Еще пару часов назад, когда Джон Верона разгуливал по загробному миру любопытным путешественником, он верил, что скоро очнется от комы и будет вспоминать сей дивный сон за кружкой пива, то сейчас, окончательно убедившись в серьезности их положения, медиум начал понимать ценность души каждого человека. Будучи сам на волоске от смерти, если не уже мертвым, Джон теперь понял – в этом мире смерть также реальна, как сам мир. Бессмертность души ставилась под большое сомнение – не верил теперь медиум всем этим россказням. После смерти необходимо бороться дальше, до конечной остановки еще далеко – это правило, которому следует подчиняться беспрекословно.

Их друг парапсихолог Фрэнк теперь исчез, оставив бездыханное тело лежать ненужным у развалин некогда шикарного здания. Люси заливалась слезами, повиснув на плече Трона, который повесил голову до груди, блуждая в своих мыслях. Джон туго верил в происходящее, он держал камень в кулаке, напрасно полагая, что если разожмет ладонь, то душа Фрэнка исчезнет навсегда.

Медиум отошел в сторону, чтобы побыть минуту один. Как поднять дух войска, если сломлен свой собственный? Все меньше верилось Джону, что они смогут выбраться отсюда. Так и не выполнили они миссию по спасению человечества. Останутся их тела на краю города Приветливого, ненайденные, неизвестные, нелепые. А надежда, дарованная людям, еще долго будет догорать в душах миллиардов людей.

Либетт отодвинул Люси и подошел к Джону. В его глазах читались абсолютно те же переживания, что у него самого.

– Что нам делать, Джон? – спросил он, не особо надеясь получить более-менее приемлемый ответ. А потом добавил: – Похоже, настал конец нашего приключения.

И впервые за все время их знакомства и бесконечно долгого странствия по просторам загробного царства Трон улыбнулся настолько искренне, насколько можно оценить по правдоподобности выражения эмоций. Медиум догадался – это он так прощается с ним. Лейтенанту было приятно и легко проводить с ним пусть и нелегкое время. Но вместе они чувствовали себя в своей тарелке, и притворяться обоим не приходилось. Душа использует сто процентов своей мощи только тогда, когда человек живет, чтобы другие люди тоже чувствовали себя живыми. И даже в этом темном мире смерть можно победить, наполнив жизнью каждую секунду пути.

Все же, теперь, казалось, путь их подошел к концу. В их рядах сократилось количество живых людей. оставались кое-какие сомнения на счет Люси, и Трон, тело которого по-прежнему пребывало в коме, а душа находилась здесь, на волоске от вечности. Имело ли сейчас все смысл, или же оправдание – не удавалось понять.

– Давай закурим последнюю, а? – предложил вдруг лейтенант.

Действительно, от сигареты не было бы никакого толку – Роза ей не возьмешь, а распылять на несколько десятков душ не имело смысла. К тому же, удачнее момента не подберешь. Смерть одного друга, и пропажа второго, отсутствие мощного оружия и плана действий, мизерное войско против армады противника – надежда на победу оставалась разве что у отчаянных.

Мужчины раскурили сигарету на двоих, прикурив от свечи, и напустили вокруг себя тонкую пелену дыма. У медиума голова стала легче. Никотин, попавший с дымом в легкие, разбавил пресный вкус воздуха здешних мест, и напомнил ему, что он здесь находится не дома. Путь еще не окончен. Придется завершить начатое, так или иначе. В пользу синего тумана, или же в пользу душ, обитающих здесь на законных основаниях. Они прожили жизнь, каждый по-своему, но с общей целью – помочь прожить ее еще нескольким. В противном случае, они не стояли бы здесь, готовые к атаке со злом.

– А где твои ботинки, друг? – Либетт улыбался, заметив босые ноги Джона.

Верона посмотрел вниз – ступни были грязными, исцарапанными, но без ботинок. А где же они?

– Их не было сразу, как я тебя увидел. Помнишь? Тогда мы первый раз столкнулись с синими засранцами.

Джон плохо помнил тот период жизни после смерти. Воспоминание было украдено. Яркие вспышки то ли воспоминаний, то ли придуманного сна мелькали перед глазами медиума, давая понять нечто важное, упущенное с самого начала.

– Слушай, а почему у нас больше не выкрадывали воспоминания? – высказал предположение Верона.

– Пустошь памяти, – вмешалась Люси. – Мне Леонид говорил про нее. Там у нас зарыто прошлое. И если остаться в ней надолго, то потеряешь связь с реальностью.

Точное высказывание. Особенно если учесть, что весь этот бред трудно назвать реальностью.

– А эта пустошь на пустыню не похожа? – спросил Трон.

– Да. Это она и есть, – ответила женщин, – а что?

Либетт помотал головой, мол, неважно. Но Джону это показалось далеко не бесполезной информацией.

– Может, Роз там прячется? Ждет, когда мы явимся туда, выкрадет наши воспоминания и завладеет душами.

– Тогда зачем нам туда идти? – удивился лейтенант.

– Иначе, он будет ускользать от нас. Это единственный шанс схватить его. Так он для нас неуязвим.

– А там Роз будет у нас на ладони! – сказал с сарказмом Трон.

Конечно нет. Условия, в которых они станут сражаться с войском тумана, что здесь, что в любом другом месте – одинаковы. Только предводитель бездушного войска не станет подставляться попросту. Лучше Роз использует стопроцентный способ убийства души. Забирая все больше воспоминаний человека, ему будет проще получить контроль над ними. Джон забыл про это место, где он очутился первый раз. Как он узнал, что им необходимо искать боя там – стоит спросить у его экстрасенсорных способностей.

Когда медиуму открывалось знание непостижимого, то его словно подменяли. Джон не понимал, кто залезает к нему под шкуру и становится им, чтобы передать силу, но ощущения, что его используют, не заметить было нельзя.

Память смело смешивала иллюзию с правдой, слова произносились как по заданному сценарию, действия походили больше на четкое следование инструкции. Это был не он, не Джон Верона. Он, Джон, не медиум. А медиум – не Джон. От этой догадки Верону затошнило. Кто этот бесцеремонный человек, проникающий в его рассудок, в его тело, в его душу, и творящий суд над другими? Никакого права он не имел, чтобы проникать без разрешения в его сущность. Но теперь он понял – кто-то вмешивается в его жизнь.

Джон поделился этим открытием с Люси и Троном, когда отошли на край лагеря, они сделали вид, что поняли.

– С чего ты решил это, Джон? Это же невозможно, – Трон пытался как можно мягче подбирать слова. – Я имею ввиду, ты же при жизни обладал суперспособностями, а там-то кто мог в тебя вселиться?

– Да что ты думаешь? Если я и обладал некими способностями, значит и существуют силы, которые дают возможность путешествовать по разным мирам, – убеждал его Джон.

– Теперь я понимаю, что иногда я любила не тебя, – вмешалась Люси. – Иногда ты был сам не свой. Это очень раздражало меня. Жаль, что ты раньше не понял этого. Может, мы смогли найти компромиссное решение.

Джон все больше убеждался в правдивости своей догадки. Но от этого легче не становилось. Что он мог поделать? Как остановить это безумие? Пусть даже это помогало ему выходить из сложных ситуаций и раскрывать злые замыслы, только ему этого не хотелось. Жить обычной жизнью, работать, делать общество лучше, стать ячейкой экономики – вот было целью и желанием Вероны. Он никогда не желал оказаться в центре событий, отвечать за исход дела. Если он и брал ответственность на себя, то он умел делегировать ее на свою команду. Вместе бригада совершала подвиги, о которых потом люди забывали. Но к награде представляли одного Джона. Несправедливо. Сколько он не убеждал начальство в действенности своих подчиненных – его не слушали. Поэтому, он часто отказывался от грамот, денежных премий, только бы не показаться в глазах простых людей, каким он сам был, жадным и тщеславным ничтожеством.

В тот день, когда на вверенном ему участке произошла авария, Джон находился в увольнении. Стоял жуткий холод. Люси хотела с ним встретиться, и он не мог пропустить этот день. Заменив себя товарищем, лучшим в своем деле бригадиром, Джон поспешил на метро, забыв в столе телефон. Вернувшись буквально через десять минут, Верона услышал жуткий грохот со стороны железнодорожного полотна. Он выбежал из табельной. Произошло короткое замыкание в системе централизации дорожного перевода и воспламенение. Из-за непредвиденного перевода маршрута механизм сцепления поезда взрезал монорельс, нарушив равновесие состава. Десять тысяч тонн обрушилось с высоты шести метров на земляное полотно насыпи. Несколько вагонов были охвачены огнем. Пару мгновений спустя содержимое вагонов-цистерн из вылетевших люков разливалось по наклонной местности в сторону города с большой скоростью. Потом только Джон узнал, что в цистернах перевозили хлор.

Машинисты локомотива погибли сразу. Хлор приближался к заграждению у подножия откоса насыпи, но Верона-то знал, что жалкий метр забора не спасет. Поэтому, совсем недавно, он выкопал ров вдоль этого забора с помощью землеройной техники, из расчета стока воды. Но выкопал глубже, чем задумывалось ранее… Может, его эта догадка и выиграла время у судьбы.

Диспетчеру Джон не стал звонить. Его первый звонок был адресован дежурному участковому полицейскому. Он скомандовал эвакуировать людей мгновенно с участка возникшей аварии. Благо попался расторопный полицейский. Молодой благочестивый страждущий справедливости паренек. Он уже слышал грохот, и в голове его роились страницы с инструкциями как действовать в подобных ситуациях. Ничего не вспомнив, паренек включил сирену, пусть и со второго раза, и побежал вон из участка, не успев переобуться в рабочие сапоги, заступив на смену только что.

Недоуменные люди повыскакивали из домов, раздетые, растрепанные, напуганные. Запах подступающего яда окончательно вколотил в рассудок людей алгоритм действий. Они возвращались в дома, брали в охапку детей и бежали в противоположную от железной дороги сторону.

Джон бежал, не чувствовав ни ног, ни земли. До домов оставалось еще около километра, но тормозить Верона не думал. Переполнившаяся яма пред забором не предвещала ничего хорошего. Сирена гремела в голове Джона, придавая ему сил бежать дальше. Что он может сделать? Вытащить из дома одного, двух. Этого мало. Но и этого не может и случиться, если он опоздает. Он побежит, даже если сердце его остановится. Люди не виноваты, что их дома расположены в опасной близости с транспортной магистралью. Они не виноваты.

Наряд спасателей прибыли минут через девять-десять. Хлор уже подходил к домам, когда Джон забежал в ближайший, выломав дверь. Внутри никого, ни в одной комнате. Он выбежал обратно на улицу. В доме через дорогу, раздавались крики. Крики, раздирающие душу в клочья. Спасатели работали метрах в ста пятидесяти от него. Верона не раздумывая перепрыгнул через высокий забор, зацепив ногу. Глубокая царапина вызвала боль, но Джон заблокировал ее истошными криками, продолжающих раздаваться из дома. Несколько детских, или женских голосов.

Как ошпаренный он влетел в прихожую, сбив по пути журнальный столик и лающего лабрадора. В гостиной на полу лежало обездвиженное тело мужчины, авокруг него кричали и плакали две девочки и женщина. Джон проверил пульс мужчины – его не было. Медлить нельзя. Он силой разжал руки девочки, крепко схватившей маму за кисть, потом поднял обоих детей на плечи и приказал женщине бежать. Она опешила от крика незнакомого мужчины, но повиновалась, к тому же Джон был почти на выходе. Он, с двумя орущими девчонками, и напуганная женщина бежали в сторону, противоположную стремительному течению хлора. Без права на промедление Верона добежал до параллельной улицы, которая находилась по уровню выше, там выпустил детей и подогнал их мать. Приказав им бежать в другой конец улицы, сам развернулся и поспешил обратно.

Яд охватывал дома один за другим. В следующие три здания Джон не успеет… Он побежал в четвертый – никого внутри. В пятом дверь была наглухо закрыта. Верона вышиб окно, сработала сигнализация, от которой на шум прибежали жильцы. И они были выведены подальше от ада. Так продолжалось еще недолго – яд не разрешал больше подходить близко к домам. Пары хлора окутали жилые домики, в которых, может, были люди.

Спасатели работали в три бригады. В тот день не умер никто. Кроме машинистов и того мужчины, что лежал на полу в гостиной. Обрыв тромба. Джон думал, если бы он тогда не успел забежать в те дома, смогли ли люди выжить? Он не знал точно, существенна была ли его помощь, или же в ней не было нужды. Но он никогда не гордился тем поступком. Его должен сделать каждый человек. Тут другое – Верона не понял, зачем он нужен? Если предназначение Джона как живого человека было в том, что он вернулся за телефоном и оказался на месте аварии – то на такую нелепость он не согласен. Джон ничего не сделал сверхъестественного, однако очень устал после этого. Страх крепко сломил его в тот день. Но реальные затраты оказались намного больше необходимых. С тех пор Джон не мог отделаться от мысли, что его жизненная энергия никому не нужна. И каждый раз, когда Верона приходил домой, лишь темнота обещала ему быть с ним навсегда.

– И какой у нас теперь план? – вопрос Трона вывел его из транса.

«Какой план, Трон? Я давно не понимаю, что происходит», – ответил ему про себя Джон.

А если на чистоту, то Джону совсем не хотелось теперь ничего предпринимать. Друзья умирают и пропадают. Шансов на победу нет и не будет. Все без толку. И Либетт понял настроение друга. Он поджал губы, закивал головой, а потом с неприсущим ему остервенением сказал:

– Значит надоело, так? А ты думал мир спасать будет легко?

– Я и не думал спасать его. Меня принудили.

– Принудили?! – Трон не поверил ушам. – А зачем тогда ты до сих пор продолжаешь идти тут со мной, с Люси, с Андреем и Фрэнком?

– Фрэнка больше нет, Андрей пропал.

– Да как ты смеешь! – лейтенант толкнул Джона, что тот упал. – Люди доверились тебе! А ты их предал!

– Я ничего не могу сделать. Я обычный человек.

Трон отвесил пощечину Вероне. Джон слушал разгоряченного товарища, ни сказав ни слова поперек.

– Ты необычный. Ты медиум, тебя за ногу! Так делай свои медиумские штучки. А если не умеешь – делай то, что мы с Люси пытаемся делать, то, что эти люди пытаются делать. Иначе будешь вечность страдать по своей немощи, только совсем не в этих краях!

Трон развернулся и пошел прочь. Если бы кто-нибудь в этот момент окликнул бы его – он сразу же отвесит ему удар в нос.

Да не немощен он, просто без толку все. Джон не стал догонять лейтенанта, лишь отвернулся в другую сторону и пытался всмотреться в темный горизонт, надеясь увидеть рассвет. Черные тучи грозно громыхали где-то очень далеко, озаряясь редкой тусклой молнией. Люси подошла к нему, сзади обняла и с ребяческим восторгом перекрутилась вперед.

– Ну чего ты печальный? Не изменишь ничего – смерть все равно придет за тобой, а если получится изменить мир хоть на толику в лучшую сторону – ты удивишься, как же это было легко, – женщина чмокнула его в щеку. Но Джону захотелось большего – он прикоснулся своими губами к ее. Сладкий аромат тепла ее тела сменился горьким послевкусием во рту. Он отодвинул Люси. Что-то не то. Неприязнь росла все сильнее. Ему хотелось сплюнуть, однако он сдержался.

– Что с тобой? – удивилась женщина и попыталась снова приблизиться.

Нет, определенно все это странно. Джон резко пошел прочь, оставив недоуменную Люси одну. И в момент, когда Верона уже хотел вернуться с извинениями, в его голове возник образ. Образ близкий, если не родной. Но его тошнило от одного вида этого человека. Медиума тошнило от воспоминаний о нем. Как будто это его плохая версия. Вроде он, но не совсем… Эта его сущность медиума, и теперь он знал ее обличие.

Пройдя пятнадцать шагов от Люси, Джон замер в одном положении, взявшись за голову. Секунду спустя он рухнул без сознания.

Снова погружение в сон. Все осталось позади – головная боль, зовущая его Люси, гроза вдалеке. Но место осталось прежним. Та же окраина бывшего леса, развалины громадного некогда замка, и темнота. Она здесь не меняется.

Джон встал с земли, и огляделся. Неподалеку стояла душа. Ее легкое свечение внушало доверие. Верона подошел к ней. Это была она.

– Я понял, ты всегда была со мной! И не говори, что не понимаешь. Это по твоей воле происходили «чудеса» так называемые. Зачем? Почему я?

– У тебя сильная душа, она разрешила мне изредка присутствовать в твоем теле, – ответила Эмма.

Девушка стояла в чистом желтоватом платье и улыбалась как всегда непокорной улыбкой.

– Разве я не сам душа?! Что же, душа живет в противоречии со мной? Я не разрешал.

– Ты разрешил, Джон. Понимаешь, сейчас со мной разговаривает твой рассудок и страх. Душа выражает свою волю не через слова.

Эмма подошла к медиуму и прикоснулась к нему. Тепло и спокойствие овладели Джоном, и ему хотелось лишь быть с Эммой всегда.

– Теперь ты понимаешь? Это наша природа, мы не можем редактировать нашу сущность, и приказывать ей мы не вправе. Пойдем, Джон. Я покажу тебе все, или почти все. Ты сам решишь. Если не смогу убедить – я отпущу тебя.

Что значило это ее «отпущу» Джон не совсем понял, но почувствовал тяжесть. Он согласился, протянув Эмме свою руку. Как только он это сделал, их оторвало от земли, и подбросило вверх на метров пятьсот. Верона чувствовал блаженную невесомость и небольшой страх высоты.

– Не бойся, во сне тебе ничто не может навредить. Сон – это площадка иллюзии, и здравому рассудку здесь не место, говорил Эмма.

Они пролетали над пустыми полями, над выжженным лесом. Джону стало печально смотреть на пни.

– Если это выдумка, то почему лес все такой же? – спросил он.

– Он в любом случае другой. Но если ты хочешь, то сделай его прежним.

Верона представил высокие кроны, развевающиеся под натиском обезумевшего ветра, зеленую, пахнувшую чудом листву, и не успел он насладиться этим в мечтах, как что-то тронуло его за ногу. Джон посмотрел вниз, верхушка дерева задела его ногу. Волшебным образом лес ожил. Шум, стоящий промеж деревьев, ласкал душу, обещая забыть все плохое, что с ним случилось.

Дома, замки, небоскребы снова повырастали словно грибы после дождя. Синий туман оставался, казалось, так далеко отсюда, что более напоминал страшный сон. А этот сон был сладким, волшебным и… Постойте! Это же солдаты тумана!

Роз и его войско окружали развалины одного из замков на окраине леса. Джон пытался мысленно отстроить дом и прогнать недругов. Но тщетно. Солдаты схватили все души, и расправлялись с Троном, нанося и нанося удары.

– Это же не по-настоящему? – больше умоляюще спросил он Эмму.

– Может стать реальностью, если вы станете медлить.

– Но мы же сами хотели к ним подобраться. Наш план убить Роза, – недоумевал Джон.

Эмма молча указала вдаль. Там на горизонте Верона увидел песок. Пустыня памяти.

– Я не понимаю. Они ждут нас там, а если мы не пойдем, то они убьют всех здесь. Где логика?

– Это просчет Роза. В пустыне вы гораздо эффективнее будете сражаться. Ваши воспоминания обретут плоть и смогут также убивать солдат. Он просчитался. Потому что не думал, что вмешаемся мы.

– Кто мы?

– Те, кто обитает в мире живых. Мы ходим рядом с вами, оберегаем от опасностей и просто помогаем. У нас получилось материализовать память душ. На это ушло много энергии, и это будет продолжаться недолго. У вас должно выйти.

Джон не стал спрашивать, как это они материализовали память. Пролетая над пустыней, медиум не нашел никаких укрытий, зданий или просто барханов, за которые можно спрятаться. Придется наступать. Лишь что-то небольшое попало в его поле зрения, как Эмма спросила:

– Ты до сих пор не хочешь ничего делать? Ты полагаешь – опять будет мало помощи от тебя, или вообще никакой.

Медиум опять вспомнил перевернувшийся состав, и тьма заполняла глаза.

– Не думай так, Джон. ты помог тем людям. Они бы не выкарабкались. После этого, если честно, я и выбрала твою душу.

Вот откуда все пошло. Наверное, присутствие другой души тяготило Верону, а не плохие мысли. Может, стоило отпустить ненужные воспоминания?

Вскоре они приземлились у одиноко стоящей хижины. Этот дом точь-в-точь походил на тот, в котором лежали их тела в живом мире. Заходить туда Джон боялся, но Эмма позвала внутрь. Пришлось войти. Все, как и было – три комнаты, где располагались на ночь друзья. Медиум лежал один, Андрей с Троном в дальней комнате, а в соседней отдыхали Люси и Фрэнк. Верона двинул в ту комнату, где он слышал выстрел. Но девушка его притормозила:

– Во сне туда нельзя.

– Это как понимать? Это же сон, здесь все можно!

– Да, кроме одного…

Джон не хотел слушать, он силой отодвинул Эмму в сторону и переступил порог комнаты. Ничего не произошло. Он осмотрел комнату. На полу медиум обнаружил Люси. В ее голове было пулевое отверстие. Значит, все-таки Фрэнк… Джон не мог поверить в это. Мун убил ее, вот поэтому она никого не помнит. Она уже была мертва, когда они встретились в золотом городе. Верона прикрыл лицо рукой – слезы вырвались из глубины души. Он склонился над Люси и заляпался ступней в кровь. Джон переступил на сухое место, и только потом обнаружил, что кровь разлита не от Люси. Медиум оглянулся – Фрэнк лежал замертво, с простреленной головой. Крови на нем обнаружилось много больше. Даже нет, у женщины ее вовсе не было видно.

Что это значит? Джон выбежал из комнаты, обнаружив за порогом Эмму.

– Что это? Они оба мертвы, а выстрел прогремел один.

– Я говорила, тебе не стоит заходить.

– Ты можешь мне ответить! Просто скажи, хватит играть в игры, – лопнуло терпение Джона. – Сколько можно? Одни загадки! Вы требуете помощи, так объясните мне, что происходит?

– Нет, Джон. Что происходит в другом мире, это дело другого мира. Границу пересекать можно только в одном направлении. Или же ты хочешь быть всегда на границе, как я?

Верона не ответил. Лишь почувствовал, что соваться в эти дела не стоит. Душой почувствовал.

– Ладно, просто скажи мне, что нам теперь делать для победы.

Эмма ждала этого вопроса.

– Видишь, тела Андрея здесь нет? – указала она на комнату Волохова и Либетта.

Джон зашел туда и не обнаружил тела, действительно. Только Трон нелепо завалился на живот, распластав руки в стороны. Это позабавило Верону немного. Он дал себе зарок рассказать об этом лейтенанту, когда его увидит.

– Где Андрей? – оживился медиум. – Неужели выбрался?

– Точнее, мы его вытащили. Вместе с душой Киры. Теперь он медиум тоже. Они с Кирой и придумали как оживить память.

«Когда он успел придумать? Только что ходил вместе с ними, и уже изобрел оживитель памяти. Настоящий ученый», – удивлялся про себя Джон.

– И теперь вы все переместитесь в пустыню. Там мы и нанесем удар. Нас будет много! – обрадовалась девушка.

«Чему это она так радуется? Опять это слово „мы“», – он ходил по комнате, где ночевал сам. Его тело лежало на боку, уставившись на комнату Люси.

– Слушай, Эмма. Нас на самом деле не так уж много. Душ пятьдесят если наберется – будет хорошо. Ну плюс воскресшие духи памяти, сколько их будет? Двести? Пятьсот?

– Не забывай, Джон. Это память за всю их прошлую жизнь. Все души, с которыми они когда-либо контактировали раньше теперь будут сражаться вместе.

– И чем они будут сражаться? Свеч у нас одна осталась. Камень один, спичка одна. Все! А собаки будут глотки зубами рвать?

Эмма нахмурила брови:

– Какие собаки?

Джон до этого не видел душ животных здесь. Ни насекомых, ни какой-нибудь красивой птички, ни маленького несмышленого песика. И поэтому вопрос девушки скорее вызвал настороженность, нежели недоумение.

– Обычные, лающие, кусающиеся, рычащие.

Девушка улыбнулась и выдавила легкий смешок:

– Джон, это только в мире живых людей собаки – это собаки. Здесь все души одинаковые.

– Ага, имеющие форму людей, – не верил Верона. – Что теперь, люди высшая каста материи. Почему мы все не собаки и лягушки?

Эмма подошла к медиуму, приложила ладонь к его щеке и провела по лицу. Верона ощущал предательски мягкую кожу девушки. Он не хотел изменять своей девушке никогда, даже если заставят. Это его правило сохранялось тридцать четыре года ровно до настоящего момента. Молодая роскошная блондинка переманивала Джона на сторону удовольствия не замечать время.

– А мы и не люди тоже, – продолжала гладить лицо и шею медиума Эмма. – Если посмотреть на нашу душу в чистом виде – то назад пути уже не будет, придется остаться созерцать ее вечно.

Джон разомкнул губы, продолжая дышать ртом. В легких не хватало воздуха. Кожа по-юношески покрылась мурашками, а взгляд забегал по сторонам, лишь бы не напороться на ее красивые голубые глаза. Девушка поддалась вперед, прикасаясь своим телом к Джону, и одновременно готовясь поцеловать его.

– Ты же не хочешь застрять в вечности? – шепнула она в горячее ухо Вероны.

– А что в ней плохого, в вечности? Разве это не смысл, смотреть как меняется жизнь, как столетия меняются местами. Прогресс идет далеко впереди времени и пространства.

Эмма отпихнула медиума от себя, застонав от бессилия.

– О, Джон! Неужели ты не понимаешь?

Закружился вихрь пространственных искажений, лес и пустыня исчезли, исчез тот домик, а появилась асфальтированная дорога. Вдоль дороги росли густые хвойные деревья, прячущие что-то внутри. Девушка повела Джона вглубь леса. Как оказалось, в чаще располагалось кладбище. Эмма наугад тыкала на разные таблички, истошно орав:

– Вот они! Все здесь! Все, кому мы помогли, кого смогла я вытащить из беды. Они теперь не нуждаются в нашей помощи, им не нужна вечность! А зачем она мне? Смотреть, как умирают один за одним близкие, любимые – нет уж, увольте. За что мне это наказание? Я завидую смертным.

– Но ты же можешь вернуться?

– Куда? – продолжала выкрикивать девушка. – Роз уже почти все забрал себе. К кому – к тем, кто заперся у себя в отеле, делая вид, что устал от жизни и теперь ему надо отдыхать? Зачем так жить? Лучше помогать людям вовремя зайти на правильный путь и миновать всю эту бутафорию!

– Но куда миновать? Есть выбор? После смерти человек попадает в золотой город или в лес, если повезет.

– Ахах, везение то еще. Джон запомни, смерть не преграда. Это только начало. А многие застревают на проходе, думая, что уже внутри.

Джон слушал, стараясь изо всех сил запомнить все, что ему говорит Эмма. Но голова уже туго соображала.

– К вам сейчас присоединиться еще одно войско душ, так что у вас должно получиться. Вспомни слабые места Роберта при жизни. В этом мире он от них никуда не сбежит.

– Какое войско? Что за новости? – голова совсем стала каменной, и мысли теряли опору.

– Проводник им заправляет, – ответила Эмма.

– Леонид? Он жив? – удивился Джон из последних сил, а после эмоции исчезли с лица.

– Смерти нет, Джон, запомни. Нет, Отец…

Верона проснулся. «Нет, отец…» – стояло у него в мыслях.

Смерти нет. Что это значит? Их друг сейчас был мертвее мертвого. Или же он снова пребывал в коме?

Люси подбежала к медиуму. По обстановке он понял, что проспал недолго.

– Ты упал, Джон. Что с тобой случилось? – спросила Люси.

– Я уснул. Мне опять приснился вещий сон.

– Вещий? – подняла брови вверх женщина.

– Новостей много было. – пояснил медиум.

Послышались громкие возгласы за спиной. Джон обернулся. На пустыре, откуда ни возьмись, загорелось синее пламя. Громадная завеса синего огня. Из нее появились тысячи и тысячи душ. Это не были солдаты тумана, на ассасинов тоже не похожи. Обычные души, пришедшие на подмогу. Эмма говорила про войско, пришедшее на помощь. С предводителем проводником.

Трон бежал на встречу войску с явным негодованием. Тут радоваться надо, а он разъяренный рвался в атаку, закатывая по дороге рукава. «Нет, отец…» – не улетали слова из головы. Нет, не отец, это был не отец.

– Трон! – кричал медиум. – Назад!

Только было уже поздно. Либетт налетел с кулаками на одного из толпы, стоящего впереди всех. Никто из войска не пытался разнять их. Джон подбежал к дерущимся мужчинам. Не без труда ему удалось утихомирить пыл Трона. Но когда он разглядел оппонента, то все сразу стало на вои места.

– Ты! – вскричал Джон, когда узнал в предводителе Урана. – Как ты посмел сбежать!

– Я отправился за подмогой. И, как видите, я привел в пять раз больше душ, чем вы за несколько попыток, – ответил старый знакомый. – Мне нужно было заполучить свечу, а когда шанс представился, и, – Уран поднял палец, акцентируя внимание на этом, – убедившись в вашей безопасности, отправился за моим войском.

– Твоим войском? Откуда у тебя свое войско? – спросил лейтенант.

– Трон, – вмешался Верона, – его зовут не Уран. Это проводник Михаил.

Либетт стоял ошарашенным, пытаясь уловить у Джона некий маленький жест заговора, мол, «тише, Трон, это так надо для плана».

– Ты шутишь, да? – бросил обнадеживающий вопрос лейтенант.

– Ну Михаилом я сам себя назвал. В честь одного моего родственника. А так я не помню, чтобы мне дали какое-то определенное имя, – улыбался Уран, он же Михаил. – Уж очень давно приходится мне здесь на рубеже стоять. Так какой план, товарищи?

Проводник улыбался хитрой, но добродушной улыбкой. Словам его Джон верил теперь с осторожностью. Был прецедент. Эмма говорила о нем хорошо. Стоило поверить ему хотя бы на время битвы.

– Хорошо, отправляемся в пустошь памяти. Чем скорее, тем лучше.

– В пустошь? – переспросил проводник. – А не упростим ли мы задачу Роза, отправившись в пустыню?

– Есть план, на этот раз есть план, – обратился Джон к Трону и Михаилу. И улыбнулся подбежавшей Люси.

– И в чем он заключается ваш мега план? Это тебе Эмма подсказала? – все так же улыбаясь спрашивал проводник.

Верона вкратце пересказал про материализацию памяти и помощь Андрея. Но умолчал про то, что он обнаружил во сне в комнате Фрэнка и Люси. Не стоило никому об этом знать, пока Джон сам не разберется, где правда.

Медиум отошел в сторону, когда рассказал стратегию атаки. Он окинул глазами войско Михаила. Несколько сотен, может, тысяч душ, молча стоявших кучей позади предводителя. Их лица были печальны и угрюмы, точно как то место, откуда они прибыли. Джон помнил ужас хаоса, где души в отчаянии умоляли друг друга пожертвовать за них, лишь бы сбежать оттуда. И сейчас они все стояли здесь. Ну или, по крайней мере, очень много. Верона не знал, какой силой Михаил заставил их прийти сюда, но явно они не проявляли особого желания воевать. Будет ли с них толк? Джон заставил себя поверить в удачу.

Медиум ощутил сильную прохладу ступней. Отсутствие обуви теперь стало больше его беспокоить, чем общий исход дела. Ноги мерзли сильнее прежнего. Видимо, землю нечему теперь было прогревать – рассвета давно нет, хотя уже должен был. Роз подчинил себе и здешнее светило. Ветер поднялся внезапно, принося мерзкие запахи. Так пахло от проклятых душ тумана. Ждать больше нельзя.

– Трон, выдвигаемся, – тихо прошептал медиум.

Лейтенант на этот раз не готовил речи. Он встал перед пятьюдесятью чистыми душами, смотрящими на него горящими глазами. Энергия заряжала атмосферу, и Джон на чудесное мгновение увидел легкое свечение от толпы душ, идущих на смерть. «Запомни, Джон, смерти нет…»

– Запомните, друзья! Смерти не существует! – Верона рассказал откровение Эммы.

– В бой! – закричал Михаил своим солдатам.

Загорелись две большие вспышки голубоватого света. И все души, располагавшиеся на пустыре у края леса, исчезли, оставив после себя пустую тишину. Еще недавно это место накалялось от умственной активности десятков людей, а теперь здесь остались лишь тело Фрэнка и жуткий холод.

В нескольких километрах, в пустоши памяти, одновременно вспыхнули такие же языки пламени свечей. Сотни душ появились в песках пустыни. Джон огляделся – тумана не было.

Песок хрустел под ногами ржаво-красной трухой. Пахло сыростью и тухлятиной. Стоял железный холод. Джон прошелся несколько метров в разные стороны, пиная песочные бугры, не зная откуда ожидать подставы. Долго ждать не пришлось.

– Так-так, – игриво проговорил громким голосом Роз. Он вышел из-за высокой дюны, без сопровождения, уверенно подлетая к толпе противников. – Кто-то у нас смог выбраться из забытой впадины.

Вождь синего тумана никогда не прятал хитрую улыбку. И сейчас он улыбался расположившимся перед ним тысячным войском напуганных душ. Никто не тронулся с места. Все ждали команды. Казалось, Михаил и Трон тоже ждали команды, хотя Верона рассчитывал на самостоятельность их решений.

Чего они ждут?

Роз подлетал на опасную близость к медиуму. Его каменная неисчезающая улыбка поднимала внутренний ужас в душе Джона. Он боялся отдать бессмертность энергии своей души этому мерзкому проклятому Розу, когда-то бывшему его знакомому. Куда исчезло тепло их прошлого общения? Если раньше это был человек, ищущий помощи и утешения от друга, то теперь из него вырос монстр, пожирающий все светлое на своем пути.

– Неужели ты думал, что сможешь победить меня своей жалкой неуправляемой кучкой душ? – Роз вяло взмахнул рукой, и отовсюду разом вылетели солдаты тумана.

Куда ни посмотри – проклятые души находились везде. Они скапливались, пропихивая друг друга вперед, жадно раскрыв рты. Их захлебывающиеся возгласы пугали толпу живых душ. Паника стала разрастаться сильнее, когда туман стал наступать со всех сторон. Души Михаила стали издавать громкие возгласы страха. Они бестолково стали разбегаться в произвольных направлениях, сталкиваясь головами.

– Что вы делаете? Деритесь, – кричал проводник на свое войско.

– Да брось, Михаил, – вмешался Роз. – Когда это они делали все по твоему?

Пятьдесят душ, которых собрали медиум и лейтенант, стояли спина к спине, держа наготове зеркала и смотрели на Джона, ожидая, когда он вытащил камень.

Джон ждал удачного момента для нападения. Ситуация становилась все непонятнее, когда души проводника совсем обезумели. Они истошно орали, падая на землю, корчились от страха, размахивая ногами и руками. Но так делали не все. Кое-кто подбегал к толпе пятидесяти смельчаков, и их становилось больше. Еще было неизвестно, когда «материализуется память». Ничего необычного не происходило.

– Глупые души, вставайте в строй, иначе никому не разрешу жертвовать за вас! – бунтовал проводник, подпинывая валяющихся на песке душ. Но никто его не слушал.

Верона даже не знал, что выглядело страшнее – наступающие солдаты тумана или же отсутствие дееспособной армии. Но время как всегда благоволило противнику. Медлить Джон больше не имел права.

– Ну что, мистер Верона. Снова захотели стать мертвым, – язвил Роз. – Забытая яма, пустошь памяти– да все знаки говорят, что вы уже превращаетесь в легенду, которая…

Договорить ему Джон не дал. Он закричал:

– Жечь туман!

И со всей яростью, которая засиделась в его жилах, полетел в гущу противника, достав камень Яаголя. Свет от камня разлетался с дикой силой. Солдаты тумана сгорали десятки за десятками. А Роз куда-то скрылся… Джон бежал вперед, не желая отступать. Он держал камень высоко над головой, чтобы остальные души могли отразить свет от камня. Противники появлялись все больше и больше. Как тучи саранчи нападают с голоду на поле ржи, так и туман окутывал отчаявшиеся живые души. Между тем войско Михаила полностью выбыло из строя. Многих схватывал туман – синие солдаты разрывали души острыми когтями, и те падали замертво.

Джон слышал, как проводник метался из края в край, поднимая своих солдат драться. Но они падали, скрючившись от страха, обратно в песок. Тогда он задул свечу с мощью, которую Верона не мог себе представить. Пламя ослепило его на несколько мгновений. А когда глаза снова смогли видеть – то Михаила с войском уже не было, вместе с несколькими группами мертвых душ из числа тумана, случайно попавших в радиус вспышки.

Их осталось душ сорок… Андрей не смог возродить память, и никто не пришел к ним на помощь. Джон поспешил вернуться к отряду выживших в этом кошмаре. Души направляли отраженный свет на подлетающих недругов, сжигая их дотла. Трон распылял пламя на все стороны, не давая мертвецам подлетать ближе. Лейтенант устал. Разжигание огня свечи отнимало много энергии. Жизненной энергии…

Медиум буквально долетел до Трона, выхватив у него свечу из каменной руки. Зрачки Либетта заплыли, а все тело было в поту. Жизненная сила растворялась. Он не мог смотреть на ненужную жертву друга и остальных членов отряда. Люси, его любимая Люси тоже сражалась с нечистью, вертя в руках зеркальцем. Она не должна быть здесь. Никто не должен.

Перед тем, как снова переместить души обратно, Джон увидел каменное лицо Роза, смотрящего прямо на него.

Отряд снова появился у развалин замка, где неподалеку лежало бездыханное тело Фрэнка.

– Джон, надо уходить, туман найдет нас здесь, – говорил другу Трон.

И он был прав. Здесь опасно оставаться. В город нельзя – он захвачен полностью. Куда податься? Потом медиум вспомнил одно тихое местечко.

– Трон, давай возьмем тело Фрэнка с собой, – попросил он Либетта. А потом добавил во всеуслышание: – Давайте поближе.

Усталость брала свое. Каждое перемещение отнимало немало сил. Голова слегка кружилась. Джон улыбнулся про себя – до сих пор не мог поверить, что все земное человекоподобие осталось и после смерти. Когда Трон и еще один парень подтащили Фрэнка ближе, Джон дунул на пламя свечи, и отряд снова исчез.

Ветер дул в лицо, мешая смотреть. Уши заложило, и отдельные возгласы товарищей растворялись в стихии. Отряд стоял на вершине горы, где Джон когда-то очнулся после падения с платформы. Здесь он помог Нику настроить его аппарат. Теперь на горе никого не было, и света становилось все меньше. Кольцо по-прежнему стояло на крае безмолвной горы, направляя свои импульсы между двумя мирами. Ветер мешал думать; Джон рукой поманил отряд вниз, в ущелье, где они с Ником настраивали механизм.

Там, в полной темноте, было тихо, но страшно. Джон достал свечу и появилось крохотное пламя, которое освещало пещеру. Черные стены вселяли безнадежность и уныние. И среди этого холодного однообразия на потолке торчал рычаг с балансиром. Этот самый балансир они тогда и подвинули, чтобы заставить рычаг ходить в произвольном направлении. Рычаг надежды посреди черного страха. Так сейчас Джон и представлял себе их отряд. Маленькая щепотка надежды на жизнь среди сухого океана смерти. Океана, вода которого никогда не могла расплескаться, потому что он вместо влаги состоял из тумана. Синего тумана смерти.

– Нам не победить, Джон, – как приговор прозвучали слова лейтенанта, когда мужчины отошли как всегда в сторону.

– Джон, дорогой, нас убьют, мы никогда не сможем одолеть их, – Люси плакала, вцепившись в правое плечо медиума.

Верона и сам уже давно понял – их попытки выжечь противника всегда останутся лишь попытками. И камень Яаголя не сможет им помочь в этой войне.

Джон смотрел в заплаканные глаза любимой Люси, видя лишь пустую печаль. Ком подступал к горлу. От отвел взгляд на Трона. Но потухшие глаза лейтенанта выглядели ничуть не лучше.

– Все, хватит! – Джон вырвал руку от девушки и вышел из пещеры. За порогом укрытия буйствовал ветер. Медиум залетел наверх, к кольцу. И изо всех последних сил закричал, напугав самого себя. Джон вложил в этот крик мольбу о помощи. Он обращался к выжившим душам, сумевших спрятаться от катастрофы. Верона не мог поверить, что среди всего множества миллиардов душ, обладающих драгоценной энергией, сражаются всего сорок. Неужели они все теперь на стороне тумана? В это нельзя было поверить.

Кольцо Ника стало вращаться. Вдруг оно остановилось, как бы смотря на Джона. Датчики затрещали, и затем наступила тишина. Ветер, секунду назад свирепствовавший на вершине горы, теперь испарился. В ушах стоял звон. Механизм повернулся в другую сторону и затем замер.

Верона привстал на одно колено, опершись на него, чтобы отдышаться. Тело окутала дрожь, мысли блуждали в беспорядочном потоке. Что значат эти движения кольца?

Трон подбежал к другу, помогая подняться.

– Давай оставим их всех в покое? – сказал еле слышно лейтенант.

– Что ты имеешь ввиду?

– Нам не победить. Пусть последние мгновения души проведут в своем распоряжении. Они напуганы и не верят в лучший исход.

Джон боялся, что лейтенант когда-то скажет нечто подобное. Самое страшное в бою – потерять веру. Он не смел ничего сказать. Слова никак не выходили из уст. Он лишь обхватил Трона одной рукой за шею и прошептал:

– Что мы тогда скажем людям, когда увидим их всех во тьме? Смерти не существует, тьма лишь одна бесконечна.

Друзья так и замерли, смотря друг другу в глаза. Джон чувствовал энергию Трона, как она пульсировала в его душе, излучая тепло. И он точно знал, что молодой лейтенант обладал непостижимой силой и глубоким знанием. На секунду Вероне чудилось, что вот он сейчас расскажет свою историю, в которую Джон не поверит, рассмеется, а потом сообразит, что все его слова правда. И тогда Джон увидит настоящего Трона Либетта. Непобедимого, непокорного, настоящего героя, раскрывающего замысел противника и побеждающего зло. Но грань, созданная молчанием и бессилием услышать нарушала поток истины. И правда будет продолжать скрываться в глубине души, съедая ее по кусочку.

Трон поднял медиума с легкостью и отвернулся. Джон увидел, как по грубой коже лейтенанта сверкнула капля. Дождя не было.

Верона собрался с духом, вздохнул поглубже, вытащил свечу из кармана и сказал:

– Я отправлюсь на поиски Яаголя. Оставайтесь здесь, кольцо закрутилось, может, кто-нибудь откликнется на просьбу о помощи. Вот камень, – Джон положил камушек на булыжник и, не дожидаясь ответа, задул свечу. В последний момент перед перелетом он видел спину и опущенную вниз голову друга.

Куда он направлялся? Верона даже не задал конкретный маршрут – лишь думал о страннике Яаголе. Ему не хотелось получить от него новое оружие в борьбе с туманом. Джону нужна была его личная помощь.