Она продаёт ракушки на морском берегу

В конце XVIII века приморский городок Лайм-Реджис на Дорсетском побережье в Южной Англии снискал славу популярного летнего курорта для богатых, где леди и джентльмены могли поплескаться в волнах и насладиться прохладным морским бризом. В то время было модно собирать ракушки, окаменелости и иные диковины. Все считали окаменелости оригинальными вещицами, встречающимися в горных породах, которые интересно называть и обозначать. Однако они не открывали ничего такого, что не было бы описано в Книге Бытия. Ещё никто не знал о динозаврах (их начали открывать в 1820–1830-е годы), равно как и о большинстве других вымерших земных организмов. На самом деле, большинство людей (особенно учёные) отрицали возможность вымирания, так как Бог оберегал каждого воробышка и, естественно, не допустил бы исчезновения каких-то своих созданий. По выражению Александра Поупа в его поэме «Опыт о человеке»: «Так видит Бог игру Вселенной всей, // Где обречён герой и воробей». К 1795 году скромный английский инженер и прокладчик каналов по имени Уильям Смит стал замечать, что на территории Британии окаменелости встречаются в строго определённом порядке, но лишь спустя двадцать лет люди поняли значение этого открытия.

В Лайм-Реджисе жил бедный плотник-краснодеревщик Ричард Эннинг с женой Молли, еле-еле сводившие концы с концами. В семье было много детей, но почти все они умерли в юном возрасте — обычное дело в те времена, поскольку медицина оставалась неразвитой, и детские болезни грозили смертью. Старшая дочь погибла в возрасте четырёх лет — на ней случайно загорелась одежда. Спустя пять месяцев после этой трагедии, в 1799 году, родилась Мэри Энн. Когда ей был год и три месяца, в деревушке ударом молнии убило нескольких женщин, в том числе ту, которая держала Мэри на руках. Сама девочка осталась невредимой. Мэри недолго ходила в церковную школу, где научилась читать и писать. Но в те годы женщины-простолюдинки редко получали образование, поэтому, повзрослев, она стала выбираться с отцом и старшим братом Джозефом (из всех братьев и сестёр выжили лишь они двое) на долгие вылазки, чтобы собирать окаменелости в прибрежных скалах. Эти скалы относились к нижнеюрским отложениям (возраст — от 210 до 195 млн лет), принадлежавших к формации голубой лейас. В породах было полно «каменных змей» (аммонитов), «чёртовых пальцев» (белемнитов), «чёртовых ногтей» (устриц Gryphaea) и позвонков. Многие жители городка собирали окаменелости, чтобы летом продавать их богатым туристам и поправлять своё бедственное положение в суровые годы начала XIX века. Вдобавок семья Эннингов сталкивалась с дискриминацией на религиозной почве, так как они не состояли в англиканской церкви (были так называемыми «диссентерами»), поэтому были исключены из многих сфер общественной жизни.

Новая беда грянула в ноябре 1810 года, когда Ричард Эннинг, страдавший от последствий туберкулёза и нескольких опасных падений при сборе окаменелостей на скалах, умер в возрасте 44 лет. Молли, Джозеф и Мэри (ей тогда было всего одиннадцать) оказались вынуждены постоянно искать окаменелости, чтобы заработать себе на хлеб. Первая удачная находка подвернулась год спустя, когда Джозеф обнаружил удивительный череп длиной более 1,2 м, вмурованный в скалу, и выпилил его оттуда. Затем Мэри нашла оставшуюся часть скелета. Сначала они приняли эту находку за «ископаемого крокодила», поскольку у существа была длинная морда. Впоследствии её перекупали друг у друга богатые коллекционеры.

В 1814 году этот образец описал Эверард Хом, но учёный не разобрался в находке (рис. 14.1). Он классифицировал её как рыбу, поскольку существо было водоплавающим, а его позвонки напоминали рыбьи, однако признал, что тварь обладает и многими «рептильными» признаками. Хом решил, что перед ним «недостающее звено» из «великой цепи существ», пролегающей между рыбами и рептилиями. Однако он не считал, что одни из этих существ произошли от других (до появления этой идеи оставалось 40 лет). Затем, в 1819 году Хом решил, что перед ним — переходное звено между ящерицей и саламандрой-протеем, и назвал существо протеозавром.

Рис. 14.1. На рисунке Уильяма Конибэра изображена первая известная окаменелость ихтиозавра (из книги William Conybeare. Additional Notices on the Fossil Genera Ichthyosaurus and Plesiosaurus // Transactions of the Geological Society of London, 2nd ser., 1 (1822))

В 1817 году Чарльз Кёниг (при рождении носивший имя Карл Дитрих Эберхард Кёниг), смотритель отдела естественной истории в Британском музее, неофициально назвал эту окаменелость ихтиозавром (от греческих слов, означающих «рыба» и «ящерица»), так как понял, что существо имеет признаки как рыб, так и ящериц. К маю 1819 года ему удалось приобрести это ископаемое для Британского музея, где оно находится по сей день. В 1822 году британский геолог Уильям Конибэр официально описал этот образец и назвал его, а также многие другие образцы ихтиозаврами. Теперь данное наименование относилось ко всем похожим экземплярам, найденным впоследствии. Название «протеозавр» за ненадобностью было упразднено.

Тем временем Джозеф Эннинг стал меньше заниматься сбором окаменелостей, так как поступил в ученики к драпировщику; одна Мэри продолжала кормить семью этим трудом. Большинство лучших своих находок она сделала в ветреные зимние месяцы, когда неспокойное море размывало скалы и на новой поверхности склонов оказывались свежие окаменелости. Эти месяцы были и самыми опасными, так как скала могла обрушиться в любой момент, а волны — смыть собирателя, если тот неправильно подсчитает время отлива. Вот как писала об Эннинг бристольская газета Mirror в 1823 году:

Эта неутомимая женщина годами ежедневно отправлялась на поиски важнейших окаменелостей при каждом отливе, проходила по много миль под нависающими скалами Лайма, чьи обрушившиеся массы — и есть цель её походов; ведь только эти скалы содержат ценнейшие осколки былого мира, которые в момент падения должны были застыть здесь, постоянно рискуя быть раздавленными теми фрагментами, что остались в подвешенном состоянии выше них, либо рассыпаться под ударом возвращающегося прилива. Именно трудам этой женщины мы обязаны практически всеми изящными образцами ихтиозавров, хранящихся сегодня в великих коллекциях.

Несколько раз Эннинг была на волосок от гибели. В октябре 1833 года её чуть не похоронило заживо под оползнем, унёсшим жизнь её бессменного спутника — чёрно-белого терьера по кличке Трей (рис. 14.2). Позднее, в том же году Мэри писала подруге Шарлотте Мёрчисон: «Ты, возможно, посмеёшься, если я скажу, что гибель моего старого верного пса довольно потрясла меня. Та скала, которая рухнула на него и мгновенно убила, прямо у меня на глазах, буквально под ногами... можно сказать, что мгновением раньше та же судьба могла постигнуть и меня».

Рис. 14.2. Единственный известный портрет Мэри Эннинг, на котором она изображена с киркой, мешком для сбора образцов, в громоздком платье. Рядом лежит терьер Трей, впоследствии погибший под оползнем во время работы на скалах (иллюстрация из фонда Wikimedia Commons)

Но её усердие было вознаграждено. В 1823 году она нашла первый цельный образец длинношеего плезиозавра (см. рис. 15.5), который шокировал всё английское научное сообщество. Год спустя Мэри нашла ископаемого птерозавра — это был первый экземпляр, найденный за пределами Германии. Она собирала многочисленных ископаемых рыб, описанных другими учёными, а также множество аммонитов и других моллюсков. Эннинг обнаружила доказательства того, что у белемнитов, чьи раковины по форме напоминали пулю, имелся чернильный мешок — таким образом, эти существа оказались ископаемыми головоногими. Она поняла, что вещество, которое люди называют безоаровым камнем, на самом деле представляет собой фоссилизированные экскременты. Эту идею Уильям Бакленд позже выдал за собственную и изложил её в публикации, где назвал такие окаменелости «копролитами». Хотя Эннинг и была сравнительно малообразованной, она читала все научные статьи, какие могла отыскать, причём часто самостоятельно их переписывала и перерисовывала подробные иллюстрации. В 1824 году леди Гарриет Сильвестр так писала о ней:

Самое поразительное в этой молодой женщине — она столь досконально разобралась в науке, что лишь только найдя новую кость, уже знает, какому существу эта кость принадлежит. Она закрепляет кости на раме, покрытой цементом, а затем срисовывает их отпечатки... Это подлинно чудесный образец божественной благодати, что бедная, невежественная девушка оказалась столь одарённой, что чтением и практикой смогла обрести достаточные знания, чтобы беседовать с профессорами и другими учёными мужами на научные темы, причём все эти собеседники признают, что она понимает науку лучше, чем кто-либо в этом королевстве.

К 1826 году, когда Эннинг было всего двадцать семь, она скопила достаточно денег, чтобы открыть собственный магазин, куда обращались почти все известные геологи и палеонтологи, желавшие её посетить и приобрести найденные ею окаменелости. Среди этих учёных, в частности, были Луи Агассис, Уильям Бакленд, Уильям Конибэр, Генри де ла Беш, Чарльз Лайелл, Гидеон Мантелл, Родерик Мёрчисон, Ричард Оуэн и Адам Седжвик. Американские коллекционеры создавали собственные музеи, где выставляли окаменелости Мэри Эннинг, а представители монарших семей из нескольких стран покупали у неё лучшие образцы.

Несмотря на высокое мнение о Мэри Эннинг, британские джентльмены, заложившие основы современной геологии в начале XIX века, не принимали эту женщину на равных из-за её неблагородного происхождения и диссентерских религиозных взглядов. Позже она перешла в англиканскую церковь, чтобы избавиться от этой помехи. Все её великолепные находки описали покупавшие их богатые господа, почти не отмечавшие заслуг Мэри по сбору и препарированию окаменелостей. Ни одна из её идей не была опубликована при жизни, поскольку сама она не имела возможности напечататься. Мэри Эннинг умерла в 1847 году от рака груди, но к тому времени члены Британского геологического сообщества начали отдавать ей должное. Они собирали деньги, чтобы облегчить ей последние месяцы жизни и оплатить расходы на погребение, установили в её родной церкви витраж в её честь, а также произносили траурные речи о ней на своих собраниях (такой чести удостаивались лишь члены общества). Чарльз Диккенс даже написал о ней статью. Многие полагают, что стихотворение-скороговорка «Она продаёт ракушки на морском берегу...» рассказывает именно о Мэри Эннинг.

В настоящее время Эннинг считается не только первой и величайшей женщиной-палеонтологом, но и одной из основоположниц палеонтологии. Её открытия изменили представления о мире, в котором она родилась. К 1830-м люди стали серьёзно задумываться о подоплёке, связанной с вымиранием ихтиозавров и плезиозавров, рассуждать о тёмном и гибельном «допотопном мире», в морях которого плавали такие чудовища (рис. 14.3). Несколько лет спустя к этой драме добавились динозавры. Хотя в 1820-е и ранее барон Жорж Кювье показал, что мамонты, мастодонты и гигантские ленивцы должны были вымереть, именно вымирание таких крупных животных, как ихтиозавр и плезиозавр, наконец сподвигло учёных отказаться от буквальной интерпретации Книги Бытия. Они с ужасом взирали на причудливый допотопный мир, присматриваясь к зловещему блеску в глазах ихтиозавра. Некоторые, в частности Лайелл, полагали, что Земля развивается циклично и вымершие животные когда-нибудь возродятся (рис. 14.4). Но в конечном итоге большинство учёных были вынуждены отказаться от идеи совершенного творения неизменного мира и усомниться в реальности Всемирного потопа. Сама того не желая, Мэри Эннинг, набожная и скромная женщина, старавшаяся прокормиться сбором и продажей окаменелостей, заложила основы колоссальной революции в научном мышлении, прежде чем безвременно скончалась в возрасте 47 лет.

Рис. 14.3. Ихтиозавр и два плезиозавра дерутся на побережье Лайм-Реджис. Рисунок Генри де ла Беша (1830). Это одно из первых изображений известной доисторической сцены, считается первым произведением в жанре палеоарт. Литографии этой сцены поступали в продажу, чтобы собрать деньги для Мэри Эннинг. В начале XIX века плезиозавры и ихтиозавры были широко известны, а динозавры ещё не открыты (из книги Henry De la Beche, Duria Antiquior — A More Ancient Dorset (London, 1830))

Рис. 14.4. «Ужасные перемены» — сатирический рисунок, сделанный Генри де ла Бешем в 1830 году. Профессор Ихтиозавр читает лекцию о странном существе, жившем после последнего творения (показывает человеческий череп). Чарльз Лайелл был одним из последних геологов, отрицавших возможность массового вымирания и считавших, что история Земли циклична, а вымершие виды через какое-то время воплощаются в следующих ипостасях. В конечном итоге Лайеллу пришлось признать, что палеонтологическая летопись свидетельствует о последовательных изменениях и что вымершие виды не возрождаются (из книги Henry De la Beche, Duria Antiquior — A More Ancient Dorset (London 1830))

 

«Рыбоящеры»

Открытия Мэри Эннинг отворили дверь в мир удивительной группы животных—ихтиозавров. В начале XIX века динозавры были известны лишь по фрагментам зубов и челюстей и, следовательно, оставались малоизучены, пока в 1880-е годы не нашли их полные скелеты (см. главу 17). Зато найденные окаменелости ихтиозавра часто были полными или почти полными. Поэтому натуралисты быстро удостоверились, что эти животные действительно были рептилиями, хотя формой тела сильно напоминали китов или дельфинов благодаря так называемой конвергентной эволюции. Большинство ихтиозавров имели длинную узкую заострённую морду и множество острых конических зубов, которыми ловили плавающую добычу. У многих имелись большие глаза — видимо, чтобы лучше видеть в мутной воде; причём у некоторых видов глаза были защищены оболочкой из мелких костей, окружавших глазное яблоко и зрачок, так называемым склеротическим кольцом. На костях ихтиозавров, живших в конце юрского периода, есть следы кессонной болезни. Это свидетельствует о том, что животные могли нырять на большую глубину и часто страдали из-за необходимости надолго задерживать дыхание; при этом, когда они поднимались к поверхности воды, их кровь насыщалась пузырьками азота.

Голова ихтиозавра плавно переходила в туловище, как у многих водных животных, приобретающих обтекаемую форму тела из-за постоянного плавания. По последним оценкам, ихтиозавр мог плавать со скоростью 2 км/ч — чуть медленнее самых быстрых современных дельфинов и китов. На дельфинообразном теле ихтиозавра был спинной плавник (аналогичные плавники есть у дельфинов и рыб), который имел хрящевую, а не костную основу, и заметен только у экземпляров, у которых сохранились мягкие ткани. Передние конечности ихтиозавра превратились в ласты, состоявшие из десятков мелких костных дисков, сформировавшихся в результате «умножения» и «деления» костей пальцев на множество крошечных фрагментов. Задние конечности ихтиозавра превратились в гораздо более миниатюрные плавники (у китов и дельфинов они полностью утрачены), которые, вероятно, не слишком помогали для разгона при плавании. Задняя часть тела переходила в «рыбий» хвост с плавниками, ориентированными в вертикальной плоскости, то есть ихтиозавр плавал, двигая хвостом из стороны в сторону (как делает большинство костистых рыб).

Последние задние позвонки резко изгибались книзу в виде «завитка», поддерживавшего нижний хвостовой плавник; верхний хвостовой плавник поддерживался не костью, а хрящом. На заре изучения ихтиозавра учёные ломали голову над тем, зачем понадобился такой «завиток» хвостовых позвонков, и полагали, что это может быть механический дефект, возникающий, например, из-за усыхания и скукоживания сухожилий. Однако Ричард Оуэн верно заключил, что это остаток двухлопастного хвостового плавника. Его догадка подтвердилась в конце XIX века, когда в Германии обнаружили удивительное местонахождение Хольцмаден. На здешних окаменелостях сохранились тёмные отпечатки мягких тканей. Таким образом, палеонтологи впервые смогли оценить, для чего служила верхняя половина хвостового плавника у ихтиозавра, а также рассмотреть контуры спинного плавника (не имеет костной поддержки и, следовательно, обычно не видим).

Нам многое известно о палеобиологии ихтиозавра, поскольку имеются многочисленные и хорошо сохранившиеся, полностью сочленённые скелеты, порой с очертаниями мягких тканей и даже с содержимым желудка. Считается, что большинство ихтиозавров кормились как дельфины или киты: быстро ловили длинной зубастой пастью плавающую добычу (кальмаров, белемнитов, аммонитов, рыбу и т. п.). Это подтверждает и содержимое их желудков. У некоторых ранних ихтиозавров были затупленные размалывающие зубы для поедания моллюсков, другие имели беззубые «клювы» и, как считается, всасывали свою пищу (сегодня так питаются многие рыбы). Подтверждается, что крупные особи ели более мелких ихтиозавров. Многие хищники нападали на ихтиозавров, оставляя отметины на их мордах и костях. У некоторых ихтиозавров была короткая нижняя челюсть, а верхняя превращалась в длинный бивень, позволявший животному нападать на косяки рыбы (так делают меч-рыба и рыба-парусник).

С самого начала учёные спорили, как полностью водное животное могло выходить на сушу, особенно для откладывания яиц (подобно морским черепахам)? Учитывая, что плавники ихтиозавра были слишком малы, чтобы с их помощью животное могло вылезти на берег и ползти по песку. Затем в Хольцмадене были найдены окаменелости, запечатлевшие выход детёныша хвостом вперёд из полости, которая могла представлять собой родовые пути самки. Эти находки подтвердили давнюю догадку учёных: ихтиозавры были живородящими, размножались внутриутробным оплодотворением и никогда не откладывали яиц (точно так же беременные китихи и дельфинихи проводят всю жизнь в море, вынашивая детёнышей до их первого вздоха).

Короче говоря, ихтиозавр — удивительный пример конвергентной эволюции с дельфином. Строение его тела напоминало дельфинье, но эта была рептилия, а не млекопитающее, причём обладавшая некоторыми фундаментальными отличиями. Откуда взялись такие специализированные существа?

 

Происхождение ихтиозавров

Как и в случае с плезиозаврами (см. главу 15), мы располагаем превосходной серией ископаемых переходных звеньев, демонстрирующих происхождение ихтиозавра (рис. 14.5). Первым идёт нанчаньгозавр, живший в раннем триасе на территории Китая. У него было типичное рептильное тело, хотя уже имелась удлинённая морда, как у ихтиозавров. Когда это животное впервые описали, палеонтологи не были уверены, к какой группе его отнести, поскольку он обладал многочисленными примитивными рептильными признаками, но по форме черепа близок ихтиозаврам.

Рис. 14.5. Происхождение ихтиозавра от более примитивных рептилий на протяжении триасового периода (© Ryosuke Motani)

Затем идёт утатсузавр, живший в раннем триасе на территории Японии. У него было обтекаемое торпедообразное тело, как у ихтиозавра, но передние и задние конечности примитивные, ещё не превратились в плавники. Длинная «ихтиозавровая» морда, но без нижнего завитка на хвостовом плавнике, а лишь плавный изгиб, позволяющий предположить, что в верхней части хвостового плавника имелись небольшие лопасти. Следующее звено — чаухозавр, живший в начале триаса на территории Китая. Череп у него был как у настоящего ихтиозавра, с коротким носом, простыми зубами и большими глазами. Но его крепкие лапы только начинали приобретать первые признаки типичных ихтиозавровых ласт, а на хвосте появился едва заметный завиток, поддерживающий верхнюю лопасть хвостового плавника.

Ещё более специализированным был миксозавр, обитавший в среднем триасе на территории Германии и в других местах (см. рис. 14.5). Это классическое переходное звено на полпути между развитыми ихтиозаврами и их более примитивными предками. Его тело во всём напоминало дельфинье; он имел длинную морду, большие глаза и спинной плавник, как большинство ихтиозавров. Передние и задние конечности — уже настоящие плавники, но количество пальцев на них не увеличилось. Хвост ещё более заметно загнут книзу, чем у чаухозавра, а в верхней части хвостового плавника осталась совсем небольшая лопасть. Калифорнозавр, живший в позднем триасе, специализирован ещё заметнее, у него сильнее видоизменились передние плавники и появляются первые признаки редукции задних плавников, а также ещё выразительнее становится изгиб хвоста книзу. Вероятно, на хвостовом плавнике у него была верхняя лопасть, хотя об этом сложно судить, поскольку нет хорошо сохранившихся экземпляров животного.

Все эти промежуточные звенья подводят нас к полноценному ихтиозавру юрского периода, примером которого является офтальмозавр (см. рис. 14.5): длинная зубастая морда; компактный череп с большими глазами, защищёнными склеротическими кольцами; полностью обтекаемое тело со спинным плавником; большие передние ласты с дополнительными костями в пальцах; маленькие задние ласты, также с дополнительными костями и резкий изгиб книзу, характерный для хвостового отдела позвоночника и указывающий, что верхняя и нижняя лопасть хвостового плавника были полностью симметричны. Именно такую тварь Мэри Эннинг извлекла на свет в 1811 году, а сегодня эту эволюционную линию можно проследить вплоть до существ, практически не напоминающих ихтиозавра.

 

Киторептилии триасового периода

До сих пор мы рассматривали «средних» ихтиозавров, большинство из которых имели не более 3–5 м в длину. Но существовали ихтиозавры, по размерам сравнимые с китами. Самым эффектным из них был шонизавр.

Первого ископаемого шонизавра обнаружили близ посёлка Берлин, на юге штата Невада, где теперь располагается знаменитый парк «Берлин-Ихтиозавр» (рис. 14.6). Это место находится в каньоне Уэст-Юнион на высоте 2133 м в Шошонских горах. Путь туда на автомобиле занимает шесть часов (на север) от Лас-Вегаса или три часа (на восток) от Рено. Настоящий медвежий угол. В состав парка входит не только местонахождение окаменелостей, но и городок Берлин, в настоящее время заброшенный. Первые рудокопы, жившие в этих местах, знали об ископаемых аммонитах и двустворчатых моллюсках, а некоторые находили огромные кости и даже строили из костей ихтиозавра очаги! В 1928 году Симон Мюллер из Стэнфордского университета догадался, что эти кости принадлежали ихтиозавру, но у него не было средств, чтобы их собирать или изучать.

Рис. 14.6. Парк «Берлин-Ихтиозавр» близ Гэббса, штат Невада: (А) входная площадка с барельефом шонизавра в натуральную величину; (Б) обширное ископаемое ложе, усыпанное костями, внутри главного здания (фотографии предоставлены Lars Schmitz)

Прошло ещё 24 года, и Маргарет Уит из города Фаллон, штат Невада, собрала несколько никого не интересовавших окаменелостей и отправила их Чарльзу Л. Кэмпу, работавшему в Палеонтологическом музее Калифорнийского университета в городе Беркли. Кэмп заинтересовался и сам посетил залежи окаменелостей в 1953 году, после чего решил организовать серьёзные раскопки и хорошенько изучить ископаемые. После этой поездки Кэмп писал в своём полевом дневнике:

Си Мюллер говорит, что находил эти останки ихтиозавров в 1929 и 1930 годах, тогда пытался заинтересовать нас ими. Затем миссис Уит рассказала мне о них в прошлом сентябре и упомянула, что позвонки были очень крупными (до 1 фута в диаметре и 21 фунт весом). Мы взобрались по южному склону... и осмотрели материал, который миссис Уит смогла очистить своей кисточкой. Это был ряд из шести или более позвонков в твёрдом известняке, и ещё многие такие позвонки находились ниже. Позвонки были просто чудовищные — крупнее, чем у каких-либо ранее известных ихтиозавров, и более поздние по возрасту, чем позвонки среднетриасового цимбоспондила (описанного Лейди).

Каждое лето с 1954 по 1957 год Кэмп вместе с Сэмюэлом Уэллсом и группой сотрудников музея разворачивали серьёзные работы на этом месте (вторую серию экспедиций Кэмп предпринял в 1963–1965 годах). Им удалось извлечь один почти полный скелет, который сегодня выставлен в музее штата Невада в Лас-Вегасе (рис. 14.7, А). Но большую часть ложа они оставили нетронутым, только очистили и обработали кости, чтобы они были видны лучше, чем ранее, в основном засыпанные землёй.

Рис. 14.7. Шонизавр: (А) полностью собранный скелет, выставленный в музее штата Невада в Лас-Вегасе; (Б) реконструкция внешнего вида. ((А) фотография автора; (Б) иллюстрация предоставлена Nabumichi Tamura)

За работой Кэмп и его команда наблюдали несколько ослепительных вспышек и слышали, как рвались ядерные заряды на Невадском испытательном полигоне всего в 240 км южнее. Вот как Кэмп описывал 15 мая 1955 года, когда была взорвана бомба мощностью 28 килотонн:

Сегодня в 5 утра состоялся 14-й ядерный взрыв, в 200 милях отсюда. Я сидел в постели и видел фиолетово-розовую вспышку, продлившуюся долю секунды. Примерно через 13 минут до нас донёсся низкий громоподобный рокот, и земля дрогнула. Волна накатывала двумя или тремя крещендо. Через 3–5 минут послышался другой, приглушённый шум, будто где-то далеко, но очень сильно рычали львы.

К счастью, радиоактивные осадки от этих испытаний сносило к востоку, а не к северу, поэтому палеонтологи не пострадали. Кэмп дожил до 82 лет и в 1975 году умер от рака; за всю жизнь явно не подвергался сильному облучению. А вот постоянным жителям городка Джордж в штате Юта повезло меньше.

Концентрация скелетов в этом месте шокирует: здесь находится не менее 40 особей. Кэмп сначала полагал, что ящеров могло вынести на берег во время отлива, подобно тому как сегодня океан выбрасывает китов. Но более поздние исследования, проведённые Дженнифер Хоглер, показали, что эта часть формации Ланинг (верхний триас (около 215–217 млн лет)) представляет собой глубоководные отложения. Причина же, по которой многочисленные утонувшие скелеты ихтиозавров были нетронуты, по-прежнему остаётся загадкой. Отсутствие беспозвоночных-обрастателей, относительно неповреждённые кости и цельные скелеты позволяют предположить, что в очень глубоких местных стоячих водах не могли существовать не только падальщики, но и другие организмы.

По размерам шонизавр был сравним с большим китом — около 15 м в длину; с длинной беззубой мордой (зубы имелись только у молодых особей). Некоторые учёные полагают, что ему было несвойственно стремительно плавать в погоне за добычей (рис. 14.8; см. также рис. 14.7, Б). Он всасывал пищу, плавая в океане; именно так поступают большие киты и китовые акулы, питающиеся планктоном. У шонизавра было круглое объёмное тело, относительно крупные грудные и брюшные плавники, целиком состоявшие из огромных круглых фаланг, возникающих, когда кости пальцев превращаются в ласты (гиперфалангия). У него явно не имелось спинного плавника и, подобно многим другим триасовым ихтиозаврам, на хвосте — лишь небольшая верхняя лопасть и небольшой загиб книзу на кончике хвостовых позвонков; не такой резкий завиток, как у ихтиозавров юрского периода.

Рис. 14.8. Сравнение размера ихтиозавров Shonisaurus popularis и S. sikanniensis

Кэмп потратил немало времени, чтобы завершить изучение этих окаменелостей. Он назвал животное шонизавром в честь Шошонских гор и живущего там индейского племени шошонов; видовое имя выбрал тривиальное — popularis (обыкновенный). В конце 1950-х Уит, Кэмп и Уэллес осознали, что гигантское существо заслуживает статуса главной окаменелости штата Невада. По-настоящему эффектный шонизавр встречается только в Неваде, и он более харизматичен, чем большинство найденных здесь окаменелостей. Лоббирование длилось несколько десятков лет, и высокий статус шонизавра был официально прописан в 1984 году.

В 2004 году ныне покойная Бетси Николс обнаружила и описала ещё более крупного верхнетриасового шонизавра (210 млн лет), найденного в формации Пардоне на территории Британской Колумбии (рис. 14.9). Это животное, названное Shonisaurus sikanniensis, достигало более 21 м в длину — крупнее большинства современных китов! У этого шонизавра тоже была беззубая морда, большое грузное тело с длинными узкими грудными и брюшными плавниками, не было спинного плавника, а хвостовой плавник имел сверху маленькую лопасть. Со времени открытия Shonisaurus sikanniensis некоторые учёные классифицируют его как представителя шастазавров — гораздо более мелких ихтиозавров, живших в нижнем триасе и обнаруженных в Калифорнии. Однако новейший анализ, проведённый в 2013 году, подтверждает версию о том, что перед нами — представитель гигантского вида шонизавров.

Рис. 14.9. Гигантский шонизавр (или шастазавр?) из Британской Колумбии, выставленный в Королевском Тирреловском палеонтологическом музее в Драмхеллере (провинция Альберта) (фотография предоставлена Королевским Тирреловским палеонтологическим музеем)

 

Лучше один раз увидеть!

Окаменелости, найденные Мэри Эннинг, экспонируются в Естественнонаучном лондонском музее, а также в других, например в Музее наук о земле им. Седжвика в Кембриджском университете. Во многих музеях США есть великолепные экземпляры ихтиозавров; таковы, в частности, Американский музей естественной истории (Нью-Йорк), Музей естественной истории им. Карнеги (Питтсбург), Музей естественной истории под открытым небом (Чикаго) и Национальный музей естественной истории Смитсоновского института (Вашингтон, округ Колумбия). Во многих немецких музеях представлены ископаемые ихтиозавры, добытые в Хольцмадене. В частности, это Музей естествознания в Берлине (музей Гумбольдта), Музей природы Зенкеберг (Франкфурт-на-Майне), Мюнхенский палеонтологический музей и Государственный музей естествознания (Штутгарт).

Чтобы попасть в парк «Берлин-Ихтиозавр» в штате Невада, едете по магистральному шоссе 361 штата Невада до Гэббса. Сначала поворачиваете к востоку, на шоссе 844, ведущее к Грэнтсвиллу, оттуда — дальше на восток по грунтовой дороге, пока не доберётесь до места. Практически полный скелет Shonisaurus Popularis выставлен в Музее штата Невада, в заказнике Спрингс близ Лас-Вегаса. Гигантский Shonisaurus sikanniensis экспонируется в Королевском Тирреловском палеонтологическом музее в Драмхеллере (провинция Альберта).

 

Дополнительная литература

Callaway, Jack, and Elizabeth L. Nicholls, eds. Ancient Marine Reptiles. — San Diego: Academic Press, 1997.

Camp, Charles L. Child of the Rocks: The Story of Berlin-Ichthyosaur State Park. — Nevada Bureau of Mines and Geology Special Pubhcation 5. Reno: Nevada Bureau of Mines and Geology, with Nevada Natural History Association, 1981.

Ellis, Richard. Sea Dragons: Predators of Prehistoric Oceans. — Lawrence: University Press of Kansas, 2003.

Ending, Shelley. The Fossil Hunter: Dinosaurs, Evolution, and the Woman Whose Discoveries Changed the World. — New York: Palgrave Macmillan, 2009.

Hilton, Richard P. Dinosaurs and Other Mesozoic Animals of California. — Berkeley: University of California Press, 2003.

Howe, S. R., T. Sharpe, and H. S. Torrens. Ichthyosaurs: A History of Fossil Sea-Dragons. — Swansea: National Museum and Galleries of Wales, 1981.

Wallace, David Rains. Neptune’s Ark: From Ichthyosaurs to Orcas. — Berkeley: University of California Press, 2008.