Все, что связано с личной жизнью Адольфа Гитлера, очень долгое время было окутано тайной. Даже после прихода к власти на вопросы, почему он не женится, Гитлер неизменно отвечал: «Моя жизнь принадлежит немецкому народу». При этом он очень любил флиртовать с женщинами, заигрывал с ними и они находили его «очаровательным и милым», чем Гитлер часто пользовался. Однако можно с большой долей уверенности сказать, что на протяжении всей своей жизни он не был способен ни к дружбе, ни к любви. Иоганна Вольф, работавшая личным секретарем Гитлера с 1929 года, рассказывала: «Мне неизвестно о его дружбе с кем-либо. Он был очень замкнутым человеком».

Отсутствие сочувствия, истинной симпатии, нежности и тем более любви проявилось в полной мере и в отношениях Гитлера с женщинами. Эрих Фромм подметил, что всех женщин, которые привлекали Гитлера, можно разделить на две категории. Первые — это респектабельные дамы, принадлежавшие к состоятельным или влиятельным кругам, известные актрисы; вторые — простые женщины, которые по своему социальному или интеллектуальному уровню стояли значительно «ниже его». Состоятельные дамы из высшего общества снабжали партию деньгами и даже уговаривали мужей делать значительные пожертвования в партийную кассу, но до интимных отношений с фюрером дело обычно не доходило. Для близких отношений гораздо больше подходили женщины второй категории, но все любовные связи держались в строгом секрете. Меры конспирации и цензура были столь велики, что фотография, на которой он снят с женщиной, попала в газеты, и то по ошибке, единственный раз в 1936 году. Снимок был сделан во время Зимних Олимпийских игр. На нем Гитлер, который садит в первом ряду, а позади — Ева с сестрой.

Свидетельские сообщения о молодых годах Гитлера не содержат никаких упоминай о женщинах. Впервые он влюбился в семнадцатилетнем возрасте в хорошенькую белокурую девушку по имени Стефани. Она была на несколько лет старше, и это было обычное юношеское увлечение, когда девушка кажется недосягаемой. Он написал ей письмо, в котором объяснил, что он студент, обожает ее и будет просить ее руки, как только окончит учебу. Гитлер даже не делал попыток познакомиться лично, поскольку считал себя недостойным ее. У него в памяти она так и осталась «необыкновенным созданием», и всю жизнь он любил белокурых, пухленьких женщин, которые, возможно, чем-то напоминали его юношеское увлечение.

С августа 1914 до конца 1918 года Гитлер находился на Западном фронте. Впоследствии много шума наделало заявление некой Шарлотты Лобжуа, которая, умирая, призналась своему внебрачному сыну, Жан-Мари Лоре, что его отцом был Адольф Гитлер, но добавила, что «тебе не стоит из-за этого горевать и стыдиться». Гитлер написал портрет этой восемнадцати летней девушки, на котором она выглядела, как цыганка, красный платок покрывал голову, а блуза расстегнута и открывает грудь. Выразительные, большие, лукаво-вызывающие глаза являются центром притяжения на широковато-плоском лице пышногрудой возлюбленной. Гордость обладания сквозит в картине, но это не помешало покинуть ее еще до рождения ребенка, воспользовавшись отпуском долгой. Шарлотта впоследствии переехала в Париж, где выступала танцовщицей, а когда в 1940 году бывший любовник оккупировал Францию, из-за постоянного страха начала много пить и умерла в 1948 году, 54 лет.

После оккупации страны Гитлер приказал Гиммлеру найти его бывшую возлюбленную и сына. Их нашли, но фотографию спившейся Шарлотты он с отвращением отбросил, а сына, по утверждению В. Мазера, он несколько раз пытался взять к себе, признавая себя его отцом. Когда в пятидесятых годах Лоре с делегацией посетил концлагерь «Дахау», он смущенно сказал, что «не выбирал» себе отца.

В 1926 году в Берхтесгадене Гитлер знакомится с шестнадцати летней Марией Райтер, дочерью соучредителя СПД в Берхтесгадене. В 1927 году она пыталась повеситься, когда поняла, что Гитлер хочет вступить с ней в определенные отношения, но отнюдь не собирается жениться. Это была первая жертва любви, но далеко не последняя. В 1930 году она вышла замуж за инсбрукского владельца гостиницы, с которым переехала в Зеефельд. Несмотря на неудавшуюся любовь и даже попытку самоубийства, в период с 1931 по 1934 год она часто встречается с Гитлером. Семейная жизнь с мужем тоже оказалась несчастливой и в 1934 году они развелись. Следующий муж, гауптштурмфюрер СС Кубиш, погиб в 1940 году во Франции. Она часто, посещала родительский дом Гитлера в Леондинге, а после войны жила у сестры Гитлера Паулы, которая умерла 1 июля 1960 года в Шенау.

Различные источники упоминают невероятное количество женщин, с которыми был близок Гитлер. При таком количестве женщин становится не совсем понятно, когда же он работал. Он действительно любил общество красивых женщин и часто об этом говорил, но во всех его рассуждениях сквозит вместе с тем пренебрежительное отношение к ним, он считал всех женщин недалекими и мечтающими только о мужчинах. При этом все отмечали его робость в общении с женщинами. Он часто распространялся о том, что «по сравнению с миром женщины мир мужчины гораздо больше. Мужчина весь во власти долга и лишь иногда возвращается в мыслях к женщине». При его гипертрофированном самомнении, возможно, ему просто необходимо постоянное восхищение женщин. Несмотря на такое пренебрежительное мнение о женщинах, он каждую заставляет поверить, что считает ее красавицей, восхищается ею и боготворит. Каждой даме он целует руку, нашептывает комплименты и дает понять, что она единственная. В присутствии дам его гортанный голос преображается, становится мягким и. вкрадчивым. Он знает об этом и немного играет. Женщинам позволяются даже такие высказывания, которые мужчине могли стоить свободы. Когда Ильзе Браун резко высказалась против его отношения к евреям, он только чуть иронично заметил, что, возможно, у каждого есть любимый еврей.

Примечательно, что если мужчины-соратники сразу после войны начали выставлять себя жертвами, которых Гитлер просто одурачил и которые ничего не знали, то почти все женщины сохранили ему верность. Многие говорили, что то, что ОН делал, ужасно, но он такой необыкновенный, талантливый мужчина. Они хранят и лелеют память о нем, а при воспоминаниях делают многозначительные паузы, которые будоражат воображение и заставляют думать о том, чего, возможно, никогда не было.

Если бы они познакомились с ним, когда он был на вершине власти, можно было бы предположить, что это играет определенную роль, но многие были дружны с ним с начала 20-х годов, когда еще нельзя было знать, как повернется история.

Примерно в 1921 году Гитлер как-то встретил в трамвае знакомого Эрнста Ганфштенгля, который представил его жене. Она потом писала, что Гитлер произвел на нее неизгладимое впечатление с первой встречи. Началась дружба, которая продлилась много лет. Жена Ганфштенгля была красивой женщиной с утонченными Манерами аристократки. Гитлеру нравилось бывать в их доме, но однажды, когда Эрнст на несколько минут вышел из комнаты, Гитлер упал перед ней на колени, назвал себя ее рабом и стал сетовать на судьбу за то, что она слишком поздно подарила ему горькое и вместе с тем сладкое переживание от встречи с ней. Он вел себя, как маленький мальчик, положил голову ей на колени. «Было бы ужасно, если бы кто-нибудь вошел в комнату. Унизительно для него».

Эту же сцену потом вспоминал сын Ганфштенгля, Эгон. По его словам, он именно в этот момент случайно зашел в комнату и увидел их. Мать тут же принялась утешать Гитлера, который якобы разревелся, как мальчишка. Эгон убежден, что сердце матери принадлежало этому человеку. Возможно, потому, что даже спустя десятилетия Хелена не без гордости говорила, что она чуть ли не единственная женщина, которая была способна «высечь из него случайную искру веселья».

Подобную ситуацию рассказывала Рената Мюллер, киноактриса, в 1935 году Цайсслеру. «Она была уверена, что он (Гитлер) собирается вступить с ней в интимную связь. Они разделись и уже совсем собрались было отправиться в постель, как вдруг он бросился на пол и потребовал, чтобы она наступила на него. Она запротестовала, но он продолжал настаивать, называя себя недостойным, осыпал себя обвинениями и мученически извивался перед ней. Эта сцена была для те невыносима, и в конце концов она уступила его желанию и стала топтать его ногами. Это очень его возбудило, он просил еще и еще, и при этом все время говорил, что он не заслуживает и этого и не стоит даже того, чтобы находиться с ней в одной комнате. Чем больше она его топтала, тем сильнее он возбуждался».

Жизнь Ренаты Мюллер окончилась трагически. В 1936 году она выбросилась из окна. Многие полагали, что к этому причастен Гитлер.

Видимо, мазохистское поведение — покорное подчинение скипетру женщины в условиях интимного уединения — всегда было свойственно Гитлеру.

В «Волчьем логове» Гитлер часто вспоминает о встречах с красивыми женщинами. Г. Пикер все старательно записывал. Ночь с 25 на 26 января 1942 года. «Ах, какие есть женщины! Мы как-то сидели в погребке при ратуше в Бремене. И тут вошла женщина: воистину можно было поверить, что к нам с Олимпа спустилась богиня. Просто ослепительная красота. Все, кто был в погребке, побросали ножи и вилки. И глаз не сводили с этой женщины.

В «Байерише Хоф» я однажды присутствовал на каких-то торжествах. Множество красавец ослепляли блеском своих бриллиантов. И тут вошла такая красивая женщина, что рядом с ней все померкло. Это была жена Ганфштенгля. Я как-то встретил ее у Эрны Ганфштенгль вместе с Мари Штук. Три женщины, одна красивее другой, вот это была картина».

Эрна, сестра Эрнста Ганфштенгля, была красивой, пышногрудой блондинкой, с копной пышных волос.

Одевалась она, по тем временам, немного шокирующе: короткая юбка, простая блуза, никаких украшений и ярко накрашенных губ. Эрна тоже оставила свои воспоминания о фюрере, в которых писала: «Безусловно, Гитлер не был нормальным человеком. Его сексуальная извращенность не знала границ. Но свои чудовищным разумом он подавил в себе плотское начало. Единственным исключением, пожалуй, была в этом смысле простушка Ева Браун, которую он не любил, но которой был благодарен за преданность. Они были нужны друг другу». Бедная Ева, ее все называют то «простушкой», то «глупышкой», и все потому, что Гитлер предпочел ее всем остальным. Она не была интеллектуалкой и, конечно, не была аристократкой, но была совсем не так глупа, как ее хотят представить отвергнутые женщины.

Хлебников приводит интересный разговор, который состоялся у Эрны с Канарисом, когда фюрер был в зените славы, а приближенные не сомневались в характере их отношений. На вопрос Канариса, как она относится к фюреру, та ответила: «Честно говоря, Гитлер является ничтожнейшей и презреннейшей вошью, которая когда-либо ползала по земле». Довольно странный ответ для влюбленной дамы, но, может, он тоже продиктован ревностью, тем, что не сумела стать единственной. Она, действительно, не разделяла взгляды Гитлер», ей претил его антисемитизм, но почему тогда она была с ним в близких отношениях? Тем не менее ей понятна природа его отношения к евреям: «их женщины имели лучшие бриллианты, меха и духи». Но ведь это самая банальная зависть!

Гитлер знал, какое влияние он оказывает на женщин, и пользовался этим. Не случайно именно они были главными покровителями Гитлера и его партии. В 1923 году даже газеты писали «о влюбленных женщинах», которые жертвовали или одалживали ему деньги. Елена Бехштейн, жена фортепьянного фабриканта, сказала, как написано в протоколе допроса полицейского управления Мюнхена от 27 мая 1924 года, что не только ее муж поддерживал НСДАП «неоднократно… деньгами», но и от нее Гитлер получал значительные взносы. «Но не деньгами», — заявила она и уточнила: «Я сказала бы скорее, что давала несколько произведений искусства для использования, заметив, что он может делать с ними, что хочет. Речь идет о художественных изделиях, представляющих большую ценность». Гертруд фон Зейдлиц дала показания 13 декабря 1923 года в мюнхенской полиции, что она не только поддерживала Гитлера собственными деньгами и склоняла других кредиторов в Германии и за границей поддерживать Гитлера финансами, но и возмещала своими акциями суммы, направленные НСДАП по их инициативе.

Одной из самых близких подруг Гитлера является Винифред Вагнер, жена сына Рихарда Вагнера. Уроженка Англии, она переехала после замужества в Германию, в маленький городок Байрейт. Еще в 1876 году по замыслу Рихарда Вагнера в городе был создан Байрейтский театр («Фестшпильхауз»), а с 1882 года здесь проводятся Байрейтские фестивали, когда исполняются оперы Вагнера. После смерти Р. Вагнера фестивали организовывал его сын. Зигфрид умер в 1930 году, и все заботы по организации фестивалей взяла на себя его жена, Винифред. Вначале Гитлер был дружен с Зигфридом, но с 1923 года он уже значительно ближе его жене. Они познакомились в тот год, когда провалился «пивной путч» и Гитлеру грозила тюрьма. В своих мемуарах Хелена Ганфпггенгль пишет, что Гитлер в панике прибежал к ней в дом, чтобы спастись от преследования полицейских. Назавтра ей пришлось буквально бороться с ним, потому что она застала его с пистолетом в руках и он хотел застрелиться из-за провала путча. Его все-таки посадили на 9 месяцев в тюрьму, в которую бегали все три верные женщины: Винифред, Хелена и Елена Бехштейн. Они носили ему теплую одежду, продукты, бумагу, чтобы он мог написать свою знаменитую книгу «Моя борьба», умоляли его прекратить голодовку, когда она стала угрожать его жизни. Все три были поглощены любовью.

Трудно сказать, как относился сам Гитлер к Винифред. Он считал Вагнера самым великим композитором Германии, и, конечно, это объединяло их. Возможность войти в аристократическое высшее общество прельщала, а проявлять интерес к культурной жизни обязывало положение. Кроме того, слушать прекрасную музыку в обществе красивой женщины приятно любому мужчине. Хотя, по свидетельству Шпеера, Гитлер посещал оперу в основном на Вагнеровских фестивалях. Он часто приезжал к Вагнерам, обязательно на фестиваль, даже во время войны старался не пропускать их, и в любое другое время, когда имелась возможность. В ночь с 28 февраля на 1 марта 1942 года он с грустью вспоминал поездки в Байрейт: «Я прибыл в Байрейт в 11 часов вечера. На следующий день утром пришла госпожа Вагнер и принесла цветы… Я уже много лет не был там, что само по себе достойно сожаления. Фрау Вагнер очень печалится по этому поводу, она мне двенадцать раз писала и двадцать раз звонила по телефону. Я так часто проезжал через Байрейт и всегда наносил ей визит. Но фрау Вагнер — и в этом ее великая заслуга — связала Байрейт с национал-социализмом, поскольку в личном плане Зигфрид был дружен со мной, но в политическом отношении вел себя пассивно».

Гитлер, видимо, действительно очень тепло относился к фрау Вагнер, потому что осенью 1935 года, когда он ехал в Нюрнберг на достаточно важное совещание, сделал остановку в Байрейте. Вот как описывает это Шпеер: «Незадолго до Байрейта Гитлер приказал остановить машину и пересел в маленький закрытый «мерседес», который вел его личный фотограф Гофман, после чего, никем не узнанный, спокойно доехал до виллы «Ванфрид», где его поджидала фрау Винифред Вагнер, мы же отправились прямиком на расположенный по соседству курорт Бернек… Гитлера лишь среди ночи увезли с виллы «Ванфрид»…»

Иногда Гитлер приезжал на фестиваль с друзьями, которые жили на частных квартирах. Сам он всегда жил в пристроенном к вилле крыле. Гостей для Байрейта Гитлер подбирал невероятно тщательно, с таким расчетом, чтобы они обязательно понравились Вагнерам. В их доме он мог быть свободным и раскованным, ему не надо было символизировать власть, он мог быть самим собой. «Он был весел, держался с детьми, как отец, а с Винифрид — дружественно и заботливо», — пишет Шпеер.

Гитлер так и остался у нее в памяти как милый и обаятельный человек. Ее как будто и политика не интересовала, но тем не менее она смотрела на мир его глазами. Винифред всегда утверждала, что у них никогда не было романа. Если иметь в виду интимные отношения, то, возможно, их и не было, но было восхищение ее привлекательностью и мягкостью, женственностью с его стороны; он же завораживал ее мечтами о свободной, сильной, поднявшейся из руин Германии; теперь прибавьте к этому общую любовь к немецкой музыке, доброе отношение к детям и обаяние. Такой союз гораздо крепче минутной интимной близости. Она и сейчас не хочет знать Гитлера, который совершал преступления, это другой, незнакомый ей человек. Дж. Макнайт посетил Винифред в Байрейте и беседовал с ней, но, по его словам, «наталкивался на непреодолимую стену замкнутости». «Вы должны понять, — говорит она, — что моя единственная цель — исправить то ложное представление, которое сложилось об этом уникальном человеке».

Винифред всегда утверждала, что у нее с Гитлером были только дружеские отношения, ни о какой любви, а тем более браке даже речи никогда не было и быть не могло. По ее словам, он не мог никогда жениться, «потому что он принадлежит своей стране». Она бы тоже не могла выйти замуж, поскольку «после смерти мужа я должна организовывать фестивали. И Зигфрид перед смертью просил, чтобы я сосредоточила все свои силы на этом. Фактически это пункт завещания». Она рассказывала Макнайту: «Он восхищался мной, а я им. Мы никогда не думали ни о чем другом, когда были вместе, нас интересовало множество вещей, музыка и тому подобное. Мы никогда не говорили о политике. Нашим миром была музыка, музыка Вагнера».

У Винифред две дочери — Фриделинд и Верена. Дети были совсем маленькими, когда Гитлер стал ходить в дом. Они называли его «дядей», и он любил проводить с ними время, но не оказал такого влияния, как на Генриетту. Однако полностью преданной ему была только Винифред.

После войны против Винифред было возбуждено уголовное дело, ее обвиняли в поддержке нацистского режима. Суд присудил ее к принудительным трудовым работам, конфискации имущества, а также запретил проводить фестивали. Через два года ей вернули английское гражданство и разрешили опять проводить фестивали.

Фриделинд после войны выпустила книгу «Королевская семья Байрейта». Она пишет, что, побывав в Англии, она ужаснулась зверствам по отношению к евреям, а вернувшись в Германию, услышала рассказы «о фантастических празднествах в канцелярии, об огромных суммах, расходуемых на танцоров и шампанское… о его баснословно дорогой вилле и о дорогих украшениях для любовницы». Образ Гитлера, который у ее сложился с детства, начал меняться. Ей стало жутко, и она уехала в Швейцарию, а потом в Англию.

Можно было бы поверить Винифред, что ее совсем не интересовала политика, если бы не история ее дочери, рассказанная Макнайту во время их встречи в Англии. До сих пор Фриделинд с грустью вспоминает встречу с матерью перед войной. «Она верила ему абсолютно. Ничто не могло изменить этого. Она думала, что он ангел. Она не желала знать об ужасных вещах, творившихся с евреями и другими людьми, от которых он собирался избавиться. Я была вынуждена прятаться в Цюрихе, пока она не нашла меня. Я боялась, что она может прийти вместе с СС, чтобы вернуть меня». Далее она рассказывает, что мать никак не могла понять, как это Фриделинд не понимает, какой проницательный и умный Гитлер, как мудро он управляет государством. Наконец дочь не выдержала и спросила: «Неужели ты веришь ему? Он обманывает тебя, как и всех остальных».

Винифред печально продолжает рассказ: «Мама сидела прямо, ее доброе, оживленное лицо резко изменило выражение, на нем появился ужас, а затем и холодная ненависть. Она не разозлилась бы так сильно, даже если бы я засомневалась в чистоте Бога. Затем она сказала: «Ты сейчас будешь заперта… Ты должна немедленно вернуться в Германию, где будешь жить в безопасном месте… на время войны… Если не согласишься, ты будешь похищена. А если и эти меры не принесут результата, ты будешь уничтожена…». Какой же силы должно было быть чувство к Гитлеру, если оно смогло поколебать любовь к дочери! Какими качествами должен обладать человек, способный внушить такое поклонение, и не какой-то глупенькой молоденькой девушке, а умной, образованной женщине, матери пятерых детей. Вероятно, более чем справедлива фраза в мемуарах Эрны Ганфштенгль: «Фюрер возбуждал в женщинах священный трепет, граничащий с экстазом».

Фриделинд не думает, что между матерью и Гитлером были интимные отношения. У нее вообще свой взгляд на визиты фюрера в их дом. Конечно, его очень привлекала Винифред, но, пишет Фриделинд, «я думаю, что наша семья пришлась ему очень кстати. Я подозреваю, что именно это было причиной столь частых посещений нашего дома. Он задерживался далеко за полночь, беседуя в маминой гостиной. Люди всегда собирались возле него и слушали. Было некое гипнотическое воздействие, какое он всегда оказывал на людей, произнося речи с трибуны. Те, кого мама приглашала для встречи с ним, были в восторге. Часто это были влиятельные люди, мама могла сделать для него многое. Я думаю, она верила, что он станет спасителем человечества».

Однако надо иметь в виду, что если Елена Бехштейн и многие другие были нужны, потому что жертвовали громадные деньги партии, то в данном случае Гитлер сам выделял достаточно большие суммы для поддержки фестивалей и даже помогал привлечь зрителей во время войны. По свидетельству Шпеера, «Борман ежегодно раскошеливался на несколько сот тысяч, чтобы сделать фестиваль вершиной оперного сезона».

Сейчас Винифред уже совсем пожилая, но сохранившая былое очарование женщина. Она не устает повторять, что ее никогда не интересовала политика, но «если бы сейчас Гитлер вошел в эту дверь, я была бы рада его видеть, как никогда раньше». Она до сих пор является живым напоминаем власти и могущества сильной личности Гитлера над людьми. Во мне всегда вызывали бесконечное уважение женщины, способные на такие сильные чувства и такую верность. Каждый человек сам выбирает свою судьбу.