Утром меня подняла Наташка, возмущенная тем, что в девять часов я еще в постели. Я, слабо отбиваясь от ее несправедливых нападок, поплелась варить кофе. После завтрака меня потащили к парикмахеру, заявив, что обязательно нужно сделать красивую прическу. Когда я запротестовала и на это, напомнив, что прическу надо делать скорее Нике, чем мне, Ната категорически заявила, что я как сестра именинницы обязана хорошо выглядеть, а к Нике парикмахер придет попозже.

В кресле продержали не менее трех часов. Не скажу, что это было неприятно, но утомительно. Выбравшись из цепких лап парикмахера, я заглянула в зеркало и обнаружила, что мои короткие волосы тщательно зачесаны и уложены в стильную прическу. С такой прической сразу стало казаться, что шея приобрела положенную ей длину и утонченность, как это ей удалось, ума не приложу. Что бы я сама не делала со своими волосами, они, как правило, так и остаются висеть вдоль щек. Или, что еще хуже, превращаются в искусно свитое воронье гнездо и появляться с подобным авангардом на голове нигде нельзя. Наташка еще раз напомнила, что праздник назначен на пять часов вечера и отпустила меня на все четыре стороны.

Вернувшись домой, я обнаружила, что парни только поднялись и бродят по каюте с расторопностью мух, еще не отошедших от спячки. Я остро позавидовала им. Конечно, им-то что, причесались и ладно, они и так хороши, и не надо просиживать по три часа в парикмахерской.

Вообще это как-то несправедливо. В природе самцы наоборот пытаются выглядеть как можно более эффектно, чтоб заарканить самку, а у людей все противоестественно, поскольку это самки просиживают у парикмахеров, маникюров и еще неизвестно где, чтоб только понравиться окружающим их самцам. Идиотизм, да и только!

Сонные мухи превратились в бешеных слонов только к четырем часам вечера. Они носились по дому, громко топая и ругаясь, потому, что вдруг оказалось, что не помнят, а что еще более правдиво, просто не знают, где лежат костюмы, носки, рубашки и галстуки. Приводить себя в порядок в этом бедламе, было невозможно. Мысленно благодаря Наташку, что хоть прическа уже есть.

Я скрылась от мужиков в своей комнате и, включив бестеневые лампы, принялась накладывать косметику. Мне повезло — целых пятнадцать минут меня никто не дергал, так что я сумела сотворить вполне сносный макияж.

Я как раз закончила красить губы, когда дверь с треском распахнулась, и на пороге воздвигся вконец расстроенный Олег. Взъерошенные волосы торчат в разные стороны, рубашка выбилась из-за пояса. Олег протянул скомканный галстук и жалостливо спросил:

— Аня, ты знаешь, что с этим делать?

— Знаю, — пришлось признаться мне.

— Завяжи, а?

— Иди у Влада попроси, он должен уметь, его папаня вчера весь вечер учил, пока ты с Никой носился неизвестно где. А мне еще одеться надо.

— Он ни фига не умеет, твой Влад, вон сидит на кухне и вяжет морские узлы на шее. По-моему он не галстук завязывает, а вешаться собирается. Я не хочу так! Я хочу красиво!

— Ладно, — сжалилась я над ним, — иди сюда.

Олег со вздохом облегчения уселся на рядом стоящий стул и подал мне галстук. Я быстро завязала на его шее красивый узел и заправила галстук под воротник рубашки.

— Круто! — пробормотал Олег, рассматривая себя в зеркало. — Как ты это сделала?

— Это не для примитивных мужских мозгов, — тоном классового превосходства заявила я.

— Ну и не больно надо! — пробормотал он, восхищенно разглядывая аккуратный узел.

— В следующий раз сам вязать будешь, — безразлично пожала я плечами, — иди, позови Влада, иначе мы с вашими галстуками никуда не попадем.

— На себя посмотри, — парировал Олег, — сама вон еще в халате…

— Кыш отсюда! — я замахнулась на Олега полотенцем.

Через минуту место Олега занял Влад, на шее которого красовалось что-то неописуемо навороченное, накрученное и вправду напоминающее веревку висельника. Потребовались не менее десяти минут, чтобы развязать это сооружение. Еще пять минут ушло на разглаживание измятой тряпки, в которую превратился галстук. Приведя все в надлежащий вид я, наконец, смогла затянуть правильный и красивый узел.

— Я никогда этому не научусь, — мрачно заявил Влад, глядя, как быстро я расправляюсь с этой деталью его костюма.

— Научишься, — обнадежила я его, выпроваживая из комнаты, — к старости. А теперь пошел прочь! Мне одеться надо.

Я натянула новое платье, крутанулась перед зеркалом, разглядывая себя, что ж, не так плохо, как мне думалось. Вдруг оказалось, что у меня есть грудь и талия. Главное, ногами сильно не махать, чтоб разрез не светить. Проведя ладонями по платью, разглаживая несуществующие складки, коротко выдохнула и вышла в гостиную. Влад и Олег, увидав меня, окутанную, словно облаком легким голубым шелком, отреагировали по-разному. У Влада на лице появился немного глуповатый восторг. Да, Наташка была права — это платье вполне может заставить мужчин укладываться штабелями.

Олег, оглядев меня с нездоровой долей скепсиса, подул на кончики своих пальцев, делая вид, что сушит лак и направился к двери, карикатурно виляя бедрами. Влад тут же вознамерился объяснить мальчишке, как надо себя правильно вести, так, что пришлось немного порычать, остужая мужской пыл.

— Нам надо идти, мы уже и так опоздали! — холодно закончила я свою отповедь.

— Да, Ань, извини, — покаянно попросил Влад, пихнув Олега локтем в бок, понукая проворчать извинения.

Я закатила глаза и прошла мимо оболтусов. Вслед понеслось фырканье Олега, и легкий шлепок.

— Ань, подожди секунду, — остановил меня Влад.

— Что еще? — я раздраженно повернулась к мужчине.

— Ничего, совсем ничего, — мягко улыбнулся он и, шагнув ко мне, развернул спиной и принялся дергать за спинку платья.

— Что ты там делаешь!? — возмутилась я, оглянувшись через плечо, увидела склоненную мужскую макушку.

— Нифиво, — пробормотал он.

— Ножницы возьми, извращенец! — хохотнул Олег. — Или ты собрался Аньке глотку перегрызть? Так шея выше!

— Олег, я тебе сейчас по морде приласкаю, — ласково огрызнулся Влад, выпрямляясь и вручая мне этикетки, сгрызенные с платья.

— Черт! Спасибо.

Наташка превзошла себя. Каюта была украшена гирляндами, надувными шарами, мишурой и бумажными лентами. Вдоль стен развешаны разноцветные фонарики, отбрасывающие неяркие блики, их дополняли матовые лампы, так что света вполне хватало, но его было не слишком много. Но больше всего удивил подбор приглашенных. Подростков кроме Ники и Олега не было, зато собралась уже сформировавшаяся компания взрослых. Странные какие-то гости. Утихшие было подозрения, всколыхнулись вновь. Особенно, когда я рассмотрела расположение праздничного стола. В комнате оставалось достаточно пространства, хорошо, если только для танцев. Я вздохнула, усаживаясь на галантно отодвинутый для меня Владом стул, надеюсь, Ника с Наташкой не запланировали никаких игр. Брр… Терпеть не могу праздничные игры, участвуя в них, чувствую себя законченным идиотом. Как-то не светит мне скакать на одной ножке вокруг стола только потому, что так пожелала изобретательная в своей вредности именинница.

Все было чинно и красиво — гости подняли бокалы, в заздравном тосте в честь именинницы, сидящей во главе стола с горящими от удовольствия глазами. Я немного расслабилась, и принялась за еду. Пока никаких глупостей не предвидится.

Прошло чуть больше часа, когда не умеющая долго сидеть на месте Наташка заявила, что пришло время для танцев. Предложение было встречено с восторгом, все быстро повставали со своих мест. Стол плотно придвинули к стене для большего пространства. Из динамиков полилась ненавязчивая музыка, компания разбилась на пары.

Пары не досталось только мне и Владу. Я, впрочем, не сильно хотела танцевать, а Влад, очевидно, просто стеснялся кого-нибудь пригласить. Отойдя от танцующих, устроилась в темном углу комнаты, в компании бокала вина. Только я окончательно расслабилась, как Наташка провыла о скуке и предложила игру в фанты. Я едва не застонала от отчаяния.

В руках Ники появилась старинная шляпа, загодя приготовленная для таких вот глупостей, в шляпу ссыпали разноцветные кусочки бумаги с написанными на них именами. Остается только уповать, что бумажка с моим именем запропастится куда-нибудь, за подкладку завалится, к примеру, и меня обойдет сия незавидная участь.

Первым на крючок Ники попался папа, которого заставили прочитать какое-то глупое стихотворение, написанное на листочке. Вроде бы все ничего, да вот только слова там были написаны наоборот. Папа безбожно путался, что вызывало взрывы всеобщего веселья. А как же? Когда еще можно невозбранно поиздеваться над своим отцом и начальником, поставив его в такое идиотское положение!

Следующей жертвой стала Наташка, я молча позлорадствовала, девчонка заказала ей пантомиму на тему "Веселый зайчик". Вот тут даже я посмеялась, над своей долговязой подругой, неловко скачущей, сложив на груди ручки. Но, как, оказалось, злорадствовала я рано — следующая бумажка, извлеченная из шляпы, была моей. Я чуть не взвыла от досады, ожидая пытки, выдуманной для меня.

— Танго, танго! — весело захлопала Ника в ладоши, игриво поглядывая на меня, и напомнила, — я сегодня именинница, ты не можешь мне отказать!

— Ладно, — сдалась я, ставя на столик свой бокал нужно просто правильно выбрать партнера. Пять минут позора и вы, доктор, абсолютно свободны! — Танго, так танго. Но этот танец не танцуется в одиночку, мне нужен партнер. Может, папа…

— Нет, — твердо заявила Наташка, — Дима не может быть твоим партнером, он свой фант уже отработал.

— Тогда… — я оглядела комнату в поисках партнера, Эжена, что ли взять?

— С Владом, — ткнув в мигом смутившегося парня пальцем, потребовала Ника, тоном, не терпящим возражений.

Никита с Эженом услужливо вытолкнули слабо сопротивляющегося Влада в середину круга. Вика отыскала нужную музыку.

— Ты ведешь, — злясь на всех, предупредила я. Он кивнул с не менее несчастным видом.

Тишину затопили отрывистые звуки аккордеона, его поддержала гитара, переливаясь, притягивая, бросая партнеров, друг к другу. Глаза в глаза и лица без улыбок. Чарующие звуки, уводящие сердце в заоблачные дали, и два человека, стоящие в кромешной тьме над самой пропастью. Только шаг. Всего шаг и дороги назад уже не будет. Они обречены. Они оба разобьются об острые скалы.

А танго зовет, и сопротивляться бесполезно. И шаг… И подхватило, понесло теплым сверкающим потоком в небесную голубизну, за которой прячутся бриллианты звезд. Сплетенье рук и блеск глаз, и время остановилось, и нет никого рядом. Только он и она, да и их уже нет, есть только король танцев — древнее танго.

Влад вел уверенно, по-хозяйски, предвосхищая каждое мое движение и повинуясь ему. Его руки, сильные и нежные, тепло тела манили и звали за собой, обещая вечное блаженство. Только уступи.

И, объятья разомкнулись, окатив ледяной волной одиночества. И все время в глаза, только в глаза, не теряя друг друга ни на миг, снова навстречу. Полуобъятия, полукасания губ, не больше, чем того требует танец. Порывистое дыхание, горячими волнами обжигающее щеку. Огонь и лед. Сапфир и серебро. Рассказывая поворотом головы и сплетением тел извечную историю любви.

Танго, танго… Самый развратный танец когда-либо созданный людьми. Вместе и поодиночке. И голова кругом. И снова разошлись, как пропасть пролегла. Отбежав немного, круто развернулась, бросилась навстречу. Упала в его руки. Поймал, поддержал и поднял высоко, я выгнулась, тая в его ладонях, как тает снег под ласковым солнышком.

Он бережно поставил меня на пол, а я никак не могла заставить себя снять ладони с его плеч. Против воли потянулись друг к другу, все еще захваченные таинством танца. Губы встретились в долгом поцелуе, сливая воедино два дыхания и сердца в такт. Не отстранилась, да и зачем? Музыка смолкла, а в комнате тихо, будто и нет никого рядом.

Губы разомкнулись и распались объятья, мы постояли еще немного рядом, стараясь восстановить дыхание. Влад смотрел на меня смущенно, я молчала, а что тут скажешь? Ни оправдать себя, ни признать вот эту единственную правду, что две вселенных слились в одну и жить без нее, этой единственной вселенной, мы не сможем никак. Но я… я не могла, не имела права! Его щеки залил густой румянец, и он почти бегом кинулся вон из комнаты. Сейчас забьется в свою любимую нору между кроватью и столом и будет сидеть там тихо, как мышь, боясь, носа высунуть.

— Эко мальчика проняло! — Наташкины глаза смеялись над бокалом, — Выскочил, как ошпаренный! Могу поздравить вас, Анна Дмитриевна, вы только что вскружили мальчишке голову! Чего встала? Иди, догоняй, не то сгорит!

— Это не я, — попыталась отбиться я, — это все танго…

— Конечно танго, — закивала Ника, почти незаметно пожимая Наташкину руку, в комнате явно запахло заговором, — кто бы спорил. Да, тетя Наташа, танго — это вещь!

— Так вы все это специально? — я строго оглядела собравшуюся компанию, все еще отказываясь верить в подобную чудовищную выходку близких.

— А что нам еще оставалось делать? — подал голос папаня. Голос, в котором не слышалось ни оправдания, ни смущения. — Нам просто надоело смотреть, как вы ходите вокруг да около. Ведь и без очков видно, что вас тянет друг к другу, а вы никак не можете сделать первый шаг. Вас просто надо было немного подтолкнуть.

— Подтолкнуть?! — Рассвирепела я. — Совсем немного?! Да вы хоть соображаете, что вы делаете?

— А что тут такого? — ухмыльнулся папаня. — Парень он хороший, основательный, ну проблемы у него сейчас некоторые имеются, но ведь они решатся в ближайшее время, так чего тянуть еще полтора месяца?

— Месяц, — машинально поправила я, но потом до меня дошло, что именно он говорит.

Я даже задохнулась от возмущения. И это говорит мой отец?!! Тот, кто спустил с трапа всех моих предполагаемых женихов, у которых, между прочим, не было "некоторых проблем", а проще говоря, они были свободны, как космический ветер! Тот человек, кто не желал делить меня с кем бы то ни было, со спокойным сердцем подталкивает меня неизвестно куда! Почему неизвестно? Очень даже известно! В постель к моему же рабу! Нет, это просто неслыханно!

— Ну, ладно, они молодые и глупые, — продолжала бушевать я, ткнула пальцем в сторону своих друзей, — а ты-то, старый черт куда лезешь? Ты хоть соображаешь, что случается от подобных толчков?

— И что же случается? — невинным голосом осведомился генерал.

— Да, знаешь ли, дети иногда случаются, — прошипела я, — между прочим, не просто дети, а твои разлюбезные внуки. Или тебе Сахины лавры покоя не дают, а? А знаешь, что бывает с такими самонадеянными генералами, как ты, если у их дочерей случаются дети? Нет? А я тебе расскажу — они становятся старыми, пузатыми, дряхлыми и шепелявыми дедушками!

— Старыми и пузатыми это понятно, но шепелявым-то почему? — Растеряно пробормотал генерал, как видно перспективу стать дедушкой почему-то не рассматривавший.

— Потому что после того как я найду и успокою Влада, я повыбиваю тебе зубы! А ты, моя любимая подруга Наташа, выйдя замуж за своего, в будущем беззубого генерала, к слову сказать, станешь бабушкой!

— До этого, я надеюсь, не дойдет, — рассмеялась Наташка, — я полагаюсь на твое благоразумие.

— О каком благоразумии может идти речь после вашей выходки? — взвыла я, — Ну, ладно, надо мной подшутили, а ему-то это за что?

— Это и не было шуткой, — спокойно возразил молчавший до этого Эжен, я воззрилась на друга, как на невиданное чудо, — твой отец прав! Уже не возможно спокойно смотреть, что вы ведете себя, как дети! Давно бы уже сошлись и перестали нервировать нас своим унылым видом! В конце концов, это ты должна сделать первый шаг, он же не может.

— О, Господи, — простонала я, и, видя, что раскаиваться никто не собирается, фыркнув, вышла из папиной каюты.

…Влад сидел на полу за своей кроватью, подтянув колени к подбородку и тщетно пытаясь справиться с охватившим возбуждением. О том, что произошло, он ничуть не жалел, хотя, наверное, должен был бы. Но сожалеть не получалось. Остается только надеяться, что Аня не оторвет ему голову за вольность. Она так пыталась всю эту неделю держаться подальше, что становилось смешно и немного грустно, будто он мог действительно представлять для нее опасность. Впрочем, Влад был уверен, что никаких неприятностей у него не будет и стращал себя по привычке и из оправдания. А убежал, потому что не мог находиться в обществе в том состоянии, в каком был. В конце концов, существуют какие-то понятия о морали и приличиях!

Хлопнула входная дверь, по комнате бодро процкали каблуки. Аня пришла, упершись затылком в стену, улыбаясь, подумал он. Волнуется. Раздался тихий стук.

— Влад, — позвали из-за двери.

— Я здесь, заходи.

Вытянул шею, выглядывая из своего укрытия, и залюбовался. На мгновение показалось, что она не идет, а плывет по воздуху в легком шелковом облаке, струящемся у ее ног.

— Привет, — она наклонилась над ним, выбившаяся из прически прядь черным блестящим шелком стекла с тонкой шеи и упала Владу на руку, — ты как?

— Нормально, спасибо, — пробормотал он, поймав прядку в ладонь, она оказалась шелковой не только на вид, но и на ощупь.

Аня застыла, зачаровано наблюдая, как он перебирает между пальцами ее волосы, в глубине сапфировых глаз зажглись огоньки, и дышать от этих огоньков стало тяжело, успокоившееся было желание, окатило новой колкой волной. Захотелось почувствовать ее всю. Поцеловать эти глаза и чтобы она тихонько застонала от счастья. А потом, растрепав прическу увидеть в полумраке комнаты черный шелк на своей груди и уснуть, чувствуя ее легкое дыхание на плече…

Влад быстро отпустил не дающую ему покоя прядку, отвернулся и, сердясь на себя, зажмурился. Как же он хотел ее! Хотел здесь и сейчас! До боли в сжатых зубах. Но ему ее не получить никогда… Так что остается только пойти и повесится!

— Владка, — позвала Аня, голос ее звучал до неприличия хрипло, — представляешь, они все это подстроили.

— Я знаю, — голос Влада звучал еще более хрипло, — я догадался, когда пришел сюда.

— Ты не обижайся, ладно?

— Хорошо, не буду, — усмехнулся он и покачал головой, — куда это нас несет?

— Не знаю, — честно призналась она и уже хотела добавить, что ей туда очень хочется, но вовремя прикусила язык. — Ты знаешь, я пообещала генералу зубья повыбивать.

— Здорово, — уныло согласился Влад.

— Пойдем к остальным, все-таки это первый праздник почти за год и нам с тобой не мешает отдохнуть.

— Я не могу, сейчас никуда идти, — с тяжким вздохом сообщил Влад.

— Почему?

Вместо ответа он красноречиво скосил глаза на свои сомкнутые колени.

— Сколько тебе нужно времени, что бы придти в норму? — густо покраснев и нахмурив брови, поинтересовалась она.

— Минут десять я думаю, — немного помолчав, решил он.

— Я подожду тебя в гостиной, — улыбнулась Аня.

Влад проводил ее глазами и поднялся со своего места, только когда за ней закрылась дверь. Как же он был ей благодарен, что она сумела сделать вид, что ничего из ряда вон выходящего не случилось…

На подгибающихся ногах я добрела до дивана, опустилась на подушки, едва не промахнувшись и не загремев со всего маху на пол. Да что же это делается?! Что за наваждение такое! Ну, танец и поцелуй это понятно, а потом куда понесло? Что это еще за видения с эротическим уклоном? Ночь ей подавай в россыпи звезд и искрящийся лунный свет на изломанных линиях окна. И бокал с шампанским, и свечу, которая непременно рухнет из подсвечника в самый ответственный момент, потухнув с еле слышным шипением. И этого мужчину в этом чертовом изломанном лунном свете и чтобы кожа у него светилась и слова нежные, и губы, и чтоб его пальцы в волосы, у самого основания шеи, как раз там, где всегда щекотно и приятно так, что мурлыкать хочется, как кошка, и… Заткнись!

А ведь чуть не плюнула на все и не поцеловала. Хорошо, что сдержалась. Потому что, начав, надо было бы обязательно продолжить, и хотелось этого продолжения. Но за ночью всегда приходит утро, а утром оно все по-другому. А жить потом как? И как смотреть в его глаза, когда получается, что я всего-навсего воспользовалась ситуацией и положением хозяина жизни? Почему же никто кроме меня этого не понимает?

В комнату вошел Влад, и свои невеселые мысли пришлось откинуть, не стоит расстраивать еще больше, сегодня и так на его долю выпали не совсем приятные минуты. Я вздохнула и нацепила на лицо улыбку.

— Я готов, — бодро сообщил он, проведя ладонью по влажным после душа волосам.

— Тогда пошли, — я решительно поднялась, положила руку на его согнутый локоть.

…Утром Влад едва смог открыть глаза. Голова болела так, что даже подташнивало и вообще, окружающая действительность выглядела препаршиво. Как же вчера было хорошо и насколько сегодня погано! Во рту ощущение, будто неделю подряд пил исключительно из помойной лужи. Впрочем, пить хотелось настолько, что и помойная лужа не помешает, вот только пусть эта лужа образуется на полу у кровати, чтоб никуда не ползти. В том, что он не сможет не то, что идти, подняться с постели, Влад не сомневался. Но грозящая смерть от жажды все-таки заставила оторвать гудящую голову от подушки.

Через некоторое время обнаружил, что может довольно уверено сидеть, а потом держаться на ногах не то чтобы очень устойчиво, но все-таки. Правда комната, стоило ему только подняться, предательски закачалась, грозя обвалить стены прямо на больную голову.

Влад, почесываясь и расталкивая ногами разбросанную одежду, добрел до душа, где осуществил мечту всей жизни — напился ледяной воды прямо из-под крана, после чего набрался смелости и посмотрел на себя в зеркало.

Ох, лучше бы он этого не делал. Зрелище было приотвратнейшее. Вылезшая за ночь черная щетина отнюдь не красила опухшую, заспанную и помятую физиономию с мутными щелками глаз. Да, вчера было хорошо. Влад со стоном отвернулся от зеркала, не вполне уверенный, что когда-нибудь еще рискнет заглянуть в него. И почему ему никто не объяснил вчера, когда он пил то вкусное вино, рубином переливающееся в гранях бокала и приятно кружащее голову, что утром будет настолько паршиво!? Почему, ему никто не рассказал, что после вина водка противопоказана… Ой-й-й, головааа! Кое-как собрав разбегающееся сознание, решил сперва залезть под душ, а потом попытаться решить все остальные глобальные проблемы.

Из душа выпал ожившим, и почти готовым к превратностям судьбы. Хотя в голове все еще присутствовала некоторая муть. В зеркало заглянуть все-таки пришлось, иначе, как бы он смог побриться и почистить зубы.

Не заботясь ни о полотенце, ни о халате Влад прошлепал в комнату, оставляя за собой мокрые следы. Теплый воздух приятно ласкал голое тело, а капельки воды, стекая, щекотали кожу. Напялив прилипающие к мокрому телу штаны и майку, решился на еще один великий подвиг — покинуть свою комнату.

На кухне обнаружилась Аня и страдающий над чашкой кофе Олег, по виду ему было не лучше, чем Владу. И как только Аня могла сохранять свой цветущий вид!? Тяжело опустившись на стул, Влад стал гадать, зачем, собственно, он сюда приплелся, если даже мысль о еде вызывает стойкое отвращение.

— Что, совсем худо? — сочувствующе улыбнулась Аня.

— Не то слово, — пробормотал Влад, поддерживая остатки головы руками.

— Ничего, сейчас кофе выпьешь, потом поешь горячего, — от Аниных слов его заметно передернуло, — и все на свои места станет.

— Пей, гуляка, — хмыкнула она и поставила перед ним чашку кофе.

— Не могу, — пожаловался Влад, неприязненно отводя глаза.

— А придется, — рассмеялась она, — иначе привяжу тебя к стулу и буду насильно поить и кормить.

Понимая, что свою угрозу она вполне может выполнить, пришлось выпить весь кофе, а потом еще съесть на пару с Олегом яичницу, кусок жареного мяса и хлеб с маслом. Не смотря на все уверения организма, что еду не примет ни в каком виде, все вошло внутрь и наружу даже не попросилось. Поев, Влад почувствовал себя намного лучше.

— Ожили, — удовлетворенно заметила Аня, внимательно наблюдавшая за ними со своего места.

— Еще не совсем, — вздохнул Влад, с ужасом думая, что сейчас придется подниматься, переодеваться и тянуться на работу, радовало только одно — всем остальным участникам вчерашнего праздника должно быть не лучше.

— Иди-ка ты еще поспи, — посоветовала она сочувственно.

— Не могу, мне на работу надо, — уныло скривился он.

— Иди, иди, — Аня обошла его, взялась руками за талию подняла и выставила из кухни, подталкивая в спину, — все равно работник из тебя сегодня никакой, а за прогул не беспокойся, я тебе больничный сляпаю.

— Ну, если только больничный, — благодарственно забормотал Влад и уже без посторонних пинков поплелся в комнату…