Человек не проще неба
Красивее сосен на фоне заката
Как сказал философ когда-то
Человек – то, чем он еще не был
Слабый, грешный, убогий
От четверенек детских до старческих
Он всегда завидует всячески
Чудотворцам, ангелам, самому Богу
А те смотрят вниз, вздыхая и утирая слезу
Потому что не могут поставить все на кон
Они живут вечно (как нам рассказывал дьякон)
И по пьяни не гибнут, попадая в поле в грозу
Они не рискуют, потому что им нечем
Не пишут книг, макая перо в аорту
Не продают душу первому встречному черту
И на могилах детей не жгут поминальные свечи
Человек выше неба
Я верю (хотя бы раз в жизни, хотя бы на голову)
Но когда он родится, его – смешного и голого
Бросают судьбе, как собаке краюху хлеба
А потом плачут, зная, что по-другому никак
Потому что любовь это только изнанка боли
И даруют младенцу весь мир и свободу воли
А в ладонь кладут солнце как старый потертый пятак
Он станет тем, кем еще никто, никогда не был
Потому что слаб, потому что грешен и смертен
И даже если сгорит, то так окажется светел
Что все поверят – человек счастливее неба.
Школа-дом-школа-damn
Галстуки для мальчиков
Платьица для девочек
Перышки для пальчиков
Двоечки для неучей
Книжечки для слабеньких
Скейты для крутых
Сказочки для маленьких
Денежки для злых
Шахматы для умненьких
Тюрьма для дураков
Кистени для сумерек
Зайцы для волков
Обсуждать не велено
Ни к чему красивости
Все давно поделено
Все по справедливости
Вот что мне послышалось в метро – в стуке колес. Смысла в этом особого нет. Так что-то про пиратов
У не знающих страха
Тех, чья кровь горяча
Жизнь короче замаха
Топора палача
Их на старой подводе
К эшафоту везут
И на исповедь водят
Перед тем, как убьют
Жить на палубе зыбкой -
Не на площадь прилечь
Где секирой улыбку
Отделяют от плеч
Обрекают на муки
Лишь тоска и покой
Чем в объятия скуки
Лучше к плахе щекой
Только сильным и гордым
По плечу эта блажь
Перерезанным горлом
Прохрипеть «Абордаж!»
Им в заоблачной дали
Что-то ветры поют
Их в архангелы звали
Да они не идут
Волны в мантиях черных
И седых париках
Коридорами шторма
Их несут на руках…
От судьбы не убудет
Зимородок свистит
Жизнь по-своему судит
Смерть по-своему мстит
Море суше не пара
Расставаться пора
Жизнь короче удара
И больней топора
и т.д.
Про мальчиков и конец света
Гудит турбиной самолет
Как Гавриил трубою медной
И загорелый пешеход
На самом деле – всадник бледный
Под небом множит плач и стон
Скрипач, спугнувший стаю терций
И каждый мальчик носит в сердце
Свой маленький Армагеддон
Мало кому интересно, но после одного телефонного разговора не могла не написать
Чужой язык – чужая тишина
Какую прежде не случалось слушать
Как будто между нами толщина
Стекла растет и звуки глушит, глушит
Слепой канатоходец – голос мой
Бежит к тебе, дрожа и спотыкаясь
По проводу в такую даль (oh, boy!)
Что кажется – я с вечностью прощаюсь
Шепчу молитвы, как твержу урок
Коверкая латынь славянской вязью
По дну моей души проходит ток
И это тоже называют связью
Мы не положим прошлое в карман
и не впитаем с тщательностью губки
Уносит неслучившийся роман
Двугорбый призрак телефонной трубки
И день угрюмо следует за ним
И оставляет: шрам на горизонте
Меня – среди отеческих равнин
Боль – в проводах, тебя – в твоем Вермонте
Л.К.
Простите ради, за, не глядя
Горам, пескам, небесной глади
Холодным снам, домам пустым
Калекам, извергам, святым
Болезням, торжеству, надеждам
Добру и злу, всему, что между
Любви, страданию, богам
Друзьям, завистникам, врагам
Луне и солнцу, звездной пыли
Тому, с кем счастливы вы были
Тому, кем вам уже не стать
И тем, кто выше мог летать
Беспечным дням, годам печали
Всему, что видели и знали…
Простите всё хотя бы раз
Тому, что так мертво – без вас.
Переделкино
Качалась лампа над столом
И тени корчились на лицах
Луну сквозь чащу – напролом
Нес дождь в ежовых рукавицах
Здесь с чернотою чернота
Затеяв спор, сливалась в лужи
Та, что внутри жила и та
Которая цвела снаружи
Как будто уносила дом
Какая-то чужая сила
Качала лампу над столом
И превращала в кровь чернила
Я знала, этот век – не мой
Нет далее сидящих рядом
И мне – продрогшей и немой
Их сладкий чай казался ядом
Ведь здесь – с крыльца шагнешь во тьму
И в бездну поведут ступени
И по этапу, как в тюрьму
В забвенье поплетутся тени
К тому ли буря речь вела
Чтоб нас не затянула тина
Чтоб вздрагивали купола
Как колокольцы арлекина
Чтоб не смывали кровь вином
Чтоб не увязли в небылицах
Чтоб душу к свету – напролом
Нес век в ежовых рукавицах
Кольцо и крест
На руке твоей – перстень
Не мужская игрушка
На душе моей – песня
Не для детского ушка
Как послушная птица
На мизинце агат
У меня на ресницах
Боли десять карат
У тебя мое сердце
У меня мое горе
Отворенная дверца
К пересохшему морю
Уходи, Первозванный
Из непрожитых мест
Ты мой первый, желанный
Перечеркнутый крест
Робинзоны
Как движенья морской волны
Повторяют сухие губы
Симулируем счастье мы -
Одиночки и однолюбы
Помни, Счастье, что там и тут
Вымирающие как бизоны
Твой спасительный парус ждут
Сухопутные робинзоны
Чтоб случилось в любовь уплыть
Навсегда, а не вскользь и вкратце
Мы всем сердцем желаем быть
И совсем не хотим казаться
Но не парус грядет, а дым
Черный крейсер таращит пушки
Мы пиратам все отдадим
За стеклянные безделушки
А потом на пустом берегу
Вжав в глазницы подзорные трубы
Будем слезы лить по врагу…
Что поделаешь – однолюбы!
Письмо Киплингу
Империя умерла?
Могильщиков – к высшей мере!
Пусть перья ее орла
На шляпах других империй
Но грозный ее оскал
Цветет на костях ГУЛАГа
От сумрачных финских скал
До сонных китайских пагод
Пусть ужас бродит окрест
Ее остывшего тела
В холодном зрачке прицела
Живет византийский крест
Пусть радуется пока
Восторженный победитель
Из памяти пиджака
Не стерт генеральский китель
Мертва ль она? – До поры
Как в кровь обратятся реки
И вытащат топоры
Железные дровосеки
Куда там – Берлин, Париж
Трофеи сдаем под опись
Империя сдохла? Шиш!
Мечтатели… Не дождетесь!
Типа глупо
Влюбиться по фотографии -
Ну что может быть глупее?
Застряла в тебе, как в трафике
Торчу по самую шею
Не бойся – с тебя не спросится
Куда там – в мои лета!
Но будто бы бритвой по сердцу
Морщинки эти у рта…
Muse
Моя подростковая муза
Курит и ногти грызет
Любовь для нее – обуза
И в карты ей не везет
Но в нищий карман за словом
Не лезет зато она
И в небе ее джинсовом
Прорехой сквозит луна
К лицу ей, к повадке, к стану
Не лира, а – меч и щит
И все ей по барабану
Который в сердце стучит
Ее вороная стрижка
Как вызов огня углю
И в общем, она – мальчишка
Которого я люблю
Нахальна, громка, кургуза
С горчинкой – как дикий мед
Моя подростковая муза
Меня в подворотне ждет
Эпитафия
Ничего слова не весят
Ни шиша они не стоят
И хлебов из них не месят
И дома из них не строят
Их на плечи не накинешь
И в стаканы не нальёшь
Больше скажешь – раньше сгинешь
А смолчишь – не пропадёшь
Ничего слова не значат
Нифига они не могут
Те, кто думает иначе
Вымирают понемногу
Нет души – сплошное тело
Есть живот, но нет живого
Наступают люди дела
Исчезают люди слова
Но когда пройдут и канут
Годы, денежки и флаги
Расцветут слова и станут
Нашей жизнью – на бумаге
Так и будет
Настанет день, когда умолкнут речи
Иссякнут бури, разбредется рать
И крыть нам будет некого и нечем
И никого не будут убивать
Притихнут те, кому сейчас неймется
Заткнутся первачи и крикуны
И никому на свете не придется
Бояться нищеты или войны
Вожди и судьи захлебнутся кровью
Их не спасут ни золото, ни медь
И все, что было тронуто любовью
Теперь уже не сможет умереть
Ни горя, ни грызни за корку хлеба
Ни пошлости, ни мелкой суеты
Но только жизнь, и океан, и небо
И детский смех, и творчество, и ты
Про нас, чудеса и хлопушки
Частичка тебя
Что во мне обитает
Уже умирает
Чудес не бывает
Листва под ногами
Века облетают
Весь мир между нами
Чудес не бывает
Не с нас теперь пломбы
И крыши срывает
Хлопушки не бомбы
Чудес не бывает
«Чудес не бывает», -
Метель завывает
Твой ангел зевает:
«Чудес не бывает»
Как в мареве бреда
Любовь исчезает
Шепнув напоследок
«Чудес не бывает»
Но дальше ли, ближе
Судьба разметает
Нам порознь не выжить…
Чудес не бывает
Юбилейное
Сентябрь висел на волоске
И разбредалась грусть по венам
Деревья вязли по колено
В багряно-золотой тоске
Срывая листья и листы
С куртин и стен, старела осень
И чувства как шедевры Росси
Вздымались строги и просты
Но ветер налагал печать
На голые как кроны души
Печаль повелевала слушать
И холод заставлял молчать
Как будто мотыльки на свет
Друг к другу мы тогда метнулись
Но, разогнавшись, разминулись
Всего на пару тысяч лет…
Ни на мгновенье, ни на век
Ты не исчезнешь из под век
Когда в дамокловой тоске
Висит сентябрь на волоске
Астроном
Когда подслеповатый звездочет
Или орлиноглазый звездонечет
Об умерших мирах заводит речи
Меня к живым еще сильней влечет
Пусть на истлевших ниточках веков
Висят миры, но ничего не весят
И золотой топор заносит месяц
Над шеями ученых дураков
Я верю: здесь – под небом – есть места
Где жив еще огонь благословенный
И черноту бессмысленной вселенной
Я отменяю белизной листа
Я отменяю все, что не горит
Не светит, не взрывается, не греет
Лишь тот, над кем не знамя – пламя реет
Идет на смерть и чудеса творит
Танцует ночь над огоньком свечи
Бежит строка по лезвию печали
И вечность на расстроенном рояле
Мотивчик свой заезженный бренчит
Дорожное
Уехать? Да проще простого
За окнами прочерк простора
Похожие как папиросы
Перроны, тоннели, откосы
Печаль о несбывшемся лете
В дешевом оконном багете
И крыши блестят как погоны
И вечер качает вагоны
Он черные кроны трясет
И звезды куда-то несет
Все просто – я знаю, я знаю
Ведь это не я уезжаю
Россия стучит и дрожит
И вновь от кого-то бежит
Сменяются грады и веси
Гремят неэвклидовы рельсы
Мы маемся порознь и вместе
Но топчется время на месте
Как эхо от века до века
«Уехать, уехать, уехать»
Железная ржавая грусть
Все просто, но я остаюсь
Как овощ на брошенной грядке
В сухом бесполезном остатке
Вцепившись корнями в одну
Пропащую, злую страну
Не стоит, оставим, пустое…
Уехать? Да проще простого