В коридоре раздавался звук босых шагов. Нечастые, тяжелые звонкие шлепки отражались от стен. Каро медленно шел по холодному полу. На нем были белые широкие штаны и рубаха с длинными рукавами. Бинты были сняты. Бледное лицо было перетянуто фиолетово-синими шрамами. Впалые глаза уставлены вперед. Большие синяки под ними спускались до щек. Вместо губ тонкие темно-синие сомкнутые полоски. Уши от мочек до середины срослись с головой. Впалым носом он тяжело и глубоко вдыхал воздух и также медленно выдыхал. Тонкие серовато-белые пальцы выдавали истощенные руки и ноги. Длинные ногти на ногах касались пола. На руках они были сильно изогнуты и деформированы. Каро едва пошатывался и был больше похож на высохший сучок, который вот-вот упадет под напором потоков воздуха.
Позади, метрах в пяти, следом за Каро шел Мельев. В одной руке он держал прибор профессора Кема, в другой штатный из лаборатории. Сергей смотрел на приборы и поглядывал вперед, стараясь сохранять дистанцию. По небольшой рации, Мельев переговаривался с санитаром. Это был рыжий Антон. Он шел впереди Каро и тоже держал расстояние примерно в пять метров. В руках санитара был лабораторный прибор, в который Сергей интегрировал программу анализа нановолн. Но по сравнению с прибором профессора Кема он работал неточно. Мельев хотел понять странное поведение нового наноизлучения, которое он уловил еще в шатле, когда они прибыли. Так как управляющий станцией запретил интегрировать программу в общую систему, Мельев пытался таким способов понять, как двигаются волны. Кроберг разрешила Каро небольшую прогулку по коридору блока В, куда его перевезли. Сергей заверил ее, что симбиот не проявляет агрессивной активности и что от Каро не исходит никаких наноизлучений. Лишь стандартный набор биологических импульсов центральной нервной системы. Кроберг согласилась. Мельев был рад выйти из тесного отсека и пройтись. Находиться внутри наедине с Каро ему было не по себе. Его кидало то в жар, то в холод. Сергей постоянно смотрел на прибор и понимал, что мотыляет его из-за страха, а не из-за нановолн. В помощь Сергею вызвался Антон. Мельев был рад ему, но сдержал бурные эмоции. Так они прогуливались уже около часа. Каро двигался с одной скоростью. Словно заведенный робот он был запрограммирован лишь медленно передвигать ногами. Его мутные глаза казались безжизненными и стеклянными. Он постоянно смотрел куда-то вперед. Один и тот же наклон головы, тот же взгляд. Он даже моргал раз в несколько минут. Но Мельев не думал об этом. Главное это непонятные волны. По прошествии часа данных для сравнения было достаточно. Они были идентичны тем, что были получены сидя с Каро в одном помещении. У неизвестных частиц был одинаковый почерк: они двигались с одинаковой скоростью и уловить их можно было лишь рядом с Каро. Чем дальше находился прибор, тем хуже были получаемые данные.
По минирации раздался голос Кроберг: «Ну как он?».
- Гуляем, - пожал плечами Сергей. – Состояние такое же.
- Понятно, нужно приступать к испытаниям…
- Профессор, - перебил Сергей. – Он опять остановился, услышав ваш голос.
Кроберг молчала почти минуту. Каро не двигался.
- Стоит? – спросила спустя время она.
- Да.
- Сколько еще тебе нужно времени?
- Вообще-то я уже закончил. Данных достаточно, нужно их проанализировать.
- Хорошо. Я спускаюсь.
Сергей смотрел на Каро. Он по-прежнему стоял. Кроберг уже отключилась, но Каро ждал.
- Ну что там? – раздался голос Антона.
Сергей очнулся от раздумий.
- Кроберг заберет его. Они хотят начать испытания.
- Хорошая новость, - не скрывая радости, поделился рыжий. – А то ходим как няньки.
- Не няньки, - резко возразил Сергей. – Мы проводим эксперимент.
- Как это чудила гуляет по коридору.
- Ты же сам вызвался…
- Я полагал, что мы займемся чем-нибудь интереснее.
- Вот тут ты просчитался. Я здесь чтобы наблюдать за объектом
- Вот черт, - в рации послышалось кряхтение.
- Что такое?
- Опять кровь носом пошла.
Мельев посмотрел на прибор. Он быстро переключил каналы, посмотрел на другой. Все было, как и прежде, – никаких колебаний.
- У меня последнее время часто бежит кровь, - вновь раздался голос Антона. – Знаешь, что я тебе скажу? Мне, в общем-то, не особо хочется участвовать в этих испытаниях.
- Ты уж определись…
- Да нет, ты не понял. То, что мы делаем сейчас это действительно пустяки. То что будет дальше. Я от прошлого года не могу отойти.
- Что все так страшно?
- А у вас в резервации разве не так? – скептически спросил Антон.
- Ну, если честно я даже не знаю. Я же никогда не присутствовал в операционной. Мы с профессором всегда в своей лаборатории сидели. Считывали данные.
- Белоручка значит.
- Наверное, и так можно сказать.
- А я вот его видел когда он на операционном столе лежал с вскрытой грудной клеткой. Ему пересаживали часть органов выращенных здесь.
- Картина, наверное, не очень?
- Собственно в раскрытой грудной клетке нет ничего страшно. Делают же операции на сердце, в конце концов. Но они как будто специально испытывают его на прочность. И сейчас, когда я вижу его через год. Он… - рыжий немного смолк.
Антон смотрел на лицо Каро. На его худые ступни, одна крупнее другой.
- Что он? – уточнил Сергей.
- Как ты попал в резервацию? – Антон словно и не заметил вопроса.
- Причем тут это?
- Да так. Резервация, во всяком случае, то, что я слышал и видел здесь, достаточно тяжелое место. А ты вот весь такой…
- Какой такой?
- Белоручка ты, - через рацию было слышно, как рыжий негромко усмехнулся.
- Я профессионал, - не зная, что еще ответить, выдал Сергей.
- Так ты себя утешаешь? – уколол Антон.
- Говорю как есть, - Сергей не распознал сарказма.
- Везет тебе…
- Я люблю свою работу и делаю ее достойно…
- Черт! – вскрикнул Антон.
Сергей посмотрел вперед. Каро стоял далеко впереди, рядом с Антоном. Рыжий как ошпаренный отпрыгнул от него и вжался в стену. Мельев подбежал к ним. Медленно он обошел Каро.
- Каро, это я - Сергей, не пугайся, - проговорил он, после чего подошел к дрожащему Антону. – Он что-то сделал?
- Нет, - усмехнулся рыжий, - просто так незаметно и тихо подошел.
- Я тоже отвлекся и не заметил.
В коридоре послышался голос Кроберг. Она шла прямо на крестника. Было слышно, как она жадно глотает воздух. Подойдя ближе, она немного удивленно посмотрела на Сергея и Антона.
- Ох, я рада что пошла с верной стороны, а то пришлось бы долго обходить с обратной, - она прислушалась, слегка наклонила голову к Каро. – Пошли, дорогой.
Казалось что Каро не понимал того что она сказала ему. Он стоял недвижим, не подавая никаких признаков того что услышал. Кроберг терпеливо ждала, в отличие от наблюдавших за ней Мельева и Антона она знала Каро. Нужно было лишь подождать. Так и произошло, Каро медленно сделал шаг; перевел вес тела на ногу – второй шаг. Елена шла рядом. Ей хотелось обнять его, но она боялась того что может последовать. Профессорша кинула начальствующий взгляд на Мельева. Он понял, что она ждет от него выводов по излучению. Так Каро и Кроберг медленно зашагали по направлению к холлу, откуда пришла Елена. Там им предстояло сесть на лифт и подняться на третий уровень блока В, где и должны были пройти все испытания. Для этого было все готово. В отличие от лаборатории в резервации у Кроберг здесь было строго ограниченное время. Стандартного разрешения в тридцать дней пребывания на станции всегда хватало. Но в этот раз в ее мыслях было много сомнений. Елена опасалась, что ей не хватит тридцати дней. Перерождение иммунной системы не предполагалось проводить с опаской на чье-либо самоубийство. Елена шла по коридору, внимательно вслушиваясь в глубокое и спокойное дыхание Каро. Ближе к холлу на пути стали попадаться санитары и врачи. Но, завидев Кроберг с бледным призраком, они резко тормозили, разворачивались и скрывались за колоннами в холле. Елена презренно смотрела им в след. Про себя она называла их: «Трусливая мошкара». В этот момент ей очень захотелось очутиться среди своих коллег в Деревне. Сейчас она думала о том, что там-то работают действительно злые гении, не боящиеся странного парня в медицинской одежде. Но были среди этих трусливо убегающих несколько опасных взглядов. Кроберг заметила их за высокими столиками у небольшого кафе в холле. Это были старшие исследователи: профессора, врачи разных мастей и званий. Они не отводили взгляда от медленной парочки, наоборот: они внимательно осматривали Каро, подмечали мельчайшие детали его движения и внешнего состояния. Кроберг пристально посмотрела каждому в глаза. Она слегка поморщилась. Ей вдруг захотелось накрыть Каро, спрятать его от прожорливых ученых взглядов. До лифта было еще метров десять. Один из ученых, тот, что был с небольшой бородой и с сияющей лысиной, заметил пристальный взгляд Кроберг. Он в знак приветствия немного наклонил голову. Мужчина был ей знаком, но она никак не могла вспомнить, кто он и где видела его. Елена перебирала в голове всех ученых мужей, стараясь вспомнить его по лысине. Но не находила похожего на него: рост выше среднего, сильные руки, широкая грудь, крупная шея, не всплывало в ее памяти. Кроберг отпустила мысли, подойдя к дверям лифта. Она нажала на кнопку – двери сразу открылись. Елена с облегчением выдохнула. В лифт первым не спеша вошел Каро, за ним Кроберг. Она не стала оборачиваться, но затылком чувствовала сверлящий взгляд бородача.
Двери закрылись. Елена нажала на кнопку быстрого подъема. Она смотрела на часы: они запаздывали от намеченного времени на двадцать минут. Но она успокаивала себя тем, что она руководит исследованиями и делать выговоры здесь ей некому. Лифт очень быстро открылся на третьем уровне блока В. Людей в лобби было больше. Персонал, увидев в лифте Кроберг с объектом, приободрился. Сидевшие на диванах и креслах, тут же вскочили на ноги и направились в лаборатории. Многих из них Кроберг очень хорошо знала. Хотя она успела подметить четыре новых мужских лица. Их Елена не видела прежде. Все они были генными инженерами. Кроберг-профессионал с недоверием отнеслась к их присутствию. Она чувствовала, что за ней ходит тень Винбурга. Учитывая его сильный интерес к генной инженерии, Елена предположила, что это он направил их сюда. Кроберг-женщина, напротив, подметила, что все новенькие не старше 45 лет и довольно миловидны на вид и неплохо сложены. У одного из них было даже слишком моложавое лицо. Елена чувствовала его возраст, но маска утверждала что ему тридцать. Кроберг на мгновение зажмурила глаза, отгоняя мысли о мужчинах. Она посмотрела на Каро. «Держишься молодцом», - хвалила она его про себя. Осмотрев всех в лобби и удостоверившись, что многие настроены на плодотворную работу, Кроберг медленно свернула в сторону главной вирусной лаборатории.
Здесь Каро предстояло первое из пяти главных испытаний. Ученые вирусологи намеревались поочередно ввести в организм самые опасные штаммы бушующих на земле вирусов. В их числе значился гриппон. Главной целью для ученых было наблюдение за тем, как монии излечивают организм. Каждый год повторялось одно и то же. Каро прибывал на станцию, ему делались смертельные инъекции болезней – он успешно вылечивался. Однако из года в год механизм действия иммунной системы отличался. Подобно тому, как мутировали вирусы после применения антибиотиков, изменялся механизм поведения лейкоцитов. В самую первую свою поездку на станцию Каро был заражен измененной в лабораторных условиях холерой. Ей присвоили созвучное название по имени доктора вирусологии Анастасии Холерианы. Кроберг тогда подалась возникшему импульсу и вколола ему жизнестойкий и мутировавший штамм болезни. Две недели Каро пролежал, мучаясь от невыносимых болей. Но к исходу третьей семидневки организм полностью излечился.
Выживаемость от холерианы составляла всего двенадцать процентов. Ее разработали для ведения военных операций по зачистке территорий. Вирус был не жизнестойким на воздухе и умирал в течение 3 часов. За 20 часов погибали все, кто вдыхал заразу. От человека к человеку болезнь не распространялась, от животных тоже. Идеальное средство для убора опасного контингента. Кроме того, холериану использовали для локализации эпидемий. Облака болезни распылялись среди безнадежно больных. Тяжелые симптомы лишали жертв какой-либо возможности для передвижения. В свое время профессор Данилевский назвал этот способ уродливым и мерзким, однако признавал, что иногда приходится идти на невыносимые жертвы. Официально холериану применяли лишь трижды. Все случаи за пределами России. Когда же Кроберг решила испытать иммунную систему юного Каро, уже тогда демонстрирующую крайнюю агрессивность, ученые неожиданно получили противовирусное средство от холерианы. Открытие было неожиданным, учитывая что до того дня не существовало способа вылечить человека от холерианы и смерть неминуемо забирала его. Однако дальше определенного круга лиц – эта информация не пошла. Ее причислили к федеральной тайне.
После того случая, вирусные испытания над Каро уже были чем-то естественным. С каждым годом его иммунитет становился крепче. Некоторые вводимые болезни организм Каро вообще не воспринимал. Штаммы умирали внутри него через час-два. Среди вирусологов даже возникло шутливое выражение: «Удиви Каро». Но если вирусные испытания в большинстве своем были рядовыми и галочными, то среди них были и те, которые наносили Каро очень серьезный вред. Одним из них был гриппон. Этот агрессивный вирус был несовместим с «белой язвой». Они взаимно исключали существование друг друга. Об этом знали еще до того, когда впервые ввели штамм гриппона в кровь Каро. В этом случае Кроберг была крайне осторожна. Вирусологи, как могли, ослабили штамм. Это и спасло его в тот раз. Ученые пристально наблюдали за тем, как организм борется. В какой-то момент стал вопрос о прекращении мук и отключении Каро от поддержания жизни. Единственным кто мешал этому была Кроберг. Она сидела возле кровати крестника в защитном костюме и держала его за руку. Елена никогда не отпускала его и каждый раз, когда кто-то высказывался за отключение Каро, она выстреливала как огнемет. Каро тогда выкарабкался. И каждый год он делал это. Трюк повторялся. Скорость излечения ускорялась со временем. Ученые прилагали большие усилия чтобы всячески модифицировать гриппон, имитируя его природные свойства. Он подвергался прямому космическому излучению. В открытых хранилищах в космосе находились тысячи мутировавших штаммов, существующих без воздуха, в экстремальных условиях. Каро справлялся со всеми. Но, несмотря на успехи в излечении Каро, ученых не радовали практические результаты. Они намеревались с его помощью получить лекарство, как это происходило с холерианой и другими болезнями. Но в случае с гриппоном воспроизвести механизм лечения без моний не удавалось. Было очевидным, что чистые монии Каро, это ключ к излечению от опасной болезни. Но в их сложной ДНК не мог разобраться даже сверхкомпьютер.
Сейчас ученые разводили руками. На встрече с Кроберг, управляющий станцией акцентировал ее внимание на том, что впервые Каро прибыл будучи в коме. Следом за ним об этом заявляли и другие ученые. Они разводили руками не понимая на что рассчитывала Кроберг, привозя на станцию объект в настолько удрученном состоянии. Но Елена жестко и настойчиво гнула палку в сторону продолжения ежегодных испытаний. «Он на грани перерождения иммунной системы! – кричала она в кабинете управляющего Нирова. – Количество АТ-цитов мы увеличили в два раза. Лейкоцитов у него практически не осталось. Я здесь чтобы их полностью убить». По мнению Кроберг именно наличие лейкоцитов, последних свидетелей старой иммунной системы, сдерживает перерождение. Елена умела добиваться своей цели. Она всегда могла найти ключевую фразу в споре: «Никто кроме меня не несет прямой ответственности за объект 3, и я буду делать с ним все что нужно для наилучшего результата!». Ниров отступил. Он лишь желал удостовериться, что Кроберг полностью контролирует ситуацию.
- Я слышал, что в твоей лаборатории погибли два человека, - управляющий не мог не задать этот вопрос. Он желал невзначай, демонстративно топорным способом, ковырнуть Кроберг: может она что-то скрывает.
- Мои трупы на моей территории, - Кроберг встала со стула. – И это моя проблема, никак не касающаяся тебя.
На той встрече Кроберг так и не сообщила Нирову о том, что у центральной системы Каро имеется непредсказуемый брат-близнец в виде симбиота, состоящий из эгоцитарной цепочки. Внимание Нирова было слишком пристальным. Пугать его еще и тем, что Каро непредсказуем она не желала.
Кроберг стояла у изголовья Каро. Он лежал на универсальной операционной кровати, которая сама могла уложить пациента и, если необходимо, стать операционным столом. Каро был очень слаб. Когда они вошли в отсек и подошли к кровати, Кроберг не смогла заставить его забраться на нее. Он, не двигаясь, стоял рядом с ней, смотря далеко вперед. Санитары включили кровать в режим укладывания стоячего пациента. Каро нужно было лишь развернуть спиной. Санитары с опаской, один держась пальцами за плечи, другой переставлял ему ноги, повернули Каро. Кроберг во время этого процесса заглянула в глаза крестника, желая понять, что Каро почувствовал прикосновения санитаров. Но в тусклых глазах очень плохо просматривались зрачки. Щурясь и вглядываясь, Кроберг решила, что они так и остались неизменно большими.
В отсек вошли два вирусолога в защитных костюмах. Они прицепили страховочные пояса к висящим сверху карабинам. Отсек был снабжен аварийным сбросным механизмом. Случись какая опасная ситуация все что было внутри менее чем за пятнадцать секунд выбрасывалось в космос. Кроберг справилась с желанием погладить Каро по голове и направилась к выходу. Через минуту следом вышли санитары. Двери задраились, наличники окрасились оранжевым светом – отсек был полностью изолирован. Кроберг прислонилась лбом к двери и закрыла глаза. Она простояла так с минуту. Ей хотелось спать или хотя бы присесть. Услышав сзади шаги, она быстро отошла от отсека и направилась на пост наблюдения. По дороге ей пришла мысль о Мельеве. Он должен был уже проанализировать данные. Но наблюдение за Каро было важнее. Тем более, случись что-то выходящее вон, Сергей бы уже бежал к ней с прибором в руке.
До поста Кроберг дошла быстро и с удивлением обнаружила там чуть ли не всех ученых блока В. Их было так много, что некоторые даже не стремились попасть внутрь. Они сидели на диванах и креслах сдвинутых ближе к наблюдательному посту и слушали, как один из мужчин комментирует происходящее. Появление Кроберг почти никто не заметил. Она подошла к раскрытым дверям поста. Внутри находилось множество народа. Пройти было сложно. Уткнувшись в чью-то спину, Кроберг рассвирепела.
- Расступитесь идиоты, - она ударила под колено впереди стоящего высокого мужчину.
Не ожидая такого подвоха, врач недовольно обернулся. Злобный взгляд Кроберг, которая была почти на две головы ниже, он заметил не сразу, но быстро узнал его. Впрочем, крика, донесшегося сзади охранникам, было достаточно. Они встали со своих мест и попросили персонал расступиться. Хотя этого уже не требовалось. Персонал из своих тел коридором разошелся перед Кроберг. Стреляя негодующим взглядом, Елена прошла вовнутрь. Охранник пригласил ее сесть на его место. Она хорошо знала систему управления панелью. Все, кто был непосредственно приписан к проводимым исследованиям, наблюдали за происходящим отсюда. Охранники же занимали эти кресла из-за их особой комфортности. Добравшись до мониторов и сев в кресло, Кроберг быстро переключила свое внимание на картинку из изолированного отсека. Елена поморщилась, ей было недостаточно общей картины. Она приказала двум другим охранникам встать со своих мест и вообще выйти из помещения: «Это вам не футбол». На их место она посадила двух врачей-вирусологов, которые должны были выполнять следующий этап испытания. Каждый из них по указке Кроберг следил за своей частью картинки. Елена навела одну из камер на лицо Каро. Ей хотелось видеть изменения. Неожиданно толпа наблюдавших ученых охнула: Каро достаточно сильно дернулся. Кроберг тут же посмотрела на глаза. Но зрачки было видно не четко. Нажав на кнопку связи с отсеком:
- Что случилось? Почему он дернулся?
- Пришлось сделать надрез в паху. У него там уже нет кожи, - вирусолог, сделавший надрез посмотрел на одну из камер в потолке. Кроберг помнила, что область кожи в паху была единственной, где еще не появились плотные белые образования.
- Раньше он достаточно спокойно реагировал на разрезы, - уточняла Кроберг. – Проверьте параметры чувствительности. Что ЦНС?
Вирусолог смотрел на приборы.
- Все в пределах нормы. Небольшой скачок, видимо от пореза.
Кроберг отвела в сторону голову и передала через наблюдавших, чтобы доктор Мельев взял свой прибор и снял показания у дверей отсека.
- Посмотрите на его глаза, - попросила Кроберг.
- Взгляд устремлен прямо, не двигается. Зрачки сильно расширены. Моргает.
- Наблюдайте за зрачками, когда введете вирус.
Вирусолог в отсеке кивнул. Они почти подготовили катетер и шприц для введения. Кроберг посмотрела на входную дверь. Она думала о Мельеве.
- Начинаем вводить штамм гриппона типа В1Р1К, - объявил вирусолог.
«Смотрите на глаза», - тихо произнесла Кроберг, но не включила кнопку связи.
Все затаили дыхание. Вирусологи переключали некоторые камеры, чтобы лучше видеть приборы. Непосредственно за визуальным процессом следили два оптических глаза: один показывал глаза, другой общий вид.
- Готово, - известил вирусолог. – Штамм введен. Начинаем наблюдать.
Врачи отошли от стола к приборам. Показания были неизменными. Кто-то сзади хихикнул: «Удиви Каро». Кроберг словно завороженная, как и десятки других продолжала смотреть. Но прошла минута, вторая. Один из коллег вирусологов посмотрел на Кроберг.
- В1Р1К самый агрессивный, - произнес он. – Неужели он его просто проглотил?
Кроберг не реагировала на слова. Ученые перешептывались. Прошло больше пяти минут. Ничего не было. Данные фиксировались без изменений. На исходе десятой минуты обещанный фейерверк так и не случился. Один из приборов подал небольшой сигнал. И снова повисла тишина.
- Есть изменения, - произнес один из вирусологов. Все ждали подробностей. Кроберг держала палец на кнопке связи и вот-вот готова была нажать на нее. – Отбой. Это ерунда…
- Что такое? – не дождалась она.
- Адреналин подскочил вверх.
- Что с глазами?
Вирусолог наклонился над головой Каро.
- Ерунда какая-то, - она смотрел с разных сторон, менял наклон головы. – У него зрачки то расширяются, то сужаются. Становятся то узкими, то продолговатыми. Жуткое зрелище.
- Что-нибудь еще? – спросила Елена.
- Пока все нормально. Что вы там, на Земле, сотворили с ним, что самый ядовитый вирус прошел незамеченным? – вирусолог смотрел в камеру.
- У него АТ-цитов вдвое выше нормы для больных язвой, - напомнила Кроберг.
Раздался сигнал прибора.
- Да? – подхватил другой вирусолог, следивший за приборами. – Сейчас уже нет. Их количество стало уменьшаться.
- Уверены?
- Да. Матричное сканирование показывает, что их количество снижается.
- Вот мы и нашли куда ударил гриппон, - тихо произнесла Кроберг.
- Похоже, с перерождением иммунитета вы поторопились профессор, - высказался вирусолог. Он подошел к катетеру и, воткнув шприц, взял анализ крови.
Все кто был рядом с Кроберг, посмотрели на нее. Она промолчала. Ее взгляд, не отрываясь, следил за изображением глаз. Но зрачки были плохо видны.
- Профессор, вы видите там? – вдруг спросил вирусолог. На одном из экранов появились первые результаты анализа крови.
Кроберг посмотрела в монитор.
- Гриппон начал разрушать монии, и они гибнут, - пояснил вирусолог.
- Что?! – поразилась Кроберг. Впрочем, округлые глаза были не только у нее. - Перепроверьте! – Приказала она.
Но через две минуты результаты подтвердились. Еще через десять минут, во взятой на анализ крови не осталось живых моний.
- Проверьте ее еще раз, - настояла Кроберг.
- Анализы показали, что моний в образце крови нет. Через две минуты мы возьмем новый образец.
- Выполняйте! – прикрикнула Кроберг. Она ударила кулаком по столу, напугав рядом сидящего врача.
Вирусологи подчинились. Они взяли из пробирки с первым отбором крови пробу и разместили под микроскопом. Через минуту врач подтвердил прежний приговор – все монии погибли.
- А вирус? – вдруг спросила она.
Вирусолог бросил удивленный взгляд в камеру. Но Кроберг не стала уточнять. Врач нажал несколько кнопок – на мониторе появились обновленные данные.
- Мертв, - погружаясь в раздумья, констатировал он.
Врачи за спиной Кроберг бурно обсуждали. Кроберг разговаривала с коллегами, сидящими в креслах.
- Вы специально модифицировали этот штамм для поражения моний? – спросила Кроберг, нажав кнопку связи.
- Нет, профессор. Разве такое возможно? – оправдывался вирусолог. – У монии крайне стойкий защитный механизм и, чтобы его взломать, нужно взломать их нуклеиновые цепочки. Сами что думаете, профессор?
- А вы?
- Может новый штамм питается мониями? Только ими? Съедает их всех и без пищи умирает, - предполагал вирусолог, когда его прервали пищания приборов.
Кроберг переключила мониторы. Уровень лейкоцитов снизился до критического. Количество гемоглобина увеличилось, а АТ-цитов резко падало вниз.
- Иммунитет не справляется, но непонятно, причем тут гемоглобин? – не понимал вирусолог.
- Берите кровь, - напомнила Кроберг. – Что с глазами?
Второй вирусолог подошел к голове.
- Они белеют. Вы видите это? – Кроберг переключила камеру. Глаза Каро мутнели. – У него поднялась температура, - приборы издавали сигналы, - приборы зафиксировали кровотечение. Но давление крови растет. Ничего не понимаю.
Кроберг смотрела как вирусолог закладывает пробу крови в микроскоп. Результатов с замирением сердца ждали все.
- Готово, - глядя то в микроскоп, то на монитор говорил вирусолог. – Вы видите?
Но на мониторе отображались старые данные.
- У нас все по-прежнему, - ответила Кроберг, глядя на монитор, отображающий данные. На нем появилась рябь. На нескольких рядом тоже небольшие помехи. К горлу Елены подступил ком. – У вас все в порядке? – спросила она.
- Да, - в динамиках слышался небольшой треск, - вы видите данные?
- Нет! – громко и четко ответила Кроберг. – Что у вас происходит?
- В образце крови уже присутствуют мертвые монии, но и мертвый вирус тоже есть. Количество железа резко возросло. Гемоглобин вытянутый, неправильной формы.
- Температура 41, - вмешался второй вирусолог, - и повышается. Сообщения о кровотечении продолжают поступать. Но матричное сканирование не выявляет зону поражения. Кровяное давление растет. Дыхание стало очень глубоким. Насыщение кислородом растет.
В лобби и по всему блоку зазвенел сигнал тревоги! Персонал, испугавшись, посмотрел наверх. Под потолком зажглись красные лампы. По системе общей связи раздался голос дежурного диспетчера. Говорил он спокойно, но понять его мешали помехи. Кроберг не обращала внимания на сигнал тревоги и смотрела на мониторы. На некоторых картинка застыла, по некоторым бегали полосы помех, на других – черные пятна.
- Внимание! Это не учебная тревога. Всему персоналу станции немедленно проследовать в предписанные жилые отсеки. Немедленно проследовать в ближайшие жилые отсеки и перейти в режим изоляции.
Ученые, медсестры, все кто был в лобби и внутри поста немного лениво дослушали сообщение. Учения на станции проводились регулярно и некоторых они порядком достали. Но сообщение вновь повторилось. «Это не учебная тревога!», - сквозь помехи из динамиков доносился голос экстренного оповещения. Люди дернулись с места и быстро направились к выходу. Лишь одна Кроберг не шелохнулась. Она продолжала смотреть на мониторы, нажимая на кнопку связи:
- Эй, вы меня слышите там?
- Д-да, - с помехами донесся голос вирусолога.
- Что у вас там? У вас все в порядке?! – Кричала Кроберг. Ей мешала сирена и повторяющееся сообщение диспетчера. Сигнал тревоги звучал и внутри отсека Каро. Кроберг почти ничего не слышала, что говорят вирусологи.
- АТ-циты снижаются, - разобрала она, - вирус полностью распространился… гибнут…
Кроберг посмотрела через стекло в лобби и вокруг. Она была одна. Никого вокруг не было. Но топот и гул от толпы разбегающихся был слышен хорошо. Он привстала, опершись руками на стол. По рукам пробежала дрожь. Стол, приборные панели вибрировали как и все вокруг.
- Вы там? – она нажала на копку связи. Но в ответ раздался лишь треск.
Вибрация усиливалась. Кроберг медленно отошла от стекол. Они едва заметно прогибались в разные стороны. Кресла, стулья, столы и диваны перемещались по полу от сильной дрожи. Со стороны кофейни донесся звонкий грохот: падали приборы и посуда. Сообщение диспетчера уже почти невозможно было разобрать. Сильный треск и помехи полностью заглушали слова. Откуда-то донесся гул. Кроберг посмотрел в направлении коридора, где находился отсек Каро. Но шум шел откуда-то из глубин станции. Словно ее сжимали огромными тисками, она стонала и выла от боли.
Елена уперлась в заднюю стену, вздрогнув от неожиданности. Шум усиливался. Он стал походить на рев и скрежет. От сильных вибраций ходуном ходила мебель. Резко гул усилился в десятки раз. Пол словно выдернули из-под ног. Стены содрогнулись. Раздался чудовищный грохот, и звуки рвущегося металла причиняли нестерпимую боль ушам. Кроберг лежала между стеной и наехавшим диваном, сжимая ладонями уши. Все вокруг дергалось. И грохотало. Из коридора доносился металлический скрип. Стекла трещали и сильно прогибались наружу. Кроберг закрыла глаза и накрыла голову руками. В темноте от мыслей становилось еще страшнее. Она открыла глаза, но не убрала руки. Через щели между пальцами она видела, как трясутся стены, и подпрыгивает половое покрытие. С потолков посыпалась отделка. Как вдруг скрежет резко стих, оставив Елену наедине с нарастающим гулом. Дрожь продолжала трясти стены и потолки. Елена высунула голову. Станцию тряхнуло. Кроберг снова спряталась за руками и подальше заползла в угол, образованный диваном и стеной. Раздался мощный хлопок, словно что-то взорвалось. Елена вскрикнула. Ее подкинуло, стены содрогнулись. Вибрация сошла на нет. Но откуда-то из центра станции доносился непонятный чавкающий гул. Елена привстала на коленках и поглядела, что творится в лобби. С потолков свисала плитка из стальной сетки. Красные огни по-прежнему сверкали, сирена звучала с помехами. Ее внимание привлекла дверь лифта. Через прогнувшуюся створку сочился белый дым.
Елена боязливо выползла из своего угла. Прислушалась. Гул медленно затихал. Она встала на ноги, цепляясь руками за перевернутую мебель. Из лифта шел черный дым. Он поднимался к потолку. Через несколько секунд из частично обрушившегося потолочного покрытия, над входом в лифт, высунулась какая-то трубка. Послышался шипящий звук. Поднимавшийся дым засасывало в вентиляцию. Кроберг огляделась. Она посмотрела на мониторы. На них отображалась большая застывшая картинка общего плана из отсека Каро. Последнее что удалось запечатлеть камерам: это прячущиеся под стол врачи. Кроберг подбежала к приборной панели. Схватила на ходу упавший стул. Подъехав к кнопке связи, она нажала на нее.
- Вы меня слышите? – дрожащим голосом спросила она.
В ответ молчание. Ничего кроме треска. Система не реагировала на нажатие приборных кнопок.
- Вы меня слышите? – голос ее дрогнул.
Кроберг осматривала приборную панель. На ней не горела ни одна лампочка. Она нажала для проверки на кнопку перезагрузки, но реакции не последовало. Система сохраняла мертвецкое молчание, как и все вокруг. Елена подняла голову и огляделась. Вокруг было очень тихо. Гнетущая тишина душила даже шипящий звук работающих насосов, затягивающих проникающий в отсек дым.
Кроберг боязливо встала из-за стола. Посмотрела вдоль коридора. Там в мрачной дали находился отсек с Каро. Тревожный красный свет, мерцая, смешивался с мраком. Елена посмотрела на кнопку связи, потом на застывшее изображение на мониторе. Она дернулась – изображение вдруг исчезло. Все панели вырубились. Елена сделала глубокий вдох, пытаясь справиться с частым дыханием. Выдохнула. Еще вдох. Выдох. И смело зашагала вперед к выходу из поста. Она отодвинула мешавшее ей кресло и вышла в лобби. Проходя рядом с лифтом, она услышала какое-то царапанье. Шум доносился из шахты лифта. Елена наклонилась в его сторону. Непонятный звук становился громче. Он шел снизу и все быстрее и быстрее, кто-то карабкался вверх. Кроберг попятилась назад. Бум! В дверь с большой силой что-то врезалось. Елена вскрикнула и побежала обратно на пост. В дверь лифта что-то ударило, словно молотом. Кроберг добежала до угла, где пряталась. В дверь с яростью били тяжелым предметом. И чем сильнее створка прогибалась, тем чаще раздавались удары. Раздался скрип и скрежет. «Открывают», - догадалась Кроберг, не выглядывая из-за укрытия. Она спрашивала себя, почему прячется и от кого. Понимая нелепость своего поведения, Елена медленно приподнялась, чтобы посмотреть, кто пытался вылезти из шахты лифта. Она выглянула из-за спинки дивана, но ей было видно только пульт. Скрежет усиливался. Последовал громкий металлический удар! В лобби послышались металлические шаги. «Двое, несколько», - анализировала Кроберг. Она медленно поднимала голову, чтобы выглянуть из-за панели. Но полет барного стула остудил ее любопытство. Он пролетел мимо окон охранного поста. Тяжелые металлические шаги небрежно пробирались через небольшие завалы к коридору. Кроберг слышала, как они расталкивают преграды, небрежно отпихивая их. Елена поползла к дальнему краю дивана, чтобы увидеть дверной проем. Она медленно высунула голову. В нескольких метрах от поста наблюдения стояли три темные фигуры среднего роста. Как будто бы в накидках. Они удалялись вглубь коридора. Елена подалась вперед, чтобы разглядеть получше. Но через секунду окаменела, заметив желтые большие глаза, смотрящие прямо на нее. Неизвестный сделал шаг в ее сторону. Елена боялась шелохнуться, дрожащим шепотом повторяя про себя: «Ты меня не видишь, ты меня не видишь…». Ее поджилки сжимались с каждой секундой. Желтоглазый медленно покачивался из стороны в сторону и с осторожностью приближался к посту. Лицо Кроберг краснело – она боялась дышать. Ее бледно-синие губы дрожали, а глаза предательски отражали красный свет ламп под потолком. Из коридора донесся не то вопль, не то крик. Желтоглазый резко развернулся. Он одернул свой плащ и скрылся за поворотом коридора. Елена жадно вдохнула и, быстро перебирая руками и ногами, заползла обратно в угол. По щекам ее потекли слезы. По всему телу била сильная дрожь. Она обняла себя руками и вжалась в стену.
Через минуту из глубины коридора послышался рык и стали доноситься железные удары. Еще удар, опять! Очень часто, сильно! Они ломали стены «или дверь», - пронеслось в голове Елены. С каждым новым ударом она вжималась сильнее в стену. Ей казалось, что это шаги желтоглазого, подбирающегося к ней. Она закрыла уши ладонями, пытаясь заглушить грохот молотильщиков. И вдруг удары прекратились. Неизвестные выругались, кричали что-то непонятное и сильно злились. Кроберг убрала руки от головы и услышала быстрые шаги. Они бежали. Кроберг ногами ерзала по полу, вдавливая себя глубже и глубже. «Заметят!.. Заметят!», - повторяла она из раза в раз. И слезы отчаяния градом сыпались из глаз. Но неизвестные быстро пронеслись мимо поста и с шумом спустились в шахту. Грохот быстро удалялся, пока окончательно не стих. Кроберг сидела и боялась вслушиваться. Она рыдала и никак не могла справиться нахлынувшими эмоциями. Она уткнула голову в колени и во мраке перед ней стояли большие желтые глаза. И чем дольше она прокручивала их в памяти, тем сильнее становились ее всхлипы. Ей не хватало воздуха. Слезы стекали обильным потоком. Вокруг стало тихо. Но Елена не знала об этом. Она ждала, когда желтоглазый подойдет к ней. Сильнее сжимала колени и прятала в них лицо. Елена продолжала громко рыдать. Будто прорвавшая плотина и давно дремавший водяной вулкан. Елена не сдерживалась, она не могла. Ей хотелось чтобы эти глаза настигли ее. Чтобы все это прекратилось: дрожь в теле, дерганье рук и желтый всепоглощающий омут, стоявший перед глазами, исчез. Ее внутренности горели. Она чувствовала, как ее кто-то хватает и дергает за нити, привязанные к рукам. Ее мутило от желтого цвета вокруг. Она медленно завалилась на бок. Ей хотелось выплюнуть из себя гадкую слизь и вырвать. Внутри все болело и съеживалось. Ребра тисками сдавливали легкие, мешая дышать. Она захлебывалась. В глазах потемнело. Она рухнула на пол. Ее вырвало. Елена потеряла сознание.