Кир проснулся далеко за полночь. Он поднял голову и огляделся. Зеленая темень стояла в комнате. Каро и Таш мирно спали. Стоило Киру сделать еще движение и тусклые зеленые полоски засветились ярче. На них появились ярко-зеленые точки, следившие за каждым движением очнувшегося новичка. Но Кир не обращал на это внимания. Ему еще не было знакомо чувство тотального слежения. Он потер глаза и направился в ванную комнату.

Ему хотелось на свежий воздух. Его тянуло наружу. Быстро освежившись под холодной водой, Кир вышел на улицу. Холодный воздух тут же накинулся на дерзнувшего храбреца. Но Кир, как это обычно бывает, и не думал дрожать от холода: он не чувствовал вонзающихся ледяных гвоздей не уступающей зимы. Спустившись с крыльца, он пошел в сторону главной улицы.

Дома спали, как и их хозяева. Из окон лилось зеленое сияние. Киру чем-то даже нравилась эта зеленая тишина. В ночном мраке дома походили больше на заснувших чудищ, неслышно смотрящих сновидения. Ночь плотной завесой стояла над Деревней. Но слух Кира уловил слабые нотки разговоров. Они доносились со стороны главной площади Деревни. Интерес, тут же повысил свой градус и Кир шагал уже быстрее. Кто может не спать в такую темную ночь?

Стоило ему выйти на главную улицу и посмотреть в сторону площади, как власть ночи тут же померкла перед бодростью и живыми разговорами жителей прогуливавшихся по улицам первого и второго круга. Кир сразу же вспомнил о том, что ему говорили вчера. В Деревне два режима дня и сейчас был яркий день для тех, кто жил ночью. Сделав для себя это неожиданное открытие, Киру захотелось, во что бы то ни стало побывать среди тех, кто ночью не спит и поболтать с ними.

Фонари на домах освещали первую и вторую улицу холодным синеватым светом. Среди живущих ночью было очень мало детей, но даже их редкие голосочки звенящими колокольчиками прорезали глушь мрака. Кир медленно приближался ко второй улице. Кто-то неспешно пересекал главную дорогу, держась за руки. По усталой и согнутой походке можно было догадаться, что это пожилая пара. В голове у Кира сразу пронеслась мысль: «Неужели они здесь так долго?». Но он отринул этот вопрос. Он был слишком тяжел, чтобы отвечать на него сейчас.

- Здравствуйте! – он произнес издалека пожилой паре, переходившей главную улицу.

Пара остановилась. Они не сразу заметили под фонарной мачтой на главной дороге черного человека.

- Простите, - Кир сделал несколько осторожных шагов, не желая пугать стариков.

- Ты видимо Кир? – спросил хриплым голосом мужчина.

- Иди сюда, не бойся, - женщина помахала рукой. Ее голос был немногим громче.

Кир улыбнулся. Они не испугались, и он решительно и быстро зашагал прямо к ним.

- Откуда вы знаете мое… имя? - немного замявшись на последнем слове, спросил Кир. Подойдя совсем близко, он увидел, что это пара была не так уж стара. На вид им было не больше сорока. Но их лица были достаточно изрезаны непонятными морщинами. Длинные линии шли от уровня глаз и ушей вдоль шеи, горла и дальше под воротник.

- Ты-то сам нас не испугайся, - хихикнув, прокряхтел мужчина.

- Я – Эльза, а это – Павел, мы муж и жена, - представилась она.

- Гражданские, - тут же уточнил Павел, расплывшись ехидной улыбочкой.

- А имя твое знают, наверное, все в Деревне, - Эльза вернулась к вопросу Кира. – К нам уже год никого не привозили. Так что как только торжественная процессия провезла тебя по главной дороге, все уже знали, что у нас пополнение. А дальше дело за малым: болтливые санитары тут же разнесли весть о том, что ты Кир с провалами памяти.

- Мы пойдем, ты не против? – прохрипел Павел.

- Я не хотел помешать, - Кир вжался в себя.

- Нет что ты, - Эльза протянула руку к Киру, - Павел имеет в виду, что нам тяжело стоять, и мы бы продолжили ходьбу.

- Да, и нам очень интересно поболтать с первым новеньким за последний год, - Павел говорил надрывисто, его слова сложно было различить. Но как мог он попытался реабилитироваться.

Пара пошла прежним курсом. Кир нерешительно сделал несколько шагов и поравнялся с ними.

- Прости моего благоверного. Видишь ли, ему очень сложно говорить и иногда он говорит не совсем то, что на уме.

- Понятно. Ничего страшного, я все понимаю, - Кир непроизвольно улыбнулся, но тут же убрал яркую ниточку с лица, дабы не показаться нетактичным.

Около минуты они шли молча. На пути им встречались другие ночные жители. Их взгляды сразу приковывались к Киру. Это сильно смущало его, и он старался ни на кого не смотреть.

- Смотри, старый, сколько внимания, - Эльза посмотрела на жмущегося Кира.

- Контраст большой, - ерничал Павел.

- Ты действительно ничего не помнишь, дружок? – голос Эльзы был спокойным.

- Ничего, - Кир продолжал прятать глаза.

- Да прекрати ты погружаться в панцирь, - улыбалась Эльза. – У тебя его нет. Ты всего лишь новенький, это не на много отличает тебя от них. Расправь плечи и шагай по улице, как будто она твоя, - Эльза попыталась приободрить молодого спутника.

- Вы правы, я как ребенок в гостях, - Кир усмехнулся.

- Это пройдет, - поддержал Павел. – Мы все здесь со странностями.

- Много зараженных?.. - перефразировал Кир.

- Много странностей, - настоял Павел.

- Например?

- Ну, например, я чувствую твой волнообразный пульс, - Эльза вдохнула глубоко морозный воздух. Зеленые полосы наблюдения неожиданно стали немного ярче. – А такой пульс говорит о том, что тебе начали восстанавливать память. Я чувствовала подобное и не раз.

- Вам тоже восстанавливали память?

- Нет, глупенький, - Эльза улыбнулась, - я чувствовала такой же пульс и не только от тебя.

Кир прищурившись, поглядел на Эльзу.

- Как понять «чувствовали»?

- Она может чувствовать пульс на расстоянии, - прокряхтел Павел.

- Ничего, скоро ты узнаешь и не только об этих странностях, - Эльза взяла Кира под руку. – Моя язва оказал влияние на мои органы чувств. Слава Богу, не на все. Но я чувствую колебание жидкостей их течение, давление.

- Но как?! – поражался Кир. Он смотрел на Эльзу и не мог понять, толи она шутит, толи таким странным образом издевается над ним.

- Ох, прошу, перестань волноваться, - она прижалась на пару секунд к его боку и погладила по руке.

- Все такое умеют?

- Нет. Болезнь влияет на каждого индивидуально и предсказать, что кто-то станет более чувствителен, скажем, к свету невозможно, - Эльза посмотрела на мужа. - Как ноги?

Они остановились. Павел несколько раз поочередно согнул одну затем другую ногу.

- Расходились вроде, - заключил он.

- Тогда я не против присесть, - Эльза неуверенно направилась к ближайшей лавочке. Она опиралась на руку Кира, пытаясь совладать с непослушными ногами. Он осторожно посадил Эльзу и, оглянувшись назад, прикинул в уме, сколько они прошли. Павел медленными шажочками пошел в дом. Это было жилище их хороших знакомых и, конечно же, он непременно должен был совершить дружеский визит. Эльза с ухмылкой взглянула на благоверного.

- Зачем вы так много ходите, если у вас так болят ноги? – Кир был искренен.

- Ах, не жалей мои ноги, - Эльза проводила взглядом мужа до веранды и взглянула на Кира. – Если совсем не ходить, то препараты превратят мои ноги в камень. Поверь мне на слово, что возвращать им подвижность будут не массажем.

- Эльза, можно вас спросить?

- Мы друг другу интересны я вижу. Но позволь мне предложить способ «ты – мне, я – тебе»? Сначала ты мне вопрос – я отвечаю, потом я тебе и ты отвечаешь, - на лице Эльзы сияла усталая улыбка. Ей так хотелось, чтобы Кир согласился, что ее глаза стали поблескивать в свете синих фонарей.

- Я не против. Но, боюсь, я ничего не помню из того, что может быть вам интересно, - Кир сел рядом с Эльзой.

- Не переживай. Болтушка Эльза найдет о чем спросить.

Кир кивнул.

- Ну и?

Кир не понял.

- Ты же хотел о чем-то спросить? Я думала с кратковременной памятью у тебя все в порядке, - улыбнулась она.

- Да, простите, - Кир немного помялся. – Почему вас называют «ночными»? Почему вы ведете ночной образ жизни?

- Два вопроса? – Эльза прищурилась на один глаз и слегка покачала головой. – Это все из-за удивительной способности нашей болезни изменять наши биоритмы. Обмен веществ перестраивается так, что нам легче бодрствовать когда на небе луна, - Эльза посмотрела вверх. Но темень проплывающих туч едва различимыми грязными мазками плыла по небу. – Ученые, изучающие нас, решили отселить всех, кто бродит по ночам, в отдельные районы. К счастью ночных не так много оказалось и домов пока хватает на всех. Во всяком случае, мы живем по двое, а не по трое.

Кир обдумывал ответ. Наверное, хорошо жить по двое: больше места между кроватями, проще ходить между ними.

- Моя очередь, - Эльза приободрилась. Она прижала ладонь к подбородку, обдумывая свой вопрос. – Чтобы у тебя такое спросить? Ведь твоя потеря памяти слишком сильно сужает круг дозволенного, - с досадой отметила она.

Мимо них проходили другие ночные. Когда они видели с кем сидит Эльза, то они замедляли шаг и пытались вслушаться в их разговор. Но вдруг они что-то замечали и, ускоряя шаг, удалялись по прежнему курсу.

- Вот, - Эльза, наконец, определилась, - почему тебе начали восстанавливать память? Обычно к этому процессу прибегают через три и даже шесть месяцев.

Кир посмотрел на Эльзу. Ее глубокие морщины, исполосовавшие все ее лицо, немного розовели на морозе.

- Я свидетель какого-то преступления или… его организатор, - усмехнулся Кир, - поэтому мне нужно срочно все вспомнить.

- Тебе нужно или кому-то?

Кир задумался. Но приготовился ответить.

- Не стоит, - Эльза остановила его. – Это был второй вопрос и для меня не самый интересный. Твоя очередь.

- Почему у вас с Павлом отсутствуют белые язвы?

- Они не отсутствуют, они просто в тех местах, которые обычно у людей сокрыты, - Эльза загадочно закатила глаза.

- Но у всех в Деревне они на руках. Вы первые кого я встретил без подобных отметин.

- Как это ловко: уточняющий нюанс и мне придется отвечать еще раз, - хихикнула она. – Ты наблюдателен. За эту черту награжу тебя правдивым ответом. Отметины есть у всех и всегда на руках и ногах как минимум. И у нас с мужем были. Но в лаборатории очень интересуются свойствами монии изменять цвет нашей кожи. Мы с Павлом главные кролики, - Эльза отвела взгляд в сторону. Она посмотрела на зеленые полосы слежения. Они были, как и прежде, бледного цвета.

Кир хмурил брови. Он смотрел на прохожих, рассматривающих его. Но их взгляд уже не тяготил, он уже не чувствовал его. И только он попытался задать вопрос, как Эльза опередила его.

- Нет-нет, - она широко улыбнулась, - любопытство полезно тренировать терпением. Сейчас моя очередь.

Кир отступил.

- Я слышала, тебя поселили в дом к Ташу и Каро. Знаешь это достаточно странно. Таш – деревенский глава, а Каро вроде крестного мальчика профессорши Кроберг и ты. Как тебе эти два малых?

- Видимо это для вас странно выглядит, - Кир пожал плечами, - я же ничего не знаю и многого не понимаю. Могу сказать лишь одно, что Таш угрюм и неприветлив как все здешние санитары. А Каро… он очень добр и учтив. Он ведь спас меня в первый день, когда я очнулся от наркоза в доме.

- Серьезно?

- Да, я чуть было не бросился на ограждение, а он оттолкнул меня.

- В этом весь наш Каро, - Эльза улыбнулась каким-то внутренним мыслям.

- Вы, наверное, давно знакомы?

- О, да! – она на мгновение закрыла глаза. – Раньше… давно мы были соседями и часто занимались духовной практикой. Когда меня сюда привезли и определили в дом на пятом круге, то первый кого я встретила – был Каро. Удивительный человек. Он знал как меня зовут. Его тембр голоса, движения рук. Он удивительно спокоен. Но не это заставило мое трепещущее сердце проникнуться к нему. Видимо от Кроберг он узнал что я – гуру, практик духовного воспитания, и он попросил взять его в ученики. Боже это было чудесно. Ведь там в той жизни у меня было несколько классов. И я готова была лезть на стену от того, что потеряла с ними связь. И тут он – Каро с протянутой крепкой рукой.

- Каро необычный подросток, - Кир листал набор свежих воспоминаний, в которых был запечатлен Каро. – Ему сразу хочется довериться.

- На мой взгляд, Таш просто ревнует…

- В каком смысле?

- Ревность власти. Каро имеет авторитета куда больше чем староста. И за помощью, прежде всего, хотят обратиться именно к Каро, а потом уже к Ташу.

- Мне показалось напротив, что Таш не властный. Он просто закрыт сильно. Никого не желает впускать, лишь Каро. В нем его надежда, мысли и … Он привязан к нему сильно.

- Ты все это заметил за один день?

- Видимо это моя черта: наблюдательность.

- Или дар.

- Судя по бирке нет. Кстати, а где же ваши с Павлом бирки?

- Их у нас сняли… несколько дней назад, - голос Эльзы сник.

- Вам стало грустно?

- Немного, лишь немного. Но, поверь, я не стала от этого менее счастливой.

- А разве здесь можно быть счастливым? – рассуждал Кир. – На улицах столько угрюмых лиц. Даже дома здесь наводят тоску. Все здесь, такое ощущение, направлено на то, чтобы нагонять уныние и выветривать остатки тепла.

- Это всего лишь погода, мой друг, - Эльза материнским взглядом смотрела на него.

- Да, быть может, но каждый из вас знает кто и что он. А мне лишь досталось сухое: «ты очнулся, наконец, ты смертельно болен и ты в резервации».

- Тебя сильно терзают сомнения.

- Меня мучают мысли о том кто я? И что я тут лишний.

- Абсолютно не важно кто ты и зачем ты сюда попал, Кир. Не в том счастье чтобы знать это, - Эльза смотрела в небо и глубоко вдыхала холодный воздух.

- Но в чем же?

- В том чтобы быть собой, - она улыбнулась и посмотрела на Кира. Ее глаза искрились под фонарем и, казалось, что они источают тончайшие сияние.

- Вы говорите так, потому что вы никогда не теряли память. Вы не можете понять что сейчас творится внутри меня.

- Понять что с тобой как раз таки не очень сложно. Некоторые функции «белой язвы» достаточно хорошо изучены. Но на тот случай если ты говоришь об ощущении мира, то и тут нет лабиринта. Хотя именно в него ты себя загоняешь.

- У вас все так легко.

- В мире нет ничего легкого, - Эльза немножко вздрогнула. Холод немного ее беспокоил, - как нет и в нем ничего сложного. То, что мы чего-то не понимаем, не значит что это что-то архисложное. Я тебе говорю о терпении. То, что дает тебе твое нынешнее состояние – понять в каком положении сейчас находится мир вокруг тебя. Посмотри, оглянись и забудь о том, что ты потерял память и где-то тебя ждет иная жизнь.

- Если я скажу что это сложно, то вы наверняка скажете: это не так, - усмехнулся Кир.

- Ты сам это уже сказал. Ведь если взглянуть с другой стороны на твое нынешнее состояние, то это можно расценить как шанс взглянуть на мир иначе, другими глазами. Ты не утратил рассудка и способен мыслить, чувствовать и оценивать. Так вот он мир, смотри на него. Смотри как он с этой, нашей, стороны.

- Как говорят, ко мне скоро вернется память. И ваш мир столкнется с моим. И кто-то определенно пострадает.

- Ты рассуждаешь. Ты понимаешь что будет дальше, а, значит, ты можешь оценить тот малый срок что дан тебе на изучение этого… совершенно нового мира.

- Эльза, а Вам не горько быть здесь? – Кир не стал прятать свой вопрос за ширмами осторожности и учтивости. Ему нравилась прямота Эльзы, и он хотел ответить ей тем же.

- Грустно, что я оставила своих учеников. У нас были потрясающие занятия, - она смотрела куда-то в сторону. И глаза ее золотились от каждого слова. – Среди них было много молодых людей, которые так тянулись к новому. Это удивительные люди: поэты, строители, студенты… Мне грустно от того, что я потеряла с ними физическую связь и у меня нет возможности слышать их голоса.

- Они, наверное, пишут вам?

- Раньше писали. Сейчас, увы, нет никого кто бы писал мне или Павлу. У многих здесь разные судьбы, но как только ты попадаешь в Деревню у всех появляются общие черты.

- Родные и близкие стараются отгородиться от больных родственников и любимых? Неужели так со всеми?

- С некоторыми – да, другие сами рубят канаты мостов, а дальше в лабиринт забвения. Потом приходит смирение и ты уже безропотный, бесплотный нечеловек… перерожденный. Красивое слово. Но здесь у него другие краски и красоту их ценят лишь в лаборатории.

- Но разве не лучше быть здесь, чем быть угрозой там? Зачем прятаться от родных?

- Незачем, - Эльза отвела взгляд в сторону. Посмотрела на датчики. Они светились зеленым; она усмехнулась. – Ответь честно: вчера в Деревню приезжали посетители, они встречались с тобой?

- Да. Они приезжали допрашивать меня.

- Из ФСБ видимо? – Кира насторожил этот вопрос. Он кивнул в ответ.

Эльза взяла Кира за руку. Шершавая и черная она будто пучок обгоревших веток в нежной руке.

– Не думай о ранах. Это все пройдет.

- Да, мне сообщили о том, что у меня есть все шансы стать альбиносом, - взгляд Кира смотрел в землю. Она блестела инеем и сверкала синими искрами.

- Уникальная сила моний в том, что они заменят собой все твои поврежденные клетки, - Кир не обращал внимания на объяснения, они канули втуне. – И это хреново.

Кира словно вытащили из пучины. Отплевываясь от воды, он глядел на Эльзу.

- С визуальной точки зрения, - добавила она снисходительным тоном. – Но, черт подери, в тебе или во мне не больше угрозы, чем от больного гриппом. И да, если нас и нужно изолировать, то где же мягкая мебель? Где уход и чуткое лечение? Почему вместо всего этого мы в клетке? – Эльза добивалась ответа от Кира. Она вопрошающе смотрела на него, вздернув вверх брови.

- Потому что это тюрьма… - Кир произнес, удивительный для самого себя, ответ.

- Тюрьма с лабораторией, из которой никто еще не выходил, - уточнила Эльза.

- Вот почему мне не следует доверять персоналу.

Эльза кивнула.

- Но почему никто мне сразу не сказал? Таш? Каро?! – Кир немного повысил голос.

- У Каро своя философия жизни в Деревне. Он строит из себя учителя и старается по мере возможности оградить новичков от страшной правды до поры до времени. Таш – это санитар среди деревенских. Хоть он и заражен также как и все мы, но он на короткой ноге с администрацией и следит за дисциплиной. К тому же в Деревне существует строгое распоряжение о том, чтобы новичкам не смели говорить о происходящем. Все ради того, чтобы поначалу они шли на сотрудничество.

- И неужели никто никогда не проговаривался?

- А зачем? Что это изменит? Ничего, - усмехнулась Эльза. – Ну, скажут тебе о том, что раз у тебя обнаружили монии «белой язвы» в стадии перерождения ты теперь подопытный кролик. Что ты будешь делать? Из всех вариантов самым приемлемым остается один – жить дальше. А тех не многих, кто все же открывал рот, и говорил новичкам об их злосчастной участи, ждала жестокая расплата, - глаза Кира округлились. – Нет, их не убивали. Их просто вне очереди переводили на ночную смену и очень короткую жизнь.

- Что это значит?

Послышался звук колес. На улицу въехали сразу два электромобиля с четырьмя санитарами в каждом. Они остановились у дома Эльзы и Павла. Она улыбнулась им и медленно поднялась со скамьи, пытаясь удержать равновесие.

- Отвыкла так долго сидеть, - двое санитаров резво оказались возле нее и схватили ее за руки. Еще четверо санитаров вбежали в дом. Они ждали сопротивления, но Павел уже ждал их. Они вели его так быстро, что он не успевал передвигать слабыми ногами по земле. Кир не верил что все это происходит у него на глазах. Санитары запихали Эльзу и Павла в разные машины и сели рядом. Электромобили стали разворачиваться.

- Мы все здесь смертники, Кир, - Эльза последний раз обернулась в его сторону, и машина резко дернулась с места.

Кир вскочил, и было побежал за ней, но зеленые полосы системы слежения вспыхнули ярким зеленым по обеим сторонам улицы. Зеленые маленькие зрачки невидимого стражника уставились на возмутителя спокойствия. Кир смотрел на них около минуты, давясь гневом. Потом заставил себя сесть на лавочку. Через несколько секунд зеленые полосы начали медленно тускнеть. Кир схватился за голову. В ней вертелись вопросы: что делать, что происходит, как же быть, у кого спросить?

- Каро? – шепотом произнес он.

Он вскочил со своего места, но, напомнив себе о датчиках, не стал бежать. Он обычным шагом зашагал в сторону дома. Он проходил мимо ночных жителей. Никто не обращал на него особого внимания. Было лишь слышно как они взволнованы и говорят об Эльзе и Павле. Каждый раз когда Кир слышал их имена, он готов был пришпорить себя и нестись что есть мочи к дому. Но он сдерживал порыв. Выйдя на главную улицу, ему стало легче. Меньше тревожных голосов бодрствующих.

За десять минут он быстрым шагом дошел до своего дома. Он глубоко вдыхал воздух и, вбежав в комнату, Кир хотел вцепиться в Каро. Но вид спящего паренька остановил его. Но желание знать было сильно. Кир приблизился к нему и осторожно потряс за руку.

Каро резко открыл глаза. Он был чуток к прикосновениям и мог мгновенно пробуждаться.

- Что тебе нужно? – предчувствуя неладное, шепотом спросил Каро.

- Эльза и Павел их куда-то отвезли прямо у меня на глазах.

- Ты ходил к ночным?! – Кир приподнялся.

- Да, я… мне не спалось. А потом встретил их, мы разговорились.

- Черт, - Каро быстро складывал в уме два плюс два и лицо его мрачнело. – Ложись спать Кир. Забудь. Ложись спать, - слегка повысив голос, приказал Каро.

- Хватит орать, ложитесь спать, - пробурчал сквозь сон Таш.

- Что с ними будет? – не унимался Кир.

- Не твоего ума дела, - Каро терял обладание, голос его стал надрывистым и дрожащим. – Иди спать. Я тебе ничего не собираюсь говорить.

Кир не мог понять: почему Каро так груб и куда девалась вся его доброта. Но он видел, что его что-то сильно встревожило. Очевидно, об этом нельзя было говорить. И Кир заставил себя сделать шаг в сторону кровати.

Каро перевернулся на спину, уставившись в потолок. Он тяжело дышал и вслушивался в малейший шорох. Раздался мелодичный звук. Небольшая панелька над изголовьем кровати окрасилась в бледно-зеленый, и из стены высунулся небольшой экран. На нем яркими зелеными буквами было написано: «С днем рождения! 9.00.».

Кир обернулся. Он почти дошел до кровати. Каро смотрел на экран оповещения чуть дыша. Казалось, он совсем не дышит. Глаза его замерли, они не отражали даже падающий свет. Кир боялся что-либо сказать и лег, спрятавшись под одеяло. На его копошения с лютой ненавистью смотрел Таш. Каждый в Деревне знал этот звук приходящего уведомления. И его глаза приоткрылись в момент, когда над головой Каро зажглась зеленая надпись. На глазах Таша набралась слеза.

Каро уже не заснул этой ночью. Он смотрел на экран оповещения и ждал.