Глава 1

Шесть ночей пути, шесть дней отдыха в небольших внешних убежищах. Выходя из них, я боялся, что Таа исчезнет, как когда-то пропадали мои спутницы. Однако каждый раз мы шли рядом или друг за другом.

Во время дневного отдыха Таа спала беспокойно, да и мне самому постоянно что-то снилось, но я все забывал. В этот раз после пробуждения сон не исчез из памяти: я стоял на плоской вершине невысокой скалы и смотрел на пустыню. Из песчаной глади то там, то здесь торчали каменные возвышенности, похожие на нашу. Да, любимая была рядом, и от этого я чувствовал себя счастливым. А еще я знал, что нас не разлучат — наоборот, нам вменялось в обязанность как можно больше быть вместе, не покидая скалу. Один из нас имел право ненадолго отлучиться, но другой в это время был должен оставаться на каменном острове.

Видение исчезло, но озабоченный взгляд Таа не дал успокоиться.

— Ты тоже видел пустыню? — спросила она.

В начале ночи мы вышли за пределы Дилта. Живая стена стояла позади нас, а впереди простиралась пустыня, такая же, как во сне. Я чувствовал, что где-то недалеко находится тот самый островок, на котором нам предстояло жить.

— Пошли? — предложил я.

— Давай посмотрим, что здесь в стене.

Выход исчез, но неподалеку чернел другой прямоугольник. Перепонка меня пропустила, за ней я ожидал увидеть коридор, но оказался в маленькой кабинке, весьма напоминающей душевую. Только вместо лейки на потолке, из стены на уровне моего лица тонкой струйкой текла вода и, падая на пол, уходила в сливное отверстие.

Увиденное придало уверенности: без воды в пустыне не выжить, а тут можно и бурдючок наполнить, и самому сполоснуться.

Таа тем временем изучала три черных квадрата. Из первых двух она извлекла бурдючок и узелок с зерном, третье окно пропускало руку сквозь мягкую преграду, но оказалось пустым.

— А здесь что должно быть?

Недоумение Таа можно было понять: Дилт приучил нас, что ничего не делает просто так. Если есть проем — значит, в нем просто обязано что-то находиться.

— Может, мы будем в него что-нибудь складывать?

Собственное предположение показалось мне глупым. Что можно найти в пустыне?

Таа приложила ладони к стене рядом с третьим квадратом и, закрыв глаза, простояла так некоторое время.

— Попросила у Дилта посуду, — объяснила она.

Интересно! А ведь в этом что-то есть: если Дилт читает наши мысли, то почему бы не изложить свои пожелания?

До нашей скалы шагали метров триста. Как и в видении, она оказалась плоской, а возвышалась над песчаной равниной всего метра на два. Правда, чтобы забраться наверх, пришлось обойти каменный островок. Удобная расщелина нашлась только через три четверти окружности — надо было идти в другую сторону.

Каменная почти круглая площадка десяти метров в поперечнике — на этом пятачке нам предстояло жить. Еще бы узнать, сколько мы здесь пробудем, и с какой целью нас сюда отправили. Увы, Дилт по этому поводу скромно молчит.

— Ваня, мне не нравится песок.

Как он может нравиться или не нравиться? На то она и пустыня, чтобы в ней песок был.

— Если подует ветер, в нескольких шагах уже ничего не увидишь, — Таа объясняет причину своей нелюбви.

— Ну и что?

— Мы — здесь, вода и еда — там. Заблудиться можно.

А вот это уже серьезно. Мне накрепко вбили в голову, что жить я должен здесь, а Дилт вряд ли сможет усмирить ветер так далеко от себя. Это сейчас тихо, и песок кажется безобидным. Когда он полетит, будет неприятно. Без воды долго не протянешь, а источник только в стене — так или иначе, но пробираться к ней придется. Кроме того, нас ждет жуткая жара, которая наступит днем.

— Нужно протянуть веревку от нас к стене. Еще придется собирать камни.

Я согласен, но где найти веревку в пустыне? С камнями все намного проще: почти половина пустыни — низкие скалы. Набрать строительного материала и соорудить стену, дающую тень — план понятен и вполне осуществим. Конечно, хотелось бы спрятаться от солнца за нашей скалой, но, насколько я понял, спускаться с нее можно только поодиночке.

— Кто пойдет первым? — спрашивает Таа.

Правила проживания она уяснила и, похоже, нарушать не собирается.

Отправляюсь я. Прежде всего, надо разведать окрестности. Луна и звезды светят хорошо — рассмотреть можно почти все. Осматриваю ближайшие возвышенности, замечаю немалое количество камней — неплохо. К сожалению, почти все они небольшого размера.

Два первых островка высотой мне по грудь, на третью скалу, очень крутую, решаю пока не забираться. Следующая возвышенность меня озадачивает: когда-то она была обитаемой. На плоскую поверхность кто-то натаскал камней и построил полукруглую стену. Наносы песка и никаких следов — видимо, люди ушли отсюда давно.

Спускаюсь и обнаруживаю, что от скалы в сторону Дилта тянется веревка. Или обитатели островка оказались такими же предусмотрительными, как Таа, или пережили песчаную бурю. Только куда они пропали? И что здесь делали люди?

Веревку пока не трогаю и возвращаюсь, прихватив пару камней размером с человеческую голову — пора запасать материал.

— Что так долго? Одной страшно!

Сажусь рядом с Таа в центре площадки, обнимаю ее и рассказываю о том, что обнаружил.

— Никаких следов? — переспрашивает любимая. — Что-то они сделали не так.

Таа набирается смелости и отправляется на разведку в другую сторону. Я жду ее, и мне кажется, что она ходит по пустыне целую вечность.

— Там тоже жили люди, — сообщает моя разведчица, возвратившись. — Веревки нет, но есть стена и палатка. Ее песком засыпало — откапывать надо.

Отправляюсь по следам Таа. Стена здесь почти круговая, песка нанесло намного больше, и сложившаяся палатка засыпана почти полностью — виден лишь уголок белой материи. Тяну за него — он немного подается, но вытащить дальше не хватает сил. Копаю голыми руками, отбрасывая песок пригоршнями. Время от времени дергаю освобождающуюся палатку. Вытащить ее я не могу, но от моих рывков слежавшийся песок разрыхляется.

А если в этой палатке лежат мертвые люди? Трупы наверняка уже высохли и превратились в мумии. От таких мыслей желание копать пропадает, и я возвращаюсь на свой остров.

Таа нисколько не пугает возможная встреча с мумиями, и напарница отправляется на раскопки.

Извлечь самодельную палатку удалось только к утру. Кроме песка, внутри нее ничего не нашлось. Я принес матерчатый домик на свою скалу, но тут выяснилось, что палатку надо к чему-то крепить, разложить ее мы не можем.

Пришлось собирать камни. Выложив четыре кучки, мы натянули сложенную палатку на полуметровой высоте и до конца дня пытались спрятаться под ней от палящего солнца. Жара в тени чувствовалась меньше, но лежать на камнях не слишком комфортно, поэтому приходилось вылезать на солнцепек, чтобы размять затекшие руки и ноги.

По одному разу мы ходили за водой, пытались залезть в черные квадраты, но окна не открывались. На закате Таа отправилась, чтобы заполнить опустевшие бурдючки, и вернулась с добычей: Дилт выдал ей еду, а в третьем проеме нашлись две чашки, две ложки и две кружки.

— Я заказала нити и материю, попроси и ты что-нибудь.

Что мне нужно, и что может дать Дилт? Разумеется, я бы не отказался от стальных инструментов, но боюсь, что огромному монстру не известно, что такое сталь. Да и вряд ли я смогу ему объяснить, как ее получить. А неплохо было бы вырубить каменные блоки и выложить из них убежище. Увы, инструменты просить бесполезно.

А что вообще может Дилт, кроме ниток, материи и посуды? Кстати, посуду он делает из рога — материала, похожего на кость, но более упругого. Из него были сделаны палки носилок, на которых мы переносили людей. Заказать таких же стержней? А что я с ними буду делать?

Нет, надо заходить с другого конца. Что мне предстоит сделать? Выложить защитную стену, потому что палатку сильный ветер просто сдует с нашего островка. Из чего сделать стену? Конечно, можно ее соорудить из мешков с песком, но у нас нет ни мешков, ни ткани, чтобы из нее шить мешки. Да, Таа заказала Дилту материал, но даст ли он необходимое количество? Кроме того, шить мешки вручную — работа не слишком быстрая.

Оптимальный вариант — каменная стена. Именно так поступили наши предшественники. Увы, они же собрали все мало-мальски крупные камни в окрестностях нашей скалы. Разумеется, можно разобрать их стены, а камни использовать для возведения своего убежища. И носить их издалека.

Материал есть поблизости, но это преимущественно щебень. Защиту можно насыпать и из него, однако внизу толщина такой, с позволения сказать, стены должна быть не менее двух метров, да и в этом случае сильный ветер сдует камни с верхушки сооружения. А падающий камень — опасность.

 

Глава 2

А если сделать какую-нибудь оболочку и засыпать в нее мелкие камни и песок?

И тут до меня дошло: я могу попросить Дилта изготовить из рога соединительные элементы, которые позволят укрепить каменную стену. Довольно быстро удалось придумать несколько вариантов, но выбрать какой-то один никак не получалось. После консультаций с Таа, я остановился на обыкновенных ящиках.

Действительно, прямоугольный ящик, заполненный песком или щебнем — подобие каменного блока. А если правильно рассчитать длину и ширину емкости, можно выложить стену, как из кирпичей. Да, кирпичи или блоки обычно соединяют затвердевающим раствором, но наши стены будут невысокими. Если сделать их потолще, никакой ветер не сдует такую кладку.

Разумеется, ящик, заполненный щебнем — почти аналог мешка с песком. Однако можно заказать Дилту и то, и другое, а дальше посмотреть, что получится. На этом мы и остановились. Таа предстояло просить готовые мешки, а я отправился к стене.

Прижав ладони к живой стене около третьего черного квадрата, я принялся мысленно рисовать картинку. Представлять пришлось не один ящик, а целых три — иначе не получалось передать соотношение длины, ширины и высоты. Рядом я «положил» стандартный узелок с зерном, чтобы Дилт понял величину емкостей.

А потом я неожиданно для самого себя начал говорить вслух — никто и никогда не слышал от меня такой настойчивой просьбы.

Ночью Таа сняла веревку, оставшуюся от наших предшественников, и часть ее успела натянуть на пути к стене. Задача оказалась несложной: каменные островки здесь нередки, и путеводную нить можно протянуть от одного возвышения к другому. Чтобы закрепить, достаточно придавить веревку несколькими камнями.

Прошедшим днем мне совсем не понравилось лежать на камне и я, воспользовавшись своей рубахой, натаскал песка на постель — все мягче, чем голая скала. Остаток ночи ушел на собирание камней, и к утру на площадке лежала изрядная куча.

Несмотря на жару, днем мы выспались, а заката чуть дождались: очень хотелось узнать, выполнил ли Дилт наши заказы. И хотя в таких случаях принято пропускать вперед дам, первым отправился я — на этом настояла Таа. Я видел, что ей очень хочется быстрее добежать до стены и узнать, но такая уж мне досталась женщина, внимательная и чуткая.

Мне третий квадрат не открылся вообще, Таа получила два клубка ниток — наши просьбы выполнять не спешили.

Ночью мы, не трогая обжитый центр площадки, чуть в стороне сложили защитную стенку из собранных камней. Пусть ее высота не превышала метра, но это было хоть какое-то укрытие.

Утром поднялся ветер. Казалось, солнце не взошло, и ночь продолжается. Мы перетащили сложенную палатку к стене, спрятали внутрь все наши вещи и забрались сами. Так и лежали, слушая завывание ветра и чувствуя, как песок стучит по палатке. Нужду справляли в шаге от выхода из убежища.

Нам повезло: мы угадали с расположением стенки, и она защищала нас от ветра. Мы не понимали, день сейчас или ночь — все слилось в темное безвременье. За молоком и зерном не пошли, решив поголодать, но остаться живыми. Веревка, протянутая к стене, была слишком короткой. Пусть она не доходила до Дилта всего метров пятьдесят, но в такой круговерти человек мог потерять ориентацию уже через несколько шагов.

Мы привыкли к шуму и порой засыпали, а проснувшись, слышали свист ветра и шуршание песка. Я крепче обнимал Таа, прижимал ее к себе и всем своим существом понимал, что у меня нет человека ближе и роднее. Худенькая женщина с другой планеты — моя единственная, моя любимая, моя жена.

Проснулся я первым. Жарко, душно и тихо — все ощущения странные и непривычные, ведь за время непогоды мы привыкли к шуму и прохладе. Таа спит в моих объятиях и дышит, как всегда, чуть слышно. Если уж я различаю ее дыхание, то буре действительно пришел конец.

Едва я вылез из палатки, следом выбралась Таа. Мое присутствие или отсутствие она ощущает мгновенно — мне ни разу не удавалось встать, не разбудив ее.

Солнце стоит высоко, поэтому и жарко. Получается, что ветер дул чуть более суток. О буре напоминают только наносы песка рядом с палаткой да то, что наша песчаная постель в центре островка исчезла без следа.

Перенести песок с места на место — дело недолгое; нетрудно и палатку обратно натянуть, чтобы от солнца закрыться.

Первой к стене пошла Таа, прихватив опустевшие бурдючки. Вернулась посвежевшая, с мокрыми волосами и обидой на милом личике.

— Дилт плохой! Я еду взять хотела, а окна не открываются!

— А в третьем квадрате смотрела?

— Нет, у меня все равно руки заняты… Попей.

Таа указывает на заполненные бурдючки. Я пью и размышляю. Похоже, здесь опоздавшие к завтраку-обеду-ужину остаются без пищи. Надо срочно протягивать веревку до стены, а то так и обессилеть от голода можно. А если бы буря продлилась дня три-четыре?

Дилт не открыл мне ни первый, ни второй, ни третий квадраты. Зато рядом появился четвертый проем. Я сунул руку в черноту, она прошла сквозь размягчившуюся перепонку и нащупала довольно объемный предмет.

Ящик! Именно такой я заказывал: длина — полметра, ширина вдвое меньше, высота — сантиметров двадцать.

— Спасибо, Дилт! — заорал я что было мочи.

У меня получилось! Он понял меня!

Я вновь сунул руку в черный квадрат и извлек еще один ящик, за ним — еще один. В следующий раз меня не пустили — рука уперлась в затвердевшую перепонку. Все правильно: нарисовал три ящика — столько же и получи.

Таа изделия Дилта не одобрила.

— Эти стенки изогнутся, — сказала она.

В доказательство напарница взялась руками за верх длинных стенок и раздвинула их в стороны. Подались они немного, но, пожалуй, Таа оказалась права: если заполнить ящики песком, их разопрет. Надо утолщать верх стенок — делать ребра жесткости.

Таа сбегала к стене и принесла сложенную материю — отрез десятиметровой длины. Правда, ширина у него оказалась небольшой — всего сантиметров шестьдесят.

Жизнь наладилась. К сожалению, Дилт почему-то отказался делать готовые мешки, но материю выдает исправно. Нитки, иглы, каменные ножи Таа тоже получила.

* * *

Перед тем как возводить стены, нужно подготовить основание — хотя бы просто ровную площадку. Впадины в скале я засыпал мелким щебнем, мы с Таа все промерили веревкой, наметили углы будущей постройки.

Я когда-то помогал отцу строить дачу, а сейчас вспоминаю, как это делалось.

Отец, мама, жена, дочь — все мои родственники остались на Земле. Живы ли они? Вспоминают ли меня?

— Таа, как думаешь, твои родители живы?

— Надеюсь.

Таа из скромной небогатой семьи, правда, жившей при дворце правителя. Она старшая дочь, с родителями еще остались брат и сестра. Как мать и отец отнеслись к неудачной семейной жизни дочери? Наверняка ее судьба была горем для родителей. Возможно, исчезновение Таа только уменьшило переживания родственников.

А может, на Тирте Таа умерла, или она там по-прежнему жива, а я люблю копию настоящей женщины?

Таа прервала мои размышления — она запела. Сильный голос, красивая песня — я забыл обо всем и слушал, хоть и почти не понимал слов.

— Эта песня о любви, — сказала Таа, закончив. — О любви женщины к мужчине. О моей любви к тебе.

— Почему ты раньше не пела?

— В Дилте было слишком тесно, в селении боялась.

Есть птицы, которые не поют в неволе. Наверно, Таа такая же. А ведь она говорила, что ее отец — музыкант. Почему-то я не догадался спросить, любит ли она сама музыку.

* * *

Мы выложили первый ряд ящиков. Теперь их нужно заполнить камнями. Засыпать в стены песок Таа категорически не хочет. Наше убежище будет небольшим, но стены мы хотим сделать толстыми, чтобы не бояться любого урагана.

Я уже понял, что мне понадобятся ящики другого размера: в четверть, в половину, в три четверти стандартной длины. Надеюсь, мне удастся объяснить это Дилту.

Таа сплела несколько веревочек и положила их под ящики, выпустив концы и снаружи, и изнутри.

— Потом обтянем домик материей, — объясняет она.

Действительно, белый нетканый материал не даст убежищу слишком быстро нагреваться от солнца. Надо будет и выше выпустить из стен веревочки.

Мешки напарница все-таки шьет, и мы заполняем их песком. Из них Таа выкладывает постель.

 

Глава 3

Ветер дует уже четвертый день. Сильно метет только изредка, а в остальное время можно ходить к стене и заниматься другими делами. Однако такая погода весьма неприятна: песок попадает в глаза, сечет кожу и противно хрустит на зубах. Стены убежища мы подняли только на метр, и от ветра они защищают плохо.

Зато Таа сплела веревку из ниток и полосок материи, протянула ее до самой стены, и мы смело ходим за водой и пищей.

Все равно песок надоел, и в такую погоду в голову лезут дурные мысли. Зачем мы здесь? Может, наши предшественники, жившие на близлежащих скалах, умерли, и их высохшие тела лежат где-то недалеко, засыпанные песком?

— Думаю, они просто ушли, — говорит Таа. — Дилт не так велик — за неделю можно его обогнуть и дойти до реки.

А ведь и мы можем покинуть это неуютное место! Пустых бурдючков у нас накопилось много — если все заполнить водой, нам даже не унести такую тяжесть. А еда? Никто не заставляет нас есть все зерно. Если каждый день откладывать понемногу, то накопить несложно. Набрать по мешочку, а потом двинуться в путь.

— Так нечестно, — возражает Таа. — Дилт о нас заботится, а мы убежим.

Вот и пойми этих женщин: из поселения можно было бежать, а отсюда — нельзя. Конечно, Дилт нас кормит, дает почти все, что у него просим. А вот хотим ли мы торчать на этой скале? Никто нас об этом не спрашивал.

* * *

С Дилтом у меня полное взаимопонимание. Конечно, никаких сложных деталей я ему не заказывал, но сделал он мне много. Поэтому и домик у нас получился основательный. Крыша из костяных деталей крепка настолько, что по ней ходить можно. Дверь — занавеска из нескольких слоев материи — усилена планками из рога. Если поднимается сильный ветер, узкую дверь и маленькое окошко мы дополнительно закладываем мешочками с песком.

В общем, мы обустроились и поняли, что заняться нам нечем. Началось испытание бездельем. Если вдуматься, такую проверку способны пройти не все семейные пары. Убери у мужа и жены детей, секс и домашние дела — что останется? Найдется ли у супругов еще что-нибудь общее?

Мы с Таа к беззаботной жизни приспособились быстро, потому что кроме рассказов о себе, нашли совместные дела. Казалось бы, какие занятия можно найти в пустыне? Даже гулять вдвоем нельзя. Однако мы не скучали.

Сначала любимая попыталась научить меня петь, но потерпела неудачу. Увы, тяжело заставить заниматься музыкой человека, которому медведь на ухо наступил. Зато ее песни я слушал с удовольствием и, благодаря им, вспомнил родной язык Таа.

Затем пришло время письменности. Писать и читать мы умели, но я — на русском, а Таа, разумеется, по-своему. Однако разговаривали мы на едином языке, и решили, что и писать нужно на нем же. Нацарапали на стене домика русский и бабурянский алфавиты и после долгих споров создали единый, взяв за основу письменность Таа.

Дальше стали писать на песке послания друг другу. Спорили, смеялись, но понимать написанное научились. Заодно знаки препинания освоили. У бабурян точек, запятых, тире и двоеточий нет совсем — вместо них ставят вертикальные черточки: одна черта — маленькая пауза, две — большая. Восклицательного знака тоже нет, вопрос они перевернутой каплей обозначают. Намного все проще, чем у нас.

Дальше время арифметики пришло. На Тирте система счисления десятичная, как и на Земле. Пришлось придумать, только названия некоторых числительных на едином языке. Цифры я свои отстоял, потому что на Тирте нет единого написания чисел, как на Земле.

* * *

Наша площадка возвышается над песком на два метра, удобный спуск со скалы имеется всего один. По нему мы по очереди отправляемся то к скале, чтобы умыться и забрать еду, то по нужде к соседнему островку. Спуститься или подняться в этом месте я могу с закрытыми глазами. Собственно, я так и делаю и смотрю не под ноги, а по сторонам. Однажды из-за этого я чуть не упал.

Тот, кто спускался по лестнице в темном подъезде, знает, что это непросто. Приходится либо идти очень осторожно, либо считать ступеньки. Опасно, когда предпоследнюю ступень принимаешь за последнюю. Нога, вместо того чтобы ступить на ровный пол, проваливается в пустоту. А если наоборот — тоже неприятно, пытаешься нащупать нижнюю ступеньку, а нога натыкается на непонятно откуда взявшийся пол.

Сходное ощущение я испытал при очередном спуске на закате, после того как сладко выспался днем. Нога ударилась о препятствие, которого не могло быть. По крайней мере, его не было раньше.

Мысль о камне, скатившемся сверху и застрявшем именно на спуске, оказалась неверной — это была плоть Дилта, которая на ощупь показалась мне даже мягче, чем стены внутри узлов.

Я сразу же вспомнил первую «картинку», показанную мне Дилтом: по тропинке тянется толстое щупальце, а на его конце вырастает новый узел. Здесь отросток монстра пробрался не по поверхности, а под слоем песка. Впрочем, я мог тогда и не понять объяснений огромного существа, и щупальце способно проникать сквозь скалы.

— Дилт, — подтвердила Таа, глядя сверху на появившийся наплыв. — Получается, мы были приманкой для него.

Первое, пусть даже необдуманное предположение нередко оказывается верным. Других причин нашего пребывания на скале я не увидел.

Появившееся препятствие, напоминающее куб со стороной в полметра, особых неудобств не причиняло. Через сутки плоть разошлась в стороны и превратилась в двухметровую нашлепку на основании нашей скалы, высота и толщина остались прежними.

В последующие дни посланец Дилта окружал скалу, пока не превратился в кольцо вокруг нашего островка. Дальше нарост стал увеличиваться в высоту — плоть полезла вверх.

— Скоро мы не сможем попасть домой, — заметила Таа.

Я заказал Дилту поперечины из рога и сделал веревочную лестницу. По ней мы спускались или поднимались и убирали ее, когда она была не нужна.

Однажды утром я забыл поднять лестницу, и мы спокойно завалились спать.

— Он съел лестницу, — пожаловалась Таа, которая пошла было по нужде, но отказалась от своего намерения.

Передумать было немудрено: нижние перекладины, соприкасавшиеся с плотью, исчезли, веревки всосало в нарост. Пришлось обрезать лестницу и опускать ниже — благо, я сделал ее достаточно длинной.

Казалось бы, ничего страшного: я не убрал лестницу — совершил всего лишь небольшую ошибку. Впредь буду внимательнее, и подобный случай не повторится. Однако я прекрасно помнил, что в узлах Дилт оставался равнодушным к посуде из рога и никогда не трогал нашу одежду. Он собирал пыль, мусор и отходы, но никогда не ел то, что сделал сам. Здесь же это произошло.

Пожалуй, так могут сожрать и нас. Может, пора бежать отсюда? Как бы потом не оказалось поздно.

И вновь Таа категорически отказалась. Правда, в этот раз речь не шла о честности и порядочности.

— Мне интересно, что будет дальше, — сказала любимая.

Я не стал говорить, что чрезмерная любознательность была причиной множества трагедий. Почему? А мне самому было интересно!

Светло-коричневая плоть уверенно лезет вверх. Спускаясь и поднимаясь по лестнице, мы прикасаемся ладонями к живой стене.

— Щиплется — он хочет меня съесть, — почти нежно говорит Таа.

Этот монстр сожрет нас, стоит нам только зазеваться, а она сообщает об этом с улыбкой. Все-таки странная женщина мне досталась.

Впрочем, опасность не так велика, как кажется: у отростка Дилта нет ни лап, ни зубов — главное, не спать на нем.

Каждый раз, когда я подхожу к большой стене, ограждающей взрослые узлы, я вижу картинку: мы с Таа находимся в центре нашего островка — значит, это важно.

Может нас и должны съесть? Неприятно ощущать себя чьей-то пищей.

 

Глава 4

Плоть добралась до верха нашей скалы, свободной осталась только горизонтальная площадка. Дальше почти полуметровый слой двинулся к домику. Через три дня в нашем распоряжении остался пятачок, на котором едва умещалось наше убежище.

Мы уже собирались переселиться на крышу, но тут поднялась буря. Длилась она всего сутки, но когда стихло, плоть подошла вплотную к стенам, а у входа встала вровень с высоким порогом.

— Не пора ли нам переселяться? — поинтересовался я.

Если честно, я очень хотел сбежать подальше от растущего монстра, и с каждой минутой это желание усиливалось.

— Каждое дело надо доводить до конца.

Ответ разочаровал меня. Добросовестность напарницы показалась мне чрезмерной, но я не стал с ней спорить.

Таа долго рассматривала вход в жилище и подвела итог наблюдениям:

— Он ест камни.

Я снял роговые пластины, закрывавшие порог сверху, и убедился в правоте любимой женщины. Действительно, стена уже на четверть состояла из сплошного светло-коричневого материала — живой ткани растущего Дилта. Однако выше порога стены остались невредимыми.

Мы разобрали крышу, сняли два верхних ряда ящиков, высыпав из них камни на пол в хижине. Сами ящики, перевернув вверх дном, установили сверху, а на них положили мешочки с песком, служившие нам основой постели. В итоге мы поднялись над уровнем плоти и почувствовали себя уверенно.

Увы, через день наш новый пол заметно просел возле стен: растущий Дилт не только проедал себе дорогу к центру жилища, но и поглощал все, что было выше. Высота стен нашего домика тоже уменьшилась, потому что плоть попросту растворяла их снизу.

Мы сняли со стен еще один ряд ящиков, выровняли пол и вновь подняли постель. Я понимал, что домик погибает, но Таа по-прежнему не хотела переселяться.

Тем временем вокруг нашего жилища вырос кольцевой барьер толщиной около метра. Я вспомнил хомяков в прочих узлах Дилта. Только там у животных был простор, а нам оставили совсем немного места: ограждение стояло в двух шагах от домика. Вверх это препятствие поднималось довольно быстро, и я начал опасаться, что вскоре мы просто не сможем его преодолеть. Впрочем, перелезть через ограждение пока не составляло труда, а у края островка один из нас спускал веревочную лестницу, а другой слезал и позже поднимался по ней.

Достигнув метровой высоты, кольцо продолжило расти вверх только в трех местах, оставив нам три широких прохода. Я вспомнил строение узла Дилта и понял: это формируются три колонны для поддержки крыши. Однако сейчас мне пришло в голову, что двухметровая толщина опор слишком велика. Рог — материал крепкий, и колонны меньшего диаметра вполне бы справились с нагрузкой. Тем более, крыши всех узлов имели куполообразную форму, а такая конструкция не падает и без дополнительных опор.

Колонны росли вверх и в толщину, становились все более округлыми. Домик оседал, а Таа упрямо не желала уходить. За одну ночь колонны соединились вверху перемычками, а еще через сутки над нами выросла живая крыша. К этому времени стены домика сравнялись с постелью и возвышались над плотью на жалкий десяток сантиметров. Нас защищали только мешки с песком.

— Пора уходить, — сказал я.

Таа вздохнула и согласно кивнула.

Дальше наступила полная темнота.

* * *

Очнувшись, я понял, что не могу подняться. Любой человек захочет изменить позу, если долго находится в одном и том же положении. А у меня вся спина затекла от долгого лежания на чем-то довольно жестком. Увы, к этой не слишком мягкой поверхности меня и прикрепили.

Чем? А как разглядишь ночью, когда только звезды светят? Да и не под открытым небом я лежал, а под живой крышей молодого узла. Впрочем, обездвижили меня не полностью: я мог шевелить кистями и ступнями, а также поворачивать и приподнимать голову. Поэтому мне удавалось смотреть по сторонам, но я видел только крышу, колонны да звезды в проемах между ними.

Где Таа? Неужели этот монстр сожрал ее и остатки нашего домика, а меня оставил на закуску?

Любимая появилась в одном из больших окон и, приблизившись, склонилась надо мной. Я услышал треск разрываемой материи и почувствовал свободу. Вскоре мы уже вдвоем уничтожали путы.

Держала меня моя собственная одежда. Растущий узел, видимо, обрел зачатки разума и не захотел есть людей, то есть меня и Таа, но наша одежда пришлась ему по вкусу. Плоть всосала мои штаны и рубаху, а я оказался намертво прикрепленным к поверхности. Пожалуй, без помощи Таа я бы не выбрался. Ей самой пришлось намного проще, потому что из одежды на ней была лишь юбка.

Только почему моя напарница появилась из окна? Если мне не изменяет память, до того как потерять сознание, мы находились под крышей.

— Я в туалет ходила, — будто прочитав мои мысли, ответила Таа.

Я понял, что просто обязан последовать ее примеру.

— Далеко не ходи! — крикнула она мне вдогонку.

Терпения у меня хватило лишь на то, чтобы выскочить в окно.

Мы остались без обуви, одежды, посуды: все съела плоть. Правда, на соседнем островке есть запас пустых бурдючков и обрезков материи. Не составит труда соорудить что-то вроде набедренных повязок. Только какой в этом смысл? Этот обжора съест все или опять обездвижит нас.

Впрочем, здесь тепло — можно обойтись и без одежды. По песку, когда он немного остынет, можно и босиком ходить. Новую посуду большой Дилт сделает, а хранить ее будем на соседнем островке.

— Как думаешь, нам дадут еду?

Пару раз мы уже опаздывали к раздаче, но тогда мы пытались получить молоко и зерно утром, а сейчас еще ночь. Чтобы ответить на вопрос Таа, нужно пройти к стене большого Дилта и проверить. Однако сначала надо спуститься со скалы, а веревочную лестницу съел растущий узел. Конечно, два метра — высота небольшая, можно и спрыгнуть на песок. Только как потом забираться обратно?

Беспокоился я зря: несмотря на выросший сверху слой плоти, наш остров осел и от площадки до уровня песка осталось всего метра полтора. Я легко преодолел сначала одну метровую ступеньку, а спрыгнул на песок со второго возвышения, окружавшего бывшую скалу. Нижняя ступенька выше не стала, а вот ее ширина увеличилась в несколько раз.

К раздаче пищи я не опоздал: бурдючок с молоком и узелок с зерном оказались на своих местах. Однако Дилт в любой момент мог посчитать, что время кормежки вышло, и Таа могла остаться без еды. Я заскочил в кабинку, сделал несколько глотков воды и побежал обратно.

Таа отсутствовала намного дольше, вернулась посвежевшей и, как мне показалось, чем-то озабоченной. Расспрашивать ее я не стал, и сам отправился помыться и набрать воды.

В кабинке меня накрыло: я захотел женщину, да так, будто не общался с противоположным полом целую вечность. Даже холодная вода не помогла усмирить желание.

— Сначала сделай постель! — услышал я голос Таа.

С кем это она разговаривает?

Любимая стояла спиной ко мне в центре растущего узла.

— Мягкую постель! — Таа топнула ножкой по затвердевшей плоти растущего узла.

Возникшее видение затуманило стройную женскую фигурку. Однако и на «картинке», показанной молодым Дилтом, была тоже Таа. А рядом с ней я узнал себя, и мы не просто лежали.

Реальная Таа обернулась, наши взгляды встретились. Я понял, что она видела то же изображение, и наши желания совпадают. В общем, мы обошлись без постели.

* * *

Центр площадки растущий Дилт все-таки сделал мягкой. На этой постели мы лежим все свободное время. Именно здесь нас и посещают видения. Я бы назвал их порнографическими фильмами, роли в которых исполняем мы с Таа. Признаться, «картинки» Дилта меня изрядно возбуждают и подталкивают к действиям. Таа всегда благосклонно относится к моим порывам, ведь она смотрит то же кино.

В свое время я считал, что наши отношения с Нидой — сексуальное сумасшествие. Думаю, тогда было лишь легкое помрачнение рассудка.

— Ты заметил, что узел стал расти быстрее? Наверно, ему помогает то, что мы часто спим друг с другом, — предположила Таа.

— Или он просто добрался до воды.

На самом деле, новый Дилт рос стремительно. По площади и высоте он уступал узлам, внутри которых мне довелось побывать, не его наружные стены быстро поднимались вверх. Мы уже не смогли бы перелезть через них, но проход, появившийся с самого начала, позволял нам беспрепятственно выходить наружу и возвращаться.

 

Глава 5

Что делать за пределами живого дома? Сходить в туалет, забрать еду, наполнить бурдючки да сполоснуться самим. А внутри лишь секс и разговоры — вот и все занятия.

Мы по-прежнему покидаем узел поодиночке — кто-нибудь обязательно находится внутри. Я в отсутствие Таа лежу между колоннами и дремлю, а возвращаясь из отлучек, нахожу ее в том же месте — в самом центре нашего живого дома. Однако напарница не спит, а стоит или сидит. Нередко она разговаривает — общается с растущим узлом. Однако при моем появлении сразу же замолкает.

— Я мешаю тебе?

— Когда ты рядом, я его не чувствую, — признается Таа.

Я все чаще отхожу к стене, сажусь на пол и слушаю, о чем она разговаривает с молодым Дилтом.

— Ты должен дать нам воду… Нам нужна отдельная комната… Почему ты не сделаешь туалет?

Просьбы Таа просты, но Дилт не спешит облегчить нам жизнь.

Наружные стены сначала соединились с крышей тонкими мостиками, затем перемычки стали расширяться, и вскоре узел почти наглухо отгородился от внешнего мира — остался лишь выход. Наступила темнота. После настойчивых увещеваний Таа Дилт подсветил потолок изнутри, но прозрачную крышу не сделал.

— Он еще не умеет, — сокрушенно вздохнула Таа. — Надо учить.

Как может человек чему-либо научить монстра? Конечно, Дилт разумен. Однако что у него общего с людьми?

— Не вздумай звать сюда других женщин и мужчин! Когда мы уйдем, тогда и приглашай, — это я слышу ежедневно.

Мне тоже надоела смена партнерш — надеюсь, уговоры Таа подействуют. Только выпустят ли нас отсюда?

В узле появился источник воды: из наружной стены забила тоненькая струйка. Слива не было — всю воду, как губка, впитывал пол. Таа восторгалась и благодарила Дилта, ежечасно умывалась сама и обливала меня, принося воду в ладошках. Радость напарницы понятна: она добилась своего, у нее получилось — огромное существо отозвалось на ее просьбы.

Только за все нужно платить.

— Ваня, иди сюда — я соскучилась!

Я подхожу, и от поцелуя у меня кружится голова. Дальнейшее происходит на мягкой поверхности в центре узла. За послушание Дилт требует, чтобы мы занимались сексом — обмен необычный, но я ничего не имею против.

Выйти из узла можно в любое время, и у меня часто возникает такое желание. Если Таа говорит с молодым Дилтом, то я общаюсь с большим: подхожу к стене, касаюсь ее руками и чувствую присутствие огромного существа.

Ничего особенного я не хочу и прошу только, чтобы нас с Таа не разлучали. А еще, положив ладони на шершавую поверхность живой скалы, я мечтаю о свободе.

Может, Таа удалось наладить хороший контакт, или просто пришло время, но наш узел начал резко меняться. За несколько дней появились двери, выросли коридоры и комнаты.

Таа пропадает в новых помещениях и пытается объяснить нашему Дилту, какими должны быть ванные и туалеты. Я же все больше времени провожу за пределами узла и тоже наблюдаю изменения. От нашего живого дома к стене пошли две пока невысокие стены, а навстречу им такие же выросты идут от большого Дилта.

Когда стены соединятся, они отгородят изрядный кусок пустыни. Думаю, здесь вырастут живые скалы, а между ними будут ходить путники. Как я теперь знаю, расстояния между узлами невелики, но путешественники идут всю ночь напролет по извилистым тропам, возможно, делая круги.

Зачем это Дилту? Или люди переносят не только косточки, зерно и немудреную одежду? У человека кровь состоит из мельчайших частиц, которые доставляют кислород, убирают углекислый газ или уничтожают вредные микроорганизмы. Может, и путники нужны для чего-то подобного?

* * *

Стены, шедшие навстречу друг другу, соединились. Установилась видимая связь нового узла с остальным Дилтом, монстр отвоевал у пустыни еще один участок. Думаю, что все каменные островки исчезнут, а на их месте возникнут светло-коричневые скалы — отростки Дилта. Путник, который попадет сюда, увидит привычную картину.

Новый узел стал взрослым и напоил нас своим молоком.

А мы отправились в дорогу.

Новая обувь, новая одежда — старые извилистые тропы, стандартные убежища. Ночь в пути и отдых днем — все ясно и понятно. Неизвестно лишь то, чем закончится наша дорога.

Когда тропа достаточно широка, беру Таа за руку и мысленно прошу Дилта, чтобы он не разлучал нас. Мечтаю о свободе, надеюсь на то, что мы будем жить вместе, и наши чувства, наши мысли останутся неподвластными никому, кроме нас.

Вышли мы в поселении, из которого когда-то пытались сбежать. Вновь я услышал знакомый низкий голос — встречал нас все тот же мужик.

— Купели и пища ждут вас, — пробасил он. — А после я покажу ваши жилища.

Жилища? Нас хотят разлучить?

Пока я соображал, что значат слова встречающего, Таа мило улыбнулась и спросила:

— Можно, мы немного погуляем по селению? Здесь, наверно, появилось что-нибудь новое.

— Да, сейчас разлив, — ответил распорядитель.

Если честно, я не понял, разрешил нам мужик погулять или просто согласился с тем, что в поселке есть что-то интересное.

Таа схватила меня за руку и потащила вдоль стены. Из одного черного квадрата она извлекла бурдючок с молоком и заставила меня сделать то же самое, в другом окне мы взяли по узелку с зерном.

Зачем нам еда, если мы еще не съели то, что получили в Дилте?