Харрисон подстегивал своего гнедого мерина, спеша поскорее добраться до усадьбы Корбеттов. Он сгорал от нетерпения снова увидеть Джесмонд, с которой больше месяца находился в разлуке. Харрисон подбадривал себя тем, что Джесмонд скоро станет его женой. От этой мысли у него радостно сжималось сердце и в крови загорался пожар страсти.

И вот наконец он увидел ее, свою любимую. Высокая стройная фигура Джесси мелькала среди деревьев парка. Она обладала решительной мужской походкой, которая не нравилась Харрисону. Джесси, должно быть, гуляла и теперь возвращалась домой. День стоял прохладный и пасмурный. Небо затягивали тучи, а между деревьями клубился туман. Джесси надела плащ, отделанный золотой тесьмой, и широкополую шляпу. Ее лицо показалось Харрисону бледным и исхудавшим, но все равно столь прекрасным, что у Харрисона перехватило дыхание.

– Джесмонд! – окликнул ее Харрисон и направил к ней коня.

Подъехав к Джесси, он спешился, но не бросился обнимать ее, считая неприличным демонстрацию своих эмоций. Даже чувствуя сильную страсть, Харрисон старался держаться в рамках приличий и соблюдать все условности, принятые в обществе. Взяв ее руку в мягкой замшевой перчатке, он поднес ее к губам.

– Добро пожаловать домой, Харрисон, – приветливо встретила его Джесси.

Ее улыбка показалась ему скорее печальной, чем радостной. В глазах Джесси блестели слезы. Харрисон удивился, потому что Джесси очень редко плакала, даже в детстве. Взглянув на Джесси еще раз искоса, Харрисон решил, что ошибся и что она выглядит как обычно. Ему не понравилось только, что она держалась отчужденно. Мысли Джесси витали, по-видимому, далеко отсюда. Она никогда не скучала по нему. Во всяком случае, не больше, чем по Уоррику или Филиппе. И такое отношение огорчало Харрисона. Джесси не влекло к нему так, как влекло его к ней. Порой ему казалось, что ее больше, чем семейная жизнь, манят наука и занятия, несвойственные женщине. Ее прогулки по побережью в поисках окаменелостей и обследования пещер смущали Харрисона. Впрочем, сейчас ему не хотелось ни о чем таком думать, и он отогнал неприятные мысли.

Вечером, закрывшись в своей комнате, Джесси достала из шкафа белое атласное платье с вышитыми белыми розами и разложила его на постели. Ее свадебный наряд. Она сшила его накануне отъезда из Лондона по распоряжению матери. Теперь Джесси казалось, что с тех пор прошло сто лет.

Она провела рукой по гладкой шелковистой ткани и кружевной отделке. Когда-то она с огромной радостью выбирала ткань и фасон для свадебного платья. Но теперь радость в ее душе уступила место горечи и чувству вины. Джесси понимала, что она и ее мать дурно поступали с Харрисоном.

А Харрисон совсем не изменился, подумала Джесси. Он все такой же самодовольный, забавный и чопорный. Да, он действительно остался прежним. Но с Джесси произошли кардинальные перемены. Она наконец поняла, чего хочет в жизни.

Прижав мягкую ткань к лицу, Джесси разрыдалась.

– Почему ты не рассказала мне раньше? – качая головой, спросила Джесси.

Они с Женевьевой прогуливались по берегу в Бухте кораблекрушений. Волны с шипением и плеском набегали на мокрый песок у их ног. Над головой с пронзительными криками кружили чайки. Дождь прекратился, но воздух оставался все еще прохладным. Море почернело и покрылось белыми барашками пены. Пасмурная погода соответствовала мрачному настроению Джесси.

– Я дала слово твоей матери, – произнесла Женевьева. – Не надо обвинять меня в том, что я сдержала его.

– Я прекрасно понимаю тебя и ни в чем не виню. Но я рада, что теперь мне все о тебе известно.

С тех пор как Джесси узнала, что Женевьева – родная сестра ее матери, произошло много событий, которыми ей хотелось поделиться с подругой. Но она не могла. Джесси и так уже вовлекла в свои планы старого Тома и Чарли. Пусть хотя бы Женевьева останется в стороне от опасного дела, думала она, поглядывая на подругу.

– Я слышала, что Харрисон вернулся домой, – сообщила Женевьева.

– Да, он уже приехал.

– Говорят, что вы скоро поженитесь.

– Свадьба состоится в начале декабря.

Женевьева остановилась и порывисто тронула Джесси за руку.

– Зачем ты согласилась, Джесси? Я думала, ты решила поступить так, как велит тебе сердце.

Джесси тяжело вздохнула.

– Лукаса забрали из нашего имения и перевели на государственное содержание.

– О Боже, Джесси… вас выследили?!

Джесси покачала головой, пряча глаза от Женевьевы.

– Неужели ты думаешь, что мама оставила бы его в живых, если бы узнала о нашей связи? – Джесси помолчала, глядя на пенистые волны. Ее сердце сжималось от боли. – Женевьева, я хочу, чтобы ты сопровождала меня в церковь во время свадебной церемонии. Я хочу, чтобы ты помогла надеть мне свадебный наряд.

– Я с удовольствием, но твоя мать вряд ли допустит…

– Мамы в храме не будет. Ты же знаешь, она не захочет ехать на побережье в церковь Святого Антония, где состоится церемония бракосочетания.

– А я думала, что вас обвенчают в усадьбе.

– Да, сначала мы так и планировали сделать, но потом я настояла на своем.

– Странно, что Беатрис пошла у тебя на поводу.

Джесси грустно усмехнулась.

– Я уговорила ее.

Беатрис, конечно, не сразу сдалась, но, получив согласие дочери выйти замуж за Харрисона, в конце концов уступила.

– А не будет против моего присутствия Харрисон? Он знает, что ты хочешь пригласить меня на церемонию бракосочетания?

– Еще нет. Но даже если он заупрямится, я все равно хочу видеть тебя перед свадьбой. Пусть даже только в домике священника, вдали от посторонних глаз.

Женевьева внимательно посмотрела на Джесси.

– Ты чего-то недоговариваешь.

Джесси взяла руку тети и крепко сжала ее.

– О, Женевьева, не спрашивай меня ни о чем, прошу тебя. Помоги мне только пережить трудное для меня время!

Женевьева нахмурилась. Ее терзали беспокойство и смутные подозрения.

– Ну хорошо, раз ты хочешь, будь по-твоему.

– Спасибо!

Два дня спустя Джесси поехала в Блэкхейвен-Бей вместе со старым Томом и Чарли. Чарли обошел с праздным видом городскую тюрьму, притворившись, что просто прогуливается. А Джесмонд отправилась в дом начальника тюрьмы и потребовала свидания с Лукасом Галлахером, бывшим конюхом своего брата.

В комнате с низким потолком и маленьким зарешеченным окном стояла прохлада и висел неприятный запах немытого человеческого тела, мочи и затхлости.

Джесси остановилась посреди комнаты и прислушалась. С тюремного двора до нее доносились шарканье ног заключенных и тяжелые шаги охранников, обутых в сапоги. Джесси впервые пришла на свидание с Лукасом. Раньше она боялась, что мать узнает о ее визитах в тюрьму. Теперь уже нельзя дольше откладывать, и она отбросила все колебания. «Агнес Энн» готова к отплытию, наступило время решительных действий. Джесси явилась, чтобы посвятить Галлахера в свои замыслы и попрощаться.

Джесси смотрела в открытую дверь на длинный коридор. Сейчас должен появиться Лукас Галлахер в сопровождении охранника. Сердце тревожно билось у Джесси при мысли, что сейчас она в последний раз увидит любимого человека.

Джесси знала, что заключение в местной тюрьме с ее суровыми условиями содержания могло негативно повлиять на человека, существенно изменить его в худшую сторону. И она ожидала, что Лукас внешне сильно изменится, исхудает, побледнеет. И действительно, когда он появился из темноты коридора в грязной и разорванной одежде и вышел на свет, у нее упало сердце. Лицо Галлахера покрывала темная щетина, щеки провалились, в глазах стояла тоска.

– Спасибо, вы можете идти, – обратилась она к охраннику.

– Но, мэм… – растерянно посмотрел на нее констебль, – я не могу оставить вас один на один с заключенным…

– Не смешите меня! Галлахер неопасен, он попал в тюрьму вовсе не за преступление. Его просто вернули отбывать срок на общей каторге. Мой брат забраковал его как конюха, вот и все. Впрочем, я не желаю вдаваться в подробности и обсуждать с вами такие вопросы. Вы свободны!

Констебль покраснел.

– Слушаюсь, мэм, – пробормотал он и вышел из помещения.

Старый Том, стоявший у входа, посторонился, чтобы пропустить его.

Джесси бросилась в объятия Галлахера. Его изможденный вид и нездоровый цвет лица испугали ее.

– О Боже… – прошептала она, когда дверь за констеблем закрылась. – Что они с тобой сделали?

Лукас отстранился.

– Лучше не приближайся, от меня воняет тюрьмой.

Но она вновь обвила его шею руками и прижалась к груди. – Я не могу сдерживать свои чувства, все время мечтая обнять тебя.

– О, Джесси… – прошептал Лукас, зарывшись лицом в ее золотистые волосы, и крепко поцеловал. – Я думал, что больше никогда не увижу тебя.

– В понедельник «Агнес Энн» выходит в море, – сообщила Джесси, когда он наконец прервал долгий поцелуй. – Мы разработали план побега.

– В понедельник? – Лукас пристально взглянул на Джесси. – Я слышал, что в субботу ты выходишь замуж за Харрисона Тейта.

Джесси кивнула. У нее перехватило горло от невольных слез. Видя, в каком состоянии она находится, Лукас нежно погладил ее по щеке.

– Почему ты так спешишь со свадьбой, дорогая?

– У меня есть на то свои причины.

Желваки заходили на скулах Лукаса.

– Причина не связана со мной? Посмотри мне в глаза и скажи правду. Может, ты беременна?

Джесси отвела взгляд в сторону. Она боялась, что Лукас догадается о той жертве, которую она принесла во имя его.

– Нет, я не беременна, хотя мне бы очень хотелось родить от тебя ребенка. Он всегда напоминал бы мне о твоей любви.

– Я очень надеюсь, что ты будешь счастлива с Харрисоном, Джесси.

– Лукас… – с горечью промолвила Джесси. – Я не знаю, сумею ли я вынести разлуку. – Она взяла его руку с обезображенным шрамами запястьем и прижала ее к своей щеке. Ее губы дрожали. – Скажи, ты любил меня?

– Да, я любил и всегда буду любить тебя, дорогая.

На следующее утро Джесси отправилась в сад, чтобы нарезать нераспустившихся белых роз и сплести из них венок невесты. Здесь ее разыскал Харрисон.

– Вот где ты прячешься, Джесмонд! – воскликнул он, подойдя к невесте.

Он стоял на узкой, выложенной кирпичами дорожке, поигрывая золотой цепочкой от карманных часов.

– Я только что узнал, что твоя мать не будет присутствовать на церемонии бракосочетания в церкви, – неодобрительно поглядывая на Джесси, проговорил он.

– Церковь Святого Антония стоит на побережье, а мама, как ты знаешь, не желает видеть море.

– Да, мне известно, и все же… – Он замолчал и взял из рук Джесси корзинку с цветами, как будто она мешала девушке. Повесив ее на руку, Харрисон двинулся вместе с Джесси вдоль рядов цветущих роз. – Мне непонятно, как может мать не присутствовать в церкви на церемонии бракосочетания дочери! Что подумают люди? Я полагал, что свадьба состоится в одной из церквей, расположенных в глубине острова.

– Нет, я решила, что мы будем венчаться в храме Святого Антония, – твердо повторила Джесси. – Ведь это наша церковь! Мы будем ходить туда каждое воскресенье на службу, там будут крестить наших детей.

Взгляд Харрисона потеплел при упоминании о будущих детях, его наследниках. А у Джесси стало тяжело на сердце. Она чувствовала себя обманщицей и предательницей. Но разве могла она сказать правду Харрисону? А правда заключалась в том, что Джесси не желала видеть свою мать в церкви на церемонии бракосочетания, после того как та причинила ей столько зла.

– Я решила обвенчаться здесь, в Блэкхейвен-Бей, – заявила Джесси. – В городе, с которым у нас связаны детские и юношеские воспоминания.

– Хорошо, пусть будет по-твоему. Но ведь ты, конечно же, хочешь, чтобы в такой торжественный день рядом с тобой находилась твоя мать, чтобы она помогла тебе надеть свадебный наряд, проводила к венцу?

Джесси, затаив дыхание, взглянула в глаза Харрисона.

– Я хочу кое-что сказать тебе, Харрисон, – с замиранием сердца произнесла Джесси. – Я решила, что к свадебной церемонии мне поможет готовиться Женевьева Стржецкая.

– Женевьева Стржецкая! – в ужасе воскликнул Харрисон. – Ты, наверное, шутишь?

– Нет, не шучу. – Она забрала у Харрисона корзинку и дрожащими руками стала срезать розы. – Я говорю совершенно серьезно. Женевьева является не только моей подругой, но и тетей. Я хочу, чтобы она присутствовала на свадьбе.

– Женевьева Стржецкая приходится тебе тетей?! – изумленно переспросил Харрисон, не веря своим ушам. – О Боже, не может быть! Ее поведение нельзя назвать безупречным. Ну и родственница у тебя!

Сейчас Харрисон очень напоминал Беатрис. У Джесси возникло чувство, как будто она выходила замуж за человека, являвшегося точной копией ее матери. Такая мысль привела ее в отчаяние.

– Женевьева – сестра моей матери, Харрисон. Я недавно узнала об этом и хочу, чтобы она присутствовала на моей свадьбе, тем более что мамы не будет в церкви.

Поставив на землю корзинку и положив секатор, она подошла к жениху и, бросив на него умоляющий взгляд, поцеловала в щеку.

– Прошу тебя, не возражай.

Ласка Джесси удивила и обрадовала Харрисона.

– Ну хорошо. Я согласен, если тебе так сильно хочется.

Джесси отвела глаза в сторону. Ей стало стыдно. Она понимала, что ведет себя как последняя шлюха. Неужели она так низко пала? Джесси всегда презирала женщин, которые добиваются от мужчин всего, чего хотят, своими улыбками, поцелуями и ласками.

Однако Джесси могла только таким способом заставить Харрисона поступать, как она хотела. Ведь он не считался с ней как с человеком. Харрисон просто не стал бы слушать доводы и аргументы женщины и спорить с ней на равных, он никогда не пошел бы с ней на компромисс, а только стал бы злиться, презирать, а возможно, и ненавидеть. Теперь Джесси понимала, что женщины вынуждены прибегать к лести и своим чарам, чтобы добиться от мужчин желаемого.

Женевьева сидела на низком стульчике, держа на коленях блокнот для рисования, а в правой руке угольный карандаш. Щурясь от ветра и солнца, она делала эскиз, перенося на бумагу изображение суровых скал, возвышавшихся на побережье. В очередной раз оторвав взгляд от рисунка, она посмотрела на нагромождение каменных глыб и заметила краем глаза движение на дорожке, ведущей к ее саду. Повернув голову, она увидела всадника, скакавшего во весь опор на гнедом жеребце.

Женевьева встала, положила блокнот и карандаш на стульчик и направилась к дому, чтобы встретить гостя. Узнав всадника, она почувствовала, как у нее сжалось сердце. К ней приехал Уоррик Корбетт. Зачем он явился?

– Чем могу быть полезна? – спросила Женевьева, когда всадник спешился.

Он быстро повернулся к ней и снял касторовую шляпу.

– Госпожа Стржецкая?

– Да, я. – Женевьева улыбнулась. – Хотя, я уверена, ваша мать считает, что я недостойна того, чтобы ко мне обращались учтиво по имени или упоминали мой титул.

Молодой человек усмехнулся.

– Разрешите представиться, меня зовут Уоррик Корбетт.

– Я знаю.

Женевьева следила, правда, издалека, за тем, как взрослел и мужал ее племянник.

– Как я понимаю, вы моя тетя, – смущенно улыбаясь, промолвил Уоррик.

– Да.

Он предложил ей опереться на его руку.

– Я приехал, чтобы познакомиться с вами.

Женевьева взяла своего племянника под руку и пригласила войти в дом.

– Пройдемте на кухню, и я угощу вас прекрасным… – она хотела сказать «чаем», но, взглянув на Уоррика, закончила: – бренди.