Для Ку­ой­ла са­мая при­ят­ная часть дня на­ча­лась то­гда, ко­гда он за­брал де­во­чек из до­ма Ден­ни­са и Би­ти. Его роль в жиз­ни ка­за­лась бо­лее зна­чи­тель­ной, он чув­ст­во­вал се­бя от­цом, по­лу­чив воз­мож­ность вы­ра­зить свои ис­тин­ные чув­ст­ва, что про­ис­хо­ди­ло до­воль­но ред­ко.

Холм, на­кло­нив­ший­ся к во­де, бес­по­ря­доч­но во­ткну­тый час­то­кол и стоя­щий за ним дом Ден­ни­са ак­ва­ма­ри­но­во­го цве­та. Он смот­рел на ули­цу ве­не­ци­ан­ским ок­ном. Пе­ред тем как пой­ти к до­му, Ку­ойл вы­та­щил из кар­ма­на ру­баш­ки ав­то­руч­ки и по­ло­жил их на при­бор­ную дос­ку. Руч­ки по­че­му-то ему ме­ша­ли. От­кры­лась дверь на кух­ню. Ку­ойл во­шел, и его тут же ок­ру­жи­ли де­ти. В гос­ти­ной, под кри­во­ва­той фо­то­гра­фи­ей двух пол­ных жен­щин в па­по­рот­ни­ках, на ле­о­пар­до­во­го цве­та по­душ­ках ди­ва­на си­дел, сгор­бив­шись, Ден­нис. Он смот­рел но­во­сти. По обе­им сто­ро­нам от не­го ле­жа­ли по­душ­ки в вя­зан­ных крюч­ком на­во­лоч­ках. «Плот­ник в до­маш­ней об­ста­нов­ке».

В до­ме бы­ло жар­ко. Пах­ло све­жим хле­бом. Ку­ойл обо­жал этот жар, пах­ну­щий дрож­жа­ми, раз­го­во­ры пе­ред те­ле­ви­зо­ром, сме­ши­ваю­щие­ся с дет­ским виз­гом. Ино­гда ему на гла­за на­во­ра­чи­ва­лись сле­зы и ка­за­лось, что Ден­нис и Би­ти бы­ли его ро­ди­те­ля­ми, хо­тя Ден­нис был ему ро­вес­ни­ком, а Би­ти да­же мо­ло­же.

Ден­нис, не от­ры­вая глаз от эк­ра­на, крик­нул на кух­ню: «Мать, за­ва­ри нам чаю».

По­слы­шал­ся звук от­кры­вае­мо­го кра­на и лью­щей­ся в чай­ник во­ды. Ма­лень­кий чай­ник уже ки­пел на бе­лой пли­те. Би­ти вы­тер­ла стол реб­ром ла­до­ни и вы­ло­жи­ла на не­го бу­хан­ку хле­ба. Вин­ни, стар­ший ре­бе­нок Баг­ги­тов, дос­та­ла та­рел­ки. Как толь­ко Ку­ойл сел, Бан­ни бро­си­лась к не­му так, буд­то он толь­ко что прие­хал из да­ле­ко­го и очень опас­но­го пу­те­ше­ст­вия. Она об­ни­ма­ла его, при­жи­ма­лась к не­му го­ло­вой. Она бы­ла со­вер­шен­но нор­маль­на. Аб­со­лют­но. Сан­шайн иг­ра­ла с Мер­чи Баг­ги­том, мед­лен­но про­дви­га­ясь паль­ца­ми по его ру­ке и го­во­ря: «ще­кот­но, ще­кот­но». Си­дя за сто­лом с деть­ми на ко­ле­нях, Ку­ойл ел све­жий хлеб с ягод­ным дже­мом, слу­шал и ки­вал. Ден­нис раз­мыш­лял о но­во­стях, а Би­ти рас­ска­зы­ва­ла су­ма­сшед­шие ис­то­рии, ко­то­рые вы­рас­та­ли од­на из дру­гой, ино­гда не до­хо­дя до кон­ца.

На ска­тер­ти был узор из труб и мыль­ных пу­зы­рей. Ден­нис не­го­до­вал. Его при­ятель Карл съе­хал в строи­тель­ный кот­ло­ван, ко­то­рый по­че­му-то был вы­рыт че­рез до­ро­гу на Кос­ти­стый Холм, и по­пал в боль­ни­цу со сло­ман­ной ше­ей. Би­ти по­ста­ви­ла пе­ред деть­ми блюд­ца с кон­сер­ви­ро­ван­ны­ми аб­ри­ко­са­ми. Бан­ни под­ня­ла лож­ку, по­том по­ло­жи­ла ее об­рат­но.

— Та­кое впе­чат­ле­ние, что на нем сто­ит ка­кая-то мет­ка. Во­семь или де­вять лет на­зад он силь­но ис­пу­гал­ся, да так, что за ме­сяц стал бе­лым, как лунь. Он то­гда ры­ба­чил со сво­им бра­том воз­ле Кул­д­ро­на и уви­дел на во­де стран­ные пет­ли. Он и ре­шил, что это — сеть, ко­то­рая ото­рва­лась от гру­зил и под­ня­лась на по­верх­ность. Вот они под­плы­ва­ют к ней, он це­п­ля­ет ее крю­ком, и, Бо­же все­ми­ло­сти­вый, из во­ды по­яв­ля­ет­ся ог­ром­ное щу­паль­це. — Ден­нис под­нял над го­ло­вой ру­ку, ими­ти­руя плав­ное, уг­ро­жаю­щее дви­же­ние. — И хва­та­ет его. Об­ви­ва­ет его ру­ку. Он рас­ска­зы­вал, что ни­ко­гда рань­ше не чув­ст­во­вал та­кой си­ли­щи. Ему по­вез­ло, что он был не один. Его брат схва­тил нож, ко­то­рым он ре­зал трес­ку, и на­чал бить по это­му щу­паль­цу. А у то­го сплош­ные мыш­цы и при­сос­ки, сжа­ли бе­до­ла­гу с та­кой си­лой, что от­ме­ти­ны ос­та­лись по сию по­ру. Ну, от это­го щу­паль­ца они от­би­лись и за­ве­ли мо­тор. Его серд­це чуть из гру­ди не вы­прыг­ну­ло, по­ка он ждал, что на не­го на­бро­сят­ся дру­гие щу­паль­ца, но им уда­лось от­ту­да уй­ти. Уни­вер­си­тет им то­гда хо­ро­шо за­пла­тил за от­ре­зан­ный ку­сок щу­паль­ца. А сей­час он сло­мал шею, упав в эту яму на до­ро­ге. Да что же это та­кое!

Бан­ни вы­шла из-за сто­ла и ста­ла шеп­тать­ся с Би­ти, по­том по­лез­ла в хо­ло­диль­ник, что­бы вы­та­щить бе­кон и по­ка­зать его Ку­ой­лу. Тот са­мый, ра­ди ко­то­ро­го Ден­нис за­бил сви­нью. Ку­ойл рас­ши­рил гла­за и под­нял бро­ви, что­бы по­ка­зать Бан­ни, как он удив­лен. Но про­дол­жал слу­шать Ден­ни­са.

— От от­ца я ни­че­го не слы­шал о ры­бал­ке. Он обо­жа­ет ло­вить ры­бу, но сво­ей лю­бо­вью пред­по­чи­та­ет не де­лить­ся. Он пы­тал­ся удер­жать ме­ня от это­го. Он пы­тал­ся всех нас дер­жать по­даль­ше от во­ды. А из-за это­го вы­шло так, что Джей­сон свя­зал­ся с ком­па­ни­ей дя­дюш­ки Гор­до­на, а я не хо­тел за­ни­мать­ся ни­чем дру­гим, кро­ме пла­ва­ния. Ну да, я хо­тел быть плот­ни­ком, но и ры­бу ло­вить я то­же хо­тел, — меч­та­тель­но рас­ска­зы­вал он. — Са­мо со­бой. Есть в ры­бал­ке что-то, что не­воз­мож­но опи­сать. Это как буд­то ка­ж­дый день от­кры­ва­ешь но­вый по­да­рок, вы­тас­ки­вая из во­ды сеть. Ни­ко­гда не зна­ешь, что в ней бу­дет. То ли раз­бо­га­те­ешь, то ли ста­нешь ни­щим. То ли хо­ро­ший улов, то ли ме­лочь. Вот я и хо­тел ры­ба­чить. Баг­ги­ты все по­ме­ша­ны на во­де. Все до еди­но­го. Да­же дев­чон­ки. Мардж — ин­ст­рук­тор по па­рус­но­му спор­ту в Он­та­рио. Ева — об­ще­ст­вен­ный ди­рек­тор кру­из­но­го лай­не­ра. Нас не­воз­мож­но удер­жать вда­ли от во­ды и ко­раб­лей. Хо­тя отец стре­мил­ся к это­му изо всех сил.

— Он бес­по­ко­ил­ся о тво­ем бла­го­по­лу­чии.

— Ну да. И по­том, как буд­то он что-то зна­ет о Баг­ги­тах и о мо­ре. У от­ца есть та­кой дар. Он знал, что Джей­сон уто­нул, как знал, где на­до ме­ня ис­кать, ко­гда по­тер­пел кру­ше­ние «По­ляр­ный Ре­зец». Я ни­ко­гда не за­бу­ду тот ве­чер, ко­гда уто­нул бед­ный Джей­сон. Он все­гда был ма­ми­ным лю­бим­цем. Все­гда, со дня сво­его ро­ж­де­ния.

Ку­ойл очень хо­ро­шо знал, о ка­ком чув­ст­ве он го­во­рил.

— Вдруг отец встал из-за сто­ла. Он си­дел там воз­ле ко­рот­ко­вол­но­во­го при­ем­ни­ка. Ска­зал: «Джей­со­на боль­ше нет», и по­шел че­рез до­ро­гу в свою мас­тер­скую, где сей­час «Бол­туш­ка». Он про­си­дел там всю ночь один. Се­вер­ное сия­ние той но­чью не гас­ло ни на ми­ну­ту. Бы­ло так кра­си­во, что мы не ве­ри­ли сво­им гла­зам. Во все сто­ро­ны раз­ли­ва­лись раз­но­цвет­ные спо­ло­хи, как сеть. А ут­ром вез­де поя­ви­лись се­реб­ря­ные ни­ти: на ос­на­ст­ке, до­мах, те­ле­фон­ных про­во­дах. Они мог­ли поя­вить­ся толь­ко с се­вер­ным сия­ни­ем. И тут мать ска­за­ла, что это сде­лал Джей­сон, на про­ща­ние, ко­гда его ду­ша по­ки­да­ла те­ло.

— И по­сле смер­ти Джей­со­на он за­нял­ся га­зе­той?

— Что-то вро­де это­го. Но зна­ешь, на са­мом де­ле не отец за­прав­ля­ет «Бол­туш­кой». Это де­ла­ет Терт Кард. Да, ор­га­ни­зо­вал все это де­ло с га­зе­той он, и он, в ос­нов­ном, ре­ша­ет, что в ней бу­дет пе­ча­тать­ся. Но отец зво­нит ту­да, при­ду­мы­ва­ет ис­то­рию о ка­кой-ни­будь бо­ляч­ке и ухо­дит на ры­бал­ку. И все зна­ют о том, что он де­ла­ет.

— Да нет. Управ­ля­ет всем имен­но он. А Терт Кард пля­шет под его дуд­ку, — ска­зал Ку­ойл.

— Ку­шай аб­ри­ко­сы, Бан­ни, — ска­за­ла Би­ти, со­би­рая со сто­ла пус­тые блюд­ца.

Но Бан­ни по­вер­ну­лась к Ку­ой­лу и за­шеп­та­ла: «Пап, аб­ри­ко­сы по­хо­жи на ма­лень­кие по­пы. По­пы кро­хот­ных фей. Я не хо­чу их есть». И она шмыг­ну­ла но­сом.

По­ка Ден­нис рас­ска­зы­вал, к две­рям по­до­шел не­вы­со­кий че­ло­век с мор­щи­ни­стым ли­цом и при­сло­нил­ся к ко­ся­ку. Он был по­хож на ку­сок дре­ве­си­ны, ко­то­рый при­би­ло к бе­ре­гу. Его ли­цо бы­ло ро­зо­ва­то-ли­ло­во­го цве­та. На нем бы­ла ру­баш­ка, по­кры­тая изо­бра­же­ния­ми цвет­ка ги­би­ску­са раз­ме­ром с хо­ро­ший блин. Би­ти на­ли­ла ему чаю и от­ре­за­ла ог­ром­ный ло­моть хле­ба, ко­то­рый тот про­гло­тил од­ним ма­хом.

— Альф­ред! — ска­зал Ден­нис. — Шки­пер Альф­ред, за­хо­ди и са­дись. Это Ку­ойл, ра­бо­та­ет в га­зе­те. Вер­нул­ся вме­сте с Аг­нис Хамм в ста­рый дом на мы­се Ку­ой­лов.

— Да, — ска­зал ста­рик. — Я пом­ню Ку­ой­лов и то, что с ни­ми слу­чи­лось. Жес­то­кие бы­ли лю­ди. Го­во­рят, ко­гда-то дав­но Ку­ой­лы при­би­ли че­ло­ве­ка к де­ре­ву, за уши, и от­ре­за­ли нос, что­бы кро­во­со­сы да мош­ка­ра по­чуя­ли кровь. Они так и со­жра­ли его за­жи­во. Те­перь они все уш­ли. Ос­тал­ся толь­ко этот стран­ный ста­рик, Но­лан, на Пе­ре­вер­ну­том мы­се. Я ни­ко­гда не ду­мал, что кто-ни­будь из них вер­нет­ся об­рат­но. А те­перь их сра­зу чет­ве­ро, хо­тя од­на из них Хамм, а трое дру­гих ни ра­зу не бы­ли на Нью­фа­унд­лен­де. Од­на­ко я сю­да при­шел, что­бы встре­тить­ся с по­мощ­ни­цей плот­ни­ка.

Ден­нис по­ка­зал на Бан­ни.

— Так ты и есть по­мощ­ни­ца, ко­то­рая со­би­ра­лась чи­нить кры­шу сво­им ма­лень­ким мо­лот­ком?

— Я хо­те­ла по­мочь па­пе, — про­шеп­та­ла Бан­ни.

— Вот и мо­ло­дец. Сей­час ма­ло кто по­мо­га­ет от­цам. По­это­му я при­нес те­бе по­да­рок. — И он про­тя­нул Бан­ни ма­лень­кий мед­ный квад­рат с по­тер­той мар­ки­ров­кой, ко­то­рая все же бы­ла еще вид­на. — Ты, на­вер­ное, ду­ма­ешь, что это за шту­ко­ви­на? Это про­стой шаб­лон. Он ну­жен для то­го, что­бы чер­тить пря­мые ли­нии и от­ре­зать ров­ные кус­ки де­ре­ва. С этой шту­кой, пи­лой, мо­лот­ком и па­рой гвоз­дей из кус­ка де­ре­ва мож­но сде­лать мно­го раз­лич­ных ве­щей. Мне по­да­ри­ли этот шаб­лон, ко­гда я был в тво­ем воз­рас­те, с его по­мо­щью я сде­лал пер­вый ящик с крыш­кой. Шесть сто­рон и два ку­соч­ка ко­жи вме­сто пе­тель. Зна­ешь, как я то­гда гор­дил­ся?

— Что на­до ска­зать, Бан­ни? — про­шеп­тал Ку­ойл.

— Я хо­чу сде­лать ящик с крыш­кой и дву­мя ку­соч­ка­ми пе­тель.

Все за­смея­лись, кро­ме Ку­ой­ла, ко­то­рый на­блю­дал за тем, как Бан­ни по­крас­не­ла от уни­же­ния.

— То­гда да­вай ска­жем спа­си­бо Шки­пе­ру Атьф­ре­ду за за­ме­ча­тель­ный квад­рат и по­едем до­мой, что­бы у те­бя ос­та­лось вре­мя по­сле ужи­на за­нять­ся сво­им ящи­ком.

Слы­ша­ла ли она, что он ска­зал о муж­чи­не, при­би­том к де­ре­ву?

В ма­ши­не он убе­дил Бан­ни по­ло­жить квад­рат на пол, на слу­чай экс­тре­маль­ной коч­ки на до­ро­ге.