По­том на со­б­ра­нии он встре­тил Пе­тал Беа. Она бы­ла тон­кая, влаж­ная и жар­кая. Она ему под­миг­ну­ла. У Ку­ой­ла, как у всех боль­ших муж­чин, бы­ла сла­бость к ма­лень­ким жен­щи­нам. Он сто­ял ря­дом с ней воз­ле сто­ла с за­кус­ка­ми. Се­рые, близ­ко по­са­жен­ные гла­за, вью­щие­ся во­ло­сы цве­та ду­бо­вой ко­ры. Под ис­кус­ст­вен­ным ос­ве­ще­ни­ем ее ко­жа вы­гля­де­ла блед­ной, как свеч­ной воск. Ве­ки све­ти­лись ка­ким-то не­яс­ным гус­тым све­том. В ро­зо­вом сви­те­ре по­бле­ски­ва­ла ме­тал­ли­че­ская нить. Этот лег­кий блеск соз­да­вал во­круг нее ка­кое-то мер­ца­ние, буд­то оку­ты­вал све­том. Она улыб­ну­лась пер­ла­мут­ро­вы­ми, влаж­ны­ми от сид­ра гу­ба­ми. Его ру­ка мет­ну­лась к под­бо­род­ку. Она вы­бра­ла пе­че­нье с глаз­ка­ми, вы­ло­жен­ны­ми гла­зу­рью, и мин­даль­ным ореш­ком вме­сто рта и смот­ре­ла на не­го, по­ка ее зу­бы де­ла­ли из пе­че­нья мо­ло­дой ме­сяц. Не­ви­ди­мая ру­ка сви­ва­ла внут­рен­но­сти Ку­ой­ла в кру­тые зиг­за­ги и пет­ли. Из-под его ру­баш­ки раз­дал­ся ут­роб­ный рык.

— Ну что, — ска­за­ла она. У нее ока­зал­ся жи­вой го­лос. Она ска­за­ла то, что го­во­ри­ла все­гда. — Хо­чешь на мне же­нить­ся? — Она по­до­ж­да­ла шут­ли­во­го и ост­ро­ум­но­го от­ве­та. За­го­во­рив, она не­уло­ви­мо из­ме­ни­лась и ста­ла про­во­ци­рую­щей. Эро­тизм по­кры­вал ее, как ров­ный слой во­ды на ка­кую-то се­кун­ду по­кры­ва­ет ны­ряль­щи­ка, по­яв­ляю­ще­го­ся на по­верх­но­сти.

— Да, — серь­ез­но и ис­крен­не ска­зал он. Она ре­ши­ла, что это бьло ост­ро­ум­но. Она за­смея­лась и спле­ла свои паль­цы с ост­ры­ми ног­тя­ми с его паль­ца­ми. При­сталь­но по­смот­ре­ла в его гла­за, буд­то оп­тик, ищу­щий изъ­ян. Ка­кая-то жен­щи­на взгля­ну­ла на них и скор­чи­ла гри­ма­су.

— Пой­дем от­сю­да, — про­шеп­та­ла она. — Вы­пьем. Сей­час семь два­дцать пять. Я ду­маю, к де­ся­ти я с то­бой пе­ре­сплю. А ты что об этом ду­ма­ешь?

Поз­же она ска­за­ла: «Бо­же мой, это са­мый боль­шой из всех, что я ви­де­ла».

Как го­ря­чий рот ра­зо­гре­ва­ет хо­лод­ную лож­ку, так Пе­тал ра­зо­гре­ла Ку­ой­ла. Из сво­его арен­до­ван­но­го трей­ле­ра, с гряз­ным бель­ем и пус­ты­ми бан­ка­ми из-под ра­вио­ли, он шаг­нул пря­мо в эту бо­лез­нен­ную лю­бовь. На его серд­це поя­вил­ся и ос­тал­ся на­все­гда вы­ко­ло­тый шрам в фор­ме име­ни Пе­тал.

По­том был ме­сяц не­ис­то­во­го сча­стья. И шесть лет сплош­ных му­че­ний.

***

Пе­тал вся со­стоя­ла из же­ла­ний, но по­сле то­го, как они по­же­ни­лись, ни од­но из них не име­ло от­но­ше­ния к Ку­ой­лу. Страсть пре­вра­ти­лась в от­вра­ще­ние, буд­то бы ре­зи­но­вая пер­чат­ка вы­вер­ну­лась из­нан­кой на­ру­жу. Ро­дись она в дру­гое вре­мя и будь она дру­го­го по­ла, то впол­не бы мог­ла стать Чин­гис­ха­ном. В то вре­мя, ко­гда ей нуж­ны бы­ли го­ря­щие го­ро­да, стон и ро­пот плен­ни­ков, ло­ша­ди, за­гнан­ные в объ­ез­дах рас­ши­ряю­щих­ся вла­де­ний, ей при­хо­ди­лось до­воль­ст­во­вать­ся ма­лень­ки­ми сек­су­аль­ны­ми по­бе­да­ми. Так сме­ет­ся жизнь, го­во­ри­ла она се­бе. Пря­мо те­бе в ли­цо.

Днем она про­да­ва­ла сиг­на­ли­за­цию в Но­зерн Секь­ю­ри­ти, а по но­чам ста­но­ви­лась жен­щи­ной, ко­то­рую бы­ло не­воз­мож­но удер­жать от по­се­ще­ния жи­лищ не­зна­ком­цев и ко­то­рая не брез­го­ва­ла сек­су­аль­ны­ми при­клю­че­ния­ми да­же в во­ню­чих туа­ле­тах или кла­дов­ках со шваб­ра­ми. Она мог­ла пой­ти ку­да угод­но с не­зна­ко­мы­ми муж­чи­на­ми. Ле­та­ла в ноч­ные клу­бы дру­гих да­ле­ких го­ро­дов. Сни­ма­лась в пор­но­гра­фи­че­ском ви­део в мас­ке, сде­лан­ной из па­ке­та из-под чип­сов. То­чи­ла ка­ран­даш для век ку­хон­ным но­жом и на­блю­да­ла, как Ку­ойл изум­ля­ет­ся зе­ле­ным по­ло­сам на сво­ем сэн­дви­че с сы­ром.

Она не­на­ви­де­ла не под­бо­ро­док Ку­ой­ла, а его по­до­бо­ст­ра­ст­ную не­ре­ши­тель­ность, ко­гда он, ка­за­лось, ждал ее гне­ва, что­бы она за­ста­ви­ла его стра­дать. Она тер­петь не мог­ла его го­ря­чую спи­ну, его ог­ром­ное те­ло в кро­ва­ти. Все за­ме­ча­тель­ное в Ку­ой­ле, к со­жа­ле­нию, бы­ло не­раз­де­ли­мо со всем ос­таль­ным. Мор­жо­вое ды­ха­ние на со­сед­ней по­душ­ке. Она же по­ка ос­та­ва­лась лю­бо­пыт­ным урав­не­ни­ем, ко­то­рое при­вле­ка­ло мно­го ма­те­ма­ти­ков.

— Из­ви­ни, — бор­мо­тал он, ко­гда его во­ло­са­тая но­га ка­са­лась ее бед­ра. В тем­но­те его умо­ляю­щие паль­цы ка­са­лись ее ру­ки. Она со­дро­га­лась и стря­хи­ва­ла его ру­ку.

— Не на­до!

Она не про­из­нес­ла сло­ва «сви­ное ры­ло», но он все рав­но ус­лы­шал его. Ее все в нем раз­дра­жа­ло. Она хо­те­ла, что­бы он про­ва­лил­ся сквозь зем­лю. Она не мог­ла ни­че­го по­де­лать со сво­им от­вра­ще­ни­ем, так же как и он не мог спра­вить­ся со сво­ей бес­хит­ро­ст­ной лю­бо­вью.

Ку­ой­ла не слу­шал­ся язык, он чув­ст­во­вал, как во­круг не­го все ту­же за­тя­ги­ва­ет­ся пет­ля. Че­го он ожи­дал, всту­пая в брак? Не той уце­нен­ной жиз­ни, ко­то­рую про­жи­ли его ро­ди­те­ли, но че­го-то по­хо­же­го на дво­рик Парт­рид­жа: дру­зей, за­па­ха ды­ма от гри­ля, неж­но­сти и то­го, что она оз­на­ча­ет. Но это­го не по­лу­чи­лось. Он буд­то бы стал де­ре­вом, а она — по­рос­шим ши­па­ми по­бе­гом, при­ви­тым к его те­лу. Она ме­та­лась при ка­ж­дом ду­но­ве­нии вет­ра и тер­за­ла его из­ра­нен­ный ствол.

У не­го не ос­та­ва­лось ни­че­го, кро­ме его фан­та­зий.

***

Че­рез че­ты­ре дня по­сле ро­ж­де­ния Бан­ни, поя­ви­лась нянь­ка, что­бы тут же раз­ва­лить­ся пе­ред те­ле­ви­зо­ром. Мис­сис Му­сап с та­ки­ми тол­сты­ми ру­ка­ми, что они не про­хо­ди­ли в ру­ка­ва. Пе­тал об­ла­чи­лась в пла­тье, ко­то­рое не слиш­ком под­чер­ки­ва­ло пят­на на ее од­ряб­шем жи­во­те и со­ча­щей­ся гру­ди, и от­пра­ви­лась на по­ис­ки при­клю­че­ний. За­дав оп­ре­де­лен­ный тон. А во вре­мя бе­ре­мен­но­сти Сан­шайн на сле­дую­щий год она зли­лась до тех пор, по­ка чу­ж­дое ей су­ще­ст­во на­ко­нец не по­ки­ну­ло ее те­ло.

Не­под­виж­ные во­ды Ку­ой­ла при­шли в смя­те­ние. Имен­но он во­зил­ся с деть­ми, ино­гда бе­ря их с со­бой на со­б­ра­ния. Сан­шайн си­де­ла в рюк­за­ке за его спи­ной, а Бан­ни со­са­ла па­лец, це­п­ля­ясь за его брю­чи­ну. В ма­ши­не бы­ло пол­но га­зет, кро­хот­ных ва­ре­жек, по­рван­ных кон­вер­тов, ко­лец для де­сен с про­ре­заю­щи­ми­ся зу­ба­ми. На зад­нем си­де­нье за­со­хла зуб­ная пас­та из раз­дав­лен­но­го тю­би­ка. Пус­тые бан­ки из-под ли­мо­на­да ка­та­лись из сто­ро­ны в сто­ро­ну.

По ве­че­рам Ку­ойл воз­вра­щал­ся к сво­ему арен­до­ван­но­му оча­гу. Ино­гда, ред­ко, там бы­ла Пе­тал. Го­раз­до ча­ще — мис­сис Му­сап, про­си­жи­вав­шая сверх­уроч­ные ча­сы в тран­се элек­трон­ных цве­тов и си­му­ли­ро­ван­ной жиз­ни, ку­ря си­га­ре­ты и ни о чем не за­ду­мы­ва­ясь. Во­круг нее ле­жа­ли обез­глав­лен­ные кук­лы. Гряз­ная по­су­да гро­зи­ла вы­ва­лить­ся из ра­ко­ви­ны, по­то­му что мис­сис Му­сап ска­за­ла, что не со­би­ра­ет­ся ста­но­вить­ся при­слу­гой.

Он шел че­рез ван­ную, по клуб­кам бро­шен­ных по­ло­те­нец и элек­три­че­ских шну­ров, в дет­скую ком­на­ту, где опус­кал жа­лю­зи, что­бы за­щи­тить де­тей от улич­но­го све­та, и на­кры­вал их одея­ла­ми, что­бы за­щи­тить от но­чи. Две ко­лы­бель­ки стоя­ли, при­жав­шись друг к дру­гу, как пти­чьи клет­ки. Зе­вая, Ку­ойл мыл кое-ка­кую по­су­ду, что­бы по­том на­ко­нец лечь на се­рое бе­лье и ус­нуть. Ра­бо­ту по до­му он дол­жен был де­лать тай­но, по­то­му что Пе­тал при­хо­ди­ла в ярость, ес­ли за­ста­ва­ла его со шваб­рой, буд­то этим он ее в чем-то об­ви­нял. Или ули­чал, но в дру­гом.

Од­на­ж­ды она по­зво­ни­ла Ку­ой­лу из Монт­го­ме­ри, штат Ала­ба­ма.

— Я тут, в Ала­ба­ме, и ни­кто, вклю­чая бар­ме­на, не зна­ет, как при­го­то­вить «Ала­ба­ма Слам­мер». — Ку­ойл ус­лы­шал го­вор и смех кли­ен­тов ба­ра. — Так что схо­ди на кух­ню и по­смот­ри на хо­ло­диль­ни­ке, где я хра­ню «Мис­тер Бос­тон». Тут у них толь­ко ста­рая ко­пия. По­ищи для ме­ня ре­цепт «Ала­ба­ма Слам­мер», я по­до­ж­ду.

— По­че­му бы те­бе не прие­хать до­мой? — стал он уп­ра­ши­вать ее жал­ким го­ло­сом. — Я сам при­го­тов­лю его для те­бя. — Она ни­че­го не от­ве­ти­ла. Мол­ча­ние тя­ну­лось до тех пор, по­ка он не на­шел кни­гу и не про­чи­тал ре­цепт. За это вре­мя вос­по­ми­на­ние о ко­рот­ком ме­ся­це люб­ви, ко­гда она льну­ла к его ру­кам, о го­ря­чем шел­ке ее строй­но­го те­ла бы­ст­рой пти­цей про­нес­лось в его соз­на­нии.

— Бла­го­да­рю, — ска­за­ла она и по­ве­си­ла труб­ку.

Еще бы­ли от­вра­ти­тель­ные ма­лень­кие эпи­зо­ды. Ино­гда она де­ла­ла вид, что не уз­на­ет де­тей.

— Что этот ре­бе­нок де­ла­ет в ван­ной? Я за­шла в ван­ную, что­бы при­нять душ, а там на горш­ке си­дит ка­кой-то ре­бе­нок! Да кто она та­кая, черт возь­ми? — Те­ле­ви­зор дре­без­жал от сме­ха.

— Это Бан­ни, — го­во­рил Ку­ойл. — Это на­ша дочь Бан­ни. — Он за­став­лял се­бя улы­бать­ся, что­бы по­ка­зать, что оце­нил шут­ку. Он мог улыб­нуть­ся шут­ке. Это он мог.

— Бо­же мой, я ее не уз­на­ла. — И она кри­ча­ла в сто­ро­ну ван­ной: «Бан­ни, это прав­да ты?»

— Да. — Во­ин­ст­вен­ный го­ло­сок.

— Где-то же есть еще од­на, да? Лад­но, я по­шла. Не ищи­те ме­ня до по­не­дель­ни­ка, или вро­де то­го.

Ей бы­ло жаль, что он так са­мо­заб­вен­но лю­бил ее, но с этим ни­че­го нель­зя бы­ло по­де­лать.

— Слу­шай, это не де­ло, — ска­за­ла она. — За­ве­ди се­бе под­руж­ку. Во­круг пол­но жен­щин.

— Мне нуж­на толь­ко ты, — от­ве­тил Ку­ойл. Жал­ко, умо­ляю­ще лиз­нув ру­ку, ко­то­рая его уда­ри­ла.

— Един­ст­вен­ным пра­виль­ным ре­ше­ни­ем здесь бу­дет раз­вод, — ска­за­ла Пе­тал. Он тя­нул ее вниз. Она тол­ка­ла его на­верх.

— Нет, — за­сто­нал Ку­ойл, — не на­до раз­во­да.

— При­шел день тво­их по­хо­рон, — ска­за­ла Пе­тал. Ири­сы, се­реб­ря­щие­ся в вос­крес­ном све­те. Зе­ле­ная ткань ее паль­то по­хо­ди­ла на плющ.

Од­на­ж­ды ве­че­ром, ле­жа в кро­ва­ти, он раз­га­ды­вал кросс­ворд, ко­гда ус­лы­шал, как при­шла Пе­тал. По­слы­ша­лись го­ло­са. Дверь хо­ло­диль­ни­ка от­кры­лась и за­кры­лась, раз­дал­ся звон бу­тыл­ки с вод­кой, вклю­чил­ся те­ле­ви­зор, а по­том был бес­ко­неч­ный скрип склад­ной кро­ва­ти в гос­ти­ной и крик не­зна­ко­мо­го муж­чи­ны. За­щит­ная бро­ня не­ве­де­ния, ко­то­рой он за­щи­щал свой брак, па­ла. Да­же по­сле то­го, как он ус­лы­шал стук за­крыв­шей­ся за муж­чи­ной две­ри и рев мо­то­ра отъ­ез­жаю­щей ма­ши­ны, он не встал, а про­дол­жал ле­жать на спи­не, ше­ле­стя га­зе­той при ка­ж­дом вдо­хе. Сле­зы сте­ка­ли ему в уши. Как мо­жет со­бы­тие, про­изо­шед­шее в со­сед­ней ком­на­те и с дру­ги­ми людь­ми, при­чи­нить ему та­кую не­вы­но­си­мую боль? «Муж­чи­на уми­ра­ет от го­ря». Его ру­ка опус­ти­лась в бан­ку с ара­хи­сом, сто­яв­шую на по­лу ря­дом с кро­ва­тью.

Ут­ром она при­сталь­но смот­ре­ла на не­го, но он ни­че­го не ска­зал, а про­сто хо­дил спо­ты­ка­ясь по кух­не с кув­ши­ном со­ка в ру­ках. Угол­ки его рта бы­ли бе­лы­ми от со­ли ара­хи­са. Ее стул по­скри­пы­вал. Он чув­ст­во­вал за­пах ее влаж­ных во­лос. И сно­ва при­шли сле­зы. «Он на­сла­ж­да­ет­ся сво­им ни­что­же­ст­вом, — по­ду­ма­ла она. — Толь­ко по­смот­ри в эти гла­за».

— Ра­ди бо­га, да по­взрос­лей же ты, — ска­за­ла Пе­тал. Она ос­та­ви­ла свою чаш­ку из-под ко­фе на сто­ле. Хлоп­ну­ла две­рью.

Ку­ойл счи­тал, что стра­дать на­до мол­ча, и не по­ни­мал, что это лишь рас­па­ля­ет ее. Он изо всех сил ста­рал­ся унять, за­глу­шить свои чув­ст­ва и вес­ти се­бя при­лич­но. Это ис­пы­та­ние его люб­ви. Чем силь­нее его боль, тем ве­со­мее до­ка­за­тель­ст­ва его люб­ви. Ес­ли он вы­дер­жит сей­час, ес­ли толь­ко он смо­жет, то все бу­дет в по­ряд­ке. Все обя­за­тель­но бу­дет в по­ряд­ке.

Но об­стоя­тель­ст­ва за­гна­ли его в угол, за­пер­ли со всех шес­ти сто­рон, как шесть гра­ней ме­тал­ли­че­ско­го ку­ба.