Происхождение человека

В книге «Происхождение видов», опубликованной в 1859 году, Чарльз Дарвин не затрагивает палеонтологическую летопись эволюции человека. Даже в книге «Происхождение человека», вышедшей в 1871-м, он не упоминает человеческие окаменелости. У него были веские причины для такого молчания: в середине XIX века имелось лишь несколько находок, позволявших задуматься о существовании доисторических людей. Первых хорошо описанных неандертальцев нашли в 1856 году в известняковом карьере долины Неандер близ Дюссельдорфа (Германия) — всего за три года до публикации «Происхождения видов».

Среди этих окаменелостей был лишь свод черепа и несколько костей конечностей, изначально ошибочно принятых за кости пещерного медведя. Позже распространилась другая неверная интерпретация: якобы кости принадлежали больному кавалеристу-казаку. Выдвигались и более причудливые ложные версии. Все полагали, что это кости современного человека, пусть и необычные. Так вышло, что первый полный скелет неандертальца, найденный в коммуне Ла-Шапель-о-Сен на территории Франции, принадлежал больному старику, страдавшему рахитом. Поэтому на первых реконструкциях неандертальцев изображали сутулыми и нескладными, а не стройными и атлетичными, какими в действительности были эти люди. Правда раскрылась позднее, благодаря многим скелетам, сохранившимся лучше.

Лишь в самом конце XIX века открыли останки ещё более примитивных людей, чем неандерталец. Голландский врач и анатом Эжен Дюбуа увлекался идеями Дарвина и был убеждён, что первые люди сформировались в Восточной Азии. Поэтому в 1887 году он завербовался в голландскую армию в качестве хирурга, чтобы отправиться в Голландскую Ост-Индию (современная Индонезия). И действительно, ему повезло после недолгих раскопок обнаружить настоящее сокровище. Оказалось, что в этом регионе встречались ископаемые останки гоминин. Между 1891 и 1895 годами Дюбуа и его яванская команда обнаружили несколько экземпляров, в том числе свод черепа, бедренную кость и несколько зубов (см. рис. 25.1). Дюбуа назвал открытый им вид Pithecanthropus erectus (в переводе с греческого «обезьяночеловек выпрямленный»). Хотя окаменелости и оказались фрагментарными, бедренная кость не оставляла сомнений, что её обладатель был прямоходящим. Свод черепа очень примитивный, с ярко выраженными надбровными дугами; объём черепа примерно вдвое меньше, чем у современных людей.

Рис. 25.1. Три окаменелости Яванского человека, зарисованные Эженом Дюбуа: свод черепа, коренной зуб, бедренная кость. Каждая окаменелость показана с двух сторон (иллюстрации из фонда Wikimedia Commons)

Дюбуа вернулся в Голландию и в 1899 году получил должность профессора. К сожалению, он плохо переносил нормальную жёсткую критику, обычную в научном сообществе. Многие антропологи скептически отнеслись к заявлениям Дюбуа, основанным на скудном материале, полагали, что эти окаменелости — деформированные останки обезьяны. В результате Дюбуа разозлился, обиделся и перестал участвовать в дебатах. Он спрятал свои находки подальше, отказался кому-либо их показывать и вступать в научную дискуссию. К 1920-м годам у него появились единомышленники, но он по-прежнему жил отверженным и оскорблённым, а в 1940 году скончался в возрасте 82 лет.

 

Из Евразии?

В 1871 году Дарвин предполагал, что корни человечества следует искать в Африке. Он рассуждал просто: там обитают все наши ближайшие родичи-приматы (шимпанзе и гориллы), поэтому логично, что общий предок обезьян и людей должен был появиться в Африке. Впоследствии большинство антропологов отвергали версию Дарвина и настаивали, что люди появились в Евразии. Приводились разные доводы, в том числе упоминались открытия Дюбуа, сделанные на Яве, а вообще эти взгляды были глубоко расистскими: африканские аборигены считались недочеловеками, представителями иного вида, чем европейцы. Идея о том, что все люди произошли от чёрных африканцев, в начале XX века казалась отвратительной многим европейским учёным.

Почти все антропологи и палеонтологи начала XX века считали, что прародиной человечества являлась Евразия. Знаменитый палеонтолог Генри Фэрфилд Осборн, директор Американского музея естественной истории, в 1920-е годы организовал и помог профинансировать легендарные центральноазиатские экспедиции в Монголию, которыми руководил Рой Чепмен Эндрюс: предполагалось, что там удастся найти древнейших ископаемых предков человека (см. главу 23). Таких окаменелостей не нашли, но открыли очень важные окаменелости динозавров (в том числе их первые яйца и гнёзда), а также по-настоящему интересных и необычных ископаемых млекопитающих. Открытия Эжена Дюбуа, совершённые на Яве, лишь подкрепили «азиатскую» версию.

В 1921 году, когда американская экспедиция приступила к исследованиям в Монголии, шведский палеонтолог Йоханн Гуннар Андерссон обнаружил близ Пекина пещеру Чжоукоудянь. Начатые им раскопки продолжил австрийский палеонтолог Отто Жданский, открыв удивительных представителей фауны ледникового периода, в том числе гигантскую гиену. Также он нашёл два зуба, принадлежавших гоминину. Жданский передал экземпляры канадскому анатому Дэвидсону Блэку, работавшему в Пекинском объединённом медицинском колледже. Блэк опубликовал информацию о них в 1927 году, назвав ископаемое существо Sinanthropus pekingensis («китайский человек из Пекина»). Этот вид стал широко известен под названием Пекинский человек.

Когда удалось получить финансирование, раскопки продолжились, но за много лет работы удалось найти лишь ещё несколько зубов. Наконец, в 1928 году рабочие добыли нижнюю челюсть, фрагменты черепа и множество зубов, что позволило убедиться в примитивности вида. Благодаря дополнительным вложениям начали более масштабные раскопки, в которых участвовали преимущественно китайские рабочие и учёные. Вскоре нашли более 200 человеческих окаменелостей, в том числе шесть почти полных черепов (см. рис. 25.2). Блэк умер в 1934 году от сердечной недостаточности, а годом позже немецкий анатом Франц Вейденрейх продолжил начатые им исследования, в том числе описание окаменелостей. Хотя Блэк публиковал много предварительных описаний, по мере появления новых ископаемых находок, именно в подробных монографиях Вейденрейха они полностью документированы. При наличии такого материала вскоре стало ясно, что Пекинский человек очень похож на Яванского. Большинство антропологов причисляют их к одному и тому же виду Homo erectus.

Рис. 25.2. Один из наиболее полных черепов Пекинского человека, найденный в китайском Чжокоудяне (из фонда Wikimedia Commons)

Раскопки в Чжоукоудяне продолжались, а над миром сгущались тучи войны. Японская империя начала расширяться, аннексируя новые китайские территории. В 1931 году японцы вторглись в Маньчжурию — регион на северо-востоке Китая, превратив его в свою провинцию Маньчжоу-Го. Там Япония сформировала марионеточное правительство, во главе которого поставили Пу И, последнего китайского императора. В 1937 году началось второе японское вторжение в Китай, в ходе которого японцы захватили ещё один большой китайский регион, сражаясь с националистами Чан Кайши и коммунистами Мао Цзэдуна.

Позднее, в 1941 году, незадолго до нападения на Пёрл-Харбор, встревоженные учёные в Пекине чувствовали, что война близко. Палеонтологи, работавшие в Чжоукоудяне, опасались, что окаменелости попадут в руки японцев и станут трофеями, а не материалом для научных исследований. Все экземпляры, собранные в Пекинском объединённом медицинском колледже, уложили в два больших ящика, которые пытались доставить на грузовике на борт корабля ВМФ США и тайно вывезти из страны через порт Циндао. В условиях конспирации, призванной запутать японских оккупантов, ящики были утеряны. Есть версия, что их погрузили на корабль, который потопили японцы. По другой — ящики просто хорошо спрятали, и никто не знает, где они. Сторонники третьей версии считают, что ящики нашли китайские дельцы, часто уничтожавшие окаменелости («драконьи кости»), перетирая их в порошок и сбывая как средства традиционной китайской медицины. К счастью, почти со всего оригинального материала были сделаны точные слепки, которые сегодня находятся во многих музеях. Поэтому мы знаем, как они выглядели, вплоть до мельчайших деталей. Кроме того, во время следующих раскопок появились новые находки, и потеря не стала невосполнимой.

 

Из Британии?

Идею о том, что прародина человечества находится в Азии, впервые высказал знаменитый немецкий эмбриолог и биолог Эрнст Геккель, напористо отстаивавший эту точку зрения (задолго до того, как её удалось проверить на материале окаменелостей). Хотя Геккель был крупнейшим протеже Дарвина в Германии, он не соглашался с англичанином в том, что люди возникли и начали развиваться в Африке. Именно Геккель вдохновил Дюбуа, который, казалось бы, подтвердил его взгляды, найдя человеческие окаменелости на Яве. С Геккелем соглашались и другие учёные-первопроходцы, занимавшиеся палеонтологией человека, причём не только те, кто работал в Чжоукоудяне — Андерссон, Жданский, Блэк, Вейденрейх, — но и Осборн и его коллеги из Американского музея естественной истории. Это были Уолтер Грейнджер (крупный учёный, участвовавший в центральноазиатских экспедициях), Уильям Диллер Мэтью (считавший, что большинство отрядов млекопитающих возникли в Евразии, а оттуда распространились по всему миру) и Уильям Кинг Грегори.

На тот момент палеонтологическая летопись, казалось, подтверждала версию о евразийском происхождении человека: сначала были найдены неандертальцы, затем Яванский и Пекинский человек. Удивительно, что ещё одно открытие сделали в Англии, и оно тоже заставляло поверить, что именно Евразия являлась главным центром эволюции человека. В 1912 году на заседании Лондонского геологического общества коллекционер-любитель Чарльз Доусон заявил, что четырьмя годами ранее один рабочий передал ему фрагмент черепа, найденный в гравийном карьере близ Пилтдауна. Рабочий принял находку за окаменевшую кокосовую скорлупу и попытался её расколоть, а Доусон отправился в Пилтдаун и нашёл там новые фрагменты. Он показал их Артуру Смиту Вудварду из Британского музея естественной истории, и уже оба поехали в Пилтдаун. Доусон якобы добыл там новые фрагменты челюсти и свода черепа, Вудвард ничего не нашёл.

Вскоре Вудвард создал реконструкцию челюсти и черепа, основываясь на немногочисленных фрагментах, которые у него имелись (см. рис. 5.3). Экземпляры получились весьма любопытными. Голова была почти как у современного человека, с объёмистой черепной коробкой и небольшими надбровными дугами. Однако челюсть сильно напоминала обезьянью. Нужно отметить, что основание челюсти, а также лицо и многие фрагменты черепа были изломаны или не найдены, поэтому сложно сказать, правильно ли челюсть прикреплена к черепу. В августе 1913 года Вудвард, Доусон и французский священник и палеонтолог Пьер Тейяр де Шарден снова отправились на отвалы пустой породы в Пилтдауне, где Тейяр нашёл клык, прекрасно входивший в зазор между сломанными фрагментами челюсти. Клык был небольшой и напоминал человеческий, не походил на огромные клыки человекообразных обезьян.

Рис. 25.3. Череп Пилтдаунского человека, реконструированный Артуром Смитом Вудвардом (из фонда Wikimedia Commons)

Открытие Доусона и реконструкция Вудварда вызвали критику (рис. 25.4). Анатом Артур Кит оспорил эту реконструкцию и сделал свою, более человекоподобную. Анатом Дэвид Уотерстон из лондонского Кингс-колледжа заключил, что две окаменелости не подходят друг к другу, и Пилтдаунский человек — просто человеческий череп, к которому прикрепили челюсть обезьяны. Такого же мнения придерживались французский палеонтолог Марселин Буль, описавший неандертальцев из Ла-Шапель-о-Сен, и американский зоолог Геррит Смит Миллер. В 1923 году Франц Вейденрейх, описавший Пекинского человека, категорично заявил, что Пилтдаунский человек — это человеческий череп с обезьяньей челюстью, причём его зубы подпилены, чтобы уменьшить сходство с обезьяной.

Рис. 25.4. Картина Джона Кука «Дискуссия о пилтдаунском черепе». На этой знаменитой картине изображены члены Британского антропологического общества, изучающие экземпляр Пилтдаунского человека. В первом ряду, в центре сидит сэр Артур Кит (главный сторонник подлинности экземпляра). В заднем ряду, слева направо: Ф. О. Барлоу, Графтон Эллиот Смит, Чарльз Доусон (автор мистификации) и Артур Смит Вудвард (главный консультант по геологии в Музее естественной истории, официально описавший экземпляр). Слева в переднем ряду: А. С. Андервуд, справа в переднем ряду: У. П. Пайкрафт и знаменитый анатом Рэй Ланкестер (иллюстрация из фонда Wikimedia Commons)

Хотя в 1920-е и 1930-е годы находились критики и скептики, сомневавшиеся в реальности Пилтдаунского человека, титаны британской палеонтологии, особенно Вудвард, Кейт и Графтон Эллиот Смит, твёрдо в него верили. Несмотря на проблемы, это ископаемое их удовлетворяло. Во-первых, оно подтверждало, что основным движущим фактором человеческой эволюции было увеличение мозга, начавшееся задолго до того, как наши предки утратили обезьяньи зубы, челюсти и стали прямоходящими. Тогда в палеоантропологии царила догма: первым делом развился крупный человеческий мозг и интеллект, а потом он стал двигателем человеческой эволюции. Во-вторых, сработал шовинизм. Англичане гордились тем, что недостающее звено найдено на их родине, что первый британец оказался ещё примитивнее Яванского и Пекинского человека. Складывалось впечатление, что Европа, особенно британские острова, были центром человеческой эволюции. Окаменелость так удачно соответствовала антропологическим мифам и предубеждениям того времени, что критики вскоре умолкли, и Пилтдаунский человек оставался каноническим экземпляром 41 год.

Лишь в конце 1940-х – начале 1950-х годов он вновь стал вызывать вопросы, поскольку к тому времени этот экземпляр уже не вписывался в палеонтологическую летопись, которая постоянно дополнялась. Особенно много находок поступало из Африки. Десятилетиями образцы Пилтдаунского человека хранились под замком, изучать можно было лишь сделанные с них слепки, поэтому немногим довелось рассматривать сами окаменелости. Только в 1953 году химик Кеннет Оукли, антрополог Уилфрид Э. Ле Гро Кларк и Джозеф Уэйнер исследовали оригинальные образцы. Они подтвердили, что Пилтдаунский человек — подделка: череп, принадлежавший современному человеку, извлекли из средневековой могилы, челюсть взяли у орангутана, зубы — у шимпанзе. Все экземпляры были искусственно состарены. Для этого их держали в растворе железной и хромовой кислоты. Кроме того, зубы были намеренно спилены, чтобы меньше походили на обезьяньи (как правильно догадывался Вейденрейх).

Обо всех лицах, причастных к этому заговору, говорят до сих пор. Чарльз Доусон «нашёл» все окаменелости, но выяснилось, что ранее он уже подделывал разные артефакты и человеческие окаменелости, поэтому мог быть единственным виновником. Некоторые полагали, что в одиночку, без экспертных консультаций анатома или антрополога, Доусон не смог бы изготовить столь реалистичную подделку и продуманно уничтожить все фрагменты, которые могли его выдать, и что череп и челюсть не связаны друг с другом. В разное время учёные предполагали, что к делу причастны Тейяр де Шарден, Артур Кит, зоолог Мартин Хинтон, мистификатор и поэт Гораций де Вир Коул и даже Артур Конан Дойл, прославившийся рассказами о Шерлоке Холмсе. С тех пор прошло более ста лет, но решающие доказательства так и не найдены. Мы лишь знаем, что Доусон был основным (и, возможно, единственным) мистификатором, который задолго до этого занимался подобными делами. Возможно, мы никогда не узнаем, помогал ли ему кто-нибудь.

 

Ребёнок из Таунга и миссис Плез

В то время как евразийская гипотеза происхождения человечества исследовалась в музеях и университетах Европы, Африка оставалась задворками научного мира. Большинство африканских городов были сонными колониальными местечками, без крупных университетов и музеев. Европейские учёные, особенно англичане, немцы, французы, португальцы и голландцы, приезжали в африканские колонии, забирали оттуда важные экземпляры для своих музеев, но ничего не оставляли местным жителям, которых считали грубыми колонизаторами или невежественными дикарями.

Одним из немногих исключений являлась Южная Африка. Поскольку морское сообщение вокруг южной оконечности Африки было стратегически важно, а также из-за исключительного богатства этого региона (здесь добывали золото, алмазы, драгоценные металлы), страна была заселена и европеизирована на века раньше остального континента. В результате там активнее строили современное государство по европейскому образцу. Этим занимались как британские колонизаторы, так и голландские поселенцы (буры). Кейптаун, Йоханнесбург, Дурбан, Претория, другие города были большими и развитыми. Они могли похвастаться собственными университетами и музеями, одними из немногих в Африке. Кроме того, Южная Африка стала вторым независимым государством на континенте: она потеряла статус колонии в 1910 году, тогда как большинство иных африканских территорий получили независимость лишь в 1950-е – 1960-е годы.

Среди работавших в Южной Африке учёных, имевших европейское образование, был молодой австралиец Рэймонд Дарт. Он получил медицинскую степень в Университетском колледже Лондона, а затем перебрался в Южную Африку, где стал работать на недавно образованном факультете анатомии в Витсватерсрандском университете Йоханнесбурга. По прибытии он с досадой убедился, что на факультете нет сравнительных коллекций обезьяньих и человеческих черепов, столь важной для изучения анатомии, и объявил среди студентов соревнование: кто принесёт в университет самые интересные кости. Одна девушка — единственная на всем курсе — сказала, что видела череп ископаемого павиана на каминной полке в доме у приятеля. Дарт усомнился, что это может быть павиан, поскольку в Африке южнее Сахары почти не находили ископаемых приматов. Однако, увидев череп, учёный понял, что студентка права. Оказалось, что череп лежал дома у директора компании Northern Lime, изготавливавшей цемент из известняка, который добывали в карьере под названием Таунг. Дарт попросил приносить ему любые другие окаменелости, которые обнаружат рабочие, взрывающие известняковые пустоты.

Однажды летним утром 1924 года Дарт отчаянно пытался застегнуть галстук-бабочку — приятель пригласил его на свадьбу шафером, а саму свадьбу собирались играть прямо в доме у Дарта. Вдруг он услышал шум: у двери поставили два деревянных ящика. Дарт решил сразу в них заглянуть. В первом не было ничего интересного, а приоткрыв второй, учёный обнаружил там прекрасную окаменелость черепной коробки с отчётливым отпечатком эндокрана. Он стал взволнованно рыться в ящике, чтобы найти лицо от этого черепа. Дарт уже определил, что хотя череп существа примерно как у шимпанзе, мозг гораздо больше. Тем временем друг-жених уговаривал его закончить туалет. Всю церемонию Дарту не терпелось вернуться к своим «сокровищам». В течение нескольких следующих месяцев он очищал и препарировал экземпляр. И наконец, очередным точным ударом (Дарт работал молотком и вязальными спицами) отколол твёрдый слой брекчии от лицевой поверхности.

Оказалось, что это лицо ребёнка, которому было примерно четыре года — у него даже сохранились все молочные зубы (рис. 25.5). Хотя череп примерно такой же, как у современного шимпанзе, у него есть ряд черт, свойственных гомининам: необычно крупный мозг, плоское лицо (без удлинённой морды), маленькие надбровные дуги, уменьшенные клыки; зубы ребёнка расположены на нёбе полукругом. Важнее всего, что большое затылочное отверстие в основании черепа, к которому подходит позвоночник, находится как раз под основанием черепа — таким образом, это существо держало голову прямо и, вероятно, ходило на двух ногах.

Рис. 25.5. Череп австралопитека африканского, более известный под названием Ребёнок из Таунга. Вид сбоку (снимок из фонда Wikimedia Commons)

Дарт подготовил описание, анализ и в 1925 году опубликовал эти материалы в Nature — ведущем научном журнале мира. Он назвал экземпляр Australopithecus africanus (от греческого «африканская южная обезьяна»). Находка явно свидетельствовала, что первые гоминины обитали в Африке, тем более что это был самый обезьяноподобный и примитивный гоминин, найденный на тот момент. Поскольку Дарт изучал эндокраниальные слепки мозга в медицинской школе, его особенно заинтересовала внутренняя поверхность черепа этого образца. Мозг австралопитека был крупнее, чем у любой обезьяны, хотя умещался в обезьяньем черепе. Более того, австралопитек явно имел высокоразвитую лобную долю мозга — напоминавшую скорее человеческую, чем обезьянью.

Дарт считал свои доказательства бесспорными и рассчитывал на хвалебные отзывы со стороны научного сообщества. Как же он был разочарован, когда все великие европейские антропологи раскритиковали его находку как обычного «детёныша обезьяны». Отчасти проблема заключается в том, что юные обезьянки действительно похожи на людей гораздо сильнее, чем взрослые особи. Однако прямую осанку, человеческие коренные зубы, уменьшенные клыки и полукруглое расположение зубов на нёбе, а также увеличенную лобную долю мозга нельзя было объяснить юным возрастом. Это неприемлемо. Артур Кит, один из главных творцов Пилтдаунского человека, писал: «Заявления (Дарта) нелепы, этот череп принадлежит молодой человекообразной обезьяне... и по столь разнообразным признакам сходен с черепами двух ныне живущих африканских антропоидов, горилл и шимпанзе, что мы можем без малейших колебаний отнести данную ископаемую форму к одной из этих современных групп».

Кроме того, существовали негласные моменты: империализм и расизм. Крупнейшие европейские учёные не доверяли выводам Дарта — невежественного южноафриканского анатома, хоть он и учился в Лондоне; не признанного эксперта, а «сельского пентюха». Его статья в Nature вышла очень краткой (таково требование редакции), поэтому ведущие антропологи могли судить об образце лишь по сжатой характеристике и нескольким крошечным иллюстрациям, сделанным от руки. Позже Дарт подготовил более подробное описание, уделив особое внимание мозгу. Но ни у кого не нашлось времени, денег или настроения отправиться в долгое морское путешествие, побывать в Южной Африке и самостоятельно ознакомиться с образцами.

Поэтому Дарт сам их привёз. В 1931 году он побывал в Англии, взяв с собой череп Ребёнка из Таунга, но тщетно. Британские антропологи не могли расстаться с расистскими предрассудками. Кроме того, в то время вся Европа была в состоянии эйфории от открытия Пекинского человека, как раз публиковались иллюстрации и описания Дэвидсона Блэка. Они подкрепляли версию евразийского происхождения — наряду с найденными ранее Яванским и Пилтдаунским человеком. Поэтому никто не заметил ни несчастного Ребёнка из Таунга, единственный африканский экземпляр, ни самого Дарта.

Дарту пришлось ждать ещё 20 лет, прежде чем европейское научное сообщество перестало от него отмахиваться и коллеги начали осознавать важность его находки. В 1947 году Кит признал: «Дарт был прав, а я ошибался». Но Дарт хорошо посмеялся последним. Он умер в 1988 году в возрасте 95 лет, уважаемый и прославленный благодаря своим открытиям, а также первопроходческому вкладу в современную палеоантропологию. Большинство его убеждённых соперников умерли гораздо раньше и сегодня уже забыты.

Но и в 1920–1930-е годы южноафриканские учёные были уверены, что Дарт прав и его критикуют несправедливо. Среди этих учёных был шотландец, доктор Роберт Брум (см. главу 19), который уже сделал себе имя в палеонтологии, открыв замечательные экземпляры пермских рептилий, а также древнейших предков млекопитающих в пустыне Кару. Некоторые собиратели окаменелостей, с которыми он сотрудничал, присылали ему ископаемые образцы, найденные в многочисленных южноафриканских карстовых пещерах. В 1938 году, работая в пещере Кромдрай, Брум нашёл очень массивный череп взрослого примата, назвал его Paranthropus robustus (от греческого «массивный получеловек»). Позднее, в знаменитой системе пещер Сварткранса он обнаружил окаменелости, принадлежавшие более чем 130 особям P. robustus. Недавний анализ их зубов показал, что среди этих массивных гориллоподобных людей нет ни одной особи старше 17 лет и что небогатый рацион робустусов состоял из орехов, семян и травы.

В том же 1938 году Брум получил слепок эндокрана ископаемого черепа объёмом около 485 куб. см — слишком большого для обезьяны. Он назвал этот экземпляр Plesianthropus transvaalensis (от греческого «полуобезьяна из Трансвааля»). Затем до него дошли слухи об окаменелостях, найденных в пещере Стеркфонтейн. 18 апреля 1947 года Брум и Джон Т. Робинсон нашли полностью сохранившийся череп, принадлежавший, вероятно, взрослой самке (сейчас считается, что это был самец). Она имела явно человекоподобные черты, но была столь же примитивна, как Ребёнок из Таунга (рис. 25.6). Учёные назвали этот экземпляр миссис Плез. Их открытие продемонстрировало, что в Южной Африке встречаются окаменелости гораздо более примитивных гоминин, чем где-либо в Евразии. Вскоре в Стеркфонтейне были найдены и другие окаменелости, позволившие оценить изменчивость особей в популяции Plesianthropus transvaalensis. В дальнейшем антропологи решили, что взрослые особи из Стеркфонтейна и Ребёнок из Таунга относились к одному и тому же виду, поэтому название Plesianthropus transvaalensis теперь отменено в пользу оригинального таксона Australopithecus africanus, предложенного Дартом.

Рис. 25.6. В нескольких ракурсах показан череп австралопитека африканского, известный под названием миссис Плез (снимок из фонда Wikimedia Commons)

Эти открытия в Африке, наряду с полным отсутствием столь примитивных и древних окаменелостей в Евразии, заставили антропологов отказаться от азиатской версии человека. К 1947 году уже были описаны разные австралопитеки, и становилось всё очевиднее, что Дарвин был прав: люди возникли в Африке. В то же время отмирала идея, что основным движущим фактором человеческой эволюции было увеличение мозга и рост интеллекта, а другие признаки — мелкие зубы и прямохождение — возникли позднее. Вместе с ней вымирали и фашиствующие антропологи старой закваски. Все окаменелости, найденные до сих пор, демонстрируют, что сначала стала развиваться прямая осанка и сложные зубы, а мозг начал увеличиваться гораздо позднее. Поэтому в 1953 году вновь решили подробно изучить Пилтдаунского человека: он больше не вписывался в картину человеческой эволюции. Эта мистификация была разоблачена со смешанным чувством конфуза и облегчения.

 

Удача Лики

Ещё один сторонник африканской гипотезы — легендарный Луис С. Б. Лики (рис. 25.7, А). По всеобщему признанию, это был харизматичный, энергичный, прямолинейный человек, который мог рассказать настоящую сагу о своих открытиях. Критики считали, что он безответственно и небрежно относится к науке, иногда покупался на сомнительные идеи, которые впоследствии не подтверждались. Тем не менее Лики навечно вписал своё имя в историю изучения эволюции человека — не только как первооткрыватель многих важных окаменелостей, но и как наставник своей жены Мэри, совершившей большинство открытий, сына Ричарда, превзошедшего отца, и многих других видных антропологов. Он также вдохновил приматологов Джейн Гудолл, Дайан Фосси и Бируте Галдикас потратить долгие годы на изучение шимпанзе, горилл и орангутанов соответственно.

Рис. 25.7. (А) Луис Б. Лики с окаменелостью в руке; (Б) череп зинджантропа (современное наименование — Paranthropus boisei), благодаря которому семья Лики стала всемирно известна, а центр палеоантропологических исследований вновь переместился в Африку ((А) снимок из фонда Wikimedia Commons; (Б) снимок предоставлен Национальным музеем Кении)

Лики родился в семье британских миссионеров на территории современной Кении, вырос среди нетронутой природы Восточной Африки, впитал культуру кикуйю — одного из крупнейших народов этого региона, научился бегло говорить на их языке. Хотя молодой человек получил лишь фрагментарное образование от кенийских учителей, после Первой мировой войны его отправили в Кембридж, где он зарекомендовал себя блестящим, старательным, но зачастую эксцентричным студентом. Лики выбрал путь антрополога и уже до тридцати лет опубликовал ряд работ по археологии Кении. В начале 1930-х его научная карьера едва не рухнула, когда он бросил первую жену Фриду, влюбившись в молодую художницу Мэри. Чтобы спрятаться от нападок академического сообщества, они с Мэри вернулись в Кению, где обнаружили несколько мест с окаменелостями примитивных обезьян — в Канаме, Канджере и на острове Русинга.

Живя в Кении в конце 1930-х – начале 1940-х годов, Лики играл важную роль в политической жизни региона, так как знал язык кикуйю и разбирался в культуре туземцев. Он был не только английским разведчиком в годы войны, но и переводчиком, посредником между британцами и кикуйю, когда между теми возникали трения. Также он являлся ключевой фигурой во время восстания мау-мау и в итоге помог разрешить конфликт. При этом Лики отказался вернуться в Европу, согласившись на мизерное жалованье в музее Кориндон в Найроби (в настоящее время — Национальный музей Кении).

При всей авторитетности Лики и важности его африканских находок, ему не удавалось совершить по-настоящему убедительное открытие, которое не только подтвердило бы, что человечество возникло в Африке, но и обеспечило бы карьерный рост, помогло бы добыть дополнительное финансирование для исследований. При всей важности экземпляров из южноафриканских пещер, их не удавалось датировать. Требовалось найти место, где человеческие окаменелости встречались бы вместе с останками других млекопитающих, период жизни которых был хорошо известен, либо с вулканическим пеплом, обеспечивающим точную датировку.

В 1913 году немецкий археолог Ганс Рек извлёк скелет вполне современного человека из пласта II в Олдувайском ущелье (территория современной Танзании). Его находка была неоднозначной, так как, судя по всему, относилась к среднему плейстоцену и была гораздо старше европейских человеческих окаменелостей, находившихся на том же уровне эволюции. В 1931 году к дискуссии подключился Лики, сумевший убедить коллег, что экземпляр Река — не современный человек, погребённый в древних породах. В 1951 году, когда отгремела Вторая мировая война, наладилась послевоенная политика и освободилось время для занятий антропологией, Луис и Мэри стали не покладая рук работать в самых нижних слоях Олдувайского ущелья. Там они нашли множество каменных орудий, свидетельствующих о существовании гораздо более примитивной культуры, нежели европейская, но не добыли убедительных окаменелостей.

Затем, в 1959 году, спустя восемь лет упорного труда (и через тридцать лет после того, как Луис приступил к раскопкам в Олдувае), Мэри нашла превосходный ископаемый череп (см. рис. 25.7, Б). Он был гораздо более примитивным и грубым, чем любые подобные окаменелости, найденные в Южной Африке или где-либо ещё. Череп добыли в пласте I, самом нижнем слое отложений Олдувайского ущелья. Лики назвали его «дорогой мальчик». Черепу присвоили официальное название Zinjanthropus boisei, или просто Зиндж (для краткости): родовое название дано по арабскому названию Восточной Африки, видовое — в честь Чарльза Бойса, профинансировавшего работы. Затем, в 1960 году, Джек Эвернден и Гарнисс Кёртис датировали слой пепла, расположенный под олдувайскими отложениями I, с помощью только что разработанного калий-аргонового метода и выяснили, что этим пластам 1,75 млн лет — гораздо больше, чем кто-либо мог предположить. На тот момент большинство учёных полагали, что весь плейстоцен продолжался не более нескольких сотен тысяч лет, но в 1960-е годы хронологическую шкалу перекалибровали на основании калий-аргонового метода. Вскоре Лики стали всемирно знамениты, получили поддержку и финансирование от Национального географического общества. Более того, в поисках новых экземпляров в Африку хлынули антропологи — ведь стало ясно, что эволюция человека протекала, по большей части, именно там, а в Евразию и на другие континенты люди мигрировали значительно позднее.

 

Наследие Люси

Вскоре лихорадочные поиски гоминин с «чёрного континента» уже велись по всей Восточной Африке, особенно в тех регионах, где имелись древние осадочные напластования, в сбросовых долинах вдоль Великого рифта. Ричард, сын Луиса Лики, поначалу не интересовался антропологией, но впоследствии продолжил дело отца. Он стремился выйти из отцовской тени, поэтому сам приступил к раскопкам на озере Рудольф (в настоящее время называется Туркана) на севере Кении. Там было найдено множество новых черепов, в том числе наиболее хорошо сохранившийся экземпляр Homo habilis, древнейшего представителя нашего рода Homo. Ричард сделал себе имя в кенийской политике, особенно как борец против хищнической охоты на носорогов и слонов. Его жена Мив, работая с местными жителями, продолжила дело Лики. Мэри, мать Ричарда, продолжала находить важные окаменелости и, в частности, обнаружила знаменитую цепочку человеческих следов в местечке Летоли в Танзании.

Кения и Танзания почти ежегодно упоминались в новостях, всякий раз в связи с удивительными находками Лики. В конце 1960-х Луиса Лики пригласили на обед, где также присутствовали президент Кении Джомо Кениата и император Эфиопии Хайле Селассие. Император спросил Лики, почему никаких открытий не сделано в Эфиопии. Луис быстро его убедил, что окаменелости найдутся, если император даст учёным добро на раскопки. Вскоре антрополог Ф. Кларк Хоуэлл из Беркли стал работать на северном берегу озера Туркана, где река Омо вытекает из Эфиопии. Хоуэлл и его коллега Глинн Айзек много лет собирали материалы в отложениях Омо, которые удобны для датировки благодаря изобилию вулканического пепла. К сожалению, эти залежи образовались при сходе внезапных паводков, от которых остались гравийные и песчаные наносы. В таких породах окаменелости быстро ломаются и истираются, поэтому хорошо сохранившихся останков гоминин там не обнаружили.

Тем временем другие молодые и перспективные антропологи желали совершать собственные открытия в регионе, который фактически оставался вотчиной Лики и их соратников. Двумя представителями нового поколения стали Дональд Джохансон и Тим Уайт. Оба хотели попытать профессиональную удачу в местах, не контролируемых семьёй Лики. От французских геологов Мориса Тайеба и Ива Коппена, а также антрополога Джона Кальба они узнали об отложениях Афарского треугольника — рифтовой долины, раскинувшейся между тектоническими плитами, где Аденский залив соединяется с Красным морем. В этих пластах уже находили многочисленные окаменелости млекопитающих, позволяющие предположить, что здешним отложениям около 3 млн лет. Потенциально эти окаменелости были старше любых ископаемых гоминин, найденных ранее в Кении и Танзании. Джохансон, Уайт, Тайеб и Коппен получили разрешение работать на этих пластах и в 1973 году начали раскопки в Хадаре.

Спустя многие месяцы исследований и разведочных работ в поисках окаменелостей (за это время было найдено несколько фрагментов костей гоминин), 24 ноября 1974 года Джохансон прервал свои полевые заметки и взялся помочь студенту Тому Грею, исследовавшему обнажение пород. Боковым зрением Джохансон заметил поблёскивающую кость, извлёк её и сразу понял, что кость принадлежит гоминину. Они стали откапывать новые кости, пока не добыли почти 40% скелета гоминина (рис. 28.5, А). Это был первый гоминин старше неандертальцев позднего плейстоцена, известный не по отдельным фрагментам, а по относительно полному скелету. Той ночью они праздновали находку у костра, слушая кассету с песнями Beatles — так началась «Люси в небе с алмазами». Одна из участниц команды, Памела Олдерман, весело напевая, предложила назвать ископаемую находку Люси. Позже гоминин получил официальное название Australopithecus afarensis в честь Афарского треугольника, где его нашли.

Рис. 25.8. Люси, австралопитек афарский: (А) скелет; (Б) реконструкция внешнего облика ((А) снимок предоставлен D. Johanson; (Б) фотография автора)

Через год после открытия Люси команда вернулась в Хадар, где нашла целую россыпь костей австралопитека афарского. Эта находка, названная Первым семейством, стала первым большим образцом, содержавшим ископаемые останки как молодых, так и взрослых гоминин, добытым из отложений старше 3 млн лет. Антропологи смогли оценить типичную изменчивость особей в одной популяции. Эти данные могут быть важны при определении, относится ли новая окаменелость, слегка отличающаяся от известных ранее, к самостоятельному виду, это представитель нового рода либо просто член той же изменчивой популяции.

Проанализировав Люси, Джохансон и Уайт определили, что скелет принадлежал взрослой самке ростом около 1,1 м (см. рис. 28.5, Б). Ключевое значение имеют её коленные суставы и тазовые кости, чьи важнейшие признаки свидетельствуют: австралопитек афарский был прямоходящим, его ноги полностью находились под телом, как у современного человека. У него был относительно небольшой мозг (380–430 куб. см) и маленькие клыки, как у более высокоразвитых гоминин. При этом у него ещё ярко выраженная морда, а не плоское лицо. Это был очередной удар по антропологической теории «сначала вырос мозг», которая в середине 1970-х годов ещё считалась авторитетной. Лопатка, руки и кисти похожи на обезьяньи, то есть австралопитек афарский по-прежнему лазал по деревьям, даже будучи полностью прямоходящим. Однако на ступне нет признаков хватательного большого пальца, то есть ноги и ступни австралопитека афарского были целиком приспособлены для ходьбы по земле, а не для того, чтобы цепляться за ветки.

С тех пор как в середине 1970-х годов нашли Люси, палеоантропологи совершили много новых удивительных открытий. Люси была первым древним гоминином (старше 3 млн лет), известным по относительно полному скелету, а не по фрагментам черепа или отдельным костям конечностей. В 1984 году Алан Уолкер и группа Лики нашли на западном берегу озера Туркана Мальчика из Нариокотоме. Этот скелет, которому 1,5 млн лет, сохранился почти на 90% и по сей день является самым полным экземпляром древних гоминин из всех известных. Возможно, он относится к виду Homo erectus или H. ergaster (вопрос остаётся открытым). В 1994 году Уайт и его команда нашли в Эфиопии почти полный скелет Ardipithecus ramidus, которому примерно 4,4 млн лет.

Итак, палеонтологическая летопись гоминин улучшается год за годом, новые экземпляры обнаруживают постоянно. За минувший век мы проделали огромный путь: ранее нам были известны только неандертальцы, Яванский и Пекинский человек, а Пилтдаунский человек воспринимался вполне серьёзно. Сегодня известно шесть родов гоминин, кроме Homo (Ardipithecus, Australopithecus, Kenyanthropus, Orrorin, Paranthropus и Sahelanthropus), и более 12 валидных видов. Вместо упрощённой идеи о том, что с течением времени развивался один человеческий род, палеонтологическая летопись позволила выявить сложное и ветвистое эволюционное древо — несколько эволюционных линий сосуществовали в одних и тех же местах.

Всего 30 тыс. лет назад на планете остался единственный доминирующий вид человека. Сегодня Homo sapiens угрожает не только всем остальным видам, но и самому себе — мы можем вымереть, как любые ископаемые виды, описанные в этой книге.

 

Лучше один раз увидеть!

Подлинные окаменелости ардипитека, австралопитека, человека умелого, человека прямоходящего и других древнейших гоминин хранятся в специальных закрытых запасниках музеев стран, на территории которых они найдены (в основном в Эфиопии, Кении, Танзании и Чаде). Лишь профессиональным исследователям разрешается осматривать такие коллекции и прикасаться к этим редчайшим сокровищам.

Во многих музеях есть экспозиции, посвящённые эволюции человека, где находятся превосходные слепки важнейших окаменелостей. В США следует упомянуть Американский музей естественной истории (Нью-Йорк), Музей естественной истории под открытым небом (Чикаго), Национальный музей естественной истории Смитсоновского института (Вашингтон, округ Колумбия), Музей естественной истории округа Лос-Анджелес (Лос-Анджелес), Музей человека (Сан-Диего), Музей естественной истории им. Пибоди при Йельском университете (Нью-Хейвен, штат Коннектикут). В Европе такие экспонаты есть в Музее естественной истории (Лондон) и в Музее эволюции человека (Бургос, Испания). Из более дальних музеев следует упомянуть Австралийский музей в Сиднее.

 

Дополнительная литература

Boaz, Noel T., and Russell T. Ciochon. Dragon Bone Hill: An Ice-Age Saga of Homo erectus. — Oxford: Oxford University Press, 2008.

Dart, Raymond A., and Dennis Craig. Adventures with the Missing Link. — New York: Harper, 1959.

Johanson, Donald, and Maitland Edey. Lucy: The Beginnings of Humankind. — New York: Simon & Schuster, 1981.

Johanson, Donald, and Blake Edgar. From Lucy to Language. — New York: Simon & Schuster, 2006.

Kalb, Jon. Adventures in the Bone Trade: The Race to Discover Human Ancestors in Ethiopia’s Afar Depression. — New York: Copernicus, 2000.

Klein, Richard G. The Human Career: Human Cultural and Biological Origins. 3rd ed. — Chicago: University of Chicago Press, 2009.

Leakey, Richard E., and Roger Lewin. Origins: What New Discoveries Reveal About the Emergence of Our Species and Its Possible Future. — New York: Dutton, 1977.

Lewin, Roger. Bones of Contention: Controversies in the Search for Human Origins. — Chicago: University of Chicago Press, 1997.

Lewin, Roger. Human Evolution: An Illustrated Introduction. 5th ed. — New York: Wiley-Blackwell, 2004.

Morell, Virginia. Ancestral Passions: The Leakey Family and the Quest for Humankind’s Beginning. — New York: Touchstone, 1996.

Reader, John. Missing Links: In Search of Human Origins. — Oxford: Oxford University Press, 2011.

Sponheimer, Matt, Julia A. Lee-Thorp, Kaye E. Reed, and Peter S. Ungar, eds. Early Hominin Paleoecology. — Boulder: University of Colorado Press, 2013.

Swisher, Carl C., III, Garniss H. Curtis, and Roger Lewin. Java Man: How Two Geologists Changed Our Understanding of Human Evolution. — Chicago: University of Chicago Press, 2001.

Tattersall, Ian. The Fossil Trail: How We Know What We Think We Know About Human Evolution. — New York: Oxford University Press, 2008.

Tattersall, Ian. Masters of the Planet: The Search for Our Human Origins. — New York: Palgrave Macmillan, 2013.

Wade, Nicholas. Before the Dawn: Recovering the Lost History of Our Ancestors. — New York: Penguin, 2007.

Walker, Alan, and Pat Shipman. The Wisdom of the Bones: In Search of Human Origins. — New York: Vintage, 1997.