В последнее время мы все чего-то ждем. Ирина думает о возвращении Айзека и предстоящих родах. Диидаа мечтает о ребенке. Я жду очередного нападения.

Ожидание — нормальное состояние, если оно не становится непрекращающимся. Тогда день сегодняшний становится совсем неважным и ненужным.

Таа вернулась без добычи.

— Не хочу охотиться, — виновато сказала она. — Скучно.

Точно! Именно скука одолела меня в последние дни. Я срубаю деревья и строю башню, хожу на охоту и езжу в поселение — только все это меня почти не интересует. Наверно, мы просто успокоились, обходясь без потрясений, без неудач и трудных побед.

Что плохого в спокойной, размеренной жизни? Разве видеть собственного ребенка — это не радость? А обнимать любимую женщину? А смотреть на результаты своего труда, чувствуя усталость?

Мы очень давно не ночевали в Дилте, бываем в поселении все реже и реже — может, поэтому из нашей жизни ушла радость? Получается, мы не получили окончательную свободу? А нужна ли она?

Шестьдесят четвертая выплеснула на нас нечто похожее на радостный вопль. А ведь она тоже ждет нас: вырастила кроватку для Лены и никого не пускает в центральный зал.

Жизнь людей связана с Дилтом — никуда от этого не деться. Мы нужны друг другу хотя бы для того, чтобы привести в порядок наши эмоции, чтобы не забывать, что наша жизнь — радость. И пусть Шестьдесят четвертая питается нашим счастьем, ведь она заботится о нас.

* * *

Все холмы выровнялись по высоте, а между ними образовалось закрытое пространство, поросшее травой. Этот маленький дворик стал большим манежем для маленькой Лены.

Как только дочь немного подросла, Таа начала охотиться, а Лену оставлять под присмотром Ирины. Теперь маленькая девочка нередко кувыркается на зеленой траве, а тоскующая по мужу женщина сидит и смотрит на нее.

Охотимся мы все, разумеется, по очереди. Часть добычи достается стражу, но, в основном, мы все везем узлам. Я подкармливаю Шестьдесят четвертую, Таа не забывает о Пятьдесят пятом. Бааг и Диидаа сразу идут к молодым узлам, выращенным ими. Ирина навещает «Тимошу» и возвращается совсем другой женщиной, радостной и умиротворенной.

Трава заняла все пространство внутри стены. Мы с Баагом едва успели закончить защитную стенку из камня, а точнее, из бетона. Довольно тонкая преграда метровой высоты заставила повозиться.

Выкопать канаву, добравшись до слоя камней, установить опалубку, размешать коричневый порошок, песок и воду — только это отнимало уйму сил и времени. А ведь надо было еще залить раствор, добавить в него камней, снять потом опалубку, засыпать канаву.

Зато теперь трава не доберется до бревенчатой стены. А то, что рядом тянется небольшая канавка — не беда, ведь углубление никому не мешает.

С Баагом мы сработались. Совсем молодой мужчина — именно мужчина, пусть и не отличающийся богатырским телосложением — трудится упрямо и терпеливо. Голова у него тоже работает: Бааг предложил делать второй этаж башен из рога — так намного быстрее и легче.

Собственно, без пластика, производимого Дилтом, не обошлась ни одна из башен: кровля и пол в них сделаны и з роговых пластин. А в самом первом двухэтажном строении мы еще и стены изнутри пластиком отделали, чтобы закрыть щели. В общем, высятся возле стража три башни: две бревенчатые, а третья с разноцветным вторым этажом из пластика. Красные и синие панели заказала Таа в пятьдесят пятом узле.

Там, за цветными стенами, и разместил Бааг свою мастерскую, где вырезает фигурки из дерева. Люди, звери, птицы — все, как живые.

Судя по скульптурам, животный мир Тирта очень похож земную фауну. А вот здесь не встречаются ни птицы, ни животные, покрытые шерстью. Нет млекопитающих и сумчатых — только земноводные и пресмыкающиеся, все с голой кожей, некрасивые и холодные.

Рыба здесь тоже однообразна: в озере водятся всего две породы. Впрочем, в реке есть гигантские рыбины и экземпляры с длинными шипами — их мы видели, когда жили с Таа в прибрежной пустыне.

Все-таки животный мир здесь беден. Неужели у природы Дилта не хватило фантазии? Или животных здесь не было вовсе, и их завезли? Тогда выбор тех, кто заселял планету зверями, кажется странным. Может, они просто не закончили?

Судя по тому, что продолжительность дня здесь меняется не сильно, мы находимся рядом с экватором. Думаю, в высоких широтах зимой холодно — вряд ли рептилии выживут там. Интересно, сможет ли сам Дилт перенести морозы?

* * *

Ирина родила двоих черненьких пацанов. Питер и Айвен — имена сыновьям они придумали заранее. Айвен — это тот же Иван. Выходит, у меня появился тезка. Если честно, мне приятно.

В суматохе, связанной с родами, мы с Таа не заметили, как первые шаги сделала наша дочь. Кончилась спокойная жизнь у тех, кто присматривал за ней.

Даже во внутреннем дворике стража приходится за ней следить: девочка, как маленькая обезьянка, ловко карабкается по склонам и в мгновение ока забирается на вершины. Увы, самые грозные окрики на Лену не действуют. Она останавливается лишь на мгновение, а затем пробирается в нужном ей направлении.

Таа говорит, что дочь похожа на меня. Может быть и так, но проверить это я не могу, ведь здесь нет ни стекла, ни зеркал. Впрочем, я где-то читал, что зеркало можно сделать из бронзовой пластины, отполировав ее.

Интересно, Дилт сможет изготовить стекло?

* * *

Вернулся Айзек. Оказывается, он целые сутки просидел в Центральном узле.

— Заставили меня читать собственный дневник. Сначала про себя, а потом вслух, — почему-то смущенно рассказывал друг. — Кажется, они мои мысли считывали. Только думал я не о том, что было нужно Дилту — вот и пришлось читать и перечитывать.

Пожалуй, у биологической цивилизации есть недостатки — Дилт, похоже, не обладает зрением, и простейшей видеокамеры у него нет. Или это еще впереди?

Рассказ Айзека и сделанные им выводы, нас не обрадовали. Животных подвергали изменениям и заставляли бежать к стражу. На самом деле, на нас нападали травоядные. Только зачем им выращивали длинные зубы?

— Думаю, это побочный эффект — предположил Айзек.

Если честно, Дилт меня все больше разочаровывает: и сам он далек от совершенства, и методы работы у него странные.

— Думаю, Дилта создали люди, — Айзек выдвинул очередную гипотезу. — Только что-то пошло не так, и он перехватил инициативу.

— И что это означает? — не понял я.

— Случилась жуткая неудача. Командовать начало существо, которое этому не учили. Нарушилось все, и люди подверглись опасности. Однако эксперимент продолжили. Разумеется, исследователи не захотели стать подопытными, и вместо себя привезли людей с других планет.

— И где эти горе-исследователи? — возмутился я.

— Возможно, наблюдают. Может, взяли паузу и пустили все на самотек.

Предположение Айзека меня ошеломило. Быть подопытным — само по себе противно, но понимать, что твоей судьбой распоряжается свихнувшийся монстр — ничего более жуткого представить себе невозможно.

Печально, но друг прав: Дилт изначально предназначался для того, чтобы служить человеку. Он умеет лечить людей — может врачевать и тело, и душу. Огромное живое существо способно изготавливать предметы из пластмассы и металла. Например, Баагу и Диидаа, когда они жили в Центральном узле, он дал инструменты из закаленной стали. Дилт кормит людей, снабжает их материалами, управляет ростом плодовых деревьев. Правда, все это он делает так, как считает нужным, и не всегда мнение монстра совпадает с мнением людей. Напротив, он стремится подчинить каждого человека и добивается цели, порой калеча его душу и разум.

Что делать? Бежать? Вряд ли Дилт нас отпустит. Да мы и не выживем без его помощи, ведь эта планета не слишком гостеприимна.

— Собственно, мы неплохо живем, — неожиданно сказал Айзек. — Ты согласился бы бросить все и вернуться на Землю?

Оставить Таа, забыть о маленькой дочери?

Да, на Земле остались жена и дочь, но… Неловко в этом признаваться, но я не в силах отказаться от того удовольствия, которое здесь получаю в сексе. К тому же, я помолодел и забыл о болезнях. А раздробленный локоть, вылеченный за неделю? А общение с Шестьдесят четвертой?

Странно, мы, на первый взгляд, дикари, но наш быт налажен не хуже, чем у цивилизованных людей.

Да и что ломать голову, ведь выбора у нас нет. Мы живем и будем жить с Дилтом, а отношения с ним надо просто налаживать. Ведь мы неплохо общаемся с отдельными узлами.

* * *

Мы опять за одним событием не заметили другое, не менее важное. Возвращение Айзека, его рассказ и гипотезы заставили нас забыть обо всем. А в это время Диидаа окончательно убедилась, что станет матерью. Маленькая женщина терпеливо ждала и дождалась.

А ведь дети есть или будут только у тех женщин, которые жили здесь, на берегу озера. Все остальные обитательницы Дилта бездетны.

В чем причина? Нужно благодарить стража? Или это плата за выращенные узлы? А может, причина в том, что каждая женщина мечтала о ребенке?

Бааг смотрел на Диидаа, и мне показалось, что я не встречал человека счастливее. Через мгновение я усомнился в этом, потому что во взгляде Диидаа было столько любви и нежности!

Может, Дилт понял, что мы любим друг друга?

* * *

Первой изменения в страже заметила моя дочь. Если раньше она с удовольствием бегала во внутреннем домике, то теперь наотрез отказывается в нем оставаться.

— У него пятна исчезают, — заметила Таа.

Действительно, пряно пахнущие пятна на поверхности холмов уменьшились. Затем я заметил, что стою на вершине в сандалиях, а страж не покушается на мою обувь. Поверхность холмов твердела, а волна радости, исходившая от стража, слабела с каждым днем.

— Он умирает, — сказала Диидаа и заплакала.

Мы растили и защищали его, а он отвечал нам радостью. Был ли страж большой доброй собакой, или мы обязаны ему рождением наших детей?

Теперь его не станет.

Я вспомнил смерть Ниды. Горько терять родного человека. Но когда из жизни уходит близкое существо — это тоже трудно.