Яркий клинок вспорол густое брюхо мрака. Он разлился молочным светом повсюду, застилая глаза. Елена морщилась. Она пыталась отмахнуться от него, сдернуть непонятную пелену словно занавес. Но она не видела рук перед собой. Елена помотала головой по сторонам, вверх-вниз, но рук не было. Она чувствовала их, но не видела. От резких движений ее мутило, она откинулась назад, но не чувствовала затылком ничего. Она закричала, падая в молочную пропасть. «Куда я попала? Почему? Кто ты?», – вертелось у нее в голове. Елена пыталась ухватиться за что-нибудь. Но ничего не было видно, кроме света. Она закричала. Ее что-то коснулось. Она смолкла; ощупала. Это была рука. «Влад?», - тихо произнесла она.

Серебряный свет ударил ей в глаза. Глазам стало больно. Она закрыла их, и молочное пятно собралось в темное покрывало. Елена медленно приоткрыла глаза. Перед ней кто-то стоял. Она смотрела перед собой и пыталась сфокусировать взгляд. Это был мужчина.

- Ты? – удивленно спросила Елена, не веря проясняющейся картинке перед глазами.

- Как меня зовут? – вдруг произнес он.

- Евгений, - не понимая глупого вопроса, ответила она.

- Ну, с памятью хорошо все… вроде, - Евгений Ниров сидел у больничной кровати Кроберг. За его спиной, у двери, стоял охранник.

- Где я? – Елена боялась повернуть голову.

- В больничном отсеке блока В, - спокойно ответил Ниров.

- Нехорошо, - Кроберг поморщилась и закрыла рукой лицо.

- У тебя сильное отравление. Мы не можем определить что это за токсин. Ты надышалась дымом, вероятно.

Кроберг убрала с лица руку. Она смотрела непонимающим взглядом на управляющего станцией. Его голос был немного странным и отражался от стен тихим эхом.

- Ты помнишь что произошло?

Елена слегка помотала головой из стороны в сторону.

- Да, - ответила она, противореча голове. Ниров молчал. Елена поняла, что он ждет продолжения. – Все содрогнулось, что-то взорвалось…

- Хорошо, - прервал управляющий, - в том смысле, что у тебя с головой все хорошо.

- Состояние?

- Твое? – уточнил Ниров. – Удовлетворительное. Отравление токсичными парами. Оклемаешься. Тебя нашли на полу, на наблюдательном посту. Скажи: ты предупреждение по громкой связи не слышала? Или ты оглохла? Все заняли свои места, а эта лежит средь диванов и кресел, - управляющий пожал плечами.

- Я должна была убедиться в безопасности… - в голову, словно вспышкой молнии пришла мысль, – Каро! Где он? – Кроберг резко подняла голову, но ей стало дурно.

- Успокойся, - Ниров легонько похлопал ее по руке. – Его ищут.

- Что значит?..

Слова Кроберг прервал вошедший военный. Он подошел к управляющему и что-то сказал на ухо.

- Ну вот, - Ниров кивнул головой, отпуская офицера, - нашли уже.

- Где он?

- В космосе, - Ниров обернулся назад и рукой отослал охранника за дверь. – Около 12 часов назад на станцию совершили нападение.

- Взрывы?

- Да, их челнок врезался в центральное кольцо. Самоубийцы, - Ниров ударил кулаком по коленке, - Мы заметили приближение. Сначала подумали астероид, потом грешили на обломок. После, выяснили, что это был корабль. Они протаранили станцию.

- Что с Каро?

- Мы пока не знаем, - Ниров пожал плечами. – Налетчики малым отрядом пробрались по шахте лифта сюда, в блок В. Их целью был твой малый. Очевидно, что когда они стали взламывать дверь, медики внутри нажали на эвакуационный сброс. Это когда отсек становится спасательной капсулой. Мы уверены в том, что они сами сделали это, так как автоматическая система спасения не была задействована. Лишь они отделились от станции. У капсулы есть небольшой запас живучести. Но, отстыковка произошла около 12 часов назад. А их там трое.

- Он жив? – настойчиво спросила Кроберг.

- Знаешь, у меня помимо твоего доходяги там еще два хороших врача! – Ниров со злостью смотрел на Кроберг.

- Меня не волнуют твои люди, меня интересует мой, - прошипела Елена.

Ниров стискивал зубы, сдерживая бурлящее негодование.

- Их маяк включился лишь недавно. Обычно это происходит сразу, - он смотрел на Кроберг. Она ловила каждое его слово. Раненная птица ждущая, что ее птенец вернется к ней. -  В общем, местоположение найдено. Скоро капсулу доставят на корабль. А там уже всех к нам. Если будет кого к нам везти.

Кроберг сжала ладони в кулак. Ниров ничего не сказал. Он встал и подошел к иллюминатору. На небольшом удалении от станции сверкал огнями военный крейсер. Вокруг станции красными огнями горели выпущенные бакены-маяки. Управляющий посмотрел на Кроберг.

- Ты не о чем не забыла мне рассказать? – он говорил так, словно что-то уже знает.

Кроберг медленно повернула голову в сторону Нирова.

- Что ты имеешь в виду? – она действительно не понимала. Елена много чего недоговаривала, и этот вопрос был самым нелепым. Она поморщилась от мыслей: если он хочет ее прижать за что-то, то почему бы не спросить в лоб?!

- Знаешь, твоя личность всегда была окутана большими тайнами и загадками, - Ниров смотрел через иллюминатор, - успешная, пробивная. Многие следили за твоими успехами и ненавидели. Редко таким дерзким как ты удается добиться такого положения. Когда ты попала под крыло Данилевского я, даже было, подумал, что вот он – твой закат. Ведь этот скряга не любил, не переносил, таких как ты. Тех, кто руководствуется принципом: я – танк и мне плевать на тех, кто подо мной.

Кроберг устала смотреть искоса на Нирова и отвернула голову. Она сжимала губы. Но территория была не ее и Елена не мешала ему выдавить свою злость.

- Но вдруг появляется Винбург, - Ниров громко усмехнулся, - этот таракан. Знаешь, а ведь ему столько раз отрубали голову, но он всегда выживал. Тебе поручают резервацию и ты главная по изучению «белой язвы» в стране.

- Сколько слов и не одного прямого…

- Вопроса? – перебил Ниров. – Мой путь к этой должности сделал меня тем кем я являюсь. Раньше ты не была столь, - управляющий подпирал нужное слово, - … озабоченной. Ты всегда была погружена в свою работу. Отдавалась ей как истинная любовница: со всей страстью и похотью, - Кроберг закатила и прикрыла глаза. – Но сейчас ты другая. Ты похожа на дикарку, на зверя, у которого нет иных мыслей, кроме как защита своей добычи. Но ведь он не добыча, – Ниров вновь смотрел на Кроберг. – Он твой крестник. Собственно, почему крестник? Всегда это интересовало.

Кроберг повернула голову. Ее брови были слегка вздернуты, на лице отображалась вопросительная гримаса.

- Ты серьезно? – она спросила его, до конца не веря в риторичность вопроса. – Я думала тех, кто работает на станции не волнует ничего, кроме своих открытий.

- И тебя тоже, - поддел Ниров. – Но ты называешь его крестником и стоишь за него, ни как за открытие или объект 3. Ты создала вокруг него территорию своего хищного покровительства. И любой кто угрожает ему или несет опасность – твой враг. Поэтому все самое опасное проделываешь с ним сама. Признайся, ведь никто не знает истинного положения дел с объектом 3? Пока он играет возложенную на него роль никто не задает вопросов, - Ниров пожал плечами и отошел от иллюминатора в центр комнаты. Кроберг про себя радовалась, что могла удобнее повернуть голову. Ее брови сдвинулись вниз, она поняла к чему ведет управляющий. – Нет вопросов – нет проблем. Удобно очень. О твоих ошибках никто не говорит. О твоих тайнах никто не спрашивает. И ты молчишь. Ведь удобно же, - Ниров дошел до двери; потянулся до ручки, потом развернулся и медленно направился к иллюминатору. – За несколько минут до того как в нас врезался корабль нападавших наши приборы зафиксировали электромагнитное излучение. Оно было не то чтобы сильным, но очень уж мешало работе приборов. Источник его находился где-то здесь, в кольце В. Точнее, к сожалению, уже не определить. Самое удивительное, что у корабля нападавших была точно такая же сигнатура электромагнитного излучения. Естественно мы отвлеклись на непонятный объект, ведь он быстро приближался к нам. Удивительно да?

- Ты спрашиваешь вирусолога об электромагнитном излучении? Или об удивительном чуде нападения? – язвила Кроберг.

- Чудо? – Ниров ядовито улыбнулся. – Интересное слово. Удивительно то, что излучение в блоке В было похоже на сигнал, - управляющий остановился перед взглядом Кроберг и, не отрываясь, смотрел ей в глаза. – Ты точно ничего не забыла мне сказать?

- Ты обвиняешь меня в том, что я каким-то образом подала сигнал нападавшим?

- Ты? Нет. Но тот факт, что высадившийся отряд взломал двери отсека, где в тот момент проходил опыт над твоим объектом, заставляет задуматься.

- Ты прав, - Кроберг несколько раз резко кивнула, - это объект 3 вдруг встал и начал светить фонариком в иллюминатор.

- Они интересовались объектом, который привезла ты.

- Может и так, - Елена сбавила обороты, - но в отсеке были и твои люди.

- Все они были проверены годами! – встрепенулся Ниров. Она сделал выпад в сторону Кроберг.

- В БиоНИЦ тоже работали люди, находившиеся под колпаком. Однако по мнению федералов бомбы были заложены в том числе и на станции под комплексом, - напомнила Кроберг. – Я видела те же помехи на мониторах. Все видели их. С десяток людей были в комнате и видели как начались помехи и я не могла докричаться до отсека. Что ты хочешь от меня, Ниров? Меня предупреждали на Земле о том, что за работой резервации следят химбаты и наци. Это я должна была тебе сказать?

- Химбаты? – вдумываясь, переспросил Ниров.

- Очнись! Мы в космосе, химбаты и наци внизу, на Земле, - Кроберг всплеснула руками. – Какое отношение они имеют к станции?

- Может никакого, - Ниров развел руками, - а может они обзавелись кораблем и решили украсть твою игрушку, - управляющий задрал голову к верху. Он устало вздохнул. Он безразлично посмотрел на Кроберг, словно осуждая себя за сказанные слова. Ниров сильно сутулился, будто бы сверху на него что-то давило. – Этого разговора не было, - он подошел к двери, схватился за ручку, но не спешил нажимать на кнопку открытия, желая остаться здесь.  – Я просто хотел понять врешь ты мне или…

- Сообщите мне, когда привезут Каро.

- Ты сама сначала встань на ноги, - Ниров бросил последний вдыхающий взгляд и открыл дверь. – Черт знает что.

Кроберг осталась одна. В голове все еще сильно штормило. Любое резкое движение вызывало приступ светобоязни и тошноту. Она сильно ударила рукой по кровати. Ее раздражало такое состояние. Елена вспомнила о Каро; в памяти сидели слова Нирова о том, что отсек нашли. Она решила, что к тому времени как его доставят обратно на станцию ей нужно непременно встать. Елена закрыла глаза. В голову лезли без очереди мысли о случившемся, о том, что в отсеке были плохие условия для выживания, полу откровенный разговор с Нировым. В этот раз он показался ей раненым. У него не было травм, но ему было тяжко находиться здесь и сейчас. Кроберг виделась с управляющим максимум два раза в год и никогда она не вдавалась в подробности его жизни. Как и все вокруг – он был ей не интересен. Так она думала и о себе в его глазах. Закрытый, напичканный идеями о существовании жизни в космосе. Увлеченная натура, как и подобает гениальному ученому. Но все же его исполнительность и приспособленчество сыграло с ним злую шутку. Будучи гениальным ученым, он еще был и военным. Входил в плеяду самых амбициозных военных разработчиков биологического усовершенствования солдат. На каком-то жизненном перекрестке с ним случилось то, что случается со всеми выдающимися представителями человеческой расы. Выбор. Приходится делать выбор пути, по которому ты поведешь свое развитие. Этим перекрестком судеб стало  применение холерианы в марсианской колонии Эдемия. В ту пору он возглавлял группу военных ученых в большом поселении на красной планете.

Череда биологических открытий привела к катастрофическим последствиям, когда ими заинтересовались биотерористы. В результате теракта были заражены десятки людей. Дабы спасти колонию от вымирания Ниров санкционировал применение холерианы. После наведения порядка в Эдемии, он ждал что его уберут, понизят или отправят куда-нибудь еще. Но прошел целый год и прошение о переводе он написал сам. Однако командование решило иначе. Ниров идеально подходил на роль козла отпущения, привязанного к одному пастбищу. Безупречный исполнитель как ни крути, который не погнушался применить самый непопулярный из вариантов для выживания. Ниров ждал. Находиться в колонии, где каждый знал, чего им стоило выживание, было невыносимо. Ощущение того что на тебя смотрят тысячи глаз и ни одного, в котором бы читалась благодарность за жизнь. Слишком много жертв и не все они были обречены. Но Ниров был из тех, кто всегда твердо стоит на ногах и не бежит от последствий. И все это время он держал глухую оборону. С ним общались только потому, что нужно общаться с начальником. Но чем дольше он оставался во главе колонии, тем большим штатом заместителей себя окружал. Ему не хотелось видеть людей и слышать их мысли. Находясь в авангарде колонизации Марса, будучи главой самой развитой колонии, Ниров умудрился уйти в тень – стать затворником. Управлять из тесного мрачного угла мыслей было проще. Никто не видел, как его съедает отвращение к самому себе. Как развивается в нем страх к беспорядкам и болезням. Но конец его заключения на Эдемии все же наступил. На шестом году после трагедии его перевели на главную космическую станцию Министерства науки. Где его затворничество и патологический контроль над всем происходящим подходили как нельзя кстати.

Кроберг повернула голову в сторону иллюминатора. Ей было плохо его видно, а что творится за ним, она не представляла. Но мысли ее рвались туда, где сейчас находился Каро. К медицинскому отсеку, который где-то летал в темном безвоздушном пространстве. Елена успокаивала себя тем, что отсек нашли. Его нашли, а значит, Каро спасен. К квадратному боксу, медленно вращающемуся вокруг себя, подлетел буксир. Это был длинный черный корабль с полусферическими выступами под брюхом. Это были механические руки. Они могли трансформироваться и хвататься за любую поверхность. Снизу из пушки-захвата выстрелил снаряд с тянущимся тросом, еще один захват выстрелил из другой пушки. Это были магнитные присоски. Они успешно закрепились на поверхности отсека. Из единственного иллюминатора, который находился на наружной стене, ничего не было видно. Освещения внутри не было. Тросы потянули отсек к буксиру. Механические руки разошлись в стороны. Буксир направлялся к большому крейсеру, видневшемуся через непроглядную тьму габаритными огнями. Медленно и осторожно железные руки корабля обхватили крохотный металлический бокс, перевернув его в правильное положение. Пилоты буксира задействовали тепловое сканирование. Корабль был уже рядом с крейсером-исполином, молчаливо наблюдающим за приближением трудолюбивого жука. Швартовочный отсек распахнулся и буксир влетел в ангар. Внешние ворота быстро захлопнулись. Через десять минут открылась одна из  массивных ставней ангара. Через образовавшийся проход к буксиру направился немногочисленный технический персонал. Все они были в защитных костюмах. Пилоты корабля уже отпустили отсек на палубу. К одной из его стен подъехал двуногий погрузчик. Приказа о вскрытии не поступало. Через две минуты в ангаре появилась команда врачей одетых в защитные костюмы. Они везли с собой трое носилок. После того как все были в сборе. Ставня начала закрываться. Ангар был изолирован. Поступил приказ о вскрытии. Роботизированный погрузчик подъехал ближе к металлическому боксу. Из его правой руки показался мощный лазерный резак. Управлявший им рабочий приступил к вскрытию отсека. Все затаили дыхание. Что же там внутри: мертвые или чудом выжившие? Когда система безопасности зафиксировала первый сквозной надрез корпуса отсека, на стенах ангара загорелись желтые лампочки, предупреждающие о повышенной опасности. Через увеличивающийся разрез корпуса внутрь с громким писком затягивался воздух. Через три минуты рабочий завершил квадратный разрез в одной из стен отсека. Поддерживая магнитными клешнями кусок металла, робот быстрым толчком назад извлек толстую пластину. Сгрудившиеся сотрудники устремили взгляды в образовавшуюся ровную квадратную брешь. Погрузчик отъехал в сторону. Медики направились внутрь, но их опередили два вооруженных солдата. Они включили фонари и осторожно заглянули в отсек. Осмотрев помещение, она дали сигнал врачам: можно приближаться – опасности нет. Перед тем как медики вошли внутрь отсека, солдаты кинули три лампы, засиявшие холодным светом, как только ударились о поверхность.

Среди беспорядка приборов, валяющихся повсюду и их обломков, медики быстро нашли своих коллег в желтых защитных костюмах. Маски были сняты у обоих. Вирусологи не подавали признаков жизни. Врачи сделали надрезы костюмов от подбородка к ключице, чтобы отогнуть защитную ткань и проверить пульс. Его не было. Врачи потащили их к выходу. Солдаты помогали принимать тела. Каро врачи нашли не сразу. Он сжавшимся комочком лежал в дальнем углу под надломившимся столом. Увидев белого человека с сильно худыми руками, врачи замешкались. Но уже скоро они подошли к нему. Два медика разжали тело Каро и положили плашмя на пол. Его изрезанное шрамами лицо предстало в синеватом свете. Один из санитаров резко отпрянул в сторону, ударившись обо что-то. Второй, тот что был повыдержаннее, прощупал пульс – его не было. Врач прищурился. Он положил ладонь на грудь Каро, другую на плечо.

- Что такое? – не понимал действий своего напарника второй врач.

- Какая-то вибрация. Ты чувствуешь? – смельчак кивнул коллеге. Тот подвинулся ближе к телу и положи руки на ноги. Глаза его немного округлились.

Они вытащили Каро и положили на каталку. Медики снаружи внимательно осматривали тело Каро на наличие травм и порезов. Другие врачи, осматривающие вирусологов, уже передавали сообщение о смерти своих коллег. Не обнаружив порезов, врачи вздохнули. Оставалось дождаться анализа воздуха от системы безопасности и ставни откроются. Автономная СБ быстро справилась с задачей. Оранжевые лампочки потухли. Мужским голосом система объявила об отсутствии каких-либо вирусов в воздухе. Все ставни ангара распахнулись. Персонал радостно воспринял эту новость скидыванием защитных масок.

Покрытые белой тканью тела вирусологов быстро повезли в морг, где их должны были упаковать. Каталку с Каро повезли в соседний ангар: медикам, принявшим Каро, приказали немедленно подготовить спасенный объект к транспортировке на космическую станцию.  Пассажирский челнок с гербом военно-космических сил уже ожидал. Врачи быстро завезли каталку внутрь, пристегнули Каро к ней, закрепили и изолировали отсек. Ставни ангара быстро захлопнулись, и челнок вылетел в открывшиеся внешние ворота. На борту не было никого кроме двух пилотов. И, несмотря на указания, исходившие со станции о контролировании за состоянием объекта 3, они не горели желанием выходить и проверять его. Полет продолжался 15 минут. Вокруг станции летали несколько истребителей. На равном удалении в кольце блокады дежурили три крейсера космического флота России. Челноку был организован зеленый коридор в сопровождении четырех истребителей.

Через полчаса, пройдя все необходимые процедуры, Каро разместили в больничном отсеке блока В. У входа приставили двух вооруженных солдат космических войск. На саму станцию был высажен полк космической пехоты. Ими командовал полковник Стратов. Произошедшее нападение не смогли утаить от президента, и он ввел режим чрезвычайного положения на шесть дней. Главнокомандующий флота издал указ о взятии ситуации под контроль космическими войсками. Несмотря на сопротивление министра Терена о том, что прямого вмешательства не требуется, президент дал понять, что не намерен слышать от него подобные речи. Министр отступил. Космические войска взяли станцию в блокаду и ввели свои войска на ее территорию. Управляющий Ниров не мог препятствовать обыскам и допросам, которые начали несколько часов назад военные следователи. Ему одному лишь разрешено передвижение по станции, а также тем ученым, от работы которых зависела текущая и неотложная работа. Однако всех их от дверей до дверей сопровождали пехотинцы, что невероятно злило ученых-исследователей. Всем же остальным было запрещено покидать жилые отсеки. На допрос их вызывали группами.

Кроберг настояла, чтобы ей вкололи успокаивающие и иммунные активаторы. Ей было тяжело вставать, но от медсестер осматривавших ее, она узнала, что Каро уже на станции и его везут в больничный осек. Елена через тридцать минут, после введения стимуляторов, смогла встать с койки. Она, слегка пошатываясь, подошла к двери. Открыв ее, она увидела перед собой широкую спину высокорослого пехотинца, который немедленно развернулся.

- Извините, мадам, но вам запрещено покидать пределы отсека, - осматривая Кроберг в больничном халате, хладнокровно выдал солдат. Кроберг скривила лицо. Слово «мадам» резало ей слух. Елена фыркнула и сделала шаг вперед, ожидая, что солдат отойдет. Но он не шелохнулся, и она уперлась ему грудь. Резкий запах пота ударил ей в нос. Она поморщилась и подняла голову. Каменная небритая физиономия еще что-то говорила.

- Я не шучу.

Кроберг сделала два шага назад.

- Хорошо. Можете тогда передать управляющему станцией, что мне необходимо увидеть объект 3. Я знаю, что его доставили на станцию, - Кроберг немного повело в сторону.

- Передам, - безразлично произнес солдат и закрыл дверь. Кроберг сжала кулаки и челюсть. Она потянулась за ручкой готовая закричать, но, сделав шаг, услышала, что солдат передает ее просьбу по связи. Кроберг уткнулась головой в дверь и выдохнула. Через пару минут, она поковыляла к ближайшему стулу у стены. Про себя она повторяла, что стимуляторы скоро начнут действовать в полную силу и ее перестанет кидать в стороны.

Сидя на стуле Кроберг ловила каждый шум за дверью, надеясь, что услышит как провозят каталку с Каро. Но Елена не знала, что находится на первом уровне блока В, когда как Каро доставят на третий. Вслушиваясь и раздумывая, она просидела около получаса. Солдат два раза стукнул в дверь, после чего вошел в отсек. Он сразу заметил ее на стуле рядом с дверью.

- Полковник Стратов разрешил ваше перемещение, но только в пределах кольца В, - у Кроберг внутри все затрепетало, - в моем сопровождении.

- Если вам это интересно, - Кроберг встала со стула. Ей были безразличны последние слова. Она отгоняла мысли о происходящем на стации. Если этот солдат будет хвостом бродить за ней всюду, то это сейчас было для нее самым мелочным препятствием. Елена сделала шаг вперед. Ноги были немного ватным, но ее перестало качать из стороны в сторону. Она запахнула халат поплотнее, нацепила шлепанцы и, ничего не говоря, направилась к выходу. Солдат за ней.

Кроберг осмотрелась. Она поняла, что находится на первом уровне блока и направилась направо по коридору к холлу, где находился лифт. Войдя в просторный зал, где любили подолгу сидеть ученые и наблюдать в большие окна за звездами, Кроберг увидела вместо них отряд из десяти солдат. Они сидели на диванах и о чем-то шумно разговаривали. Завидев Кроберг, они вскочили, но следом появился высокий пехотинец. Они узнали его и, поприветствовав, уселись обратно. Елена подошла к лифту, двери которого не были повреждены,  и нажала на кнопку вызова.

Попав в лобби третьего уровня, она увидела очень знакомую обстановку. Завалы были почти разобраны и аккуратно сложены в стороне. Мебель стояла беспорядочно, но не валялась. Рваный потолок. Подходя к посту наблюдения, она увидела сидевших там солдат. Они тоже увидели ее. Кроберг сложила руки и вошла на пост. Солдаты осмотрели явление в тапках, за чьей спиной стоял каменный камуфляжный голем.

- Мне нужно знать доставили ли на этот уровень объект 3, - не растерявшись, спросила Кроберг.

Сидевший за пультом управления командир отделения, не вставая, ответил ей:

- Да, в отсеке С17.

- Спасибо, - в ответ командир кивнул головой.

Елена, повернувшись, уперлась в солдата. Сзади раздались смешки. Здоровяк отошел в сторону. Елена демонстративно недовольно выдохнула и пошла по направлению к указанному отсеку. Она уже знала, что отсеки с 15 по 20 являются частью большой лечебной лаборатории. Внутри наверняка кроме солдат есть дежурные врачи. Елена ускорилась и скоро на горизонте показалась нужная ей дверь, у которой стояли двое солдат. Подойдя к ним, она натолкнулась на вопросительные взгляды. Здоровяк за спиной трубно огласил, что ей разрешено. Елена радовалась, что ей не пришлось разговаривать с ними. Она потянулась к кнопке открытия, но караульный опередил ее и дверь уже распахнулась. Кроберг вошла. Дверь захлопнулась. Елена слегка повернула голову назад и обнаружила что ее «хвост» остался в коридоре. Довольная этим фактом она прошла внутрь.

- Вы? – раздался не менее радостный вопрос.

Кроберг узнала этот картавый голос, еще не увидев его хозяина. Это был Дмитрий Панов глава биоинженерного отдела станции.

- Вы здесь? – немного нахмурившись, спросила она. Немного полноватый ученый показался из-за перегородки, за которой находился операционный отдел. В голове она прикидывала варианты, которые могли привести биоинженера Панова в блок вирусологии.

- Ха, мы оба удивлены, - смеялся ученый, интенсивно размахивая руками. – Не надо думать. Зачем вы думаете? Ох, как же вы нехорошо выглядите, - Панов схватился за сердце, подойдя ближе.

Они находились в операционной, где размещалось все управление этой лаборатории. От нее вправо шел коридор к остальным отсекам.

- Мы это сейчас исправим, - покачиваясь из стороны в сторону, словно груша на воде, Панов подошел к шкафам и вынул штаны, рубаху, врачебный халат и легкую обувь. – Держите, коллега. Костюм не даю, так как с этим вы справитесь быстрее, - Дмитрий кинул все принадлежности Кроберг и, удаляясь в коридор, добавил. – Только побыстрее с этим. Нам еще к объекту 3 нужно.

Кроберг быстро скинула с себя халат и принялась облачаться в более подходящую одежду. Через минуту она быстрым шагом проследовала в коридор за Пановым. Он терпеливо ждал ее у отсека С17.

- Чудно, - всплеснул он руками и открыл дверь в отсек.

Внутри находился врач. Кроберг не сразу поняла кто это. Но когда тот обернулся на картавые позывные Панова, Елена узнала в нем того самого лысого бородача, который пристально смотрел на нее, многими часами ранее.

- Вы не знакомы? – удивился Панов. – Ах, ну к черту весь этот этикет. Елена это Валентин Вербас. Валентин, это Елена Кроберг.

- Я знаю, - сухо ответил мужчина.

Ни он, ни она не протянули друг другу руки, но взглядами они пересеклись. Кроберг обошла его и подошла к койке, на которой лежал Каро. Он лежал без рубахи, в одних немного испачканных штанах. К его телу были подключены многочисленные датчики, провода, катетеры. Кожа его была серовато-белого цвета, глаза закрыты. Елена смотрела на него и сразу заметила, что ни живот, ни грудина не поднимаются. Она посмотрела на приборы. Столько данных. И столько невероятного.

- Похоже, вы не ожидали увидеть такие показания? – с интересом спросил Вербас.

- Что с ним? – она не спросила, но произнесла мысли вслух.

- Ваше пресловутое перерождение я полагаю.

Елена посмотрела на Валентина. Он говорил так, словно проверял ее. Панов улыбался и стоял с обратной стороны койки. Кроберг потянулась к прибору, регистрирующему дыхание.

- Не трудитесь, - опередил Вербас, - с прибором все в порядке. Объект 3 не дышит привычным для нас способом.

- Сердце? – в глаза попались показания о пульсе. Они были равны нулю. – Он жив?

- Жив. Удивительно, но жив. Его стабильно держит эгоцитарная система, - начал объяснять Валентин. Он вздохнул, словно бы его заставлял кто-то говорить с Кроберг. – К нам его доставили бездыханным, без пульса. Врачи готовы были причислить его к мертвым, как двух вирусологов что были с ним, - Кроберг посмотрела на Вербаса. Но вскоре подошла к приборам. Она находила подтверждение словам Валентина в данных приборов. – Однако врачей настораживало то, что тело вибрирует. Даже сейчас, - Кроберг подошла ближе к Каро и положила руку ему на ногу. Едва уловимая дрожь волнами поднималась изнутри. – Мы доставили его сюда. Подключили. Никаких однозначных показаний. Судя по одним – он мертв, по другим – живой. Мозг его в коме, не глубокой. Учитывая данные ваших исследований, мы предположили, что его эгоцитарная система каким-то образом поддерживает в нем жизнь.

- Удивительно, правда? – Панов горящими глазами смотрел то на Валентина, то на Кроберг.

- Электрохимические реакции моний, - пояснила Кроберг. – Они стимулируют жизнедеятельность в его клетках и органах.

- Да, заставляют циркулировать кровь через сокращение сосудов.

Кроберг улыбнулась.

- Дублирующая система на случай когда основная в отключке, - интерпретировал Панов. – Господа, вы понимаете, что это значит?

- Как вы фиксируете деятельность эгоцитарной системы? – этот вопрос Елена попыталась сделать как можно более обычным.

- Обычным, - Валентин слегка прищурился. – Что в этом сложного? После нападения, у нас помех с улавливанием электронных импульсов нет.

- Вы не знаете где мой помощник, с которым я прибыла? – Елена посмотрела на Панова.

- Честно говоря я не видел его после того как началась заварушка, - Панов был рад, что Кроберг напрямую обратилась к нему. – Но я уверен, что он в жилых отсеках. Сейчас все там.

- А что с гриппоном? – переключилась она. – Ему ввели модифицированный штамм перед нападением. Каково состояние иммунной системы?

- Заборы показали наличие неизвестных ранее антител. Я сделал их анализ и выяснил, что это антитела к модифицированному гриппону.

- Он его вылечил, - изумлялся Панов, словно впервые об этом слышал.

- Неужели она переродилась? – осторожно предположила Кроберг. Она посмотрела на монитор, регистрирующий состояние иммунной системы. И уже через несколько мгновений ее поражению не было предела.

- Переродилась мягко сказано, - Валентин смотрел на Каро. – Его иммунитет более не основывается на старых и добрых человеческих «цитах». Их просто нет. Есть только АТ-циты и бесконечные их вариации. Они во многом схожи с известными нам лейкоцитами, лимфоцитами и другими, но они совершеннее, - после этого слова Кроберг посмотрела на Валентина. Он казался ей знакомым, но она никак не могла вспомнить его. В его голосе чувствовалась некая обида, но вместе с тем, он воодушевленно говорил он странностях иммунной системы Каро. – Скажите, вы, на это рассчитывали, говоря о перерождении в своих отчетах?

- Примерно, - осторожничала Елена. – Мы уже давно знаем, что иммунная система больных «белой язвой» стоит не на лейкоцитах. Они мутируют вместе другими иммунными клетками и становятся АТ-цитами. Однако до сегодняшнего момента мы полагали, что количество АТ-цитов также будет ограничено в пределах стандартного количества лейкоцитов. У всех зараженных регистрировалось примерно одинаковое количество АТ-цитов. Но 15 тысяч? – Кроберг смотрела на приборы. – И это только базовые клетки.

- Удивительно, согласен. Но количество АТ-цитов непостоянно. Я брал у него анализы четыре раза и каждый раз их количество менялось.

- Сильно? – Елена слегка прищурилась

- От тысячи до пяти.

- И все же это гораздо больше того «золотого» стандарта, который был нами принят.

- Вы совершили прорыв, - Валентин лукаво посмотрел в глаза Елены.

- Это плоды. Прорыв был многими годами ранее.

- Но все же вы понятия не имели, что объект 3 может жить без воздуха?

- Что вы имеете ввиду? – Кроберг нахмурилась

- Вы посмотрите насколько сильно его дыхание, - Вербас указал на один из мониторов. – Он потребляет кислорода как пять человек вместе взятые. Его легкие не вздымаются, но в них поставляется кислород каким-то иным способом. Естественно, что в отсеке, где находились трое, очень скоро закончился кислород, - голос Валентина стал резким и жестким. – Те двое ученых просто задохнулись. А он выжил, несмотря на то что не было воздуха. Эгоцитарная система отключила центральную нервную систему, погрузила организм в некое подобие анабиотического сна. И каким-то образом он выжил.

- Удивительно, - тихо произнесла Кроберг, не ведая, что пронесла зажженную спичку рядом с кожей Валентина.

- Столько смертей вы оправдываете словом «удивительно»?

Кроберг готова была оскалиться подобно волчице. Все ее тело моментально напряглось, готовясь к прыжку.

- Вы не в себе?! – брезгливо смотрела она на Вербаса. – Если да, то можете выйти вон. Объект 3 не ваша головная боль. Им занимаюсь я. Вы свободны.

- Зачем же горячиться, - трепетал Панов. – Валентин, успокойся, как ты ведешь себя? Елена извини его. Сегодня много чего произошло, - он с укором смотрел на Вербаса. – Тебе лучше вернуться ко всем остальным.

Панов был серьезен. Валентин посмотрел на него. Потом вновь давящим взором взглянул на Кроберг. Но она нерушимо стояла перед ним столпом. Но было в ее взгляде что-то непонятное. Она пыталась вспомнить. Ее бросало в дрожь и холод, от взгляда Вербаса и от этого она распалялась еще больше. Но Валентин отступил. Он хлопнул Панова по плечу и поторопился скрыться в коридоре. Кроберг проводила его взглядом. У нее даже возникла жалкая мысль о том, чтобы он напоследок обернулся. Она никак не могла понять, откуда она может знать его и почему его слова и лицо так действуют на нее. Но ее злобные и распаленные мысли перебили запищавшие датчики.

- Ого, - припрыгнул Панов, - наш мальчик готов очнуться. Как и предсказывал Валентин.

Кроберг кинула скользящий взгляд по закрывшейся двери. «Кто он?», - вопрос разбился о ее поверхность. Трепещущий Панов приковал ее внимание. Словно намеренно он был здесь, чтобы она не пропустила самое главное. Елена посмотрела на приборы: пульс медленно поднимался, началась активность мозга и легких – Каро медленно выходил из анабиозного состояния. Внимание Елены привлекло его лицо. Оно корчилось, словно от боли. Кроберг смотрела на приборы. Каро лихорадило. Температура тела резко повысилась с 28 до 37 градусов.

- Смотри, что он делает? - Панно рукой указывал на руки Каро. Его пальцы напоминали сломанные ветви дерева, они прижимались к телу и медленно, цепляясь за кожу, поднимались все выше. Кроберг смотрела на приборы, старясь не упустить важных изменений. Пульс приближался к норме, мозг выходил из комы. Елена посмотрела на руки и увидела, как пальцы стремятся к двум катетерам, установленным в паховой области. Она поняла, что они причиняли ему боль.

- Она атакует катетеры, - догадалась Кроберг и начала вытаскивать их. Панов не до конца понял, о чем она, но начал помогать ей со вторым. – У него усилилась агрессивность АТ-цитов, они атакуют инородный предмет.

Когда катетеры были устранены. Руки резко опали, как срубленные ветви дерева. Елена обработала разрезы. Она дотронулась до лба Каро – горячий. Датчики показывали 38 и поднимается. Пульс выше 80 ударов и поднимается. Кроберг выжидала. Она сверкающими глазами посмотрела на Панова. Ей нравилась его сумасшедшинка в глазах. Ученый с воодушевлением смотрел на пробуждение, но в тоже время перед ним лежал непонятный организм, который внушал благоговейный страх. Однако не настолько сильный, чтобы отказаться от созерцания удивительной картины. Кроберг старалась успокоить усиливающееся волнение. Показатели быстро шли вверх, пульс 95, давление возросло. Грудная клетка стала медленно и глубоко глотать воздух. Температура почти 39. Каро немного дернулся. Он немного выгнулся, широко открыл рот и громко вдохнул. Каро словно тонул, но вырывался из мокрых объятий волн. Он жадно глотал воздух, упираясь руками в кровать. И когда его глаза медленно распахнулись, Кроберг, словно раненая мать припала к изголовью кровати. Она смотрела в его глаза, широко улыбаясь и восхищаясь. «Пошевели», - она повторяла это слово как мантру. «Пошевели», - она хотела чтобы Каро осмотрелся, дернул зрачками. Приборы перестали пищать, Кроберг оглянулась. Пульс остановился на 97 ударах, температура – 41,1. Мозг вышел из комы. Давление повышенное, но приборы рассчитали норму организма и перестали тревожно будоражить. Кроберг поднесла руку к лицу, пытаясь спрятать удивление и сияющую радость. «Очнулся, он очнулся!», - проносилось в ее мыслях. Она повернулась к нему и увидела, что он смотрит на нее. Елена сделала два шага назад и в сторону. Каро не сводил с нее глаз. Елена приблизилась к Каро и неожиданно для себя взяла его за руку.

- Ты меня слышишь? – с надеждой в сияющих глазах, она смотрела на него.

Каро закрыл глаза и через секунду открыл. «Это да», - расшифровала Кроберг.

- Почему ты не говоришь? – спросила Елена, но быстро сообразила, что вопрос нужно построить иначе. – Ты не можешь говорить? – она ждала ответа. Его не было. – Ты… тебе больно говорить? – Каро закрыл глаза и открыл через секунду.

- Мы позже посмотрим на его связки, - успокаивал Панов.

- Я поняла, дорогой. Но ты очнулся и это хорошо, - она гладила его по руке. – Ты поправляешься. Ты же мое чудо, удивительное мое создание. Мне столько нужно тебе рассказать.

- И столько еще сделать, - радостно добавил Панов.

- Да, мой мальчик. Ты не представляешь себе на пороге чего мы оказались, - она сияла глазами. Она пела. Вместо слов лились мелодичные звуки. Ей казалось, что во вселенной нет счастливее человека чем она. Кроберг смотрела на него и купалась в его взгляде, таком спокойном и безразличном.

- У тебя что-нибудь болит? – спросила она. Каро не отреагировал. – Это хорошо. У тебя переродилась иммунная система. Ты совершенно здоров.

- Только тело вот поправится, наберешь веса немного и в гости к нам в отдел, - искрился Панов и потирал руки. Он даже подпрыгнул на одной ноге, пытаясь привлечь внимание Каро. Но его безмятежный и немой взгляд смотрел на Кроберг.

- Такой сильный, - Елена поднесла руку к лицу крестника. Она дотронулась указательным пальцем до одного из шрамов и посмотрела в глаза Каро. Такой же невозмутимый. Она медленно, едва касаясь шрама, провела по нему вниз. Ее рот немного приоткрылся. Елена убрала руку, потирая пальцы. Зрачки Каро сильно расширились. В свете освещения они чуть заметно подергивались. Но Кроберг не видела этого. Она впитывала пальцами необычное ощущение от соприкосновения к тому, что сделала сама. – Жаль что здесь нет моего помощника.

- А зачем он вам? Ведь есть я? – широко улыбнулся Панов, приставив руку к груди. – Я же лучше.

- Да, Дмитрий Карлович, а зачем вы здесь? – Кроберг подошла к ногам Каро. Она наклонилась и задрала штанину. Имплантированная нога все еще была заметно темнее родной.

- Вот поэтому, - Панов постучал пальцами по обнаженной ноге.

- Биоинженерные испытания начнутся только через две недели, - Елена не понимала воодушевленности Карловича.

- Ах, душа моя, - в голосе Панова что-то изменилось. В нем появилась нотка превосходства и хозяина ситуации. – Вы же ничего не знаете. Планы министерства относительно объекта 3 немного скорректировались, - на лице Кроберг появилась хмурая тень. – Когда у Терена и президента нашего возник спор о том вводить или не вводить режим ЧП на станции, наш министр выглядел неубедительно, так как планово находился в сохранной капсуле. И мы имеем то, что имеем. Солдафоны гуляют по нашим коридорам, а ученые сидят как крысы в коробках, - Панов демонстративно поморщился и поерзал, словно бы его пробирал холод. – Было совещание. Его сам Терен созывал. Это было так волнительно. В общем, он решил, что с этого момента получение жизнестойкого кожного покрова приоритетнее, - с каждым новым словом лицо Кроберг чернело. Она сжимала и жевала губы, стискивая пальцы на спинке кровати. – В связи с этим, по рекомендации господина Винбурга, я назначен ведущим по проекту «Крио Антропоморфного Резистентного Организма». И у меня есть полный доступ к вашим исследованиям.

- Почему мне никто не сообщил об этом? – прорычала Кроберг.

- Вас на совещании не было. Вы были без сознания, - Панов сложил ладони молитвой. – Но скажу вам сразу, меня не очень интересуют ваши игры с вирусами. Я даже отчеты читать не буду по ним. Боже, там же столько данных. Это пока я буду разбираться пройдет год,  а время у нас ограничено. Поэтому я тут, - Панов хихикнул, и снова постучал пальцами по пришитой ноге. – Способности объекта 3 ассимилировать в себе конечности и не просто ассимилировать, но делать их своей точной копией - приоритет. Это сейчас она отличается, - он поглаживал пальцами ногу и смотрел на нее как завороженный, - но через год она станет такой же как и та что рядышком. Он просто чудо. Вы ведь так его называете?

Но Кроберг не желала принимать то, что он говорит. Она ловила себя на желании проснуться. Не может быть. «Я его потеряла?!», - этот вопрос оглушал ее, заставляя подергивать голову и бил ярким светом по глазам, заставляя щурится.

- Он мой! – крикнула она.

- Вы заблуждаетесь, - миловидно порхал Панов.

- Я свяжусь с Винбургом, - Кроберг сказала это уверенно. И Панов знал что, скорее всего, Елена так и поступит.

- Для чего? Чтобы он вернул вас во главу проекта? – Панов ухватился за отогнутую штанину на ноге Каро и медленно начал спускать ее. Он смотрел на Кроберг невинным взглядом, участвующего друга, который причиняет боль, но не от удовольствия, но по делу. – И знаете что будет? Он скажет, что вы умничка и проделали колоссальную работу. Но, приоритеты изменились. Да перестаньте, душенька, - Панов нарисовал отцовскую поучающую ухмылку, - вы действительно думали, что вечно будете возглавлять проект? Бросьте. Мы с вами работаем под конкретный заказ. И сейчас он яснее ясного. Когда я добьюсь определенных успехов, я более чем уверен, что Винбург или кто-то еще вновь вернет проект вам. Если на это будет необходимость.

- Что вы намерены делать?

- Ну вот, это уже другой вопрос, - Панов отошел от кровати и, широко размахивая руками, с интересом делился предстоящим. – Прежде всего, вы добились перерождения его иммунитета. Это замечательно. Однако перерождение его кожных покровов произошло гораздо раньше. Нужно было начать большие испытания еще года три назад. Ну что же, вы вирусолог вот и нянчились со штаммами. Но все что ни делается все к лучшему, - посмеялся Панов, - и его окрепший иммунитет поможет ему выжить в дальнейших испытаниях. Министр как можно скорее ждет от нас прорыва в воссоздании кожи. Через два дня мы возьмем образцы его кожного покрова и попробуем его клонировать. Одновременно мы будем наблюдать за процессом регенерации. Вы уже снимали с него кожу? – Панов резко повернулся и посмотрел горящим взглядом на Кроберг. – Как она ведет себя? Как восстанавливается? Как образовываются новые соединения? Отрезанный кусок живет также долго сколько и органы, руки?

- Нет, мы не проводили таких обширных испытаний над эпидермисом, - обреченно констатировала Кроберг. Она наклонила голову и смотрела на плюющегося слюной Панова исподлобья. 

- Вот это плохо, - Панов нахмурился. – Чем вы там все эти годы занимались? Мне придется делать все с нуля? Кошмар!

- Раны на коже заживают в течение нескольких часов. Снимать с него кожу мы не додумались.

- Мы устраним эту досадную оплошность. Я видел как вы относитесь к нему, - Панов с прищуром посмотрел на Кроберг. – Радуйтесь, у вас есть этот и завтрашний день, чтобы побыть вместе, - Панов вздохнул и направился к выходу. У самой двери он обернулся. – Когда один ученый очень долго пестует свой проект, это вредит. Проявляются нездоровые эмоции.

Кроберг готова была вколотить в закрывающуюся дверь стальные колья, лишь бы она больше не открылась. Она облокотилась на спинку кровати; закрыла глаза. Злость и беспомощность волнами подкатывали к горлу. Елена представляла, как она стискивает пальцы на глотке Панова. Червяк, мелкий, гадкий червяк. Она медленно сползла вдоль спинки на пол. У нее устали ноги. Она ругала себя за свою молчаливость: за то, что ничего не смогла сказать этому слизню, запихнуть его слова ему в глотку, чтобы сбить пену с его уверенности. Хотя, когда на твоей стороне Винбург и ты хороший лизоблюд, это окрыляет. «Петух напыщенный», - усмехнулась Кроберг. Один из приборов издал протяжный сигнал. Кроберг повернула голову в сторону мониторов. Но ей не хотелось вставать. Она решила подождать – возможно сигнал перестанет звучать. Через секунду-другую аппаратура смолкла. Елена посмотрела на дверь. В голове возникла мысль: «Хорошо что здесь не было простачка Мельева». На ее лице появилась недобрая улыбка. Кроберг уставилась на дверь, собралась с силами и встала с пола. Выйдя в коридор и дойдя до операционного зала, она увидела Валентина. Он сидел за столом с приборами и делал какие-то анализы. Елена быстро проследовала к выходу.

На лице пехотинца, ожидавшего ее, сияло недовольное удовлетворение – его наконец-то забирают с парковки. Елена направлялась к жилым блокам В. Они находились на первом уровне. Она поймала себя на мысли, что еще не была у себя в каюте с момента прибытия. Но ее больше интересовал Мельев. «Не хватало, чтобы этот умник погиб во время нападения», - подумалось Елене. Она шла напористым темпом, что доставляло радости пехотинцу. Если уж быть хвостом, то резвым.

В жилых отсеках было многолюдно. Кроберг даже растерялась. Ей еще не приходилось видеть стольких ученых в таких тесных условиях. Кроберг в штанах, кедах и с накинутым халатом вызвала большой интерес у видавших виды ученого света. Елена посмотрела направо, потом налево: куда же его могли поселить? Обычно на станции не так много свободных кают. Кроберг плюнула на догадки и, остановив первого встречного сотрудника, спросила о новеньком. Но ни этот, ни другой, третий, не видели его. Елена топнула ногой со злости. «Где же ты? Припал, наверное, со страху к какой-нибудь груди», - злобничала Елена.  Ответ нашелся быстро. Кроберг вспомнила, что в последнее время видела его с каким-то рыжеволосым. Увидев группу санитаров за игральным столом, она посмешила к ним.

Ей повезло. Рыжих на станции было не много, особенно известных. Кроберг узнала имя – Антон и что его каюта находится на втором этаже жилых отсеков под номером А215. Пыхтя как паровоз, Кроберг проследовала к лестнице. Она была недалеко. Но вот до каюты Антона нужно было пройти не один десяток метров. Кроберг желала немедленно увидеть Мельева и это расстояние она готова была преодолеть даже вплавь. Елена постучала в дверь с номером А215. Внутри было тихо. Она занесла руку, чтобы постучать сильнее, но дверь открылась. Перед ней стоял рыжий санитар в пижамных штанах и помятым лицом.

- Ты Антон? – Кроберг поморщилась, боясь застать Мельева в неудобном положении.

- Да. А ты? – протирая глаза, спросил рыжий, но через пару секунд он понял, что перед ним Кроберг. – Ой, простите.

- Мельев у тебя?

- Кто?

- Сергей, с которым я прилетела сюда?

- Ах, ну да, - он открыл дверь шире. – То есть нет, его забрали.

- Куда?!

- На допрос.

- Давно?

- Около двадцати минут. Вы быстро меня разбудили.

Кроберг рванулась с места, как гонщик. Она шла вдоль широких перил, борясь с желанием спрыгнуть вниз. Выпустив пар на повороте, она резво спустилась по лестнице. Вылетев, как пуля из двери, она застала врасплох пехоту. Солдат не ожидал, что она так скоро выбежит и присел у дверей. Кроберг долетела на ногах до лифта и, нажав на кнопку вызова, поняла, что не знает куда идти. Она резко повернулась к солдату.

- Скажи на милость, где проводятся допросы персонала? – протараторила она.

- В центральном кольце. Всех туда отводят. А зачем вам туда?

- Тебе действительно интересно?

- Мне не интересно без толку бегать по станции за вами. Может я смогу чем-то облегчить ваши и мои страдания?

- Хм, я ищу своего личного помощника, Сергей Мельев его зовут. Очень мне нужен. Мне сказали что его вызвали на допрос.

- Так зачем нам зря идти к следователям? Я попрошу ребят узнать на какой стадии допрос. Может его уже отпустили.

Кроберг с интересом посмотрела на бравого пехотинца, оказавшегося вдруг таким полезным. Солдат прошел в наблюдательный пункт. Он перекинулся парой слов с сидящим за пультом управления. Через пять минут пехотинец вышел с довольным лицом.

- Вашего помощника уже отпустили.

- И где он?

- Очевидно, скоро будет здесь. Передвигаться по станции все еще запрещено.

- Хорошо. Я подожду его в жилых отсеках.

Кроберг проследовала в обратном направлении. Пехотинец за ней. У открытой двери Елена повернулась к солдату.

- Спасибо, - бросила она как можно учтивее и вошла вовнутрь.

Елена постучала в каюту Антона. Намереваясь увидеть вернувшегося Сергея, рыжий быстро распахнул дверь. Кроберг не желала ничего объяснять и просто вошла, отстранив санитара от двери. Опешив от такой напористости, Антон плюхнулся на кровать, стоявшей справа. Кроберг осмотрела каюту: длинная и узкая с ребристыми стенами синего цвета. Она была в три раза меньше чем апартаменты, которые всегда предоставлялись ей. Справа и слева вдоль стен стояли две кровати. Одна из них была застелена, та, на которой сидел Антон, прикрыта покрывалом. У изголовий находились тумбочки. Под иллюминатором у дальней стены стоял письменный стол на всю ширину стены, с выдвижными ящиками. Рядом с ним два стула. Справа и слева от входа стояли два шкафа.

- Мельев скоро должен вернуться. И хорошо бы мне его подождать здесь, - Кроберг прошла к застеленной кровати и села напротив Антона.

Санитар был одет в обычный рабочий костюм. Он потирал ладони и смотрел в пол. Кроберг больше ничего не сказала. Она смотрела на понурившего голову, Антона и размышляла о допросе Мельева. В голове у нее крутились мысли о  Панове: лишь бы его не было на допросе. Елена прикидывала в голове примерное время начала допроса, чтобы убедиться в этом. Ее мысли прервал звук входной двери. Кроберг посмотрела на открывающуюся створку. В каюту вошел Мельев. Увидев, сидящую на кровати Кроберг, он оторопел.

- Вы? – с языка неловко слетел вопрос. Сергей посмотрел на Антона. Тот робко выдавливал из себя улыбку, стараясь не смотреть на Кроберг.

- Нам нужно поговорить, - Елена посмотрела на Антона. Он не видел ее взгляда. – Наедине, - добавила она. Рыжий посмотрел на нее и вскочил с кровати как с горячей плиты. Пролетая мимо Мельева, он тихо произнес: «Держись».

- Почему здесь? – Сергей подошел к кровати Антона и замер.

- Потому что тут нет свидетелей. Присядь, - приказала Кроберг.

Мельев сел на кровать рыжего у задней спинки, не решаясь подвинуться ближе к Елене.

- Мы с тобой не виделись давно, – Кроберг смотрела ему прямо в глаза.

- Мне сказали что вы в лазарете.

- На допросе? – уточнила Кроберг. В ответ Мельев кивнул.

- Да, я была некоторое время без сознания. Сейчас, как видишь, все в полном порядке. Произошли события, которые повлияли на жизнь станции, - Кроберг смолкла. Она вслушивалась в шум за дверью. И заговорила тише. – До появления во всей этой чехарде налетчиков, я приказала передать тебе, чтобы ты направился к двери отсека, где в тот момент проходило испытание над Каро.

- Я так и сделал, - Мельев кивал головой. – Мне передали ваши слова и я, не мешкая, направился к отсеку.

- Молодец, - Кроберг улыбнулась, но быстро смазала эмоцию с лица. – И?

- Я совсем недолго был перед отсеком, прежде чем зазвенела сирена и все побежали в жилые отсеки, - Сергей видел, как на добродушное лицо Кроберг спустилась хмурая маска. Мельев поспешил продолжить, - но я не сразу ушел. Мой прибор, то есть прибор профессора Кема, был постоянно со мной. Я шел в сторону отсека и наблюдал как прибор регистрирует все те же непонятные волны. Данные собранные ранее во время прогулки с Каро по коридору я проанализировал, - Мельев вскочил с кровати и подошел к своей. Поглядывая на Елену, он потянулся к подушке. Из-под нее он вытащил небольшой кейс. Это был личный шифрованный хранитель данных. Набрав код доступа, из правого бока выскочил прозрачный планшет. Сергей включил его и, усаживаясь на кровать Антона, протянул девайс Кроберг. На нем были схематично изображены волнообразные линии.

- Это ни о чем мне не говорит, - Елена уставилась на Мельева.

- Там, в самом низу сравнение. У меня с собой имеются данные по нановолновому излучению симбиота Каро. Это ценный источник информации, учитывая, что более мы не регистрировали подобного излучения…

- Тут написано, что волны вокруг обладают схожестью с излучением симбиота Каро, - Кроберг читала отчет Мельева. – Это одни и те же волны?

- И да и нет. Они обладают похожими характеристиками, например, длиной. Однако, это не те наноизлучения, что испускал симбиот. Их частота была гораздо меньшей – интервал излучения. Причем эти волны были повсюду как радио или любые другие волновые излучения.

- Может это помехи? – Кроберг намеренно попыталась сбить тем речи Сергея.

- Нет, какие помехи, профессор? Это прибор настроен на регистрацию нановолнового редкого спектра. И с того момента как мы прибыли на станцию он регистрировал его повсюду. Это было похоже на перманентный сонар, излучение было постоянным. Но вот что удивительно, когда я подходил к Каро, эти нановолны вели себя странно – они притягивались к нему. Это как, если бы звуковая волна сонара отразилась от цели и на подводной лодке узнали о наличии объекта. Понимаете, - Мельев рукой указывал на планшет. – Перелистните  страницу, - Елена сделала отмашку пальцем. На экране сменилась картинка. На ней был схематично изображен Каро, от которого исходят волны. – Когда Каро попал в поле действия этих неизвестных волн, его симбиот стал посылать в ответ очень похожие, в том же диапазоне волны. Пик излучения пришелся на момент испытания. Когда я подходил к дверям отсека, то прибор буквально сходил сума. Такое излучение напугало меня. Я измерил пульс, даже лоб потрогал. Мне не казалось вокруг жарко или холодно. Все было нормально, понимаете?

- Ты хочешь сказать, что эти ответные волны не действовали на подсознание человека?

- Скорее всего. Хотя если бы нам удалось побеседовать с врачами, бывшими рядом.

- Это невозможно – они мертвы.

Мельев округлил глаза. Кроберг заметила, как его мысли начинают погружаться в пучину тревожного.

- Успокойся. Они погибли от нехватки кислорода. Операция по спасению длилась слишком долго. Думаю, ты прав, и эти волны не оказывали на людей никакого влияния, учитывая отсутствие массового психоза перед эвакуацией. Что-нибудь еще?

- Пожалуй, нет. Потом зазвенела сирена. Я стоял до последнего, пока меня не потащил сюда Антон. Ведь я толком не запомнил где находятся каюты.

- Не надо оправданий, - Кроберг смотрела на планшет. – Кому ты сказал об этом?

- Только вам.

- Но ты был на допросе.

- И что? – не понимая намеков, выдал Сергей. – Меня спрашивали о том, где я был и чем был занят. Я сказал, что анализировал данные электромагнитного излучения станции.

- Зачем?

- Мне же необходимо было проводить замеры, а для этого нужно было вычесть сигнатуру излучения станции из основных показателей.

- То есть ты ничего не сказал о нановолнах симбиота? – поразилась Кроберг.

- Они не спрашивали. Их интересовало, мог ли Каро каким-то образом подать сигнал террористам. Но я сразу сказал, что его состояние было тяжелым и прибор, который бы излучал такой сигнал, в него не вшивали.

На лице Кроберг появилась ухмылка. Мельев открывался ей с другой стороны. Не так уж он был и прост.

- И ты действительно это им все наплел?

- Да, - улыбнулся Сергей. – Я же не соврал. Сказал все как есть. Должен был сказать что-то иное?

- И ты был убедителен? – Кроберг хитро прищурила один глаз.

- Достаточно сказать лишь часть правды, чтобы все остальное ею показалось, - Мельев посмотрел в сторону двери и тихо добавил, - я понимаю, что симбиот Каро мог излучать подобные волны. Но в тот момент он излучал совершенно другие. Я правильно все сделал?

Кроберг медленно кивала. На лице Мельева красовалась довольная улыбочка. Елена выключила планшет и вернула его Сергею.

- У нас небольшие изменения в работе над Каро. Министр Терен приказал углубить исследования по эпидермальной инженерии. Ему нужна новая кожа, - Мельев кивал. – Через два дня Каро переведут в лабораторию биоинженерии, - Кроберг встала с кровати и медленно прошла к двери.

- И все? – Мельев вскочил с кровати. – Вы вот так его отдадите?

- Отдам? – Кроберг прищурилась. Она была удивлена реакции Сергея, покачав головой из стороны в сторону. – Лишь отдаю на время. Им дан зеленый свет. Нам приказано не вмешиваться. Отдыхаем, - Кроберг открыла дверь. Рядом, справа, стоял Антон. – Восприми это как отпуск.

Кроберг кинула взгляд на рыжего санитара и неспешным шагом направилась к выходу из жилого сектора. У нее гудели ноги. Спускаясь по лестнице, она решила присесть и передохнуть. Она подошла к ближайшему креслу и плюхнулась в него. Сейчас ей было хорошо. Елена поймала себя на мысли, что впервые за столько лет работы ей не надо было никуда бежать. Она стремилась на станцию, но именно здесь ей было суждено отдохнуть. Панов был опасным игроком. Кроберг осознавала это и хотела дать ему полностью насладиться внезапно обрушившимся величием. «Неосторожно карабкаясь можно свернуть себе шею», - Елена вспомнила слова Валентайна Ферша, выдающегося немецкого ученого, ставшего для нее первым опасным учителем. С ним она проходила боевое крещение, когда по соглашению между Россией и Германией ее и несколько других молодых ученых-вирусологов направили в Гамбург. Там она и познакомилась со светилом немецкой вирусологии профессором Фершем. Он был невысокого роста, но очень хорошо сложен. Самой знаменитой его чертой было то, что в кармане его халата всегда лежало небольшое зеркальце. Он использовал его в словесных спорах с практикантами, особо резвыми коллегами и теми, кто так или иначе занижал его значимость. В моменты, когда разумные доводы заходили в тупик, профессор Ферш вытаскивал зеркальце и демонстрировал его перед оппонентом: «Кого вы видите? – говорил он вдруг спокойным голосом. После чего он поворачивал зеркальце к себе и, глядя в него, добавлял, - а я вот профессора Ферш». На этом спор заканчивался, и самолюбивый ученый выходил из разговора. Кроберг видела это зеркальце шесть раз. Три раза он демонстрировал ей, что она ровным счетом ничего собой не представляет. Но когда он, после трех лет совместной работы, вытащил зеркальце в четвертый раз, Елена пригрозила что разобьет его. После этого Ферш произнес: «Я вижу выскочку, которая хочет открытий». С этого началось их плотное взаимодействие. Группа вирусологов из России помогала немецким коллегам в локализации эпидемии. Кроберг должна была остаться в университете в Гамбурге. И даже не изъявляла желания выехать на передовую. Но профессор Ферш вновь вытащил и показал ей зеркальце: «Передо мной книжный червь или ученый?». Кроберг была избранна немцем в свои ученики. И Кроберг следовала за ним повсюду. Она даже незаметно стала копировать его манеру общения. Работая с ним над поиском лекарства от эпидемии, Кроберг продемонстрировала на что готова пойти ради успеха. Фершу нравилось напористость его ученицы. Шестой раз он показал ей зеркальце перед своей смертью. Он был не в состоянии что-либо говорить, но Елена поняла его и без слов. Семь лет она проработала под его началом. И он стал тем, кто открыл ей существование неблагородного пути борьбы за свой гениальный ум. Покидая Германию, она благодарила судьбу и решила стать продолжательницей школы профессора Ферша. Через год Кроберг предложили видную должность в Краснодарском противовирусном центре. Еще год Елене понадобилось на то, чтобы полностью изменить у людей представление о школе Ферша. Она отказалась от его гуманистических идей, оставив лишь нацеленность на результат. Ферша она уже почти не вспоминала и вскоре забыла о том, кем он был в ее жизни. В Краснодаре ее заметил Винбург. Тогда он не являлся еще министерским чиновником. Их работы пересекались, и Кроберг оказала посильную помощь в структурировании штамма вируса, который бы смог прекратить процесс мутации искусственной человеческой печени.

Кроберг закрыла глаза. Перед ней стоял Винбург. Паук в человеческом обличии. Когда-то она даже жалела, что познакомилась с ним. Но он стал вторым человеком, кто подтолкнул ее к ее великому открытию. И сейчас он решил, что сможет отодвинуть ее. На лице Елены появилась ехидная улыбочка. Она терпеливо выжидала, когда Панов, ставшей ведущей фигурой в этой игре, сделает свой уверенный, но катастрофический ход. Он был настолько себялюбив, что верил в идеальность все своих действий. Он был на хорошем счету в министерстве, так как обеспечивал результат. Но у него было много ошибок в работе, из-за которых Винбург часто делал ему выговор. Однажды же от министра досталось и Винбургу. Чиновник был готов раздавить Панова, но преданный лакей еще никому не мешал. Винбург сохранил за Пановым должность. И вот теперь, когда Терен приказал в кратчайшие сроки предоставить результат, Винбург дернул за веревочку, на которой был привязан послушный Панов. Идеальный исполнитель. Министру нужен был очередной прорыв и Винбург верил, что его сможет предоставить Панов. И для того чтобы в очередной раз продемонстрировать свою нужность высокому начальству и значимость перед всеми остальными учеными на станции Панов приступил к выполнению поставленной задачи. Кроберг усмехнулась, она поняла, что сыграла в этом свою определенную роль. Растрогавшись тогда в палате у Каро перед лицом Панова, она вознесла значимость Панова до небес. Прежде всего, в его собственных глазах. От экстаза своего превосходства он готов был растечься. А раз так, он дерзновенно отметет значимость Кроберг в работе над Каро.

Через два дня Каро перевезут в кольцо D, на второй уровень, где располагались основные испытательные боксы. Многие из ученых боялись Каро и просили освободить их от участия в работе. Но Панов был убедителен. Его лучащаяся физиономия была страшнее перспектив заразиться от «белой язвы». Хотя некоторые все же «удачно» заболели и не были в числе счастливчиков, когда Панов дал отмашку испытаниям.

Каждый день он составлял подробный отчет о проделанном. Он связывался лично с Винбургом и сообщал о том, что было сделано за день. При этом он всегда упоминал Кроберг и ее недосмотр за кожным потенциалом объекта 3. Винбург не был дураком и хорошо видел снующий язык Панова возле его задней части. Резни между учеными он желал меньше всего и поэтому каждый раз жестко осекал свою марионетку. Панов повиновался. Он забывал о Кроберг каждый раз как заканчивался разговор с хозяином. Панов возвращался в лабораторию, где ученые снимали слой за слоем кожу с Каро.

Больше всего досталось спине. Там был самый толстый слой эпидермиса. При взаимодействии с иглой или острым предметом, кожа становилась еще плотнее. В местах соприкосновения увеличивался приток моний, и участок становился более белым. Появлялись признаки ороговения. Так организм защищал себя от ран и порезов. Но защитить кожу от лазерного ножа монии были не в состоянии. Каро лежал на операционном столе. Он медленно поворачивал голову в одну сторону и глазами искал среди лиц ученых в защитных костюмах и масках, знакомые глаза Кроберг. Каро поворачивал голову в другую сторону, но не мог найти знакомых лиц. Он не узнавал тех, кто вокруг него и не понимал, что с ним делают, пока его не перевернули на живот. Несмотря на данные отчетов о том, что ни одно снотворное не сможет погрузить его в сон, врачи сделали тщетную попытку. Увидев, что Каро остается бодрствующим, Панов приказал срезать верхний слой длинными полосами вдоль позвоночника, по бокам и на пояснице. Эту же процедуру предстояло повторить на ногах, руках и груди. Панов взглянул на Каро, и на его лице засияла улыбка. Шрамы выглядели очень хорошо, участки кожи на лице приживались очень быстро. Но Панов намеревался идти дальше. Сначала он решил понаблюдать в каких местах и каким образом у Каро будет образовываться новая кожа и будет ли вообще. После этого он намеревался пересадить ему кожу здорового человека.

Перед тем как с Каро срезали первый участок, Панов проверил его связки. Они действительно были деформированы и пока не могли издавать сколько-нибудь внятных звуков. Панов помнил о том, что несколькими днями ранее обещал подправить их. Однако слышать вой или крик объекта во время процедур ему очень не хотелось. Каро лежал на животе. Отрешенным взглядом он смотрел, как вокруг него суетятся врачи. Они готовили приборы, проверяли инструменты и обрабатывали ему спину. Каро моргнул, и плотная белая ткань закрыла его лицо. Это сделал один из врачей, увидевший взгляд Каро, блуждающий и смотрящий через тебя.

Первая слеза скатилась на блестящий стол, когда кусок кожи начали подцеплять зажимом. Каро дернулся, но зажимы и держатели крепко цеплялись в кожу дополнительными шипами. Это была задумка Панова, чтобы объект не дергался. Каро закрыл глаза, но слезы текли сами по себе. И закрытые веки не могли остановить их обжигающего потока. Они стекали по щекам и носу, вдоль шрамов, обжигая и оставляя белый след на заживающей коже. Он дернулся, ему так не хотелось, но боль разрывала его и он скулил как раненый зверь. Он снова открыл глаза. Ему показалось, что он услышал знакомый женский голос. Зрачки его бегали верх и вниз, пытаясь разглядеть через просвечивающую ткань вошедшую женщину. Но пронизывающая иглами боль вновь пронзила его. Он закрыл глаза. Каро четко услышал голос. Это была не Кроберг. Она брала на анализы участки срезанной кожи и уносила их в соседнюю комнату. Каро хотел впасть в бессознание. Чтобы ему сделали настолько больно, чтобы он отключился на время операции. Он всхлипывал и глотал слезы, молча вымаливая о страшной боли. Операция продлилась три часа. После чего Каро оставили лежать на животе на открытых ранах. Панов не стал закрывать их, ему нужен был чистый эксперимент. Он желал видеть как организм этого «чуда», как он его назвал, справится с такими разрезами.

После проведенной операции у Панова было что сообщить Винбургу. Он с радостью рапортовал об отмирании некоторых участков кожи. Но те, что были помещены в сохранные капсулы, проявляют жизнестойкость и обладают повышенной трансплантабельностью. В отличие от органов и частей тела, которые закупориваются,  образуя замкнутый недоорганизм, кожа ведет себя иначе. Она ликвидирует кровопотерю на линиях среза, но не образовывает спайки, оставляя их открытыми, образуя миллионы новых отростков для соединения с местом, откуда участок кожи был взят. Панов особо отметил, что существует необходимость в получении разрешения на проведение трансплантации кожи объекта 3 на пораженный участок незараженного человека. Винбург промолчал, но по его взгляду Панов понял, что его идея понравилась чиновнику.

Еще через семь дней Панов доложит спецпредставителю министерства о том, что кожа на теле объекта подает признаки на восстановление. Образовываются новые связи. Ученые подсчитали, что через восемь месяцев кожа нарастет вновь. Особенно радостно Панов сообщил о том, что пересаженная кожа здорового человека успешно приживается. Однако монии проникают в ее ткани, и вскоре ее будет не отличить от остальной поверхности. Винбург видел результаты: он читал отчеты и регулярно разговаривал с Пановым. Но по истечении второй недели сделал непрозрачный намек на то, что все эти испытания не приближают биоинженерию к созданию идеальной кожи.

Панов нервничал. Над изучением функции воспроизведения кожи работали десятки человек. Но все они, так или иначе, упирались в то, что без монии в клетках живучесть кожи была равна нулю, а, значит, вырастить ее как орган невозможно. Тогда Панов решил сосредоточить работу над ослаблением монии. Если ее нельзя вывести из клетки, то ее надо было модифицировать. Для Каро это означало новые срезы кожи. Его состояние стало ухудшаться. За две недели давление в крови снизилось, упала температура тела. Ночами он стал задыхаться, так как уменьшилась площадь функциональной кожи, служившей ему дополнительным способом для дыхания.

На исходе третьей недели, обессиливший от беспрерывной работы, Панов пришел в палату к Каро. Забинтованный он лежал с кислородной трубкой, которая была вставлена ему в рот. Панов стоял в защитном костюме возле двери, сжимая и разжимая плечи. За много часов работы это был редкий случай, когда он встал со стула. Тело ныло и требовало отдыха. У него впали глаза, он осунулся, сильно небрит. Его плотная фигура стала еще шире и едва влезала в защитный костюм. Это сильно злило Панова и, заметив уставленный на него взгляд объекта, со злостью посмотрел на Каро.

- Чудо, - прохрипел Панов. В горле у него было сухо. Он вспомнил, что встал из-за стола, чтобы налить себе воды. Но пропищавший результат анализа известил об очередном провале теста. – Почему у нее идут открытия, а мне с тобой так не везет?

Каро смотрел на него, медленно моргая. Он с жадностью вдыхал воздух, идущий по трубке. Ему хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть тучную фигуру недоброжелателя.

- Ты не знаешь, - Панов усмехнулся, увидев, что Каро закрыл глаза. – У нас осталось семь дней. Семь чертовых дней, перед тем как тебя вернут на Землю, - Каро открыл глаза. Панов стоял рядом с ним. – Знаешь, что это значит? Это значит, что если я не пойму как воспроизвести твою кожу, то мне придется тоже лететь в твою Деревню. – Панов ударил по кровати кулаком.

Один из приборов издал протяжный писк. Панов обошел койку. Это был показатель адреналина.

- Ха, - рассмеялся Панов. Он развернулся к Каро, - да ты меня боишься малец? Ну так расскажи мне свою главную тайну. Или ты там трясешься весь? – Панов изо всех сил ударил Каро по перебинтованной груди. – Что?! – закричал Панов и резко потянулся к нагрудному карману, где лежали хирургические инструменты. Он крепко держал в руках скальпель и пыхтел как паровоз, глядя на дверь. – Что?! – он заорал во всю глотку размахнулся и воткнул острие в грудь Каро. Острое тонкое лезвие беззвучно вошло в тело.

Приборы запищали. Каро открыл глаза и схватился за руку Панова. Тот смотрел на приборы и улыбался широкой улыбкой. Воздух сухим всхлипами вырывался из Каро, он бился как рыба, выброшенная на берег. В палату ворвались два врача в защитных костюмах. Оторопев от увиденного, они потерялись в своих действиях. Один выставил руки вперед, немного присел, и стал подходить ближе.

- Что?! – Панов прокричал, гладя на коллег. Он вынул скальпель из груди Каро и вонзил его себе в горло.

Врачи побежали со всех ног. Один к Каро, другой к Панову. Вся грудь Каро была в крови, но она сочилась очень медленно, ему не хватало воздуха. Врач вытащил перекусанную трубку из горла Каро и начал вставлять новую. У Панова сильным напором хлестала кровь. Он лежал на полу и дергался. Его глаза бегали из стороны в сторону,  второй рукой он мотал по воздуху желая ухватиться за что-то. Вскоре в палату вошли еще врачи. Они вытащили скальпель из шеи Панова и зажали рану. Вскоре он потерял сознание.

Перед Кроберг копошилась толпа из врачей, медсестер и санитаров. Они сновали туда-сюда, словно серые муравьи. Но впервые Елену не раздражало это броуновское движение. Она окунала в этот сумбур свои мысли, откидываясь в кресле. Ноги благодарили ее за отдых. Елена вытянула их вперед и сложила руки на груди, погружаясь в легкую дрему. Здесь и сейчас, в холле жилых отсеков, ей было безмерно хорошо. И она наслаждалась этим. Через три недели она будет присутствовать на похоронах Дмитрия Панова, которого сочтут слетевшим с катушек ученым. Его разложившееся от моний тело, сожгут в крематории станции. Министерство запретит возвращать его останки на Землю. Оставшимся родным не передадут даже его пепел.