С некоторых пор рядовой Ипатов стал замечать, что старшина в присутствии подчиненных избегает снимать гимнастерку. В жаркие дни, когда все раздевались до пояса, он даже не расстегивал воротничка, а умываясь всегда отходил в сторонку, и гимнастерка неизменно была у него под рукой.

«Что-то важное прячет. Не мучил бы себя из-за пустяка»,- думал Ипатов, продолжая внимательно наблюдать за старшиной.

Бывший вор и рецидивист, он отбыл наказание незадолго перед войной и поэтому в кругу товарищей чувствовал себя отчужденно. Их решимость любой ценой пробиться из Крыма к своим через Керченский пролив была ему непонятна, да и сама эта затея казалась неосуществимой.

- Чего нам путаться по лесам да но горам? - сказал он как-то солдатам.- Патроном у нас мало, жрать нечего. Не перебьют немцы - сами с голоду помрем. Хорошо, пока в лесу ягода какая есть, дикое яблоко, грушка. А ударят морозы - каюк!

- Так что же делать: поднять лапки кверху и сдаться? - горячо возразил молодой солдат Ерохин.

- У-тю, лапки кверху! - ответил Ипатов.- Зачем же кверху? Думаешь, есть только туда да сюда дорога? В жизни еще имеются и тропиночки. Не ровные, окольные, а к желанной цели приведут. Зачем на рожон лезть? Разбредемся по деревням и подождем тихонько. А чтобы немцам глаза отвести, можно, глядишь, и жену подыскать… пока наши придут.

Этот разговор услыхал старшина Луценко. Высокий, плечистый, он, широко расставив ноги, стоял за спиной Ипатова. Фуражка у старшины была сбита на затылок, большие черные глаза блестели, ноздри раздувались.

- Вот что,- сказал он, положив обе руки на кобуру пистолета,- если я еще раз услышу такие разговоры, я тебе такую свадьбу устрою. Жених…

Дружный смех заглушил остальные слова старшины. Ипатов побагровел, ничего не сказал, но решил про себя: «Черт с вами, пробивайтесь на свою голову, найду и без вас дорогу».

С этой мыслью не расставался он и сейчас, хотя поделиться ею ни с кем не решался. Чем труднее становилось, тем лихорадочнее думал Ипатов, как податься в кусты. Но удобного момента все не было.

Осеннее крымское солнце в это утро светило особенно ласково. Солдаты, пригретые его лучами, крепко уснули. Не спал только дежуривший у рации сержант Андрейчиков. Он сидел, привалившись спиной к стволу векового тополя, и о чем-то сосредоточенно думал. На его усталом почерневшем лицо вдруг появилась улыбка…

…Первым проснулся старшина. Окинув взглядом свой не-большой отряд и убедившись, что все спят, оп быстро поднялся и зашагал прочь от места расположения взвода. Не знал старшина, что Ипатов следил уже за ним чуть приоткрытым глазом: «Опять уединяется. Что если пойти посмотреть?..» Ипатов поднялся и, потягиваясь, направился за старшиной.

- Ты куда, старина? -остановил его Андрейчиков.

- Спрашиваешь. Известно куда но утрам люди ходят,- буркнул Ипатов, а про себя подумал с досадой: «Вечно он мне на пути попадается».

- Погоди! - Андрейчиков старался произнести это как можно громче.- Новость интересная.

- Ну, что за новость? - стали поднимать головы лежащие у костра солдаты.

- По радио получил телеграмму…

- Говори…

- Да не знаю… Надо бы подождать командира.

- Валяй, не мучь!

- Верно, читай быстрей,- заговорили все сразу.

- Ладно, прочту. Только уговор: придет командир - молчок, словно ничего не знаете.

Радист вытащил из кармана блокнот и начал читать:

«Военный Совет фронта присвоил Д. И. Луценко звание «лейтенант». Отряду, возглавляемому им, Командующий выносят благодарность и приказывает пробиваться…» Тут я пропустил малость,- словно оправдываясь, сказал Андрейчиков.- Вот еще: «Помощь будет»,- и на этом конец. Не хватило питания…

- Эх ты, радист…

- И что, все питание?

- Все,- грустно проговорил Андрейчиков.- Рация больше не нужна.

- Где и какая помощь - вот вопрос,- вздохнул Пашко Мирончик.- Куда Командующий приказал пробиваться?

- Ясно куда,- к своим…

- К каким своим? - залепетал Ипатов.- Вот мы и есть все свои. Где наш полк? Нет полка. Все, что осталось, па пальцах пересчитаешь…

- Будет,- горячо сказал Ерохин.

- Где же будет? Знамени-то нет.

- Не уберегли знамя,- с сердцем проговорил пулеметчик Змитрок Жартун.- Позорно возвращаться без знамени.

- А ведь как пас учил командир наш: пока жив хоть один солдат, знамя должно развеваться.

- И лейтенант погиб. С ним бы пробились. А без него…

- Опять ты ноешь, Ипатов,- рассердился Ерохин.- Лейтенант Луценко выведет.

Полк, в котором служили солдаты, был высажен на Керченском полуострове. Командира его, подполковника Светловича, тяжело ранило при высадке десанта. Он руководил боем, пока не потерял сознания. Моряки увезли Светловича на катере па Большую землю. Б неравном жестоком бою десант был разбит. Уцелевших бойцов из разных подразделений собрал лейтенант Огнев.

Ночью он вывел их с поля боя. От Керченского пролива группа пробилась в лес, в район Феодосии, в надежде встретиться с партизанами. Однако партизан найти не удалось. В одной из стычек с фашистами лейтенанта Огнева тяжело ранило. Отряд отступил в глубь леса, унося с собой офицера. Утром Огнев умер, приказав командовать отрядом старшине Луценко.

После смерти офицера уверенность, что удастся пробиться к своим, ослабла. Телеграмма, которую получил Андрейчиков, сразу всех ободрила. Возвратившись, Луценко заметил, что солдаты подтянулись.

- Смирно! - скомандовал Андрейчиков и, четко подойдя к несколько смущенному Луценко, начал: - Товарищ лейтенант…

Краска ударила в лицо Луценко. Если бы докладывал не Андрейчиков, а кто другой, он бы счел это за злую шутку. Но сержант Андрейчиков был коммунистом и его очень хорошим помощником.

Сержант спокойно и обстоятельно докладывал о телеграмме. Солдаты стояли молча. В эту тяжелую для Родины и для каждого из них минуту они прониклись уверенностью, что у них снова есть надежный боевой командир. Они смотрели на него, ждали, а он, угадывая их мысли, твердо сказал:

- Пробьемся, товарищи, пробьемся…