зачем ты мне ногти накрасила? — вдруг спросил он.

— Что бы ты из дома не вышел и с папой не встретился, — растерялась Ника и тут же прикусила губу и ярко покраснела, оттого что сболтнула.

— А мне влетело сильно от генерала, — заметил Влад, старательно не замечая ее оговорки.

— Он что — побил тебя? — брови Ники сложились домиком, делая девчонку уж вовсе несчастной. Очень хотелось сказать — да, и заставить девчонку мучится совестью, но вспомнив давешних подростков, передумал, ей и так сегодня досталось. Он еще найдет способ поквитаться.

— Нет, до этого не дошло, но только потому, что в каюте присутствовала Аня, — пояснил он.

— А… — протянула заметно успокоившаяся Ника, — ну, так что — мир?

— Я, между прочим, и не воевал, — мягко заметил Влад, вздохнул и протянул ей руку, — мир.

Ника несмело вложила свою ладошку в протянутую руку. Пальцы маленькие, хрупкие и совсем ледяные. В который уже раз за эту поездку в лифте у Влада удивленно дернулась бровь, он поймал другую Никину руку и зажал ее ладони в своих, отогревая. Да что это с ним!? Он должен беситься и измышлять планы мести, так она его достала, а вместо этого греет ее озябшие руки! Это все Анино влияние, иначе с чего бы это ему так разжалобиться. Он озлобленный, ожесточившийся раб, мужчина, с отбитыми в конец мозгами! А тут…

— Влад, эй! Пошли, — голос Ники заставил его вздрогнуть, — пошли, лифт уже минут пять стоит на нашем уровне.

Только переступив порог каюты, Влад осознал, насколько вымотан. Добравшись до дивана, тяжело сел блаженно вытянув ноги. Все. Отсюда он никуда не сдвинется. Ника глупо суетилась, доставая то одним, то другим. Подушку притащила, и зачем-то плед, а еще чаю с сухарями. Владу стоило титанических усилий не послать девчонку по известному адресу и не съязвить, мол, ты мне еще орехов дай нечищеных! Но он сдержался. Влад опасливо понюхал предложенную чашку, попробовал, чай оказался свежий, крепкий и очень сладкий, а сухари, что — их можно в чаю размочить.

— Влад, — позвала Ника, дождавшись, пока тот отставит чашку, — я хотела у тебя спросить.

— Что? — после горячего чая клонило в сон.

— Вот ты — большой и сильный, гораздо сильнее Аньки, — Влад кивнул, не совсем понимая, куда клонит Ника, — а почему ты тогда ей подчиняешься?

— Потому что я — раб, — пожал плечами Влад, — хотя Аня делает вид, что не помнит об этом, но я-то знаю. Понимаешь?

— Не очень, — честно призналась Ника, — я же могла сопротивляться.

— Могла, — кивнул Влад, он не стал разъяснять девочке, что ей и остальным детям крупно повезло, что полиция взялась за разработку Артура и компании, и никто ею серьезно не занимался и не ставил перед собой целью сломать окончательно, так, запугать и только. Их сохраняли для постоянных хозяев, которым предстояло обуздать и покорить. В этом было определенное развлечение для покупателя.

— Влад, а вот интересно, если я прикажу — ты выполнишь? — в глазах девчонки горел неподдельный исследовательский интерес.

— Смотря, что прикажешь. Убивать, избивать, воровать не буду, а остальное… выполню, — безразлично откликнулся Влад, и ухмыльнулся про себя, кажется, у него наклевывается возможность отплатить девчонке за все издевательства, поставив ее в крайне неудобное положение. Ничего особо изощренного она сходу придумать не сумеет, а что может доставить большее удовольствие, чем поставить на колени того, кто гораздо сильнее и больше.

— А если… если я тебе, — девчонка задохнулась от предстоящего развлечение, ну, конечно, для нее это все, лишь игра, — а если я тебе прикажу на колени встать? Встанешь?

— Попробуй, — Влад неопределенно дернул плечом. Банальность. Ну, что ж, на колени, так на колени, мы не гордые.

— Так можно? — все-таки уточнила она.

— Ну, тогда… — девчонка набрала воздуху, решаясь, и приказала, смешно зажмурившись, исследовательница… дальше Влад добавил про себя нечто длинное и непечатное. Сполз с дивана, в один шаг оказался на середине комнаты, медленно встал на колени, упершись открытыми ладонями в пол, низко опустил голову, застыв в этой крайне неудобной позе.

— Здорово, — восхитилась девчонка, обходя его по кругу, — а ты долго можешь так простоять?

Посмеиваясь про себя, Влад молчал, если ей хочется поиграть — пусть. Но только играть нужно по правилам, которые ей по небрежности или по каким другим соображениям не объяснили. А правила таковы — он не смеет открыть рот, пока ему этого не позволят и не может подняться по той же причине.

Через десять минут Нике стало совсем не здорово. У девчонки началась самая настоящая паника, она никак не могла заставить его подняться, парень посмеивался над ее попытками. Когда ноги окончательно затекли, он решил прекратить затянувшееся представление, посчитав, что достаточно попортил Нике нервы.

— Ну, почему ты не встаешь!? — в который раз взвыла Ника.

— Потому что госпожа не приказала мне встать, — медленно подняв голову, со всей возможной серьезностью пояснил Влад, глядя на нее снизу вверх. Щеки Ники вспыхнули тяжелым пунцовым румянцем.

— Так ты все это время надо мной… — схватившись за горящие щеки, пробормотала она, — ты надо мной издевался!? Вставай сейчас же! Ну, ты и скотина!

— Я не издевался, — спокойно возразил Влад, поднимаясь и отряхивая колени от несуществующей пыли, — я выполнял приказ.

— Вот по роже бы тебе после этого… — мечтательно проскулила Ника.

— Хочешь попробовать? — вопросительно изогнув бровь, предложил Влад, чуть подавшись вперед, что б девчонке было легче дотянуться, подставил щеку.

— Да пошел ты! — вздохнула она, краснея еще больше, — Будем считать, что ты мне отомстил. Чаю будешь?

— Нет, я лучше полежу — зубы болеть начинают. Наркоз, наверное, отходит, — отказался Влад, падая на диван и кутаясь в плед.

— Полежи, а я тебе принесу, хорошо? — Ника поправила подушку и, не слушая возражений, подхватила чашки, унеслась в кухню.

Влад закрыл глаза и потер ноющую челюсть. Анин разговор бы еще пережить…

Вечером у нас состоялся неприятный разговор, точнее разговаривала преимущественно я, Влад сидел хмурый, его почти до вечера продержали стоматологи. Зубы ему нарастили, но наркоз успел отойти, и парень чувствовал себя крайне неудобно. Влад мне клятвенно пообещал больше не ввязываться в драки, ни под каким предлогом. Я предполагаю, что сказал он это с одной единственной целью — что бы я от него отстала.

Отношение Ники к Владу кардинально изменилось и теперь, когда у нее возникали проблемы местного значения, она приходила к нему жаловаться. В семье, наконец, установился мир и покой, я смогла вздохнуть свободно и сделать вид, что занимаюсь исследованием.