Для служебного пользования

Экз. № 2259

Предварительное следствие играет важную роль в деле дальнейшего укрепления социалистической законности и правопорядка, искоренения преступности и причин, ее порождающих.

В принятых ЦК КПСС и Советом Министров СССР постановлениях от 10 декабря 1965 года «О мерах по улучшению работы следственного аппарата органов прокуратуры и охраны общественного порядка» и от 23 июля 1966 года «О мерах по усилению борьбы с преступностью» предусматривается всемерное повышение боевитости следственного аппарата, совершенствование его деятельности.

Необходимым условием успешной борьбы с преступностью является полное и быстрое раскрытие каждого преступления и своевременное привлечение к законной ответственности виновных лиц. Следователь обязан строго руководствоваться ленинским указанием о том, что в борьбе с преступностью важно, «чтобы ни один случай преступления не проходил нераскрытым».

Следственные органы Российской Федерации ведут значительную работу по изобличению опасных преступников, посягающих на интересы государства, на жизнь, здоровье и законные права советских граждан. Среди следователей есть немало опытных работников, подлинных мастеров своей трудной и почетной профессии, которые умело расследуют любое преступление.

Однако в работе следственного аппарата еще имеются серьезные недостатки, отрицательно влияющие на состояние борьбы с преступностью и раскрываемость преступлений. Нередко они объясняются отсутствием опыта, неумением следователей правильно построить свою работу. Ошибки и пробелы чаще всего допускаются при производстве осмотра места происшествия и других первоначальных следственных действий. В отыскании и исследовании вещественных доказательств слабо используются научно-технические средства, а также современные возможности судебных экспертиз. В некоторых случаях не обеспечивается должная координация в деятельности следователей и органов дознания.

Решение задач, поставленных перед органами предварительного следствия, требует постоянного совершенствования деятельности следственного аппарата в целом и повышения уровня профессионального мастерства каждого работника.

Прокуратурой РСФСР проведены кустовые учебные семинары следователей и старших следователей прокуратур городов, районов, областей, краев и автономных республик по проблемам методики и тактики расследования умышленных убийств и изнасилований.

Семинары внесли много нового в работу по расследованию этих тяжких преступлений, позволили расширить организационно-методические формы деятельности следственного аппарата по разоблачению лиц, покушающихся на жизнь, здоровье и честь человека. Большое внимание уделялось изучению и распространению положительного опыта. Участники семинаров рассказали об особенностях в организации расследования конкретных преступлений.

Настоящий сборник подготовлен по материалам этих семинаров и призван помочь работникам следственных органов в работе по раскрытию преступлений.

 

В. Н. ИШИМОВ,

старший следователь прокуратуры Пермской области

советник юстиции

ТЩАТЕЛЬНОЕ ИЗУЧЕНИЕ ЛИЧНОСТИ ПОДОЗРЕВАЕМОГО ПОМОГЛО ИЗОБЛИЧИТЬ ОПАСНОГО ПРЕСТУПНИКА

На протяжении длительного времени в городе Перми периодически происходили поджоги домов, иногда до четырех-семи случаев за ночь. Вводилась самоохрана, население дежурило по ночам, применялись даже воинские подразделения для патрулирования. Но стоило населению немного успокоиться, как опять возобновлялись поджоги.

Все это происходило ночью, огонь быстро распространялся на соседние постройки, особенно в пригороде с деревянными строениями. В большинстве случаев имущество потерпевших гибло, люди едва успевали выскочить из горевших домов.

Характерно, что случаи поджогов наблюдались в разных концах города, перемещаясь с одного на другой через три-четыре года, и не только в районах индивидуальных застроек, но и в центральных — Ленинском и Мотовилихе, где поджигались дома государственного жилого фонда.

Во всех районных прокуратурах города имелись дела о поджогах, однако ни одно из них не было раскрыто, и лишь весной 1963 года решено было собрать все эти дела воедино, тщательно изучить, сопоставить и принять все меры к тому, чтобы найти преступника. По указанию прокурора области я принял это дело к производству. По линии уголовного розыска была создана оперативная группа, которую возглавлял заместитель начальника ОУР полковник милиции Смолин. Наша работа проходила в тесном взаимодействии. Это был напряженный коллективный труд.

Изучив дела о поджогах, сопоставив некоторые приметы поджигателя и проанализировав оперативные донесения прошлых лет в связи с пожарами, мы пришли к выводу, что тут мог действовать один человек. Наше внимание привлек среди прочих подозреваемых некий Зинченко Федор Андреевич, 1915 года рождения, которого часто видели в районе пожаров. Поджоги бывали в тех районах, в которых некоторое время проживал Зинченко. И, наконец, самая интересная деталь. 28 декабря 1961 года, то есть за 6 месяцев до начала нашей работы по поджогам, Зинченко был задержан гражданами вблизи загоревшегося дома по улице Норинской на 1-й Вышке, в Мотовилихе. Поджог был типичным: в углу деревянного дома, где были сложены колотые дрова, стену облили керосином и подожгли. К счастью, пожар сразу же заметили и потушили. Решив, что поджигатель не мог далеко уйти, жители осмотрели прилегающий район. Буквально в непосредственной близости от объекта загорания, на улице, был задержан Зинченко, которого сразу доставили в милицию. Он был пьян, от правого кармана полушубка ощущался резкий запах керосина, хотя, как это было установлено, по роду своей работы и дома он к горюче-смазочным материалам отношения не имел. Зинченко никак не мог объяснить, как он попал на Норинскую улицу. Причастность к поджогу категорически отрицал, заявлял, что у него не было керосина, хотя проведенная техническая экспертиза подтвердила, что правый карман его полушубка обильно им пропитан.

Однако в результате тактических промахов и других серьезных недостатков, допущенных при расследовании этого дела, собрать достаточных доказательств о причастности Зинченко к поджогу не удалось и дело против него прекратили.

Мы решили начать свою работу именно с этого дела. Прежде всего представлялось правильным тщательно изучить личность подозреваемого, провести оперативную работу в этом направлении. Работники уголовного розыска сделали все возможное, чтобы собрать наиболее полные материалы о Зинченко, о его прошлом и настоящем.

Выяснилось, что Зинченко в 1942 году был осужден военным трибуналом за распространение фашистских листовок к высшей мере наказания, замененной десятью годами лишения свободы. Судя по всему, из лагеря вышел озлобленным человеком. После освобождения Зинченко уехал в Кировскую область. Оказалось, что с его приездом там происходили поджоги. Кроме того, его подозревали в убийстве пастуха. В Пермь Зинченко переехал в 1951 году, одно время работал в системе МВД (в лагере), имел несколько сожительниц, которых часто избивал. Систематически пьянствовал. По характеру замкнутый, нелюдимый, жестокий человек. Друзей не имел, хотя круг его знакомств был обширным.

До нашей работы с Зинченко он многократно допрашивался, в том числе и по поджогу на ул. Норинской, но либо отмалчивался, либо все отрицал, если его пытались в чем-то уличить. До вызова Зинченко я побеседовал с работниками милиции и прокуратуры, которым раньше приходилось с ним сталкиваться. По их отзывам, на допросах Зинченко всегда держался нагло, уверенно.

Выход в данной ситуации был один: надо, чтобы заговорил сам подозреваемый, чтобы он дал правдивые показания, которые позволили бы выяснить новые обстоятельства, установить новых свидетелей, возможно соучастников и т. д. Мы считали, что было бы неправильным начинать работу со свидетелями, по отдельным фактам поджогов. Зинченко имел возможность узнать об этом, помешать следствию или скрыться.

Итак, надо было начать с самого Зинченко. Но как? С чего начать? Как построить разговор с ним? Какую избрать тактику? В результате долгих обсуждений мы пришли к выводу, что с учетом особенностей характера Зинченко, его прошлого, прежде всего нужно было, чтобы он почувствовал неуверенность в своих силах, поколебать устойчивость его позиции.

А в данном случае на стороне Зинченко были годы, бессилие органов следствия, отсутствие улик. Он знал об этом и привык к мысли о своей безнаказанности.

Расчет был таков: вызвать Зинченко неожиданно, но не начинать с обычных расспросов о поджогах, не говорить прямо, по какому поводу он вызван, а расспросить его о биографии. Кстати, ранее на допросах, вопреки уже известному нам, он заявлял, что не судим, всю войну был на фронте, о чем свидетельствовала запись в военном билете. В то же время в личном деле рукой Зинченко было написано, что всю войну он был в оккупации, что его жену и детей «сожгли немцы». Мы, проверив это, установили, что первая жена Зинченко и дети живы, выяснили и некоторые другие любопытные детали. Эти противоречия и решено было использовать.

Выяснением его прошлого мы и рассчитывали расшатать позицию защиты Зинченко, не раскрывая того, чем мы располагали, держать его в напряжении и приучить к мысли, что нам все о нем известно, что он все равно должен будет рассказать правду о своих преступлениях, и лишь после этого начать приводить те немногие доказательства, которые имелись в нашем распоряжении против него.

На первом допросе я со слов Зинченко как можно подробней записал его биографию. Она, как и следовало ожидать, полностью расходилась с фактическими данными, которыми мы располагали. Зинченко держался спокойно. Но затем, когда ему стали предъявлять документы, изобличать его во лжи от допроса к допросу — началось буквально смятение, превысившее все наши ожидания. Оказалось, что за спиной у Зинченко было много темных дел. Особенно его поражали известные нам факты из личной его жизни, о которых он сам почти забыл. И тут Зинченко преобразился. На допросе по результатам обыска у него на квартире, где нашли много папирос, похищенных с табачной фабрики, признал совершенное им хищение. Когда же я ему сказал, что постановление о прекращении дела в отношении его по поджогу на ул. Норинской отменено, Зинченко вдруг заявил, что этот поджог — его рук дело, и подробно рассказал, где, у кого он брал керосин для поджога. Назвал конкретных лиц, описал обстановку поджога и все другие обстоятельства этого преступления, которые полностью совпадали с фактической стороной дела. К тому же Зинченко заявил, что рассказывал об этом поджоге своей сожительнице Лагуновой, которая в свою очередь подтвердила это на допросе.

Сейчас, возможно, описанное и не выглядит так эффектно, но когда Зинченко на четвертые сутки стал рассказывать правду после долгого отрицания всего, то это была уже победа. Признав то, что было уже очевидным, Зинченко рассчитывал, что следствие остановится на этом. И тут он допустил первую серьезную ошибку. После того, как были закреплены показания Зинченко о поджоге на ул. Норинской, он был арестован.

Выдавая понемножку то одно, то другое свое преступление, Зинченко думал, что следствие на этом остановится, и запутывался все больше и больше. Нас особенно заинтересовало одно обстоятельство.

В самом начале следствия при обыске на квартире Зинченко была изъята вся верхняя одежда подозреваемого, так как предполагалось, что в разные годы он ходил в различной одежде, и по приметам одежды можно будет выяснить причастность Зинченко к тому или иному поджогу. Изъятыми оказались: пальто, шинель, бушлат, телогрейка и черный полушубок.

Узнав об обыске, Зинченко очень переживал, связывая свои серьезные опасения с изъятием полушубка, хотя конкретно и не говорил, что же его беспокоит.

Нам удалось выяснить, что этот черный полушубок у Зинченко появился, когда он жил на Шпальном поселке, в 50-х годах, у некой Деменевой Лидии, с которой в те годы сожительствовал. Предполагалось, что Деменева должна знать о преступлениях Зинченко, причем именно в 1951–1956 гг. на шпальном поселке происходили массовые поджоги.

Нужно было допросить Деменеву. Прежде всего работники ОУР собрали и дали мне все данные о ней. Сделано это было так добросовестно и четко, что я знал перед допросом о Деменевой абсолютно все: о ее связях, поведении, вплоть до отдельных ссор с соседями, привычках и т. д. Оказалось, что Деменева ранее, через брата, была связана с преступным миром. Женщина скрытная, хитрая, упрямая, думающая лишь о своей выгоде и интересах. С Зинченко жила плохо, у них были частые ссоры, драки.

Явившись на допрос, Деменева, как и следовало ожидать, категорически отрицала, что ей что-либо известно о преступлениях Зинченко. Вела она себя сравнительно спокойно. Тогда взялись за отличительную черту ее характера — беспокойство лишь за себя, за свои интересы. Начали приводить ей примеры из ее личной, прошлой жизни, связи, фамилии, адреса, мельчайшие подробности. Такая осведомленность о ней так поразила Деменеву, что спокойствию ее пришел конец. Деменева поняла, что за нее взялись всерьез. Это ее испугало и затем, после некоторых препирательств, она заявила: «Зачем меня-то проверяете, Зинченко делал все один, в его делах я не замешана». И стала рассказывать.

Свой рассказ Деменева начала не о поджогах, а о том, как в 1953 году, то есть 9 лет назад, Зинченко ограбил и убил какого-то инвалида. До этого следствие данными на этот счет не располагало. Деменева боялась рассказывать именно об убийстве, ну, а начав с него, о поджогах говорила свободно и обстоятельно.

Так, Деменева рассказала, что в марте 1953 года, в одну из ночей, Зинченко поздно пришел домой пьяный и принес с собой черный полушубок, трость, пиджак, кожаную самодельную сумку и другие вещи, сказав, что у Н-Плоского поселка ограбил и убил инвалида без ноги. Часть вещей осталась у нее.

Немедленно были приняты меры к проверке этих показаний и оказалось, что в ночь на 3 марта 1953 года в логу реки Данилиха в пос. Н-Плоский был ограблен и убит инвалид Хмелев. Потерпевший не имел правой ноги, ходил с протезом и тростью. Преступником он был избит и задушен. Похищенными значились: черный полушубок, трость, часы, пиджак, брюки, нижнее белье, шапка, сумка. Дело это в 1957 году было прекращено ввиду неустановления виновных и отсутствия каких-либо перспектив к его раскрытию. Мною оно было немедленно изъято из архива и производство по нему возобновлено.

Для проверки показаний Деменевой я произвел обыск в ее доме, а также дополнительный обыск и на квартире Зинченко. При этом были обнаружены и изъяты все вещи убитого — даже трость и сумка. Вещи опознаны родственниками Хмелева.

Ни о чем об этом Зинченко даже не догадывался, считая, что следствие ведется лишь в связи с поджогами. Но мы не спешили говорить с ним об этом. Надо было все тщательно взвесить.

Ну, а если Зинченко заявит, что купил все указанные вещи на рынке, у неизвестного лица? Чем это можно опровергнуть? Показания же Деменевой Зинченко мог опорочить, заявив, что она наговаривает на него из-за плохих отношений между ними. С другой стороны, поскольку часть вещей убитого была найдена у Деменевой, Зинченко мог заявить, что не знает ничего об этих вещах, а появились они, мол, не у него, а у самой Деменевой.

Надо было детально обдумать тактику допроса Зинченко по убийству с тем, чтобы правильно использовать имевшиеся у нас улики. Решено было сделать так: допросить Зинченко по поводу вещей убитого в числе вообще всех изъятых у него вещей при обыске, и к убийству отношения не имевших. И, естественно, Зинченко просчитался: отвечая на вопросы о появлении у него разных вещей — шинели, бушлата, приемника, в том числе трости, полушубка и других, принадлежавших Хмелеву, обвиняемый заявил, что полушубок он купил на ранке в Разгуляе в 1955 году, трость нашел в трамвае в 1959 году, пиджак купил у пьяного в 1957 году и так далее. То есть появление у него вещей убитого Хмелева Зинченко отнес к разным срокам.

Путь к отступлению Зинченко был отрезан, разговор об убийстве пошел с ним в открытую, и под влиянием улик Зинченко сознался, точно указав место его совершения, мотив и способ.

Зинченко был изобличен в совершении убийства, в двадцати пяти поджогах, кражах и других преступлениях и осужден Пермским областным судом.

 

А. Л. САРАДЖАН,

старший следователь прокуратуры Волгоградской области

младший советник юстиции

ЦЕЛЕУСТРЕМЛЕННОСТЬ В РАССЛЕДОВАНИИ, ИЗБРАНИЕ ТАКТИКИ ДОПРОСА ПОДОЗРЕВАЕМОГО С УЧЕТОМ ОСОБЕННОСТЕЙ ПСИХОЛОГИИ ПРЕСТУПНИКА — ЗАЛОГ УСПЕХА В РАСКРЫТИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ

Одиннадцать месяцев не было известно, кто совершил убийство боксеров Игоря Рыжкова и Анатолия Даньшина.

9 марта 1962 года они находились в ресторане ст. Волгоград-I на вечере, посвященном празднованию Женского дня 8 марта. Вместе с ними была девушка по имени Женя.

Было известно, что примерно в 22 часа Даньшин, Рыжков и Женя ушли из ресторана, намереваясь пойти на танцы в городской сад.

Сторож городского сада Бондаренко рассказал, что примерно в одиннадцатом часу в сторону цирка прошла группа лиц из 6–7 человек. Когда он, побыв некоторое время в конторе, вышел во двор, то увидел, что со стороны цирка возвратились на улицу только 4 человека из этой группы. Заподозрив что-то неладное, он вызвал дружинников, которые и обнаружили трупы Рыжкова и Даньшина.

Имелись другие свидетели, которые видели, как во двор цирка прошла большая группа мужчин, а через некоторое время оттуда выскочили несколько человек и бросились бежать в сторону вокзала. Никто из свидетелей не мог назвать приметы, по которым можно было бы установить преступников. На месте происшествия никаких следов или предметов, которые могли бы пролить свет на совершенное преступление, обнаружено не было.

Зная, что потерпевшие ушли из ресторана с Женей, а расстояние от ресторана до места преступления около 1 км, я полагал, что Женя была очевидцем встречи потерпевших с убийцами. Возникла необходимость установить Женю. В ресторане ее видели многие лица, однако все они сообщали о Жене настолько разноречивые приметы, что воссоздавалось несколько образов, которые отличались друг от друга ту волос, росту, одежде и т. п. Невозможно было установить, какой из словесных портретов соответствовал подлинной внешности этой девушки. Пришлось детально анализировать показания свидетелей по этому вопросу, с большой осторожностью и условностью собрать что-то общее, чтобы иметь кое-то понятие о нужном в то время для нас человеке. И когда удалось найти Женю, мы должны были признать, что наш портрет был очень далек от оригинала. Этот факт лишний раз подтверждает, насколько по-разному могут восприниматься очевидцами отдельные факты, детали, особенно когда речь идет о внешности незнакомого человека.

В поисках Жени была проделана большая работа и нашли ее не по словесному портрету, а с помощью общественности. Буквально весь город искал эту девушку. К нам приводили много девушек по имени Женя, сообщали данные о похожих по приметам, просили проверить их.

Женя была обнаружена на седьмой день после убийства. Как выяснилось, поиски ее осложнились тем, что в Волгограде она появилась всего за несколько дней до убийства, переехав из Мурманска. Родители девушки, узнав от нее, что она разыскивается следственными органами, принимали меры к тому, чтобы такая встреча не состоялась.

Насколько велики были усилия, затраченные на поиски Жени, настолько неутешительными оказались результаты. Огорчение и разочарование, охватившее нас, невозможно передать словами: Женя ничего не знала о преступниках. Оказывается, из ресторана она ушла раньше потерпевших, хота и одевалась вместе с ними.

Тогда мы изучили жизнь потерпевших буквально с детских лет. Проверили все связи убитых, установили случаи ссор и драк, в которых им приходилось участвовать. Не оставили без внимания и бои, которые проводили они на ринге, имея в виду, что кто-либо из побежденных ими затаил чувство злобы и мести. Все, что давало нам малейшую надежду на успех, проверялось с исчерпывающей полнотой.

Наступил момент, когда мы поняли, что убийство не связано с предшествовавшим поведением и жизнью потерпевших. Полная и всеобъемлющая проверка связей Рыжкова и Даньшина, их постоянных и временных знакомств, привели нас к выводу, что преступление совершено случайными людьми, которые не знали своих жертв, на почве внезапно возникшей ссоры. Это усложнило задачу. Найти среди семисоттысячного населения преступников, приметы которых не были известны, нелегко. Но их надо было искать и мы искали. Обстоятельства убийства наталкивали на мысль, что преступление совершено группой лиц, склонных к хулиганству и правонарушениям. Пришлось устанавливать существующие в городе подобные группы и проверять их возможную причастность к событиям, происшедшим во дворе цирка 9 марта 1962 года. Этой работой была занята большая группа следственных и оперативных работников.

Сообщения об известных нам обстоятельствах совершенного преступления были сделаны по радио, на собраниях актива города, в коллективах различных предприятий и организаций. К нам поступило множество интересных данных, которые обрабатывались и проверялись.

В результате этой работы удалось раскрыть немало грабежей и разбойных нападений, телесных повреждений, хулиганств и других преступлений, которые даже не были зарегистрированы. Но убийство продолжало оставаться нераскрытым.

Как выяснилось впоследствии, убийцы не были ни хулиганами, ни грабителями и ни в одну из таких групп не входили. Все они были комсомольцами, активными работниками и характеризовались положительно. Однако избранный нами путь оказался единственно правильным. Проверка большого числа людей привела к тому, что мы напали на человека, который знал убийц Даньшина и Рыжкова. Этим человеком оказался некто Чернявский, от которого стало известно, что участниками убийства Даньшина и Рыжкова являлись Руднев и Сапунков. Нетрудно понять, как нетерпеливы были мы, получив эти данные. Нам хотелось немедленно выехать к этим лицам, произвести обыск и задержать их. Но спешить было нельзя. Мы знали, что преступников было не двое, а четверо-пятеро, поэтому пришлось тщательно подготовиться, проверить связи Сапункова и Руднева. И лишь когда стало известно, что их связывает что-то общее с Кривоноговым, Гречушниковым и Сибгагуллиным, одновременно у всех были произведены обыски и они сразу же были задержаны.

Это произвело на них ошеломляющее впечатление, и они, почти не запираясь, рассказали об убийстве, так как не ожидали, что спустя одиннадцать месяцев станет известно об их причастности к преступлению. Оказалось, что они поклялись друг другу всю жизнь хранить тайну этого преступления, и спустя некоторое время сжились с мыслью, что никто о них не узнает. Двое из них после убийства обзавелись семьями.

Наши предположения о мотивах убийства подтвердились. Случайно встретившись с Даньшиным и Рыжковым, Руднев и его товарищи затеяли с ними ссору и по обоюдному согласию пошли в темное место, во двор цирка, выяснять отношения. Воспользовавшись нетрезвым состоянием потерпевших и своим численным превосходством, они избили их до потери сознания. После этого все ушли, а Руднев задержался и финским ножом нанес удар в грудь Рыжкову. Догнав Сапункова, он выразил опасение, что Даньшин сможет опознать его и уличить в убийстве Рыжкова, а поэтому предложил возвратиться и убить Даньшина. Вдвоем они возвратились, и Руднев нанес Даньшину четыре удара ножом и «для верности» еще три удара Рыжкову.

Через несколько минут они еще раз пришли на место преступления, чтобы перерезать горло убитым, однако там уже были люди…

Руднев приговорен к высшей мере наказания. Сапунков и другие — к различным срокам лишения свободы. Приговор приведен в исполнение.

Упорство и настойчивость, продолжение работы после неоднократных неудач, когда, казалось бы, исчерпаны все возможности установить преступников, — вот основные факторы, которые обеспечили раскрытие этого тяжкого преступления. И еще — правильная организация взаимодействия с органами милиции, особенно в период работы над раскрытием преступления по горячим следам. На этом я считаю необходимым специально остановиться и рассказать об опыте раскрытия и расследования дела об убийстве семилетней девочки Юлии Сазоновой.

С первого же дня обнаружения этого преступления был организован штаб, в который, кроме начальника следственного отдела и всей бригады следователей, вошли также начальник отдела уголовного розыска областного управления охраны общественного порядка, начальник райотдела милиции, его заместители и другие работники милиции. Полученные материалы за каждый день анализировались и обобщались, намечался план работы на следующий день, выдвигались новые версии. Каждую минуту в распоряжении штаба были десятки оперативных работников, благодаря чему обеспечивалась быстрая проверка возникавших вопросов.

Было известно, что 29 ноября 1965 года в семье Сазоновых исчезла семилетняя дочь Юлия, ученица первого класса средней школы № 3 города Волгограда. В три часа дня она после ухода матери на работу вышла погулять во двор и там играла со своими сверстниками. Примерно в половине шестого, когда стемнело и все дети разошлись по квартирам, одна из соседок предложила Юлии идти домой. Юлия зашла в подъезд своего дома и после этого ее никто не видел. Спустя 30–40 минут соседка Сазоновых по квартире Ситникова вышла во двор, чтобы завести девочку домой, и не обнаружив ее, решила, что отец Юлии, работавший шофером, подъехал к дому по пути в гараж и забрал ее с собою, как это иногда делал. Однако возвратившись домой с работы в 19 часов 30 минут, Михаил Сазонов выразил удивление и беспокойство отсутствием дочери и занялся ее поисками. Он обращался к соседям, в семьях которых были Юлины подруги, к родственникам жены, в «скорую помощь» и в милицию, но девочки нигде не было. Ночью, когда пришла с работы мать Юлии, поиски возобновились и результаты снова оказались безуспешными.

Утром следующего дня Юлия была обнаружена убитой на чердаке четырехэтажного дома, в котором проживала семья Сазоновых. Осмотром места происшествия никаких данных о преступнике добыто не было. Кровь из трупа была выпущена в старое хозяйственное корыто. На кистях обеих рук убитой имелись странгуляционные борозды, рядом с трупом лежал кусок бельевой веревки. Это свидетельствовало о том, что руки девочки были связаны перед убийством.

Обстановка места происшествия давала серьезные основания полагать что преступление совершено психически неполноценным человеком. Однако, несмотря на это, мы выдвинули целый ряд версий, одна из которых состояла в том, что убийство Юлии совершено ее отцом. Каждый член нашей бригады расследовал одну из намеченных версий. Расследование этой версии было поручено мне.

Какие основания послужили причиной выдвижения версии о том, что убийцей является Михаил Сазонов? После исчезновения Юлии Сазонов один и вместе с женой повсюду искал дочь и даже в подвале дома, который был закрыт на замок. А когда жена предложила ему осмотреть чердак, он отказался, сославшись на то, что боится ночью подняться туда. Если его страх как-то можно было объяснить, то оставалось неясным, почему он не обратился к помощи соседей, которые были обеспокоены исчезновением Юлии. На следующий день утром он также никого не просил подняться на чердак. Позавтракав как обычно, он ушел на работу. В ответ на удивление соседа Кирсанова, как же он идет на работу, когда пропала его дочь, Сазонов сказал, что если она найдется — ему сообщат. Из показаний свидетелей стала известна и такая любопытная деталь: никогда ранее Сазонов не искал дочь, хотя она иногда отсутствовала до 10–11 часов вечера, а 29 ноября занялся ее поисками с половины восьмого.

Во время отработки этой версии было получено заключение судебномедицинских экспертов о том, что у Юлии имелись множественные старые разрывы девственной плевы и ее наружные половые органы выглядели, как у женщины, давно живущей половой жизнью. Это усилило наши подозрения в отношении Сазонова, так как на допросе он категорически заявлял, что ему ничего неизвестно о нарушении девственности у дочери.

Но одних подозрений, как известно, недостаточно. Необходимо было добыть доказательства его виновности или невиновности.

Имелись данные о том, что убийство Юлии совершен шесть — начале седьмого часа вечера. Об этом показали две свидетельницы, проживающие на последнем этаже дома, которые слышали в это время на чердаке шаги человека в направлении от четвертого подъезда ко второму.

Труп девочки лежал над четвертым подъездом дома, вход на чердак имелся только во втором подъезде.

Необходимо было проверить, где находился и чем занимался Сазонов в момент убийства. Он показал, что находился на работе до половины седьмого вечера, затем в 7 час 15 мин. приехал домой, затратив на дорогу 45 минут. Однако по путевому листу, товаро-транспортной накладной и по показаниям лиц, работавших в тот день с Сазоновым, значилось, что работу он закончил значительно раньше — в начале шестого часа. Путем производства следственного эксперимента, который проводился в тех же условиях, в которых находился Сазонов, и на его автомашине, мы установили, что для преодоления расстояния от места работы до дома ему потребовалось 14 минут.

На последующем допросе Сазонов заявил, что работу закончил действительно раньше, чем показывал, однако это обстоятельство пытался скрыть потому, что за это время совершил кражу вещей в раздевалке одного из корпусов тракторного завода, на территории которого в тот день работал. При проверке кража подтвердилась. И хотя мы установили, что эта кража могла быть совершена за несколько минут, Сазонов, пользуясь отсутствием очевидцев, утверждал, что время совершения кражи было значительно большим.

Одновременно с этим проверялась вся одежда Сазонова, но следов крови обнаружено не было. Тогда мы изъяли содержимое из-под ногтей пальцев его рук. Допрошенный по этому поводу, он категорически заявил, что крови под ногтями у него нет, так как никакого касательства к крови он не имел. Эти показания Сазонова усилили доказательственное значение заключения биологической экспертизы, установившей наличие крови в содержимом из-под ногтей первого и третьего пальцев правой кисти.

Исследовалось множество других обстоятельств. Мы установили дополнительные косвенные доказательства вины Сазонова, но их имелось недостаточно для предания его суду.

В связи с этим нами придавалось особое значение работе с подозреваемым Сазоновым и его женой. Прежде чем сообщить о результатах этой работы, я хочу сказать, что правильный выбор тактики этих допросов сыграл немаловажную роль в раскрытии преступления. Допрос преступника — это особая форма борьбы и победителем в ней становится тот, кто обладает более гибким умом. Гибкость мышления — обязательное качество каждого следователя, который хочет получить правдивые показания от опасного и хитрого преступника. В процессе допроса возникает много моментов, требующих от следователя мгновенной ориентации и умения правильно повести себя. Допрашивая подозреваемого, мы находимся под его неослабным вниманием. Для наблюдательного преступника следователь — компас, по которому он угадывает направление следствия, результаты проделанной работы, неудачи или успех.

Мы должны знать это и сознавать, что в работе с преступником нет мелочей. Даже костюм следователя, его внешний вид, манера держать себя, жесты и мимика — все должно быть подчинено намеченной цели. Все эти элементы входят в понятие тактики допроса. Безусловно, ведущее место среди них занимает порядок ведения допроса, его направление. Этот порядок вырабатывается в ходе самого допроса и заранее детально спланировать его почти невозможно. Конечно, следователь обязан иметь план допроса, но предусмотреть в нем все нюансы и тонкости нельзя.

Очень важно правильно пользоваться при допросе полученными доказательствами. Иногда они бывают довольно вескими, но вследствие неправильного применения не дают эффекта. Сам допрос подсказывает следователю, наступил ли подходящий момент для использования того или иного доказательства.

С учетом этих соображений производился допрос Сазонова и его жены. Выполнение нашей задачи осложнялось тем, что Сазонов ранее был судим, в армии служил в войсках МВД. Кроме того, мы не располагали ни одним свидетелем, с которым можно было бы провести очную ставку.

И все-таки наша кропотливая работа увенчалась успехом. Сазонов сознался. Он рассказал, что в 1963 году, в день рождения Юлии, когда ей исполнилось пять лет, он изнасиловал дочь. После этого на протяжении более двух лет систематически совершал с нею половые акты, в том числе и в извращенной форме, отчего у девочки стали наблюдаться явления непроизвольной дефекации.

Боясь разоблачения, он все время жил под страхом, который угнетал его и не давал покоя. Чтобы покончить с этим, он решил убить дочь, и свое намерение осуществил 29 ноября 1965 года.

Жена знала о том, что он изнасиловал дочь, и по многим причинам скрывала это, но о виновности мужа в убийстве дочери ей ничего не было известно.

Что же заставило Сазонова сознаться в изнасиловании и убийстве дочери? Обычно в таких случаях говорят: сознался под тяжестью улик. По каждому конкретному делу эта формулировка имеет определенный смысл, заложенный в работе следователя с преступником. На допросах Сазонов держался уверенно и было очевидно, что преодолеть его упорство сразу же невозможно. Нельзя было предъявлять ему все доказательства одновременно. Поэтому мы решили методично, постепенно расшатывать его позиции. С этой целью доказательства предъявлялись ему незначительными дозами и с большими паузами. Вначале мы сообщили ему о зверских избиениях, которым он подвергал дочь и которые скрывал от нас. Затем рассказали о наличии крови под ногтями его правой руки. Потом опровергли его утверждения о времени отъезда с работы и доказали, что его ссылка на то, что он не мог успеть убить дочь по времени, является несостоятельной. И так каждый день, все более расширяя его знакомство с теми уликами, которые были установлены. Этот психологический прием оказался эффективным. Вначале Сазонов отнесся к нашим фактам скептически, затем — настороженно, а когда он стал колебаться, мы предъявили ему основное прямое доказательство — показания его жены. Это окончательно сломило его сопротивление, и Сазонов собственноручно написал показания, в которых подробно изложены обстоятельства совершенных преступлений.

Преступник приговорен к высшей мере наказания. Приговор приведен в исполнение.

 

К. М. ЕЛЕЕВ,

следователь прокуратуры Майского района Кабардино-Балкарской АССР юрист I класса

КАК БЫЛА РАЗОБЛАЧЕНА СИМУЛЯЦИИ САМОУБИЙСТВА

В июне 1966 года мною было закончено расследованием уголовное дело по обвинению Ивановой Евгении Дмитриевны в преступлении, предусмотренном ст. 102 п. «г» УК РСФСР.

Иванова осуждена Выездной сессией Верховного суда Кабардино-Балкарской АССР к 15 годам лишения свободы с отбытием меры наказания в местах лишения свободы строгого режима.

Преступление было совершено 24 апреля 1966 года. В середине дня мне сообщили о том, что в станице Котляревской повесилась Иванова. Сложность расследования этого дела заключалась в том, что по нему надо было собирать доказательства, как говорится, по крупинкам. Еще до прибытия на место происшествия обстановка была полностью нарушена.

Станица Котляревская расположена в пяти километрах от города. Когда я прибыл туда, около дома уже собралась толпа людей, а сын покойной сидел прямо на земле, обхватив руками голову. Соседи Ивановой коротко рассказали, что покойную обнаружил сын. Когда они прибежали в дом, то увидели Иванову Федосию висевшей в петле. Надеясь, что все произошло недавно и ее можно еще спасти, они перерезали провода, на которых она висела, но убедившись, что она уже окоченела, занесли ее в комнату и положили на кровать.

На место происшествия я приехал без судебномедицинского эксперта, так как у нас в районе его нет, а обслуживавший нас эксперт проживал в другом районе.

Дав задание дежурному по райотделу милиции, вызвать эксперта, я пригласил понятых и приступил к осмотру дома. При входе с крыльца попадаешь на веранду, где установлена лестница к имеющемуся в потолке люку. С верхнего этой лестницы прямо над стеной свисали электропровода и обрывались на высоте 87 см от пола. Тут же лежала опрокинутая табуретка, на сиденьи которой было большое пятно крови. Пятна крови виднелись на полу, а на стене — мазки. К моменту осмотра труп находился на кровати в кухне, укрытый одеялом. В кухне не было заметно никаких следов. Пройдя в спальню, мы обнаружили на полу флакон из-под уксусной эссенций, резкий запах которой ощущался в воздухе. На полу — множество волос и крови. От трупа тоже исходил запах уксусной эссенции. На шее еще имелась петля из электропроводов. Женщина была одета как обычно. Одна из понятых, глядя на труп, сказала: «Бедная Феня, довели ее, что наложила на себя руки».

Составив протокол осмотра и схемы, мы отправили труп в морг, после чего начали беседовать с жителями станицы. В районе я работаю давно, большинство жителей меня знают хорошо, а поэтому разговоры были откровенными. Рассказы некоторых меня сразу же насторожили. Я узнал, что покойная Иванова проживала вместе со своим сыном Николаем и его женой Евгенией. Последний год между покойной и снохой Евгенией сложились неприязненные взаимоотношения, и на этой почве Николай разошелся с женой. Но последнее время он стал ездить в гор. Майский к своей бывшей жене.

Сам Иванов Николай также пояснил, что он не живет с женой уже третий месяц, разошлись они из-за того, что она не ладила с его матерью. О событиях 24 апреля рассказал следующее: встал в 5 час. 30 мин., мать еще лежала в постели на кухне. Вышел на улицу и умылся, а когда вернулся в комнату, мать уже была на ногах.

Уходя на работу примерно в 6 часов, он сказал матери, что поедет на базар в гор. Майский, чтобы обменять туфли, купленные им ранее. Пришел в гараж колхоза в 6 часов, получил путевой лист и поехал на рынок, где он, якобы, пробыл до 8 часов. С 8 часов до 11 час. 30 мин. находился на работе, а когда в 11 час. 30 мин. подъехал домой, чтобы позавтракать, то двери оказались закрытыми на внутренний замок. Ключи они обычно прятали возле крыльца. Они оказались на месте. Открыв дверь на веранду, увидел мать, висевшую в петле. Он сразу же позвал соседей.

На второй день, 25 апреля 1966 г., прибыл судебномедицинский эксперт Несмеянов. Я вручил ему постановление, поставив на разрешение ряд вопросов. Он приступил к вскрытию трупа Ивановой. Когда труп раздели, то на теле оказало множество телесных повреждений. Я еще раз сфотографировал труп.

Сразу же после осмотра и вскрытия трупа у меня возникли серьезные подозрения, что в данном случае речь идет о симуляции самоубийства. Поскольку выводы эксперта представлялись мне поверхностными, я на другой день назначил повторную экспертизу. Осмотрев труп с экспертом Кутимовым, мы пришли к убеждению, что много еще осталось невыясненным. Решено было отправить труп в морг республиканской больницы на дополнительное исследование, поручив его проведение бюро судебномедицинской экспертизы Минздрава КБАССР.

Не буду скрывать, что при осмотре места происшествия, считая, что имело место самоубийство, мы упустили некоторые детали, а поэтому 26 апреля с участием оперативных работников милиции я произвел повторный осмотр и при этом обнаружил на спинке кровати в спальне следы рук, окрашенные в бурый цвет. Спинка кровати была изъята и направлена на дактилоскопическую экспертизу.

Нами были выдвинуты следующие версии:

а) Иванова покончила жизнь самоубийством;

б) Иванова убита сыном Николаем, чтобы избавиться от нее и вернуть жену и ребенка;

в) Иванова убита неизвестными преступниками с целью ограбления;

г) Иванова убита неизвестными преступниками на почве мести.

26 апреля я вызвал жену Иванова и сразу же обратил внимание на то, что на ее щеке имелась небольшая продолговатая царапина. Я пригласил эксперта, который освидетельствовал ее и обнаружил на тыльной поверхности правой руки еще несколько аналогичных царапин, которые по времени их происхождения совпадали со временем наступления смерти Ивановой.

На допросе Иванова Евгения по поводу этих царапин пояснила, что помогала отцу на строительстве дома 24 апреля и там поцарапала лицо и руки. При этом она категорически отрицала свое пребывание утром 24 апреля в станице Котляревской.

27 апреля Иванов Николай был задержан, так как по заключению дактилоскопической экспертизы на спинке кровати им оставлен след правой ладони. (Правда, впоследствии судебно-биологическая экспертиза на вопрос, являются ли бурые пятна на спинке кровати пятнами крови, дала отрицательное заключение).

Изучая взаимоотношения между членами семьи Ивановых, я все больше приходил к убеждению, что убийство совершила Иванова Евгения. Правда, трудно было поверить, что это могла сделать 22-летняя женщина, худая, маленького роста.

29 апреля 1966 г. Иванова была задержана. К этому времени были опровергнуты ее показания о том, что она 24 апреля помогала отцу на строительстве дома. 2 мая встал вопрос: освобождать ее или просить санкцию на арест? Я решил еще раз допросить ее, используя все доказательства, которые были добыты за это время.

Допрос продолжался долго, но положительных результатов не дал. Оглашая показания свидетелей, я предъявил ей также фотографии места происшествия и трупа. Это оказало на нее сильное воздействие. Она вздрогнула и замкнулась. Тогда я огласил показания ее матери Тесленко, которые противоречили некоторым ее утверждениям, и поставил вопрос: «Кто же из вас дает ложные показания, вы или ваша мать?»

На это Иванова ответила со слезами: — «Я уже запуталась, дайте мне прийти в себя и я вам расскажу, все как все было». Через некоторое время я продолжил допрос, разъяснив, что ее показания будут записаны на магнитофонную пленку. Она согласилась, после чего рассказала следующее:

С мужем познакомилась в 1959 году. Его призвали в ряды Советской Армии. Она ждала его 3,5 года. Все это время помогала его матери по хозяйству. Когда Николай демобилизовался, они поженились и первый год жили очень хорошо. Потом взаимоотношения со свекровью осложнились. Стали часто ссориться из-за разных мелочей, иногда ругань доходила до драк. На этой почве Евгения несколько раз расходилась с мужем.

Последний раз она ушла от мужа в марте, но Николай часто приезжал к ней и просил вернуться. Она ответила: «С тобой — хоть на край света, но без матери». А он мать бросать не хотел. Утром 24 апреля она села на велосипед и поехала на рынок, но там ни Николая, ни свекрови не встретила, поэтому поехала к ним домой в Котляревку. Подъехав к дому, велосипед оставила в недостроенном доме Шляховых и зашла к свекрови, чтобы поговорить. Разговор, происходивший на кухне, перешел в скандал, а затем в драку. Она схватила свекровь за волосы, ударила головой о пол, та села на пол и стала говорить: «Раз я вам мешаю, то отравлюсь, а потом повешусь». Евгения хлопнула дверьми и уехала домой.

Рассказав об этом, Иванова успокоилась, и я ей предложил изложить эти показания собственноручно. Она согласилась. Пока я не задавал уточняющих вопросов, так как еще не поступило заключение судебномедицинской экспертизы. Был произведен обыск, при котором изъяты носильные вещи Евгении. На них обнаружили пятна крови, совпавшие с группой крови Ивановой Ф. И. Кроме того, были изъяты ее часы, которые остановились в 6 час. 40 мин. По ее словам, они остановились в момент драки.

16 мая 1966 г. я получил заключение судебномедицинской экспертизы, из которого усматривалось, что Ивановой было причинено 94 телесных повреждения и что смерть ее могла наступить от механической асфиксии в результате сдавливания шеи руками. Странгуляционная борозда на шее трупа Ивановой образовалась, по-видимому, в агональном состоянии или вскоре после смерти. Экспертиза дала категорическое заключение, что Иванова уксусную эссенцию не пила.

Располагая такими доказательствами, я предъявил Ивановой Е. Д. обвинение по ст. 102 п. «г». Она виновной себя признала полностью и после ознакомления с заключением судебномедицинской экспертизы показала, что во время драки повалила Иванову Ф. И. на кровать и начала ее душить, била ее головой о пол, а когда она потеряла сознание, то облила ее уксусной эссенцией, потом вытащила на веранду и там повесила.

Несмотря на то, что Иванова призналась в совершении убийства, я продолжал работу по сбору доказательств, подтверждавших ее виновность.

Параллельно проверялась и версия о причастности Николая к убийству матери. Однако это не подтвердилось. Наблюдая за обвиняемой, я допускал, что она впоследствии может отказаться от своих показаний. Эти опасения оказались не напрасными. На последующих допросах она стала утверждать, что убийство совершила вдвоем с Николаем, а потом вообще стала отрицать свою причастность к убийству. Однако к этому времени по делу были собраны настолько убедительные доказательства, что ей ничего не оставалось, как правдиво рассказать обо всем случившемся.

 

Л. Ф. БОЛТЫЧЕВА,

старший следователь прокуратуры Пермской области

юрист I класса

УСТАНОВЛЕНИЕ ПРЕСТУПНИКА МЕТОДОМ ИСКЛЮЧЕНИЯ

Человеческая память долго хранит события, которые оставили в ней по той или иной причине глубокий след. Как правило, это события необычные. Именно такой след в моей памяти оставило дело, которое я расследовала несколько лет тому назад, работая следователем прокуратуры города Чусового.

29 августа 1960 г., обеспокоенная болезненным состоянием дочери и подозревая легочное заболевание, в рентгеновский кабинет Чусовской железнодорожной больницы мать привела четырехлетнюю дочь — Гребенкину Надю. При рентгеноскопии грудной клетки у нее обнаружили 7 швейных игл, которые располагались таким образом: три в левой части грудной клетки, в околосердечной сумке, две в правом легком и еще две — под правой ключицей, причем одна из них оказалась разломленной на две части. Все иглы направлены острием сверху вниз.

На следующий день врачи произвели рентгенографию головы и брюшной полости. В области головы игл не оказалось, в брюшной же полости были обнаружены еще две иглы, причем одна из них большого размера, так называемая хомутная игла. Врачи заявили, что жизнь девочки в опасности.

30 августа 1960 г. по этому факту было возбуждено уголовное дело. Когда иглы попали в тело девочки? Каким образом они попали? Где это могло произойти? Если они введены посторонней рукой, то кем и с какой целью это сделано?

Исходя из этих вопросов, мы составили план расследования. В числе намеченных версий мы предусмотрели и версию о причастности к покушению на убийство девочки кого-либо из ее родных и близких.

Прежде всего стали выясняться обстоятельства жизни потерпевшего ребенка. Оказалось, что это внебрачная дочь Буриловой, работавшей проводником вагонного депо, с трехмесячного возраста Надя содержалась круглосуточно в яслях, а затем — в детском саду. Когда девочке исполнилось 3 года, мать вышла замуж за своего старого друга, с которым поддерживала отношения еще до рождения девочки. Дружба их прервалась с уходом Бурилова в армию и рождением Нади. Отцом ее Бурилов не является.

Как выяснилось, Надя бывала только в яслях, детсадике и дома. За свою короткую жизнь девочка переболела различными детскими болезнями, и кроме того, в ноябре 1959 г. находилась в больнице по поводу обширной гематомы ягодично-крестцового отдела, а в апреле 1960 г. целый месяц амбулаторно лечилась по поводу перелома обоих предплечий в нижней трети.

Изучение истории болезни Нади дало возможность сделать вывод, что до ноября 1959 г. игл в теле девочки не было. Это подтверждалось записью в истории болезни о том, что производилась рентгенография, захватившая часть грудной клетки и тазобедренные суставы. Рентгенография в тот период проводилась для обнаружения трещины или перелома костей. Никаких инородных предметов в теле девочки не было замечено.

Подробный анализ состояния самочувствия и поведения ребенка за весь период жизни девочки дал возможность сделать вывод о том, что иглы попали в ее тело в период с апреля по август 1960 г. Мать Нади пояснила, что именно в это время, когда она начинала мыть девочку и дотрагивалась до ключиц, Надя говорила, что ей больно, «колет». Соседка Буриловых, которая нередко вместе с матерью сопровождала Надю по понедельникам в детский сад, показала, что именно после апреля, летом 1960 г., Надя говорила ей: «Возьми меня за другую ручку, а то здесь больно, колет», — и при этом показывала то на одну, то на другую ключицу.

Жалобы девочки на колющую боль в ключицах при движении мышц заставляли думать, что именно через эту область иглы попадали в тело Нади. Это подтверждалось заключением судебномедицинской экспертизы, исключившей в категорической форме иной способ попадания игл в тело ребенка, в том числе случайное попадание (по локализации их, направлению острия и другим признакам).

Очень тщательно проверялась возможность введения игл в тело девочки в детском саду: изучалось отношение к ней всего персонала, проверены остальные дети, произведен осмотр. Эти мероприятия позволили полностью исключить детский сад как место совершения преступления. Мы располагали данными о том, что родители никогда не приводили ее в дома родственников. Таким образом, исключались иные места совершения преступления и оставался только дом, вернее, комната, где жили Буриловы. Обыск, проведенный в этой комнате, дал определенные результаты. Надо отметить, что на рентгеновском снимке грудной клетки одна из игл оказалась в таком ракурсе, что отчетливо виднелась прорезь ушка, не обычной, а удлиненной формы.

При обыске у Буриловых был обнаружен художественный конверт-книжечка, в котором содержался комплект игл разных номеров и разного назначения. В этом комплекте не хватало 10 игл, что было установлено путем сравнения с таким же новым комплектом.

При допросе мать девочки пояснила, что она купила этот комплект весной 1960 г. в одном из магазинов. Продавец магазина подтвердила это обстоятельство. (Кстати, при осмотре в детсаду и при обыске у родственников Буриловых было обнаружено не более 2–3 обычных игл).

Я назначила комплексную медико-криминалистическую экспертизу, которая дала заключение, что в комплекте не хватает игл, которые по величине и форме сходны с обнаруженными в теле Нади.

Все это позволило предположить, что иглы вводились в тело Нади в комнате Буриловых. Но кто это сделал? На этот вопрос позволило ответить изучение образа жизни семьи Буриловых, взаимоотношений между членами семьи.

Мы установили следующее. В 1957 г. Бурилов демобилизовался из армии и стал сожительствовать с Гребенкиной Людмилой — своей будущей женой. В 1958 году у нее должен был родиться ребенок, и Бурилов, несмотря на упорное сопротивление родственников, и в первую очередь матери, решился зарегистрировать с ней брак.

Основной причиной, вызвавшей неприязнь к Гребенкиной со стороны родственников Бурилова, являлась внебрачная дочь последней, перспектива содержать чужого ребенка. И когда Бурилов все же женился, его мать не успокоилась и продолжала настраивать его против жены. Именно под влиянием матери Бурилов отказался от своего намерения удочерить Надю. В 1959 г. у Буриловых родилась дочь Лена. Постепенно у Бурилова под воздействием матери зрело чувство ненависти к Наде, желание избавиться от нее. Это стало проявляться буквально во всем.

Увидев однажды, как жена надела платьице Нади на Лену, он со злостью тут же сорвал его с Лены и запретил жене впредь одевать на его дочь Надины вещи. Бурилов несправедливо относился к Наде, часто наказывал ее без малейшего повода. Свидетели, говоря о поведении Нади дома, рассказывали, что Надя в отсутствии отчима бывала веселой, вела себя как обычный ребенок. Но стоило отчиму появиться в комнате, как она тут же сникала и сидела, как образно пояснила одна из свидетельниц, будто «маленькая старушечка». Да и мать девочки подтвердила, что Надя действительно боялась отчима.

Все говорило о том, что, имея намерение избавиться от Нади, Бурилов решил избрать такой метод покушения на ее жизнь и здоровье, который привел бы к ее медленной смерти. «Почахнет, почахнет и умрет…», — так однажды, будучи в нетрезвом состоянии, высказал он свое сокровенное желание.

В ноябре 1959 г., относя Надю в детсад, он жестоко пнул ее ногой, обутой в сапог. В апреле 1960 г., выйдя во двор за Надей, в порыве гнева стал крутить ей кисти рук и причинил девочке перелом обоих предплечий в нижней трети. Как и следовало ожидать, Бурилов отрицал эти факты. Но кроме показаний Нади о том, что «папа пнул ее ножкой, что папа заворачивал ей ручки», были и другие доказательства. Самым сильным из них являлось заключение комиссионной судебномедицинской экспертизы, проведенной под руководством зав. кафедрой судебной медицины Пермского медицинского института т. Касаткина. В нем утверждалось, что характер причиненных повреждений в области ягодично-крестцового отдела и сопутствующие этому обстоятельства (непроизвольная дефекация) дают основание говорить о нанесении удара тупым предметом и исключают падение девочки. Так же категорично звучал вывод экспертов о том, что перелом обоих предплечий Нади произошел именно в результате противоестественного закручивания кистей рук, а не в результате падения девочки с крыльца на руки, как объяснял Бурилов. При этом экспертная комиссия указала, что такой вывод основывается ею на том, что костные мозоли в местах сращивания костей обоих предплечий имеют форму спирали. По вопросу введения игл в тело девочки экспертиза дала заключение, что иглы в ее тело введены посторонней рукой, о чем свидетельствует локализация игл, направленность острия, и введены с целью лишения жизни потерпевшей, поскольку вводились в жизненноважные органы, и только благодаря своевременному и квалифицированному вмешательству жизнь девочки была спасена.

При последующих допросах, под давлением, собранных улик, Бурилов признал себя виновным в истязании и покушении на жизнь Нади указанным способом.

Суд приговорил Бурилова к высшей мере наказания. Верховным судом РСФСР приговор оставлен в силе.

 

Г. М. ПРИЙМАК,

старший следователь прокуратуры города Новороссийска Краснодарского края

юрист II класса

КТО УБИЛ ЖОВТЮКА?

29 апреля 1966 года дежурный Новороссийского горотдела милиции сообщил в прокуратуру о том, что в сарае во дворе дома № 11 по улице Толи Масалова обнаружен труп хозяина дома Жовтюка А. С., с признаками насильственной смерти. Через 20 минут я вместе с работниками милиции и судмедэкспертом прибыл на место происшествия.

Из предварительной беседы с хозяйкой дома Жовтюк выяснилось, что в этот день в 7 час. 10 мин. она ушла на рынок. Примерно в 8 час. утра ее дочь Костюшко и внучка Баранова ушли на работу. Дома оставался Жовтюк А. С. Примерно в 11 час. утра Жовтюк вернулась с рынка и заметила, что калитка, которая всегда у них закрывалась, оказалась открытой. Дверь, ведущая из коридора в комнату, также была открыта. Она стала искать мужа, но нигде его не нашла, хотя после перенесенного паралича он обычно из дома никуда не отлучался, так как мог передвигаться только с помощью палки. Почувствовав неладное, Жовтюк позвала соседок Стенину и Оболонкину.

Об исчезновении Жовтюка Стенина сообщила участковому уполномоченному. Разыскивая Жовтюка, они вынул стекло в окне сарая, заглянули внутрь и увидели его лежащим на полу без признаков жизни.

Ориентировав работников милиции на собирание сведений о личности потерпевшего, его связях и взаимоотношениях, я приступил к осмотру места происшествия. Двор, сарай, труп Жовтюка были сфотографированы.

Труп лежал на спине, лицо прикрыто серыми старыми брюками и фуражкой. На голове имелись 5 ран с переломами свода черепа. На коже шеи обнаружены мелкие ссадины и царапины в различных направлениях количеством более двадцати. Трупные пятна, располагавшиеся на спине, при надавливании на них пальцами бледнели, но быстро восстанавливались. Трупное окоченение в мышцах отсутствовало. Судмедэксперт высказал предположение, что смерть наступила несколько часов назад. Раны на голове могли быть причинены массивным тяжелым предметом с тупыми гранями, возможно углом молотка или каким-то подобным орудием. Под головой трупа была лужа крови, воротник рубашки также обильно пропитан кровью. Это позволяло предположить, что убийство Жовтюка совершено в сарае. У головы трупа находился сложенный в штабель красный кирпич шириной 1,5 м и высотой около 2 метров, по краям сложены клепки для бочек. На кирпичах ясно виднелись брызги крови, располагавшиеся снизу до высоты примерно 1,2 м. Параллельно трупу с левой стороны стояли деревянные козлы для пилки дров. На них лежала ножовка в вертикальном положении зубцами вверх. На ножовке и козлах тоже имелись брызги крови. Их размер, направление, форма были подробно описаны в протоколе осмотра места происшествия, поскольку локализация их позволяла восстановить картину происшедшего.

На козлах возле трупа мы заметили кусок толя с надписью: «За то, что он писал». Надпись была, по-видимому, произведена гвоздем. При осмотре второй половины сарая был обнаружен рулон толя, один край его был оторван. Все это мы изъяли.

При осмотре первой комнаты дома на столе обнаружена развернутая книга «Сахарный рай», на стр. 119 которой размашистым почерком написано: «Это будет и Вам, Джимми».

Сразу бросалось в глаза, что вещи в комнатах находятся в беспорядке, постели перерыты, содержимое чемоданов и шифоньера валялось на полу. В одной из комнат на полу лежал вельветовый пиджак, испачканный бурыми пятнами, похожими на кровь. Этот пиджак принадлежал потерпевшему Жовтюку. Других следов преступления в доме обнаружить не удалось. Родственникам погибшего мы предложили проверить вещи в доме и установить, какие из них отсутствуют, поскольку по обстановке места происшествия не исключалась версия о том, что убийство Жовтюка совершено с целью ограбления.

По окончанию осмотра я приступил к допросу родственников Жовтюка и его соседей. Вот что я выяснил. Жовтюк А. С. в 1963 году со своей семьей — женой Жовтюк, дочерью Костюшко, внучкой Барановой и ее мужем Барановым приехал из Днепропетровской области на постоянное жительство в гор. Новороссийск. Жовтюк пользовался уважением среди соседей, но в самой семье не все было благополучно. Баранов И. Ф. часто пил и в нетрезвом состоянии систематически хулиганил дома: оскорбляя жену и ее родственников, угрожая им расправой, бил стекла, нарушал покой соседей за что трижды привлекался к ответственности по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 19 декабря 1956 года.

В марте 1966 года Баранова Л. разошлась с мужем. Где он проживал с тех пор, ей не было известно. По решению народного суда Баранов выплачивал алименты на держание ребенка.

7 апреля 1966 года в отсутствие жены Баранов приходил домой, взял телевизор и радиолу, приобретенные при жизни в браке. На другой день, 8 апреля 1966 года, Жовнюк, Костюшко и Баранова обратились с заявлением в горотдел милиции, в котором сообщили, что Баранов угрожал им убийством, просили запретить ему посещать их дом.

11 апреля 1966 года Баранова обратилась в народны суд с иском о расторжении брака с Барановым И., однако разыскать его не могли и судебное заседание отложили.

Соседка Оболонкова сообщила, что недалеко от дома Жовтюка 29 апреля, примерно в 11 часов, она видела Баранова. По словам Барановой — Баранов И. как будто оформлялся для плавания на судах за границей.

На другой день родственники погибшего сообщили, что в их доме пропала новая шерстяная кофта, принадлежащая Барановой Л., старый пиджак коричневого цвета, принадлежавший Жовтюку, и голубая рубашка с короткими рукавами, принадлежащая Грушину, родственнику потерпевшего.

По делу наметились следующие версии:

1. Убийство Жовтюка совершено на почве мести Барановым либо другими лицами.

2. Убийство совершено кем-то из знакомых Жовтюка с целью завладения имуществом.

По заключению судебномедицинской экспертизы, смерть Жовтюка наступила от механической асфиксии в результате сдавливания органов шеи тупым предметом. Раны на голове, повлекшие переломы костей черепа и кровоизлияния под оболочки мозга, являются тяжкими телесными повреждениями, опасными для жизни и должны были привести потерпевшего в беспомощное состояние.

В первые же дни отпала версия о том, что Жовтюк убит из мести другими лицами. Ни с кем, кроме Баранова, неприязненных отношений у Жовтюка не было. То обстоятельство, что Жовтюк действительно писал в горотдел милиции жалобы о хулиганских действиях Баранова, а также надпись на куске толя, обнаруженная возле трупа, давали основания предположить, что убийство совершено Барановым.

Отпала версия и о том, что убийство Жовтюка совершено кем-то из знакомых с целью кражи, ибо все ценные вещи оказались на месте. Крупных сумм денег в доме не было, на сберкнижке деньги никто не хранил.

Оставалось непонятным, что преступник искал в доме, перерыв вещи, или это просто инсценировка?

Из данных осмотра места происшествия, из беседы с судебномедицинским экспертом вытекало, что преступник вероятно наступил потерпевшему ногой на горло и таким способом задушил его.

Свидетели Стенина и Коцуренко показали, что незадолго до убийства Баранов спал на чердаке сарая Жовтюка. В связи с этим был проведен дополнительный осмотр, при котором обнаружили и изъяли пустую винную бутылку со следами пальцев рук. Кроме того, в доме была найдена шелковая голубая рубашка, неизвестно кому принадлежащая, и старый серый пиджак Жовтюка, задолго до этого выброшенный из дома куда-то во двор.

Баранов имел прописку в общежитии по ул. Пролетарская, 12, однако там более года не проживал. Допросив ряд лиц, работавших с Барановым, я установил, что 6 апреля 1966 года он уволился по собственному желанию, так как ему была дана виза для плавания на судах загранрейсов и он оформлялся к отплытию. В отделе кадров нефтеналивного флота мы изъяли его личное дело. Из народного суда истребовали материалы о мелком хулиганстве на Баранова, дело о расторжении брака с ним, а из горотдела милиции — заявление Жовтюка А. С. и его родственников о хулиганских действиях Баранова.

4 мая 1966 года днем в городе, недалеко от кинотеатра «Украина», работники милиции с помощью граждан задержали Баранова. Баранов, не имея при себе документов, представился им Смирновым. Однако по фотокарточке, имевшейся у работников милиции, он был опознан.

При первом допросе Баранова я получил много интересных сведений о его личности, об отношениях с потерпевшим Жовтюком, с женой — Барановой Л., об отношении к работе и так далее.

Внешне Баранов не производил впечатления человека, который опасается разоблачения: ни тени растерянности, разговаривает охотно и непринужденно. Одет он был в новую шелковую рубашку, черные брюки и туфли. Рассказывал о том, что семейная жизнь у него сложилась неудачно, что скоро он должен уйти в загранрейс, в доме Жовтюка давно не был и никакого убийства он не совершал. Во время этой продолжительной беседы я неожиданно задал Баранову вопрос: «А зачем вы наступили ногой деду на горло?» Баранов растерянно ответил: «Так он же еще храпел. Вы, наверное, увидели отпечаток моего каблука?» Я промолчал и, давая понять, что мне все давно известно, предложил Баранову рассказать обо всем по порядку, разъяснив ему, что это смягчит его вину. После этого Баранов рассказал о том, как он совершил убийство Жовтюка.

По его словам, это выглядело так. В нетрезвом виде он зашел во двор Жовтюка, чтобы поговорить с женой, Жовтюк стал выгонять его. Тогда он схватил в сарае какую-то железку и нанес ею Жовтюку несколько ударов по голове, а затем, когда тот упал, наступил ногой на горло и задушил его. После этого закрыл сарай на замок, прошел в дом, открыв дверь с помощью топора, и частично переоделся. Он искал всюду боны, которые однажды видел у жены, но не нашел, и ушел в горы. Ключ от сарая и железку, которой он убил Жовтюка, где-то выбросил. Но Баранов отрицал, что оставлял какие-либо записи на месте убийства.

Баранов был немедленно освидетельствован экспертом. У левой ушной раковины у него была обнаружена ссадина давностью 3–4 дней, происхождение которой Баранов объяснил тем, что зацепился в лесу за сук дерева. Своевременное освидетельствование Баранова имело важно значение для дела, так как впоследствии он стал утверждать, что первым его ударил доской Жовтюк, что полностью опроверглось собранными по делу доказательствами.

На другой день Баранов показал с выходом на место, как им было совершено убийство Жовтюка, и всю последовательность своих действий при совершении преступления. Все это нами было сфотографировано.

Так, благодаря совместным усилиям следователя и работников милиции, правильному сочетанию следственных действий и активной оперативно-розыскной работы это особо опасное преступление оказалось раскрытым в течение 5 дней.

В дальнейшем по делу в основном проводилась работа по закреплению доказательств. Был проведен ряд экспертиз. В частности, по заключению дактилоскопической экспертизу на бутылке, обнаруженной на чердаке сарая, имелись следы пальцев рук Баранова. По заключению трасологической экспертизы, кусок толя с надписью: «За то, что он писал» и часть рулона толя с оторванным краем, обнаруженные ранее составляли одно целое.

Согласно выводам графической экспертизы, рукописный текст на стр. 119 книги «Сахарный рай»: «Это будет и вам, Джимми» написан Барановым. Решить вопрос, кем был исполнен рукописный текст «За то, что он писал», не представилось возможным.

Были добыты и другие доказательства. Баранов И. Ф. предан суду по ст. ст. 102 п. «г» и 144 ч. I УК и осужден.

 

В. И. КОРОТАЕВ,

старший следователь прокуратуры Свердловской области

младший советник юстиции

АЛИБИ? НЕТ, УЛОВКА ПРЕСТУПНИКА

11 октября 1964 года в 12 часов ночи в шахтерском гор. Дегтярске Свердловской области супругами Евдокимовыми был обнаружен труп восемнадцатилетней Гали Вороновой. Она лежала около подъезда дома ее матери в луже крови, с вырубленными глазами. Признаков, которые указывали бы на изнасилование потерпевшей, на трупе не было, вещи и ценности не тронуты.

По заключению судебномедицинской экспертизы, первый удар потерпевшей был нанесен сзади. Глаза вырублены острым орудием, возможно, топором.

Галя проживала в гор. Свердловске, работала на Свердловском мясокомбинате, пользовалась уважением и авторитетом. Комсомольцы избрали ее секретарем. Свободное время проводила за книгами, дружила с военнослужащим Советской Армии Грибушиным, ухаживания других молодых людей отвергала.

В гор. Дегтярск Галя приезжала очень редко, знакомых здесь среди юношей не имела. Вечером 11 октября 1964 года вместе с подругой Канашкиной пришла во Дворец культуры на осенний бал. Галя танцевала только с подругой Канашкиной и молодым парнем Улько, недавно возвратившимся из армии. Из дворца Воронову до выхода в 11 час. 45 мин, проводила Канашкина, домой Галя пошла одна. Через 15 минут она была уже обнаружена убитой. Расстояние от Дворца культуры до места убийства можно преодолеть в течение пяти минут.

Становилось ясным, что убийца заранее ждал Воронову около подъезда дома или ожидал ее появления у дворца, после чего следовал за ней.

В первоначальный период расследования проверяли следующие версии:

1. Убийство Вороновой совершено отчимом, поскольку в семье были неприязненные отношения и из-за этого Галя редко ездила к матери.

2. Убийство Вороновой совершено кем-либо из свердловчан на почве мести, ревности, специально приехавших в гор. Дегтярск для этой цели.

3. Убийство Вороновой совершено из хулиганских побуждений кем-либо из молодых людей, находившихся на осеннем балу.

4. Убийство Вороновой совершено Улько, танцевавшим с Вороновой, или кем-либо из его друзей. Основанием для выдвижения этой версии послужило поведение Улько, пользовавшегося славой среди хулиганов гор. Дегтярска, которые боялись его и называли «королем Бродвея».

Все эти версии тщательно отрабатывались. Над раскрытием этого преступления работало два работника прокуратуры тов. Гогерман и тов. Рябков, зам. начальника управления охраны общественного порядка тов. Емельянов, зам. начальника отдела уголовного розыска УООП тов. Делов, большая группа оперативных работников. Достаточно сказать, что при проверке третьей версии были установлены почти все 370 человек (по числу проданных билетов), бывших на балу во Дворце культуры.

Несмотря на кропотливую работу, преступление оставалось не раскрытым, и спустя 4,5 месяца дело было приостановлено и передано мне в производство.

После беседы с работниками, занимавшимися расследованием этого дела, изучения его материалов стало ясно, что третья версия о причастности к убийству лиц, бывших на вечере, и другие отработаны не до конца.

Не принималось в свое время надлежащих мер к установлению лиц, приезжавших в период убийства в город Дегтярск. Не был проведен даже планомерный подворный обход жильцов в районе места убийства.

С целью устранения этих пробелов я решил прибегнуть к помощи общественности. На шахте «Капитальная» и в Стройуправлении в присутствии 200 рабочих я прочитал лекцию. «О роли общественности в борьбе с преступностью». Увязывая тему лекции с убийством Вороновой, просил граждан оказать помощь в раскрытии этого преступления.

В школах я встретился с классными руководителями, попросил в доходчивой форме провести беседу со старшеклассниками и выяснить, кто вечером 11 октября 1964 года проходил по ул. Калинина, что им известно об убийстве Вороновой.

В первые же дни после возобновления дела я пошел по домам. При обходе квартир и беседах в домашней обстановке люди как-то активнее разговаривали, делились своими соображениями, а после таких бесед иногда сами приходили к следователю.

Многим гражданам я оставлял номер служебного телефона и в случае поступления интересных сведений просил позвонить.

Уже на пятый день после моего приезда в гор. Дегтярск ко мне пришел рабочий Карамышев и сказал, что хочет поделиться своими соображениями по поводу убийства. Карамышев был в числе других граждан, когда осматривали труп и место убийства. Он пояснил: «Когда люди стали расходиться по домам, я по пути к дому шел за одной группой молодых людей, в числе которых особенно выделялся парень в „стильной“ одежде, который, отойдя от трупа, запел песню и, хотя все были очень расстроены и перепуганы увиденным, этот парень вел себя вызывающе». На него, как пояснил Карамышев, это очень подействовало и он даже поделился своим возмущением с женой. Карамышев сказал, что он заметил что-то неестественное, показное в его поведении.

Когда Карамышев обрисовал одежду, рост, телосложение этого парня, он был без труда установлен. Им оказался Михеенков Николай Анисимович, помощник киномеханика. Его уже допрашивали как лицо, находившееся 11 октября 1964 года во Дворце культуры. К трупу Михеенков действительно подошел вместе с группой знакомых девчат, с которыми в час ночи вышел из дворца.

Поскольку Михеенкова 11 октября 1964 г. с 11 часов вечера до часу ночи видели в дворце многочисленные свидетели, он ни у кого не вызвал подозрения.

Сообщение Карамышева я решил проверить. Свидетели Мишина, Бастракова и Жуков показывали, что из Дворца культуры они вышли на ул. Калинина вместе с Михеенковым. По пути подходили к толпе людей, где была милиция. На земле в луже крови лежала девушка. Отойдя от трупа, Михеенков много смеялся, вдруг запел песню, и им даже было как-то не по себе.

Свидетели отметили и такую деталь: к толпе людей их позвал именно Михеенков, заявив: «Наверное кого-то убили».

Вскоре мне позвонили из 21-й школы и сообщили, что после беседы ученица 9-го класса Несговорова Вера сказала классной руководительнице, что уже после убийства Вороновой к ней по дороге приставал Коля Михеенков, предлагал дружбу, а когда она ему отказала, угрожал убийством.

Интересно отметить, что во время беседы с Верой в присутствии классного руководителя она сказала, что ведет дневник, куда записывает свои дела за каждый день, и об этой угрозе она тоже записала в дневнике, но из взрослых никому не говорила об этом. Вера принесла дневник. В нем действительно полностью была описана встреча с Михеенковым и его угроза в адрес Веры.

Получив такие сигналы, я решил тщательно изучить образ жизни Михеенкова, его связи, проанализировать и уточнить, мог ли Михеенков отлучиться из дворца незамеченным и знаком ли с Вороновой.

Оказалось, что Михеенков злой по характеру юноша, себялюб, не терпел возражений. Имея неприятную внешность, тяготился этим, а однажды в беседе с Бастраковой сказал что его никто не любит и он «будет купаться в крови». После просмотра кинофильма «Шайка бритоголовых» остригся наголо и свидетелю Жукову сказал, что хочет быть похожим на бандита. На следующий день после убийства Михеенков не вышел на работу, а пропьянствовал весь день в ресторане.

На допросе киномеханик Червоткин, в чьем подчинении находился Михеенков, дал отрицательную характеристику последнему: пьяница, прогульщик и хулиган.

Выяснить вопрос, знакомы ли были Воронова с Михеенковым, нам не представилось возможным. Раньше на допросе в милиции Михеенков заявил, что не знает Воронову вообще, даже как бывшую жительницу Дегтярска. Подруги и знакомые Вороновой также об их знакомстве не знали, вместе никогда их не видели, и Воронова ничего об этом не говорила. Только свидетель Канашкина пояснила, что, находясь во дворце около киноаппаратной, она видела, как Михеенков что-то сказал Вороновой, которая улыбнулась, пожала плечами и убежала танцевать. Что он сказал — она не слышала и Воронову об этом не спрашивала, так как к ней многие подходили и шутили. Однако Канашкина сделала вывод, что Воронова и Михеенков знакомы между собой. Об этом Канашкина рассказала в милиции уже на второй день после убийства, но работники прокуратуры и милиции, считая алиби Михеенкова установленным, не придали этому значения и не стали им заниматься.

Действительно в деле имелись показания вахтера, которая сказала, что Михеенкова она знает и твердо уверена, что из клуба в периоде 23 до 24 часов он через парадные двери никуда не отлучался, а ушел только в час ночи.

Следует заметить, что Михеенков имел ключи от киноаппаратной, мог выходить на улицу и входить незамеченным. Это позволяло ему в случае причастности к убийству отмыться в киноаппаратной, почистить пиджак, спрятать орудие убийства, снова появиться в зале и танцевать. Однако возможный ход событий в таком аспекте никто не проанализировал.

Я обратил также внимание и на то, что в допросах родителей Михеенкова по поводу имевшихся в доме топоров были противоречия. Мать говорила, что у них дома три топора, отец говорил, что два. На очной ставке противоречия устранить не удалось. Чувствовалось, что родители что-то недоговаривают, скрывают.

Готовясь к допросу Михеенкова, я понимал, что перечисленных доказательств недостаточно, чтобы с уверенностью заявить, что убийство совершил он, надо было получить в ходе допроса новые доказательства его вины. Я должен знать, какими средствами защиты располагает Михеенков.

Я понимал также, что если Михеенков совершил убийство, он будет ссылаться на алиби и утверждать (как и раньше утверждал), что весь вечер находился в числе танцующих или стоял на балконе. В связи с этим меня особенно интересовало, какие события происходили на балу именно между 11 и 12 часами. Истребовав программу вечера, я узнал, что в это время, т. е. в 11 часов 15 минут, разыгрывалась лотерея. У организатора лотереи и некоторых свидетелей выяснил, какие предметы разыгрывались, сколько времени было затрачено на это, кто оказался «счастливчиком». При разыгрывании очередного приза — бутылки шампанского, произошла заминка и по требованию участников ее разыгрывали дважды. Обладательница бутылки, девушка, со смехом долго бегала по сцене от наседавших на нее ребят. Все, кто присутствовал на балу, естественно, запомнили этот эпизод.

Второе событие, оставившее след в памяти присутствовавших, — это драка и приход двух сотрудников милиции. Время драки также было где-то в промежутке между 11 и 12 часами ночи.

Становилось очевидным, что если Михеенков был на балу, он не мог не наблюдать и не запомнить эти два события.

Чтобы лучше познакомиться с Михеенковым, я первоначально допросил его в качестве свидетеля по факту обнаружения трупа, записав одновременно, как он провел время на балу. Как и следовало ожидать, Михеенков заявил, что с вечера он никуда не отлучался, провел его в зале, а когда я попросил рассказать, какие мероприятия были на вечере, он только сказал, что были танцы и перечислил, с кем танцевал, а также как выстригал с завязанными глазами «зубную щетку». А вот про лотерею ничего не сказал. Я еще отдельным вопросом переспросил: «Разыгрывалась ли лотерея?» Михеенков ответил: «Нет». «Была ли какая драка и прихода ли милиция?» Михеенков ответил: «Нет».

Михеенков показал, что он Воронову не знает, с ней не разговаривал, к трупу подошел случайно, был очень расстроен и, как он выразился, даже после увиденного «проглотил» язык. Записав эти показания Михеенкова, я попросил его подписать протокол, а затем сразу же решил допросить в качестве подозреваемого и допрос вести с одновременным предъявлением уличающих его доказательств, заранее предусмотрев возможные объяснения обвиняемого. Были оглашены показания Канашкиной, из которых усматривалось, что Михеенков разговаривал с Вороновой на балу; показания Жукова, Мишиной, Бастраковой, друзей Михеенкова, в которых они утверждали, что Михеенков шел от трупа со смехом и пением песен, а вовсе не «проглатывал язык». Зачитал показания Несговоровой, которой он грозил убийством, и показания свидетеля Бастраковой, которой Михеенков говорил, что он «будет купаться в крови».

Далее я показал Михеенкову программу вечера и огласил показания свидетелей по поводу лотереи и прихода сотрудников милиции между 11 и 12 часами ночи.

Особое внимание я пытался заострить на последнем вопросе, стараясь доказать Михеенкову, что если бы он был на балу между 11 и 12 часами ночи, то непременно бы видел драку, приход милиции в зал и розыгрыш лотереи. Михеенков подумал и заявил, что расскажет, как убил Воронову.

Вот что он показал. Как-то весной 1964 г. Воронова приезжала к матери, а вечером ходила на танцы в клуб горняков. Михеенков на танцплощадке не был, но смотрел сквозь сетку, где среди танцующих приметил Воронову. Она ему понравилась. Когда Галя возвращалась домой одна, он подошел к ней и предложил проводить. Воронова, как сказал Михеенков, в грубой форме отказала ему, и он с того дня затаил злобу. После Вороновой он предлагал дружбу еще трем девушкам, но те также отвечали отказом. И вот, когда спустя полгода Михеенков снова увидел Воронову во дворце, он спросил ее: «Сегодня я смогу проводить тебя?» И получив снова отказ, Михеенков через запасной ход в 11 час. 10 мин. вышел на улицу, взял дома топор, отрубив для удобства часть топорища, положил его за пояс и подошел к дворцу, спрятавшись в газоне. На этот раз Галя снова вышла одна, Михеенков шел следом за ней некоторое время, а около дома матери убил ее и вырубил глаза, так как считал, что там останется его отображение. С места убийства с топором в руках прибежал домой, спрятал его под поленницу, умылся, а в целях создания алиби через киноаппаратную вернулся во дворец и стал танцевать. Поэтому его 45-минутное отсутствие во дворце никто не заметил.

Через несколько дней Михеенков передал матери рубашку с окровавленным отпечатком топора и просил ее выстирать. В этот же день он рассказал отцу и матери о совершенном убийстве и показал окровавленный топор. В дальнейшем в ходе следствия он был вырыт из земли и изъят.

Экспертиза обнаружила на нем человеческую кровь. Изъята была и одежда Михеенкова со следами крови, совпадающей по группе с кровью Вороновой.

Как пояснил Михеенков, Воронову он убил потому, что она не хотела с ним дружить. По этой же причине он был намерен расправиться и с Несговоровой.

Нельзя не отметить, что Михеенков увлекался детективной литературой. На мой вопрос, кто его любимые герои и какой фильм ему больше всего нравится, Михеенков ответил, что он любит фильмы, где показывают убийства, преследования. Особенно на него произвел большое впечатление фильм «Шайка бритоголовых». Подражая героям этого фильма, он и остригся наголо.

Вместе с Михеенковым были преданы суду по ст. 189 ч. 1 УК РСФСР его отец и мать. В судебном заседании Михеенков полностью признал себя виновным, а поскольку к моменту убийства ему до совершеннолетия не доставало нескольких дней, он был осужден к 10 годам лишения свободы.

Благодаря своевременному раскрытию этого преступления было предотвращено еще одно убийство — Веры Несговоровой.

 

М. Я. КУЗЬМИНА,

старший следователь Невельской городской прокуратуры Сахалинской области

юрист II класса

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ КОСВЕННЫХ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ В ИЗОБЛИЧЕНИИ УБИЙЦЫ

В первом часу дня 9 февраля 1965 года девятилетний Женя Борисов, возвратясь из школы, домой, обнаружил свою мать Веру Львовну в кухне на полу в луже крови. В смятении он выбежал на улицу и рассказал об этом встретившемуся соседу по дому Ганилову. Последний, убедившись в правдоподобности слов мальчика, немедленно сообщил об убийстве Борисовой в Горнозаводское отделение милиции.

Когда мы прибыли на место происшествия и приступили к осмотру, глазам предстала такая картина. Труп Борисовой лежал на полу лицом вниз. На голове множественные рубленые раны. Многочисленные ссадины и царапины на различных частях тела. Всюду на кухне и в коридоре виднелись мазки и брызги крови, пряди волос и кусочки вещества головного мозга. Здесь же валялись чугунный совок и охотничий топорик со следами крови и прилипшими волосами. Они-то, очевидно, и послужили орудием убийства.

Все говорило о том, что смерть потерпевшей была мучительной и наступила после продолжительной борьбы.

Тщательно продумав и взвесив все, чем мы располагали после осмотра, выдвинули версии, которые представлялись наиболее вероятными.

1. Убийство Борисовой совершено ее бывшим мужем — Борисовым Виктором Ивановичем.

2. Убийство совершено Махмудовым, с которым Борисова находилась в фактических брачных отношениях.

Уже в самом начале следствия выяснилось, что жизнь Веры Борисовой сложилась неудачно. В 1953 году она вышла замуж за Борисова Виктора, ранее дважды судимого и освободившегося незадолго перед тем из мест лишения свободы.

В течение совместной жизни Борисов, страдавший хроническим алкоголизмом, систематически пьянствовал, на почве чего в семье происходили частые скандалы. В 1963 году Борисова судили за истязание жены. В 1964 году брачные отношения между супругами прекратились, однако Вера предложила ему пройти в больнице курс лечения в надежде на его исправление. Из больницы Борисов был выписан за нарушение режима. Видя, что он неисправим, она категорически отказалась от дальнейшего проживания с ним.

В январе 1965 года Борисова познакомилась с гр. Махмудовым, который стал посещать ее квартиру, вступил с ней в близкие отношения, но ввиду значительной разницы в возрасте тяготился этой связью и намеревался в ближайшее время ее прекратить.

По мере проведения следственных и оперативно-розыскных мероприятий, направленных на раскрытие этого тяжкого преступления, крепла наша уверенность в том, что к убийству Веры Борисовой причастен ее бывший муж.

Борисов на допросах категорически отрицал свою причастность к убийству бывшей жены, утверждая, что квартиру покойной в день убийства не посещал, и в целях подтверждения своего алиби назвал место, где он якобы находился в это время.

В момент задержания у него не оказалось обуви и одежды, которую он постоянно носил. Борисов заявил по этому поводу, что днем 9 февраля вблизи рынка его ограбили неизвестные лица. В те дни — 8 и 9 февраля — был сильный снегопад. Ссылаясь на метель, Борисов объяснил, что ему не удалось разглядеть грабителей.

Мы обратились к общественности города Горнозаводска с просьбой попытаться выявить лиц, которые могли бы сообщить, где в действительности находился днем 9 февраля 1965 г. Борисов. Эта работа увенчалась успехом. Один из свидетелей показал, что видел Борисова выходящим из квартиры потерпевшей в период, совпадающий со временем совершения убийства.

Допрошенный в связи с этим Борисов был вынужден признать, что действительно заходил в квартиру Борисовой. Относительно того, что там произошло, он утверждал следующее. На почве ревности в ссоре он нанес Борисовой перочинным ножом удар в область головы. При виде крови он якобы пришел в себя и, усадив Борисову на стул, ушел к себе домой за марлей для перевязки. Но когда вернулся и зашел в кухню, кто-то ударил его по голове тяжелым предметом, и он убежал. Придя домой, переоделся, а затем куда-то выбросил окровавленную одежду.

К этому времени мы располагали показаниями нескольких свидетелей, выявленных с помощью общественности, которые видели Борисова в различных местах города. Это дало возможность составить точный маршрут Борисова после совершения убийства и до момента его задержания. В результате тщательного осмотра мусороприемников и выгребных ям в туалете общего пользования, расположенном примерно в одном километре от квартиры подозреваемого, удалось обнаружить его одежду: морской бушлат, боты, брюки, рубашку со следами крови и прилипшими волосами. Пиджак, как потом выяснилось, он успел сжечь.

Проведенной по делу биологической экспертизой было установлено, что волосы, обнаруженные на бушлате, сходны с волосами с головы потерпевшей. Часть волосков оказалась сходной с волосами из меховой шубы Веры Борисовой, в которой она была одета в момент нападения на нее.

По заключению экспертизы, кровь, обнаруженная на топоре, совке и других многочисленных предметах, изъятых с места происшествия, а также на одежде Борисова полностью совпадает по группе с кровью убитой Борисовой.

Под тяжестью собранных улик, круг которых замкнулся вокруг Борисова, последний признал себя виновным в полном объеме предъявленного ему обвинения. С выводами следствия о мотивах, способе, орудиях совершенного преступления его показания совпали.

При назначении меры наказания Сахалинский областной суд учел особую опасность совершенного преступления, отрицательную характеристику Борисова, мнение коллектива шахты № 4, высказанное на общем собрании и подтвержденное в суде общественным обвинителем, и определил убийце высшую меру наказания — расстрел.

 

С. Ф. КИРИНСКИЙ,

следователь прокуратуры Кировского района города Куйбышева

юрист II класса

ПРЕСТУПНИКИ В РОЛИ ПОНЯТЫХ

Выезжая на место происшествия по делам об убийствах, следователь, как правило, приглашает понятых для участия в осмотре из числа граждан, находящихся поблизости. Между тем, обстановка не всегда позволяет сразу же, на месте, с достаточной полнотой убедиться в том, что приглашенные в качестве понятых являются незаинтересованными по делу лицами.

Весьма поучительным в этом отношении является дело об убийстве, расследованное прокуратурой Кировского района города Куйбышева.

В двенадцатом часу ночи 22 января 1966 года в поселке Зубчаниновка направлявшийся на работу гражданин Девяткин обнаружил лежащего на снегу тяжело раненного парня. Вслед за Девяткиным подошли еще двое граждан. Это были жители поселка Самсонов и Костин. По просьбе Девяткина они занесли потерпевшего в помещение расположенной неподалеку бани, а сам Девяткин по телефону сообщил о случившемся в милицию. Потерпевший скончался до приезда скорой помощи и работников милиции.

На место происшествия прибыли старший следователь следственного отдела Управления охраны общественного порядка, начальник райотдела милиции, работники уголовного розыска и НТО, а также проводник со служебно-розыскной собакой. Для участия в осмотре в качестве понятых были приглашены Самсонов и Костин. Правда, Самсонов высказал опасение, как бы служебно-розыскная собака не бросилась на него, так как он больше всех «натоптал» возле убитого. Однако этому заявлению не придали значения.

При осмотре трупа в области спины было обнаружено обширное ножевое ранение, проникающее в грудную клетку. В кармане пальто имелось письмо от девушки, проживавшей в этом же поселке: она приглашала приехать к ней в гости. Понятой Самсонов, ознакомившись с содержанием письма, вызвался показать дом, где живет эта девушка.

Следует отметить, что в ходе осмотра места происшествия и трупа убитого работники милиции в присутствии понятых высказывались о направлении расследования по делу. В частности, предполагалось, что убийство совершено на почве ревности. Поддерживая эту версию, Самсонов охарактеризовал девушку, автора письма с отрицательной стороны, как особу легкомысленную.

Из беседы с девушкой выяснилось, что в тот вечер, когда было совершено убийство, у нее дома находился парень, с которым она ранее дружила, и она попросила оставить ее, поскольку ждала приезда другого. И этот другой оказался убитым.

Следствие сразу же приняло одностороннее направление. Подозревавшийся в убийстве парень был задержан. В таком положении дело поступило в прокуратуру.

Версия об убийстве на почве ревности в результате проделанной работы отпала через два дня. Вновь и вновь изучая материалы дела, мы тщательно проанализировали показании всех лиц, которые в числе первых оказались на месте происшествия, и обратили внимание на некоторые противоречия в показаниях Самсонова и Костина. Так, оба они заявили, что в тот вечер возвращались из города Новокуйбышевска, однако, при этом по-разному называли время отъезда. Тогда в плане расследования появился такой пункт: «Тщательно проверить обстоятельства появления на месте происшествия Самсонова и Костина».

Большая, кропотливая работа позволила установить преступников. Ими оказались Самсонов и Костин, которые совершили разбойное нападение на потерпевшего, а затем Самсонов нанес ему смертельный удар ножом. Скрывшись с места преступления, они побродили по улицам, но снова вернулись к потерпевшему, чтобы проверить, жив ли он. К этому времени возле раненого уже находился гражданин Девяткин.

А когда прибыли работники милиции, преступники оказались в роли понятых. Кстати, неслучайно Самсонов высказывал опасение в отношении служебно-розыскной собаки: в кармане его одежды находился окровавленный нож — орудие преступления.

В связи с этим необходимо еще раз подчеркнуть, насколько важно для следователя при выезде на место происшествия по делам об убийствах тщательно выяснять личность и обстоятельства появления тех, кто оказался поблизости, и принимать все меры к тому, чтобы для участия в осмотре были привлечены действительно незаинтересованные лица. И уж совсем недопустимо в присутствии понятых или иных причастных к осмотру лиц высказывать соображения по поводу возникающих версии и дальнейшего направления в расследовании дела.

 

В. С. ПРОХОРОВ,

старший следователь прокуратуры Саратовской области

младший советник юстиции

ОСОБЕННОСТИ В РАССЛЕДОВАНИИ ДЕЛА ОБ УБИЙСТВЕ С РАСЧЛЕНЕНИЕМ ТРУПА

Дело, о котором я хочу рассказать, началось несколько необычно. 1 июня 1965 года одиннадцатилетний мальчик из деревни Кондукторово Перелюбского района гулял с собакой по берегу реки Камелик, протекающей вдоль деревни. Вдруг собака что-то вытащила из реки. Подойдя ближе и внимательно осмотрев предмет, мальчик убедился, что собакой извлечена из воды рука человека.

Было возбуждено уголовное дело. В течение 2–3 июня 1965 года подвергалась тщательному осмотру местность, в районе обнаружения руки организованы поиски частей трупа в воде и на берегу. В ходе этих мероприятий удалось найти и извлечь из реки Камелик, с того места, где находилась зимой прорубь, некоторые части трупа человека: голову и пряди отделившихся с нее волос, правую руку, левую ногу в чулке. На некотором расстоянии от указанного места обнаружили правую нижнюю конечность. Ниже по течению на дне реки находилась часть туловища от 9 грудного позвонка с 9–12 ребрами с обеих сторон до левого крестового подвздошного сочленения, прижатая ко дну реки рамой от лобогрейки (металлическим брусом). Через 200 м, вниз по течению, между кустарником, в воде лежала часть правого бедра. Все части трупа подверглись резко выраженному гнилостному разложению, мягкие ткани лица, а также уши, глаза, зубы отсутствовали. Сохранившиеся мягкие ткани представляли собой жировоск.

Участвовавший в поисках судебномедицинский эксперт тут же подверг части трупа соответствующему туалету и предварительно высказался, что они принадлежат одному и тому же лицу женского пола, в возрасте 14–16 лет, и находились в воде не меньше 2–3 месяцев.

Предстояло прежде всего установить:

1. Кто явился жертвой преступления и где оно было совершено?

2. Кем совершено столь жестокое преступление?

Вместе с частями трупа из воды были извлечены полуистлевший мешок, хлопчатобумажный женский чулок. На мешке просматривались буквы «КМ», исполненные фиолетовыми чернилами.

Одновременно с поисками и извлечением частей трупа через местное население совместно с сотрудниками милиции проводилась работа по установлению лиц, выбывших из поселка за последние 6 месяцев. Выяснялись лица, имеющие фамилии и имена, начинающиеся с букв, значившихся на мешке. В связи с тем, что в д. Кондукторово среди коренного населения имелось много переселенцев из западных областей страны, а последние, как правило, на одном месте сразу не останавливаются, то насчитывалось немало выбывших за полгода, в том числе и с детьми различного возраста.

В полученных сведениях о выбывших семьях и отдельных лицах особое внимание привлекло сообщение об ученице 7-го класса Перелюбской средней школы-интерната Калининской Раи, в возрасте 14 лет. Выяснилось, что Рая с матерью — Калининой Анной Яковлевной, 1921 г. рождения, и с братом Валерием 1955 г. рождения, приехали в 1964 году в Перелюбский район из Горьковской области. Они поселились у своей сестры Калининой М. Я., проживающей вместе с гр. Чирковым В. Н. Калинина Анна характеризовалась как женщина легкого поведения.

Она сожительствовала с Хабибулиным Дамиром, намного моложе ее. В январе 1965 г. Дамир женился на Саркуловой Шагиде, но Калинина Анна продолжала встречаться с ним, на почве чего Шагида ушла от Дамира, а Калинина Анна перешла к Хабибулину и поселилась на правах жены. Исчезновение Раи Калинины — и ее мать, и тетка — объяснили отъездом в Горьковскую область к родственникам из-за происшедшего скандала с матерью. Возникла необходимость проверить, не является ли убитой Калинина Рая, а если убита она, то кем именно.

Учитывая, что никто об исчезновении девочки никуда не заявлял, высказывались предположения, не была ли убита девочка сестрами Калиниными вместе с Чирковым. Первой по этому поводу была допрошена Калинина Анна, которая заявила, что дочь Раиса уехала в конце марта 1965 г. в село Семеновку Горьковской области, к своей бабушке, то есть к матери Анны, и писем от нее не поступает.

Допрошенные же Калинина Мария и Чирков Василий рассказали, что в один из воскресных дней января 1965 года (позже они вспомнили, что это было 17 января 1965 г.) Калинина Анна топила баню у соседей. Туда же ушла помочь ей и Рая. В 4 часа дня Анна возвратилась из бани одна и сообщила сестре, что с Раей поскандалила и та, обидевшись на мать, собирается возвратиться в Горьковскую область к бабушке.

Калинина Мария добавила, что она была крайне удивлена и обеспокоена судьбой девочки и видимым безразличием Калининой Анны, предлагала последней выехать в Перелюб и предотвратить отъезд Раи. Но Анна отказалась, сказав, что пусть, мол, едет и там живет.

Когда при допросе Марии Калининой и Чиркова Василия мы коснулись проруби, имевшейся на реке, то они рассказали, что вскоре после исчезновения Раи Анна сказала им, чтобы в ранее имевшейся проруби воду не брали, так как ребята туда бросили дохлую кошку и поэтому она забила прорубь снегом и льдом, а на другом месте вырубила новую. Об этом же заявила и Чернова Мария, пользовавшаяся прорубью.

Далее Чирков Василий рассказал, что в феврале 1965 года он выезжал к своему сыну, находящемуся в детском доме Пермской области, мать которого умерла. Тогда же Чирков посетил родственников Калининой Анны, проживающих в Горьковской и Пермской областях, и убедился, что Раи там нет и не было. По возвращении домой Чирков об этом рассказал Калининой Анне, которая ответила, что Рая находится у знакомой женщины — врача Марии Васильевны, проживающей в г. Горьком.

В апреле 1965 г. Мария Калинина случайно в альбоме, оставшемся после Раи, обнаружила адрес Марии Васильевны Бушуевой и написала ей письмо, интересуясь, у нее ли Рая. Бушуева сообщила, что Раи у нее нет и она к ней не приезжала. Мария тогда вновь стала вести разговор с Анной, говоря, что девочки в Горьком нет и следует заявить в милицию об ее исчезновении. Калинина Анна продолжала настаивать, что Рая у Марии Васильевны, а последняя не желает об этом правдиво сообщить потому, что, вероятно, не велит Рая, разругавшаяся с матерью перед отъездом.

Извлеченные части трупа, сложенные в анатомической последовательности, были предъявлены на опознание Чиркову. Последний по очертаниям черепа и сохранившимся в отдельных местах мягким тканям, по комплекции, строению верхних и нижних конечностей, по сохранившимся волосам и их цвету опознал Калинину Раю. Калинина Мария и Чирков также опознали мешок, извлеченный из воды вместе с частями трупа, заявив, что мешок их, пропал он тогда же, когда исчезла Рая.

Допрошенная в качестве свидетеля хозяйка бани Сутаева Фатиха рассказала, что 17 января 1965 г. Калинина Анна попросила у нее разрешение истопить баню, сказав, что ей обходимо помыть дочь перед отправкой в Горьковскую область. После 17 января Сутаева Раису не видела.

При производстве осмотра бани Сутаевой на внутренних стенах было замечено множество соскобов штукатурки, а также наличие на сохранившейся штукатуре красно-бурых пятен. В отдельных пятнах впоследствии обнаружили кровь, вид которой не смогли определить из-за малого количества. При обыске мы изъяли жакет Калининой Анны. На подкладке спинки жакета имелись бурые пятна, которые при судебномедицинском исследовании оказались пятнами крови человека, группу которой определить не представилось возможным. Я возлагал большие надежды на результаты допроса, который готовился провести после предъявления на опознание трупа Калининой Анне. Перед опознанием я сознательно не стал допрашивать Анну об индивидуальных приметах, имевшихся у девочки, так как опасался, как бы этим самым не навести ее на мысль выдумать какие-либо особенности и приметы, которых в действительности девочка не имела.

Когда мы пригласили Калинину Анну для опознания трупа, она сказала: «Ну и что же, сейчас посмотрю. Она ли это. У моей Раи на руке имелась татуировка имени „Рая“». Произошло то, чего я и опасался. Калинина с холодным равнодушием осмотрела расчлененный труп девочки и стала неопределенно ссылаться на то, что труп сильно сгнил. Но затем все-таки заявила, что это действительно она, «моя Рая», и опознает она ее по комплекции, фигуре, телосложению, очертаниям черепа и частично сохранившимся остаткам мягких тканей лица, по строению ног, по цвету волос, также частично сохранившимся и отделившимся от головы.

Калинина Анна была арестована и ей предъявлено обвинение в убийстве дочери с особой жестокостью, то есть по п. «г» ст. 102 УК РСФСР. Виновной в предъявленном обвинении Калинина себя не признала и мои надежды повлиять на нее предъявлением на опознание расчлененных частей трупа дочери не оправдались.

Мы с полной ответственностью сознавали, что нужны новые доказательства для изобличения Калининой. Необходимо в деталях знать обстоятельства убийства, а о них было известно только ей самой.

Мы установили, что Калинина Рая в баню ушла в демисезонном пальто, валенках, нижнем белье, платье и платке. У нее имелись также очки, которые девочка носила из-за дефекта зрения. Между тем, вещи отсутствовали.

Кроме того, не была найдена средняя треть левого бедра и часть грудой клетки. Поэтому наряду с другими следственными и оперативно-розыскными мероприятиями производились поиски одежды и остальных частей трупа: в реке с помощью водолазов и на лодках с помощью специальных приспособлений; опрос населения, проживающего по берегу реки, повторные и дополнительные осмотры и обыски.

В результате 6 июля на берегу реки Камелик, напротив того места, где ранее были найдены в воде части расчлененного трупа, обнаружили среднюю треть левого бедра человека. По заключению судебномедицинской экспертизы, она принадлежала тому же трупу.

Несколькими днями позже в помещении предбанника бани Сутаевой нашли часть роговой оправы от очков, которую Калинина Мария и Чирков Василий опознали, заявив, что это — часть от оправы очков, принадлежавших Рае.

Мы допросили всех тех, кто хотя бы в малейшей степени поддерживал связь с Калининой Анной и с ее дочерью Раей. Из допросов становилось очевидным, что Калинина Анна все свои помыслы и намерения направляла на то, чтобы сойтись с Хабибулиным. Если бы не дети, говорила она, то давно бы стала женой Дамира. И добавляла, что дочь отправит к бабушке в Горьковскую область, а сын не помешает при жизни с Хабибулиным. В других же случаях Анна говорила, что и сына определит в детский дом, а возможно его усыновит Чирков и сестра Мария. О большой привязанности Анны Калининой к Хабибулину свидетельствовали обнаруженные при обыске письма в форме религиозных молитв-заклинаний.

Еще в начале следствия во все концы — в места предполагаемого пребывания девочки — были направлены отдельные требования. Следует отметить, что работниками прокуратуры Горьковской, Пермской и Вологодской областей наши поручения исполнялись быстро и четко. В поступивших протоколах допросов сообщалось, что Анна никогда дочь к родственникам направлять не собиралась и об этом ни с кем не договаривалась. Мы продолжали выяснять личность Калининой Анны.

Характеризовалась она исключительно с плохой стороны. И дочь Рая, и сын Валерий родились в результате случайных связей. Допрошенная в качестве свидетеля Денисова В. Я. — родная сестра Калининой, показала: «…Всю свою жизнь Анна вела разгульный образ жизни, развратничала, пьянствовала. По своей натуре она очень жестокий человек. Человеческой жалости у нее никогда не было. Она сама всегда признавалась, что ей убить человека, что муху. К воспитанию детей она относилась очень плохо, обращалась с ними жестоко, била. Дети постоянно были грязными, оборванными». Аналогичные показания дали мать и родной брат Анны.

По данным 1-х Спецотделов МООП РСФСР, Горьковской и Пермской областей, Калинина Анна неоднократно в прошлом была судима за кражи личной собственности граждан, а также за самовольное оставление места постоянного принудительного поселения. По документам облархива ЗАГС горьковской области значилось, что Анна Калинина — 1921 г. рождения, на допросах же она называла свой год рождения 1928, то есть тот, о котором с ее слов знал сожитель Дамир.

Был установлен также точный год рождения девочки и место ее рождения: Рая родилась 4 августа 1950 г. в гор. Воркуте Коми АССР. Анна и это скрывала, заявляя, что дочь родилась в селе Ирасах Горьковской области. По делу, при наличии тех доказательств, которые имелись, необходимо было, чтобы Калинина сама рассказала о совершенном преступлении. И однажды на допросе она мне сказала: «Да, вы все разыскали. Вам стало известно даже то, что я давно забыла». В ответ на это я Калининой ответил: «Да, мы и одежду Раисы нашли». И, как видно, переборщил. Она ответила: «Одежды нет, я ее сожгла». Больше она ничего рассказывать не стала. Продолжая отрицать убийство дочери, отрицала и то, что рассказывала знакомым об обстоятельствах отъезда Раисы. Анна по-прежнему утверждала, что разругавшись с ней, дочь от нее убежала из бани, а как она оказалась убитой — ей неизвестно.

Несмотря на то, что имелись официальные справки о прошлых судимостях Калининой, о ее годе рождения, она продолжала настаивать, что ранее ее не судили, год рождения ее — 1928. Калинина Анна лгала во всем.

При проведении очных ставок свидетели давали показания о том, что Калинина Анна еще в декабре 1964 года распространяла по поселку слухи о предстоящем отъезде дочери в Горьковскую область. Учащиеся школы рассказывали, что Калинина Анна дважды приходила в школу и уговаривала дочь выехать к бабушке, но Рая ехать отказывалась. Выходило, что Калинина Анна заранее готовилась к убийству дочери. Множество свидетелей на очных ставках рассказывали о том, как Анна объясняла отъезд своей дочери, место ее нахождения и условия жизни. Всем она в то время говорила по-разному, лгала как только могла. На очных ставках она все отрицала, вела себя вызывающе, несмотря на предупреждения и требования о тактичном поведении, оскорбляла свидетелей, допускала выкрики непристойных слов. Пришлось проявить максимум выдержки и терпения, не теряя надежду на то, что в конечном итоге под тяжестью улик Калинина должна рассказать в деталях о совершенном убийстве.

Нам все еще не было известно, в котором часу было совершено убийство, когда и каким образом она выносила расчлененные части трупа, как укрывала следы преступления, куда дела одежду убитой, какова роль в этом убийстве Хабибулина Дамира и другие подробности. И продолжалась кропотливая, настойчивая работа по собиранию новых доказать. Мы много раз допрашивали Анну Калинину и к каждому допросу приходилось тщательно и продуманно готовиться. Располагая теми или иными данными, мы не спешили с их реализацией, а прежде всего взвешивали: когда, в какой момент эти данные можно использовать? Вплоть до того, что старались учесть и настроение обвиняемой. Иногда Калинина бывала настолько взбудораженной, что кричала, грубила, и, по вполне понятным причинам, постановку отдельных вопросов, изобличающих ее, приходилось откладывать. Судя по ее состоянию, Калинина боялась не только наказания за совершенное убийство дочери, но и презрения со стороны заключенных. Все это несколько осложняло обстановку, которая способствовала бы ее признанию.

8 июля 1965 г. Калинина призналась в совершенном убийстве дочери и расчленении ее трупа. Она рассказала, что убийство совершила 17 января 1965 г. во втором часу дня, путем нанесения двух ударов в область головы обухом топора. Один удар — в теменную область, второй — в лобовую. Они оказались смертельными. Эти ее показания соответствовали заключению судебномедицинской экспертизы о причинах смерти девочки. Убедившись, что дочь мертва, как показала Анна, она тем же топором расчленила труп на девять частей, что соответствовало результатам осмотра места происшествия и обнаруженных частей расчлененного трупа. Калинина пояснила, что части расчлененного трупа он выносила в два приема: в двух ведрах и в мешке. Мешок опустила в прорубь, а из ведер просто вывалила части трупа, а затем забила прорубь снегом и льдом. После убийства и расчленения трупа она тщательно замыла в бане следы крови, вымыла топор, замыла кровь, попавшую на одежду.

Калинина опознала предъявленный ей в числе других мешок, в котором она выносила части трупа. В хозяйстве ее сестры имелось три топора. Она назвала, каким именно из трех топоров ею было совершено убийство и расчленение трупа. Топор ею также был опознан в числе других. Судебномедицинская экспертиза не исключала возможности нанесения ударов и расчленения трупа именно этим топором.

Кроме того, Калинина рассказала, что 25 мая 1965 г. она топила ту же самую баню. Воду брала из реки и обнаружила, что одна из частей расчлененного трупа всплыла. Она подтянула ее коромыслом ближе к берегу, а затем лежавшей на берегу большой железкой придавила ко дну реки, так что конец железки оставался на берегу. Она подробно описала форму железки: это был металлический брус или рама от лобогрейки, что объективно подтверждалось результатом осмотра места обнаружения одной из частей трупа.

За совершенное преступление Калинина была приговорена к 15 годам лишения свободы.

 

А. И. СКВОРЦОВ,

следователь прокуратуры Лазаревского района города Сочи Краснодарского края

младший советник юстиции

УБИЙСТВО ИЛИ НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ?

Утром 27 октября 1963 года на дне ущелья у Черноморского шоссе, в 300 метрах от турбазы «Аше» был обнаружен труп Чепурного В. И., сталевара из г. Новокузнецка, почетного металлурга, награжденного орденом Трудового Красного Знамени, депутата горсовета, отдыхавшего по туристической путевке.

Труп оказался полураздетым: в одной рубашке, нижняя часть тела от пояса оголена. Одежда потерпевшего находилась в нескольких метрах от трупа, в крови. В карманах найдены деньги в сумме 285 рублей, расческа, курительная трубка. На руке — часы.

От края дороги до трупа склон ущелья, состоящий из малых и больших камней, был обильно испачкан брызгами и мазками крови. Ближе к дороге, на склоне ущелья, рядом с лужей крови обнаружили разбитую бутылку и разлитое вина «Кагор». Три куска жареной рыбы — судака, завернутые в бумажную салфетку и газету «Советская Россия», а в стороне — свернутые в трубку еще три газеты того же названия за разные числа. И еще шесть конфет «Театральный горошек», завернутые в пергаментную бумагу.

На трупе имелись множественные ушибленные раны головы и всего тела, характерные для падения с высоты и ударов тела о камни, а в теменной области — несколько радиальных трещин.

Телесных повреждений на теле Чепурного В. И., характерных для воздействия каких-либо предметов, орудий или оружия, обнаружено не было.

По заключению судебномедицинской экспертизы, смерть Чепурного наступила в результате аспирации крови в дыхательные пути при обильном кровотечении, возникшем от перелома нижней челюсти с разрывом артерии. Перелом свода черепа и другие ушибы на теле могли образоваться от действия тупого твердого предмета, возможно камней, или же при падении на камни.

Ввиду отсутствия на коже лица в области перелома челюсти ссадин, эксперт сделал вывод, что он мог образоваться при ударе твердым предметом с эластичной поверхностью, например, кулаком, или чем-либо подобным. После полученных травм потерпевший мог некоторое время жить и передвигаться.

Но все это не разрешало главного вопроса: убийство или несчастный случай?

В пользу версии о том, что перед нами несчастный случай, говорили следующие доводы.

1. Труп Чепурного обнаружен на дне склона ущелья под автодорогой, по которой ходили пешеходы. Характер поворота дороги и обочины, отсутствие бордюра и оградительных столбиков, — все это вполне допускало возможность падения Чепурного в обрыв в ночное время, да еще при ослеплении фарами света от проходящих автомашин.

2. Отсутствие на одежде и теле потерпевшего следов ударов частями транспорта.

3. Ни предметы одежды, ни ценности, принадлежащие Чепурному, не взяты.

4. Перед смертью Чепурной употреблял алкоголь.

Еще приступая только к осмотру места происшествия и трупа, я дал задание работникам милиции установить лиц, с которыми общался Чепурной в период отдыха на турбазе и особенно — в день смерти, 26 октября 1963 года.

Впоследствии работники милиции оказались хорошими помощниками в расследовании дела, особенно старший оперуполномоченный Лазаревского РОМ капитан Лошманов С. Г.

Надо сказать, что несмотря на кажущуюся очевидность гибели Чепурного в результате несчастного случая, меня, как следователя, заинтересовали детали негативного характера, выявленные при осмотре места происшествия.

Рядом с одеждой Чепурного на дне ущелья, у пенька дерева, который был обильно испачкан кровью, лежала записная книжка потерпевшего, в ней находилось множество мелких и больших листков, талонов, квитанций, профсоюзных марок. Записная книжка чистая, не испачканная кровью, хотя кругом сплошные брызги и мазки. Выпасть произвольно из кармана брюк она не могла, иначе бы рассыпались вложенные в нее предметы. Своими руками потерпевший Чепурной вытащить книжку из кармана не мог: руки, пальцы у него были обильно испачканы кровью, тогда как на кромке карманов мазки крови отсутствовали. Это могло свидетельствовать о том, что кто-то из кармана брюк книжку выложил и положил на камни. Создавалось впечатление, что одежду потерпевшего кто-то обыскал.

Второе обстоятельство. На склоне ущелья, по которому падало тело Чепурного, валялись четыре газеты «Советская Россия» с брызгами крови. На одной из газет виднелся отрывок записи из двух букв «ЕВ», что указывало на окончание фамилии владельца газет.

Значит, с потерпевшим у места происшествия мог быть преступник или очевидец несчастного случая, который знает о событиях и отмалчивается. Эти обстоятельства требовали тщательного расследования.

По буквам на газете через почту поселка Аше и турбазу мы установили владельца газет. Им оказался рабочий турбазы Мизгирев А. П., ранее судимый.

Из показаний свидетеля Мумладзе — буфетчика, я уже знал, что 26 октября в момент покупки Чепурным вина и закуски у входа в закусочную стоял Мизгирев, но общался ли он с потерпевшим, Мумладзе не видел и не знал.

Мизгирев был допрошен о том, что ему известно о туристе Чепурном, видел ли он его в павильоне, с кем находился Чепурной и так далее, но из тактических соображений Мизгиреву не ставились вопросы относительно газет, обнаруженных на месте происшествия. Сам по себе этот факт еще ничего не давал для изобличения Мизгирева, поэтому преждевременный разговор об этом мог свести на нет имевшуюся незначительную улику. Мизгирев отрицал знакомство и всякое общение с Чепурным. После таких показаний, Мизгирева у меня появилась уверенность, что он имеет какую-то причастность к смерти Чепурного.

Очень важным представлялось на этой стадии расследования найти объективное подтверждение того, что Мизгирев действительно в тот день находился вместе с Чепурным.

В турбазе таких свидетелей установить не удалось.

Пока по моему заданию работники милиции устанавливали связи Мизгирева с Чепурным, я занялся выяснением вопроса, каким образом попали на место обнаружения трупа шесть штук конфет «Театральный горошек». Таких конфет Чепурной в павильоне у буфетчика Мумладзе не покупал, их вообще не было в продаже во всех магазинах поселка Аше и турбазы.

Тогда я принял решение расширить радиус проверки. И действительно оказалось, что в соседнем поселке, в двух километрах от турбазы, такие конфеты продаются в ларьке, где работает продавец Ковалева. Я ей предъявил эти конфеты и бумагу, в которую они были завернуты, и она их опознала. На вопрос, знает ли она Мизгирева, продавец Ковалева охотно подтвердила это и рассказала, что Мизгирева видела 26 октября примерно в 17 часов в обществе двух незнакомых мужчин у своего ларька. Один мужчина был без руки, одет в коричневый костюм, а второй — старше по возрасту. Когда ей я предъявил фотографию Чепурного, Ковалева без колебаний опознала потерпевшего.

Она пояснила, что Мизгирев, Чепурной и безрукий мужчина вместе выпили рядом с ларьком, покупая у нее вино, а мужчина без руки купил также на закуску 50 граммов конфет «Театральный горошек». Затем они втроем пошли в сторону турбазы. То же самое подтвердила и свидетель Немченко.

Теперь у меня были достаточные данные для задержания Мизгирева. К допросу последнего я готовился заранее, выяснил его характер через лиц, работающих с ним вместе, и жителей пос. Аше. Его характеризовали как слабохарактерного, покладистого человека.

В связи с этим я решил использовать при допросе все собранные против него доказательства, разъяснив ему значение, которое будет иметь для него способствование в расследовании дела.

Мизгирев после некоторого колебания признался, но не в убийстве. Он заявил, что знает, кто убил Чепурного, и назвал Деева Василия, который приезжал в гости к некоему Анидалову. Деев ему, якобы, рассказал, как он убил отдыхающего, и в тот же вечер из поселка Аше выехал, но куда — он не знает.

Как был убит Чепурной, с какой целью, Мизгирев не сказал.

Через Анидалова мы установили адрес родственников Деева, где он должен, как будто, проживать. В гор. Лиски Воронежской области выехал оперуполномоченный УМ г. Сочи Гусев Б. М. с работником милиции Лазаревского РОМ Кульяном А. Г.

Деев Василий был задержан ими у его сожительницы в г. Лиски. При обыске у него изъяли одежду, в которой он находился в пос. Аше.

На месте, в прокуратуре, при тщательном осмотре одежды на пиджаке коричневого цвета мы заметили мелкие брызги крови.

В дальнейшем, по заключению медицинской экспертизы, эти брызги крови по группе оказались сходными с кровью потерпевшего Чепурного.

Вначале Деев отрицал всякое знакомство с Чепурным и какое-либо общение с ним. Но уличенный во лжи показаниями Мизгирева и других свидетелей на очных ставках и опознаниях, убедился в бесполезности отрицания и признался в совершении убийства.

Мотивом убийства Деев назвал в своих показаниях ссору с Чепурновым. Якобы, идя вместе с ним по дороге у края обрыва, Чепурной назвал его «косоруким», а он в ответ на это ударил Чепурного в челюсть и сбил его на дно ущелья, после чего повернулся и ушел с этого места.

В подтверждение своих показаний Деев сослался на Мизгирева, который все это видел.

Однако нам Мизгирев об этом не говорил. Сразу же была сделана очная ставка. Теперь Деев в своих показаниях стал утверждать, что Мизгирев не только слышал об убийстве, но и видел, как это произошло.

Мизгирев, услышав, что Деев признался в убийстве, на очной ставке стал детализировать свои показания и изобличать Деева в том, что он спускался к Чепурному, добивал его на дне ущелья камнями и «шарил» по карманам одежды.

Как показал Мизгирев, Деев поднялся по склону ущелья от Чепурного и заявил, что «обшарил» карманы, но денег не нашел (они находились, кстати, в специально пришитом кармане трусов).

После этого с участием каждого из них был осуществлен выход на место происшествия и его осмотр, что фиксировалось на фотопленку.

На дальнейших допросах Мизгирев по-прежнему настаивал на своих показаниях, но Деев, признавая себя виновным в убийстве, категорически отрицал попытку ограбления.

Установить, были ли взяты у потерпевшего деньги или иные ценности, не представилось возможным. Не был также установлен и предварительный сговор между Деевым и Мизгиревым на ограбление Чепурного. Действия Деева были квалифицированы по ст. 103 УК РСФСР, а действия Мизгирева — как недоносительство по ст. 190 УК РСФСР.

Суд признал Деева и Мизгирева виновными в этих преступлениях и приговорил Деева к 10 годам лишения свободы, а Мизгирева — к 2 годам лишения свободы.

 

В. С. РУКИН,

старший следователь прокуратуры Кемеровской области

юрист I класса

ОШИБКИ ПРИ ПРОВЕДЕНИИ ПЕРВОНАЧАЛЬНЫХ СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ УСЛОЖНИЛИ РАССЛЕДОВАНИЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

В 12 часов ночи 21 декабря 1964 года в зольной яме за усадьбой дома № 1 по Енисейской улице г. Белово был обнаружен труп Гладких М. И., 1940 года рождения.

В этот вечер Гладких находился на квартире у своей знакомой Гилевой Светланы, проживающей в указанном доме. Последняя показала, что после 23 часов Гладких, не одеваясь, вышел на улицу и больше в дом не возвратился. Обеспокоенные таким продолжительным отсутствием, Гилева с братом пошли его искать и обнаружили мертвым в зольной яме.

Осмотр места происшествия, обнаруженные следы и вещественные доказательства свидетельствовали о том, что преступление совершено лицом, хорошо знавшим расположение местности и осведомленным о том, что Гладких находился у Гилевой. Возникла версия, что убийство произошло на почве мести. Подозрение пало на соседа Гилевых — Норсеева А.

При проверке причастности Норсеева к убийству Гладких выяснилось, что Норсеев в течение 1962–1964 гг., находясь в рядах Советской Армии, имел с Гилевой Светланой постоянную переписку, дважды вместе с ней проводил свои кратковременные отпуска. В своих письмах, говоря о большой любви к Светлане, Норсеев просил дождаться его возвращения и надеялся на совместную жизнь.

До мая 1964 года Светлана периодически отвечала на письма Норсеева, а затем, познакомившись с Гладких Михаилом, прекратила переписку. Норсеев болезненно переживал разрыв со Светланой и в своих письмах на имя родственников настойчиво пытался узнать причину случившегося.

Демобилизовавшись, Норсеев 9 ноября 1964 г. приехал домой и тут же пошел к Светлане. В разговоре с ней Норсеев, узнавший о ее встречах с Гладких, настаивал на том, чтобы Светлана оставила последнего и вышла за него замуж. Получив резкий отказ, Норсеев стал угрожать физической расправой как Светлане, так и Гладких Михаилу. Насколько угрозы убийством Гладких со стороны Норсеева носили реальный характер, видно из показаний многих свидетелей. В связи с этим Гладких даже высказывал мысль, что ему, видно, придется расстаться со Светланой.

После выяснения ряда обстоятельств Норсеев был арестован. И на допросе 25 декабря 1964 г. полностью признал себя виновным в убийстве Гладких, подробно рассказав об обстоятельствах совершенного преступления. Мотивом убийства явилась месть на почве ревности. Для расправы использовал металлический стержень из арматурного железа, взятый из своего сарая. Одет был в это время в поношенное черное полупальто типа «Москвичка», на ногах — черные кожаные остроносые туфли 42 размера.

То же самое он подтвердил 31 декабря 1964 года при выходе на место совершения преступления и осмотре с его участием.

В дальнейшем, опасаясь ответственности за совершенное преступление, Норсеев на допросе 22 марта 1965 г. полностью отказался от своих прежних показаний и заявил, что убийство Гладких он не совершал.

Допрошенный о причине отказа от своих прежних показаний, Норсеев пояснил, что признание его было вынужденным, так как работники милиции его запугивали, а об обстоятельствах убийства он подробно знал потому, что участвовал в качестве понятого в осмотре места происшествия.

В связи с тем, что достаточных доказательств, изобличающих Норсеева в убийстве, добыто не было, а имеющиеся косвенные улики оказались под сомнением, 8 мая 1965 г. уголовное дело пришлось приостановить, а Норсеева освободить из-под стражи.

Когда через полтора месяца я принял дело к своему производству, то прежде всего обратил внимание на ошибки, допущенные в ходе первоначальных следственных действий. Оказывается, еще до осмотра места происшествия мать Светланы Гилевой высказала следователю свое подозрение относительно того, что Гладких Михаила мог убить Норсеев. Несмотря на это, следователь пригласил Норсеева понятым для участия в осмотре и последний от начала до конца имел возможность наблюдать за всеми действиями следователя и быть в курсе того, что обнаружено и изъято. Более того, протокол осмотра составлялся не сразу, а лишь спустя 6 месяцев, причем понятыми значились совсем другие лица.

Снятые гипсовые слепки со следов обуви, обнаруженных около крыльца дома и у окна механической мастерской, оказались недоброкачественными и впоследствии рассыпались, поэтому трасологическую экспертизу провести не представлялось возможным, хотя по своему размеру и форме совпадали с подошвами обуви Норсеева. Даже фотографирование слепков выполнялось без масштаба.

Из зольной ямы была взята проба (образец) золы только с одного места, а не несколько проб и с разных мест. Поэтому судебно-химическая экспертиза, подвергнув исследованию туфли и поношенное черное пальто Норсеева, хотя и обнаружила золу, однако по химическому составу (по некоторым компонентам) она не совпала с пробой.

Металлический стержень, обнаруженный на месте происшествия, тщательно не осматривался и не направлялся своевременно на исследования, тогда как в дальнейшем на нем обнаружили кровь, а физико-технический эксперт пришел к выводу о том, что следы осаднения на трупе Гладких могли произойти от действия данного стержня и он мог явиться орудием убийства Гладких.

Кроме того, судебно-химическая экспертиза дала заключение о том, что краска голубого цвета, обнаруженная на металлическом стержне, однородна по своему химическому составу с краской, изъятой из дома Норсеева (соскобы краски с окон, дверей, кроватей и металлической лейки).

Необходимо также отметить, что во время осмотра и обыска в квартире Норсеева 23 декабря 1964 года в сарае были обнаружены металлические стержни разной длины, среди которых виднелся след, оставленный в снегу от стержня диаметром в 2 см.

Однако эта находка не нашла своего отражения в протоколе осмотра и след (ямка) от стержня даже не был сфотографирован. Когда Норсеев во время выхода на место показывал, где он брал стержень, он спокойно затоптал эту ямку. Между тем, отец Норсеева сразу же узнал обнаруженный на месте убийства стержень и показал, откуда он взят.

При осмотре полупальто Норсеева были обнаружены и изъяты два волоса, однако это важное вещественное доказательство совершенно не исследовалось. Даже с головы трупа не были взяты образцы волос, в связи с чем мне пришлось летом его эксгумировать.

Кстати, экспертиза, назначенная мною, в своем заключении пришла к выводу, что один из обнаруженных волосков на полупальто Норсеева сходен с волосами потерпевшего Гладких и не сходен с волосами обвиняемого Норсеева.

Далее, протокол выхода на место совершения преступления с участием Норсеева также не был составлен в течение 6-ти месяцев, а после его составления на нем появилась дата 4 января 1905 г., хотя в действительности это происходило 31 декабря 1964 г. Протокол остался не подписанным.

А что еще хуже, в дальнейшем было установлено, что понятыми оказались родственники Норсеева.

Эти ошибки и упущения значительно осложнили дальнейшее расследование дела. По существу все следствие пришлось вести сначала, с восстановления обстановки осмотра места происшествия. Путем детальных допросов удалось установить, что в момент осмотра места происшествия Норсеев близко к трупу не подходил, труп был частично засыпан золой и снегом, повреждений, кроме следов осаднения на лице, не было видно. Норсеев был в это время одет в новое коричневое полупальто, на ногах валенки. Таким образом, попадание крови на одежду Норсеева, волос потерпевшего, золы и крови на руки во время осмотра исключалось. Доводы Норсеева о том, что его принудили дать показания работники милиции, не нашли подтверждения.

В ходе дальнейшего следствия пришлось проводить 7 судебных экспертиз — медицинских, биологических и химических и допросить большое количество свидетелей.

Приходилось с одной стороны принимать необходимые меры к закреплению и подтверждению доказательств вины Норсеева, а с другой — опровергать выдвигаемые им доводы, которыми он пытался завести следствие в тупик.

Вина Норсеева в убийстве Гладких Михаила нашла полное подтверждение в собранных материалах дела. Норсеев был вновь арестован и предан суду, хотя упорно продолжал отрицать свою причастность к преступлению.

Приговором Ведовского городского народного суда от 1 февраля 1966 г. Норсеев осужден по ст. 103 УК РСФСР к 10 годам лишения свободы в исправительно-трудовой колонии усиленного режима.

Приговор вступил в законную силу.

 

Ю. Н. МОЛЬКОВ,

следователь прокуратуры города Фурманова Ивановской области

юрист I класса

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ПЛАНОВ-СХЕМ ПРИ РАССЛЕДОВАНИИ

Нередко по делам об убийствах следователю приходится допрашивать свидетелей, косвенно подтверждающих причастность подозреваемого к совершенному убийству. Речь идет с таких свидетелях, которые видели подозреваемого или незадолго до совершения убийства, или вскоре после совершенного убийства недалеко от места обнаружения трупа. В таких случаях, на мой взгляд, целесообразно составлять план-схему, отражающую путь движения и местонахождение подозреваемого до встречи с убитым, путь и места совместного нахождения с потерпевшим до его убийства, путь и местонахождение подозреваемого после совершенного убийства вплоть до момента его задержания. Такой план-схема дает возможность увязать ряд косвенных доказательств в единую логическую, последовательную и убедительную систему, позволяет проследить поведение убийцы.

В качестве примера приведу дело об убийстве Гонобоблева Ю. Н., совершенном Яблоковым Ю. Г. в г. Фурманове.

26 июля 1965 г. днем гражданка Смирнова М. В., проживающая по ул. Дарвинской, сообщила по телефону дежурному Фурмановского горотдела милиции, что на их улице зарезали человека. Совместно с оперативными работниками милиции через 15 минут был начат осмотр места происшествия, которое до нашего приезда охранялось.

На проезжей части ул. Дарвинской, против дома № 14, на спине лежал труп мужчины, одетый в рубашку с короткими рукавами в мелкую клетку, майку, брюки, полуботинки. На левой руке часы «Победа» на металлическом браслете. Слева натекла лужа крови. Пальцы левой руки и кисть правой в крови. Рубашка и майка в области живота и правой половины груди также обильно смочены кровью. В кармане брюк наряду с другими вещами имелся пропуск на имя Гонобоблева Юрия Николаевича.

Пока производился осмотр места происшествия, работники милиции выявляли свидетелей. Очевидцев совершенного преступления не оказалось. Вместе с тем, некоторые свидетели дали интересные для следствия показания. Так, свидетель Авдеева с соседней Демократической улицы пояснила, что она видела потерпевшего на этой улице, когда он приходил к своей матери. Гонобоблев сидел на лавочке у ее дома. Примерно в 15 часов на ул. Демократическую пришел Яблоков Ювеналий, которого Авдеева знала. Был он в нетрезвом состоянии, одет в клетчатую рубашку с короткими рукавами, причем клетки преимущественно красного цвета, без головного убора. Авдеева пояснила, что спустя несколько минут после этого, когда она возвращалась с речки, то увидела, что Гонобоблев и Яблоков шли вместе по улице. На вопрос Авдеевой Гонобоблеву, почему он не взял с собой сына, последний ответил, что скоро вернется. Такие же показания дали свидетели Воробьева и Виноградова, которые наблюдали за проходившими по улице Гонобоблевым и Яблоковым от своих домов. Все они утверждали, что Гонобоблев и Яблоков мирно беседовали. Никакой ссоры между ними не было. Минут через 10–15 раздались крики, что зарезали человека.

Таким образом, мы уже располагали сведениями о месте и времени встречи Гонобоблева с Яблоковым, путь их движения по ул. Демократической от дома № 15 до дома № 10. Свидетель Смирнова А. А. из дома № 10 по ул. Демократической показала, что в 15 часов или в начале 16 часов она выходила из дома в огород и видела, что проулком, расположенным между огородами ее дома и дома № 8, соединяющим улицы Демократическую и Дарвинскую, быстро шел Гонобоблев, которого догонял незнакомый мужчина высокого роста, в рубашке с короткими рукавами в красную клетку, светловолосый, без головного убора. Этот мужчина высказывал в адрес Гонобоблева угрозы с выражением нецензурных слов. Оба они ушли на ул. Дарвинскую, а вскоре она узнала, что Гонобоблев убит.

Свидетельница Смирнова М. В. рассказала о том, что 26 июля около 15 часов она сидела на лавочке около своего дома и видела, как мимо ее со стороны ул. Возрождения в направлении к речке Шача прошел Гонобоблев с неизвестным мужчиной, на котором была одета красная рубашка в клетку. Последний был в нетрезвом состоянии и шел, обнявшись с Гонобоблевым. Спустя минут 15 к ней подошел житель их улицы Девочкин и попросил сообщить в милицию, что зарезали Гонобоблева.

Свидетель Девочкин из дома № 17 по ул. Дарвинской пояснил, что около 15 часов он вышел из дома. Когда он пошел по ул. Дарвинской вверх и прошел метров 80, то услышал позади себя крик: «Илья, спаси, меня зарезали!». Обернувшись, он увидел Гонобоблева, который бежал из переулка. Рукой он держался за грудь и, не добежав до Девочкина примерно 5 метров, упал.

Исходя из полученных сведений, мы выдвинули версию о том, что убийство Гонобоблева совершено Яблоковым.

В 16 часов Яблоков был задержан у себя в доме. На Яблокове при задержании не оказалось рубашки в красную клетку, поэтому в тот же день в его доме произвели обыск и изъяли рубашку, о которой говорили свидетели.

Допрос Яблокова пришлось отложить, поскольку он был в нетрезвом состоянии. Однако работа по делу в этот день продолжалась. Требовалось установить путь движения Яблокова от улицы Дарвинской до своего дома.

Свидетель Сухарева, проживающая на 2-й Международной улице в доме № 8, то есть на той улице, куда направились Гонобоблев и Яблоков, пояснила, что во второй половине дня последний заходил к ней и попросился прилечь. Однако ей надо было уходить, и она не разрешила ему остаться и посоветовала идти домой. Яблоков сразу же ушел. Путем допросов мы установили, что Яблоков пошел на ул. Восстания в дом № 3 к своему знакомому Громову Вадиму. Но того не оказалось дома. Затем он некоторое время находился в доме Железновой по ул. Красногражданской, после чего вернулся домой.

На допросе Яблоков категорически отрицал свою причастность к убийству Гонобоблева, заявив, что был пьян и вообще ничего не помнит. Тогда мы и составили подробный план-схему с указанием улиц и домов, где видели Яблокова с Гонобоблевым, времени и маршрутах их движения, а также путь Яблокова от места обнаружения трупа Гонобоблева и до своего дома.

Ознакомившись с этим планом-схемой, Яблоков понял, что проверен каждый метр его пути, установлено до минуты время нахождения его с Гонобоблевым. Все это убедило его в том, что он изобличен в совершенном преступлении. Тогда Яблоков рассказал, что Гонобоблева он встретил на ул. Демократической и попросил его проводить на 2-ю Международную улицу. Когда они шли проулком, между ними возникла ссора. На тропе, ведущей к реке между огородами, он ударил Гонобоблева ножом в грудь, после чего Гонобоблев побежал на ул. Дарвинскую.

Указанный план-схема позволил и суду наглядно представить все происходившее.

Ивановский областной суд, рассмотрев дело по обвинению Яблокова, приговорил его к высшей мере наказания. Приговор приведен в исполнение.

 

А. Д. СОКОЛОВ,

старший следователь прокуратуры Ростовской области

советник юстиции

КРОПОТЛИВАЯ РАБОТА ПО ПРИОСТАНОВЛЕННОМУ ДЕЛУ ОБ УБИЙСТВЕ ПРИВЕЛА К РАСКРЫТИЮ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

В воскресенье 27 августа 1961 г., утром, жительница хутора Степного Ростовской области Надежда Кузьмич уехала в город Волгодонск, взяв с собой 50 рублей, хозяйственную сумку и жакет.

Ни в этот, ни в последующие дни домой она не вернулась. Лишь спустя 8 дней, 4 сентября 1961 года, в глухой безлюдной местности в районе станицы Романовской случайно был обнаружен труп женщины с признаками насильственной смерти.

В убитой опознали Надежду Кузьмич. По заключению судебно-медицинской экспертизы, смерть потерпевшей наступила в результате множественных тяжелых повреждений головы, нанесенных твердыми тупыми предметами типа молотка или монтировки. У нее были выколоты глаза, лицо иссечено каким-то острым предметом, разорван рот. Ни денег, ни сумки при ней не оказалось. Каких-либо вещественных доказательств при осмотре места происшествия обнаружить не удалось. Однако около трупа на открытых участках земли хорошо просматривался след протектора, предположительно оставленный машиной марки ГАЗ-51. След сфотографировали, но пленку работники милиции утеряли из-за небрежного хранения.

Вскоре установили лиц, которые видели Надежду Кузьмич утром 27 августа 1961 г. в городе Волгодонске, в магазинах и на рынке, разговаривали с нею и видели у нее купленные вещи. И, наконец, удалось установить свидетелей, видевших Надежду Кузьмич примерно в 12 часов дня 27 августа на западной окраине станицы Романовской, где она ожидала попутный транспорт.

Названная станица находится на полпути между Волгодонском и хутором Степным. Стало ясно, что погибшая уже возвращалась домой и на каком-то попутном транспорте доехала до станицы Романовской.

Дальнейшее оставалось загадкой. Когда, с кем, на каком транспорте она уехала из станицы Романовской? Работники милиции и прокуратуры проделали очень большую по объему работу с целью расширения круга свидетелей, но так и не было выявлено ни одного человека, который бы мог ответить на эти вопросы.

Предполагалось следующее.

Убийство Кузьмич могли совершить члены бригад колхозников из Закавказских республик, находившиеся в тот период времени в Волгодонском районе на заготовке сена и имевшие в своем распоряжении несколько машин ГАЗ-51. Основанием для выдвижения этой версии послужило неправильное поведение этих лиц в районе и имевшие место жалобы о покушениях на изнасилование со стороны отдельных членов этих бригад.

2. Убийство мог совершить муж потерпевшей — Кузьмич Василий, поскольку между супругами ранее существовали весьма неприязненные отношения. По роду работы Василий Кузьмич пользовался транспортом. Надежда могла вернуться домой, где была убита, и затем вывезена в степь. Ведь труп обнаружен спустя 8 дней после ее исчезновения.

3. Убийство женщины могло быть совершено при покушении на изнасилование, либо на почве ограбления лицами, на автомашине которых Кузьмич уехала из станицы Романовской.

4. И, наконец, убийство могло быть совершено работниками Волгодонского автохозяйства, которые в воскресенье 27 августа выезжали на пикник и проезжали через станицу Романовскую в западном направлении.

В отношении четвертой версии следует заметить, что она появилась в результате грубой ошибки, допущенной работниками Волгодонского райотдела милиции при проведении опроса населения. Они взяли фотокарточку Надежды Кузьмич из семейного альбома и при опросе населения предъявляли ее гражданам. В одном рыбацком поселке 14-летняя девочка, осмотрев фотокарточку Кузьмич, предъявленную в единственном числе и без какого-то ни было оформления, заявила, что в воскресенье, то есть 27 августа, она лично видела, как какие-то шоферы из Волгодонска, приезжавшие гулять на левый берег Дона, насильно посадили эту женщину в машину и куда-то увезли. Следствием такого ошибочного опознания была длительная и безуспешная работа в направлении выяснения, где были и что делали многие шоферы автохозяйства. Только позднее выяснилось, что девочка эта, страдавшая психическим расстройством, очень боялась посторонних мужчин и «опознала» Кузьмич по фотокарточке лишь потому, что хотела, чтобы работники милиции поскорее уехали и оставили ее в покое.

Несмотря на проведение многих оперативно-следственных мероприятий, преступление осталось нераскрытым, а дело — приостановленным.

Весной 1962 года прокуратурой г. Волгодонска была арестована и привлечена к уголовной ответственности воровская группа из числа лиц, ранее отбывавших наказание на строительстве Волго-Донского канала, а затем оставшихся на постоянное жительство в г. Волгодонске.

Еще в период проведения следствия по делу о преступлениях этой группы стали поступать оперативные данные о том, что некий Чернявский Леонид, один из арестованных, в разговорах касается обстоятельств убийства какой-то женщины.

По этому поводу в мае 1962 г. с Чернявским несколько раз беседовали оперативные работники милиции и следователь прокуратуры района. Чернявский рассказал, что в сентябре — октябре 1961 г. ему приходилось много раз выпивать с участниками воровской группировки, вместе с которыми он теперь привлекался к ответственности. Во время разговоров там затрагивались обстоятельства убийства женщины, труп которой был найден в районе Романовской. Чернявский даже назвал конкретных лиц, которые вели такие разговоры, а также тех, в чьем присутствии эти разговоры велись.

В связи с появлением таких данных следствие по делу об убийстве Надежды Кузьмич возобновили, и в город Волгодонск выехала группа сотрудников милиции и прокуратуры с целью глубоко проверить полученные сведения и попытаться раскрыть преступление.

Прежде всего были вызваны и детально допрошены все лица, на которых ссылался Чернявский в подтверждение своих объяснений: Фирсов Иван, Аверин Николай, жена Фирсова, Зайченко Петр и некоторые другие.

Однако все они, подтвердив, что в их присутствии действительно велись разговоры об убийстве женщины, дали этим разговорам совсем иное толкование, нежели Чернявский.

Так, если Чернявский преподносил эти разговоры, как свидетельство причастности отдельных лиц к убийству женщины, то допрошенные по этому же вопросу Аверин, Фирсов и другие утверждали, что говорили об этом в порядке обсуждения интересной новости. Допрошенные не отрицали, что во время таких разговоров приводились некоторые подробности: о месте обнаружения трупа, о жестокостях, допущенных убийцами, об обнаружении следа автомашины и другие.

Но такие подробности были известны многим жителям района и от самих работников милиции или прокуратуры, от понятых, или от лиц, первыми обнаруживших труп. Так что сами по себе такие разговоры еще ни о чем не свидетельствовали.

Тогда же поступили сигналы о возможной причастности к убийству самого Чернявского. Была перехвачена его записка, адресованная другу — Чеботареву Александру, содержавшемуся в другой камере. В записке Чернявский прямо писал: «В отношении той бабы на лугу показывай на них». Далее следовали имена других обвиняемых, из числа проходящих с Чернявским и Чеботаревым по одному делу.

Из допросов жителей Волгодонска — Фомичева и сотрудницы автостанции Петровой стало известно, что зимой 1962 г. они были свидетелями того, как Чеботарев и Чернявский приставали к какой-то незнакомой женщине на улице, а когда та резко отвергла их домогательства, пьяный Чеботарев пригрозил этой женщине: «Я тебе пасть разорву как той бабе на лугу».

Складывалось мнение, что убийство Кузьмич — вероятнее всего дело рук Чернявского и Чеботарева. Однако Чернявский и Чеботарев выдвинули алиби, опровергнуть которое не представилось возможным. Никаких других доказательств собрать не удалось, и дело об убийстве Кузьмич второй раз было приостановлено.

В декабре 1962 г. приостановленное дело об убийстве Кузьмич передали мне в производство для проведения дальнейшей работы.

Изучение имевшихся в деле материалов показало, что как в следственном деле, так и в оперативных материалах милиции содержалось упоминание о какой-то поездке за тросами, совершенной в конце августа 1961 года участниками вышеназванной воровской группы. Я решил побеседовать об этом с Чернявским, который к тому времени содержался по приговору суда в Ростовской ИТК-10. Приехав к нему, я подробно побеседовал с ним о деле вообще, но особенно — об этой поездке за тросами.

Он рассказал, а затем написал в объяснении, что примерно в последних числах августа месяца 1961 г. многие участники воровской группы, в которую он входил, занимались сплавом леса, поступающего колхозам и совхозам водным путем. В связи с этим им постоянно требовались тросы для работы. Их приходилось чаще всего воровать.

В той поездке за тросами, которая меня интересовала, участвовали, по словам Чернявского, Аверин, Плохой Яков, Коломейцев Георгий, Фирсов Иван, Рева Игорь. Чернявский утверждал, что поездка была совершена на автомашине марки ГАЗ-51 Волгодонской автошколы с надписью «Учебная». Машиной управлял некто Комарцов Анатолий — шофер-инструктор автошколы.

Из всех названных Чернявским лиц новой фигурой оказался для нас Комарцов. Остальные были известны, неоднократно допрошены по делу. Поэтому представилось правильным начать работу с его допроса. Не исключалось, что во время этой поездки и могло быть совершено убийство Кузьмич.

С оперативным работником уголовного розыска т. Рудовым мы выехали в г. Волгодонск и собрали материалы на Комарцова. Оказалось, однако, что с 11 августа по 7 сентября 1961 г. Комарцов Анатолий находился в отпуске, выезжал из Волгодонска, а его машина была в ремонте и стояла на колодках в гараже.

Надо признаться, что начиная работу по проверке Комарцова, надеялись на то, что с отработкой этого лица будет предрешено раскрытие убийства Кузьмич.

Однако алиби Комарцова и непричастность его к убийству Кузьмич как будто не вызывали никаких сомнений. Очевидно, Комарцов не ездил за тросами, как об этом говорил Чернявский. Получалось, что последний явно оговаривал ни в чем неповинного человека. Это серьезно подорвало доверие к показаниям Чернявского. На наш вопрос, чем все это объяснить, он ничего определенного сказать не смог.

Мы снова выехали в г. Волгодонск для проверки данных как на самого Чернявского, так и лиц, на которых он ссылался.

Одновременно мы решили попытаться установить через торговые и хозяйственные предприятия, какие автомашины, каких колхозов или совхозов могли проезжать в воскресенье 27 августа 1961 г. в г. Волгодонск и в тот же день уехать обратно. Эта работа производилась путем проведения бесед с работниками торговой сети и хозяйственных предприятий.

От заведующей овощным магазином Волгодонского рынка стало известно, что в августе 1961 г. в Волгодонск регулярно приходили автомашины с овощами из колхоза «Победа» Константиновского района, соседнего с Волгодонским. Сначала этому сообщению не было придано особого значения, потому что при проверке накладных на поступление овощей мы обнаружили, что за все дни августа до 27 и после 27 овощи в магазин поступали, а вот за 27-е августа накладной не было. Мы решили, что полученные сведения не стоят дальнейшей отработки. Наряду с этим не прекращалась работа с теми лицами, которые были ранее допрошены: Фирсовым, Авериным и другими. И вот во время одной из бесед с Авериным выяснилось, что летом 1961 года некоторые участники воровской группы работали по сплаву леса, поступившего в Волгодонск водным путем в адрес колхоза «Победа» Константиновского района. Аверин сообщил, что действительно в последних числах августа 1961 г., в воскресенье, кто-то из сплавщиков ездил за тросами в район станицы Романовской на автомашине ГАЗ-51, принадлежащей все тому же колхозу «Победа» Константиновского района.

Получив такие сведения, мы немедленно выехали в колхоз «Победа» Константиновского района и проверили путевые листы в бухгалтерии, где обнаружили путевой лист № 4072 за 27 августа 1961 г. на машину ГАЗ-51 № 72–84 шофера Круглова Николая Ивановича. В путевом листе имелась запись: «Николаевская — Волгодонск, овощи, 2,5 тонны», и другая — «Волгодонск — Николаевская».

Но поскольку нами еще раньше проверялось поступление овощей в магазин и было установлено, что в тот день они не поступали, мы заинтересовались этим обстоятельством и решили кое-что выяснить у заведующего хозяйством колхоза «Победа».

Завхоз Карасев и заведующий гаражом Редичкин сначала не могли вспомнить этот случай, но затем припомнили, что действительно в тот день, 27 августа 1961 г., автомашина шофера Круглова ходила в Волгодонск, но не с овощами, а порожняком в распоряжение находившегося в Волгодонске экспедитора колхоза Зайченко.

Когда мы спросили, почему Зайченко находился в Волгодонске, Карасев и Редичкин объяснили, что в августе 1961 г. для колхоза поступил по воде строевой лес и его никак не удавалось переправить на место, не было рабочих (местные колхозники не умели сплавлять лес по воде). Тогда экспедитор Зайченко с согласия правления выехал в Волгодонск, чтобы нанять людей, лишь бы вовремя увести лес с рейда и не платить большой штраф за счет колхоза. Таких людей Зайченко нашел. Они согласились перевести лес, но просили прислать им на 27 августа 1961 г. колхозную машину специально для того, чтобы они могли на ней поехать и раздобыть тросы, необходимые при работе с лесом. Вот поэтому-то в воскресенье и ходила машина Круглова в Волгодонск в распоряжение Зайченко.

Больше им ничего не было известно и они рекомендовали нам поговорить об этом подробнее с самим Зайченко. Вызванный в правление колхоза, экспедитор Зайченко дал очень важные сведения. Он рассказал, что 27 августа 1961 г. он находился в г. Волгодонске, на квартире Фирсова Ивана, куда в его распоряжение должна была прибыть автомашина из колхоза. На этой машине собирались поехать за тросами Плохой Яков, Рева Игорь, Фирсов Иван и еще кто-то. Сам он с утра напился пьяным и заснул, так что не видел, когда пришла машина, но от жены Фирсова узнал, что машина за тросами уехала.

Их возвращение ожидалось через 2–3 часа, однако они вернулись поздним вечером, почти ночью. Все участники поездки были в значительной степени опьянения. И когда он, Зайченко, стал расспрашивать их, почему они так долго ездили и где машина, ему, наконец, ответил Рева Игорь: «По дороге беда вышла, женщину взяли подвезти, а она упала из кузова и убилась, хорошо что никто не видел. А машину мы отпустили в Николаевку». При этом Рева рекомендовал ему помалкивать об этом, что Зайченко и делал полтора года.

Когда же он стал спрашивать шофера Круглова о причине столь длительной поездки и о происшествии в пути, последний, якобы, ничего ему не сказал, отмолчался.

Вскоре нашли шофера Круглова и доставили в прокуратуру. На первом же допросе, буквально с первых слов, он заявил, что больше терпеть не может и все расскажет, что он давно ждал допроса и боялся последствий.

Круглов рассказал, что 27 августа 1961 года, в воскресенье, он был направлен в Волгодонск в распоряжение Зайченко. Когда приехал, к нему в машину сели четверо мужчин, которые назвались знакомыми Зайченко. Мужчина по имени Яков сел в кабину, а трое остальных сели в кузов, на скамью. Поехали в станицу Романовскую, где в магазине эти мужчины брали водку и выпивали. Когда проезжали западную окраину станицы, в машину попросилась какая-то молодая белокурая женщина, которую охотно взяли и посадили в кузов.

Сидевший в кабине Яков приказал Круглову вести машину в безлюдную местность вдоль левого берега Дона. Как только отъехали на большое расстояние от населенных пунктов, Круглову велели подвести машину по целине к стоявшей в степи скирде сена, а затем участники поездки, кроме Круглова, набросились на женщину и стали срывать с нее одежду в целях изнасилования.

Однако женщина оказала насильникам исключительно упорное сопротивление. Она дважды вырывалась и пыталась убежать, но ее каждый раз догоняли и приволакивали обратно к скирде. Когда же она стала кричать, один из насильников зажал ей рот рукой, но она сильно укусила ему палец. Тогда этот мужчина (его звали Сашкой) разорвал женщине губы. А потом он же подскочил к машине, схватил монтировку и, подбежав к женщине, стал сильно бить ее по голове, выкрикивая ругательства и выражения из воровского жаргона. Потом женщину добивали все остальные. Били ее по голове молотком, выкололи глаза, изрезали лицо ножовочной пилой.

Труп женщины был спрятан в небольшой лощине и сверху прикрыт сеном. Принадлежащие женщине вещи: сумку, жакет и деньги, — преступники взяли с собой. Потом они специально осмотрели местность, не обронили ли чего на земле, затоптали следы своих ног, подвели машину к берегу Дона и тщательно вымыли следы крови. А потом окружили его и спросили: «А сколько тебе лет?». Он ответил, что ему 22 года. И тогда преступники сказали: «Ну ладно, живи, но если ты кому-либо расскажешь, убьем».

Круглов подробно описал приметы всех четверых и назвал их по именам. Из показаний Зайченко мы теперь знали, кто ездил за тросами. Эти лица были предъявлены Круглову на опознание и он их всех уверенно опознал.

Ими оказались: Плохой Яков, в прошлом судимый 3 раза, в том числе на 25 лет лишения свободы за измену Родине; Рева Игорь — вор, судимый в прошлом 2 раза; Суханов Александр — вор, судимый в прошлом 4 раза, и Фирсов Иван — не судимый.

Все они самым решительным образом отрицали свою причастность к убийству и объясняли опознание ошибкой Круглова, «незаконными» методами ведения следствия и опознания, в частности.

Каждый из них выдвинул алиби, причем, алиби подтверждалось подлинными документами. Так, Суханов Александр заявил, что 27 августа 1961 г. весь день был на ловле рыбы в Цимлянском море, о чем свидетельствует запись в табеле выходов на работу его бригады; Плохой Яков показал, что был на работе на складе Райзаготконторы, требовал приобщить к делу учетные документы, свидетельствующие об этом, и требовал допросить заведующего складом Дацкова и других работников, в том числе сторожей.

Фирсов Иван утверждал, что в тот день был на работе, и также сослался на учетные документы, которые должны быть в цехе, где он работал.

Рева Игорь, ранее работавший сторожем вневедомственной охраны, уверял, что 27 августа 1961 года стоял на посту и никуда не уходил. Он требовал приобщить к делу его постовую книжку, книгу сдачи и приема объекта, журнал выдачи оружия и допросить многих работников охраны, в том числе бригадира Чернова. Кое-что из этого как будто подтверждалось.

Например, при осмотре документов, на которые ссылался Рева, оказалось, что в них действительно имеются отметки о том, что весь день 27 августа 1961 г. Рева стоял на посту и «бдительно нес службу», так буквально и было записано. Эти записи были сделаны бригадиром охраны Черновым, которого Рева требовал допросить.

Как выяснилось, Чернов к тому времени умер. Рева это знал, но требовал его допросить, делая вид, что не знает о его смерти.

Все обвиняемые упорно защищались. Они заявляли отводы следователю, отказывались выходить на допросы из камеры, объявляли голодовки и без конца писали многочисленные жалобы на следователя во все вышестоящие органы, как судебно-прокурорские, так и партийно-советские.

Однако в ходе следствия удалось опровергнуть одно за другим все «алиби», заявленные преступниками. Так, по документам было установлено, что бригада рыбаков, в которой работал Суханов, не сдавала рыбу 27 августа 1961 г., а вызванные на допрос рыбаки пояснили, что в связи с большим перевыполнением плана устроили себе в этот день отгул и на работу никто, в том числе и Суханов, не выходил. Когда же Суханов утром в понедельник пришел, у него оказался перебинтованным палец на руке.

После проведения очных ставок Суханов признался в убийстве и все рассказал.

Затем было опровергнуто алиби Плохого, Фирсова и Ревы.

Кстати, в отношении Ревы мы установили, что по договоренности с покойным бригадиром Черновым, которому Рева давал деньги и часто угощал выпивкой, за Реву постоянно стоял на посту сторож Кубанцев, получавший за это некоторую мзду, а Рева в это время совершал преступления.

Все это было установлено с полной очевидностью и подтверждено материалами дела. В процессе следствия нам стало известно, что об убийстве Кузьмич хорошо знает некий Коломейцев Георгий, вор, который еще весной 1962 года скрылся от следствия. Коломейцева нашли на Камчатке. Его арестовали и этапировали в Ростов-на-Дону. На допросе Коломейцев признал, что после убийства Кузьмич преступники передали ему вещи, взятые с убитой. Он перечислил, что это за вещи. Его показания совпали с показаниями тех лиц, которые видели, что купила Кузьмич в Волгодонске.

Собранными по делу доказательствами преступники полностью изобличены в совершении этого тяжкого преступления и привлечены к уголовной ответственности по ст. 102 пп. «а», «г», «е» УК РСФСР.

Ростовский областной суд приговорил Суханова, Плохого и Реву к расстрелу, а Фирсова — к длительному лишению свободы.

Приговор вступил в законную силу.

 

Т. Д. ШЕВЧУК,

старший следователь прокуратуры Новосибирской области

младший советник юстиции

БЫСТРОЕ РАСКРЫТИЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ В РЕЗУЛЬТАТЕ ПРАВИЛЬНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ОРГАНОВ СЛЕДСТВИЯ С ОПЕРАТИВНЫМИ РАБОТНИКАМИ МИЛИЦИИ

В воскресный день 26 декабря 1965 года в 8 час. утра, в квартире начальника следственного отдела прокуратуры области Андрея Ивановича Цветкова раздался телефонный звонок.

На проводе был дежурный УООП Новосибирского облисполкома, который сообщил, что полчаса назад, на грузовом поезде, прибывшем на ст. Барабинск, в 301 км западнее Новосибирска, на одной из платформ обнаружена голова женщины в возрасте 20–25 лет, в полувагоне этого же поезда — нога женщины, на другой платформе — вторая нога, а еще в одном полувагоне — окровавленный мешок с двумя детскими распашонками.

Как сообщалось, поезд формировался в Новосибирске, и два полувагона его грузились на Новосибирском заводе им. Кузьмина.

Приняли решение поставить в известность о случившемся всех прокуроров районов области, территории которых включают железнодорожные станции. Им же было дано указание организовать тщательный осмотр поездов на всех станциях.

Одновременно такие же указания были даны дорожным отделам милиции Западно-Сибирской железной дороги, линейным отделениям и постам милиции, находящимся на всех железнодорожных станциях по всей дороге, которая включает, кроме Новосибирской, еще Омскую, Томскую и Кемеровскую области.

По всей Западно-Сибирской железной дороге начался тщательный осмотр проходящих поездов, что привело к определенным успехам.

Утром того же дня на платформе прибывшего грузового поезда № 2079 на ст. Татарская Новосибирской области, также в западном направлении от Новосибирска, на расстоянии 716 км обнаружили туловище женщины без головы и ног, на нем дамская сорочка и бюстгалтер.

Эта платформа следовала со ст. Злобино Восточно-Сибирской железной дороги до ст. Ленинград. На ст. Инская Новосибирской области она была включена в состав поезда № 2079, который и был подвергнут осмотру на ст. Татарская.

В то же утро на ст. Болотная Новосибирской области, в 135 км. восточнее Новосибирска, в ковше экскаватора, погруженного на платформу товарного поезда № 2560, нашли обезглавленный труп девочки в возрасте, примерно, до 1 года. Платформа с экскаватором была введена в состав поезда на ст. Чулымская Новосибирской области (западнее Новосибирска) и следовала из Костромы в адрес Строительного управления Приморводстроя на ст. Хорольск Дальневосточной железной дороги.

На ст. Ленинск-Кузнецкий Кемеровской области тогда же в одном из полувагонов была обнаружена голова девочки того же возраста. Указанный поезд следовал со ст. Потанино Южно-Уральской железной дороги до ст. Ленинск-Кузнецкий.

Таким образом, в первой половине дня 26 декабря были обнаружены все части трупов женщины и ребенка.

В течение дня 26 декабря на железнодорожных станциях по месту обнаружения частей трупов работники прокуратуры и милиции выполняли необходимые первоначальные следственные действия. К концу дня части трупов уже были направлены в Новосибирск для судебномедицинского исследования.

Когда я 27 декабря 1965 г. приступил к расследованию, ничего другого известно не было.

Незамедлительно вместе со старшим следователем т. Герасимовым и с оперативными работниками УООП и дорожного отдела милиции Западно-Сибирской ж. д. мы изучили обстановку и приняли решение в первую очередь установить, где, на какой станции могли быть заброшены в поезда части расчлененных трупов. Для этой цели потребовались подробные данные о маршрутах и времени движения интересовавших нас поездов, их остановках и так далее. Эту работу выполнили работники ОУР дорожного отдела милиции Западно-Сибирской ж. д.

На основании полученных сведений нами был составлен график движения указанных поездов и в нем отмечены железнодорожные станции, через которые проходили эти поезда, а также время прохождения через них, длительность остановок и другие характерные детали.

При анализе графика стало очевидно, что из 10 железнодорожных станций, находящихся на территории Новосибирской области, только через две станции: ст. Обь в 17 км от Новосибирска и ст. Чулымская в 131 км от Новосибирска проходили все 4 поезда, а через остальные восемь проходили только некоторые из них. Кроме того, на ст. Чулымская имели остановку все 4 поезда, а на станции Обь только 3 из них: поезд № 2793, в полувагоне которого на ст. Ленинск-Кузнецкий Кемеровской области была обнаружена голова ребенка, остановки на этой станции не имел.

Разрыв во времени прохождения этих поездов через ст. Обь от первого поезда, прошедшего в 21 час. 10 мин. 25 декабря, до последнего, прошедшего в 22 часа 54 мин. того же дня, составил 1 час 14 мин., а через ст. Чулымская — 19 часов.

Исходя из этого, правильнее было предположить, что части трупов могли быть заброшены в вагоны, вероятнее всего, на ст. Обь.

В связи с этим мы приняли срочные меры к охране территории в районе ст. Обь с тем, чтобы попытаться сохранить возможные следы преступления, а сами выехали туда для проведения осмотра и соответствующих оперативно-следственных действий.

Прибывшие первыми для обеспечения охраны местности работники милиции вскоре сообщили, что на снегу у железнодорожных путей обнаружены подозрительные пятна, похожие на кровь. Это подтверждало выдвинутую нами версию о месте совершенного преступления.

К моменту отъезда на ст. Обь были подготовлены фотоснимки головы трупа неизвестной женщины. Имелось в виду по этим снимкам попытаться с помощью общественности установить личность потерпевшей, что и было поручено оперативным работникам.

С нами выехали также судебномедицинский эксперт и эксперт-криминалист, которые участвовали во всех производимых осмотрах.

В эти двое суток в Новосибирской области и, в частности, на ст. Обь, стояла ясная, морозная погода без осадков, которая благоприятствовала проведению осмотра на открытой местности.

Во время осмотра местности в районе ст. Обь между железнодорожными путями и на пешеходной дорожке возле путей были действительно обнаружены следы, явно похожие на кровь. В одном месте на снегу оказалась вмятина с отпечатками сетчатого узора.

Как потом выяснилось, это отпечатки были оставлены мешком, обнаруженным в вагоне поезда на ст. Барабинск.

На пешеходной дорожке, ведущей в западном направлении от станции вдоль железной дороги к лесозащитной полосе в сторону рабочею поселка, мы обнаружили пятна в виде капель, похожие на кровь.

Результаты дальнейшего осмотра оказались поразительными.

В километре от ст. Обь, в лесозащитной полосе у железкой дороги, в снегу, обнаружили котлован, в котором было перемешано со снегом большое количество крови. Вероятно, в этом месте преступник расчленял свои жертвы.

Такой исход осмотра местности дал нам основание полагать, что убийство женщины и ребенка совершено где-то недалеко и что убитыми являются местные жители.

Эта наша версия быстро подтвердилась.

В результате настойчивых поисков, производимых работниками милиции, к моменту окончания осмотра в районе ст. Обь, граждане, проживающие в рабочем поселке, опознали по фотокарточке головы потерпевшей Горносталеву Лидию Кондратьевну, 1941 года рождения, и указали адрес ее местожительства.

Дом, в котором проживала Горносталева, находился от лесозащитной полосы на расстоянии 150 метров.

Квартира № 11, на которую нам указали граждане, оказалась закрытой на внутренний и врезной замки. От соседей мы узнали, что в этой квартире проживают супруги Горносталевы с шестимесячной дочерью Мариной. Они также сообщили нам, что сам Горносталев утром этого дня, т. е. 27 декабря, ушел на работу, а его жена Лидия с ребенком, по заявлению Горносталева, якобы вечером 25 декабря 1965 г. уехала к своему отцу на Украину.

После этого квартира была вскрыта и мы начали производить там осмотр.

Первое впечатление создавалось такое, что там ничего не нарушено, все вещи и обстановка находятся на своем месте. Однако при тщательном осмотре были обнаружены в некоторых местах и предметах следы крови.

Надо отметить, что осмотр тщательно производился, с подробным описанием в протоколе буквально всего, что там находилось.

Все подозрительное и необходимое изымалось. Такой подробный осмотр места происшествия и описание в протоколе всех «мелочей» помогли в расследовании дела и изобличении преступника.

В момент осмотра мы обратили внимание на отсутствие в квартире носильных вещей Горносталевой Л. К. и ее дочери. Сосед по квартире, гр. Гришин, передал нам полученную им 26 декабря телеграмму с таким текстом. «Не беспокоитесь меня пусть выпишет вышлет паспорт адресом Соколовым = Лида Марина».

Отсутствие вещей, наличие такой телеграммы вызвали недоумение. На первый взгляд казалось, что Горносталева с дочерью куда-то уехала, забрав с собой вещи, однако обнаруженные в квартире следы крови противоречили этому. Горносталев почему-то домой не приходил. Поскольку подозрение в убийстве пало на него, оперативные работники милиции принимали все зависящие от них меры к розыску Горносталева.

Когда осмотр квартиры подходил к концу, около 23 часов местного времени работники милиции сообщили, что Горносталев задержан на вокзале ст. Новосибирск-Главный при явке с повинной в отделение милиции.

Не исключено, что до явки в милицию Горносталев приезжал домой, но увидев там нас и почувствовав, что будет разоблачен, решил вернуться на вокзал и заявить в органы милиции о случившемся.

Таким образом, в течение одного дня преступление было раскрыто.

В дальнейшем предстояло собрать и закрепить доказательства, изобличающие Горносталева в убийстве жены и дочери, установить истинные мотивы совершенного преступления. Подлинные мотивы этого убийства Горносталев на допросе скрывал и выдвинул те, которые могли как-то смягчить его положение.

Он показал, что свою жену и дочь убил в квартире в в ночь с 25 на 26 декабря 1965 г. путем удушения. Трупы вынес в железнодорожную лесопосадку, расчленил их там ножом, а затем в мешке перенес в несколько приемов на ст. Обь и разбросал в вагоны проходивших грузовых поездов. Также пояснил, что два чемодана с вещами жены и дочери сразу после убийства 26 декабря увез на с г. Новосибирск-Главный и сдал их там в камеру хранения, а жетоны выбросил.

Убийство жены он объяснил тем, что она плохо к нему относилась, изменяла, упрекала его в том, что по развитию он ниже ее (она закончила энергостроительный техникум, а он — 6 классов и работал электросварщиком) и якобы не хотела с ним жить. Он подозревал, что не является отцом их дочери.

Когда 25 декабря пришел с работы домой, жена, якобы, начала драться. Он не сдержался и задушил ее, а как и почему задушил ребенка, не знает и не помнит. Несколько позже он частично изменил показания и пояснил, что, придя домой вечером 25 декабря, увидел незнакомого ему человека. На его вопрос жена ответила, что это ее прежний муж Соколов, с которым она жила еще будучи студенткой Старобешевского энергостроительного техникума Донецкой области, когда училась там. Вскоре этот мужчина покинул их квартиру и неизвестно куда ушел. После этого у него с женой возникла ссора, во время которой он, будучи в состоянии сильного душевного волнения, схватил ее за шею и задушил. Такую версию он отстаивал до конца следствия.

При первом допросе Горносталева было установлено, что расчленение трупов и перенос их частей он производил в одежде, оказавшейся на нем к моменту допроса. Сразу же эта одежда была изъята и подвергнута судебномедицинской экспертизе. На ней обнаружили следы крови, совпадающей с группой крови Горносталевой Лидии.

Судебномедицинское исследование частей трупов подтвердило, что смерть потерпевших наступила от асфиксии в результате удушения руками.

При исследовании головы женщины было установлено, что вся полость рта заполнена кляпом из обрывков газеты, введенным посмертно. На лице обнаружено много прижизненных кровоподтеков.

Узнав от Горносталева о том, что чемоданы с вещами жены и дочери он сдал в камеру хранения, мы немедленно организовали их поиски: доставили в камеру хранения самого Горносталева, где он и показал нам эти чемоданы.

Но Горносталев не смог назвать вещей, которые находились в чемоданах, а ведь требовалось установить, что эти вещи действительно принадлежат потерпевшим. Эта задача была решена без особых трудностей. Во-первых, некоторые из находившихся в чемодане носильных вещей узнали при производстве опознания знакомые Горносталевой по совместной работе и ее соседи. Во-вторых, в чемоданах были обнаружены части некоторых вещей, другие же части мы нашли в квартире Горносталевых при осмотре места происшествия, а именно: в разных местах по одной перчатке одной и той же пары, части одних и тех же женских брюк, обрывки тряпок одного и того же материала, части одного и того же электрического провода и так далее.

Товароведческая экспертиза подтвердила, что эти части являются частями одного целого или одинаковы по своим характерным признакам.

Указанных доказательств было достаточно для утверждения о том, что вещи в двух чемоданах принадлежали потерпевшей Горносталевой Л. К.

Из обнаруженной в квартире переписки стало известно, что у потерпевшей Горносталевой Л. К. в г. Константиновне Донецкой области проживал отец. Когда он приехал в Новосибирск по нашему вызову, то привез с собой несколько телеграмм следующего содержания:

«Папа вышли денег дорогу приеду объясню Лида» — на имя отца от 3 ноября 1965 г.,

2. «Вышлите пожалуйста денег билет приеду объясню Лида» — на имя тетки от 3 ноября 1965 г.

3. «Сообщи зачем послал деньги не просила — Лида» на имя отца от 11 ноября 1965 г.

4. «Приглашаетесь разговора с Новосибирском 28 ноября 1965 г.»

5. «Папа Толей разошлась побеспокойся уезжаю Братск — Лида Марина» — на имя отца от 26 декабря 1965 г.

Противоречивое содержание телеграмм вызвало тогда у отца смутное беспокойство. Неясным пока оставалось это и для нас.

На допросе отец потерпевшей сообщил, что Горносталев, с месяц назад до случившегося вызвал его по телефону и в разговоре просил выслать телеграмму о том, что он якобы болен и просит дочь приехать к нему. Горносталев объяснил ему, что телеграмма такого содержания ему нужна для увольнения с работы и перехода на другую работу, а на самом же деле Лида, как заявил ему Горносталев, никуда не поедет и останется дома.

Колесников попросил Горносталева написать об этом подробнее в письме, и Горносталев такое письмо написал. (Оно приобщено к делу).

Приехавшая вместе с отцом потерпевшей ее тетка Кулинич на допросе показала, что, кроме указанной выше телеграммы с просьбой выслать денег, Лида ей прислала еще телеграммы, в которых просила ее приехать, а потом 6 ноября 1965 г. дала телеграмму, чтобы не выезжала, а позже просила снова приехать. В ответ на ее письмо по поводу этих телеграмм Лида ответила, что Толик (ее муж) нашел себе другую женщину и из-за этого у них возникают ссоры.

Когда были изъяты в отделениях связи оригиналы телеграмм, графическая экспертиза установила, что тексты их, за исключением телеграммы «Сообщи зачем послал деньги», написаны Горносталевым и о них его жена ничего не знала.

Телеграмма, представленная соседом Горносталевых Гришиным, также была составлена и подана от имени жены и дочери Горнасталевым.

Все эти обстоятельства требовали всестороннего изучения личности обвиняемого и потерпевшей.

Из личных дел Горносталевых, допросов свидетелей и иных источников стало известно, что Горносталева (Колесникова) после окончания Старобешевского энергетического техникума в 1963 г. приехала по распределению работать в Анжеро-Судженск Кемеровской области, работала там на подстанции дежурным электриком.

Горносталев работал в это время в Новосибирской механизированной колонне электриком-монтажником, почти все время находился в командировке в Анжеро-Судженске на той же подстанции. Там они познакомились и в октябре 1964 года зарегистрировали брак.

2 августа 1965 г. у них родилась дочь. В связи с рождением ребенка им была предоставлена квартира на ст. Обь.

Вскоре между ними начались ссоры. 9 ноября Горносталев выгнал жену в 2 часа ночи из квартиры и предложил уехать к отцу.

Но поскольку Горносталевой некуда было ехать, она в отсутствие мужа вернулась домой.

В ходе дальнейшего следствия было установлено, что Горносталев, находясь в г. Анжеро-Судженске по служебным делам, познакомился с гражданкой Терещенко, на которой обещал жениться. Чтобы избавиться от жены и ребенка, Горносталев убил их. Таким образом были установлены истинные мотивы убийства, и Горносталев осужден по ст. 102 УК РСФСР.

 

М. В. ЧИСТЯКОВ,

старший следователь прокуратуры Краснодарского края

младший советник юстиции

МОЙ ОПЫТ РАССЛЕДОВАНИЯ ДЕЛ ОБ УБИЙСТВАХ

В 1965 году в моем производстве находилось уголовное дело об убийстве Андреевой Е. В., которое представляет определенный интерес в части организации расследования, проведения розыскных действий, тактики допроса подозреваемого.

16 апреля, находясь в служебной командировке в гор. Белореченске Краснодарского края, я получил сообщение об убийстве домохозяйки Андреевой Е. В., проживавшей в доме № 18 по Набережной улице.

В ходе осмотра места происшествия выяснилось, что дочь Андреевой — Ивнева В. Г. в 6-м часу вечера возвратилась с работы домой и обнаружила мать убитой. Андреева лежала на полу в спальной комнате со связанными руками и ногами. В полость рта преступники затолкали большую тряпку. На кухонном столе стояла бутылка с недопитым вином, накрытая стаканом. Рядом с бутылкой лежали тарелки с крошками хлеба, вилка, нож и кулек шоколадных конфет «Ласточка». Во всех трех комнатах в беспорядке разбросаны вещи из шифоньера и чемодана. Среди вещей на полу лежали две раскрытые дамские сумки, а на стуле находился большой узел с отрезами, вложенный в желтую сетку-авоську. Видимо, преступники отобрали дорогостоящие отрезы, положили их в сетку, но почему-то с собой не взяли.

К концу осмотра мы уже знали, что преступниками взято из шифоньера и сумки, хранившейся на кухне за чемоданом, 520 рублей. По объяснению Ивневой, она и мать спиртные напитки вообще не употребляли и оставленная на кухне бутылка с вином могла быть принесена только посторонним лицом. Конфеты и сетка-авоська также, по утверждению Ивневой, им не принадлежали.

Тарелка, столовый нож, вилка, конфеты, один стакан и недопитое вино по своему расположению на столе свидетельствовали о том, что к Андреевой приходил кто-то из знакомых. Наличие пальцевых отпечатков Андреевой на бутылке с недопитым вином подтверждало, что пришедшему «гостю» она наливала вино.

С места преступления были изъяты и приобщены к делу в качестве вещественных доказательств, бутылка с этикеткой Новороссийского винзавода, конфеты в кульке из оберточной бумаги, сетка-авоська, гипсовый слепок следа обуви во дворе, полотенце и другие тряпки, принадлежавшие Андреевой, которыми преступник ее связал и заткнул полость рта.

Судебномедицинская экспертиза подтвердила, что смерть Андреевой наступила от асфиксии и сдавливания грудной клетки, вызвавшего перелом ребер.

Загадочным было не только то обстоятельство, что преступник не взял 6 отрезов, но и то, что он, вероятно, неправильно был осведомлен о состоянии здоровья Андреевой, которая давно уже не употребляла никаких спиртных напитков.

Между тем приход преступника в квартиру с вином и конфетами указывал на то, что он имел в виду распить его вместе с Андреевой.

Встал вопрос, кто из знакомых Андреевой и Ивневой мог совершить столь жестокое преступление.

Соседи Ивневой рассказали, что Андреева по своему характеру и укладу жизни никому из неизвестных дверь открыть не могла. Они обратили также наше внимание на то, что Ивнева несколько раз выходила замуж и до последнего времени периодически сожительствовала с разными мужчинами, так что к ним домой все время заходили ее знакомые.

Круг знакомых Ивневой постепенно выяснился. Однако причастность их к преступлению не подтвердилась.

Ивнева еще в начальной стадии следствия высказала подозрение в убийстве Андреевой и ограблении квартиры на двух незнакомых мужчин, которые, примерно за месяц до того, два дня работали у них во дворе по частному найму (пилили дрова). Из разговоров мужчин она поняла, что приехали они из Белгородской области. Это подозрение усилилось тем, что один из них, молодой парень с залысинами в лобной части головы, в 10 часов утра в день убийства заходил в магазин, где она работала, и, ничего не купив, сразу ушел.

Проверкой в магазинах г. Белореченска наличия вина «Анапа» с этикетками Новороссийского винзавода, конфет «Ласточка» и серой оберточной бумаги было установлено, что все это имелось только в одном магазине № 5, расположенном недалеко от дома Андреевой. Продавец магазина Калинина З. Г., осмотрев бутылку и конфеты с оберточной бумагой, показала, что примерно 16 апреля 1965 г. к ней утром заходил молодой мужчина с явно бросающимися в глаза залысинами в лобной части головы и покупал конфеты и вино.

Со слов Ивневой и соседей по дому мы подробно выяснили приметы этих людей. Вероятнее всего, они были из тех, кто ведет бродячий образ жизни.

В паспортном столе Белореченского РОМ был организован осмотр фотокарточек на формах № 1 по выдаче паспортов. При осмотре наше внимание привлек некто Луханин Иван Иванович, 1938 г. рождения, имевший глубокие залысины, уроженец Яковлевского района Белгородской области. В конце 1964 г. после освобождения из спецприемника-распределителя получил краткосрочный паспорт на один месяц и выехал в неизвестном направлении.

Работники спецприемника подтвердили, что Луханин имел сетку-авоську желтого цвета. Она указывалась и в описи личных вещей задержанного. Эти данные настораживали. Тогда фотокарточку Луханина в числе других предъявили для опознания Ивневой и ее соседям.

Многие из свидетелей опознали в Луханине мужчину, который раньше работал во дворе дома Андреевой с неизвестным мужчиной пожилого возраста. Собранные материалы давали возможность полагать, что Луханин причастен к совершению убийства Андреевой.

Разыскивая Луханина, я направил в десятки областей и краев запросы в отделы уголовного розыска, в спецприемники и следственные изоляторы, по месту жительства родителей, родственников и знакомых Луханина. В Яковлевский район Белгородской области, в г. Харьков и в другие места мною немедленно были направлены в отделения связи постановления о наложении ареста на его почтово-телеграфную корреспонденцию.

27 мая 1965 г. в г. Белореченск на мое имя поступила телеграмма от следователя Яковлевского района Белгородской области т. Твердохлебова. Он сообщил, что разыскиваемый Луханин находится в пос. Красногвардейске Крымской области и там ожидает от своего отца денежный перевод до востребования.

Я немедленно связался по телефону с начальником Красногвардейского райотдела милиции Крымской области, которому передал, что Луханин, приметы которого я назвал, совершил особо опасное преступление и нужно принять все к подготовке допроса Луханина.

Я решил использовать при допросе фотодокументы. Для этой цели мною были подобраны протоколы опознания его по фотокарточке, панорамные снимки улицы Набережной, двора и дома Андреевой; фотоснимки бутылки с вином и конфет в кульке, гипсового слепка следа обуви, сетки-авоськи с отрезами; помещения магазина, в котором Луханин покупал вино, и того магазина, где работала Ивнева; фотоснимки обстановки в квартире Андреевой с разбросанными вещами и, наконец, трупа убитой со связанными руками и ногами.

2 июня 1965 г. Луханина доставили в г. Белореченск и я приступил к его допросу. Луханин насторожился и, стараясь опередить меня, заявил, что он в Белореченске никогда не бывал, что у него имеется паспорт сроком на 5 лет с постоянной пропиской в Белгородской области и бродяжничеством он не занимался.

Как потом оказалось, кратковременный паспорт, полученный в Белореченске, он сразу же уничтожил, а прежний, полученный в г. Сальске, действительно имел постоянную прописку и с этим паспортом его задержали.

Тогда я шаг за шагом стал предъявлять Луханину фотоснимки тех мест, где он действительно бывал и где совершил преступление, предлагая ему одновременно ответить на тот или иной вопрос. Кстати, я уже располагал заключением о том, что гипсовый слепок, сделанный на месте преступления, точно отобразил след обуви Луханина. Такая тактика допроса себя оправдала. Луханин убедился в бесспорности собранных против него доказательств и лишь высказал свое удивление, как это заочно и без его показаний могли установить все подробности убийства Андреевой и ограбления ее квартиры.

Не запираясь дальше, он признался в совершении разбойного нападения и убийства Андреевой, рассказав, как после этого уехал в г. Грозный, с кем пропивал деньги, кому дарил ценные подарки и как попал в Крымскую область.

Подробно записанные показания в протоколе допроса Луханина позволили составить более подробный план дальнейшего расследования. Допрошенные лица, на которых ссылался Луханин, подтвердили, где и у кого он купил сетку авоську, чем занимался в г. Белореченске до убийства, и каком транспорте в тот же день уехал в г. Грозный, на что расходовал деньги и так далее. Таким образом, его показания во всех деталях проверялись и находили объективное подтверждение.

Луханин осужден к 15 годам лишения свободы в лагерях усиленного режима.

Несколько слов хочу сказать о другом убийстве, которое раскрыто мною в связи с расследованием по делу Луханина.

Второе убийство произошло в тот же день, то есть 16 апреля 1965 г., в г. Белореченске, но известно о нем стало спустя 10 дней, 26 апреля 1965 г., когда в речке Келермес на окраине города обнаружили часть туловища человека. Сообщение об этом поступило уже в 9 часов вечера.

Вместе с районным следователем и работниками милиции я выехал на место обнаружения. В речке Келермес оказалась найденная отрубленная нижняя часть туловища мужчины. Организовав охрану этой местности до утра, мы вернулись в райотдел милиции, где прежде всего занялись выяснением, не поступало ли заявлений об исчезновении людей. Выяснилось, что примерно неделю тому назад местная жительница Санина заявила, что ее муж Санин днем 16 апреля 1965 г. уехал на речку ловить рыбу и с тех пор домой не возвратился.

На следующий день при осмотре речки Келермес на протяжении одного километра были обнаружены в разных местах предплечья обеих рук и грудная клетка человека, находившаяся в льняном мешке. Кости и мягкие ткани разрублены, в местах расчленения видны поверхностные надрезы кожи.

Очевидно, имело место убийство с последующим расчленением трупа. Мы предположили, что оно находится в связи с убийством Андреевой, поэтому работа по нему проводилась параллельно и одновременно.

По шраму на предплечье Санина опознала в убитом своего мужа. Во время опознания и на допросе она тяжело переживала случившееся и все время твердила, что убили его, очевидно, рыбаки-браконьеры.

Санина показала, что утром 16 апреля 1965 г. муж пришел с ночного дежурства и, отдохнув дома, около 14 часов уехал на рыбалку.

Родственники и соседи Саниных показали, что супруги Санины жили хорошо, строили новый дом, обзавелась хозяйством.

Допрошенные следователем прокуратуры г. Белореченска т. Лузан свидетели Лопатина и Свириденко подтвердили, что днем 16 апреля 1965 г. они видели, как Санин уехал из дома на речку ловить рыбу. Их показания, таким образом, полностью совпали с объяснением Саниной. Следователь т. Лузан произвел осмотр квартиры и двора Саниной, но никаких следов, которые бы свидетельствовали о ее причастности к убийству, найдено не было.

В последующие дни поисковая бригада из местных жителей обнаружила бедренную часть ноги без ступни и сумку с отчлененной головой человека и локтевой частью руки, у большого пальца кисти которой выколота фамилия «Санин».

Вместе с головой и рукой в сумке оказался большой камень. Отчлененная голова трупа аккуратно обмотана частью от разорванного мешка из-под цемента и другой стандартной рулонной бумагой.

В те же дни в другой речке — Синифе, в трех километрах от речки Келермес, обнаружили остальные части расчлененного трупа Санина в количестве тринадцати.

Тщательный осмотр бумаги, использованной преступником для упаковки головы, дал возможность обнаружить следы обгорания по всей длине одной кромки. Все части трупа Санина я сфотографировал и отправил в морг на судебномедицинскую экспертизу.

Экспертиза дала заключение в том, что Санин убит сильным ударом, вероятно обухом топора, в теменную область головы. Расчленение на части произведено посмертно остро-рубящим и режущим предметом.

Дальнейшим расследованием было установлено, что Санины с Андреевой, Ивневой и Луханиным не знакомы.

Выяснилось, что Санин несколько раз был женат, но семейная жизнь каждый раз не удавалась.

Бывшие жены Санина охарактеризовали его с плохой стороны. Вступив в очередной брак, он обычно не порывал отношений с предыдущей женой, поддерживая связь с ними со всеми, что приводило, естественно, к бесконечным ссорам.

Необъяснимые противоречия показаний Саниной с показаниями других жен о поведении в семье Санина вызвали у меня сомнения в искренности ее объяснений. К тому же обнаружение отчлененной головы убитого и руки в его рыболовецкой сумке, упаковка в бумагу, утопление при помощи камня именно этих частей тела и разбросанность в разные речки логически противоречили версии о том, что убийство совершено рыбаками.

Расчленение тела Санина двумя видами орудии с поверхностными надрезами кожи привело меня к мысли, не совершено ли это преступление женщиной, в том числе Саниной.

С учетом собранных мною материалов, несмотря на утверждения следователя районной прокуратуры т. Лузан о тщательном производстве осмотра квартиры и надворных построек Саниных, я решил повторно произвести осмотр.

В течение целого дня мы тщательно осматривали весь огород, двор, надворные помещения и квартиру Саниных с участием понятых и следователя т. Лузан. И результаты осмотра позволили раскрыть убийство Санина.

На дне ручейка, протекающего через огород Саниных, под переходным мостиком, я обнаружил топор с отрубленным топорищем и большой хозяйственный нож. В надворных постройках нашли три рулона бумаги с обгоревшей кромкой, мешки из-под цемента, одежду и рыболовные принадлежности Санина. Оставалось найти место убийства. Следов крови нигде не имелось, полы в квартире и в других постройках не вызывали подозрений.

Однако обнаруженные предметы свидетельствовали о том, что Санин убит именно здесь.

По моему указанию начали вскрывать пол. В одной из комнат под досками, вдоль стыков, мы увидели большие потеки крови, расположенные прямо под кроватью, наволочки, матрац и подушки которой, как мы успели заметить, имели чистый вид. Тогда распороли подушки и матрац: перья оказались залитыми кровью.

Произведенные экспертизы подтвердили, что бумага, служившая упаковкой отчлененной головы, одинакова по качеству, цвету, обгоранию и другим признакам с рулонной бумагой, обнаруженной у Саниных. Кости тела убитого раздроблены найденным нами топором, топорище которого с свою очередь отрублено другим топором из хозяйства Саниной. Обнаруженная при осмотре кровь по группе совпала с группой крови Санина.

Собранные улики явились настолько убедительными, что Санина после недолгих невнятных попыток как-то все это объяснить, призналась, что на почве ревности и плохого отношения к ней убила Санина.

Она показала, что утром 16 апреля 1965 г., когда Санин вернулся с ночного дежурства домой и после очередного скандала лег спать, взяла топор и во время сна нанесла ему сильный удар по голове. Затем поздно вечером в своей квартире расчленила труп и в несколько приемов вывезла части тела на велосипеде.

Показания допрошенных районным следователем т. Лузан свидетелей Лопатиной и Свириденко, подтверждавших, что днем 16 апреля Санин уехал на рыбалку, оказались ошибочными и относились не к этому дню. Таким образом, это убийство не было связано с убийством Андреевой.

Санина осуждена к 10 годам лишения свободы.

Верховным судом РСФСР приговоры в отношении Луханина и Саниной оставлены в силе.

 

Ю. Л. ЯКУНИН,

старший следователь прокуратуры Омской области

юрист I класса

ПРИМЕНЕНИЕ НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИХ СРЕДСТВ ПРИ РАССЛЕДОВАНИИ ИЗНАСИЛОВАНИЙ

За последнее время применение научно-технических средств в раскрытии и расследовании преступлений становится обычной практикой. Особый интерес представляет с недавних пор использование киносъемки, звукозаписи при производстве некоторых следственных действий.

Приступая в октябре 1965 года к расследованию дела по обвинению Желнина, мы решили воспользоваться кинокамерой и магнитофоном. По этому делу, пожалуй, впервые в практике Омского областного суда материалы, полученные в результате киносъемки и магнитофонной записи, были использованы в ходе процесса и упомянуты в приговоре.

Фабула этого дела такова. В 1964–1965 гг. на улицах г. Омска систематически совершались нападения на женщин с целью изнасилования. Преступник действовал исключительно дерзко и цинично.

Догнав намеченную жертву, он набрасывал ей на шею петлю, сдавливал горло, приводил потерпевшую в бессознательное состояние и насиловал, жестоко избивая при этом.

Всего за год с небольшим насчитывалось тринадцать нападений подобного рода. В восьми случаях потерпевшим причинены тяжкие телесные повреждения.

Судя по методу совершения преступления, а также по приметам нападавшего, названным потерпевшими, можно было сделать вывод о том, что преступления совершены одним и тем же лицом.

Последними в цепи этих преступлений были следующие.

7 октября 1965 г. в квартиру гражданки Прохоровой проник неизвестный преступник, который связал потерпевшей руки, душил ее, избил и изнасиловал. Оставив окровавленную жертву в бессознательном состоянии, насильник скрылся, похитив при этом у Прохоровой деньги и продукты.

В этот же вечер в районе железнодорожного тупика «треугольник» внезапному нападению подверглась гражданка Ищенко. Преступник сдавил потерпевшей горло поясом от пальто, избил и изнасиловал ее, после чего скрылся с места происшествия, оставив потерпевшую в бессознательном состоянии на краю озера в воде, куда она попала в результате борьбы. Ищенко спас случайный прохожий.

На второй день по подозрению в совершении этих преступлений работники милиции задержали Желнина Адольфа Поликарповича, 1936 года рождения.

Первоначально Желнин категорически отрицал свою причастность к нападению на женщин и выдвинул алиби. Когда же алиби Желнина не подтвердилось, он подробно рассказал о всех совершенных им преступлениях.

С целью проверки и закрепления показаний Желнина нами было решено произвести осмотры места происшествия с участием подозреваемого.

Это сталкивалось с определенными трудностями. Места нападений на женщин находились в разных районах города Омска, осмотром необходимо было охватить большое пространство, чтобы проследить весь путь, по которому Желнин преследовал свою жертву.

Все это, естественно, затруднило работу следователя по фиксации хода и результатов осмотра. С учетом таких обстоятельств мы и приняли решение о применении в ходе осмотра киносъемки и магнитофонной записи. При этом мы исходили также из того, что кинофильм и магнитофонная запись дадут более наглядное представление о ходе осмотра и его результатах, чем только протокол и приобщенные к нему схемы.

Для производства киносъемки нами были приглашены специалисты кафедры криминалистики Омской Высшей школы МООП РСФСР.

Киносъемка производилась кинокамерой «Пентафлекс-16» на 16-миллиметровую обратимую кинопленку, чувствительностью 180 единиц ГОСТа с частотой кадров 24 в секунду. Параллельно в экспериментальных целях производилась съемка цветного кинофильма. Для съемки использовалась отечественная 8-миллиметровая кинокамера «Нева».

Запись показаний Желнина происходила с помощью диктофона П-180 на магнитную пленку со скоростью движения 4 метра.

Одновременно с киносъемкой при выходе на место происшествия применялось также фотографирование камерой «Зенит-3» на пленку чувствительностью 50 единиц ГОСТа.

Следует отметить, что несмотря на тщательную подготовку, выход на место происшествия не обошелся без неожиданностей. Так, в одном случае из-за довольно поверхностного первоначального осмотра места происшествия, а также в результате больших изменений в застройке этого района, мы не совсем точно определили объект съемки. Когда Желнин указал нам место нападения на потерпевшую, не доходя 200–300 м. до предполагаемого нами, это несколько обескуражило нас. Однако мы постарались объективно запечатлеть на кинопленку все действия Желнина по отысканию этого места происшествия. В последующем, когда осмотр происходил с участием потерпевшей, она указала те же места, что и Желнин.

Беспристрастная кинофиксация действий и показаний Желнина на кинопленку и магнитофонную ленту позволила опровергнуть в судебном заседании жалобу Желнина на необъективность действий следователя.

В другом случае Желнин в процессе выхода на место рассказал о новом, еще не известном нам преступлении.

Перед началом осмотра понятым разъяснялось, что в ходе выполнения следственного действия наряду с составлением протокола будет производиться киносъемка и магнитофонная запись с целью подробного отображения всего того, что будет показывать и рассказывать подозреваемый. После этого понятые называли себя, и Желнину задавался вопрос, может ли он указать места преступлений и желает ли он это сделать.

Получив положительный ответ на этот вопрос, мы преступали к осмотру места происшествия. Перед окончанием этого следственного действия Желнину вновь задавался вопрос о том, добровольно ли он показывал и рассказывал, не было ли на него оказано давление со стороны участников следственного действия. Ответ Желнина подтверждался понятыми.

В протоколе осмотра места происшествия делалась отметка о проведении киносъемки и звукозаписи с указанием характеристики применявшихся технических средств.

Смонтированный кинофильм был продемонстрирован понятым, которые подтвердили правильность отображенных событий, соответствие их ходу и результатам осмотра места происшествия. Кинопленка и магнитная лента упакованы, опечатаны и приобщены к уголовному делу.

В дальнейшем осмотры мест происшествий были повторены с участием потерпевших. Протоколы осмотров подтверждались фототаблицами. Фотографирование производилось с тех же точек и с теми же ориентирами, что и при выходе с подозреваемым Желниным. И в тех и других случаях отмечалось детальное совпадение.

Преимущество киносъемки при выходе на место происшествия по сравнению с простым фотографированием, на наш взгляд, бесспорно. Фототаблицы, составленные из серии обычных фотоснимков, всегда статичны, фотографии передают лишь отдельные эпизоды действий обвиняемого или другого лица при выходе на место и не дают полного представления о том, как в целом развертывалось это следственное действие. Киносъемка же дает возможность запечатлеть ход следственного действия в целом, его детали во взаимной связи, обеспечивает полную и наиболее объективную фиксацию всех нюансов поведения обвиняемого при показе места происшествия. В этом мы наглядно убедились, применив киносъемку по делу Желнина. Она позволила впоследствии объективно оценить выводы следствия.

Например, в судебном заседании Желнин заявил по одному из эпизодов, что этого преступления он не совершал, а место происшествия указал потому, что следователь шел впереди и по существу подвел его туда. Тогда в судебном заседании был продемонстрирован кинофильм, который полностью опроверг утверждение Желнина. Более того, кинофильм позволил участникам процесса убедиться в том, что Желнин ориентируется на месте происшествия по известным ему конкретным приметам. Так, Желнин пояснил (эти показания были зафиксированы на магнитную ленту), что нападение на женщину он совершил на пустыре между двумя зданиями, одно из которых многоэтажное, а другое — одноэтажное. В то время на пустыре между ними находилась большая куча песка, около которой все и произошло. Панорамная киносъемка показала, что Желнин вышел на пустырь, с одной стороны которого располагалось одноэтажное здание детского комбината, с другой — пятиэтажное здание школы. Здесь Желнин долго ходил, приглядываясь к месту, где должна была быть куча песка. Наконец он остановился и указал на хорошо видимые остатки песка, рассыпанные на почве, и заявил, что именно на этом месте он совершил нападение на потерпевшую. Кинокадры позволили также запечатлеть характерную походку Желнина и специфичность его жестов, на что обращали внимание потерпевшие в своих показаниях. Все это безусловно помогло формированию убеждения суда о виновности Желнина.

Весьма полезным добавлением к протоколу является звукозапись, сопровождающая весь ход осмотра места происшествия. Составляя протокол в конце следственного действий, следователь может просто не обратить внимание на какие-то малозначительные, на первый взгляд, но в дальнейшем очень важные детали в показаниях обвиняемого. Магнитофон же последовательно и объективно зафиксирует все сказанное в ходе выполнения следственного действия. Звукозапись сыграла определенную положительную роль и по делу Желнина.

По одному из эпизодов Желнин, не отрицая самого факта нападения на женщину именно в этом районе, заявил в судебном заседании, что нападал он не на ту потерпевшую, о которой идет речь в деле, а на другую женщину. Когда были оглашены показания Желнина, в которых рассказывает, что потерпевшая была одета в брюки и куртку, у нее была спортивная сумка, в которой были одеяло и мокрый купальник. Желнин заявил, что таких показаний он не давал. Тогда включили магнитофонную запись магнитофонную запись показаний Желнина при выходе на место происшествия. В них Желнин произвольно рассказывал о приметах потерпевшей, подробно описывал ее одежду. После прослушивания магнитофонной записи Желнин признал, что запись полностью соответствует его показаниям на предварительном следствии.

Интересная ситуация оказалась запечатленной на магнитной ленте по эпизоду, о котором говорилось в самом начале. Когда Желнин привел нас на несколько другое место, чем мы ожидали, я, растерявшись, невольно задал наводящий вопрос: «Может мы пройдем несколько дальше?». «Нет, — ответил Желнин, — я хорошо запомнил это место. Да, я его хорошо вспомнил. Вот впереди три дома. Тогда только в одном крайнем слева горел свет. Туда шла эта женщина. Два дома были недостроены». В дальнейшем мы установили, что на день совершения преступления дом, указанный Желниным, был заселен, именно в нем жила потерпевшая. Два других дома только строились. Воспроизведение звукозаписи показаний Желнина на место происшествия убедило его в судебном заседании в бесполезности отрицания своей вины по этому эпизоду.

Следует отметить, это эффективность магнитофонной записи и киносъемки значительно возрастает, если применять при киносъемке синхронную запись звука.

И в заключение несколько слов об одной интересной, на наш взгляд, экспертизе, проведенной по этому делу.

При осмотре одежды Желнина, которая была на нем при совершении последнего преступления, мы обнаружили на пальто семена (плоды) какого-то растения При осмотре места происшествия были собраны и изъяты образцы растительности и почвы.

Ботаническая экспертиза, проведенная кафедрой ботаники Омского сельскохозяйственного института, установила, что на пальто Желнина имелся плод череды трехраздельной, произрастающей на берегах озер и болотистой местности. Преступление действительно было совершено на берегу озера. Среди образцов растительности обнаружены растения, сопутствующие череде трехраздельной, а в образцах почвы — аналогичные плоды череды.

Заключение этой экспертизы, материалы, полученные при киносъемке и магнитофонной записи, в совокупности с другими доказательствами были положены в основу обвинительного приговора.

Желнин приговорен Омским областным судом к высшей мере наказания. Приговор приведен в исполнение.

 

Р. К. ИЛЛАРИОНОВА, следователь прокуратуры Ленинского района г. Астрахани

младший советник юстиции

РАСКРЫТИЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПО ГОРЯЧИМ СЛЕДАМ

Общеизвестно, что успех раскрытия многих преступлений, в том числе и изнасилований, в значительной степени зависит от своевременного и тщательного осмотра места происшествия. Вот почему, получив 21 сентября 1965 г. сообщение о том, что в 4 часа утра с завода «Стекловолокно» доставлена в травматологическое отделение 2-й городской клинической больницы гр-ка Жучкова Татьяна Алексеевна, 21 года, с множественными телесными повреждениями и признаками изнасилования, я вместе с оперуполномоченным уголовного розыска Ленинского РОМ т. Завьяловым немедленно выехала туда. Жучкова была в бессознательном состоянии и допросить ее не удалось. В истории болезни об обстоятельствах нападения на нее никаких записей не оказалось.

Тогда мы поехали на завод «Стекловолокно». От работников охраны стало известно, что 15 минут четвертого утра в охрану завода вошла раздетая, страшно избитая Жучкова, ученица оператора. Она рассказала, что после смены в 12 часов ночи вышла с завода и ошибочно села в трамвай маршрута № 3 вместо № 1, проехала одну остановку, сошла и ждала свой трамвай. Там к ней подошел парень и избил ее. Вслед за этим Жучкова, не договорив, потеряла сознание. Карета скорой помощи увезла ее в больницу.

Мы решили, что прежде всего необходимо найти место происшествия. Нами был исследован весь путь движения Жучковой от завода до остановки трамвая, на которой, по моему предположению, она могла сойти. Прошли несколько сот метров вдоль трамвайной линии, тщательно обследуя прилегающую к ней территорию.

В 10 метрах от трамвайной остановки «Рыбвтуз», в траве, я обнаружила женский туфель с правой ноги, в 5 метрах от него, тоже в траве, хозяйственную сумку, в которой находился заводской пропуск на имя Жучковой, полотенце, белье, кошелек и предметы женского туалета. В 0,5 м от сумки валялись трусики, скрученные, в крови. На примятой траве виднелись брызги крови и валялась черная пуговица среднего размера. Применение служебно-розыскной собаки ничего не дало.

Составив протокол осмотра места происшествия и сфотографировав его, я вернулась в больницу, куда пригласила судебно-медицинского эксперта. Освидетельствованием Жучковой были установлены разрывы девственной плевы с повреждением слизистой задней стенки влагалища, множественные телесные повреждения на голове, лице, в области глаз, губ, шеи, груди, живота, левого бедра, перелом нижней челюсти, ушиб и сотрясение головного мозга II степени. Такие повреждения относятся к разряду тяжких, опасных для жизни в момент нанесения.

Жучкова приходила в сознание и моментально теряла его. В этих промежутках мне удалось выяснить, что на нее напал парень высокого роста, в черном костюме, молодой, длинноносый, волосы зачесаны назад. Больше Жучкова ничего не помнила и даже не знала, что она изнасилована.

При осмотре ее одежды я заметила беловатые пятна, похожие на сперму, кровь. Все это было направлено на судебно-биологическую экспертизу.

В этот же день вместе с начальником уголовного розыска Ленинского РОМ т. Моциборко и начальником отделения милиции т. Фиксом мы составили план расследования и оперативно-розыскных мероприятий.

В целях установления лиц, ехавших в трамвае с Жучковой, сошедших с ней или севших на остановке «Рыбвтуз», установили кондукторов тех трамваев, которые работали на линии Холодильники — Рыбвтуз в период между 24 часами и 1 часом ночи с 20 сентября на 21 сентября 1965 г. По нашим предположениям, преступление было совершено между 24 часами и 1 часом ночи.

Нас особенно заинтересовали показания кондуктора одного из вагонов маршрута № 3 Горбуновой, которая пояснила, что минут 25–30 первого часа ночи на остановке Рыбвтуз с задней площадки вагона сел молодой человек, лет примерно двадцати. Высокого роста, блондин с золотистым цветом волос, гладко зачесанных назад. Лицо бледное, чистое, блуждающие серые глаза, прямой длинный нос, тонковатые губы. Широкоплечий, одет в черный модный костюм из дорогой ткани, застегнутый на одну пуговицу, узкие брюки, белую сорочку с черным капроновым галстуком. Парень был взволнован, правую руку держал в кармане, локоть ее был в грязи. В глаза бросилось, что костюм на нем сидел как-то небрежно, весь перекошен, гульфик брюк расстегнут настолько, что виднелась подкладка. Когда он он брал билет, Горбунова заметила, что левая рука у парня в крови.

Мы предположили, что, по всей вероятности, это тот, кто изнасиловал Жучкову. Немедленно участковым уполномоченным всего района, всем оперативном работникам города дали указание проверить и установить лиц, по приметам похожих на описанного Горбуновой. Проверкам подвергли все общежития учебных заведений, Каспрыбхолодфлота, заводов. В коллективах проводились соответствующие беседы, одновременно проверялись все лица, не только судимые ранее за изнасилования, но и склонные к совершению подобных преступлении. Работа продолжалась день и ночь. 23-го сентября 1965 года участковый уполномоченный Зайкин вызвал в Ленинский райотдел милиции некоего Еремина Федора Юрьевича, осужденного в 1960 году по ст. 117 ч. III и 145 ч. I УК РСФСР к восьми годам лишения свободы и освобожденного из мест заключения в декабре 1964 года. Приметы его совпадали с теми, о которых рассказала свидетель Горбунова.

На допросе Еремин подтвердил, что действительно имеет черный костюм и белую сорочку. О времяпровождении вечером 20 сентября 1965 г. показал, что был в кино, вернулся домой в 24 часа. Еремин вел себя вызывающе, улыбался и делал вид, что его напрасно побеспокоили. Его поведение настораживало. При обыске в квартире Еремина мы изъяли черный костюм и белую рубашку. Пуговицы на костюме напоминали ту, которая была найдена происшествия и лишь одна оказалась совершенно непохожей ни по цвету ни по форме. На брюках имелись незначительные брызги, похожие на кровь, и пятна зелени. На гульфике брюк, у шагового шва, имелось белое пятно, а на подкладке — следы, похожие на кровь.

Я решила предъявить Еремина на опознание кондуктору Горбуновой. Последняя уверенно заявила, что это именно тот гражданин, который сел к ней в трамвай на остановке «Рыбвтуз» в половине первого часа ночи с 20 на 21 сентября 1966 г. Но, несмотря на это, Еремин упорно отрицал свою причастность к этому преступлению.

Осмотрев руки Еремина, я увидела на коже второго и третьего пальцев левой кисти ссадины. Тогда он был немедленно подвергнут судебно-медицинскому освидетельствованию. По заключению заключению эксперта, подобные повреждения могли быть получены около трех суток назад, то есть примерно в то время, когда Жучкова подверглась нападению.

Я допросила Еремина, предъявив ему все доказательства свидетельствовавшие против него. И Еремин признался. Он рассказал, что в нетрезвом состоянии напал на Жучкову ударил ее, затащил в траву и изнасиловал. После этого Еремин повторил свои показания на месте происшествия и точно показал место, где осталась сумка Жучковой и где у него оборвалась пуговица.

Допрошенная по делу мать Еремина заявила, что 20 сентября 1965 г. сын вернулся домой около часа ночи и немедленно прошел в ванную комнату, где долго умывался и чистился, потом лег спать. Был он трезвый, запаха алкоголя от него не ощущалось. Утром она обнаружила, что полы его черного костюма в грязи. На пиджаке отсутствовала нижняя пуговица. Она пришила тогда совершенно другую пуговицу, отличную от прежней. Эти показания имели существенное значение.

Произведенной по делу товароведческой экспертизой мы установили тождественность пуговиц, имевшихся на костюме Еремина, с изъятой на месте происшествия. Судебно-биологическая экспертиза обнаружила на гульфике брюк, принадлежащих Еремину, кровь человека, а на одежде Жучковой — сперму. Однако, ввиду малого количества пятен групповую принадлежность определить не представилось возможным.

Итак, преступление раскрыто. Но не давала покоя мысль: нет ли на совести Еремина других темных дел?

В производстве Ленинского РОМ имелись дела, по которым преступник не был установлен, и, в частности, дело о покушении на убийство Ветлугиной. В начале второго часа ночи 17 сентября 1965 г. ее на ул. Степана Здоровца встретил неизвестный парень, наставил на нее нож и угрожал убийством. В тот момент, когда она рванулась от преступника, он нанес ей ранение в область шеи и сбежал.

Дело о нападении 17 сентября 1965 г. на гражданку Коротких. В 00 ч. 40 мин. на Коротких, когда она шла по ул. Ляхова, напал молодой парень, который угрожал ей ножом и пытался изнасиловать.

Я внимательно изучила эти дела. По описанию потерпевших, преступник как в том, так и в другом случае был похож на Еремина.

Последний был предъявлен на опознание Коротких и Ветлугиной. Коротких не смогла опознать Еремина, хотя сказала, что по внешнему виду он очень напоминает того, кто напал на нее. Ветлугина же уверенно опознала Еремина.

Допрошенный по этим делам, Еремин вину свою признал, показал, что он действительно напал на Ветлугину и Коротких. Это его признание нашло объективное подтверждение в материалах дела.

Очевидно, в лице Еремина мы столкнулись с закоренелым преступником. Я решила поинтересоваться, нет ли подобных нераскрытых дел в других районах города.

И, действительно, в Кировском отделении милиции г. Астрахани показали уголовное дело по факту нанесения ножевого тяжкого телесного повреждения гр. Горшениной. Преступление оставалось не раскрытым.

Ознакомившись с этим делом, я пришла к выводу, что к преступлению мог быть причастен Еремин. Еремин отрицал это. Потерпевшая Горшенина не смогла опознать Еремина, хотя заявила, что он очень похож на того гражданина, который нанес ей 19 сентября 1965 г. во дворе дома № 15 по ул. Шаумяна ножевое ранение груди. Лезвие ножа осталось под лопаткой у Горшениной. Оно было изъято, находилось при деле и представляло собой серьезную улику.

Позднее в процессе расследования при допросе жены Еремина выяснилось, что лезвие ножа, о котором идет речь, похоже на то, которое она видела у мужа. Под тяжестью собранных улик, Еремин признал свою вину в нападении на Горшенину и показал место, где это произошло.

Мы постарались собрать о Еремине подробные данные. Оказалось, что он не работал, часто пропадал на речном вокзале, пьянствовал, разъезжал по городу на такси, приобретал вещи. Жена видела у него новый фотоаппарат, который на второй же день исчез. Ясно было, что Еремин занимался кражами.

В дальнейшем Еремин рассказал, что он совершил ряд краж из кают туристических пароходов, прибывающих в Астрахань.

В водном отделении милиции Астраханского порта действительно нашлись материалы по заявлениям о кражах из кают туристических пароходов, по которым в возбуждении уголовных дел было отказано за отсутствием события преступления.

Нами было установлено, что Еремин на протяжении июня-сентября 1965 г. совершил 6 краж личного имущества из кают пароходов, открывая двери ключами, которые брал с доски проводниц, пользуясь их отсутствием. (Начальнику водного отдела милиции УООП Астраханской области и начальнику отдела пассажирских перевозок ВОРП г. Горького внесены соответствующие представления).

Дело по обвинению Еремина Ф. Ю. по ст. ст. 144 ч. II, 108 ч. I 15–117 ч. II, 117 ч. III УК РСФСР рассматривалось Астраханским областным судом и он был осужден к высшей мере наказания. Верховным судом РСФСР мера наказания снижена до 15 лет лишения свободы.

 

Г. А. ГУЛЯЕВ,

следователь прокуратуры Тракторозаводского района города Челябинска

юрист I класса

КАК БЫЛ РАЗОБЛАЧЕН НАСИЛЬНИК

Утром 7 октября 1962 г. в отдел милиции Тракторозаводского райисполкома г. Челябинска из медсанчасти Челябинского тракторного завода поступило сообщение о том, что в больницу в тяжелом состоянии доставлена изнасилованная семилетняя девочка Мурсалимова Мавлида.

В связи с таким сообщением на место происшествия выехала оперативная группа из работников уголовного розыска УООП Челябинского облисполкома и работников ОУР отдела милиции Тракторозаводского райисполкома. В ходе осмотра места происшествия применялась служебно-розыскная собака. Однако, ни осмотр места происшествия, ни применение служебно-розыскной собаки ничего положительного не дали.

В нарушение норм УПК протокол осмотра не составлялся. Были допущены и другие существенные ошибки при проведении первоначальных следственных действий, которые производились разными лицами, а следовательно, без учета предыдущих результатов. Свидетели допрашивались не по единому плану, а в разнобой. Преступник оставался неизвестным.

В таком положении дело через несколько дней после описанного события было принято мной к производству. К тому времени со слов потерпевшей мы знали, что ее обманным путем завлек на пустырь возле садов Тракторного завода и изнасиловал мужчина невысокого роста. Девочка показала, что насильник был в костюме черного цвета с красными погонами, на голове фуражка черная с красным околышем и кокардой.

По судебномедицинскому заключению, у потерпевшей имелся разрыв промежности с нарушением девственности и разрыв передней стенки прямой кишки, которые могли возникнуть при совершении с ней насильственного полового акта. По степени тяжести эти телесные повреждения относятся к тяжким, опасным для жизни.

Эксперты отметили, что повреждения, причиненные потерпевшей, могут повлечь тяжелые психические и физические расстройства, привести к бесплодию, создать впоследствии угрозу для жизни при родах. Девочку поместили на стационарное лечение в больницу.

Вскоре работниками милиции был задержан гражданин Солодов Анатолий Семенович, монтер конторы связи дер. Долгая, Сосновского района, Челябинской области, проживавший в г. Челябинске. По чертам лица, одежде, росту, возрасту он оказался похож на того, о котором говорила девочка. Солодов ранее работал в УООП Челябинского облисполкома, носил старую милицейскую форму. Но тщательной проверкой личности Солодова мы установили полную его непричастность к совершенному преступлению.

О преступлении были информированы все райотделы г. Челябинска, отделы (отделения) милиции Челябинской области, линейный и дорожный отделы милиции Южно-Уральской железной дороги. К проверке версий подключены участковые уполномоченные, рядовой и сержантский составы отдела милиции Тракторозаводского райисполкома. Проверка лиц, демобилизованных из армии или приехавших из армии в отпуск, проводилась по линии военкомата. Работники милиции производили подворный опрос жителей по участкам. Особое внимание уделялось опросу жителей пос. Первоозерного. Совместно с оперуполномоченным ОУР райотдела милиции следователь неоднократно выходил на место происшествия, на близлежащие улицы, беседовал с жителями.

Много раз совместно с родителями я приходил в больницу к потерпевшей и с разрешения врачей беседовал с девочкой в непринужденной форме. На вопрос, узнает ли она «дяденьку» девочка отвечала и да, и нет. Говорила, что «дяденька» преследует ее во сне. Относительно одежды преступника девочка отвечала по-разному, но обычно заявляла, что «дяденька» был в черном костюме. Она утверждала, что у него на голове была фуражка с красными полосками.

В одной из таких бесед я в присутствии родителей, медицинского персонала, понятых предъявил девочке 9 форменных фуражек. Девочка указала вначале на милицейскую форменную фуражку. Подумав немного, она указала на черную фуражку с белым кантом, а затем, отказавшись от той и другой фуражек, опять заявила, что «дяденька» был в черной фуражке с красным полосками.

Напрашивался вывод, что преступник мог быть одет и не в милицейскую форму. Это могло быть лицо, одетое в любую черную форму: или военнослужащий, или служащий железнодорожного транспорта, гражданской авиации и т. п. Не теряя времени, была организована проверка лиц, носящих форменную одежду из числа проживающих в районе совершения преступления.

В одной из бесед на эту тему заместитель начальника аэродрома по политчасти тов. Нахин порекомендовал проверить двух лиц, и в частности, бортмеханика гражданской авиации Ахламова. Ахламов отрицательно характеризовался, отличался моральной нечистоплотностью, вступал в интимную связь с любой женщиной. Был он неоднократно женат, но семьи не имел. При этом замполит предъявил нам письмо из г. Алма-Аты, поступившее от матери некой Кокоревой Риммы, которую Ахламов изнасиловал в г. Алма-Ате.

Как выяснилось, 6 октября 1962 г. Ахламов в форме заходил в кабинет к т. Нахину, требовал выдачи ему денежного аванса. Вел себя вызывающе, ушел в 14 часов.

Возникшее у нас подозрение о том, что Ахламов мог изнасиловать девочку, подкреплялось еще и тем, что он проживал в районе, где совершено преступление, в пос. Первоозерном, у Анциферовой Людмилы, с которой сожительствовал с апреля 1962 г. Анциферова занимала комнату в доме своего брата Анциферова Германа.

После обсуждения с оперативными работниками милиции сложившегося положения мы решили задержать Ахламова. Однако сразу исполнить это не представилось возможным: Ахламов находился в очередном полете.

14 октября 1962 г. в 2 часа дня Алхамова задержали при выходе из самолета в Челябинском аэропорту. Он не догадывался, за что его задерживают. Когда работники милиции назвали себя, Ахламов спросил их: «Вы не из Алма-Аты?». На это последовал отрицательный ответ. Уже позже на допросах Ахламов говорил мне, что он никак не думал, что его задержат за челябинский случай изнасилования. Ему казалось, что это преступление никогда не раскроется: было темно, во время совершения преступления ни его, ни девочку никто не видел. У него никак не укладывалось в голове, почему подозрение пало именно на него. Почти на каждом допросе он просил меня рассказать, как все же напали на его след.

Но это все происходило потом, а пока продолжалась напряженная работа. Допрошенная 15 октября 1962 г. сожительница Ахламова Анциферова показала, что 6 октября 1962 г. Ахламов в нетрезвом виде вернулся домой около семи часов вечера. Она увидела у него на одном из манжетов рубашки кровь, а на правой руке — царапину. На вопрос, откуда у него кровь, Ахламов ответил, что подрался в аэропорту со строителями. Рубашку она выстирала.

Однако, Анциферова вначале умолчала о том, что пятна крови были также на низу рубашки. Впоследствии она подтвердила, что на подоле рубашки она также заметила кровь.

При задержании Ахламова и при обыске в доме мы изъяли его одежду: трусы, форменные брюки и пиджак, рубашку, уже выстиранную Анциферовой, и направили для биологического исследования. На трусах и брюках оказались пятна спермы, которая относится к А/II) группе, крови не нашли. Кровь самого Ахламова также относилась к А/II) группе. Той же группы была и кровь потерпевшей. На изъятых у нее вещах, чулках и гольфах обнаружили кровь человека А/II) группы. Спермы не нашли.

На пальто девочки в пятне крови обнаружили сперматозоиды, однако дать заключение о групповой принадлежности их не представилось возможным.

Типовая принадлежность крови в пятне не определялась из-за отсутствия необходимых сывороток. Что и говорить, заключение экспертизы довольно неутешительное.

Мы продолжали работу по выявлению вещественных доказательств. Оказалось, что при обыске работники милиции поверили на слово Анциферовой и изъяли ту одежду Ахламова, которую она им предъявила. Эту одежду Ахламов видел при переодевании в милиции, а затем в изоляторе стал говорить, что изъяты не те брюки, в которых он был б октября 1962 года.

Тогда мы изъяли и другие его форменные брюки. Анциферова подтвердила, что в этих брюках Ахламов был в день совершения преступления. А это имело важное значение. При осмотре днем вместе с прокурором района мы не обнаружили на брюках ни малейших пятен. Однако я не успокоился на этом. Еще и еще подвергали мы их осмотру и обнаружили малозаметные два пятна, похожие на кровь. При осмотре брюк с судебномедицинским экспертом нашли еще два пятна. Согласно судебномедицинскому заключению, на брюках найдена кровь человека, групповую принадлежность которой опять не представилось возможным определить.

При допросе в качестве подозреваемого 15 октября 1962 г. и при предъявлении ему обвинения Ахламов категорически отрицал свою причастность к изнасилованию девочки. Не признавался он в совершенном преступлении продолжительное время. На вопрос о том, откуда у него появилась на одежде кровь, Ахламов заявил, что 6 октября 1962 г. в саду имени Пушкина г. Челябинска в шестом часу вечера подрался с неизвестным парнем из-за незнакомой девушки. Пытаясь назвать какие-то подробности, показал, что в этот день ушел из ресторана Челябинского аэропорта около четырех часов дня. На автобусе доехал до сада Челябинского тракторного завода. После этого остановил мотоциклиста, с которым доехал до поселка Первоозерного. В половине пятого часа вечера на остановке «Магистральная» сел на троллейбус и уехал в сад им. Пушкина. В саду около теннисной площадки подошел к девушке, хотел познакомиться. Девушка просила оставить ее. В этот момент подошел парень лет 24–25, грубо толкнул его. Между ними завязалась драка, оба катались по земле, у того и другого из носа текла кровь. Он, Ахламов, поднял с земли камень и ударил им парня в лицо. Девушка закричала: «Милиция! Милиция!», тогда он убежал из сада и на троллейбусе доехал до поселка Первоозерного. Минут 10–15 седьмого был уже дома.

Однако показания Ахламова были неубедительными, более того, нам удалось их опровергнуть. Работники ресторана и другие свидетели, установленные нами, показали, что Ахламов ушел из ресторана не в 4 часа дня, а в 6 часов вечера. Свои показания эти свидетели подтвердили на очной ставке с Ахламовым.

Заявление последнего о времени прихода домой противоречило показаниям Анциферовой и свидетеля Кузьмич, которые сообщили, что он явился в дом Анциферовых не в 10–15 минут седьмого, а в восьмом часу вечера. При допросе Анциферовой Людмилы и хозяйки квартиры выяснилось, что 7 и 8 октября 1962 г., уходя на работу, Ахламов просил их, если придут к ним и будут спрашивать, когда он пришел домой 6 октября 1962 г., пусть скажут, что пришел в 3–4 часа дня. На вопрос о том, что случилось, Ахламов заявил: «Видишь, поцарапанный», — и сказал, что подрался.

Версия Ахламова о драке с неизвестным в саду им. Пушкина также не нашла подтверждения. Из бесед с администрацией сада, материалов проверки (рапортов работников милиции), проведенной по заданию следователя, опросов дружинников явствовало, что в тот вечер в саду никакого шума, драк не наблюдалось.

Вместе с тем продолжалась кропотливая работа по выяснению личности Ахламова, его образа жизни и поведения. Еще в самом начале следствия нас насторожил один разговор с Ахламовым. Не зная, в чем его обвиняют, он перед допросом спросил: «Вы мне будете предъявлять обвинение в преступлении, которое я совершил в городе Алма-Ате?». Я ему ответил, что не только в преступлениях, совершенных в Алма-Ате, но и в изнасиловании девочки в городе Челябинске. На это Ахламов заявил: «Ну, об Алма-Ате еще поговорим, а что касается Челябинска, то про изнасилование какой-то девочки я ничего не знаю. Это не моя работа, и поэтому никаких показаний давать не буду».

В г. Алма-Ата командировали работника милиции, направили отдельные требования.

Ахламов упорно защищался. Чтобы убедить следствие, что он в семь часов вечера не был в пос. Первоозерном, а был в саду им. Пушкина, Ахламов просил установить мотоциклиста, который подвез его, и провести ему с последним очную ставку. Он также требовал провести ему судебномедицинскую экспертизу, заявив, что страдает половым бессилием. В подтверждение этого Ахламов заявил, что он также болен гонореей. На каждом допросе он требовал, чтобы его предъявили для опознания девочке, рассчитывая вероятно на то, что пережив такую трагедию, она не узнает его, или, опознав, испугается.

Он надеялся также, что органы следствия не установят мотоциклиста, а если установят, то, учитывая, что прошло много времени, мотоциклист не сможет назвать точное время, когда он подвез Ахламова. А уж если и вспомнит, то на очной ставке с Ахламовым из жалости к нему назовет то время, на котором будет настаивать последний.

Однако, Ахламов во всех своих расчетах просчитался. 23 ноября 1962 г. судебномедицинской экспертной комиссией было дано заключение, что Ахламов не страдает половым бессилием.

Судебно-психиатрическая экспертиза также дала заключение, что Ахламов психическим расстройством не страдает — вменяем.

Результаты экспертизы привели Ахламова в неистовство. Почувствовав, что почва уходит у него из-под ног, он стал обвинять экспертов в необъективности, в какой-то предубежденности, оказании давления на них со стороны следователя.

Чтобы установить мотоциклиста, с учетом примет, названных Ахламовым, мною было дано соответствующее задание работникам ГАИ.

Нам не было известно, что Ахламов, отлично зная, что его подвозил работник милиции, одетый в форму, скрыл это. Такое положение осложнило поиски. Я решил воспользоваться тем, что 12 декабря 1962 г. проводилось совещание работников Дорожного надзора. Изложив собравшимся обстоятельства дела, я обратился к инспекторам с просьбой об оказании помощи в установлении мотоциклиста, подвозившего Ахламова. Результаты оказались неожиданными. К концу моего выступления стал лейтенант милиции и сказал: «Я подвозил этого летчика. Можете не продолжать!» Это был командир взвода дивизиона РУД лейтенант Попов-Левин. Он сообщил, что 6 октября 1962 г., проверяя посты ГАИ на Бродокалмацком тракте, подвез в коляске мотоцикла до поста ГАИ гражданина, одетого в форму летчика гражданской авиации, что заняло время с 18 до 18 ч. 45 м.

Получив такие показания, я в присутствии двух понятых организовал опознание, предъявил Ахламову четырех работников милиции, одетых в форму, в числе которых был Попов-Левин. Обвиняемый указал на Попова-Левина, заявив, это тот мотоциклист, который подвез его 6 октября 1962 г. Попов-Левин также заявил, что он узнает в Ахламове того летчика, которого подвозил.

После опознания, как того требовал Ахламов, мы провели очную ставку между ним и Поповым-Левиным. Ахламов стал настойчиво сбивать свидетеля, утверждая, что темнеет гораздо позже, чем об этом говорит свидетель. Ахламов настаивал, что Попов-Левин посадил его в коляску мотоцикла не около 18 часов вечера, а около 17 часов. Однако, ему не удалось запутать и сбить свидетеля, показания которого мы постарались объективно подтвердить. В деле имелась схема движения мотоцикла по Бродокалмацкому тракту с Ахламовым, копия суточной ведомости, согласно которой Попов-Левин вышел на службу в 16 часов, затратил около 40 минут на инструктаж, оглашение распоряжений, доклад командиру дивизиона ОРУД и выехал из дивизиона около 17 часов.

По окончании очной ставки около 7 ч. вечера Ахламов, обратившись ко мне, спросил: «Верите ли вы, что я не насиловал эту девочку?» Я ответил, что не верю. «Тогда у нас с вами будет разговор», — сказал Ахламов, однако добавил, что уже поздно, а разговор затянется на несколько часов.

Я попросил его написать на мое имя заявление, пообещав вызвать его утром на допрос. Связавшись с заместителем начальника райотдела милиции тов. Кравчуком и заместителем начальника тюрьмы по оперативной части тов. Шиковым, я из тактических соображений передал им, что если не приду к 9 часам утра в следственный изолятор, а меня будет требовать Ахламов для допроса, то сообщить ему, что следователь занят, и предложить письменно изложить суть заявления.

На следующий день Ахламов стал просить о вызове меня к нему согласно договоренности. Его принял т. Шиков, который сообщил ему, что следователю о его просьбе будет сообщено, и предложил собственноручно изложить в заявлении все, о чем он желает рассказать следователю.

По приезде в следственный изолятор я вызвал Ахламова на допрос. Чувствовалось, что он сломлен. Осведомившись, передали ли мне его заявление, Ахламов полностью признал себя виновным в изнасиловании семилетней Мурсалимовой.

Следует отметить, что большую роль в разоблачении Ахламова сыграла записка, изъятая у него администрацией следственного изолятора при передаче им бушлата родственника. В этой записке, адресованной матери, Ахламов писал: «Меня обвиняют в изнасиловании. Живет рядом с Люсей. Найди их, договорись».

К этому времени мы получили результаты работы, проверенной в Алма-Ате и других городах. Оказалось, что Ахламов совершил еще ряд преступлений.

Выяснилось, что Ахламов, уволенный в запас из ВВС Военно-Морского флота в 1958 году за моральное разложение и систематическое нарушение дисциплины, в течение года трижды поступал на разные работы и увольнялся. В апреле 1960 г. без достаточной проверки личности он был зачислен на должность бортмеханика одного из авиаотрядов. Бывая по делам службы в разных городах, Ахламов вступал в случайные связи с женщинами, морально опустился.

Находясь в командировке в г. Алма-Ате 23 октября 1961 г., Ахламов познакомился с 18-летней Кокаревой Риммой, назвавшись вымышленным именем — Васильевым Геннадием, жителем города Алма-Аты. На второй день знакомства Ахламов изнасиловал Кокареву.

Узнав о том, что прокуратурой Советского района г. Алма-Аты по этому факту возбуждено уголовное дело и он разыскивается, Ахламов явился в дом Кокаревых и стал домогаться согласия Риммы на брак, обещая деньги, и инсценировал попытку самоубийства. Брак между Ахламовым и Риммой Кокаревой был заключен, но жить с Кокаревой Ахламов не стал.

В связи с регистрацией брака уголовное дело в отношении Ахламова по заявлению потерпевшей было прекращено. Однако после этого, посещая дом Кокаревых, Ахламов совершал развратные действия в отношении девятилетней Любы Кокаревой и даже пытался изнасиловать мать Любы и Риммы.

Мы не только истребовали все эти материалы, но и вызвали в г. Челябинск для проведения необходимых следственных действий Кокареву Р. А. с дочерью Риммой. На очных ставках с ними Ахламов просил их отказаться от своих показаний, жаловался, что попал в беду, говорил, что доброты их никогда не забудет, при освобождении из-под стражи обязательно станет жить с Риммой. Но это ему не помогло.

Кроме того, мы установили еще две попытки изнасилования, совершенные Ахламовым во время его пребывания в гор. Свердловске.

Следствие по делу закончилось в январе 1963 года, и Ахламов предстал перед судом, который приговорил его к высшей мере наказания. Президиум Верховного Совета РСФСР отклонил ходатайство Ахламова о помиловании. Приговор приведен в исполнение.

 

М. Н. ШАБАЛИНА,

следователь прокуратуры города Магнитогорска Челябинской области

юрист I класса

РАБОТА С ПОДОЗРЕВАЕМЫМ ПО ДЕЛАМ ОБ ИЗНАСИЛОВАНИИ

Остановлюсь на особенностях расследования уголовного дела об изнасиловании, работа с подозреваемым по которому сыграла решающую роль в раскрытии преступлений.

В начале 1964 года в разных районах Магнитогорска, но при одних и тех же обстоятельствах периодически совершались нападения на малолетних девочек с целью изнасилования.

3 января 1964 г. в девятом часу вечера в подвале дома № 21-а по улице Маяковского была изнасилована 6-летняя Волкова Люба. Преступник схватил ее в подъезде, когда девочка шла домой, затащил в подвал, заткнул рот тряпкой и изнасиловал. Лица и одежды насильника девочка не запомнила. Она рассказала только, что у дяди была черная шапка с кудрявым мехом. Да еще один мальчик, игравший во дворе этого дома, видел, как из подъезда, в котором живет потерпевшая, вышел мужчина в черной шапке-ушанке, сером полупальто с шалевым воротником и книгами за пазухой.

20 января 1964 года в 15 часов в подвале дома № 6 по улице Чкалова была таким же образом изнасилована 13-летняя Терехова Таня. Потерпевшая успела заметить, что насильник одет в меховую шапку-ушанку черного цвета, полупальто серого цвета с черным шалевым воротником и коричневых брюках. Лицо его разглядела плохо.

31 января 1964 г. в 19-ом часу в подвале дома № 38 по улице Фрунзе неизвестный преступник изнасиловал 12-летнюю Астанину Светлану. Ни одежды, ни лица преступника потерпевшая не смогла рассмотреть, так как в подвале было темно.

10 февраля 1964 г. в 17-ом часу в подвале дома № 44 по улице Мира в Правобережном районе города подверглась аналогичному нападению 14-летняя Кузьмина Валя. На этот раз потерпевшая хорошо разглядела лицо и одежду преступника. По ее словам, одет он в меховую шапку-ушанку черного цвета и серое полупальто с шалевым воротником.

По возбужденным уголовным делам проводились осмотры с участием потерпевших и другие неотложные следственные действия. Принимались оперативно-розыскные меры к установлению и задержанию преступника.

Зная одежду и приметы насильника, мы информировали об этом дворников и других жителей города и ориентировали их на то, чтобы в случае появления подозрительных лиц они немедленно сообщили об этом в милицию.

12 февраля 1964 г. в 11 часов утра гр-н Панасюк в подвале дома № 38 по улице Фрунзе, где была изнасилована Астанина, встретил незнакомого мужчину, одетого в меховую шапку-ушанку и серое полупальто с шалевым воротником. Неизвестный, выбежав из подвала, поднялся на 4 этаж, а когда Панасюк и его соседка Белова хотели задержать его, он через люк залез на чердак дома. Все это Панасюку и Беловой показалось подозрительным и они сообщили в отдел милиции. Между тем мужчина уже через другой люк спустился вниз и вышел на улицу, где его задержали граждане. Задержанным оказался Кузнецов Владимир, 1937 года рождения, слесарь Калибровочного завода. О его задержании сразу же сообщили мне.

Прибыв в районный отдел милиции, я стала беседовать с Кузнецовым и спросила, зачем он зашел в подвал дома. Кузнецов вначале отрицал, что был в подвале, а о том, зачем он приходил в этот дом, к кому, Кузнецов давал довольно путаные показания. Говорил, что пришел делать антенну для телевизора некоему Андрееву. Но во всем доме не оказалось Андреевых.

Я выяснила у Кузнецова, где и с кем он проживает, чем занимается. Оказывается, Кузнецов с женой разошелся, имеет сожительницу. Сразу же запросили в цехе, где работает Кузнецов, табель его работы за январь и февраль месяцы и выяснили, что в те дни и часы, когда были изнасилованы Волкова, Терехова, Астанина и Кузьмина, Кузнецов не работал. Мы решили произвести обыск на квартире, где жил Кузнецов. Обыск оказался удачным. Мы обнаружили белую рубашку, на подоле которой спереди имелись бурые пятна, похожие на кровь. В кармане пальто Кузнецова нашли носовой платок, запачканный кровью, изъяли брюки коричневого цвета, шапку-ушанку, сшитую из черного каракуля.

Результаты обыска укрепили нас во мнении, что Кузнецов, вероятнее всего, и есть тот преступник, которого мы разыскиваем.

Сожительница Кузнецова Циденкова находилась в этот день с 3-х часов на работе и не знала о его задержании. В тот же вечер я вызвала ее с работы и стала беседовать с ней о Кузнецове. Сразу же стало очевидным, что Циденкова очень ревновала Кузнецова к другим женщинам и к его бывшей жене. Используя эту черту характера Циденковой, я выяснила у нее много интересных подробностей о Кузнецове, в том числе и об интимных сторонах его жизни. Сведения настораживали.

Циденкова рассказала также, что в первых числах января месяца она обнаружила кровь на трусах, майке Кузнецова и в области половых органов. На ее вопрос, откуда это у него, он отшутился. Рассказала она и о носовом платке, запачканном кровью, который нашла в кармане полупальто Кузнецова в тот же вечер. Мучимая ревностью, она не стала стирать ему ни платок, ни трусы, ни майку.

На другой день я предъявила на опознание Кузнецова потерпевшей Кузьминой. Она сразу узнала его. После этого Кузнецов признался, что вступил в половое сношение с Кузьминой по согласию.

Кроме нарушения девственной плевы, других насильственных признаков на теле потерпевшей не было, потому что Кузнецов затащив Кузьмину в подвал, пригрозил, что убьет ее, если она будет кричать и сопротивляться, и запугал ее. У потерпевшей были лишь порваны резинки на поясе. И на очной ставке с потерпевшей Кузнецов утверждал, что Кузьмину не насиловал. К сожалению, не располагая другими данными по этому эпизоду, мы не могли приступить к активному его изобличению.

Зная, что потерпевшие Волкова, Астанина и Терехова не смогут опознать и изобличить Кузнецова, я решила пустить в ход следующий тактический прием. Заранее под папку подложила изъятый у него на квартире платок, запачканный кровью, и когда вызвала на допрос подозреваемого, как-будто невзначай подвинула папку, открыв часть платка. Кузнецов заметил платок, как-то смутился, но вида не показал, что заметил его.

Постепенно при допросе я давала почувствовать Кузнецову свою осведомленность о его похождениях и заметила, что он начинает ломать себе голову, откуда мне все это известно.

Большую роль сыграло то обстоятельство, что при задержании Кузнецов был освидетельствован, а одежда его была тщательно осмотрена. На трусах и майке имелись пятна, похожие на кровь. У Кузнецова взяли пробу крови, и я объяснила ему, что кровь нужна для экспертизы.

На третьи сутки после задержания Кузнецов признался в изнасиловании Тереховой и Астаниной, а изнасилование б-летней Волковой Любы отрицал. С тем, чтобы закрепить имевшиеся данные и проверить, не оговаривает ли Кузнецов себя, я предложила ему показать те места, где он совершил нападение на Астанину и Терехову. В подвалах домов Кузнецов показал отсеки, куда он затаскивал потерпевших и насиловал. Все это сфотографировано, а снимки, в которых Астанина и Терехова показывали место их изнасилования, и снимки, в которых Кузнецов показал, где он насиловал этих девочек, были сличены. Снимки получились совершенно одинаковые. После долгого запирательства, Кузнецов признался и в изнасиловании Волковой, так как чувствовал, что мы располагаем уликами против него.

Позднее выяснилось, что тот носовой платок, который был изъят у Кузнецова на квартире при обыске, он использовал в качестве кляпа, когда насиловал Волкову Любу 3 января, закрывая ей рот. Зная, что этот платок обнаружен, Кузнецов понял, что запирательство бесполезно. На платке имелась кровь и слюна. Одежда подозреваемого с пятнами крови, этот носовой платок, одежда потерпевших с пятнами, похожими на сперму, а также образцы крови потерпевших и подозреваемого сразу же направили с нарочным на экспертизу в Челябинск, и Кузнецов знал об этом.

Очевидно, это сыграло определенную положительную роль. Однако, рассчитывать на положительные результаты экспертизы было мало шансов, так как исследуемые пятна были незначительными по размеру, а с момента совершения преступления прошло много дней.

Через несколько дней я получила заключение биологической экспертизы, в котором было указано, что на носовом платке, изъятом у обвиняемого, имеется кровь и слюна, однако из-за малого их количества определить групповую принадлежность не представилось возможным. Аналогичное заключение дано и по пятнам спермы.

Поскольку Кузнецов уверенно показал подвалы, где насиловал девочек, причем абсолютно свободно ориентировался в них, и показания его подтверждались косвенными уликами, он не мог уже отрицать того, что говорил раньше. Собранные по делу материалы свидетельствовали о его виновности.

Кузнецов приговорен к высшей мере наказания и приговор приведен в исполнение.

 

З. Я. ЧИНАЕВА,

следователь прокуратуры Орхаринского района Амурской области

юрист I класса

НЕ СОВПАДАЛА ТОЛЬКО ОДНА ДЕТАЛЬ

30 января 1966 года в сельский Совет небольшого поселка лесорубов Ядрино Орхаринского района поступило заявление гр-ки Рашевской, в котором она указывала, что прошедшей ночью недалеко от железнодорожной станции ее изнасиловал неизвестный преступник.

В прокуратуру района об этом в тот же день по телефону сообщил председатель сельсовета, передав, что в поселок уже прибыл участковый уполномоченный и что неизвестный уже задержан и опознан потерпевшей. Им оказался рабочий строительно-монтажного поезда Железнов.

Мне поручили принять это дело к своему производству.

Когда поступает заявление об изнасиловании, невольно начинаешь спешить, потому что все по делу неотложно: допрос потерпевшей, осмотр места происшествия, освидетельствования, изъятие и осмотр одежды. Но на время допроса потерпевшей по этой категории дел я стараюсь забыть, что надо спешить, ибо первые показания потерпевшей — самые достоверные, они лишены влияния последующих разговоров о происшествии. Поэтому я стараюсь допросить потерпевшую обо всех мелочах, предлагаю ей вспомнить все детали.

Следствие началось, как всегда, с допроса потерпевшей.

Рашевская рассказала, что она сошла с поезда около часу ночи. Ее не встретили. Только отошла от вокзала, навстречу, со стороны вагончиков, идет парень и поет песню «Поезда». Чувствуется, что он пьян, путает слова. Подошел, пошел провожать, несмотря на возражения.

Раньше его не знала. Он назвался Володей, одет в шапку с кожаным верхом, «москвичку» черную, серые брюки, туфли. Под «москвичкой» — черная вельветка с замком от воротника донизу. Дошли до глухого места, окруженного заборами огородов. Неизвестный стал заламывать руки за спину, стаскивать одежду. Кричать было бесполезно — домов поблизости нет. Преступник показал нож и спросил: «Хочешь жить?». Снял с нее валенки и пальто. Рашевская с полчаса сопротивлялась, потом обессилела. Ноги и руки ничего не чувствовали от холода. В борьбе с головы его в огород упала шапка. Насильник полез за ней в огород, но держал Рашевскую при этом за шарф, накинутый ей на шею. Когда взбирался на забор, обломил доску, зацепившись «москвичкой».

Изнасиловав ее, парень ушел в направлении вагонов строительно-монтажного поезда.

Явившись в сельсовет, Рашевская то же самое рассказала председателю. Тот проявил расторопность, дошел в вагоны и нашел там парня по имени Володя. Оказалось, что вечером Володя Железнов был пьян, уходил в 22 часа за водой и вернулся только после полуночи. Одет он был в шапку, черную «москвичку». Председатель привел Железнова в сельсовет. Как только вошла потерпевшая и увидела парня, она сразу узнала в нем насильника, назвала «нахалом» и ударила по лицу…

По делам об изнасиловании всегда встает вопрос о достоверности показаний потерпевшей и обвиняемого, и часто бывает нелегко решить, кто дает правдивые показания. В таких случаях мелкие детали, на которые надо обращать внимание при допросе потерпевшей, нужны не только для розыска лица, совершившего преступление, но и для того — в неменьшей степени, — чтобы получить возможность убедиться в достоверности показаний потерпевшей. Если мелкие подробности, не очень существенные в целом по делу, объективно получат подтверждение в ходе следствия, можно меньше сомневаться в том, что потерпевшая говорит правду.

В данном случае показания Рашевской нашли объективное подтверждение. При осмотре места происшествия в огороде, на снегу, была обнаружена отломанная доска, два углубления в снегу — следы обуви неизвестного, и третье, округлой формы, возможно, от падения шапки. Был найден также крючок от пальто потерпевшей. На изломе доски в заборе обнаружены и изъяты ворсинки, возможно, от одежды преступника.

Одежда Рашевской оказалась порванной, на пальто не хватало крючка. На белье имелись пятна крови. Судебно-медицинским освидетельствованием подтверждалось, что у нее имеется недавний разрыв девственной плевы, соответствующий по времени описываемым ею обстоятельствам.

Руки и ноги у нее обморожены. Из влагалища потерпевшей взяли мазок для судебно-биологического исследования.

На вопрос, по каким признакам она узнала Железнова, Рашевская ответила, что в момент борьбы с насильником прошел поезд, осветил лицо неизвестного, и она хорошо запомнила крупный нос, толстые губы, а также одежду: шапку, «москвичку». Вот только брюки на нем вчера были серые, а сегодня черные.

Железнов категорически отрицал, что когда-либо видел потерпевшую, и отрицал факт полового сношения с ней. Он пояснил, что вчера был пьян, вечером в 22 часа пошел с приятелем за водой, но воды они не принесли, а зашли на вокзал, легли на лавку в зале ожидания и уснули, проспав до 4 часов утра. Потом ушли в вагон, где все уже спали.

Кассир, единственный человек, который был на вокзале и мог видеть Железнова, сказала, что действительно видела, как двое парней легли на лавке, но когда пришел поезд, на котором приехала Рашевская, она уже ушла с работы. То, что Железнов мог совершить преступление, не исключалось, потому что Рашевская не сразу ушла с вокзала, а минут 10 договаривались с работниками, обменивающими почту, чтобы оставить им до утра вещи. Этого времени хватило бы Железнову на то, чтобы дойти до вагонов и потом выйти навстречу Рашевской.

Но цвет брюк — единственное, что никак не совпадало. Допросом рабочих СМП, всех, кто видел вечером Железнова, было установлено, что он не мог быть в серых брюках, у него их совсем не было. Вечером накануне все видели его в темных брюках.

Это настораживало. Но потерпевшая могла добросовестно заблуждаться, неверно запомнить эту деталь в одежде. Итак, Железнов все отрицает. Но ведь зачастую по такого рода делам подозреваемый, пытаясь уйти от ответственности, не признает даже очевидных фактов. Так или иначе, следователь обязан объективно во всем разобраться, у него не должно возникать чувства предубеждения.

Допрашивая Железнова, я старалась дать ему понять, что следователя интересует только истина и, если будет установлено, что он действительно невиновен, следователь воспримет это с удовлетворением. Но говорить надо только правду. Если человек невиновен, он не будет нагромождать во вред себе деталей, не соответствующих действительности, не будет лгать по мелочам. Это только мешает установлению истины.

В разговоре с Железновым невольно подкупало какое-то искреннее стремление, готовность сделать все от него зависящее с тем, чтобы помочь следователю разобраться. Он говорил: «Я прошу Вас, возьмите все, что нужно для экспертизы. Скажите, эксперт сможет установить, что я невиновен? Вы увидите, что это был не я».

И все же не покидали сомнения: искренними иногда кажутся и опытные преступники.

Железнов был задержан. К середине первого дня расследования оставалось тщательно осмотреть его одежду, на которой, кстати, могло не оказаться никаких следов, направить ее на экспертизу вместе с одеждой потерпевшей и ждать результатов. Не давала покоя мысль: надо ли в данном случае расширить круг подозреваемых и попытаться найти парня в серых брюках? Это означало не поверить в очень простое решение дела (ведь опознала же Рашевская Железнова!).

Может быть, дальнейший шаг, предпринятый мной по делу, является не совсем правильным с точки зрения методики, лишенным доказательственной силы с точки зрения требований уголовно-процессуальных норм. Я решила провести опознание Железнова в соответствии с требованиями закона. Мне хотелось самой убедиться в том, насколько уверенно будет держаться потерпевшая, когда увидит Железнова среди других лиц, по возможности схожих по внешнему облику, одежде. Мы подобрали двух ребят примерно одного роста, с большими носами и толстыми губами, попросили их надеть «москвички», шапки, серые брюки и поставили рядом с Железновым. Когда вошла потерпевшая, она сразу, конечно, указала на последнего. Но на вопрос, по каким приметам она его опознает, Рашевская не смогла указать ни на один признак, который не был бы присущ всем троим, то есть она не смогла точно утверждать.

К этому времени в соответствии с разработанным планом по моему заданию работники милиции установили, что в день происшествия, вечером, в двух домах поселка были вечеринки. Проверяя участников вечеринки в одном из домов, мы установили, что ни один из них не подходит по описанию, данному потерпевшей. Но в другой компании нас заинтересовал парень, в одежде которого все совпадало. Это был Ряхлов Анатолий.

Из допросов участников вечера выяснилось, что Ряхлов ушел в 23 часа и больше не возвращался. Обращала на себя внимание и такая деталь: Ряхлов участвовал в художественной самодеятельности, очень любил исполнять песню «Поезда». А потом нам сообщили, что мать Ряхлова утром приходила к хозяину квартиры, где проходил вечер, и спрашивала, когда Анатолий ушел от них. Она проговорилась, что сын пришел домой около 2-х часов ночи, на брюках его она заметила кровь. А в завершение разговора высказала предположение о том, что Анатолий, видимо, был у сожительницы (обстоятельство, о котором в поселке знали все). Однако на допросе Ряхлова все это не подтвердила. В этот момент участковый уполномоченный сообщил мне, что во дворе дома Ряхловых на веревке сушатся серые брюки.

По окончании допроса мы вместе с Ряхловой пришли к ней на квартиру и произвели обыск. Ножа не нашли, но серые брюки, все обнаруженные в доме невыстиранные трусы, «москвичку», вельветовую куртку с застежкой, тенниску изъяли и осмотрели.

Ряхлов в тот день находился на работе в тайге и у нас было время, чтобы подготовиться к встрече с ним.

К 19 часам, когда он должен был вернуться, мы уже кое-что знали о нем: по характеру развязный, распущенный, у сожительницы не был вечером, ушел с вечера в 23 часа, домой пришел в 2 часа ночи, выстираны брюки. Уезжая утром в тайгу, Ряхлов знал, что задержан за изнасилование Рашевской Железнов. Решили использовать момент внезапности.

Задержали Ряхлова сразу, как он только сошел с автобуса, вернувшись с работы. На стуле, рядом со столом следователя, перед допросом были положены «москвичка», вельветка и невысохшие еще брюки.

Во время допроса была использована известная тактика: показать подозреваемому, что о нем если не все, то многое известно следствию. Ряхлов попытался сослаться на сожительницу, но когда ему был предъявлен протокол ее допроса, разволновался и все рассказал.

Мы вновь провели опознание: на этот раз Рашевская категорически указала на Ряхлова, но так и не смогла назвать признаков дополнительно к тому, что уже называла: одежда, нос, рост. На очной ставке были уточнены подробности. Ряхлов и Железнов оказались действительно несколько похожими, настолько, что в темноте их можно было перепутать.

Ряхлов при воспроизведении показаний на месте происшествия указал то же самое место, какое указывала Рашевская. Место происшествия в том и другом случае сфотографировали. Совпадение на снимках было очевидным.

При этом детали происшествия, известные из показаний потерпевшей, позволяли все время держать Ряхлова на допросе в определенных рамках, не давая уклоняться от того, что имело место в действительности. Например: «А зачем вы лазали в огород?» И Ряхлов рассказывает, что упала шапка, он полез за ней, зацепился за доску и держал при этом Рашевскую за шарф, накинутый ей на шею.

Оказалось, что Ряхлов после вечеринки заходил в вагоны СМИ и, выйдя, встретил Рашевскую. Таким образом пояснения потерпевшей о том, что неизвестный вышел со стороны вагонов, были правдивы. Но они-то и ввели следователя в заблуждение с самого начала, а то, что Ряхлов назвался не Анатолием, а Володей, усугубило заблуждение.

При осмотре одежды Ряхлова, на его кальсонах, была обнаружена кровь, по группе совпадавшей с группой крови Рашевской. На брюках также была установлена кровь, но группу ее эксперты не смогли определить.

Ряхлов был осужден, приговор оставлен в силе вышестоящими судебными инстанциями.