Таш бесцельно брел по узкой тропе. Некоторые называли ее кольцом Каро. Он протоптал ее своими постоянными быстрыми пробежками. Он любил несколько раз в неделю делать пару кругов за домами девятого круга, когда двадцатиметровый металлический забор сливался и становился почти невидимым. Пробегая мимо, казалось, что от деревьев ничего не отделяет и к ним можно свободно подбежать. Таш медленно шагал, пиная мерзлые камни. Его голова была опущена, а взгляд уставлен в холодную землю. То и дело он складывал руки за спиной, то засовывал в карман. В мыслях его уже отгремела буря, когда Каро добровольно вернулся на растерзание в руки Кроберг. Когда он ушел, Таш еще долго сидел и злился на Каро за то, что тот сам себя преподносит на блюде. Сколько раз они шепотом спорили, стараясь не выдавать своих слов. Таш требовал от Каро, чтобы они приступили к выполнению плана немедленно. Имеющиеся у них силы позволят прорваться через любые ограждения, говорил деревенский глава. Но Каро был непреклонен. Таш усмехнулся своим мыслям: «Миротворец». Он произнес это слово с издевкой, со злостью на самого себя за свое бессилие. В тот день Таш не отважился пойти за Каро и смотреть ему в след. Хотя так он поступал всегда, начиная с первого дня, как попал сюда и познакомился с ним.

«Дерзкий пацан», - прокричал он десять лет назад, когда Каро предложил ему помощь. Каро был совсем молод, а Таш – напуган и как загнанный зверь кидался на того, кто больше всего желал ему помочь. От воспоминаний на лице Таша сгустилась еще более черная темень. Он хорошо помнил то гадкое, отравляющее мозг чувство страха. Когда твоя кожа щетинится как у волка в клетке.

Ташу долго удавалось скрывать факт своего заражения. Он жил успешной и скучной жизнью. Стараясь сохранять в целости свою кожу, он тратил огромные средства на иммунные стимуляторы. Из Японии ему привозили дорогие мази, которыми он покрывал все свое тело, чтобы избежать мелких порезов. Таш был белым воротничком с бледной идеально гладкой кожей. Крема и мази препятствовали естественному загару, даже когда он находился днями на солнце. В комнате у Таша были сотни пар телесных носков. Их почти не было видно даже при близком приближении. Он был очень осторожен и внимателен к людям и никого не пускал в свою жизнь. Его называли самым скучным из богачей. Но, несмотря на неплохое состояние, он не был главой большой корпорации, но с любовью трудился в транспортной компании. Он входил в десятку успешных топ-менеджеров и считался идеальным кандидатом на любые посты. Но Таш всегда был на одном месте. Он создал вокруг себя комфортную среду, окружив себя проверенными людьми. Он ходил в строго определенные места, где проводил досуг и отдыхал. Таш чувствовал себя под колпаком, в котором незаметно для всех находился. Несколько раз он отказывался от перевода в Новую Москву, так как боялся больших муравейников. Его откровенно не понимали, но он был идеальным сотрудником, а кому-то другом. Из года в год все шло как нельзя лучше. Но короткий штиль хорош, когда приходит на смену буре. Безветрие жизни у Таша продолжалось больше десяти лет.

- Поговорить не хочешь? – воспоминания Таша прервала Сата. Она стояла перед ним, перегородив путь. Таш поднял взгляд на нее и посмотрел исподлобья. Она была одета в теплые штаны и осеннюю куртку, из-под которой выглядывал нижний край рубахи.

- Я думаю, - ответил он.

Староста обошел ее и продолжил путь по протоптанной тропе.

Но девушка не намерена была просто так отступать. Она развернулась, быстро поравнялась с ним и также медленно пошла рядом. Таш никак на нее не реагировал, но внутри себя он был признателен ей за то, что она прервала его воспоминания. Сата посматривала на старосту и, молча, шла рядом. Она была терпелива. В этом была большая заслуга Каро. Кроме того он поделился с ней секретом общения с Ташем. На вид староста был очень грозен и монолитен. Его слава, вскоре после того, как Кроберг сделала его главным в Деревне, быстро опередила его. Таш вел себя со всеми одинаково жестко. Его правило было простым – соблюдать правила Кроберг. Недовольных и особо ретивых он быстро находил. Ведь некоторые из-за глупой бравады даже не делали попыток спрятаться или как-то скрывать свое нежелание находиться в резервации. С такими разговор был коротким. По докладу Таша, санитары прибывали в нужный дом и вкалывали дозу транквилизаторов. Они делали это на протяжении нескольких месяцев, после чего человека невозможно было отличить от ходячего овоща. Кроберг была довольна тем как яростно Таш выискивает потенциальных бунтовщиков. И вскоре в Деревне что-то надломилось. Раньше жители лелеяли надежду на то, что их чаяния услышат. И их услышала Кроберг и послала им вполне внятное послание в лице ручного цербера.

Деяния Таша создали вокруг него ореол тишины и таящегося страха. Одни ненавидели его, другие почитали в стремлении угодить. Не все в Деревне считали, что им нужно спасение. Многие среди зараженных были бездомными и нахождение, пусть и за железным забором, было для них жизнью. Но что бы в итоге не думали о Таше ни те, ни другие их мысли сходились на Каро. Для большинства он был, по меньшей мере, странным. Некоторым он казался мессией, другим дьяволом искушающим их. Но Каро общался и проживал с Ташем в одном доме. Те кто любил Каро не могли понять, почему же староста не вызывает у него отрицательных эмоций. И от чего он всегда говорил о нем с теплом. Те, кто недолюбливал Каро и его странности, считали его марионеткой в руках Кроберг и что Каро на самом деле управляет Ташем. Живя в Деревне, все давно привыкли к такому существованию дел. Когда Таш и Каро появлялись вместе или их видели мирно беседующими, это никого не тревожило. Жизнь в Деревне была слишком прямолинейна, чтобы видеть в ней тайные повороты.

Сата продолжала идти рядом со старостой. Она помнила слова Каро о том, что вытягивать из Таша что-нибудь против его воли не имело смысла. Можно было с трудом за что-то уцепиться и постараться вытянуть желаемое, но на деле все сводилось к бесполезному разговору или даже ссоре. Таш умело придумывал на ходу любые отговорки и небылицы, изворачивался как уж, чтобы избегать разговоров, которых он в данный момент не желал. Визита Саты, после ухода Каро, староста ожидал. У нее как всегда будут вопросы, переживания, которыми она опять и опять попытается поделиться. Он поднял голову и посмотрел на спускающиеся тучи. Глубоко вдохнув, Таш произнес:

- Холодно скоро будет.

- Каро предсказал это, - Сата посмотрела на старосту.

- Каро много чего предсказывал, - грозный взгляд старосты уставился на девушку, - и то, что он в этом году не вернется в лабораторию, тоже предсказывал.

- Он на это надеялся, - Сата произнесла это с горечью в голосе. Таш почувствовал это.

- Надежда пыль. Это был неидеальный просчет, в который закралась ошибка. Ошибка стоящая нам стольких усилий.

- Мне не нужно использовать свои возможности, чтобы понять, что ты злишься, но не на Каро.

- Как все хорошо шло… - Таш прикрыл на мгновение глаза.

Он вспоминал разговоры с Каро о том, что они так близко подобрались к свободе. И в какой-то момент видавший жизнь Таш начинал теряться – не иллюзия ли это. Но Каро всегда возвращал его в реальность. Ведь жизнь в Деревне далеко не мираж и они вот-вот с ней распрощаются.

- Вот и распрощались, - Таш исподлобья смотрел на безмятежно стоявшие голые деревья далеко за изгородью.

- Я чувствую настроение всех. И они ждут твоей реакции, - Сата пыталась вернуть старосту в нужное русло. – Каро до последнего верил и надеялся. И нам…

- Он надеялся на то, что у людей есть грань дозволенного, - перебил Таш. – Надеялся на себя, на то что мы успеем, - Таш сжал руку в кулак.

- У Каро на бирке стоит цифра 3, - Сата смотрела перед собой, - но ведь здесь нет никого у кого была бы 1 и 2. Где все те люди, которые носили на себе номера до 129?

Таш посмотрел на Сату. Ее волнение выдавала слабая дрожь в голосе.

- У него на груди чертова цифра 3. Но он сохранил надежду, а ты нет, - Сата не повернула головы. Она не хотела видеть сверлящего взгляда старосты. Это щит, за которым он прятался и, которым нападал. – Для меня Каро значит не меньше чем для тебя. Пусть не то же самое, но не меньше.

- Мы все делали вместе. Что же делать нам сейчас?

Таш отвернулся от Саты. Они продолжили путь в тишине. С соседних улиц доносились детские голоса. Ребятня бегала между домов. Было слышно, как двое из них приближаются. Таш остановился, чтобы встретить их. Ему хотелось знать, кто из них столь безрассуден, что выбегает за пределы девятого круга. Сата напряглась. Она боялась, что сказанное ею может срикошетить на детей. Через пару минут из проулков между домами, позади Таша и Саты, выбежали мальчик с девочкой. Это были Таня и Коля – они были погодками, хотя малышка была повыше. Девочка тащила за собой юного кавалера, держа в другой изрисованный альбомный лист. Увидев перед собой старосту, дети осеклись. Таня отпустила руку Коли и забежала ему за спину. Сата смотрела на лицо Таша. В любую секунду она готова была встать между ним и детьми.

- Что вы тут делаете? Вам запрещено играть здесь, - Таш был спокоен.

Но дети только сильнее прижимались друг к другу и боялись произнести даже звук.

- Что у тебя в руке? – Таш сделал два шага к детям. Таня и Коля стояли как вкопанные. Пытаясь хоть как-то уклониться от напирающей воли Таша, дети как деревья на ветру клонились назад.

Староста присел на корточки и медленно вытянул из зажатых пальцев Тани рисунок. Он был ему знаком. Так рисовал Каро. С их помощью он учил детей читать и выискивать знаки. Но было в этом рисунке и то, что Таш хорошо знал. Некоторые символы были ему известны. Одни обозначали камеры слежения, другие датчики наблюдения. Пунктиры были похожи на пути следования. Таш посмотрел на датчики на стенах домов. Они были неактивны. Сата заметила немые рассуждения старосты и тоже посмотрела на дома.

- И давно вы здесь бегаете? – тихо спросил Таш.

Мальчик кивал головой, а трясущаяся Таня мотала в сторону.

- Дети не бойтесь, скажите правду, - вмешалась Сата. Ей казалось, что Таш с каким-то умыслом задал этот вопрос.

- Мы ищем подсказку к ребусу, она появляется только в это время, - протараторил маленький Коля.

Таш посмотрел на рисунок. Потом опять на датчики слежения.

- И как поиски?

- Мы не можем найти, хотя обыскали уже много домов, - с претензией высказалась Таня.

- А как же она выглядит, эта ваша подсказка?

Дети пожали плечами.

- Не знаем. Кусок листа оторван. Но мы знаем, что он где-то возле этих домов.

- Сегодня вы здесь уже не будете играть, - Таш сложил листок и протянул мальчику. Кирилл медленно потянул руку к рисунку и взял его. – Бегите, играйте на улицах.

Дети не верили, что староста отпускает их просто так. Мальчик еще стоял на месте, когда Таня, попятившись назад, одернула его за волосы. Коля встрепенулся, и они вместе скрылись между домов.

- Что случилось? - подождав немного, поинтересовалась Сата. Она видела, как Таш смотрит на датчики на домах.

- Не может быть, - не веря своей догадке, произнес Таш, - все это время Каро не просто рисовал детям рисунки. Он шифровал в них план побега.

- Ты уверен? – Сата подошла ближе, испугавшись слов старосты сказанных перед самыми датчиками. Она оглянулась на них, но они по-прежнему оставались неактивны.

- На рисунке девочки был нарисован путь между домами, ведущий вдоль подземных коммуникаций под домами. Дорога выводила их сюда, как раз в то самое место, где не работают датчики слежения, - пояснил пораженный Таш. – Каро рассказывал мне, что в Деревне из-за распространяемых им импульсов регулярно происходят сбои датчиков. Он несколько лет пробовал разные способы, чтобы отключать их незаметно для охраны, - Сата заворожено слушала старосту, постоянно посматривая на датчики. – И у него получилось. Больше всего вероятности отключить датчики в местах, где под землей проходят коммуникации. Они создают электромагнитные помехи. Однако Каро видимо удалось убедить службу охраны, что это помехи виноваты в отключении датчиков слежения.

Таш заглянул за дом справа и слева. Датчики не работали. Он повернулся к Сате, желая что-то сказать.

- Молчи, - вдруг сказала Сата и зашагала вдоль домов.

Таш понял – включились датчики. Он обернулся. По интенсивности их свечения он понял, что они не зафиксировали ничего подозрительного. Он был один, Сата шла в нескольких метрах от него. Староста остался стоять возле дома, разглядывая небо. Но в мыслях его был Каро. Таш отчетливо помнил, как тот сидел часами и рисовал одну картину за другой. Он оборачивал найденные лазейки в обертку, чтобы никто не мог понять и догадаться, что на самом деле под ней скрывается. На лбу старосты прорезались недовольные морщины. Таш вынырнул из размышлений. Вокруг было очень тихо. Он бросил последний взгляд на вершину забора. «Очень высокий и опасный», - пронеслось у него в мыслях. Таш развернулся и пошел в обратном направлении к главной дороге. Ему хотелось поскорее вернуться в дом, чтобы увидеть надоедливую Сату. Он знал, что она непременно зайдет к нему.

Таш не медлил. Он прошел сквозь улицы по проулкам между домов, максимально сокращая расстояние. Ему не хотелось попадаться никому на глаза, особенно тем, кого он регулярно посещал в ходе своих неспешных прогулок. В этот день ему повезло. До дома он добрался ни кем не замеченным. Поднимаясь на веранду, Таш впервые поймал себя на мысли о том, что ему хотелось чтобы внутри была Сата. Она всегда много говорила и, как он всегда отмечал, мало по существу. И терпел староста ее потому, что она создавала эффект хаоса вокруг себя. Во время бесед, которых никто не должен был услышать, это ее свойство как нельзя кстати находило применение.

Таш открыл дверь. Внутри никого не было. Войдя внутрь, ему пришла мысль о том, что разговору с Сатой может помешать новенький. Таш нахмурился. Он смотрел на кровать Кира и обдумывал способ его нейтрализации. В дверь постучали. «Сата», - догадался Таш. Он поспешил открыть дверь.

- Простите, - это была Маргарита. Молодая рыжеволосая девушка 30 лет. Она жила со своей матерью, в четвертом круге. Марго переминалась с ноги на ногу и прятала глаза.

- Что тебе надо? – недовольно спросил староста.

- Моей маме очень плохо, - не поднимая взгляда, ответила Марго.

- Ты знаешь что с ней?

- Позавчера ее забирали санитары на процедуры…

- Смотри на меня, - перебил Таш.

Девушка сжалась и тряслась как осиновый лист. Она медленно подняла голову и глазами полными слез посмотрела на главу Деревни.

- Ты сама-то себя хорошо чувствуешь?

Маргарита быстро закивала в ответ.

- Я очень переживаю за маму. Когда ее привезли, они сказали, что у нее началась деградация. Что это такое не пойму. Санитары не объяснили, - Таш задумался. Он подошел к своей тумбочке. Покопавшись в верхнем ящике стола, он достал автошприц и две ампулы.

- Идем, - он стремительно вылетел из дома, небрежно отстранив с пути девушку.

Маргарита побежала за ним. Быстрыми шажочками она пыталась идти с той же скоростью, но Таш делал огромные шаги и все время опережал ее.

- Ты со своей матерью прибыли сюда не так давно?

- Третий месяц всего…- не успела она договорить, как уткнулась в грудь старосты.

Таш резко развернулся. Он отстранил в сторону Маргариту и, нагнувшись, посмотрел на ее зеленую бирку: 3456.МАРГО.4.3455.3.DD. Взглянув в растерянные глаза девушки, Таш повернул в прежнюю сторону и поспешил к ней в дом. Таш вспоминал, что за последние несколько месяцев к ним в Деревню попали лишь трое: Маргарита, ее мать – Екатерина Валерьевна Семиовская и в этом месяце Кир. Кроберг рассказала Ташу о том, что Марго вместе с мамой определили в резервацию, когда после очередного планового осмотра Екатерины Валерьевны у нее обнаружили следы «белой язвы». Мать Марго была и без этого смертельно больна. Однако наличие перерождающихся моний у нее и ее дочери оказалось полной неожиданностью. Был объявлен карантин. Прибывшая группа из резервации упаковала их в сохранные капсулы и увезла с собой в Деревню. Зеленый цвет бирки говорил о том, что объекты не представляют никакого интереса с практической точки зрения. Они не обладали никаким электрохимическим потенциалом. Находились на ранней стадии развития болезни. Больше всего Таша пугали две последние латинские буквы «DD». Они означали деградацию моний:  утрате ими контроля над мутацией организма и постепенному отмиранию. Проблема заключалась в том, что мутационные процессы в теле продолжали происходить из-за наличия в нем моний, но происходило это беспорядочно, что вредило функционалу организма. Быстро умирающие клетки моний выделяли ядовитый фермент – АТ-морте. В обычном случае отмирание происходит постепенно и АТ-морте производит омолаживающий эффект на клетки, убивая старые и не прочные. В случае с Маргаритой и ее мамой Екатериной отмирание моний было массовым. Количество ядовитых клеток АТ-мортов было очень велико, и они просто поедали организм изнутри, нарушая его функционал.

Таш вошел в дом, где жили Марго с мамой. Екатерина Валерьевна лежала на кровати и держалась обеими руками за голову. Увидев, влетевшего в дверь старосту, на ее лице появился испуг. Она попыталась встать с кровати, но голова, словно кусок железа рухнула на подушку.

- Лежите, - Таш подошел к кровати. В дом вошла Маргарита.

Увидев дочь, Екатерина поняла, что это она позвала старосту. Екатерина Валерьевна пыталась успокоиться. Она тяжело дышала. Голова грозила взорваться.

- Набери холодной воды в графин и принеси сюда. Скоро твоей маме очень захочется пить, - Таш поместил ампулу в автошприц и, приставив его к шее, ввел прозрачную жидкость. Екатерина вскрикнула. Маргарита отскочила от раковины, держа в руках воду. – Давай нам воду скорее и побольше набери. – Таш поместил в шприц вторую ампулу. Его губы едва заметно шевелились – он отсчитывал секунды. После чего снова вколол полупрозрачный препарат.

Екатерина Валерьевна вцепилась руками в свою голову, держа ее как мяч. Она корчилась на кровати от боли раскалывающей ее череп. Будто что-то изнутри пытается вырваться наружу. Она начала стонать, ногами колотить кровать и вдыхать частыми порциями воздух. Маргарита набрала воду и замерла у стола. Она никак не решала подойти ближе. Вид Екатерины, корчащейся от боли сильно сковывал. Таш протянул руку к девушке, прося графин с водой.

- Очнись! – крикнул он.

Маргарита дернулась. Таш смотрел на графин с водой, словно это он жаждал воды. Девушка сделала пару быстрых шагов, после чего староста вырвал у нее из рук графин. Запустив руку под голову, ворочающейся Екатерине, Таш приподнял ей голову и приставил ко рту узкое горлышко графина. Наклонив его, он вливал воду. Екатерина не пила. Она не понимала что с ней делают.

- Пей, это вода, - пытаясь сдержать злость, произнес староста.

Казалось, что до Екатерины дошли эти слова. Она открыла рот и позволила Ташу влить ей первую порцию холодной воды. Она закашлялась и попыталась отстраниться от вливающейся воды. Но Таш был неумолим, он держал ей голову одной рукой так, что она оказалась зажатой в локтевом сгибе. Маргарита не знала как ей быть. Она металась по комнате, не решаясь вмешаться в происходящее. Услышав захлебывающийся кашель мамы, она закричала:

- Что вы делаете?!

- Заткнись и не ори, - Таш был бескомпромиссен.

Он не повернул на девушку взгляда и не повел бровью. Маргарита не получила ответа, но верила ему. Он крепко держал голову ее матери. Взгляд его был напряжен и сфокусирован на лице Екатерины. Через минуту сопротивлений она обхватила графин обеими руками и уже сама держала его. Екатерина Валерьевна пила воду так, словно не чувствовала ее вкуса многие месяцы. Она с жадностью глотала живительную жидкость. Ее ноги уже не бились о кровать. Допив воду до конца, она ослабила хватку и выронила графин. Стеклянный сосуд покатился вниз и аккуратно упал на ногу Ташу. Екатерина потеряла сознание. Староста бережно положил ее голову на подушку.

- Успокойся, - он присел на кровать Маргариты, стоявшую у него за спиной. На лице девушки застыл немой ужас. По щекам стекали слезы. Она смотрела то на недвижимую мать, то на него. – Она просто без сознания. Успокойся.

Марго зажмурилась и закрыла рукой лицо. Она села на мамину кровать, тихонько всхлипывая. Таш смотрел на нее, раздумывая над словами, которые предстояло озвучить. Он провел ладонью по лбу.

- Маргарита, твоя мама умирает, - девушка открыла лицо и покрасневшими глазами посмотрела на старосту.

- Я знаю, - она несильно кивнула несколько раз. – Просто я не думала, что это будет так. Нам сказали о том, что мы умрем через два-три года, когда мы поступили сюда. Просто…

- К этому нельзя подготовиться? – Таш смотрел на хрупкую девушку с растрепавшимися волосами. Он старался не стать тем, кто раздавит ее словами как стеклянный графин.

- К тому что она умрет? Нет, - Марго посмотрела на безмятежное лицо матери. На нем впервые за последние три дня не отображались спазмы боли, и она тихо вдыхала воздух. – К тому что умру я? Я не знаю, - Таш смотрел не понимая. – За последнее время столько всего ужасного. Ведь там, за изгородью у меня остался муж, - на ее глазах наворачивались тяжелые слезы. – И вдруг в один момент все рушится. Гибнет брат. Потом узнаем что мы какие-то перерождающиеся, а теперь еще и это. Я не могу в это все поверить. Это ведь не на самом деле, - Маргарита широко раскрытыми глазами смотрела на старосту. – Дикость. Невозможно! И я должна согласиться с тем, что мы умрем?

- Да.

- Но как? Это невозможно! Все это… Это место, это чудовищное место, - Марго смотрела по сторонам. – Кажется не реальным. Как человек может додуматься до такого?

- Мне нечего вам сказать, чтобы облегчить вашу участь, - сухо произнес Таш.

Давно уже он не видел истерик обреченных. Тех, кто еще не свыкся с этой мыслью.

- Почему бы им не дать нам чего-нибудь смертельного? – Марго посмотрела на старосту.

Таш догадался, о чем она просит его. Он перевел взгляд на датчики на стенах и понурил голову.

- Им нужен смертельно опасный фермент, который образовывается из-за деградации «белой язвы». Этот процесс достаточно редкий и фермент очень ценится. Вам не дают никаких обезболивающих препаратов, чтобы фермент был чище.

- А что вы дали ей сейчас?

- Это адреналин. В этом состоянии мозг, получив большую его дозу, отключается. А вода, чтобы утолить жажду из-за воздействия большой дозы адреналина на отравленный мозг.

- Спасибо.

- Пожалуйста, - Таш встал. Он подошел к изголовью кровати Екатерины. – Она пробудет в таком состоянии часов восемь, может меньше. Она не умрет сегодня… и завтра. У нее как минимум есть еще три месяца, - Марго посмотрела в след уходящему старосте.

- Три месяца такой жизни? – она указала рукой на Екатерину.

Таш подошел к двери. Он вытащил из автошприца пустую ампулу и поставил ее на узкий подоконник.

- Могу дать вам совет, - староста обернулся и посмотрел на Маргариту. Ее слезы высыхали на щеках, но глаза все еще были ими полны. – Если хотите облегчить страдания вашей матери. Колите ей глюкозу: шесть ампул в день. Глюкоза питает мозг, но в данном случае она станет катализатором для яда. Это заберет ее жизнь гораздо раньше.

Маргариту передернуло. Она не верила в то что добровольно слушает старосту. Ей стало тошно от того, что где-то в глубине слова седовласого зацепились за нее. Она накрыла рукой, кривящийся от ужаса рот.

- Вы можете попросить дополнительные ампулы у соседей. Их выдают всем вместо витаминов, - Таш закрыл за собой дверь и медленно спустился.

Он вдохнул прохладный воздух. Вечер накрывал дома. Сейчас как никогда Ташу хотелось убежать, вырваться и бежать. Бежать не оглядываясь. И наблюдать, как дома-копии скрываются за горизонтом. Серые стены страданий и слез до омерзения к самому себе были противны. Они были покрыты влагой. Мелкие капельки стекали вниз, врезаясь друг в друга и булькая падали в лужу. Пахло дождем и грязной землей. Таш повернул в сторону дома и сделал первый шаг, когда ему на руку упала первая капля, слетевшая с края неба. Таш поднес руку к лицу, чтобы посмотреть на мокрого вестника весны. Прозрачная капля дрожала под порывами ветра, но крепко держалась за место. Таш посмотрел вперед. И медленно зашагал. Во рту был гадкий привкус чего-то очень горького и противного. Таш сглотнул несколько раз, хотя понимал, что это не от съестного. Темнело на глазах. Хмурые тучи перекатывались друг через друга. Таш не любил этот серый мрак, когда тяжелые уродливые облака спускались так низко, что сливались с домами. Железное небо придавливало их к остывшей земле с нарастающей силой, так, что дома вместе с людьми становились тонкой прослойкой. Еще одна капля разбилась о лицо. Таш посмотрел на скалящиеся тучи. Начинался дождь. Он ускорил шаг. Ему хотелось как можно быстрее очутиться дома.

Тучи кружились хороводом над одинаковыми крышами. Сегодня у них был бал. Они несли в себе влагу, и она начала изливаться еще на подступах к Деревне. Тяжелыми частыми каплями жителей извещали о приближении наказания. Оно как стеклянные плети будет хлестать и сковывать холодом. Ведь небеса знали, что это единственное что жители не переносили. Сильный промозглый ливень тысячами хрустальных игл, вонзался в кожу. Деревенские спешно разбегались по домам. Дождь усиливался. И скоро плотной стеной обрушился на улицы.

Таш издалека увидел, что на веранде его дома стоит Сата. Он радовался ее появлению. И пока он подходил, староста уже думал о том, почему девушка не ждет его дома. Впрочем, ответа ждать долго не пришлось. Через окно Таш увидел, что на кровати сидит Кир. Лицо старосты тут же стало хмурее туч над Деревней. Он указал Сате на стул на крыльце. Сам староста вошел в дом.

- Давно ты здесь?

- Недавно пришел, - Кир был рад видеть соседа. – Капли дождя уж сильно бьют по коже.

- Так мы его ощущаем, - отрешенно пояснил Таш. Он прошел в ванную комнату.

- Как там Каро? – робко спросил Кир.

Но Таш не отозвался. Из ванной доносилось копошение. Через пару минут Таш вышел с тазом в руках.

- Этого никто не знает, - Таш вышел из дома на веранду.

Он прошел мимо Саты на стуле к перилам. Высунувшись наружу под дождь, он положил на крышу навеса таз дном верх, немного выдвинув его за край. Тяжелые капли забарабанили по железному днищу. Сата улыбаясь, встретила мокрого старосту.

- Так будет спокойнее, - он сел рядом на стул, смахивая с головы и рук капли. Таш говорил шепотом, чтобы его голос терялся в тарабанящем ритме, который отбивал дождь по тазу.

Сата немного повернула голову к окну, и по ее взгляду Таш понял, что она намекает на Кира. Он встал со стула и посмотрел через окно в комнату. Кира не было. Дверь в ванную комнату была закрыта, из-под щели под ней был виден свет.

- Можно говорить, он пошел в душ, - Таш сел на стул и с облегчением вздохнул.

- Новенький. Пытается согреться, - снисходительно улыбнулась Сата. – Много же воды израсходует.

- Как бы этот новенький не стал нашей занозой.

- Ты решил не отказываться от нашего плана? – во взгляде Саты читался укор.

- Прекрати, - отбился Таш, - я никогда не отказывался от него. Мне просто нужно было собраться с мыслями

- Я понимаю, - Сата понурила голову.

- Ни черта ты не понимаешь, - резко отрезал он.

В памяти Саты всплыли слова Каро о том, что «голову склоняют лишь на плахе». Так он говорил, когда кому-то из деревенских предстояла тяжелая операция или испытания.

- Что сегодня было, с датчиками? – она отгоняла хмурые мысли словами о деле.

- Я не совсем уверен, - Таш смотрел на стену дома. – Каро говорил, что в Деревне существует какая-то нерешенная проблема с образованием избыточных электромагнитных потенциалов. Они образовываются преимущественно в местах, где под землей проложены коммуникации, идущие в лабораторию. Это происходит, прежде всего, из-за таких как мы.

- Наших способностей?

- Именно.

- Но мы ведь ими не пользуемся. Прячемся.

- Не все скрываются, потому что не все хотят и не все могут контролировать себя. К тому же, даже не пользуясь нашей силой, мы каждую секунду излучаем электрохимические волны. Они повсюду. Их притягивает к узловым местам в тоннелях коммуникаций. Когда затевали резервацию, предполагалось, что тут будут лечить больных.

- И как это может нам помочь? – Сата потерла руками плечи.

- Сегодня мы увидели, что датчики отключились сами по себе и охрана на это не отреагировала. Но самое важное, что Каро знал о том, что датчики в том месте отключаются в определенном временном интервале. Это он зашифровал в рисунке той девочки.

- Тани? Да, - вспоминала Сата. – Но зачем было подвергать детей риску, отправляя в авантюру с поиском каких-то символов? Я раньше думала, что он с ними просто играет.

- Столько лет живешь, а до сих пор считаешь, что Каро святой добряк? Он живет здесь дольше всех и ни с кем не играет в игры, - жестко ответил Таш. – Придумывая план побега, Каро хотел захватить с собой как можно больше людей, прежде всего, детей. Именно поэтому он придумал эту игру с тайными знаками. Они учатся пролезать там, где сложно, учатся искать то, что скрыто от глаз. И следовать тому, что написано на бумаге. Больше чем уверен все тропы они уже знают наизусть. К тому же, дети это прекрасное прикрытие узнать, к примеру, засекут ли их появление датчики. Если засекут, значит, они работают. Если нет – значит, он сделал правильный вывод о том, что мы имеем брешь в системе слежения.

- И ты веришь, что это нам поможет? Один дом с неработающими датчиками еще не план побега. Нам нужно что-то конкретное.

- Весь план знал только Каро. Только он мог противостоять сывороткам развязывающим язык. Он ключ ко всему. Я лишь знаю малую часть. Да и знай я больше – без Каро нам не выбраться все равно. Пробить изгородь не такая сложная задача.

- Так что: нам сидеть и ждать возвращения Каро?

- Было бы глупо. Каким он вернется предугадать сложно. Год назад я очень долго возился с восстановлением его памяти. Рисунки помогли.

Тяжелые капли дождя тревожно стучали по тазу, заглушая тихие слова заговорщиков. Сата вдыхала холодный воздух и морщилась от неопределенности. Она видела как Таш раздумывая, подбирает нужные слова.

- Нам придется солировать. План придется доработать. Изменить. Зная малую крупицу о бреши в системе слежения, нужно найти другие подсказки.

- Ты о рисунках?

- Именно. Все там. Нужно их расшифровать. Понять мысли Каро, разгадать его план и действовать. Мы все подготовим и когда он вернется…

- Мы выступим? – несмелая улыбка появилась на лице Саты.

- В точку. Сможешь найти все пазлы?

- Будет немного сложно, учитывая их количество. Да и с детьми…

- Сможешь или нет? – железный взгляд старосты уставился на Сату.

- Девочек возьму на подмогу. Сможем. Выясним у кого из детей есть эти рисунки.

- Ты должна четко для себя уяснить. Сейчас мы ходим по лезвию бритвы. У нас нет прикрытия, которое нам давал Каро. И если кто-то из нас попадется – прахом пойдет весь план.

- Мог этого и не говорить. Как будто раньше было проще?

- Раньше был Каро. И с изгородью должен был справиться он. И реагенты из оранжереи Анна раскладывала для него.

- Думаешь, мы справимся?

- У нас нет выбора. Я отказываться не собираюсь.

- Я рада это слышать.

- Тебе нужно идти. Ночь наступает.

Сата встала со стула. Она с одобрением посмотрела на Таша. Она получила ответы на свои вопросы и готова была ринуться в бой. Сата сбежала по ступенькам и побежала в сторону своего дома. Таш провожал ее взглядом, пока она не скрылась за поворотом. Он достал таз с крыши, поставил на стул и, отряхнувшись, вошел в дом.

Из ванной комнаты доносился сильный плеск воды. Из-под двери сочился пар. Таш прошел к шкафам возле стены, рядом с входной дверью. Он открыл отдел с полками, где лежали несколько чистых штанов. Просунув руку между ними, он вытащил из глубины полки слега потемневший лист с рваными краями. Таш развернул его. Синими и красными красками на них была картина солнца уходящего за горизонт.  Лишь часть картины. Оторванная и темная от грязи, смазанная от воды. Она всегда была при нем. Он нашел ее однажды лежащую на земле, когда шел в дом. Начинался дождь и мелкие капли смывали краску. Таш поднял оборванный листок, стряхнул и быстро засунул за рубаху. Таш поднес листок к носу, чтобы вдохнуть его запах. Эта был крохотный кусочек Каро. Небрежно оторванный он грел руку старосты, будто и не бумажка это вовсе, а остывающий уголек. Таш услышал, как в ванной скрипнул кран, и стало тихо. Он сложил пополам бумагу и засунул ее обратно между вещами на полке. Обернувшись, Таш увидел Кира в дверях ванной комнаты в банном халате.

- Много тратишь воды, - сурово выдал староста.

- Очень холодно, - сжался Кир, словно ребенок.

- Привыкнешь. Дождь это единственное что мы плохо переносим. Долгожители почти не обращают на это внимания.

- Таш… - нерешительно начал Кир. – Почему забрали Каро? Это моя вина?

В глазах Таша сверкнула молния. Он выдохнул, пытаясь сбавить градус нахлынувших эмоций. Кусая губы, староста прошел мимо Кира на кухню.

- Нет, не из-за тебя, - Таш открыл холодильник и достал оттуда белую жидкость в прозрачной рифленой бутылке, похожую на молоко.

- Но его забрали, после того как я сказал ему о встрече с Эльзой и Павлом. На нем не было лица, - Кир смотрел на Таша щенячьим взглядом.

Таш видел, что его начинает трясти.

- Оденься. В шкафу есть теплые ветровки. Я поставлю чай и поболтаем.

Кир не сразу понял, что староста сделал широкий жест. Таш кивнул, подтверждая свои слова. Кир направился к шкафу. Он взял штаны, рубаху, и ветровку. Скинув халат, он стал быстро облачаться. Таш увидел, что кожа Кира стала заметно светлее. На нем было больше светлых полос моний, а обгоревшая кожа стала в некоторых местах сереть. Кир оделся. Накинув ветровку, он направился на кухню. На квадратном столике стояли две чашки и графин с белой жидкостью. Чайник на электрической панели уже почти закипал на другом столе, стоявшем вдоль стены. Там же стояла и остальная небольшая кухонная техника. Кир сел на стул возле стола. Таш посмотрел на него вопросительным взглядом, но звук отключившегося чайника отвлек его. Староста снял его с панели и, подойдя к столу, разлил кипяток по кружкам. В них уже находилась какая-то трава по запаху напоминающая чай. Быстро поставив чайник на стол у стены, Таш потянулся к графину с белой жидкостью. Он налил немного в кружку Кира.

- Я не пью с молоком, - вдруг выдал Кир.

- Ты это помнил или только что пришло в голову? – Таш с прищуром посмотрел на Кира.

- Я не знаю: может и вспомнил, а может я так ощущаю, - потерянный взгляд соседа убедил Таша в его искренности. Староста сделал большой глоток из горла графина.

- Ладно, успокойся. Это не молоко, - сказал Таш, вытирая рот. Взболтав жидкость, он подошел к холодильнику и поставил графин обратно. – Этот раствор поможет твоим внутренним органам согреться, - он сел за стол и взял кружку в руки. Из нее поднимался густой пар, но Таш словно специально взял ее, чтобы Кир увидел это.

- Тут все так странно, - глядя на то, как староста дует на горячий чай, произнес Кир.

- Есть немного, - староста сделал хлюпающий глоток.

Кир посмотрел на свою чашку. Он попытался дотронуться пальцами до нее. Таш следил за Киром. Его изуродованные пальцы очень контрастировали с белой кружкой. Кир заметил, как староста рассматривает его пальцы и отдернул ладонь.

- Почему Каро не возвращается из лаборатории? – Кир быстро проговорил вопрос, чтобы Таш отвлекся от его рук. – Я думал, что они лишь берут анализы и отпускают.

- Мы не увидим Каро в ближайшие месяца два, - Таш сделал глоток и поставил кружку на стол.

Староста смотрел на Кира и никак не мог принять решения. Кто сидит перед ним: засланный или горе-неудачник?

- В этом виноват я? – Кир с тревогой смотрел на старосту.

- Я уже сказал что нет, - Таш вздохнул, провел пальцем по краю кружки. В его голове созрела идея. – Как и все – Каро регулярно посещает лабораторию. Там у него берут кое-какие анализы, как и у всех. Но в отличие от нас с тобой, от наших соседей по улице – от всех нас, он уникален. Каждый год, в день его рождения, его забирают на обширное обследование. Ученые считают, что он ключ к лечению «белой язвы». И что он способен, вернее… Они полагают, что в его теле можно найти необходимые знания для лечения нашей болезни.

- Ты говоришь так будто они ставят над ним эксперименты.

Таш промолчал. Он глазами указал Киру на его стынущий чай. Кир осторожно дотронулся до кружки несколькими пальцами. Ташу уже были не интересны уродства его рук. Кир пытался расслабиться. Он схватил кружку двумя ладонями и едва пригубил чай. Вкус был терпким и горьковатым, но приятный жар, растекающийся следом за первым глотком, склонил Кира сделать еще парочку.

- Зачем ты вообще ходил к ночным? - Таш перевел тему.

- Хотел посмотреть что там.

- И они увезли Эльзу и Павла у тебя на глазах?

Кир кивнул. Перед глазами стояла жуткая картина: отрешенный взгляд Павла и последние слова его жены.

- Когда санитары посадили Эльзу в машину, она произнесла, что все мы здесь смертники.

Таш взял кружку. Поднеся ее ко рту, он закрыл глаза. Он хорошо знал и Петра и Эльзу. Но друзьями их назвать нельзя было. Они не ладили из-за деятельности старосты, но каждый из них сохранял друг к другу уважение. То, что обычно бывает не у врагов, но противников. Таш вздохнул. Он пригубил чай и взглянул на Кира.

- И что ты сделал потом?

- Я испугался, - Кир пожал плечами. – Мне было так страшно. Все вокруг начали разбегаться по домам. Стояли на крыльцах и просто смотрели. А я? Почему-то мне стало не по себе. У меня даже подкашивались ноги, когда я бежал сюда, - Кир смотрел на старосту, пытаясь понять свои собственные чувства, испытанные тогда. Но ответа не было. Давящий взгляд Таша, постоянно наполненный злостью стоял стеной перед ним.

- Так всегда бывает, когда впервые видишь, как кого-то увозят в последний путь.

- В последний?!

- Ты пей, - Таш сделал несколько глотков. – Остынет чай, и его уже будет невозможно пить.

Кир слушался. Чем теплее становился чай, тем горше он становился. Кир сделал большой глоток. Он чувствовал себя отвратительно: слова старосты не укладывались у него в голове. Он смотрел то на него, то в глубину своих мыслей, вспоминая как прибежал ночью, как его встретил Каро – его взгляд.

- Мне все же интересно, что такого могло между вами произойти, чтобы Эльзу и Павла отправили в последнюю ссылку?

- Меня не покидает ощущение, что как только я появился здесь – у всех начались проблемы.

- Может ты и прав, - ухмыльнулся Таш. – Но мой тебе совет. Не бери в голову. Забудь что здесь ты что-то значишь. Твое существование ограничено весьма осязаемым железным периметром. Ты тень для лабораторных и не существуешь для всех остальных.  А раз так: то кому ты можешь причинить проблемы? - Таш поставил пустую кружку на стол и вышел из-за стола.

Кир проводил взглядом Таша до кровати. Расправив ее, староста стал устраиваться. Кир посмотрел в кружку. В мутной жиже показались длинные полоски чайных листьев. Горьковатый вкус чая даже нравился Киру. Он сделал последний глоток. За спиной раздался стон старосты. Кир вскочил со стула. Таш согнувшись на одно, колено опирался на кровать. Кир подошел ближе, не решаясь дотронуться до старосты. Таш повернул голову к окну. Вместо лица висела гримаса боли. Одной рукой он держался за голову, другой в области сердца.

- Что с тобой? – Кир преодолел страх и наклонился к старосте.

- Каро… - Таш тяжело дышал, но четко произнес, - что-то не так с Каро.