Эммануэль медленно повернулась.

– Спрашивайте, майор.

– В тот вечер на кладбище, когда был убит Генри Сантер, вы видели кого-то?

– Вы уже задавали этот вопрос.

– Как рассказал кладбищенский сторож, в ту ночь пришли два чернокожих, чтобы починить фамильный склеп своего господина. Вы их не заметили?

Эммануэль отрицательно покачала головой:

– Нет. Это большое кладбище, и склепы достаточно высоки, чтобы спрятать любого человека. – Сложив руки на груди, она подошла ближе. – О чем еще вам хочется узнать, майор?

– Подозреваете ли вы кого-нибудь? – поинтересовался Зак. – Что-нибудь, кроме работы в больнице, объединяло Клер Ла Туш и Генри Сантера? Может, это не имело особого значения, просто было совпадением, вроде рождения в один день или обоюдного интереса к опере?

Нахмурив лоб, Эммануэль задумалась, но потом отрицательно покачала головой:

– Прошу меня извинить. Мне ничего не приходит на ум. Вы говорили с ее родителями?

– Вчера вечером. Вы знаете, что мать Клер подозревает вас в смерти дочери?

– Меня?

– Она считает, что, если бы не вы, Клер никогда бы не стала работать в больнице.

Эммануэль утомленно вытерла лоб рукой. Она слишком много работала последнее время, и это начало сказываться.

– Мадам Ла Туш плохо знала свою дочь.

– Вот как?

– Я понимаю ход ее мыслей. Ею движет гнев и горе. Она находится под влиянием традиционных для нашего общества предрассудков. – Эммануэль помолчала. – Вы понимаете, о чем я говорю?

– Я читал Мэри Уолстонкрафт и Джона Стюарта Милля. – Зак улыбнулся, видя, как округлились ее глаза. – Это вас удивляет, не так ли? – Он наклонился к ней. – А вы не думали, что и вы не свободны от некоторых предубеждений, мадам де Бове?

– Вы хотите сказать о том, что я против мужчин в военной форме? Особенно в синей?

– Только против мужчин.

Какое-то время она задумчиво глядела на него. Ее дыхание стало частым и глубоким. Зак подумал, что услышит возражения на свои слова, но Эммануэль всего лишь произнесла:

– Ваш военный доктор уже закончил вскрытие?

Зак отрицательно покачал головой. Из дома снова раздался детский крик.

– Пока нет. Но я обещал семье Ла Туш, что тело будет выдано вовремя, чтобы они смогли завтра вечером устроить поминки. – Конечно, оно будет передано в закрытом гробу.

– Вы расскажете мне о результатах вскрытия? – Она помолчала. – Или вы не можете этого, поскольку я под подозрением?

– Я сообщу вам. Знаете, есть то, что объединяет Клер Ла Туш и Генри Сантера, но вы об этом не упоминали.

Эммануэль отрицательно покачала головой:

– О чем вы говорите?

– Филипп. Филипп де Бове. И вы.

Этот день показался ей бесконечным. К вечеру руки просто онемели. Приходилось лечить недоедавших детей и переболевших цингой женщин с впавшими глазами. После работы Эммануэль вместе с Домиником и одним из его друзей отправилась на поезде до Карролтона. Очутившись на покрытой травой равнине, мальчики с радостным смехом побежали вперед. Скоро Доминик запустил в бледно-синее небо ярко-красный воздушный змей. Эммануэль же направилась к вершине дамбы, чтобы посмотреть на домики из сплавного леса, выстроившиеся вдоль берега буро-серой реки.

В лицо ей бил холодный освежающий ветер. Постепенно таял гнев, который Эммануэль накопила за прошедший день, но тревога и лишающий сил страх не исчезали. Свет заходящего солнца отражался в волнах реки. Эммануэль сделала глубокий вдох, думая, как все это замечательно: детский смех, тепло солнечных лучей, величественная красота природы. Но все это бренно и может быть в один миг потеряно – как в случае с Филиппом, затем с Генри, а потом с Клер. От этой мысли на ее глазах выступили слезы. Эммануэль сильнее сжала край шляпы, которую трепал ветер, другая ее рука держала юбку. Она с трудом поборола в себе желание побежать вниз по лужайке и обнять сына, чтобы защитить его от неведомых угроз. Но внезапно она заметила направляющегося к ней всадника – высокого человека в синей офицерской форме; он сидел на коне столь же уверенно и красиво, как плантаторы Луизианы. Повернувшись спиной к ветру, Эммануэль молча смотрела, как массивная кавалерийская лошадь под углом взбирается вверх по склону, направляясь к ней. Всадник на лошади был частью того враждебного мира, вторжение которого каждый день приносило страдания; одного его появления было достаточно для того, чтобы ее сердце быстро и сильно забилось.

– Как вы узнали, где меня найти? – спросила Эммануэль, когда майор подъехал ближе. Откинув голову, она держалась за ленты своей шляпы, поскольку ветер попытался сорвать ее снова.

– Я заезжал на улицу Дюмен, – ответил майор и спрыгнул рядом с ней.

Они побрели по усыпанной раковинами дорожке на самом гребне дамбы. Гнедая лошадь майора ковыляла за ними. Было видно, как Доминик, растянувшись внизу в траве, пытается развязать узел на шнуре воздушного змея.

– Вы получили результаты вскрытия? – тихо спросила Эммануэль.

– Да.

Она бросила на него быстрый косой взгляд.

– И что нашел ваш доктор-янки?

Майор смотрел куда-то вдаль, на красивом мужественном лице невозможно было прочитать его мысли.

– Как вы и предполагали, это оказалась пижма. – Он переложил вожжи в другую руку. – Я поинтересовался, какие женские болезни лечат при помощи пижмы. Доктор ответил – в период месячных. – Майор бросил на нее взгляд. – И очень туманно объяснил, что так избавляются от нежелательного ребенка.

У Эммануэль замерло дыхание.

– Она была беременна?

– Нет. Хотя девицей тоже не была. – Он изучающе посмотрел в ее лицо. – И вы об этом знали, не правда ли?

Эммануэль не стала отрицать, она лишь повернулась в сторону видневшихся далеко внизу трущоб. Заросший сорной травой и ивняком участок земли между урезом воды и дамбой никому не принадлежал. Те, кому негде было жить, сооружали здесь домики на сваях, достаточно высоких, чтобы уберечь от ежегодного наводнения. Немногочисленная живность – куры и свиньи – бродила среди раскидистых ивовых кустов. Но Эммануэль всегда думала, что с порога этих домишек открывается очень красивый вид на реку.

– Вы знаете имя человека, с которым она встречалась? – спросил майор.

– Она не обсуждала со мной личные дела. – Это была святая ложь, призванная скрыть постыдную правду. Эммануэль подставила лицо лучам заходящего солнца и двинулась дальше. Раковины скрипели под ее ногами. Здесь, у реки, ветер был холоднее.

– Конечно, вы не знаете, кто хотел смерти мисс Ла Туш? – произнес майор, стараясь не отстать.

– Нет.

– Когда прошлым вечером я разговаривал с ее семьей, мне говорили, что она девственница. Они либо не знали правды, либо стыдились ее говорить. Или очень боялись.

– Боялись? – Эммануэль резко повернулась к нему. – Вы считаете, что они могли убить Клер только по этой причине?

– Такое случается, когда молодая женщина может навлечь позор на всю семью – старинную, гордую и очень респектабельную. Похоже на то, что мисс Ла Туш была очень смелой в своей сексуальной жизни. Доктор, который делал вскрытие, считает, что она делала кое-что… Ну, оставим это. Скажу только, что в борделях мужчины дают за это дополнительную плату.

Поняв, что он имеет в виду, Эммануэль покраснела.

– Я не столь наивна, майор, и понимаю, о чем вы говорите.

В глубине его опасно-темных глаз что-то блеснуло.

– Для некоторых людей – к примеру, очень гордого отца или разъяренных братьев Клер – это может быть достаточным основанием для убийства.

– Нет. Только не Антуан, – торопливо произнесла Эммануэль и тут же пожалела о своей поспешности, заметив на лице майора интерес.

– Какими были ее отношения с Генри Сантером?

– Я не думаю, что у нее была связь с Генри. – Она энергично покачала головой.

– Почему вы так уверены?

– Боже! Он был совсем старик!

Майор бросил на нее косой взгляд, на его губах появилась холодная улыбка.

– Такие вещи случались.

– Генри – честный человек. Он никогда бы не соблазнил женщину, которая годится ему во внучки.

– Клер Ла Туш была очень красивой и молодой.

– Нет, – произнесла она снова. – Вы не понимаете. В жизни Генри была только одна женщина. Его жена. Может, она и умерла тринадцать лет назад, но он до конца оставался преданным ей. Кроме того… – Шум заставил ее поднять голову. Красный змей Доминика то нырял вниз под порывом ветра, то снова взмывал в синее небо. – Генри Клер даже не нравилась. Он был признателен ей за то, что она делала в больнице, но он… – она помолчала, подбирая слово, – не одобрял ее.

– Он догадывался, что она принимала настойку опия?

Эммануэль вскинула брови.

– Армейский доктор считает, что она принимала это средство регулярно. И не убеждайте меня в том, что вы не знали о ее увлечении. Уж вы-то должны были заметить соответствующие признаки.

– Она пользовалась опием больше, чем это разумно, но регулярно. Большинство людей не понимают, насколько эффективным может быть это средство. Я пыталась предостеречь ее, но она только смеялась.

– Вы знаете, где она доставала опий?

Эммануэль отрицательно покачала головой:

– До того как война нарушила сообщения, его можно было найти повсеместно. Но сейчас положение изменилось. – В тени одного из домиков, сделанных из сплавного леса, сидел мулат и плел стул из ивовых прутьев. Эммануэль остановилась, глядя, как ловко движутся его руки. – Но есть еще вероятность, что смерть Клер произошла из-за неосторожности? – медленно произнесла она. – Я имею в виду – она могла решить, что беременна, и принять слишком большую дозу масла пижмы?

– Это не случайность, – возразил майор. – Пижма содержалась в настойке опия. Флетчер делал обыск и нашел бутылку. К слову, Антуан всячески стремился ему помешать.

– В настойке опия? Это средство сладкое, но не настолько, чтобы заглушить горечь пижмы.

Майор покачал головой:

– Это была новая бутыль. Даже если Клер заметила странный привкус, она могла предположить, что настойка просто плохо изготовлена. Похоже на то, что она не подозревала, что кто-то хочет ее отравить.

Из груди Эммануэль вырвался странный возглас. Майор повернул ее к себе.

– Послушайте, – произнес он, с силой прижимая ее руки. – В этом городе происходит что-то страшное, и вы знаете намного больше, но скрываете. Разве вы не ощущаете, что и над вами нависла опасность? Вам это безразлично?

Лицо Зака было свирепым и жестким.

– Вы думаете, я не боюсь? – возразила Эммануэль. – У меня сын, который потерял отца всего три месяца назад.

– Тогда почему, черт побери, вы не говорите мне правду?

Они были так близко, что она чувствовала странную смесь страсти и ненависти. Ее влекло к этому человеку, и одновременно она боялась его. Сердце Эммануэль забилось сильно и быстро. По его внезапно обострившимся чертам она поняла, что и он испытывает подобные чувства. Майор опустил взгляд на ее губы…

– Месье, – прошептала она. – Мой сын… Его друг…

Зак поднял голову и, продолжая тяжело дышать, убрал руки с ее плеч. Эммануэль поспешно отпрянула, но майор не сделал попытки снова дотронуться до нее.

– Скольким еще придется умереть, пока вы не преодолеете свои предубеждения и не скажете, что происходит? – произнес он с внезапной холодностью.

Взявшись за кончики складок своего траурного платья, Эммануэль медленно покачала головой:

– Это не имеет ничего общего с убийствами.

Она услышала, как ее издали позвал Доминик:

– Мама, мама! – Сын бежал к ней по дамбе; над его головой летел воздушный змей. – Мама, посмотри, как высоко!

– Закончим разговор на эту тему, – вздохнул майор. Взяв в руку поводья, он вскочил в седло и поскакал прочь. Его одинокая фигура четко вырисовывалась на фоне закатного южного неба.

Вечером того же дня Эммануэль внезапно проснулась с бьющимся от страха сердцем. Было где-то около полуночи, на улице к этому времени совсем стихло. Она села в кровати, пытаясь понять, что ее разбудило. Но в доме стояла такая тишина, что в ушах буквально звенело, а темнота вокруг была густой и непроницаемой.

Чувствуя, что от страха у нее по спине пробегают мурашки, Эммануэль прокралась к двери комнаты Доминика. Он мирно спал, в тишине ночи его дыхание было чуть слышно. Тем не менее Эммануэль заставила себя пересечь комнату. Ее босые ноги ступали совсем бесшумно по непокрытому полу. На миг Эммануэль смутилась – наверное, сейчас она выглядит глупо. Решив вернуться в постель, она все же направилась к двери, чтобы проверить, закрыта ли та на засов.

По пути она обратила внимание на стеклянные раздвижные окна в гостиной, которые были заперты на защелки. Она прошла дальше, к входу. Коридор был пуст, а дверь предусмотрительно закрыта от всех ночных угроз. Но… кто-то поднял засов! Эммануэль поняла, что она проснулась именно от этого звука.

Кто-то вышел, после чего закрыл за собой дверь.