Кнут создал для своего гостя самые комфортные условия, которые только может оказать малознакомый человек. В душе Валентин радовался, что спит на огромной кровати, на чистых отглаженных простынях, пахнущих лепестками каких-то цветов. Но на поверку выходило, что он всего-навсего пленник. Кнут ясно дал ему понять, что его присутствие за пределами их квартиры крайне не желательно. Впрочем, сам Валентин это прекрасно понимал. Таша распорядилась, чтобы их гостю доставили вещи из его гостиницы. Сама она взяла небольшой отпуск, чтобы поработать эти дни дома. Валентин радовался, что его заточение будет скрашено долгими беседами с прекрасной дамой.

Кнут не появлялся дома вот уже четвертый день. Но для него это было нормой. Ему было достаточно того мира что был за дверью фешенебельной квартиры. И чем холоднее и темнее в нем было, тем комфортнее Кнут себя чувствовал. Хотя он любил отсыпаться на своей кровати и поутру надевать на тело холодную, отглаженную рубашку с высоким воротником. Он вдыхал ее аромат и носил ее как ширму законопослушного гражданина.

Сейчас же Кнут находился далеко за пределами закона. Оставались считанные дни до осуществления первой части его плана. В одном из гротов Старого метро Кнут с тремя помощниками обсуждал места, где должны быть спрятаны цилиндры. После произошедшего в катакомбах химбатов, Кнут приказал обработать грузовики и цилиндры специальным реагентом, скрывающих их химический след. Осматривая разрушенные тоннели и место схватки, Кнут понял, как эти монстры обнаружили их. Он нашел в пещерах несколько разорванных странных приспособлений, походивших на дыхательные маски. Покопавшись в их устройстве, Кнут обнаружил множественную систему фильтрации. Они использовали совершено иной способ поиска. Но кто они или что они, ответов не было. Кнут приказал отвезти цилиндры в Ломоносовский район и схоронить грузовик на подземных складах под Черными озерами, другой отвезти в Павловский район, третий грузовик было приказано разместить под стадионом в Великопетровском парке. Все три места были оборудованы необходимым минимумом для завершения комплектации бомб. До намеченного часа оставалось шесть дней.

Оставалось проконтролировать положение на местах. За Биологическим институтом круглосуточно наблюдали около двадцати наблюдающих из химбатов. Они менялись, переодевались, прятались, - Кнут был великолепным дрессировщиком. Его глазами были попрошайки, прокаженные и бомжи. Даже одетый в спортивный костюм горожанин на утренней прогулке мог оказаться его агентом. Кнут пристально следил за тем, как федеральные власти ведут себя. Каждый день ему доносили о состоянии дел в Химграде. За последний месяц в наукоград было стянуто два дополнительных батальона специального подразделения. Все они прибыли в город в штатском и на разном транспорте. Но это не помогло им скрыться от зорких глаз смотрящих. Их выдавало то, что их селили преимущественно в одном месте. Кнут предполагал, что их могут использовать для блокирования периметра вокруг города. Несмотря на то, что имеющихся подразделений в Химграде не достаточно для его полной осады, перекрыть въездные трассы они могли. Допустить это, значит, позволить занести топор над всей операцией. Нужен был отвлекающий маневр. Повышенное внимание Наци к Химграду и просачивающиеся слухи о готовящихся терактах где-то в Петрополисе сильно мешали. Но именно их Кнут и собирался использовать для создания дымовой завесы. Удар должен быть взвешенным, чтобы нанести вред химбатам, но достаточно убедительным, чтобы не вызвать подозрений. И Кнут выбрал идеальный для этого объект – водонасосная станция в Красных борах на юго-востоке Петрополиса.

Кнут стоял перед высоким зеркалом, наклоненным на каменную стену. Поправляя воротник, он смотрел на свое отражение и представлял цепочку предстоящих событий. Совсем рядом снуют его люди. Они заняты последними приготовлениями к захвату станции в Красных борах. Оставалось дело за малым – Кнут отправлялся на свидание. Он накинул на себя короткое синее пальто и направился к главному тоннелю, где его ждала тачка. Последние отряды химбатов, участвующих в операции, занимали свои позиции на дальних подступах к водонасосной станции. Они продвигались под землей, где им не приходилось прятаться за кустами. Около года назад Кнут приказал прорыть дополнительные тоннели с выходами на поверхность в районе станции. Они были достаточно узкими, но их ширины было достаточно для самого крупного в отряде человека. Химбаты выходили на исходные позиции. В половине пятого вечера Кнут постучался в дверь с номером 277.

Дверь открыла Елана. Она была одета в черно-белое вечернее платье до колен. В ее прямые черные волосы были вплетены серебряные струйки дождя. Она была почти без макияжа – всегда не любила его. Ее естественные румяна горели даже на бледном свету коридорного освещения. Кнут улыбнулся. Ему хотелось, чтобы сердце его съежилось и жалостно начало биться в своей сумке как когда-то при первой их встрече. Но оно молчало. Лишь бледные воспоминания о былых чувствах. Кнут протянул бледную руку; Елана ухватилась за нее.

- Такая горячая, - неожиданно для себя произнесла она.

- Я нагрел ее для тебя, - Кнут сказал чистую правду, но Елана подумала, что это шутка-отговорка.

- Я почему-то боялась, что ты не придешь, - Елана вышла за порог квартиры и оказалась очень близко к Кнуту.

Она была на голову ниже него и упиралась прямо в грудь. Кнут не пошевелился. Он хотел, чтобы Елана почувствовала его аромат, услышала, как бьется его сердце. Елана посмотрела в глаза Кнуту, но встретив прямой пожирающий взгляд, отпустила голову, почти коснувшись его груди. Кнут сделал шаг назад, выпуская Елану на свободу.

- Ведь я прислал письмо, - Кнут встал боком, предлагая взять его под руку.

- Которое стало для меня полной неожиданностью, - Елана закрыла дверь, положила ключ в небольшую прямоугольную сумочку и взяла Кнута под руку.

- И я рад что ты согласилась.

- А если бы нет? – Елана игриво поглядывала на кавалера.

- Тогда бы я простоял под твоей дверью весь вечер и ночь и, сжалившись, тебе пришлось бы меня впустить.

- А если бы меня не было дома?

- Тогда я выглядел бы дураком, умаляющим дверь впустить меня.

Елана улыбнулась. Она сдержала смешинку, ощущая непонятное давление стен.

Они повернули к лестнице и спустились на первый этаж. Пожилой швейцар проводил их учтивым взглядом, пройдясь по лысому и бледному кавалеру подозрительным взором. Кнут заметил это. В ту же секунду мужчина схватился за висок, будто в него ударили чем-то острым, и отпрянул назад. У парадной их ждала темно-красная машина. Кнут открыл дверь и помог сесть Елане. Обходя машину сзади, он осмотрел улицу и, прикрыв глаза, вслушался в ее дыхание. Слежки не было – все шло как и планировал Кнут. Федеральные агенты идут по следу, оставленному специально для них. Машина дернулась с места, унося двоих в сгущающиеся сумерки.

- Ты ведь даже не сомневался что я поеду? – Елана заметно волновалась.

Внутри нее бились две силы, одна из которых твердила ей об ошибке сегодняшнего вечера; другая – что она вольна поступать так, как ей хочется. Она давно не видела Кнута, и он всегда оставался в ее памяти высоким галантным джентльменом, пусть и с темной историей за плечами. Елана всегда чувствовала что за ним идет холодный черный след, но находясь рядом с ним, чувствуя его дурманящий запах, смешанный с дорогим парфюмом, готова была растаять как мороженное, поднесенное слишком близко к огню.

- Я знал что ты не откажешься, - не сводя глаз с дороги, ответил он.

- Как всегда самоуверен.

- Нет, - Кнут посмотрел ей в глаза, - просто хорошо тебя знаю.

Елана не смогла сдержать улыбку. Слова, сказанные им, грели ее. Она чувствовала, что находится в заботливых и крепких руках. Втайне от самой себя Елана всегда надеялась, что Кнут всегда рядом, что он следит за ней. Иногда она даже оборачивалась на улице, почувствовав жаркий взгляд на своей шее. Это должен быть он, - кому еще я нужна как не ему? Но каждый раз на улице никого, кроме обычных прохожих не было. Она продолжала свой путь, веря в то, что находится под защитой высокого мужчины с бледной кожей.

Елана смотрела на прохожих. Их машина стояла на перекрестке, пропуская поток транспорта, сливающихся в цветную реку. Ей было приятно ловить на их машине любопытные взгляды. Она всегда представляла, как идет по улице с Кириллом, и он держит ее за руку, а все прохожие оборачиваются на них или просто смотрят с интересом. Она как девочка еще крепче сжимала бы руку своего единственного и благодарила Бога за свидание. Елана вздрогнула. Широкая ладонь Кнута коснулась ее руки. Она повернулась к нему. Его бледно-серое лицо сияло в лучах закатного дня. Деформированный верх головы был скрыт приятной оранжевой дымкой.

Нежным взглядом Кнут смотрел на нее, представляя свою жизнь иначе. Он грел ее холодную ладонь своей, прокручивая воспоминания и желания, которые когда-то обуревали им. Раздались сигналы машин. Недовольные ожиданием, водители торопили влюбленную карету. Кнут улыбнулся и отдернул руку на руль. Машина понеслась вперед. Скоро они выехали на автостраду, ведущую в Петрополис.

- Так далеко? – удивилась Елана планам Кнута.

- В Химграде скучно, - отмахиваясь, ответил он.

- Правда? И чего же там нет, что есть в Петрополисе?

- Нас, - уверенно констатировал Кнут. – У нас большая культурная программа. И город ботаников нам не поможет ее реализовать, - Кнут вдавил педаль газа; машина стремительно набирала скорость, вливаясь в общий поток.

Елана расслабилась. Ей нравилось, что ее везут в большой муравейник, который так многие ненавидели. Ведь она обожала его. Огни мегагорода манили ее как светлячка, но она была сильно привязана к Химграду. С одной стороны работой, которая не была пределом ее мечтаний, но она выполняла ее старательно и идеально. С другой – ее держал Кирилл, которого она готова была превозносить выше своего желания жить в Петрополисе и работать в космопорте. Хотя в последнее время она уже не была уверена в том, что ее больше держит: отношения с Кириллом или она цепляется за них. Елана посмотрела на сосредоточенного Кнута. Ей надоело смотреть на золотые бусины фонарных столбов, уходящих к сияющему горизонту. «О чем же ты думаешь?», - ей так хотелось это знать. Что у него в голове, в этой странной высоколобой коробке. Она надеялась, что мысли о ней. Но почему в голове столь загадочного для нее человека должна быть непременно она – девушка, у которой есть парень. Елана хмыкнула.

- Ты давно хотела попасть в оперу, - заговорил Кнут.

- Не может быть? – Елана делала несмелое предположение, ей хотелось прокричать, но вдруг это не так.

- Я подумал: сегодня последний день, когда маэстро Геаргон дает представление и почему бы не пригласить тебя. Пошел в кассу Мариинского театра, и ты не поверишь – два билета осталось, - на лице Кнута красовалась наивная играющая улыбочка.

- Что ты говоришь? – смеялась Елана; она, конечно же, не верила, - как удачно и не говори.

Кнут бросил быстрый взгляд на светящуюся Елану.

- Удивительно, - она была поглощена в нахлынувшие волнительные эмоции, - ты спланировал эту встречу так давно? Как это все необычно.

Елана отдавалась эмоциям. Она впервые посетит Мариинский театральный дворец – историческую и самую прекрасную из всех оперных сцен Петрополиса. Она знала, что достать билеты на представление туда просто невозможно простому человеку. Все упирается не только в цену, но и время – билеты, как правило, были распроданы на шесть месяцев вперед. Поэтому поход туда был действительно событием, к которому нужно было подготовиться заранее.

- Это потрясающе, - Елана все еще переваривала рухнувшую на нее радость.

Она, словно ребенок в мыльной пене, рукоплескала и хлопала в ладоши. Приближающиеся огни мегамуравейника стали вдруг еще желаннее и ярче.

- А мы не опоздаем? – спохватилась она, вспоминая о пробках на дорогах.

- Нет, - улыбнулся Кнут, - у нас хватит времени даже чтобы перекусить.

Елана откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Она представляла, как входит в легендарный театр. Кто она такая, трепетала Елана, чтобы вдруг вот так порхая, боясь даже коснуться дорогих полов, войти в главный оперный храм? Душа ее готова была вырваться из тела и быстрее всех машин рвануть напрямик к Мариинскому театру.

- Спасибо тебе, - Елана смотрела на Кнута как на ангела.

- Я рад, что тебе моя идея понравилась.

- Да ты шутишь? Это восхитительная идея! Теперь я понимаю зачем нужно было вечернее платье.

- Ну, хорошо, что оно у тебя нашлось, - пошутил Кнут.

Елана играючи ударила его по плечу.

- Что у витязей нет личной жизни, думаешь? Мы все солдафоны и ходим лишь по пивнушкам да в дешевые клубы?

- Да, - улыбнулся Кнут.

Елана смеялась.

- Эй, посмотри на меня. Потому что я еду в Мариинский театр, - хихикнула Елана.

Кнут подтверждал свой непредсказуемый темперамент. Он всегда удивлял и любил наблюдать за тем как люди, не ожидавшие от него определенных поступков, тонут в эмоциях. Не считая строгости во внешнем виде и чрезмерно тяжелого взгляда, Кнут остался тем же каким Елана всегда его представляла. Рядом с ним она чувствовала себя в безопасности, ощущала его тепло, заботливо огораживающее от холодной весны, но не мешающее ею наслаждаться. Он как заботливый ее хранитель всегда возникал в самый подходящий момент, когда ей в очередной раз предстояло броситься в омут чувств. И сейчас, когда она отдавалась обрушившейся на нее всепоглощающей невесомости, она не понимала, как ей удается застревать в эмоциональном болоте. Мерзком и гадком. Сколько раз она ловила себя на мысли, что превратилась в человека любящего страдания. Чувство, сдавливающее легкие в такие минуты очень сильно походит на любовь. Оно сильно касается сердца и щемит так, будто тебя любят и пусть через боль, но ради этого ты живешь. Взять и разрубить этот узел – удел сильных, но слабые предпочитают еще и еще обматывать вокруг себя веревку.

Машина ворвалась в Петрополис стремительно. Елана любила сидеть рядом с водителем. Проносящаяся картина тогда доставляла наивысшее удовольствие. Жадно выхватывая самые красивые здания и витрины, Елана не замечала ни серости лиц прохожих, ни нависших над просыпающимися улицами пелены облаков. Она подобно электрону на огромной скорости неслась по трассе, теряясь среди сияющих стекол и бетона. Ей попадались на глаза гуляющие парочки. В какой-то момент ей показалось, что на одной из улиц влюблены были все. Какие-то уличные артисты давали представление, окруженные толпой зрителей. Ей так хотелось задержаться здесь, послушать, о чем же они поют. Вдруг перед ней открылась дверь. Она сначала испугалась, что на полном ходу вывалится. Но машина стояла на месте. Елана не заметила, как Кнут остановил автомобиль, вышел и открыл перед ней дверь машины. Она запищала от радости. Он протянул ей руку. Ухватившись, она вышла из машины и, подпрыгивая, побежала вперед, туда, где выступали артисты.

- А мы не опоздаем? – обернувшись, произнесла она.

Кнут помотал головой. Он следил за временем и мог подарить ей еще одну неожиданную минуту радости. Елана пробиралась сквозь толпу поближе к артистам. Кнут стоял неподалеку. Даже на расстоянии он ясно ощущал, что она чувствует, как поет внутри и смеется. Он слышал ее мысли и понимал, что она думала о чем угодно, но только не о Кирилле. На лице появилась незваная ухмылка, которую он смазал, как только из толпы к нему вышла Елана.

- Мы не опоздаем? – радуясь, спросила она.

- Со временем все в порядке. Ты готова ехать?

Елана покружилась на месте и через смех кивнула головой. Безумолку она болтала до самой Театральной площади. Выступление артистов, крики восторженной толпы – столько эмоций. В какой-то момент она стихла, почувствовав, что стала похожа на радио без рекламы и песен. Совестливо помявшись, она посмотрела на Кнута. Он выглядел счастливым. Во всяком случае, ей очень хотелось в это верить.

- Мне кажется, что ты так хорошо меня чувствуешь и понимаешь, что это как-то противоестественно, - тающим голоском поделилась она.

- Думаю, близкие люди всегда понимают друг друга.

- Наверное, но порой мне тебя так сложно расшифровать.

- Ну, в этом не твоя вина, - Кнут улыбнулся Елане и дотронулся ее обнаженного плеча.

Они стояли на перекрестке в паре кварталов от Театральной площади.

- Зачем все это? – Елана посмотрела на руку Кнута.

Догадавшись, что заставил ее чувствовать себя неловко, он отдернул руку.

- Не беспокойся это не ухаживание.

Елана откинула голову на подголовник, продолжая смотреть на Кнута. Она думала о тех днях, когда он еще пытался завоевать ее сердце. Ровным строем они проносились мимо ее глаз. Тогда он был жизнерадостным и полным надежд как бездонный океан. Он вцеплялся в дружбу с Кириллом и радостно обнимал ее. Тогда он любил ее и не скрывал этого. И когда она выбрала не его – он продолжал хранить Елану в своем сердце. Ей это, конечно же, льстило. Но потом она поняла, что причиняет ему много страданий. Несбыточные надежды, которые она дарила, нужно было развеять. Они остались друзьями, но их дружбе с Кириллом пришел конец. Когда именно это произошло, Елана не смогла вспомнить. Это произошло вдруг, резко. Кнут пропал, исчез из поля зрения. Ушел из института. Многим тогда от этого стало легче, но не ей. Елана чувствовала за собой вину. И долго мучилась, считая, что лишила Кнута будущего. И в первый ее кризис с Кириллом появился он – Кнут. Жестокий в глазах, но нежный и галантный. Тогда она впервые ощутила присутствие за его спиной чего-то мрачного. Да и он не скрывал этого от нее – не говорил всего. Тогда Елана поняла, что Кнут остался ее другом и что разрыв с Кириллом произошел не из-за нее. Она не верила, но была вынуждена – Кнут умел убеждать. После этого Кнут опять пропал. На несколько лет. И каждый раз появляясь, он дарил ей частичку своего тепла, украшал для нее жизнь огнями, соперничавшие своим волшебством со звездами на небосклоне.

Они свернули на улицу Глинки. От Мариинского театра их отделял все один квартал – один перекресток. Елана смотрела вперед как завороженная. Ярко освещенная площадь горделиво встречала прибывающих гостей. Сердце билось в груди словно мотылек, бьющийся о стекло. Елана положила руку на грудь – она так близка к своей мечте. Свет фонарей осветил ее лицо, что на глаза навернулись кроткие слезинки.

Они остановились на парковке и, не дожидаясь, когда Кнут обойдет машину, Елана выпорхнула из нее, прижимаясь к нему. Кнут был доволен. Улыбка Еланы и вырывающийся приглушенный писк на удивление грел его.

- Ты готова стать сияющей жемчужиной этого дворца? – Кнут нежно обнял ее.

- Да-да-да, - она взяла его под руку и попыталась собрать себя, чтобы не выглядеть нелепой девчонкой.

Мариинский принимал гостей. Кнут с Еланой прошли по красной дорожке, как и полагалось почетным гостям. Приятным обволакивающим теплом встречало двухуровневое фойе блистательных ценителей. Яркий свет лился отовсюду: с потолка из огромных кристальных люстр, с подсвеченных стен из оникса. Мраморных пол отражал свет и умножал его сияние. Ощущение будто ты плывешь по волнам из света. Елана оглянулась: стеклянный фасад здания манил к себе взгляд. Он был огромен и легок одновременно, захватывая дух каждого, кто впервые попал сюда. Елана растворялась – свет пронизывал ее. Ее сердце улавливало дыхание здания, и душа ее вибрировала с ним.

Кнут повел Елану в зрительный зал – близилось выступление. По пути в ложу Елана разглядывала отделку и убранство театра. Она поражалась с какой роскошью и трепетным отношением все было сделано. Елана попыталась даже найти изъян в светильнике на стене, но все в нем было безупречно. Сделанный на совесть и столь же аккуратно повешен на стену он переливался светом, роняя преломляющиеся лучи на лицо Еланы. Ей хотелось взлететь, стать неосязаемой и летать по коридорам, проникая сквозь стены, потолки. Она обернулась и увидела довольную ухмылку Кнута. Он действительно был доволен. Через несколько метров они вошли в дверь на бельэтаж в буковый зал, названный так из-за цвета и присутствия в отделке облицовочных панелей из этого дерева. Елана хотела закричать от удовольствия, но сдержалась. Она как ребенок вертелась на кресле и смотрела по сторонам. Кнут достал электронный девайс. На его экране светилось сообщение от неизвестного абонента: «Павел выехал. Скоро будет». Прочитав сообщение, Кнут удалил его. Отряды химбатов приближались к водоочистной стации. Кнут улыбнулся, увидев, что Елана смотрит на него. Она заметила, что он читает сообщение.

- Не волнуйся, моя работа не отвлечет нас от представления, - Кнут показал ей экран прибора и нажал на кнопку. – Видишь? Выключил. Не люблю смешивать работу и отдых.

В мыслях Еланы не было претензий по этому поводу, но она была рада услышать эти слова от Кнута. Хотя, что-то ей подсказывало, что он не жалует оперу. Наверное, уж слишком сосредоточенный вид говорил о том, что это высококультурное мероприятие не по его моде. Но сегодняшний вечер был просто идеальным, чтобы разрушать его думами непонятного характера. В конце концов, Кнут дарил это представление ей, а, значит, все замечательно. Зал быстро наполнился зрителями предвкушающими зрелище. Погас свет, Елана затаила дыхание. Лишь глухой стук сердца заполнял обрушившуюся тишину.

Кнут вслушивался в биение сердца Еланы. Он смотрел на нее, немного повернув голову. Ему нравилось, как она выглядит. Ее волосы с вплетенным украшением казались чем-то волшебным и таким необычным. Он улыбнулся своим мыслям: как мало красивого он видел и так близко, что можно прикоснуться и сжать в руках. Да так сильно, что можно навредить. Кнут закрывал глаза и чувствовал, как трепетно стучит сердце единственного человека, которому он когда-то готов был отдать свое. Кнут перевел думы на соседей по ложе.

Он читал их и чувствовал их эмоции. Рядом с ним сидела состоятельная пара лет 38-40. Они были частыми гостями в Мариинском, но ходили сюда только из-за его статуса. Им было наплевать на происходящее на сцене. Больше их интересовало, что происходит на ложах: кто в них сидит и во что одет. Где-то среди гостей был тот, ради кого они пришли сюда, ради кого показывали свои возможности. Позади них сидела пожилая пара: мужчине было лет 60, женщина, по-видимому, была его ровесницей, но на вид старше. Они не были столь уж богаты, чтобы позволить себе поход в такое дорогое место. Но копили всегда и с удовольствием готовились к такому большому событию. Они даже покупали наряды к премьерам. В отличие от парочки впереди, они действительно наслаждались происходящим на сцене и ловили каждый звук и жест артистов. Кнут понурил голову. Мысли состоятельной парочки вызывали у него отвращение. Они обсуждали всех, кто попадался им на глаза. Устав от этого, Кнут вернулся к Елане.

Он смотрел на нее и ему абсолютно не хотелось знать о чем она думает. По ее лицу было видно как ей хорошо и что она наслаждается каждым мгновением сидя здесь и сейчас. Кнут закрыл глаза. Он слушал пение и заглушал свои собственные мысли. Елана была права в своих догадках, что Кнут не любит оперу, но он ценил ее силу в способность заглушить его разум тогда, когда у него нет на это сил. Здесь он отдыхал и наслаждался. Он с удовольствием закрывал глаза, и информация от мира прекращала поступать в его мозг. Словно в постели с оперой, где чистый человеческий голос исполненный силой пронизывал его насквозь.

Время в опере пролетело очень быстро. Единственный антракт на радость Еланы пролетел незаметно и представление, которое разыгрывалось у нее перед глазами, с новой силой обрушилось на нее. Время скоротечно. Представление завершилось. Елана была в восторге: она пересказывала понравившиеся моменты, то и дело, хватая Кнута за руку. Опера наяву отличалась от того, что рисовал ее мозг после просмотров десятков записей. Пока Елана благоговейно рассказывала о прекрасных часах, Кнут включил экран монитора своего девайса. И получил следующее сообщение: «Мама рада твоему приезду и надеется, что ты останешься надолго» – отряды химбатов вышли на расчетные позиции и ждут, когда им откроют двери. Кнут взял Елану за руку и направился к выходу.

- Я очень рад, что тебе понравилось.

Они вышли на улицу. Холодный воздух ревниво щипал за кожу. Елана заерзала, но спасительное пальто Кнута вдруг бережно накрыло ее.

- А как же ты? – посмотрела она благодарным взглядом.

- Этот холод для меня не страшен, - уверенно сказал Кнут и повел ее к машине.

На радость Еланы в салоне было уже тепло. Кнут предусмотрительно включил двигатель за несколько минут до выхода из театра. Положив на заднее сиденье пальто, Елана с улыбкой встретила садящегося в машину Кнута.

- Этот вечер надолго мне запомнится, - смакуя представление, произнесла она.

- О чем ты? – удивленно посмотрел Кнут. – Он еще не закончился.

- Как? – улыбнулась Елена.

Она была уже готова снять туфли и в расслабленном состоянии провести оставшийся путь до дома.

- Сейчас мы поедем в самое необычное место в Петрополисе, - Кнут нажал на педаль и начал разворачиваться.

- Куда же?

- Скоро ты сама все увидишь, - улыбался Кнут. – Маленькая подсказка: сейчас там жарко и светло.

Машина выехала на улицу Глинки и направилась к Большому проспекту. Это был самый быстрый способ выехать из старой части Петрополиса. Всю дорогу Елана делала предположения. Загадочность Кнута только распаляла в ней желание узнать о пункте назначения раньше, чем они доберутся. Но Кнут был не умолим. Он лишь делал намеки, да не очевидные подсказки, мучая и потешаясь над, бьющейся от смеха, Еланой. Она смотрела на дорогу, пытаясь узнать район, в котором находится. Ей нужны были подсказки. В этой части города было много высотных зданий. Здесь действовала поправка на высотное строительство, которое снимала любые ограничения на этажность. Елана всматривалась в витрины, площади, пытаясь узнать достопримечательности. И скоро она поняла, где они находятся.

- Красный боры! – воскликнула она.

Кнут сдался. Он раскрыл путь назначения – Красные холмы. Однако к его удивлению Елана не знала что там находится.

- Ты не следишь за новостями? – потешался Кнут.

К своему удивлению и наслаждению он нашел дополнительный повод для подшучивания. Елана отбивалась как могла. При этом пытаясь выяснить, что ее ждет на Красных холмах. Она прокручивала в голове все, что знала о них. Но ничего выдающегося, кроме как одного из популярных мест отдыха горожан не возникало. Елана от обиды стукнула Кнута по плечу. Но этой пытки было для него явно недостаточно. Елана надула губки, как обиженная девочка и уставилась в сторону. Но стоило Кнуту свернуть на Монастырскую улицу, служившей парадной холмов, Елана засияла улыбкой и прокричала:

- Фестиваль огня?! – она до конца не верила своей догадке и взглянула на Кнута.

- Ну, наконец-то, увидев в дали всполохи танцующих огоньков, она догадалась.

Кнут вышел из машины, достал пальто и открыл дверь Елане. Она стала плотно укутываться.

- Не застегивайся сильно, - Кнут вел ее в парк, - там очень тепло, поверь мне.

Елана запахнула пальто. Вдали виднелось множество палаток и строений. Повсюду горели огни. Они извивались в неком подобии танца, словно маленькие огненные змеи пытающиеся вырваться на волю из прозрачной темницы. Фестиваль огня это ярмарка, на которой самые отчаянные и экстремальные огнепоклонники демонстрировали свою ловкость и бесстрашие в покорении стихии огня. Подходя к входу на ярмарку, Елана сильно пожалела, что не обулась во что-нибудь подходящее. Кнут взял ее за руку и повел к одной из торгующих палаток. Это был обувной закуток, где торговали огнеупорными, как рекламировалось, сандалиями. Елана не могла поверить, что здесь нашлась обувь, да еще и та, что ей понравится. Переодевшись в алые ботиночки на низком каблуке, Елана была вне себя от счастья. Они начали проходить вглубь огромной ярмарки. Повсюду горело дрессированное пламя. По улочкам между посетителями прохаживали огнепоклонники и даже целые группы. Они готовились к своим выступлениям, завоевывая любовь публики еще на подходах к главному состязанию.

- Я проголодалась, - кокетливо заявила Елана.

- Если честно, то я тоже, - Кнут огляделся.

Он помнил, что где-то здесь должен быть чудесный ресторанный уголок с несколькими закусочными.

- Вон указатели, - увидела Елана.

Ведомые направляющими стрелочками, они вскоре вышли на большую площадь с закусочными. Столики под открытым небом. Дождя сегодня не предвидится и зонтики были сложены, давая больше простора для танцующих огней, летающих над головами. Отовсюду лилась ритмичная музыка. Рядом с ресторанчиками располагалась главная площадь, на которой разминались выступающие. Но уже через несколько минут огненный император – главный церимонимейстер, эпатажно вышедший на первый план, «прогнал» неуклюжих пожирателей и глотателей огненного пойла. «Время высекать ногами искры!», - прокричал, завершая свою речь, император. На площади раздалась зажигательная музыка, и толпа страждущих потрясти телом рванула на танцпол, на который вышли восемь обворожительных девушек, одетых не по погоде.

Кнут и Елана сидели за столиком ресторанчика «Не обожгись», где к сильно горячим блюдам подавали еще и особо острые соусы. Поедая вкусную пищу, Елана впервые за несколько часов, не считая просмотра оперы, молчала. На сей раз она смешно двигала носом, набивая от жадности и большого голода полный рот. Кнут ел не торопясь. Он незаметно посмотрел на небольшую башенку с часами и указателями, стоявшую рядом с ресторанчиками. Принесли напитки.

- Скажите, а главное состязание, когда начнется? – поинтересовался Кнут.

- Представление начнется в одиннадцать часов, - улыбнулся парень официант, посмотрев на прекрасную Елану, потом на Кнута.

Ухмыльнувшись взгляду официанта, Кнут даже не стал напрягаться и читать его мысли. Образ принцессы и чудовища не покидал его ни на секунду.

- Я думала: сегодня гала-концерт только будет, - дожевывая последний кусочек, Елана потянулась за стаканом с чистой водой.

- Концерт будет завтра, а сегодня финалисты будут разыгрывать огненный кубок, - Кнут посмотрел в сторону площади, на которой бесновалась толпа. Танцпол был подсвечен красным, а на обуви, что продавалась на ярмарке, была специальная подошва, которая высекала искры.

- Хочешь тряхнуть? – Елана отвлекла Кнута от главной площади.

- Стариной? – улыбнулся он, смазывая взгляд настигнутого врасплох.

Елана рассмеялась.

- Да, пойдем, - она сделала пару глотков и поставила стакан на стол.

- Я не против, - Кнут встал со стола и рукой позвал официанта, что их обслуживал.

Он протянул ему крупную купюру в оплату за ужин, попросив чтобы этот столик оставили за ним – он еще вернется. Официант, посчитав в уме, сколько чаевых ему останется, раскланялся и помчался за буранную стойку, где нашел потрепанную табличку: «Резерв». «Следи», - Кнут пальцем указал на пальто, лежащее на третьем стуле, и направился к танцполу. Елана не продвигалась вглубь людского моря, ожидая, когда к ней подойдет ее высокий кавалер.

В огненных всполохах все казалось оранжевым и таким горячим. Елана извивалась как ручной огонь на ладони, разгораясь с каждой минутой. Кнут прокручивал в памяти их дни в его клубе. Тогда он не был его владельцем, но его связи позволяли ему приводить с собой кого и когда угодно. Елана не растеряла былого мастерства и танцевала как настоящее пламя, рвущееся к небесам, высекая искры из-под ног. Кнут в своем костюме выглядел немного не к месту. Слишком строгий, слишком официальный. Но перед ним была та, с которой его связывали приятные воспоминания. В нем не было сомнений и стеснения – он танцевал вместе с ней. Ему хотелось быть с ней и зажечь сегодня. В его пронзительных глазах отражалось пламя, чьи языки гуляли по кругу площади, вырывающиеся на несколько метров вверх. От него исходил жар, разогревающий воздух и всех кто был рядом. С ним Елана чувствовала себя раскрепощенней и желаннее. Она чувствовала, что между ними вырываются не только искры. В ее глазах отражался он, страстно прижимающий ее. В его глазах сверкала оранжевым всполохом она – трепещущая и мечущаяся от нахлынувших чувств и бурных эмоций. Они отдавались танцу импульсивно и в такт ударных, что разгоняли их кровь. Горячие пальцы, влажные ладони и мокрое дыхание – Елана горела факелом. От нее веяло жаром, она сверкала тысячами искр. В черных волосах ее было не серебро, но язычки огня. Елана и Кнут прижимались друг к другу, водя руками по телу. Кнут прижимал ее грудь к своей и ощущал, как маняще дрожит ее тело. Как пульсируют ее запястья, держась за них руками и крепко сжимая. Капельки пота стекали по ее шее. Губы в желании разомкнулись. Они переливались оранжевым блеском, маня к себе. Ее глаза искали его. В груди, жадно вдыхавшей кислород, колотилось красное сердце. Кнут обнял ее за талию и с силой прижал к себе. Ей хотелось чувствовать его, и она вцепилась ему в спину. Он смотрел в ее дрожащие глаза и чувствовал, как сильно она взмокла. Елана видела его желание и чувствовала обжигающее дыхание. Он разомкнул губы, и она поцеловала его.

Толпа ревела, превращаясь в огненное море. Искры летели в разные стороны. Ритм музыки высекал послушное пламя. И все это замерло в секунду близости и яркого поцелуя. Кнут крепко сжимал ее хрупкое тело и целовал ее так, как всегда желал. Он ласкал ее так, как представлял когда-то давно. Ее обжигали его губы, она чувствовала его язык и насколько он влажен. Она отдавалась ему вся, стискивая свои пальцы на его спине. Перед ней проносилось все то, о чем он думал, в те дни, когда готов был добыть для нее все. Это горело огнем, перед ней горело дикое пламя, с которым она сливалась в поцелуе. Ей хотелось дышать, но она не могла, она не готова была отпустить его – дать ему отстраниться, отойти на шаг и чтобы все это превратилось в сон – прошедший вечер. Из глаз Еланы побежала слеза. Она крепко прижимала его. Пронося в мыслях одну лишь фразу: «Но почему не он?». Шальная вспышка разрезала их бушующий костер. Кнут открыл глаза и медленно отстранился. Она гладила его по щеке, вглядывалась в его пронзительные глаза.

- Пойдем, - сухо, отпустив ее, произнес Кнут.

Он медленно шел к столику. Очнувшись от чувственного сна, Елана ощутила вкус горечи на губах. Она склонила голову, сожалея о своих мыслях и о том, что произошло. Елана смотрела через веселящуюся толпу и чувствовала к ней отвращение. Ей захотелось выбраться из нее поскорее. Она увидела, что Кнут идет к столику. «Нужно выбираться», - виновато Елана сказала сама себе и вышла из толпы.

К столику она подошла, прижимая руки к телу. Ей было немного холодно. Прохладный воздух неприятно касался разогретой кожи. Елана понурила голову. Чувство вины волнами окатывало ее, чем сильно злила Кнута. Ей хотелось попросить, чтобы он отвез ее домой.

- Садись, - неприветливо произнес Кнут.

За спиной Еланы, на площади раздался голос императора фестиваля. Он приказал музыке стихнуть и внимать ему. Приближалась самая торжественная часть. Елана не обращала на это никакого внимания. Она лишь удивленно смотрела на Кнута. Все тот же сосредоточенный взгляд. Но на этот раз ей не было тепло. Кнут протянул ей пальто.

- Может мы… - она хотела предложить отправиться домой.

- Накинь, мы еще задержимся, - Кнут держал в руках пальто.

Елана чувствовала что-то неладное. Она не могла понять причины изменений в ее кавалере. Накидывая пальто, она отпустила голову. Краем глаза она увидела подошедшего официанта. Кнут заказал немного еды и напитки. Елане было все равно, ей хотелось уйти отсюда. Она ненавидела себя за слабость, за поцелуй. Ей было страшно от того, что ей понравился поцелуй. Желание провалиться овладевало ей, но почему-то именно Кнут удерживал ее от полного отчаяния. Он вел себя как будто бы ничего не произошло. Все тот же взгляд. Он ожидал заказ и смотрел, как на площади готовят выступления. Официант принес напитки. Елана посмотрев на стол, увидела что стаканов три – один напротив пустующего стула.

- Ты кого-то ждешь? – спросила она.

- Мы ждем, - не отрывая взгляда от центральной площади, где устанавливали ярусные сидения, - твоего отца.

Елана не ожидала такого ответа. Она нахмурилась и посмотрела назад. Знакомых лиц не было. Повернувшись к Кнуту, она пыталась понять: это дурная шутка или он говорит серьезно. Своего отца она не видела почти год. Встречались они редко, общались еще меньше. Даже на необходимых встречах ничего кроме фраз приветствия, как правило, не звучало. Елана встречалась с ним всегда при свидетелях: либо вместе с братьями, либо тетей.

- Ты назначил ему встречу?

- Нет, но он вот-вот должен появиться, - не отрываясь от разрастающейся толпы зрителей, ответил Кнут.

- Это шутка?

- А вот и он, - Кнут встал со своего места и подошел к стулу Еланы. – Пройдем, здесь мне без твоей помощи не обойтись.

- Что ты задумал? – Елана не думала подчиняться. – Я не собираюсь с ним встречаться.

- Встань, - приказал Кнут железным голосом.

Елана подчинилась, сама не понимая, как вышла из-за стола. Он схватил ее руку холодной хваткой и повел за собой. Елана высматривала в толпе отца, но людей было слишком много и ее взгляд беспомощно блуждал между ними. Кнут же видел его – он шел быстро, огибая зрителей, приближаясь к крупному высокому мужчине лет пятидесяти. Он стоял  с молодой дамой около тридцати. Вскоре их увидела Елана.

- Константин Игоревич Нартов? – Кнут возник словно из неоткуда.

Елану он крепко держал позади себя на вытянутой руке. Расчет был верен: Елана не захотела даже поздороваться. Отец не заметил ее, и она не стала раскрывать своего присутствия.

- Вы кто? – он с удивлением повернулся к Кнуту.

- Вы меня не знаете, - спокойно говорил Кнут. – Но обстоятельства заставляют нас познакомиться ближе, - он почувствовал, как Елана дернула за руку, пытаясь вырваться.

- Молодой человек, вы не путаете ничего? – Константин Игоревич, внимательно осматривал странного бледного прохожего, отважившегося заговорить с ним.

- Вовсе нет. Видите ли, мне необходима ваша помощь.

Толпа взревела – на площади показались главные огнепоклонники.

- В чем? – Константин начинал нервничать из-за возникшего надоедливого препятствия.

- Дело в том, что мне крайне необходимо попасть на водоочистную станцию, где вы работаете начальником охраны.

- Да что ты говоришь? – не до конца веря в происходящее, улыбнулся Нартов.

- Именно так. Меня ждут важные и весьма неотложные дела на вашей станции – время деньги, - Кнут посмотрел на башню с часами. – Я прошу вас открыть пропускные пункты моим людям, чтобы они беспрепятственно вошли на завод, - Кнут заметил, что отец Еланы намеревался перебить его, но он не позволил, - и чтобы вас достаточно мотивировать предлагаю вам взглянуть на того, кто стоит у меня за спиной.

Константин медленно повернул голову и увидел дочь. Елана тряслась как осиновый лист. По лицу ее бежали слезы.

- Ублюдок, - Нартов ринулся на обидчика дочери.

Но Кнут резко дернул за руку Елану, и она оказалась между ними. Второй рукой он держал ее шею. На указательном и среднем пальце у него были одеты стальные режущие когти.

- И не поднимайте шума, - невозмутимо произнес Кнут, сжимая пальцы на хрупкой шее. – Отошлите свою молодую жену, не говоря ей лишнего. Прошу поверить мне: если она что-нибудь сообщит полиции, то что-нибудь случится с вашей дочерью и, конечно же, с вами.

Кнут посмотрел на Нартова, ожидая, когда тот подчиниться.

- Или мне и ее пригласить к нам за столик? – Кнут посмотрел на жену Константина, незаметившую переполоха рядом с ней.

Она увлеченно смотрела за представлением, стараясь встать поудобнее.

- Мы будем вон за тем столиком, - Кнут указал рукой на единственный пустующий столик. – И еще одно. Чтобы вы поняли, что со мной не надо шутить…

Кнут прищурил глаза и улыбнулся. Нартов заскулил, прижимая к вискам руки. В его голове проносились картины, которые Кнут показывал ему, одновременно вызывая дикую боль. Жена Константина поспешила к мужу на помощь, но он лишь отмахнулся от нее. Посмотрев сквозь толпу, он пытался найти негодяя схватившего его дочь. Но людей стало слишком много.

Елана пыталась вырваться. Она щипала, дергалась и кричала на Кнута. Но его пальцы крепко держали ее руку.

- Заткнись, - будто камнем ударил, произнес Кнут. Он не останавливался.

- Неужели это ты? – Елана пыталась не верить в то, что происходит.

- Слова слабого человека, а ты должна быть сильной, - Кнут продолжал вести ее к столику.

- Зачем ты это делаешь?

- Ты все прекрасно слышала, не будь дурой.

- Отец не станет тебе помогать, - не унималась она.

- О, еще как станет. Ты даже не представляешь насколько ты ему дорога. Присаживайся, - Кнут отодвинул стул и наклонил голову к ее уху. – Не делай глупостей, прошу. Все пройдет спокойно. В моих планах нет твоей смерти, если только ты не сделаешь глупости… Присаживайся.

Кнут указал рукой на стул. Елана подчинилась. Она всхлипывала и ругала себя за капающие слезы. Кнут позвал официанта. Словно надрессированный, парень тут же стоял радом.

- Уберите еду. Мне обновите напиток, пожалуй, чего-нибудь покрепче, но не сильно.

Через несколько минут из толпы вышел Константин. Горящим взглядом он искал столик, на который указал Кнут. Но все они были похожи и чем дольше взгляд блуждал, тем больше злился Константин. Кнут поднял руку вверх, привлекая внимание Нартова.

- Прошу. Мы вас ждали.

Константин грузно сел на стул, смотря на дочь. Она никогда не видела отца таким напуганным. Ему хотелось ей что-то сказать, но он не решался.

- Видишь, Елана, ты настолько запугала отца своей глупой детской ненавистью, что даже перед угрозой твоей жизни он не может слова проронить, - с явным недовольством высказался Кнут.

- Тебя это не касается, - Елана злобно посмотрела на того, кто недавно целовал ее в губы.

- Что вам нужно? – Нартов посмотрел на Кнута.

- Да что с вами люди? – насмехался Кнут. – Я вам уже озвучил свою просьбу.

- Вы всерьез думаете, что ваши люди смогут просто так войти? Даже если я дам ключи доступа…

- Мне не нужны ключи доступа. Если мои люди подойдут и начнут вводить пароль, то охрана поднимет тревогу. Вы держите меня за идиота?

Кнут посмотрел на Елану и покачал головой. Она вскочила со стула и побежала в сторону толпы. Константин ошарашено посмотрел на Кнута. Замахнувшись, он попытался ударить его, но Кнут ловко увернулся. Несколько быстрых движений и он схватил Нартова за шею и воткнул в него одно из когтей. Пытаясь вырваться, Константин лишь провоцировал более глубокое проникновение. Он смотрел на проходящих людей вокруг и не понимал, почему они не обращают на потасовку никакого внимания. Подошел официант.

- Ваш коктейль, - сказал он заговоренным голосом.

Константину стало страшно. Кнут попытался усадить его, Нартов подчинился. Усевшись на свой стул, Кнут посмотрел в ту сторону, куда убежала Елана.

- А вот и наша беглянка, - спокойно произнес он.

Елану вели под руки две крупные девушки. Они были одеты в костюмы выступающих. Не доводя ее до столика, одна из девушек шепнула Елане что-то на ухо, и ее отпустили. Константин хотел было встать, но Кнут грозным взглядом встал перед его попыткой. Елана дошла до своего места. Нартов и Кнут увидели, что справа вдоль уха у нее бежит ручеек крови. Елана села за стул и с ненавистью посмотрела на Кнута. Константин протянул руку к дочери, но она не взяла ее.

- Этого можно было избежать, - Кнут смотрел на рану. – Маленькая поправка, специально для ретивых: если ты еще раз попробуешь убежать, то я отрежу твоему отцу что-нибудь, что не нужно ему для говорения. Посмотрим, насколько ваша дочь ненавидит вас.

Елана посмотрела на отца. Из раны на его шее сочилась кровь. Она понурила голову.

- Итак. Доступ на водонасосную станцию, - Кнут пригубил стакан. – Мне нужно чтобы вы позвонили дежурному и сообщили ему о том, что через несколько минут должна будет подъехать ремонтная бригада. Что да почему – придумайте, сообразите – указ сверху.

Нартов злобно посмотрел на Кнута.

- Тебе это так с рук не сойдет.

- Да, моя душа попадет в ад – я это знаю, - Кнут сделал несколько глотков. – Вы звонить-то будете?

Константин стукнул по столу. Он взял стакан и выпил коктейль залпом. Поморщившись от крепости напитка, он с силой поставил пустой стакан на стол.

- Они же их всех убьют, - сопротивлялся он.

- Я облегчу ваш груз предательства. В мои планы входит только захват насосной станции. Если там будут одни трупы, что помешает властям отобрать ее обратно?

- Вам понадобится живой щит, - сообразил Нартов.

- Я не развожу трупы, я использую живых людей – это гораздо эффективнее, - Кнут допил свой коктейль. – Звоните же.

- А если перестрелка? Кто-то может пострадать. У них же семьи!

- Прикажите им собраться в одном месте, - Кнут пожал плечами, - тогда моим людям будет проще обезвредить их. Такая забота об их семьях вас устраивает?

Константин ничего не ответил. Он достал из внутреннего кармана куртки телефон. Набирая номер, он смотрел на дочь. Елана тряслась от холода. Кровь на голове потемнела. Рана была несерьезная. Кнут достал свой электронный аппарат и напечатал текстовое сообщение: «Через 15 минут приедет отец». Отослав послание, Кнут вслушивался в разговор Константина с дежурным. Он сообщил ему о бригаде ремонтников, которые должны вот-вот подъехать. На резонный вопрос, о неурочном времени, Нартов лишь наорал на подчиненного и сообщил, что ему хватает нервотрепок от внезапных звонков начальства. На вопрос о местонахождении дежурных, подчиненный ответил, что часть в спальных боксах, часть на постах. Нартов задумался, он обдумывал, как же ему поступить.

- Среди рабочих будет один засланный проверяющий. Собери всех кто не спит в раздевалке, - Константин повесил трубку.

- Замечательно, - Кнут закончил набирать сообщение с дополнительными инструкциями и нажал «отправить».

- Ты надеешься скрыться? – процедил Нартов.

- Давайте вы не будете сейчас со мной общаться? – Кнут был учтив, но холоден. – Иначе сболтнете чего-нибудь лишнего, что выдаст ваши планы, а мне бы так не хотелось вас убивать. Вы – отец, которого всю сознательную жизнь ненавидит эта особа. Вместо того чтобы что-то спрашивать у меня вы лучше постарайтесь найти подход к ней. А ты? – Кнут перевел взгляд на Елану, полностью подчинившуюся ему. – Твоя ненависть за мать превратила тебя в странное подобие слепца. Живешь чужой болью – это ты хорошо умеешь делать. Даже успешно подменила ею отцовскую любовь. Перед тобой отец, которого ты ненавидишь. Клялась, что убила бы его. Но вот тебе дан прекрасный шанс, но ты сидишь. Страдаешь, но недвижима как статуя. Пообщайтесь, родственники. А мне помолчать хочется – планов много – думать надо.

Кнут погрузился в мысли, поставив на стол маленький цилиндр не больше губной помады. Константин и Елана смотрели друг на друга не отрываясь. В каждом из них не было смелости первым начать разговор. Из глаз Еланы медленно текли испуганные слезы за предательство и за отца. Она смотрела на него и жалость съедала ее. Из его шеи продолжала сочиться кровь. У нее раскалывалась голова от мыслей о предательстве человека, которого она считала другом. Ей хотелось обнять отца, прижаться к его груди с закрытыми глазами. Вдруг это все окажется сном. Ведь не может ее ангел-хранитель оказаться простым бандитом, использовавшим ее. Но такого не могло произойти. Она сидела за столиком рядом с чудовищем, показавшим свое истинное лицо.

Константин медленно протянул руку к дочери. Он смотрел ей в глаза, пытаясь вселить в нее уверенность. Сейчас он просил у нее прощения – за все, что сделал ее матери, за все, что уже не однократно просил. Елана схватила его за руку. Она крепко сжала отцовскую ладонь. По щекам у обоих потекли слезы. В голове мутилось сознание. Все вокруг плыло. Елана посмотрела на Кнута. И с ужасом обнаружила, что его рядом не было. Константин смотрел на пустой стул. В плывущих красках к ним подплыл официант. Он что-то говорил, но ни Елана, ни Константин не могли разобрать. Голова резко потяжелела. Огонь, пылающий повсюду, густо перемешивался с ночным небом, словно на палитре. Голоса официанта уже не было слышно. Чернота неба опустилась на землю, поглощая все кругом.

Через тридцать минут, Кнут въехал на своей машине в главные ворота насосной станции. В его багажнике была шестнадцатилитровая цистерна с реагентом. Отряды химбатов осадили завод и полностью его контролировали. Встречал Кнута его помощник.

- Трое убитых значит? – Кнут всегда хорошо читал мысли своих ребят.

- Они…

- Схватились за оружие, знаю.

Дежурные инженеры вместе с остальными охранниками находились в блоке для персонала. Они были без сознания. Кнут приказал достать цистерну из его багажника. Он отправился в очистной блок. Там уже вовсю трудились инженеры химбатов. Они заканчивали подключать восемь цистерн с реагентами к трубопроводной системе, идущей после системы фильтров. Увидев хорошо проделанную работу, Кнут похвалил всех.

- Что же, начнем заражать этих людей, - он отдал команду на открытие клапанов.

Система на цистернах сигнализировала о впрыскивании растворов в трубопровод. Кнут посмотрел на настенные часы: почти час ночи.

- Идем даже с небольшим опережением, - Кнут направился к выходу из цеха. – Следите за количеством впрыскивания. Скорости должны быть одинаковыми.

Кнут направился в директорский кабинет, с ним шел его помощник и еще один боец. Подойдя к приемной, его подручные взломали дверь. Свет зажегся автоматически. Сигнализация не сработала, так как вся охранная система была отключена.  Кабинет директора оказался не большим, но обставленным со вкусом. Справа от входа стоял стол для совещаний. В центре у дальней стены рабочий. Кнут прошел к нему. Расположившись в директорском кресле, он посмотрел в окно, на котором висели автоматические заслонки-жалюзи. Подъехав к окну, он увидел двор перед станцией. «Хороший вид», - подумал Кнут. Часы на столе показывали пять минут второго ночи. Кнут подъехал поближе к телефону на столе.

- Сообщи всем, - обратился он к помощнику, - сейчас приедет полиция. Без глупостей и следите за периметром.

Помощник удалился в приемную, закрыв за собой дверь. Кнут набрал простой номер полиции и сообщил, взявшему трубку дежурному офицеру о том, что насосная станция Красных боров отныне является собственностью химических батальонов. Разговор был коротким. Кнут положил трубку, откинул кресло в режим «полулежа» и закрыл глаза. Он развернулся к окну, чтобы увидеть мерцание сирен и услышать, если полиция опять будет столь глупа, сирены.

Во мраке мыслей проносился сегодняшний вечер. Он прокручивал его с самого начала: от неулыбчивого швейцара, встретившего его, до приезда на фестиваль огня. Прекрасные часы с девушкой, для которой он считал себя достойным. Когда-то он жаждал ее внимания и был готов быть вечным ее другом, лишь бы она чувствовала себя хорошо. Но время бежит и люди меняются. Кнут изменился на столько, что растерял способность чувствовать где грань, за которой начинаются страдания. О них он знал многое. Что означает боль и какая она бывает на вкус. Однако год от года все тоньше была его связь с миром. Все реже он прибегал к воспоминаниям о былых эмоциях. Ему становилось это ненужным. Через пять минут после звонка в полицию по всему административному блоку затрезвонили телефоны. Власти пытались выяснить: ложным ли был звонок. Но им никто не отвечал. Через двадцать минут к станции подъехала патрульная машина с проверкой. Подойдя к пропускному пункту, полицейский увидел в сторожке кровь. Пройдя чуть дальше - в глаза бросилась тень. Из открывшегося окна на втором этаже что-то упало. Полицейский поднял голову и увидел нескольких человек в окнах с автоматами.

Вскоре помощник доложил Кнуту о прибытии первой патрульной. Он посмотрел на своего приближенного довольным взглядом. Встав с кресла, Кнут подошел к окну. Где-то вдали раздавались сирены и между домами мелькало множество красно-синих огней.

- Господин Саврасов, до скорой встречи, - сказал Кнут самому себе и улыбнулся.

Дверь в кабинет резко распахнулась. Внутрь вбежал один из солдат химбатов и, наставив на Кнута оружие, произнес:

- Ты арестован, ублюдок, - он снял маску.

- Странно что ты этого не сделал, когда был у меня за спиной.

- Ты залил в трубу какой-то яд, - боец медленно подходил к столу, рядом с которым стоял Кнут.

- И это вынудило тебя раскрыть себя раньше времени? – Кнут вышел из-за стола.

- У тебя есть антидот, я знаю, быстро заливай его в систему фильтрации, - вспотевшее лицо подставного бойца блестело в тусклом свете уличных фонарей.

- Его если и заливать, то не в систему фильтрации – она убьет антидот.

- Куда-нибудь заливай, - офицер подошел вплотную к Кнуту, держа пистолет у его головы.

- Ну, стреляй же, - Кнут поднял руки, сохраняя каменное спокойствие.

Офицер часто моргал. У него в голове раздавались щелчки и что-то сверлило его мозг. Он мотал головой, пытаясь, сосредоточится.

- Сколько вас? – спросил Кнут, отпуская руки.

- Заткнись! Вливай антидот в трубу. Немедленно!

- Знаешь, почему ты ответишь на мой вопрос? - Кнут не обратил внимания на слова офицера. – Потому что каждому из моих людей делают укол, берут анализы на наличие химических маяков. Одновременно с этим, каждому бойцу в кровь вводится моя RN-мония, с моим подтипом. Знаешь что это, значит? Это дает мне постоянную возможность слышать ваши мысли, - Кнут улыбнулся, наблюдая за муками бойца, - но это еще не все. Монии с моим подтипом поддаются моему контролю на расстоянии. Я сомневаюсь, что ты что-то понимаешь в микробиологии вирусов, но мония – это вирус и он делится. Он не агрессивный, но поселяется в каждой клеточке организма, изменяя ее в зависимости от того, кто ты: инженер, солдат или просто раб в доме любви. Ты видимо перестал колоть инъекции, предназначенные для бойцов. Видишь ли, эти инъекции дают возможность мускулам развить большую силу. Смешно, но даже мозг работает лучше. Но вот прекращая принимать препарат - ты вызываешь ломку: тебя начинает трясти, в голове непонятные шумы, яркий свет даже в ночное время причиняет боль. Ко всему этому еще и чрезмерная агрессивность и импульсивность. В некоторых случаях ломка смертельна.

- Хватит болтать…

- Я спрошу еще раз: сколько вас и откуда начнется операция?

- Нас десять… нет! – офицер сопротивлялся, он снял пистолет с предохранителя, - идем с зап… Нет! – он сжимал рукой рот, пытаясь бороться, но у него ничего не выходило: звуки вырывались сами, - … с запада чер-ез… - офицер приставил пистолет к виску и нажал на курок.

Кнут только и успел что наклониться и отвернуться. Кровь запачкала его спину и все что было рядом. На выстрел сбежались бойцы.

- Ломка – это смерть, - недовольно констатировал Кнут, перешагивая через труп. – У нас гости из федералов. Приготовьте прием в западной части станции. Откуда точно, - Кнут обернулся на кровоточащее тело, - шпион не успел сказать. Все как планировали, антидот спрячьте под люком в очистном цехе.

Выходя из административного блока, Кнут услышал выстрелы у западного коллектора. По планам он был не рабочим и давно замурован. Кнут оценил находчивость федеральных агентов. В главном насосном блоке находился большой подземный этаж. Там находился коллектор, ведущий в канализацию. Главной проблемой было то, что он был замурован в полу. Все это время бойцы химбатов занимались его расчисткой. Это был запасной путь к отступлению. Путь из канализации вел к заброшенным тоннелям, которые  вели в систему Старого метро. Федеральные агенты прорвались на территорию станции. Химбаты отступали. Кнут высматривал во мраке знакомое лицо, но все агенты были в масках. Помощник Кнута прокричал ему, что труба вскрыта – можно уходить. Заходя в здание насосной, Кнут бросил последний взгляд на бойцов, прикрывающих его отступление. Вдруг он почувствовал что-то знакомое. Улыбнувшись своим мыслям, Кнут вышел из-за угла здания. В десяти метрах перед ним стоял боец спецподразделения, командовавший остальными. Кнут смотрел на него, агент был весь в черном и в маске. Скоро федерал увидел стоящего перед ним высокого мужчину в помятом костюме. Раздались выстрелы, и Кнут залетел в здание. Бойцы забаррикадировали дверь и направились к трубе, которой не было на планах. Химбаты отступали. Несколько агентов рванули к насосному. Стоило им сделать несколько ударов тараном по двери, как внутри раздался взрыв – химбаты обрушили за собой тоннель.