ПЯТНИЦА, 17 ИЮЛЯ 1812 ГОДА

Облачившись в темно-синий шелковый халат поверх белой льняной рубашки и замшевых бриджей, виконт утром спустился позавтракать и обнаружил в утренней столовой восседавшую у стола тетку Генриетту.

На даме красовалась роскошное прогулочное атласное платье светло-лилового цвета с застежками из сутажа, а на голове возвышался тюрбан из лилового и лимонного шелка.

Когда Девлин в изумлении остановился на пороге, герцогиня объяснила:

– Я приказала твоему слуге не объявлять о моем прибытии.

Себастьян по-прежнему таращился на гостью, и она добавила:

– Я говорила с Гендоном.

– А-а, – виконт подошел к столу, плеснул в кружку эля и залпом выпил. – И подумали, что я не захочу вас видеть?

– Подумала, что можешь и не захотеть.

Девлин вопросительно приподнял тарелку:

– Положить вам что-нибудь?

Герцогиня деланно вздрогнула.

– Быть на ногах в такую рань само по себе ужасно. А при этом еще и что-то жевать – совершеннейшая дикость.

Себастьян хохотнул и направился к буфету, где на подносе стояли предлагаемые на выбор блюда.

– Хотела поблагодарить тебя за помощь во всех этих неприятностях, – начала тетка. – Архиепископ рассказал мне, что ты раскрыл убийства Френсиса Прескотта и того деревенского священника. Джон также сообщил, что, по твоему убеждению, убийца сэра Нигеля, скорее всего, мертв и никогда не будет найден, – герцогиня сделала паузу. – Разумеется, его высокопреосвященство тебе верит.

– А вы нет? – покосился Себастьян.

– Я-то тебя знаю, – твердо встретила взгляд племянника леди Генриетта.

Девлин уселся за стол.

– Порою правде лучше оставаться неизвестной.

– Что ж, я точно не стану спорить с этим утверждением. Хотя и не ожидала когда-либо услышать такие слова от тебя.

Взяв вилку, Себастьян помедлил, затем глянул в умное полноватое лицо собеседницы:

– Вы знали?

Ни к чему было уточнять, что именно. Никогда нельзя быть уверенным, не слышат ли слуги.

– Да, с самого начала, – спокойно ответила герцогиня. – Мои чувства к тебе не имеют никакого отношения к незначительным обстоятельствам твоего рождения. Твой брат Ричард был добрым мальчиком, и после его смерти я горевала, словно по родному сыну. А вот к Сесилу была равнодушна, – фыркнула тетка. – Он слишком походил на вашу мать.

– А я, наоборот, любил маму. И Сесила.

– Знаю, что любил. Гендон говорит, твои агенты во Франции наводят справки о Софии. Есть успехи?

– Пока нет.

Генриетта какое-то мгновение помолчала, глядя на племянника.

– Полагаю, теперь ты считаешь, что графский титул должен по справедливости перейти к этому придурковатому кузену с севера?

Герцогиня, как и ее брат, никогда не питала иных чувств, кроме презрения, к дальнему родственнику – нескладному тугодуму, который жил в Йоркшире и стоял следующим за Себастьяном в очереди наследования.

– А вы так не считаете? – поднял бровь виконт.

– Ни в коей мере. Дед Делвина – двоюродный брат моего отца – был бесплоден. Его сын родился от местного викария.

– Вы не можете этого знать.

– Очень даже могу. Так что, если думаешь, что лишаешь родственничка «законного» титула, то ошибаешься. Делвин не больше Сен-Сир, чем ты. На самом деле, даже меньше. В конце концов, в жилах твоей матери текла кровь Сен-Сиров – через ее бабушку.

Себастьян криво усмехнулся. Следовало это предвидеть. Кровь Сен-Сиров. Имя Сен-Сиров. Наследие Сен-Сиров. Сколько он себя помнил, для Гендона не было ничего важнее, чем сохранение и продолжение древнего рода, – абсолютно ничего.

Герцогиня наблюдала, как племянник пытается есть левой рукой, осторожно пристроив правую на коленях.

– Мне сказали, ты повредил руку. Серьезная рана?

– Заживет.

– Алистер будет рад услышать, – кивнула тетка, и Девлин понял, что она явилась с разведкой, чтобы потом доложить его отцу («графу», – мысленно поправил он себя), как дела у наследника.

Гостья с тяжелым кряхтением поднялась на ноги:

– Сен-Сир единственный отец, который у тебя есть, Себастьян. И ты настолько дорог ему, насколько может быть дорог родной сын. Возникшее между вами прошлой зимой отчуждение причинило Гендону много боли. Не позволяй тому, что натворила София тридцать лет назад, встать между вами сейчас.

– Дело не только в поступках моей матери, и вы это знаете.

– Если речь идет о Кэт Болейн, – фыркнула герцогиня, – я никогда не считала ее подходящей женой для тебя. Можешь сколько угодно метать в меня глазами молнии, Себастьян, но это правда – и я не имею в виду ни обстоятельства рождения девочки, ни менее чем приемлемый род занятий. Тебе нужна супруга, способная удержать тебя в узде.

– Как вас держал Клейборн?

– Господи Боже, – оскорбилась тетка. – Он никогда даже не пытался.

– Об этом и речь.

– Я ведь не ты, – направилась к двери Генриетта.

Девлин остановил ее замечанием:

– Будучи одним из королевских посланников, лорд Джарвис… – он запнулся, подбирая слова. – Джарвис должен был знать правду. Однако, хотя они с Гендоном столько лет скрещивали копья, барон никогда не воспользовался этими сведениями. Почему?

– Джарвис и Гендон – давние недруги. Каждому из них известно о противнике то, что предпочтительнее предать забвению.

– В каком смысле?

– В таком, что порою правде лучше оставаться неизвестной.

* * * * *

Себастьян натолкнулся на мисс Джарвис в солнечном садике на Беркли-сквер, где та прохаживалась по аккуратным, усыпанным ракушками тропинкам в сопровождении служанки. Геро не присутствовала на похоронах епископа и его брата, поскольку погребальные церемонии считались мероприятиями, опасными для хрупкого женского здоровья.

Баронская дочь столь глубоко погрузилась в свои тревожные раздумья, что не заметила Девлина, и он остановился, наблюдая за ней из тени подстриженной тисовой изгороди. На Геро было очаровательное муслиновое платье в узорах из веточек и соломенная шляпка с кокетливой красной лентой, завязанной под подбородком. Но щеки гулявшей выглядели необычно бледными, а черты – напряженными. И Себастьян знал, почему.

Она с достоинством и мужеством смотрела в лицо невообразимо губительному для любой аристократки развитию событий. Виконт смущенно припомнил минуты под заброшенными садами Сомерсет-хауса, когда они с Геро поверили в неминуемую смерть, но не погибли, а создали новую жизнь. Мысли о будущем с мисс Джарвис в роли жены – и лордом Чарльзом Джарвисом в качестве тестя – приводили Себастьяна в замешательство и переворачивали все внутри. Но как человек чести, он не мог позволить девушке одной расплачиваться за последствия того рокового дня. Сделав глубокий вдох, виконт направился к гулявшей.

При звуке его шагов она оглянулась – и застыла.

– Вы забыли зонтик, – поддразнил Себастьян.

Геро не улыбнулась.

– Я как раз собиралась возвращаться в дом. Всего доброго, милорд.

– О нет, вы не уйдете, – заявил Девлин, пристраиваясь рядом, когда мисс Джарвис попробовала свернуть в сторону. – Я не намерен быть джентльменом и дать вам улизнуть. Прежде всего, позвольте поблагодарить за спасение моей жизни.

– Не за что. А теперь мне действительно…

– Нет. Я знаю правду, – без околичностей утвердил Себастьян. – Можете отнекиваться, сколько угодно. Саймон Эшли рассказал мне.

– Эшли? Но как он… – Геро запнулась, бросая красноречивый взгляд на служанку, которая тут же отступила вне пределов слышимости.

Баронская дочь пошла по дорожке, скрестив руки на груди и приглушив голос:

– Так что вы там говорите, лорд Девлин?

– Что между попытками прикончить меня епископский капеллан сделал любопытное предложение: если я соглашусь молчать о его душегубских делах, он не станет распространяться о моем пока неродившемся ребенке.

В воздухе стоял густой дух влажной земли и разогретых на солнце камней, к которому примешивалась нежная нотка лаванды. К чести мисс Джарвис, она не продолжала упорствовать в отрицаниях – просто шагала вперед, ровно держа спину и стиснув в тонкую линию губы, но Себастьян видел, как дернулось нежное горло.

– У меня в кармане особое разрешение. Мы можем пожениться на этой же…

– Нет.

– Мисс Джарвис…

– Ни за что. Вам известно мое мнение о современном институте брака в Англии.

– Уверяю, мисс Джарвис, я не буду ни бить вас, ни приставать с нежелательными домогательствами, ни рисковать на игорном кону принесенным вами в этот союз состоянием. И вовсе не прошу верить мне на слово. Можно подготовить брачный договор, гарантирующий…

– Нет, – Геро поднесла ладонь ко лбу, закрывая глаза. – То, что вы предлагаете – настоящее сумасшествие. Безумие что для вас, что для меня – я на это не пойду.

– Если не хотите поступить так ради себя, подумайте о ребенке.

– Я как раз о ребенке и думаю.

Бегло оглянувшись на служанку, виконт наклонился к спутнице и сказал тихо и серьезно:

– Вы не можете отдать это дитя на воспитание таким, как доктор Маккейн.

– А чем же он плох?

По правде говоря, Маккейн ничем не был плох, за исключением того, что хотел усыновить Себастьянову плоть и кровь.

– Его супруга, похоже, безобидна. Но сам доктор – чванливый, узколобый зануда.

– Встречаются вещи и похуже, чем чванливый, узколобый зануда.

– Спорный вопрос. Раз уж вы столь непоколебимы в сопротивлении браку, отдайте ребенка мне. Я сам его воспитаю.

Изящные ноздри раздулись от быстрого вдоха.

– Нет.

– Но почему? – Себастьян ощутил, как нарастают в душе разочарование и гнев, а к ним примешивается страх. – Вы должны позволить мне сделать хоть что-то…

– Поверьте, лорд Девлин, в этом нет необходимости. Я приняла решение уехать. Попутешествую пару лет по Аравийскому полуострову или, может, отправлюсь в Гиндукуш.

– Собираетесь рожать в Аравии?! Вы что, сошли с ума?

– Нет, не сошла. Всего-навсего намереваюсь сохранить и свое дитя, и свою свободу. Когда через несколько лет я вернусь, возраст ребенка нетрудно будет скрыть. Можно объявить малыша сиротой, усыновленным во время моих странствий, и никто ничего не узнает. Да, могут поползти слухи, ну и что с того?

Девлин пытливо вгляделся в бледное, решительное лицо спутницы.

– И вы это сделаете? Позволите ребенку расти, считая себя не тем, кто он есть на самом деле?

Мысль об этом разрывала Себастьяну сердце, мучительно бередя рану, которой никогда не суждено было затянуться.

– У меня нет выбора.

– Разумеется, есть. Вы можете стать моей женой.

– Я буду писать, – пообещала упрямица. – Сообщать, благополучен ли малыш. А теперь прошу извинить, милорд. У меня много дел.

Геро попыталась проскользнуть мимо Себастьяна, но он остановил ее, поймав за руку.

– Я не могу позволить тебе так поступить.

Она осторожно высвободила запястье из захвата.

– Как же, скажите на милость, вы намерены меня остановить?

– Не знаю. Может, похитить?

– Не смешите, – обронила Геро и ушла, оставив Себастьяну солнце, легкий ветерок и повисший в воздухе еле уловимый аромат лаванды.

* * * * *

Этим вечером лорд Джарвис появился за домашним ужином, что являлось большой редкостью.

Он поговорил немного с дочерью о войне на Пиренеях и об агрессивных нападках юных Соединенных Штатов. Баронесса, по своему обыкновению, вставляла в беседу отрывистые и бессмысленные реплики

Родители как раз доедали нежнейший суп-пюре из спаржи, когда Геро набрала в грудь побольше воздуха и без обиняков заявила:

– Я тут подумываю нанять компаньонку и немного попутешествовать.

– Попутешествовать? – леди Джарвис со звоном уронила ложку. – Только… куда, дорогая?

– В Аравию. Или в Индию. Мало ли куда?

– Боже милостивый, – протянул барон. – Что это тебе взбрело в голову?

Геро со странно застывшим лицом взглянула на отца:

– Вы прекрасно знаете, что я с детства мечтала посмотреть мир. Думаю, мною достигнут тот возраст, когда можно это себе позволить, не вызывая излишних обсуждений

– Но… – мать схватилась за бокал с вином. – Что же я буду без тебя делать?

– Без сомнения, окончите свои дни в Бедламе, где вам самое место, – злорадно пообещал Джарвис.

– Папа, – тихим, сдавленным голосом произнесла Геро. – Вы не должны говорить такое даже в шутку.

– С чего ты взяла, что я шучу? – поднял бровь вельможа. – Ты серьезно ожидаешь, что я стану мириться с сумасбродствами твоей матери, когда тебя не будет рядом, чтобы лестью и уговорами приводить Анабеллу в подобие нормальности?

Могущественный лорд полагал себя мастером чтения в человеческих душах, но увиденное в напряженном, встревоженном лице дочери смутило его. Она напомнила отцу лисицу, загнанную охотниками в угол.

– Геро? – жалобно пискнула леди Джарвис.

Потянувшись через стол, дочь крепко сжала руку баронессы в ладонях.

– Все в порядке, мама, – она заставила губы сложиться в неубедительную улыбку, не затронувшую глаза. – Я просто фантазировала. Не волнуйтесь, я не уеду.

– Если так уж томишься от скуки, – буркнул барон, – то лучшее лекарство – найди себе мужа и нарожай детей.

Геро покосилась на отца. Тот ожидал, что она выскажет какое-нибудь из своих обычных обличений несправедливого брачного законодательства в Англии. Вместо этого дочь как-то странно тихонько хмыкнула и обронила:

– Возможно, я и прибегну к вашему рецепту.