Вернувшегося вечером домой виконта на пороге встретил дворецкий.

– В ваше отсутствие доставлен пакет, милорд. Из Лондон-хауса.

– Спасибо, – кивнул Себастьян.

Принеся в библиотеку подсвечник, он взломал печать на конверте и разложил бумаги по столу. Верхний лист содержал вежливую записку от Саймона Эшли, спесивого епископского капеллана. Себастьян живо представил себе, как неодобрительно подергивал носом церковник, сочиняя послание.

«Милорд Девлин,

согласно указаниям архиепископа прилагаю к сему перечень недавно состоявшихся встреч епископа Прескотта. По просьбе его высокопреосвященства я снабдил список примечаниями для пущей ясности».

В конце записки стоял только инициал «Э».

Следующие две страницы, по-видимому, являлись копиями ежедневника епископа, переписанными чрезвычайно аккуратно, скорее всего, секретарем. Заметки самого капеллана были, наоборот, нацарапаны торопливым, хотя и разборчивым почерком.

Откинувшись на спинку кресла, виконт пробежал глазами список имен и дат. Большинство записей на прием к епископу на прошлой неделе оказались рутинными встречами с прихожанами и церковными должностными лицами. Себастьян обнаружил упоминание о принятом в понедельник Уильяме Франклине. Этот визитер, хоть и назначенный на довольно позднее время, похоже, был первым у Прескотта в тот день. Сразу после американца епископа посетил лорд Квиллиан. Любопытно, что в четыре часа пополудни во вторник, день убийства, его преосвященство встречался с собственным племянником. Цель посещения не была указана.

Поднимаясь в задумчивости с кресла, виконт снова бегло просмотрел перечень, но только одно имя привлекло на этот раз его внимание: мисс Геро Джарвис.

В дополнение к шести часам вечера во вторник, баронская дочь виделась с епископом Лондонским не менее трех раз еще и на прошлой неделе.

* * * * *

Сновидения увлекали Себастьяна в различные места и обстоятельства.

Иногда ему снились свистящие в воздухе снаряды, взрывающиеся кровавыми фонтанами грязи, конского мяса и человеческой плоти. Бывало, во сне он чувствовал острый смрад горелого дерева, видел бледные детские щеки и широко раскрытые, незрячие карие глаза. А порой случались кошмарные ночи, когда ему грезилась женщина с голубым сен-сировским взглядом, которая касалась Себастьяна кончиками пальцев и исчезала, утраченная для него навсегда.

Вот и сегодня, когда с Северного моря налетел ураганный ветер, принеся с собой совсем не летний холод, она явилась в его сон. Девлин чувствовал, как трепещут на его губах нежные женские уста, ощущал у своей шеи ее теплую и мокрую от слез щеку. Под его прикосновениями ее тело задрожало…

И он испытал такой прилив ужаса, что внезапно, с бешено колотящимся сердцем проснулся.

Себастьян немного полежал, тяжело и неровно дыша. Затем свесил ноги с кровати и встал налить себе бренди.

Вздрагивая, он проглотил выпивку и, поставив пустой стакан, отдернул шторы и открыл окно. Усиливающийся ветер, гнавший по темному небу тяжелые тучи, обдал разгоряченную кожу ночной прохладой. Внизу, на углу улицы, масляный фонарь мигнул и погас.

Однако виконт обладал острым зрением ночного зверя. Опершись ладонями о подоконник, он наклонился вперед. Внимание Девлина привлекла мужская фигура, притаившаяся в тени, отбрасываемой лестницей противоположного дома.

Себастьян смотрел, как неизвестный поднес к губам сигару и глубоко затянулся. Тлеющий кончик осветил костлявое лицо и прищуренные глаза.

– Проклятье, – ругнулся виконт. Отскочив от окна, он схватил бриджи и небольшой двуствольный пистолет, который постоянно держал наготове заряженным, и ринулся к двери.

* * * * *

Обадия Слейд как раз подносил ко рту сигару, когда Себастьян приставил к его широкому виску дуло пистолета и взвел оба курка.

– Сделай этому миру одолжение, – бросил Девлин, – дай мне повод вышибить тебе мозги.

Бывший капрал на мгновение застыл, затем засунул сигару в рот и затянулся.

– И что? Неужто такой правильный, порядочный джентльмен, как вы, ни с того ни с сего совершит убийство прямо посреди Лондона? – выпустив сизую струйку дыма, Слейд-младший нагло скривился. – Навряд ли.

Себастьян не убрал руку, по-прежнему упирая пистолет в голову верзилы:

– С какой стати ты следишь за моим домом?

– А разве в Англии есть закон, запрещающий человеку стоять на улице и курить?

– Смотря какому человеку и на какой улице.

Обадия сделал еще одну затяжку.

– Да, не сразу я допер, увидав вас сегодня в Олдерсгейте. Но, покумекав, все же вычислил. Папашка сказал, что вы к нему по поводу епископа приходили. За констебля вас принял. Он же не знал, чем вы в армии занимались и как могли сойти хоть за испанского крестьянина, хоть за французского генерала.

– Так вот почему ты здесь? Из-за отца?

– Не-а, – затянувшись в последний раз, Слейд швырнул окурок на тротуар. – Сами знаете, почему.

Виконт отступил на шаг, все еще держа оружие наготове.

– Появись у моего дома еще раз, и я кликну ночных сторожей.

Бывший капрал неторопливо наступил каблуком тяжелого ботинка на тлеющий кончик сигары.

– Знаете, на что похожа спина человека после сотни плетей?

– Будь моя воля, ты бы болтался на виселице.

В темноте блеснули оскалившиеся зубы.

– Чтобы ударить плетью сто раз, нужно немало времени. Рассказать, как я это выдержал?

Себастьян хранил молчание. Слейд, крутанув каблуком, растер окурок в пыль.

– Есть много разных способов разделаться с обидчиком. Когда узнаете, что я выбрал для вас, то пожалеете, что не спустили курок.

Виконт ощутил, как напрягся на спусковом крючке палец, но заставил себя успокоиться.

–Ты того не стоишь.

Обадия осклабился и повернулся, медлительной походкой выражая презрительную угрозу:

– Это вы сейчас так говорите.