1
Местная таможня, похоже, решила отыграться за своих коллег с Гефеста и прополоскать мозги Анатолию по полной программе.
– Несмотря на то, что вы сказали, вам все равно придется предъявить груз для визуального осмотра, – молодой мужчина восточноазиатского типа в таможенной униформе никак не хотел уступать.
– Но груз конфиденциальный! Он не подлежит досмотру на основании статьи 126 второго приложения к таможенному кодексу Деметры, – в последние минуты парковки Анатолий обнаружил в памяти бортового компьютера поезда несколько файлов с местным законодательством и скачал их, даже не спрашивая разрешения у экипажа.
– Статья 126, как и все второе приложение, распространяется только на компактные грузы, доставляемые установленным порядком, – уперся таможенник. – Вы же доставили компактный груз не на пассажирской капсуле, а на грузовой, и потому ваш случай регулируется не вторым приложением к кодексу, а либо первым, либо четвертым, в зависимости от того, как вы задекларируете груз. Если вы объявите, что этот рюкзак является приложением к другому грузу, находящемуся в трюме и включенному в главную опись, тогда будет работать первое приложение. А если вы отнесете рюкзак в категорию “личные вещи экипажа”, то четвертое. Но в обоих случаях понятие “конфиденциальный груз” неприменимо.
– Пусть будет личная вещь, – уступил Анатолий. Таможенник воспрял духом.
– В этом случае вы обязаны предъявить груз к досмотру, а если обнаружится, что он облагается налогом – заплатить пошлину
– Я могу связаться с офисом “Истерн Дивайд”
– Можете. Но сначала вы должны пройти таможенный контроль.
– Но я не могу пройти контроль, пока мы не решим проблему с грузом!
– Нет никакой проблемы. Вы предъявляете груз к досмотру, я выношу решение о возможности ввоза и выписываю пошлину.
– Но груз конфиденциальный!
Неизвестно, как долго продолжался бы этот разговор, если бы из бокового коридора не появился радостный Якадзуно.
– Ты еще не закончил? – удивился он – Какие-то проблемы?
– Они требуют конфиденциальный груз к досмотру, – пожаловался Анатолий. – Говорят, что второе приложение к таможенному кодексу не действует.
– Оно и не действует, – подтвердил Якадзуно. – Все, привезенное на грузовом транспорте, регулируется первым приложением, кроме личных вещей экипажа. Сейчас, я гляну… да, точно, любой груз, доставленный грузовой капсулой, должен быть досмотрен. Ты попал.
Анатолий выругался про себя. Вот только этой неприятности ему и не хватало!
– Каким законодательством регулируется процедура досмотра? – не унимался Якадзуно.
– Четвертая часть основного содержания кодекса, – ответил таможенник.
– Сейчас, минутку… так ведь все нормально! Досмотр конфиденциален по определению. Вот, статья 261: информация, полученная в ходе досмотра, может быть разглашена только в следующих случаях… запрещенные к ввозу предметы, субстанции и информация… наличие обоснованных подозрений в наличии запрещенных… отказ от уплаты пошлины либо наличие других непреодолимых препятствий… споры, решаемые в судебном порядке… Да тут все нормально! Анатолий, не переживай, этот досмотр в любом случае конфиденциален. Исключения помещаются на одну страницу, и они все вполне оправданны.
– Хорошо, – сказал Анатолий, – я согласен на досмотр. Якадзуно, ты меня извини, но…
– Я понял, – кивнул Якадзуно, – уже ухожу. Успехов!
Якадзуно хлопнул Анатолия по плечу и заторопился к выходу. Анатолий проводил его глазами и с усилием развязал мертвый узел, который затянул три дня назад. Мускульные усилители выплеснули в тело щедрую порцию тепловой энергии, пальцы покраснели.
– У вас имплантаты класса D, – констатировал таможенник.
– Класса Е. Я майор в отставке.
– Вы должны были упомянуть этот факт в декларации.
– Я не знал.
– Ничего страшного, я допишу. Должен вас предупредить, что ваши перемещения по планете будут фиксироваться в полицейской базе данных.
– Почему?
– Таково местное законодательство. Статья 270 части третьей уголовно-процессуального кодекса: свобода передвижения лиц, обладающих на законных основаниях встроенным или внешним оружием, отнесенным классификацией конфедерации к классу D или более высокому, ограничивается в соответствии со статьей 36 того же кодекса. Вы не можете посещать без специального разрешения помещения органов законодательной или исполнительной власти, начиная с регионального уровня, кроме того, все ваши перемещения будут регистрироваться полицейской компьютерной сетью.
– Мне навесят какой-нибудь маячок?
– Нет, тотальный контроль начинает действовать только с класса F, эта мера вас не коснется. Доставайте ваш груз.
Анатолий поднатужился и извлек из рюкзака золотого цверга. Таможенник присвистнул.
– Данный груз подпадает под действие статьи 45 первого приложения к таможенному кодексу, об импорте высокоценных металлов, – сообщил он.
– С каких это пор золото стало высокоценным металлом? – удивился Анатолий.
– С тех самых, как ящеры стали чеканить из него монету. Личные вещи путешественников массой более килограмма, изготовленные из высокоценных металлов, подлежат налогообложению в сумме, равной ста процентам рыночной стоимости.
– Что за ерунда! – возмутился Анатолий. – Это же запретительная пошлина!
– Совершенно верно, – согласился таможенник. – Слишком много, знаете ли, развелось желающих обменять золото на местные наркотики. Ваш заказчик сделал большую глупость, отправив вас грузовым рейсом.
– Это точно, – вынужден был признать Анатолий. – Сколько составляет пошлина?
– По текущему курсу олимпийской биржи килограмм золота стоит пять тысяч двадцать два местных евро или четыре тысячи шестьсот семь земных. Надо взвесить эту статуэтку…
Анатолий подсчитал в уме примерную сумму и не поверил результату.
– Но это получается больше ста тысяч! Погодите… у вас золото стоит больше четырех тысяч за килограмм?!
– Разве вы не знали этого? – удивился таможенник. – На Деметре золото почти в двадцать раз дороже, чем на Земле. Ваш заказчик совершил непростительную оплошность.
– Я не могу заплатить такую пошлину, – заявил Анатолий. – Я должен связаться с получателем груза.
– Это допустимо. Груз будет находиться на складе в течение тридцати местных дней. Стоимость хранения… впрочем, не важно, по сравнению с общей суммой это сущие пустяки. После тридцати дней невостребованный груз будет продан с аукциона. Заодно и экспертизу проведем.
– Какую еще экспертизу?
– Экспертизу художественной ценности. Груз явно подпадает под статью 137 о предметах, предположительно имеющих высокую художественную ценность. И еще под статью 279 об артефактах иных цивилизаций. Это ведь религиозная статуя цвергов, не так ли?
– Понятия не имею, – покривил душой Анатолий.
– Если да, то она подпадает еще и под статью 297 о предметах религиозных культов. Я рекомендую вам как можно быстрее связаться с получателем. Это университет Вернадского, я полагаю? Хотя нет, здесь указана фирма “Ифрит плюс”. Так или иначе, свяжитесь с получателем и попытайтесь убедить его заплатить пошлину как можно скорее. Вы добирались транспортом отправителя?
– Да.
– Тогда получатель, скорее всего, подаст иск… гм… может быть, что и на вашу фирму. Вы из “Истерн Дивайд” или DLH?
– “Истерн Дивайд”.
– Ваша контора совсем рядом с вокзалом, на такси минуты две. Еще какие-нибудь вещи у вас есть?
Какие-нибудь вещи у Анатолия были, но интереса таможни они не вызвали. Процедура быстро закончилась, и Анатолий направился к выходу в смешанных чувствах, получив в качестве напутствия уверение в том, что экспертиза вещей на таможне конфиденциальна точно в такой же степени, что и досмотр.
2
Вот уже десять минут Джон Рамирес задумчиво смотрел на экран своего домашнего компьютера. Компьютер был подключен к каналу планетарных новостей, в данный момент на экране шла заметка из хроники происшествий Нового Кузбасса.
“29 марта 2208 года Дао Лан Чжу, профессор кафедры металловедения Новокузбасского университета, не вернулся домой с работы. Поиски, предпринятые друзьями и коллегами, не принесли никаких результатов. Профессор не был обнаружен ни у друзей, ни у любовницы, ни в больнице, ни даже в морге.
Полиция считает, что Дао Лан, вероятнее всего, стал жертвой случайного нападения. Как заявил начальник университетской полиции майор Будилов, это предположение маловероятно, но других версий у следствия нет. Профессор Дао Лан не занимался прикладными исследованиями в интересах крупных корпораций, не имел долгов, не привлекался к ответственности за нарушение закона, не был замешан в деятельности запрещенных организаций. Отвечая на вопрос журналиста, не мог ли профессор стать жертвой маньяка или серийного убийцы, Будилов заявил, что нет никаких данных, свидетельствующих в пользу этого предположения”.
Вот так, подумал Рамирес, был человек и нет человека. Цель оправдывает средства. Цель действительно оправдывает средства, но использованные средства ложатся на совесть тяжким бременем. Очень тяжким. В подобных случаях Рамирес жалел, что не верит в Бога – так заманчиво один раз покаяться и забыть раз и навсегда, что из-за тебя погиб человек. Хорошая, наверное, психотерапия, но вот только, чтобы ею воспользоваться, нужно долго учиться, потратить много времени…
Рамирес подошел к мини-бару, вмонтированному прямо в стену комнаты, и вытащил оттуда бутылку русской водки, синтетической, как и все на Гефесте. Настало время помянуть профессора, который был виноват только в одном – он слишком много знал.
В дверях комнаты мелькнула встревоженная мордашка Миюки. Поразмышляв пару секунд, она решила не тревожить господина, который все чаще стал пребывать в мрачном расположении духа. Это расстраивало Миюки, она с трудом отгоняла мысли о своей профессиональной непригодности.
3
Лифт поднял Анатолия на поверхность планеты. В отличие от пассажирских вокзалов, в наземной части грузового терминала Гефест-3 не было ни многочисленных магазинов и ларьков, ни зала ожидания с телевизионным экраном во всю стену и игровыми автоматами, расставленными вдоль других стен. Лифт привез Анатолия в небольшой холл, с одной стороны которого имелась дверь с надписью “выход”, а с другой-узкий коридор с двумя рядами дверей по бокам. Нигде никаких следов информационной службы.
Поколебавшись, Анатолий вошел в коридор и постучался в первую же дверь.
– Да-да! – донесся из-за двери высокий женский голос. – Входите!
Анатолий вошел в большое помещение, густо заставленное многочисленными столами и стульями из дешевого пластика. За столами, оснащенными стационарными компьютерами, сидели женщины, как правило, пожилые. Бухгалтерия, подумал Анатолий, или секретариат. Скорее бухгалтерия, вряд ли у грузового терминала такой большой секретариат.
– Здравствуйте, – сказал Анатолий, обращаясь главным образом к относительно молодой полноватой китаянке, сидевшей ближе всех к входу. – Извините, что обращаюсь не по адресу, я только что прибыл вместе с грузовой капсулой, в качестве пассажира, обычно их не бывает, но на этот раз…
– Я знаю, – прервала его китаянка, – вы, должно быть, господин Ратников.
– Точно, – и тут до Анатолия дошло, – отдел логистики?
– Вы догадливы, – улыбнулась китаянка. – Меня зовут Линь Мао, я старший менеджер. Получатель вашего груза зарегистрирован в Баскервиль-холле, это около двух тысяч километров на северо-запад. Туда летает суборбитальный лайнер, ближайший рейс сегодня вечером из Гермес-Сити. Вам заказать билет?
– Нет, спасибо.
– Почему? – удивилась Линь Мао.
– Проблемы с таможней. Вы не могли бы объяснить дорогу до центрального офиса “Истерн Дивайд”? Или хотя бы записать на мой компьютер карту Олимпа.
– Разве у вас ее нет? Давайте вашу мобилу.
Анатолий вытащил из кармана мобилу и протянул Линь Мао. Она положила ее рядом со своим компьютером, индикатор инфракрасного порта радостно замигал, сообщая об установленном соединении.
– Придется подождать, – сказала Линь Мао. – Чай, кофе, амброзию?
– Если можно, амброзию, – ответил Анатолий, немного смутившись. – Я готов оплатить… Ответом ему стал всеобщий смех.
– На Деметре амброзия стоит дешевле, чем кока-кола, – сказала Линь Мао, – так что можете не беспокоиться. Присаживайтесь.
Анатолий сел на колченогий пластиковый стул, очевидно, предназначенный для посетителей. Линь Мао подошла к автомату в дальнем углу комнаты и нацедила в одноразовый стаканчик граммов двести густой желто-зеленой жидкости. Анатолий подозрительно взглянул на содержимое стаканчика, понюхал и не ощутил никакого аромата. На мгновение ему показалось, что над ним издеваются, он вспомнил известный анекдот про двух путешественников, но постарался отогнать от себя непрошеную мысль, сделал над собой усилие и отпил маленький глоток.
Да, амброзия – это вещь. По вкусу она напоминает кокосовое молоко, джин-тоник и темное пиво, причем все это одновременно. В амброзии не содержится ни грамма алкоголя, но это с лихвой компенсируется большим ассортиментом растительных алкалоидов. После приема внутрь литра амброзии не рекомендуется переводить транспорт на ручное управление, а после двух литров начинаются галлюцинации, плавно перетекающие в тяжкое похмелье с бредом и потерей ориентации в пространстве. Но на Земле мало кто может позволить себе напиться амброзией, потому что для этого придется потратить целую прорву денег. Другое дело Деметра – единственная планета, на которой водятся клещи, способные производить этот ценный продукт.
– Ну как? – спросила Линь Мао.
– Оригинально, – только и смог сказать Анатолий. – Очень впечатляет. Правда, после земной рекламы я ожидал большего.
– Так все говорят, – улыбнулась Линь Мао. – Не бойтесь, можете смело допивать, от одного стакана вы вообще не почувствуете опьянения.
Анатолий медленно опустошил стакан, с каждым следующим глотком вкус напитка казался ему все более и более восхитительным. Он с сожалением отставил пустой стакан в сторону.
– Карта записана, – сообщила Линь Мао. – Вам надо вызвать такси.
– Разве “Истерн Дивайд” не в двух шагах отсюда? – удивился Анатолий.
– Вам придется пройти около километра, – уточнила Линь Мао. – Можно и пешком, но в сезон дождей лучше вызвать такси, пешком очень грязно. Перед входом, кстати, одно уже стоит, ваш коллега, господин Мусусимару, никак не может решить, куда ему ехать.
– Как это? – не понял Анатолий. – Вы не объяснили ему?
– Он сюда не заходил. Похоже, он очень застенчивый молодой человек. И очень целеустремленный. Думаю, он надеется разобраться в географии Олимпа по той карте, которая продается на других планетах. Жаль, что у него ничего не получится.
– Почему?
– Потому что улица Цзян Цзе Мина, на которой расположен офис “Уйгурского палладия”, на этой карте не обозначена. Это очень маленькая улочка.
– Как вы все это поняли? – Анатолий внезапно догадался: – У вас повышена эмпатия?
Линь Мао засмеялась и отрицательно покачала головой.
– У меня повышена логика, – сказала она. – И еще я напрямую подключена к нейросети транспортного центра. А эмпатия здесь абсолютно ни при чем.
– Спасибо, – сказал Анатолий, вставая с места. – Был очень рад с вами познакомиться. Большое спасибо, вы очень помогли.
– Не за что, – в очередной раз улыбнулась Линь Мао, – заходите еще.
4
Якадзуно Мусусимару сидел в такси и делал вид, что пытается разобраться, где находится улица Цзян Цзе Мина. Он прекрасно знал, что на мелкомасштабной карте города, входящей в справочники для инопланетных туристов, эта улица не обозначена, а еще лучше он знал, как можно получить от городской информационной сети простую и понятную инструкцию, объясняющую, как доехать до любой заданной точки.
Четверть часа назад Анатолий Ратников поднялся на поверхность планеты и жучок, закрепленный на рукаве его куртки, выдал в эфир содержание разговора между Анатолием и таможенником. Якадзуно только что прослушал его и сейчас делал выводы.
Вывод первый. Отец прав, кто-то из топ-менеджеров компании действительно замешан в контрабанде. Но это не контрабанда высокоценного минерального сырья, как предполагал отец, и не контрабанда наркотиков, как предполагал сам Якадзуно, это контрабанда произведений искусства, что для компании почти не опасно. Единственная неприятность, которую получает “Уйгурский палладий” от действий контрабандистов – это упущенная прибыль. Хотя, кто знает, может, президент компании лично санкционировал всю операцию, просто отец не в курсе? Но нет, такого быть не может, отец ясно говорил про ссылки на несуществующие объекты в базе данных.
Вывод второй. Золотая статуя, изображающая цвергского бога, представляет собой единичный объект, переправляемый со случайной оказией, а не фрагмент большого потока. Если бы в каком-нибудь затерянном отвале обнаружился целый склад таких статуй, контрабандисты обязательно организовали бы свой собственный канал для вывоза ценных артефактов с планеты. Перевозить большие партии нелегальных грузов через наемных курьеров – несусветная глупость.
Вывод третий. Те, кто организовывал контрабандную доставку, не являются профессионалами в своем деле. Они совершенно не разбираются в законодательстве Деметры, иначе ни за что бы не отправили статую по каналу, не позволяющему избежать досмотра. Да и вообще, вряд ли они стали бы продавать эту вещь именно на Деметре, ведь на Земле чокнутых коллекционеров гораздо больше, чем здесь. Интересная мысль, кстати, – почему груз отправлен именно на Деметру? Наверняка под конкретный заказ, ничего другого в голову не приходит. А тогда получается, что, если выйти на заказчика, нетрудно будет проследить всю цепочку. Пожалуй, так и следует поступить.
Сейчас статуя находится на таможне, на складе задержанных товаров, ограбить который не под силу даже человеку-гарфангу из детских комиксов. Ратников, скорее всего, не имеет отношения к преступникам, но даже если он и связан с ними, то все равно больше не представляет интереса для расследования, фирма “Ифрит плюс” выглядит гораздо перспективнее. Да, Ратников больше не важен.
Якадзуно потянулся к консоли бортового компьютера и дал команду, которую следовало дать еще двадцать минут назад. Индикатор мигнул зеленым, такси завыло пропеллерами, сформировало воздушную подушку и медленно поплыло, держась в полуметре над поверхностью болота. Медленно, потому что у поверхности Деметры почти всегда стоит туманная дымка, видимость очень плохая и ехать быстрее пятидесяти километров в час опасно для жизни.
5
– Так что, ценность человеческой жизни можно измерить деньгами? – спросила Татьяна Воронина и глуповато хихикнула.
– Для нормального человека такие вещи звучат нелепо, – ответил Боро Гайдзин, лидер либеральной партии Гефеста. – Согласно системе общечеловеческих ценностей, принятой в любом нормальном обществе, жизнь человека всегда выше любых денег. Даже самая астрономическая сверхприбыль не может быть основанием, чтобы рисковать человеческими жизнями. Но не все у нас это понимают. Кое-кто, не будем показывать пальцем, относится к экологии не как к главной проблеме Гефеста, а как к еще одному налогу, который приходится платить, но от которого хочется уклониться. Они придумывают всякие нелепые отговорки, вроде того, что лишний час простоя капсулы приносит большие убытки…
– Это не нелепая отговорка! – возразил Вахид Карагуй, вице-председатель Ассамблеи Гефеста. – Те, кто болтают языком не просто так, а по сути дела, так не говорят. И другие не говорят, кто вникает. Говорить вообще легко, сейчас много стало тех, кто говорит не то и смотрит не туда. Я не вас имею в виду, Боро-сан, я тех имею в виду, кто делом занимается не так, как положено, а так, как получается. Вы только посмотрите на этих депутатов, с позволения сказать! Три человека погибло. Три человека. Это вам не законы принимать, это вам персональная ответственность, и не за что-то там, а за все то, что вы до этого наговорили. И наделали. А вы много наделали, по-большому, можно сказать. И не один раз. И не надо говорить, Карагуй-ага то, Карагуй-ага се, не надо так говорить. Моя юность, между прочим, не где-нибудь прошла, а среди тяжелых металлов, так что я не просто так говорю, я знаю, о чем говорю. Получше других знаю, между прочим.
Рамирес мысленно плюнул. Он был достаточно культурным человеком, чтобы не плевать на пол собственной комнаты, он просто представил себе, как смачно плюет в самодовольные морды этих идиотов, которых Воронина пригласила на свою передачу “Условный рефлекс”.
– Но все-таки, Карагуй-ага, – прервала Воронина многословные излияния почтенного парламентария, – все-таки погибли три человека. Кто бы что ни говорил, три смерти – слишком много, чтобы просто закрыть на них глаза.
– Закрыть глаза проще всего, – согласился Карагуй-ага, – закрыть глаза даже страус может. Только надо глаза не закрывать, надо, наоборот, разуть глаза пошире и посмотреть куда надо. И как надо. Вот тут господин Чандра сидит, что вы нам скажете, господин Чандра? Ничего вы нам не скажете.
– Ну почему же не скажу, – подал голос господин Чандра, сиротливо притулившийся на самом крайнем стуле, почти не попадающем в поле зрения камеры, – кое-что я могу сказать.
– Да уж, вы скажете… – начал Карагуй-ага, но Воронина вовремя прервала его:
– Нет уж, позвольте, нам очень интересно послушать.
Зал взорвался аплодисментами. Камера прошлась по залу панорамным обзором, Рамирес отсчитал три секунды, и в углу экрана мелькнул колоритный смуглый мужчина с очень длинными черными усами. Он почти всегда появляется в этот момент, потому что никаких зрителей в студии нет, да и сама студия, скорее всего, виртуальная, зрителей засняли один раз и все время показывают запись. Иллюзия реальности. В мире слишком много иллюзий, и, что самое противное, даже когда смотришь телевизор, иллюзию не всегда можно отличить от реальности. Целый год Рамирес был уверен, что в зале “Условного рефлекса” действительно сидят зрители, пока не обратил внимание на одного слишком колоритного персонажа…
Господин Чандра вначале говорил сбивчиво и невнятно, но с каждым произнесенным словом обретал все большую уверенность.
– Союз горнодобывающих компаний уже сделал выводы из происшедшего. Не дожидаясь, пока Ассамблея примет соответствующие законы, мы решили в одностороннем порядке удвоить нормативы времени для загрузки межзвездных транспортов. Кроме того, союз собирается инвестировать в систему здравоохранения не менее ста миллионов евро в течение года. Также мы прорабатываем вопрос о том, чтобы изменить процедуру предварительной подготовки иммигрантов к условиям Гефеста. Мы будем стремиться к тому, чтобы эта процедура стала по-настоящему предварительной, чтобы для каждого человека, прибывающего на Гефест, перестройка организма заканчивалась не в клинике под капельницей, а еще на планете отправки, до погрузки в транспорт.
Рамирес еще раз мысленно плюнул. Во-первых, колоритный господин ничего не сказал по поводу гибели людей, а во-вторых, по неписаному правилу, установленному еще во времена первопроходцев, прививки всегда делались на борту межзвездного поезда, когда все пути к отступлению уже отрезаны. Если бы рабочие, завербовавшиеся на Земле, проходили через прививку еще до отлета, слишком многие захотели бы досрочно прервать контракт… Нет, делать прививки еще на Земле – утопия.
Воронина предоставила слово зрителям, которые, как обычно, стали нести полнейшую ахинею. Рамирес мысленно плюнул в третий раз и переключил канал. Надо помянуть бедную Ху Цзяо, она ведь ничем не хуже, чем профессор Дао Лан. Как бы не спиться, если каждую новую жертву поминать в том же объеме.
В мозгу Рамиреса промелькнула непрошеная мысль: кто следующий? Но первая же рюмка отогнала ее, притом без особых усилий.
6
Анатолий с опаской открыл дверь, ведущую, судя по надписи, наружу, и оказался в небольшом стеклянном тамбуре. Небо было сплошь затянуто облаками, над поверхностью земли клочьями стелился густой туман, но дождя не было. Хотя луж было много, и выглядели они отвратительно.
А вот и такси, в котором сидит бедный Якадзуно. Анатолий не сразу понял, что это именно такси. Оказывается, на Деметре в качестве такси используются автомобили на воздушной подушке. Странно, гравитационный двигатель гораздо удобнее.
Едва Анатолий сделал шаг к входной двери, пропеллеры машины завертелись, завыли – она приподнялась над болотом и полетела куда-то направо, быстро набирая скорость, а через две-три секунды и она исчезла в тумане. Оказывается, туман здесь намного гуще, чем кажется на первый взгляд.
Анатолий оценивающе оглядел пейзаж. Перед входом в здание размещалась парковочная площадка размером примерно двадцать на двадцать метров, составленная из крупных пластмассовых плит. Теперь, когда такси Якадзуно улетело, площадка была совершенно пуста. Вокруг, насколько хватало зрения, все было покрыто жидкой грязью, в которой там и сям виднелись островки низкорослой, но очень густой растительности, отдаленно напоминающей земной мох, только выше и пышнее. Интересно, корни, которые пускает эта растительность, способны выдержать вес взрослого человека? Впрочем, даже если и могут, по такой грязи пешком лучше не передвигаться.
Анатолий запустил руку в рюкзак и выудил оттуда ранец Бэтмена. На самом деле это не ранец, а металлический цилиндр двадцати сантиметров в длину и пяти в диаметре. Он крепится на спину специальными лямками, а потом, после нажатия особой кнопки, специальные распорки отталкивают его от спины сантиметров на десять, чтобы вихревое гравитационное поле не мешало кровообращению. Полностью заряженного аккумулятора хватает километров на сто атмосферного полета на малой высоте; теоретически, нацепив ранец поверх скафандра, можно совершить и суборбитальный полет, но это категорически запрещено правилами безопасности.
Анатолий открыл оглушительно заскрипевшую наружную дверь, вышел из здания и вдохнул полной грудью воздух новой планеты. Лучше бы он этого не делал. В детстве Анатолию довелось, будучи в деревне, посетить свиноферму, когда произошла разгерметизация одного хлева. Тот аромат был слабее. Нельзя сказать, что на улице пахло именно навозом. Это был совсем другой запах, столь же сильный и терпкий, но немного другой. Запах Деметры вызывал ассоциации с цветущей лужей, наполненной застоявшейся водой, с подтухшим мясом, в котором вот-вот проклюнутся первые черви, да и со свиным навозом, честно говоря, тоже. Анатолий знал, что Деметра считается самой плодородной планетой из всех, открытых человеком, но раньше он никогда не связывал этот факт с тем, как должна выглядеть и пахнуть такая планета, когда ты стоишь на ее поверхности.
В сущности планета представляла собой гигантский парник, буквально наполненный жизнью. Крупных обитателей местных болот в ближайших окрестностях не наблюдалось, они не заходят в глубь человеческих городов, справедливо опасаясь пули. Зато всякая мелочь так и кишела вокруг, в том числе и многочисленные насекомые, которые вихрились бесшумным призрачным облаком. Здесь не было жужжащих насекомых, на Деметре все они чешуекрылые, даже самые мелкие, это создает странное ощущение нереальности, как будто бог, управляющий планетой, зачем-то выключил звук в видеосистеме.
Но местный бог выключил звук не совсем, потому что до ушей Анатолия донесся гулкий удар, сопровождающий взлет суборбитального транспорта. Где-то неподалеку размещалась взлетная площадка для грузовых кораблей, и сейчас, когда только что пришел поезд с Гефеста, она должна работать в авральном режиме.
Местные аналоги лягушек, растревоженные посторонним звуком, ясно и недвусмысленно выразили свое отношение к его источнику. Анатолий знал, что на Деметре лягушки не квакают, а мяукают, но ему и в голову не приходило, что мяукают они на одной ноте и без всякой интонации, как будто в зарослях мха спряталось целое стадо котов, умирающих от передозировки валерьянки. Звук этот сильно действовал на нервы.
Анатолий разбежался, высоко подпрыгнул и включил ранец. Миниатюрные бабочки, порхающие вокруг, начали падать вниз, выстраиваясь вдоль силовых линий искусственного гравитационного поля. Картина, составленная бабочками, не порадовала – он нажал кнопку на долю секунды позже, чем следовало, и в результате прыжок получился недостаточно высоким, значительная часть энергии поля, генерируемого ранцем, ушла в пластмассовую площадку под ногами. На мгновение Анатолию показалось, что сейчас он рухнет вниз, он даже успел сгруппироваться и приготовиться к падению, но в последний момент ранец все-таки справился с нагрузкой и сумел поднять Анатолия на десятиметровую высоту.
Несмотря на то что офис “Истерн Дивайд” отделяло от межзвездного терминала не более километра, здания компании не было видно. Да, туман здесь довольно густой.
Из-за тумана Анатолию так и не удалось разогнаться как следует, он все время боялся пропустить точку назначения, поэтому полет занял почти пять минут. Если бы внизу было не вонючее болото, а нормальная твердая земля, дойти пешком было бы не в пример быстрее и удобнее.
Здание, принадлежащее “Истерн Дивайд”, в высоту имело всего два этажа, но зато по площади занимало никак не меньше гектара. После земных небоскребов такая архитектура производила странное впечатление. Перед входом в здание имелась пластмассовая посадочная площадка, точно такая же, как и перед входом в терминал Гефест-3.
Его уже ждали, на площадке стоял пожилой мужчина в униформе службы безопасности и пристально наблюдал за приближением и посадкой курьера. Анатолий совершил красивую глиссаду и мягко приземлился, почти не отбив ноги. Охранник осуждающе покачал головой и спросил:
– Ну и откуда ты взялся, камикадзе?
– Почему камикадзе? – не понял Анатолий. – Что я сделал не так?
– Давно на Деметре?
– Полчаса.
– Оно и видно. На грузовике приехал?
– Да.
– Вас что, вообще перестали инструктировать?
– О чем?
– О том, что бардак кругом. Слушай сюда, камикадзе. Этот вот цилиндрик ты лучше сними, положи в свой рюкзачок и до конца дождей не надевай. А еще лучше, вообще никогда не надевай.
– Почему? – не понял Анатолий. – Сейчас дождя нет. Да и в дождь тоже можно летать, только осторожно и на большей высоте.
– Здесь – нельзя, – отрезал охранник, – а на большей высоте – особенно, попадешь под заряд – и все, рухнешь вниз, как камень. Ты у себя на Земле привык, что дожди идут равномерно, отдельными каплями, а у нас здесь бывают заряды до ста литров.
– Какие еще заряды?
– Дождевые. Десять ведер на голову, и считай, уже покойник.
– Но откуда? – удивился Анатолий и внезапно понял откуда. – Летающие острова?
Охранник странно посмотрел на Анатолия.
– Ты что, знал? – спросил он. – Знал и все равно полетел? Анатолию стало дурно. Он зримо представил себе, какой участи избежал.
– Нет, – сказал Анатолий, стараясь говорить ровно, – про летающие острова я знал, но про дождевые заряды только сейчас сообразил.
Анатолий чувствовал себя полным идиотом. Он вспомнил, что однажды смотрел по телевизору какую-то научно-популярную передачу про летающие острова Деметры – гигантские колонии бактерий, медленно дрейфующие в атмосфере подобно воздушным змеям невероятных размеров. Логично предположить, что, попав в дождевое облако, такое скопление некоторое время аккумулирует влагу, а потом происходит сброс, и не дай бог человеку пролетать под ним в этот момент.
Жидкая масса, превосходящая массу полезной нагрузки, берет на себя большую часть энергии гравитационного двигателя. Мощность падает, при максимальном расходе энергии ее едва хватает на то, чтобы удержать горизонтальный полет. А потом внизу формируется водяная линза, которая высасывает из двигателя последние остатки энергии, и полету приходит конец. Анатолий четко помнил, что если масса линзы превосходит четверть общей массы двигателя вместе с грузом, избежать падения практически невозможно. Именно поэтому во всех инструкциях для пилотов-любителей категорически запрещается летать во время дождя, а если уж пришлось, пилот обязан постоянно косить глазом вниз и, увидев формирующуюся линзу, стряхнуть ее резким вертикальным маневром. Но если пилот попал не просто под сильный дождь, а под настоящий водопад, для такого маневра не хватит энергии.
– Поэтому у вас не летают? – спросил Анатолий.
– Дошло, – констатировал охранник. – Какое расстояние пролетел?
– Километр.
– Тогда еще ничего. Но больше не летай, нечего судьбу искушать. Куда направляешься?
– “Истерн Дивайд”.
– Ты прилетел по адресу. К кому?
– К юристам.
– На хрена?
– Я курьер высшего класса, только что с Гефеста. Проблемы на таможне.
Охранник присвистнул:
– Извините, господин.
Анатолий раздраженно махнул рукой:
– Без чинов. Так как мне пройти к юристам?
– Пойдемте, я провожу.
Через пять минут Анатолий оказался в кабинете господина Секара Пуудли, главного юриста олимпийского филиала “Истерн Дивайд”. Выслушав краткий доклад курьера, господин Пуудли нацедил себе полный стакан амброзии и выпил его залпом. Он предложил выпить и Анатолию, но тот благоразумно отказался.
– Идиоты, – констатировал господин Пуудли, – боже мой, какие идиоты! Ну кто только додумался ввозить золото на Деметру? Да еще на грузовой капсуле! Идиоты!
– Распоряжение на отправку подписал Сяо Ван Гу, начальник отдела логистики “Уйгурского палладия”.
– Тем более идиот! Уж начальник отдела логистики точно должен знать, что куда можно ввозить, а что куда нельзя. Распоряжение было письменное?
– Нет, простое сообщение на мобилу.
– Голосовое или текстовое?
– Текстовое.
– Цифровая подпись была?
– Нет. Да какая разница? Если бы Сяо Ван не распорядился, меня не то что в поезд, и на порог терминала бы не пустили.
– Я понимаю. Только в суде это не пройдет. И еще плохо, что в деле будут сталкиваться законы двух разных планет. Подобные случаи, конечно, занимательны, но самому вести такое дело что-то не хочется. Но, боюсь, придется.
– Будет суд?
– Пока еще есть шанс обойтись без суда. Есть один фокус, почти законный, он обычно проходит в таких случаях. Мы отказываемся платить пошлину, через тридцать дней начальник таможни выставляет груз на ирландский аукцион…
– Какой аукцион?
– Ирландский. Цену снижают, пока кто-нибудь не купит.
– На Деметре все аукционы проходят так?
– Нет, что вы! Так продаются вещи, которые никто не хочет покупать.
– Думаю, к нашему случаю это не относится.
– Это точно. На миллион евро эта статуя, конечно, не тянет, но тысяч триста за нее запросто можно выручить. Начальник таможни имеет право сразу выставить на ирландский аукцион любую задержанную вещь с просроченным сроком хранения.
– За взятку? – догадался Анатолий.
– Нет, что вы, какая взятка! Просто какой-нибудь клерк напишет в описи “геологическая проба”, а начальник подпишет, не глядя. Это будет стоить тысяч десять. Только это не взятка, это… гм… как бы молитва за успех дела. Кстати, кто получатель груза?
– Некая фирма “Ифрит плюс”. Кроме почтового адреса, ничего не известно.
– Сейчас посмотрим, – господин Пуудли повернулся вместе с креслом к консоли стационарного компьютера и пошевелил пальцами в воздухе, работая с виртуальной клавиатурой. – “Ифрит плюс”, значит… Посмотрим, что о них в сети пишут… Интересно… А ведь это однодневка, самая типичная однодневка. Ну-ка, сколько она прожила… два года?! Гм… Знаете, господин Ратников, не нравится мне это. Вы сегодня отдыхайте, а завтра приготовьтесь лететь в Баскервиль-холл. Вы курьер высшего класса, у вас есть оружие, так что если все пойдет не так, как хотелось бы, вы сумеете сориентироваться.
– Думаете, уголовщина?
– Фирмы-однодневки живут два года только тогда, когда создаются про запас, на какой-нибудь крайний случай. А с нормальными компаниями крайние случаи не происходят. Или происходят редко. Нет, прямой уголовщиной пока не пахнет, но какие-нибудь махинации обнаружатся обязательно. Оружие на всякий случай возьмите, Баскервиль-холл – хоть и не медвежий угол, но и не такой цивилизованный город, как Олимп. В таких местах, как Баскервиль-холл, человека дешевле пристрелить, чем с ним договариваться. Какое у вас оружие?
– Стандартный армейский пистолет плюс имплантаты класса Е.
– Ого! Да вы просто неоценимы!
– Хорошо, завтра я в вашем распоряжении. Кстати, не порекомендуете подходящую гостиницу на сегодня?
– Прямо в этом здании есть гостиница, причем для сотрудников компании бесплатная.
Анатолий непроизвольно скривился. Знал он эти бесплатные гостиницы, бесплатный сыр, как говорится, бывает только в мышеловке.
– Не волнуйтесь, – успокоил его господин Пуудли. – Я лично распоряжусь, чтобы вам подобрали самый лучший номер из свободных. Гейшу не обещаю, а все остальное будет по полной программе, даже амброзия за счет фирмы.
– Говорят, на Деметре амброзия дешевле, чем кока-кола.
– Для сотрудников она вообще бесплатная. Если у вас нет вопросов, отдыхайте. Мне еще надо посмотреть кое-что…
– Всего доброго, – Анатолий поднялся со стула.
– До встречи. Утром вас разбудят.
7
Даниэлю Кришнамурти было страшно. Он только что просмотрел репортаж Ким Джонс, и теперь ему было страшно.
Ким Джонс рассказала много удивительных вещей. Во времена древней истории, когда испанцы вторглись в Перу, они почти не встречали сопротивления до тех пор, пока главный вождь испанцев по имени Александр Цезарь не изрубил мечом золотую статую, изображавшую перуанского бога Конфуция. Когда он это сделал, началась партизанская война, которая длилась триста лет и закончилась только тогда, когда в Перу вошли миротворцы ООН во главе с генералом Оцеолой. И потом, когда немецкие рыцари вторглись в Россию, чтобы осквернить священную мумию Петра Великого, началась тотальная война, которую возглавил главный моджахед России Джон Рэмбо. И через сто долгих лет последние рыцари-псы сложили свои головы на Куликовом поле. И еще Ким Джонс привела несколько других примеров. В частности, намекнула, что нечто подобное может повториться в любой момент, и не где-нибудь, а здесь, на Гефесте.
Все знают, насколько цверги опасны. Они не нуждаются в кондиционированном воздухе, нормально чувствуют себя в атмосфере, где сернистого газа больше, чем кислорода. Цверги способны истончаться до трехсантиметрового диаметра, что позволяет им проникать внутрь человеческих поселений через вентиляцию, канализацию и даже водопровод. Химические лаборатории цвергов производят жуткие субстанции, способные за считанные минуты растворить любой композитный сплав. Цверги ужасны, и если они захотят, они запросто очистят планету от пришельцев из космоса.
Принято считать, что цверги миролюбивы, что их очень трудно вывести из равновесия и спровоцировать на нелогичные поступки. Все это правильно, говорила Ким Джонс, но никто раньше не подвергал их религиозные святыни такому жуткому поруганию. Представьте себе, говорила она, что какие-нибудь инопланетяне захотят вывезти на свою планету мавзолей Мао Цзэдуна, Тадж-Махал или статую Свободы. А ведь золотая статуя, которую вывезли на Землю, не менее ценна для цвергов, чем для людей все перечисленные святыни, вместе взятые.
По мере того как Ким Джонс приводила все новые и новые факты, страх Даниэля перерастал в ужас. Если бы он знал, к чему приведет его желание заработать семьсот евро, он ни за что не ввязался бы в эту авантюру. Если эта статуя так ценна для цвергов, значит, прямо сейчас, после передачи, начнется расследование, полиция легко найдет Даниэля и обвинит его в измене интересам человечества. И они будут правы, это действительно измена – сообщить о чудовищном злодеянии Ратникова и его товарищей не сразу, а через четыре дня, и не в полицию, а в популярную телепередачу. Но каково злодейство! Они покинули планету, им ничего не угрожает, а тысячи ни в чем не повинных людей будут расплачиваться.
Кошмар!
Но о чем думала Ким Джонс? Она умная женщина и должна была понимать, что такую информацию нельзя выдавать в эфир. Или она тоже вот-вот покинет планету? Наверняка так и сделает. Сильные мира сего всегда вовремя сматываются, а расплачиваться приходится простым маленьким людям вроде Даниэля.
Даниэль выключил телевизор и вскочил на ноги, панически озираясь. Надо срочно что-то делать, но что? Позвонить в полицию? Все знают, что полиция Гефеста насквозь коррумпирована. Срочно закупить продуктов на неделю вперед и законопатить все щели в квартире, чтобы ни один цверг не пробрался? А что делать потом, когда продукты кончатся или когда из незамеченной щели выползет мохнатая гусеница с флаконом кислоты в щупальцах?
В конечном итоге Даниэль принял решение, которое чаще всего принимают люди, впервые попавшие в подобную ситуацию. Даниэль напился.
8
Рональд Дэйн выглядел точь-в-точь как персонаж вестерна Массивное лицо с крупными грубоватыми чертами и красноватыми прожилками на щеках, тяжелый подбородок, плотно сжатые губы, застывший обманчиво глубокомысленный взгляд, жевательная резинка за щекой. Не хватало только ковбойской шляпы, да еще свободного места на столе, куда бы положить ноги. Такой тип мужчин никогда не нравился Якадзуно.
Дэйн сидел за столом и смотрел на экран компьютера, он читал письмо от Хируки Мусусимару. Дочитав, закрыл окно с текстом, вытащил из компьютера пластиковую карту, которую привез Якадзуно, достал из кармана одноразовую зажигалку и несколько секунд подержал карту над огнем. Затем белый пластик с грубо нарисованным черным крестом отправился в мусорную корзину.
– Интересная история, – констатировал Дэйн, – прямо как в комиксах. Информацию об “Ифрит плюс” уже просмотрел?
– У меня нет доступа к корпоративным базам данных на этой планете, – вежливо ответил Якадзуно.
– Действительно нет доступа. Непорядок, – Дэйн сделал несколько манипуляций с компьютером. – Ты пишешься, как слышишься?
– Чего?
– Твое имя пишется так же, как слышится?
– Да.
– Тогда о'кей. Приложи палец вот сюда. И еще вот сюда. Отлично, система тебя запомнила. Я дам тебе доступ второго уровня, думаю, тебе больше не нужно. Если получишь сообщение “доступ запрещен”…
– Я знаю порядок действий во всех стандартных ситуациях, – Якадзуно перебил коллегу, изо всех сил стараясь оставаться вежливым.
– Давай-ка поглядим, что это за гнездо уродов, этот “Ифрит плюс”, – сказал Дэйн, и его пальцы снова зашевелились в воздухе.
Якадзуно ожидал, что Дэйн предложит ему пересесть на более удобное место, чтобы видеть экран, но Дэйн этого не сделал. Он явно относился к числу людей, которые, занимаясь делом, ничего не замечают вокруг себя.
– Так, – бормотал Дэйн, – фирма зарегистрирована в Баскервиль-холле. Интересно, на кой хрен в Баскервиль-холле цвергская статуя? Что-то не помню я, чтобы там водились коллекционеры всяких редкостей.
– А что это за Баскервиль-холл?
– Город с десятитысячным населением, окружен торфяными болотами, за что и получил название. Градообразующее предприятие – фармацевтическая фабрика, входит в концерн Брынцалова. Вокруг на сто километров сплошные плантации, там выращивают что-то растительное, потом из этой гадости делают лекарство то ли от рака, то ли от ожирения, то ли вообще от глистов. Точно не помню. В общем, крупный промышленный центр, но на весь город только один “Макдоналдс”. Нет, концом цепочки это не может быть, наверняка промежуточное звено.
– Лучше посмотри данные по “Ифрит плюс”.
– И без тебя знаю, что лучше. “Ифрит плюс”… зарегистрирована в начале две тысячи двести шестого… странно, не однодневка… ну-ка, посмотрим, что у них лежит в открытом доступе… ничего?! Странно, очень странно, они даже профиль фирмы не раскрывают. Судя по открытым данным, у них вообще ни одной сделки не было. Я бы сказал, что это фирма-однодневка, но… два года… интересно.
– Возможно, эта фирма создана на всякий случай, в расчете на какое-то дело, для которого потребуется подставная компания, – предположил Якадзуно.
– Или конкретная уголовщина, – добавил Рональд Дэйн. – В любом случае, придется съездить в Баскервиль-холл.
– Зачем? Вряд ли там что-нибудь найдется, кроме почтового адреса с редиректом.
– А что делать? Мы же не можем проводить расследование только по глобальной сети. Надо съездить в их регистрационную палату, пообщаться кое с кем из чиновников, подарить кому надо пару тысяч евро…
– И что мы получим? Адрес редиректа? Ты уверен, что редирект единственный?
– А ты что предлагаешь?
– У Ратникова проблемы на таможне. Полагаю, сейчас он сидит у своего начальства, а завтра они начнут работать с “Ифрит плюс”. Мы можем проследить за Ратниковым.
– А если он не будет участвовать в разборках?
– Он бывший офицер, служил в десанте, навыки сохранились…
– Что значит – навыки сохранились? Ты что, с ним дрался?
– В поезде мы немного поиграли в виртуальности. Он отлично дерется, координация движений великолепная, даже без имплантатов, они ведь в виртуальности не работают. Ребята из VII наверняка захотят использовать его как дополнительную боевую единицу, на случай, если придется иметь дело с бандитами. Я повесил ему жучок.
– Дальность действия?
– В мануале написано “пятьсот метров”. Думаю, здесь меньше, из-за тумана.
– Нет, меньше не будет, в инфракрасном диапазоне туман прозрачен. Но это все равно слишком мало.
– Более мощный жучок на рукав не повесишь.
– Знаю. Где сейчас Ратников?
– Точно не знаю. У меня есть номер его мобилы…
– Пока лучше не звонить, незачем привлекать лишнее внимание. Лучше давай сюда базу, мои ребята все устроят.
– Какую базу?
– Базу от жучка. Ты что, плохо слышишь?
Якадзуно обиделся. Он понимал, что ведет себя глупо, но ничего не мог с собой поделать. Он вытащил из кармана кусок белого пластика и продемонстрировал его Дэйну.
– Вставь в компьютер, – сказал Якадзуно.
– Зачем? – удивился Дэйн. – Что это вообще за ерунда?
– Вставь – увидишь.
Дэйн вставил карту в компьютер, бросил взгляд на экран, присвистнул, вытащил и отдал Якадзуно.
– Что ж раньше не сказал? – немного обиженно произнес он.
– Думал, что мы и без этого сработаемся. Еще вопросы? Нет? Тогда я задам вопрос. Какие у тебя планы? Дэйн на секунду задумался:
– Во-первых, надо съездить в Баскервиль-холл и проверить эту фирму. Скорее всего, сразу ничего не получится, но пренебрегать не стоит. Здесь есть пара толковых ребят, пусть поработают.
– Сам ехать не хочешь?
– Не вижу смысла. Редко удается выйти на физического учредителя быстрее чем за неделю.
– Согласен. Что второе?
– Поработать с “Истерн Дивайд”. Они должны связаться с получателем в самое ближайшее время.
– У тебя есть там свои люди?
– Нет. К сожалению, ни одного. “Истерн Дивайд” – обычная курьерская служба, мы ею почти не пользуемся. Никто не думал, что потребуется агент в этой компании.
– Коммерческие разведслужбы на Деметре есть?
– Есть. Но цена вопроса не такая, чтобы…
– Цена вопроса, – перебил Якадзуно, – состоит в том, чтобы пресечь злоупотребления в высшем эшелоне компании. Сколько стоят услуги коммерческой разведслужбы?
– Минимум десять тысяч. За меньшую сумму никто и не пошевелится.
– Дороговато.
– И я про то же.
– Тогда вначале попробуем справиться сами. На таможне у тебя тоже нет агентов?
– Обижаешь.
– Поработай с ними. Да что я тебе объясняю, ты и сам знаешь, что делать. Другие идеи?
– Может, натравить журналистов на “Истерн Дивайд”?
– Ни в коем случае! Тогда всплывет, что компания замешана в контрабанде, и все, акции поползут вниз, контракт на… короче, забудь об этом.
– Жаль. Журналисты дешевле, чем шпионы.
– Журналистов трогать нельзя. Еще идеи есть? Дэйн пожал плечами.
– Пожалуй, что больше нет, – констатировал он.
– Тогда начинай действовать. Как что появится, сообщай.
– А ты?
– Вначале я должен войти в курс дела. Кстати, подправь мне уровень доступа.
– Да, конечно, сейчас сделаю.
– И распорядись насчет квартиры или номера в гостинице.
9
В зале было шумно. В маленьких и дешевых ресторанчиках Колизея всегда бывает шумно. Это хорошо, думал Рамирес, потому что сейчас придется говорить о вещах, которые не предназначены для чужих ушей. Только в шпионских фильмах тайные встречи проходят в укромных безлюдных местах, а в реальной жизни для этой цели нет ничего лучше, чем маленький дешевый ресторанчик в час максимального наплыва посетителей. Чтобы выделить один конкретный разговор среди общего гама, надо иметь волшебное ухо человека-гарфанга из комиксов.
А вот и члены братства. Кажется, все уже собрались. Точно, все собрались. Даже безалаберный и вечно опаздывающий Иван Мастерков, мастер-проходчик со второго палладиевого карьера, уже сидел за длинным столом, составленным из трех обычных. Рамирес занял пустующее место, но не во главе стола, место во главе стола традиционно остается пустым, и обратился к присутствующим:
– Прошу извинить меня за опоздание. Новости уже слышали?
Сидящие за столом дружно закивали головами. Они уже слышали новости.
– Что будем делать? – спросил Дзимбээ Дуо, начальник цеха на третьем обогатительном комбинате. – Какие будут распоряжения?
– Никаких распоряжений, – отрезал Рамирес. – Эвакуация пройдет по намеченному плану, я только что от шефа, он сказал, что все в порядке.
– Эта передача – это что, все в порядке? – изумился Мастерков.
– Я только что разговаривал с шефом, – повторил Рамирес. – Он сказал, что все под контролем. Все необходимые меры будут приняты, кое-что уже делается. Но мы с вами в этой операции не задействованы, наша миссия завершилась в тот самый момент, когда золотой цверг покинул планету. Эвакуация состоится в намеченные сроки.
– Они уже известны? – подала голос Дева Бхаватти, главный врач центральной поликлиники компании. – Когда мы, в конце концов, уберемся из этой помойки?
– Мы уберемся отсюда, как только придет время, и ни минутой позже. Поймите, ребята, я знаю не больше, чем вы. Я, конечно, мог бы спросить шефа, но он сейчас так занят… Ну в самом деле, какая разница, когда мы переберемся на Деметру – через неделю или через месяц? Главное то, что это произойдет совсем скоро.
– Я хочу внести изменения в список сопровождающих, – сообщила Дева.
– Новый любовник? – хихикнул Дзимбээ.
– Да, новый любовник, – ответила Дева с вызовом. – Между прочим, я хочу взять с собой одного человека, а не двух, как ты.
– Если бы ты не была такой недотрогой, я бы вообще никого с собой не брал.
– Да иди ты!
Рамирес добродушно улыбался, глядя на своих товарищей. Они могут переругиваться, подшучивать друг над другом, но что бы они ни делали, они никогда не станут ссориться по-настоящему. Мы все – большая семья, подумал Рамирес, пока еще мы не очень большая семья, но придет время, когда целая планета станет одной большой семьей. Скоро ты придешь к нам, и мир станет един – так говорил один древний философ, принявший мученическую смерть в возрасте сорока лет. Теперь ждать осталось совсем недолго, еще немного, и мир станет един.
Краем глаза Рамирес уловил резкое движение за спиной. Высокий смуглый мужчина выскочил из-за стола, молниеносно выхватил из-под куртки стандартный полицейский пистолет и трижды выстрелил. Он стрелял в проем широкого незастекленного окна (а зачем вставлять стекла, если во всем Колизее воздух кондиционирован?), пули ушли в небо.
“Сумасшедший”, – подумал Рамирес, но на всйкий случай соскользнул под стол. Трехлетняя геологическая практика приучила его доверять собственной интуиции.
И не зря. Едва Рамирес коснулся пола коленом, как за окном вспыхнуло солнце, в котором начисто потерялся свет ксенонового фонаря, освещающего в дневное время гигантскую пещеру Колизея. Свет затопил помещение, он проникал сквозь зажмуренные веки, и от него не было спасения. Рамирес рухнул на пол, запоздало подумав, что надо было прыгать в окно, на открытом пространстве ударная волна почти не опасна.
Ударная волна ворвалась в помещение. Рамирес едва успел разжать пальцы рук, когда стол, за ножку которого он уцепился, вздрогнул и взмыл в воздух. Горячий ветер, уже не обжигающий, но все еще горячий, приподнял стодесятикилограммовое тело Рамиреса и с силой швырнул его на что-то мягкое и шевелящееся.
Свет померк, и Джон открыл глаза. Под ним копошилась и жалобно попискивала миниатюрная Ши Хо, главный бухгалтер ресторана “Кухня Харона”. Рамирес поспешно сполз с нее и попытался встать на ноги, со второй попытки это удалось. Что-то теплое капнуло в глаз, он провел рукой по лбу и обнаружил на руке кровь. Попытался сообразить, обо что ударился, и не смог. Наверное, была кратковременная потеря сознания. Только сотрясения мозга сейчас не хватало!
Ши Хо застонала, Рамирес наклонился и помог ей встать. Судя по первому впечатлению, она отделалась легким испугом. И то хорошо.
Рамирес огляделся по сторонам. Зрелище было впечатляющее: казалось, будто в ресторане проходят учения по гражданской обороне. Большинство посетителей лежали на полу, прикрыв голову руками, но некоторые уже начали испуганно озираться по сторонам. Мужчина с пистолетом выглядывал из-за кадки с искусственной пальмой и настороженно вглядывался в проем окна, но было непохоже, что он видит там что-то угрожающее. Скорее убеждается в отсутствии противника.
– Что это было? – спросил его Рамирес.
– Автономная граната, – ответил мужчина, его голос слегка дрожал. – Около десяти тонн в тротиловом эквиваленте. Была на боевом взводе, в режиме поиска цели.
Рамиреса передернуло.
– Как вы ее увидели? – спросил он и тут же сообразил, что знает ответ.
– Я раньше служил в десанте, – ответил мужик, – у меня остались кое-какие имплантаты. Хорошо, что эти уроды не отключили систему “свой-чужой”.
– Ваши имплантаты приняли ее сигнал?
– Да, конечно. Вы, наверное, не служили в армии?
– Не служил.
– Странно. Вы удивительно спокойны для гражданского человека.
– Я вообще спокойный человек. В экспедициях иначе нельзя.
– Вы геолог?
– Вроде того.
В этот момент Ши Хо вышла из ступора.
– Джон? – воскликнула она с вопросительной интонацией, глядя на Рамиреса. – Джон! Что это было?
– Автономная граната. Не волнуйся, опасности больше нет. Ведь нет?
– Нет, – согласился мужик. – Похоже, что можно дать отбой, – он вылез из-за кадки.
– А вы уверены, что она искала цель?
– Абсолютно. Когда граната готовится к удару, она передает особый кодированный сигнал, чтобы те, кто способен его воспринять, успели укрыться. Вам повезло, что я оказался в этом ресторане.
– Да уж, – согласился Рамирес, – сбить гранату выстрелом, да еще при таком освещении…
– Нет, дело не в этом. Если граната окончательно вошла в боевой режим, из пистолета в нее не попасть. Я просто сбил ее с толку, она не ожидала, что рядом с целью обнаружится боец своей армии, и поэтому смутилась и не успела атаковать.
– Так что, если бы вы не выстрелили, она бы не атаковала?.
– Это зависит от настроек, которые в нее заложили при запуске. Важность цели, срочность задания… Возможно, она вернулась бы за новыми инструкциями к тому, кто ее запустил. Возможно, она подождала бы, пока я покину ресторан, а потом влетела бы внутрь и взорвалась прямо здесь. А может быть, она атаковала бы сразу, как только поняла, что я не спешу покидать зону поражения. Если цель очень важна и должна быть уничтожена очень срочно, потеря одного бойца допустима.
– Понятно. Что ж… спасибо.
– Не за что, – мужик криво усмехнулся.
Откуда-то появился Иван. Он был весь перепачкан кетчупом, но других повреждений, на первый взгляд, не наблюдалось.
– Что случилось, Джон? – спросил он. – Это теракт? Рамирес задумался.
– Не знаю, – ответил он после паузы. – Очень может быть, что и теракт. А может быть… Надо собирать людей, пора сматываться.
– Так это на вас ведется охота? – заинтересовался мужик.
– Нет, – отрезал Рамирес, – не на нас. А даже если и на нас, ваша помощь не требуется. Это наши корпоративные разборки.
Мужик оценивающе оглядел Рамиреса.
– Вы должны дать честное слово, – сказал он, – что вы не связаны с наркотиками.
– Я не связан с наркотиками, – сказал Рамирес, честно глядя в глаза незнакомцу. – Не только не торгую, но и не употребляю.
– Я верю вам, – кивнул мужик, – вы не похожи на наркоторговца. Удачи!
10
Утром Анатолия никто не разбудил, и это было странно. Он проверил все коммуникации номера, а также свою мобилу, но все было исправно. Поразмыслив, решил не суетиться зря, заказал завтрак в номер, принял душ, позавтракал и только после этого набрал номер господина Пуудли.
– А, это вы, господин Ратников! – отозвался Пуудли. – У меня для вас хорошие новости. Поездка в Баскервиль-холл отменяется.
– Почему?
– Из “Ифрит плюс” пришел ответ, они не имеют претензий.
– Как это не имеют претензий? Я правильно расслышал?
– Вы правильно расслышали. “Ифрит плюс” не имеет ни финансовых, ни иных претензий к “Истерн Дивайд”. Деньги за вашу миссию только что поступили на счет.
– Какие еще деньги за миссию?
– Плата за доставку ценного груза.
– Но мы не доставили груз, он застрял на таможне! Я специально перечитал контракт, там ясно сказано, что груз должен быть доставлен по указанному адресу и сдан с рук на руки полномочному представителю компании-получателя.
– Я знаю, я тоже читал контракт на вашу миссию. В “Ифрит плюс” говорят, что готовы отнести ситуацию к разделу “форс-мажорные обстоятельства”.
– Они подписали официальный отказ от претензий?!
– Да.
– Но это безумие!
– Да.
– И что теперь?
– Ничего. Миссия завершена.
– Как это завершена? Мы должны выяснить, что это за груз!
– Мы ничего не должны выяснять. Миссия завершена.
– Но это же явная контрабанда!
– Объект перевозки не подпадает ни под один из формальных признаков контрабанды, а значит, контрабандой не является. Но даже если бы это была контрабанда, это уже не наше дело. По состоянию на текущий момент никаких обвинений со стороны властей не предъявлено, а у нас самих нет веских оснований для нарушения режима конфиденциальности.
– У нее внутри какой-то порошок – это не веское основание?
– Не веское. Это может быть обычная поваренная соль.
– Это не может быть поваренная соль. Профессор Дао Лан говорил, что это соль тяжелого металла.
– Тогда это может быть легирующая добавка к какому-нибудь сплаву. Или медицинское снадобье. Или киноварь, в конце концов.
– Но зачем перевозить киноварь внутри золотой статуи?
– Понятия не имею.
– Вас это не интересует?
– Абсолютно.
– Но…
– Никаких но! Миссия завершена, все довольны. Вас что-то не устраивает?
– Меня не устраивает то, что я не понимаю, что перевозил.
– Вы не перевозили ничего незаконного. Что бы там ни было внутри статуи, оно уже доставлено получателю, и меня больше не волнует, что это было. Все уже в прошлом, миссия закончена, пусть теперь с этой статуей возится “Ифрит плюс”.
– Но почему они отказались от претензий? Мы фактически провалили миссию, им придется заплатить в пять раз больше, чем они рассчитывали.
– Не вопрос. Может быть, начальник таможни и учредитель “Ифрит плюс” – родные братья. Или вообще одно и то же лицо.
Эта идея еще не приходила Анатолию в голову. Да, если предположить, что все так и есть… или не совсем так… а почему бы и нет, в конце концов? Обычно все подобные загадки разрешаются предельно просто. Но все-таки что же там было внутри?
– Вы хотите сказать что-то еще? – вкрадчиво поинтересовался господин Пуудли.
– Нет, – ответил Анатолий, – у меня больше нет вопросов. Извините за беспокойство.
– Не стоит извинений. Я уже внес вас в список пассажиров ближайшего рейса на Землю. Если вдруг появится миссия для вас… ну, вы знаете.
– Да, я знаю. Если что, звоните, я всецело в вашем распоряжении.
– Хорошо. Всего доброго.
– До свидания.