Ко­гда Эл­вин Ярк дос­тал из кар­ма­на ста­рое, по­тер­тое ле­ка­ло, звяк­нул бе­гу­нок на мол­нии его сви­те­ра. По­ра при­ни­мать­ся за ра­бо­ту. За день до это­го он на­пил­ся очи­щаю­ще­го от­ва­ра, ос­во­бо­дил ки­шеч­ник и те­перь был го­тов к под­ви­гам. Он от­ме­тил ка­ран­да­шом мес­та для па­зов на ки­ле. Об­шив­ка все еще не бы­ла вы­стру­га­на из вы­гну­той дре­ве­си­ны, сто­яв­шей вдоль сте­ны. Сквозь ок­но вид­не­лась пус­тая до­ро­га. Мур­лы­кая се­бе под нос или на­пе­вая, он по­до­шел к пол­ке, ко­то­рая тя­ну­лась по вер­ху всей сте­ны, он вы­тя­нул от­ту­да де­ре­вян­ные строи­тель­ные ры­би­ны, вы­ло­жил их по все­му кар­ка­су, от но­са до кор­мы. И по­лу­чи­лась лод­ка.

«Эх. Ку­ойл про­пус­тил са­мое ин­те­рес­ное. Он не ви­дел, как она поя­ви­лась из ни­че­го».

Ярк сно­ва по­смот­рел в ок­но. Там бы­ли толь­ко ап­рель­ские во­ды, по­бле­ски­вав­шие на сне­гу, как ис­кри­стые улыб­ки све­та. Буд­то кру­жев­ная ска­терть мед­лен­но са­ма по се­бе раз­во­ра­чи­ва­лась во всю дли­ну. Кло­чья пе­ны по­ка­чи­ва­лись воз­ле свай. За мы­сом вид­не­лись кус­ки айс­бер­гов, ос­кол­ки льдин пла­ва­ли ог­ром­ны­ми си­ни­ми фраг­мен­та­ми в бес­по­кой­ной во­де.

На­ко­нец по­ка­зал­ся раз­бра­сы­ваю­щий во все сто­ро­ны ко­мья гря­зи «уни­вер­сал» Ку­ой­ла. Ку­ойл ос­та­но­вил­ся в две­рях. Тем­но-крас­ный сви­тер за­це­пил­ся за гвоздь. Нерв­но по­тре­пал вы­тя­нув­шую­ся пет­лю, в то вре­мя как лю­бой дру­гой на его мес­те про­сто дер­нул бы пле­чом, что­бы ос­во­бо­дить­ся. Ска­зал, что не мо­жет за­дер­жать­ся на­дол­го, по­то­му что хо­чет ус­петь к ужи­ну в честь воз­вра­ще­ния те­туш­ки. Они с Уэй­ви все ут­ро ту­ши­ли ры­бу, так что еды хва­ти­ло бы для за­то­п­ле­ния сред­не­го тан­ке­ра. Эл­вин и Иви про­сто обя­за­ны прий­ти по­мочь все это съесть.

— Я люб­лю ве­се­лить­ся, — ска­зал Ярк. — Те­туш­ка уже прие­ха­ла или толь­ко едет?

Ку­ойл встре­тил те­туш­ку в пол­день у Олень­е­го Озе­ра. Она хо­ро­шо вы­гля­де­ла. В ней бур­ли­ли энер­гия и но­вые идеи.

Ку­ойл же меч­тал. Ви­тал мыс­ля­ми да­ле­ко от это­го мес­та. Ко­гда Ярк по­про­сил его по­дать ин­ст­ру­мент, он дал со­вер­шен­но не то, что на­до.

— Столь­ко все­го про­ис­хо­дит, — про­бор­мо­тал он.

Его мыс­ли бы­ли за­ня­ты стра­ни­цей «Стиль жиз­ни». Не­ис­ся­кае­мый по­ток пи­сем. Они боль­ше не пуб­ли­ко­ва­ли опи­са­ний птичь­их кор­му­шек, а за­ни­ма­лись по­ис­ка­ми ле­кар­ст­ва от тос­ки по до­му. Ни­кто из по­ки­нув­ших род­ные мес­та не смог най­ти по­коя. «При­дет день, и я обя­за­тель­но вер­нусь!» — пи­са­ли они. Но ни­кто не воз­вра­щал­ся. Про­шлая жизнь бы­ла для них слиш­ком тес­на и боль­ше им не под­хо­ди­ла.

Ярк на­пе­вал свою бес­ко­неч­ную пе­сен­ку: «Эх, „Гусь-ны­рок”, те­бе во­да не впрок, она хле­щет сквозь ще­ли. Си­деть те­бе на ме­ли, „Гусь”, как си­дит дру­жок твой „Брюс”. На всех мо­ре од­но — и всех ждет его дно». Он пел и пе­ре­но­сил раз­мет­ку на не­оте­сан­ные дос­ки.

— Мо­жешь за­брать свою лод­ку в сле­дую­щую суб­бо­ту. Она бу­дет го­то­ва.

«Сла­ва бо­гу! — по­ду­мал Ку­ойл. — Че­ло­век спа­са­ет­ся от пыт­ки бес­ко­неч­ной пес­ней».

Свет­ло-ко­рич­не­вый па­ук рез­во по­бе­жал по верх­ней кром­ке строи­тель­ной ры­би­ны.

— По­го­да ме­ня­ет­ся. Вон пау­ки как ска­чут весь день, и ко­ле­ни у ме­ня тре­щат. Лад­но, да­вай ре­зать за­го­тов­ки. «Вот „Брюс” сю­да ло­ся при­вез, и лось тут слав­нень­ко жи­вет».

Ку­ойл по­смот­рел на свою лод­ку. Она ста­ла на­стоя­щей бла­го­да­ря де­ре­ву, из ко­то­ро­го ее со­бра­ли. Он ошиб­ся, спу­тав свер­шив­ший­ся факт с его пер­во­при­чи­ной. Эта лод­ка су­ще­ст­во­ва­ла в уме Яр­ка вот уже не­сколь­ко ме­ся­цев.

Ярк от­пи­ли­вал и вы­рав­ни­вал, а Ку­ойл вы­страи­вал час­ти кор­пу­са вдоль сте­ны. Их из­ги­бы на­пом­ни­ли ему о Уэй­ви с ли­ро­об­раз­ны­ми бед­ра­ми, рас­ши­ряю­щи­ми­ся воз­ле та­лии, и уп­ру­ги­ми но­га­ми. Ес­ли они с ней по­же­нят­ся, не­у­же­ли Пе­тал так и бу­дет треть­ей в их по­сте­ли? Или треть­им бу­дет Ге­рольд Про­уз? Он пред­ста­вил се­бе, как де­мо­ни­че­ские лю­бов­ни­ки спле­та­ют­ся в стра­сти, ку­сая друг дру­га и по­ста­ны­вая, а они с Уэй­ви кор­чат­ся воз­ле из­но­жья кро­ва­ти, за­жму­рив гла­за и за­жав ру­ка­ми уши.

Смер­ка­лось, они тя­же­ло ды­ша­ли, ус­та­нав­ли­вая и за­кре­п­ляя час­ти кор­пу­са.

— Раз про­ку нет, его не жди, а луч­ше чай по­пить иди! — спел Ярк, ко­гда они вы­шли из су­мра­ка мас­тер­ской на ули­цу.

Мо­ре и не­бо бы­ли по­хо­жи на два стек­лян­ных по­лот­на, стоя­щих под уг­лом друг к дру­гу Ма­як на мы­се чер­тил го­ри­зонт яр­ки­ми лу­ча­ми. Ок­на до­ма го­ре­ли яр­ко-оран­же­вым цве­том.

— Слы­шал? — спро­сил Ярк, ос­та­нав­ли­ва­ясь на тро­пин­ке и пре­дос­те­ре­гаю­ще под­няв ру­ки с рас­то­пы­рен­ны­ми паль­ца­ми.

— Что? — Ку­ойл слы­шал толь­ко ти­хое ды­ха­ние мо­ря где-то вни­зу. Он хо­тел до­мой.

— Мо­ре. Я слы­шал боль­шую вол­ну. — Они стоя­ли под ян­тар­ным не­бом и слу­ша­ли. Тем­ные спу­тан­ные вет­ви кус­тар­ни­ка, утес, на­по­ми­нав­ший ме­мо­ри­аль­ную сте­лу.

— Вот! Слы­шал? — Ярк схва­тил Ку­ой­ла за за­пя­стье, вы­тя­нув его ру­ку ту­да, ку­да до это­го по­ка­зы­вал сам, на се­ве­ро-вос­точ­ную часть за­ли­ва.

В по­бле­ски­ваю­щей во­де све­тил­ся сгу­сток го­лу­бо­го све­та. Луч мая­ка про­ре­зал воз­дух над за­ли­вом, но не встре­тил ни­че­го на сво­ем пу­ти. А за ним в сгу­щаю­щем­ся су­мра­ке ше­ве­ли­лось, мер­ца­ло и пе­ре­ка­ты­ва­лось не­что тем­ное и не­из­вест­ное.

— Это пред­вест­ник пло­хой по­го­ды. Я час­то та­кие ви­дел. Ско­ро по­го­да из­ме­нит­ся.

Од­на­ко об­ман­чи­во яс­ное не­бо не пред­ве­ща­ло ни­че­го пло­хо­го.

***

Пе­ред до­мом Вер­ков вдоль до­ро­ги стоя­ли лег­ко­вые ма­ши­ны и пи­ка­пы. Сквозь ку­хон­ное ок­но Ку­ойл уви­дел на­хо­дя­щих­ся там лю­дей. Он от­крыл дверь и во­шел в му­зы­ку. Уэй­ви иг­ра­ла «Джой Лард» на ак­кор­де­о­не, а Ден­нис по­дыг­ры­вал ей на ги­та­ре. А кто это по­ет? Би­ти вы­ну­ла из ду­хов­ки го­ря­чие про­тив­ни и про­кри­ча­ла ка­кую-то шут­ку. В от­вет раз­дал­ся взрыв сме­ха. Мэ­вис Бэнгз рас­ска­зы­ва­ла те­туш­ке о жен­щи­не в Сент-Джон­се, у ко­то­рой бы­ла ка­кая-то бо­лезнь гру­ди. Кен с дру­гом стоя­ли, при­сло­нив­шись к сте­не и сло­жив ру­ки. Они на­блю­да­ли за ос­таль­ны­ми, по­то­му что впер­вые ока­за­лись не на про­стой ку­хон­ной ве­че­рин­ке, а на зва­ном ужи­не.

— Пап, — ска­за­ла Бан­ни, дер­гая Ку­ой­ла за на­по­ло­ви­ну сня­тую курт­ку. — Я так дол­го жда­ла, по­ка ты вер­нешь­ся до­мой! Пап, по­шли в мою ком­на­ту, я по­ка­жу те­бе, что нам при­нес­ла Уэй­ви. Пой­дем, пап. Ну пой­дем, по­жа­луй­ста.

Она бы­ла чем-то воз­бу­ж­де­на. Он очень на­де­ял­ся, что де­ло бы­ло не в ее ри­сун­ках. Он бо­ял­ся уви­деть еще од­но де­ре­во, по­хо­жее на ка­пус­ту брок­ко­ли. Весь хо­ло­диль­ник уже был уве­шан ими.

Ку­ойл по­зво­лил ей про­та­щить се­бя че­рез всю ком­па­нию, пой­мав на хо­ду взгляд Уэй­ви и ее улыб­ку, пред­на­зна­чен­ную толь­ко для не­го, и во­шел в ком­на­ту Бан­ни. По­ка он шел по сту­пе­ням, ему на ум при­шла мысль: мо­жет быть, лю­бовь бы­ла по­хо­жа на ко­роб­ку с кон­фе­та­ми раз­ных сор­тов, из ко­то­рой че­ло­ве­ку по­зво­ля­лось брать боль­ше, чем один раз? Ка­кие-то кон­фе­ты жгли и жа­ли­ли язык, ка­кие-то пах­ли ду­ха­ми. В не­ко­то­рых на­чин­ка бы­ла горь­кой, в не­ко­то­рых — сме­шан­ный с ме­дом яд. Что-то бы­ст­ро про­гла­ты­ва­лось, а что-то за­стре­ва­ло в гор­ле. И сре­ди обыч­ных мят­ных и сли­воч­ных ка­ра­ме­лек по­па­да­лись по-на­стоя­ще­му ред­кие, не­ко­то­рые бы­ли смер­тель­но опас­ны, а не­ко­то­рые да­ри­ли ти­хое спо­кой­ст­вие и ра­дость. Ка­кую из них вы­би­ра­ет он сей­час?

Гер­ри и Сан­шайн ле­жа­ли на по­лу. Мар­ти по­до­дви­ну­ла мис­ку с во­дой по­бли­же к щен­ку лай­ки. Бе­лый мех, свер­ну­тый буб­ли­ком хвост. Ще­нок га­ло­пом ки­нул­ся к Бан­ни, схва­тил шну­рок на ее бо­тин­ке и при­нял­ся тя­нуть.

— Это же бе­лая со­ба­ка, — он с тру­дом про­из­нес эти сло­ва. На­блю­дал за ней кра­еш­ком гла­за.

— Это ез­до­вая со­ба­ка, пап. Уэй­ви при­вез­ла ее от бра­та, ко­то­рый вы­ра­щи­ва­ет ез­до­вых со­бак.

— От Ке­на? Кен вы­ра­щи­ва­ет ез­до­вых со­бак? — Он знал, что это не Кен, но ни­как не мог по­нять, что про­ис­хо­дит. «Муж­чи­на край­не удив­лен, уви­дев в ком­на­те до­че­ри бе­лую со­ба­ку».

— Да нет. Это дру­гой брат, Ос­кар. Тот, у ко­то­ро­го руч­ной тю­лень. Ну пом­нишь, мы ви­де­ли руч­но­го тю­ле­ня? Нас ту­да во­зил Кен. А еще Ос­кар обе­щал нау­чить ме­ня дрес­си­ро­вать ее. ко­гда она под­рас­тет. Пап, мы бу­дем уча­ст­во­вать в гон­ках, ес­ли она за­хо­чет. А еще я по­про­шу Шки­пе­ра Эла по­ка­зать мне, как де­лать ко­ма­тик. Это та­кие сан­ки. Мы ви­де­ли та­кие у Ос­ка­ра. Ко­гда я вы­рас­ту, то ста­ну гон­щи­цей на со­ба­ках.

— И я, — ска­за­ла Сан­шайн.

— Это са­мое при­ят­ное, что я слы­шал, де­воч­ки. Мои гон­щи­цы на со­бачь­их уп­ряж­ках. Вы уже при­ду­ма­ли ей имя?

— Уор­рен, — ска­за­ла Бан­ни. — Уор­рен Вто­рая.

— Уор­рен Вто­рая, — по­вто­рил Гер­ри.

Ку­ойл по­нял, что его жизнь мо­жет прой­ти в ок­ру­же­нии ди­на­стии со­бак по име­ни Уор­рен.

— Па­па, — про­шеп­та­ла Бан­ни. — У Гер­ри то­же бу­дет со­ба­ка. Брат Уор­рен Вто­рой. Ему по­да­рят ее зав­тра. Толь­ко не го­во­ри ему, по­то­му что это сек­рет.

Ку­ойл спус­тил­ся вниз, что­бы об­нять те­туш­ку и по­том Уэй­ви. Его бли­зость к ней при­да­ла ему сме­ло­сти, и он по­це­ло­вал ее. Силь­ное ис­крен­нее объ­я­тие. За­жа­тый ме­ж­ду ни­ми ак­кор­де­он из­дал стран­ный звук. Этот де­мон­ст­ра­тив­ный лич­ный жест пуб­ли­ка встре­ти­ла кри­ка­ми и ап­ло­дис­мен­та­ми. Это бы­ло уже рав­но­силь­но объ­яв­ле­нию о на­ме­ре­ни­ях. Отец Уэй­ви си­дел за сто­лом. Од­на ру­ка ле­жа­ла на ко­ле­не, вто­рой он стря­хи­вал пе­пел си­га­ре­ты в блюд­це. Он кри­во­ва­то улыб­нул­ся Ку­ой­лу. Под­миг­нул, что­бы вы­ра­зить одоб­ре­ние, но не со­уча­стие. Так вот от ко­го Уэй­ви нау­чи­лась под­ми­ги­вать. Толь­ко Джек сто­ял в тем­ной кла­до­вой и смот­рел в ок­но.

— Джек, — по­зва­ла его Би­ти. — Что это ты там сто­ишь? Что те­бе не да­ет по­коя?

Она вы­та­щи­ла вы­со­кий бе­лый торт, по­кры­тый ро­зо­вым кре­мом. Вы­ло­жен­ные кон­фе­та­ми бу­к­вы: «Доб­ро по­жа­ло­вать, Аг­нис!» Ку­ойл съел два кус­ка и уже на­це­лил­ся на тре­тий, но он дос­тал­ся Бил­ли Прит­ти, ко­то­рый прие­хал позд­но. Его го­ло­ва бы­ла по­кры­та сне­гом. Он во­шел и про­сто сто­ял воз­ле пли­ты. Что-то в его по­зе го­во­ри­ло о том, что у не­го бы­ли важ­ные но­во­сти. Все муж­чи­ны в ком­на­те по­смот­ре­ли на не­го, хо­тя он не про­ро­нил ни сло­ва.

— Мор­ские про­гно­зы ма­ло что го­во­рят, но я вам точ­но ска­жу: там со­би­ра­ет­ся что-то серь­ез­ное. Идет силь­ный снег. А ве­тер ду­ет уз­лов три­дцать, не мень­ше. С вос­то­ка, и ста­но­вит­ся все силь­нее. Я ду­маю, идет вью­га. По­слу­шай­те. — Ко­гда звук ак­кор­де­о­на за­тих и со­всем смолк, все ус­лы­ша­ли вой вет­ра во­круг до­ма. — Долж­но быть, это один из по­ляр­ных низ­ких вет­ров, ко­то­рый на стан­ци­ях не вид­но до тех пор, по­ка он не по­дой­дет со­всем близ­ко. Я, на­вер­ное, по­здо­ро­ва­юсь со все­ми да по­еду до­мой. Не нра­вит­ся мне все это, — ска­зал Бил­ли с на­би­тым ртом. Про­гноз не по­нра­вил­ся и всем ос­таль­ным.

— Я бу­ду си­деть до­ма, при­ятель, — про­кри­чал Джек Ку­ой­лу. — Я, зна­ешь, чув­ст­во­вал, как она над­ви­га­ет­ся. Ес­ли я не убе­ру лод­ку, она ра­зо­бьет ее в щеп­ки. Мать по­едет с Ден­ни­сом. — Он по­ка­зал на же­ну и на Ден­ни­са. Все бы­ло по­нят­но.

К де­вя­ти ча­сам обес­по­ко­ен­ные гос­ти разъ­е­ха­лись, ду­мая о за­ме­тен­ных до­ро­гах и раз­ло­ман­ных лод­ках.

— По­хо­же, ты при­ве­ла ее за со­бой, те­туш­ка.

Они си­де­ли на кух­не в ок­ру­же­нии та­ре­лок. Те­туш­ка дер­жа­ла в ру­ках свою пор­цию вис­ки. В ра­ко­ви­не ле­жал ске­лет из ви­лок.

— Ни­ко­гда так не го­во­ри. Ни­ко­гда не го­во­ри че­ло­ве­ку, что он при­нес с со­бой шторм или вью­гу. Это са­мое пло­хое, что ты мо­жешь ему ска­зать. — Но ей бы­ло при­ят­но.

***

Ча­сы с ма­ят­ни­ком, при­ве­зен­ные с эк­ва­то­ра в Се­вер­ное по­лу­ша­рие, бу­дут спе­шить. Арк­ти­че­ские ре­ки силь­нее раз­мы­ва­ют пра­вые бе­ре­га, а охот­ни­ки, по­те­ряв­шие­ся в се­вер­ных ле­сах, не­воль­но ухо­дят пра­вее вы­бран­но­го ими мар­шру­та из-за вра­ще­ния зем­ли под их но­га­ми. На се­ве­ре са­мые опас­ные за­пад­ные бу­ри час­то на­чи­на­ют­ся с вос­точ­но­го вет­ра. Все это свя­за­но с ко­рио­ли­со­вым эф­фек­том вра­ще­ния Зем­ли, соз­даю­ще­го вет­ры и по­то­ки воз­душ­ных масс, об­рат­ный по­ток и вих­ре­вые бу­ри.

— Пе­ре­мен­чи­вый ве­тер, мерз­кая по­го­да, — бор­мо­тал Бил­ли Прит­ти, бо­ком съез­жая с хол­ма. Ве­тер те­перь дул под уг­лом в се­вер­ном на­прав­ле­нии.

Не­сколь­ко дней на­зад он ви­дел пред­вест­ни­ков это­го вет­ра — ром­бо­вид­ные све­тя­щие­ся пят­на на мут­ном не­бе: поч­ти сра­зу уло­вил внут­рен­ним чуть­ем этот ве­тер, его на­прав­ле­ние, рас­чер­чен­ное эти­ми ром­ба­ми как по­мет­ка­ми на ста­рых кар­тах, на­зы­вае­мы­ми «ро­зой вет­ров». Кар­та вет­ров его по­бе­ре­жья по­ка­зы­ва­ла из­ме­не­ние на­прав­ле­ния с се­ве­ро-вос­точ­но­го на юго-за­пад­ное.

К по­лу­но­чи ве­тер уже дул чет­ко на за­пад, и Бил­ли слы­шал его сто­ны и вой, за­яв­ляю­щие о при­хо­де од­но­го из са­мых страш­ных из­вест­ных че­ло­ве­ку вих­рей. Он был род­ст­вен­ни­ком Го­лу­бо­му Се­вер­но­му и хо­лод­ным Ба­лаа­сту и Лэнд­ла­шу, бра­том шква­лу Бы­чий Глаз, на­чи­нав­ше­му­ся с ма­лень­ко­го об­ла­ка с крас­но­ва­той серд­це­ви­ной, от­чи­мом Виндс-Гни­ру из нор­веж­ских саг, дя­дюш­кой Уил­лиу­оу из Аля­ски и ди­ко­му Дои­ни­он­ну из Ир­лан­дии, свод­ным бра­том Ко­ша­ве. тер­заю­щей юго­слав­ские рав­ни­ны рус­ской вью­гой, Степ­пе­ну­ин­ду и жес­то­ко­му бу­ра­ну от­кры­тых сте­пей Цен­траль­ной Азии, мо­роз­ным вью­гам и пур­ге из Си­би­ри и ме­те­ли из се­вер­ной час­ти Рос­сии, кров­ным бра­том Бли­зар­ду, ка­над­ско­му за­вы­ваю­ще­му вет­ру, ко­то­рый час­то на­зы­ва­ют про­сто Се­вер­ным вет­ром, и Пит­та­ра­ку, за­став­ляю­ще­му ды­мить­ся ле­дя­ные про­сто­ры Грен­лан­дии. Этот бе­зы­мян­ный по­ка ве­тер вгры­зал­ся в ска­лу сво­им не­ви­ди­мым, но твер­дым как сталь те­лом.

Бил­ли по­мо­лил­ся в по­душ­ку за бед­ные ду­ши, ко­то­рые по­па­ли во власть волн в этот ве­чер. Длин­ные, по­кры­тые пе­ной, они раз­не­сут в щеп­ки трау­ле­ры и тан­ке­ры, ис­поль­зу­ют лю­бой не­дос­та­ток из­но­сив­ше­го­ся кор­пу­са.

По­том ему при­шлось встать. Элек­три­че­ст­ва не бы­ло. Он про­брал­ся в тем­но­те к фо­на­рю, на­шел его и по­све­тил в ок­но. Там не бы­ло вид­но ни­че­го, кро­ме сне­га, кру­жа­ще­го­ся с та­кой ско­ро­стью, что ка­за­лось, буд­то воз­дух све­тит­ся.

Бил­ли ос­то­рож­но от­крыл дверь, по­чув­ст­во­вал, как она рва­ну­лась, по­ви­ну­ясь дви­же­нию вет­ра, и с ог­ром­ным уси­ли­ем за­крыл ее сно­ва. На ку­хон­ном по­лу ос­тал­ся снеж­ный ве­ер с от­пе­чат­ком его бо­сой но­ги. В до­ме дре­без­жа­ли все ок­на, а сна­ру­жи стоя­ла ка­ко­фо­ния — гро­хот ве­дер, хло­па­нье ве­рев­ки и бре­зен­та, — вто­ря­щая вою вет­ра. Про­во­да, иду­щие от его до­ма к стол­бу, из­да­ва­ли та­кие прон­зи­тель­ные зву­ки, что у Бил­ли за­ше­ве­ли­лись во­ло­сы на го­ло­ве. Сю­да при­шел хо­лод пря­мо с лед­ни­ков и от­сю­да от­пра­вит­ся даль­ше, к ды­мя­ще­му­ся океа­ну. Он бро­сил по­ле­нья в тлею­щие уг­ли, но огонь ед­ва го­рел. Бил­ли по­нял, что ве­тер дул с та­кой си­лой и ско­ро­стью, что в ды­мо­хо­де об­ра­зо­ва­лась воз­душ­ная проб­ка. Буд­то свер­ху на тру­бу на­де­ли за­глуш­ку. Но это­го же не мо­жет быть!

— Та­кой ве­тер мо­жет да­же с со­ба­ки шерсть сдуть, — ска­зал он. А его соб­ст­вен­ная со­ба­ка, Эл­вис, при­жа­ла уши и дер­ну­ла шку­рой на спи­не.

***

В до­ме Бер­ков те­туш­ка об­ра­ти­ла вни­ма­ние на ро­кот мо­ря, низ­кий звук ко­то­ро­го пе­ре­да­вал­ся да­же нож­кам ее кро­ва­ти. Вы­ше по до­ро­ге мис­сис Баг­гит уз­на­ла в го­ло­се вет­ра сви­стя­щее ды­ха­ние сво­его то­ну­ще­го сы­на. Гер­ри, за­стыв под одея­лом, ощу­щал мощь бу­ри, чув­ст­вуя се­бя кро­хот­ным му­равь­ем на от­кры­том про­стран­ст­ве. А в Сент-Джон­се, ле­жа в сво­ей бе­лой кро­ва­ти, ста­рик дро­жал от ра­до­сти, что смог вы­звать та­кие си­лы с по­мо­щью сво­их уз­лов.

Бан­ни по­до­шла к вою­щей тру­бе на кры­ше, под­ня­лась в воз­дух и по­плы­ла про­тив вет­ра че­рез за­лив, на ог­ром­ный ка­мень, где сто­ял при­вя­зан­ный зе­ле­ный дом. Она лег­ла на ка­мень и ста­ла смот­реть вверх. Сна­ча­ла при­под­ня­лась па­нель на кры­ше, по­том она ото­рва­лась и уле­те­ла. Тру­ба ды­мо­хо­да раз­ле­те­лась на кир­пи­чи, как кар­точ­ный до­мик. Ка­ж­дый из тро­сов сто­нал сво­им низ­ким го­ло­сом. Медь впи­ва­лась в ска­лу, брев­на до­ма виб­ри­ро­ва­ли. Со­тря­са­лись сте­ны, вы­стре­ли­вая гвоз­дя­ми в рас­па­хи­ваю­щие­ся две­ри. Дом рвал­ся к мо­рю.

Раз­дал­ся треск, свист, и один трос обор­вал­ся. Взо­рва­лось стек­ло. Дом раз­вер­нул­ся, прон­зи­тель­но за­вы­ли ос­тав­шие­ся тро­сы.

Бан­ни на­блю­да­ла за про­ис­хо­дя­щим, ле­жа на спи­не и вы­тя­нув ру­ки, буд­то свя­зан­ный за­клю­чен­ный, ко­то­рый не мо­жет дви­нуть­ся с мес­та. Дом при­под­нял­ся, и один его угол ока­зал­ся над кам­нем. По­том упал на­зад и сно­ва при­под­нял­ся. Раз­би­лось стек­ло, ото­рвал­ся вто­рой трос. Те­перь в воз­дух под­ня­лась вся зад­няя часть до­ма и сно­ва упа­ла. Слы­шал­ся треск бре­вен, звон стек­ла; по­су­да, кро­ва­ти и шка­фы — все ме­та­лось по по­лу внут­ри до­ма. Ящик с лож­ка­ми и вил­ка­ми ле­жал на бо­ку. Вы­ги­ба­лись сту­пе­ни.

Рез­кий по­рыв вет­ра сдви­нул дом на вос­ток. Лоп­ну­ли по­след­ние тро­сы, и дом од­ним мощ­ным дви­же­ни­ем пе­ре­вер­нул­ся на­бок.

Она за­кри­ча­ла. Про­сну­лась, за­би­лась на по­лу, пы­та­ясь убе­жать. За­вы­ваю­щий сна­ру­жи ве­тер толь­ко под­кре­пил ре­аль­ность кош­ма­ра. Ку­ойл во­рвал­ся в дверь и схва­тил ме­чу­ще­го­ся ре­бен­ка. Он бо­ял­ся за свою дочь, ко­то­рая поч­ти схо­ди­ла с ума от стра­ха.

Од­на­ко ми­нут че­рез де­сять она уже бы­ла спо­кой­на, вы­пи­ла чаш­ку те­п­ло­го мо­ло­ка, вы­слу­ша­ла ло­гич­ные объ­яс­не­ния Ку­ой­ла о том, что шум вет­ра вы­звал у нее пло­хой сон, ска­за­ла, что го­то­ва ид­ти спать, ес­ли Уор­рен Вто­рая бу­дет спать на ее кро­ва­ти. Вме­сте с ней. Ко­гда Ку­ойл ос­то­рож­но спро­сил ее о том, что имен­но ей при­сни­лось, она уже ни­че­го не пом­ни­ла.

***

В «Бол­туш­ке» Ку­ойл от­крыл но­вую руб­ри­ку: «Раз­би­тое по­бе­ре­жье», где раз­мес­тил фо­то­гра­фии ло­док, ва­ляю­щих­ся на ули­це, пе­ре­вер­ну­тых сне­го­очи­сти­те­лей. Бил­ли Прит­ти ус­та­лым го­ло­сом со­об­щил, что у них на­бра­лось мно­же­ст­во ма­те­риа­ла для ста­тей и ты­ся­чи ис­то­рий. Про­пав­шие ко­раб­ли, бо­лее со­ро­ка муж­чин, три жен­щи­ны и один ре­бе­нок уто­ну­ли ме­ж­ду Ве­ли­ки­ми Бе­ре­га­ми и за­ли­вом Свя­то­го Лав­рен­тия. Раз­би­тые су­да, по­те­рян­ные гру­зы. Бен­ни Фадж при­нес фо­то­гра­фии лю­дей, от­ка­пы­вав­ших за­не­сен­ные сне­гом ав­то­мо­би­ли.

Гид­ро­ме­тео­ро­ло­ги­че­ская служ­ба го­во­ри­ла об ожи­даю­щем­ся рез­ком по­те­п­ле­нии.

Оно при­шло в по­не­дель­ник. Жар­кий день, зем­ля ды­ми­лась от таю­ще­го сне­га, все кру­гом го­во­ри­ли о гло­баль­ном по­те­п­ле­нии. Под­та­яв­ший айс­берг про­шел ми­мо мы­са. Ку­ойл в од­ной ру­баш­ке щу­рясь смот­рел впе­ред. Ко­гда ему уда­ва­лось при­глу­шить свое бес­по­кой­ст­во о Бан­ни, он чув­ст­во­вал вне­зап­ные вол­ны ра­до­сти. Ка­за­лось, для них не бы­ло ни­ка­кой при­чи­ны, раз­ве что по­сте­пен­но уд­ли­няю­щие­ся дни, или вне­зап­ное те­п­ло, или яс­ный, про­зрач­ный воз­дух. Та­кой слад­кий, что ему ка­за­лось, буд­то он толь­ко что нау­чил­ся ды­шать.

Позд­ним ут­ром от­кры­лась дверь ком­на­ты но­во­стей. Там стоя­ла Уэй­ви. Ко­то­рая ту­да ни­ко­гда не при­хо­ди­ла. Она по­ма­ни­ла его к се­бе и за­шеп­та­ла на ухо. Ее ды­ха­ние при­ят­но ще­ко­та­ло ще­ку. Зо­ло­ти­сто-каш­та­но­вая ко­са из бле­стя­щих во­лос, ко­то­рые он ви­дел рас­пу­щен­ны­ми. Жел­тая крас­ка на паль­це, лег­кий за­пах ски­пи­да­ра.

— Па­па го­во­рит, что ты дол­жен за­ехать к нам се­го­дня до обе­да. Он хо­чет те­бе кое-что по­ка­зать.

Ска­за­ла, что не зна­ет, о чем идет речь. Ка­кой-то муж­ской раз­го­вор. Ар­чи был из­вест­ным мас­те­ром раз­де­лять все со­бы­тия на жен­ские и муж­ские де­ла. Пус­той бу­фет и пол­ная та­рел­ка бы­ли муж­ским де­лом, а пол­ный бу­фет и пус­тая та­рел­ка — жен­ским.

Ко­гда Ку­ойл подъ­е­хал, он сто­ял, об­ло­ко­тив­шись об ог­ра­ду. Долж­но быть, он из­да­ле­ка ус­лы­шал подъ­ез­жаю­щую ма­ши­ну, по­то­му что у нее был со­рван глу­ши­тель. Ку­ойл знал, что ему бы сле­до­ва­ло прой­ти это рас­стоя­ние и что фи­зи­че­ская на­груз­ка ему не по­вре­дит, но на ма­ши­не он до­б­рал­ся сю­да го­раз­до бы­ст­рее. Ес­ли зав­тра по­го­да не из­ме­нит­ся, он нач­нет хо­дить пеш­ком.

За спи­ной Ар­чи был его де­ре­вян­ный зоо­парк, в ру­ках ста­рин­ный би­нокль, во рту си­га­ре­та. Мно­го лет на­зад пер­вым, что он уви­дел в этот би­нокль, ста­ли бра­тья Баг­ги­ты, под­ра­жаю­щие друг друж­ке, пе­ре­пры­ги­ваю­щие на за­ли­ве с од­ной льди­ны на дру­гую. Он да­же рас­смот­рел их мок­рые но­сы. Це­лый час ни один из них не ос­ту­пал­ся. По­том Джей­сон упал и за­це­пил­ся за край льди­ны, по­ка брат пы­тал­ся его вы­та­щить. Ар­чи вы­ско­чил на во­ду в сво­ей лод­ке и ока­зал­ся на мес­те мень­ше чем за три ми­ну­ты. Спас маль­чи­ка, вы­дер­нув его из во­ды, по­кры­той ле­дя­ной ка­ши­цей. В то вре­мя он ду­мал, что им всем по­вез­ло толь­ко бла­го­да­ря его би­нок­лю. Но поз­же он по­нял, что тот слу­чай был дур­ным пред­зна­ме­но­ва­ни­ем. Ни­ко­му еще не уда­ва­лось из­ме­нить судь­бу. Джей­со­ну бы­ло су­ж­де­но уто­нуть.

Ко­гда Ку­ойл по­до­шел к не­му, он под­нял би­нокль и на­пра­вил его на даль­ний бе­рег, на мыс Ку­ой­лов, буд­то там на­хо­ди­лась ил­лю­ст­ра­ция то­му, что он хо­тел ска­зать.

— Зна­ешь, ка­жет­ся, твое­го до­ма боль­ше нет. По­смот­ри сам. — И про­тя­нул би­нокль Ку­ой­лу.

Ку­ойл сто­ял на при­по­ро­шен­ном сне­гом кам­не и мед­лен­но смот­рел в би­нокль, по­во­ра­чи­ва­ясь из сто­ро­ны в сто­ро­ну. Еще раз. И еще.

От Ар­чи силь­но пах­ло си­га­ре­та­ми. Его ли­цо бы­ло ис­пещ­ре­но ты­ся­чью тон­ких ли­ний, из ноз­д­рей и ушей рос­ли чер­ные вью­щие­ся во­ло­сы. Паль­цы бы­ли оран­же­во­го цве­та. Он не мог го­во­рить не каш­ляя.

— Ты не най­дешь его, по­то­му что его нет. Я ис­кал его се­го­дня ут­ром, но до­ма не ока­за­лось на мес­те. Прав­да, мож­но схо­дить и по­смот­реть, мо­жет, он про­сто оп­ро­ки­нул­ся или его чуть от­не­сло в сто­ро­ну. У нас тут был очень силь­ный, рез­кий ве­тер. Сколь­ко лет дом дер­жа­ли эти тро­сы?

Ку­ойл не знал. Они бы­ли еще до те­туш­ки, по­лу­ча­лось, ше­сть­де­сят че­ты­ре го­да или то­го боль­ше.

— Ей бу­дет тя­же­ло по­те­рять этот дом, — ска­зал Ар­чи. — Осо­бен­но по­сле то­го, как вы столь­ко в не­го вло­жи­ли.

Ку­ойл по­ни­мал, что его соб­ст­вен­ная до­ро­га к мо­рю ос­та­лась на мес­те, ему ка­за­лось, что он по­те­рял птиц, ле­таю­щих ме­ж­ду ство­ла­ми елей, ме­сто, где он спры­ги­вал на пляж. Буд­то он по­те­рял пра­во на ти­ши­ну. Те­перь ему ос­та­вал­ся толь­ко го­род. Ку­ой­лов сно­ва ожи­да­ли пе­ре­ме­ны.

Он по­бла­го­да­рил Ар­чи и по­жал ему ру­ку.

— Хо­ро­шо, что у ме­ня есть би­нокль, — ска­зав это, Ар­чи за­тя­нул­ся си­га­рет­ным ды­мом. Что это мо­жет для них зна­чить?

***

Би­ти под­твер­ди­ла, что Ден­нис ва­лил лес для сво­его дру­га Кар­ла, ко­то­рый до сих пор не мог под­нять ни­че­го тя­же­лее вил­ки и все вре­мя но­сил ог­ром­ный во­рот­ник во­круг шеи. Да, у не­го был сне­го­ход. Прав­да, снег уже на­чи­нал под­таи­вать. Воз­ле шос­се, у го­лу­бой раз­мет­ки, Ку­ойл за­ме­тил при­пар­ко­ван­ный гру­зо­ви­чок. Это бы­ло не­да­ле­ко от то­го мес­та, где они ру­би­ли дро­ва по­сле Ро­ж­де­ст­ва. Ту­да ве­ла чет­кая тро­па. Он най­дет его. Ко­неч­но, не за­блу­дит­ся. Ден­нис был весь по­крыт щеп­ка­ми, и Ку­ой­лу при­шлось пе­ре­кри­ки­вать ра­бо­тав­шую бен­зо­пи­лу. Он рас­ска­зал, что его дом про­пал. И они по­еха­ли в сто­ро­ну мы­са Оп­ро­ки­ну­то­го. Сквозь снег кое-где про­гля­ды­вал гра­вий. Они ми­но­ва­ли фаб­ри­ку по по­ши­ву пер­ча­ток. Пти­цы ока­за­лись на мес­те. За­пах смо­лы и вы­хлоп­ных га­зов. Ка­пель.

Ог­ром­ный ка­мень ка­зал­ся го­лым. В нем вид­не­лись кре­п­ле­ния и пет­ля тро­са. Боль­ше на нем не бы­ло ни­че­го. Дом Ку­ой­лов ис­чез, уне­сен­ный вет­ром, из­гнан­ный со ска­лы в мо­ре, в брыз­гах би­то­го стек­ла и ле­дя­ных кри­стал­лов.

***

— Мы вло­жи­ли в не­го столь­ко тру­да и де­нег, а он про­сто ис­чез? Про­сто­ял пус­тым со­рок лет, а по­том про­пал за од­ну ночь? Имен­но то­гда, ко­гда мы его по­чи­ни­ли? — Те­туш­ка бы­ла в сво­ей мас­тер­ской, смор­ка­лась в пла­ток. По­том за­мол­ча­ла. — А туа­лет сто­ит?

Он не мог по­ве­рить сво­им ушам. Они ли­ши­лись до­ма, а она спра­ши­ва­ет о сор­ти­ре!

— Я не об­ра­тил вни­ма­ния, те­туш­ка. Ка­жет­ся, его то­же не бы­ло, прав­да, не мо­гу ска­зать, что я его ис­кал. При­чал на мес­те. Мы мо­жем по­стро­ить ка­кую-ни­будь из­буш­ку, что­бы при­ез­жать ту­да по вы­ход­ным и жить ле­том. Зна­ешь, я тут по­ду­мы­ваю, не ку­пить ли дом Бер­ков. Хо­ро­ший дом в удоб­ном мес­те. В нем во­семь ком­нат, хва­тит на всех.

— Я пе­ре­жи­ву, — ска­за­ла она. — Ни­че­го, у ме­ня в жиз­ни слу­ча­лись и не та­кие ис­пы­та­ния.

— Я знаю, — ска­зал он.

— О маль­чик мой, ты да­же о них не до­га­ды­ва­ешь­ся, — она ка­ча­ла го­ло­вой с за­стыв­шей улыб­кой на ли­це.

Это на­чи­на­ло раз­дра­жать, и Ку­ойл вы­па­лил:

— Я знаю о том, что мой отец сде­лал с то­бой. Ко­гда вы бы­ли деть­ми. Мне об этом рас­ска­зал ста­рый Но­лан Ку­ойл.

Он все знал. У те­туш­ки пе­ре­хва­ти­ло ды­ха­ние. Он знал тай­ну всей ее жиз­ни.

Она не на­шлась что ска­зать, по­это­му рас­смея­лась. По­пы­та­лась рас­сме­ять­ся. По­том на­ча­ла всхли­пы­вать, при­крыв ли­цо ру­ка­ми. Пле­мян­ник ус­по­каи­вал ее и по­хло­пы­вал по пле­чу, буд­то она бы­ла Сан­шайи или Бан­ни. По­том до­га­дал­ся сде­лать ей чаю. За­чем он об этом ска­зал?

Она вы­пря­ми­лась, сно­ва ожи­ли ру­ки. Она сде­ла­ла вид, что ни­че­го не бы­ло ска­за­но, и уже вы­да­ва­ла идеи ча­ще, чем Джек Баг­гит вы­тас­ки­вал ры­бин из во­ды.

— Мы по­стро­им но­вый дом. Да­чу, как ты и ска­зал. А я бу­ду хо­лод­ную часть го­да жить в го­ро­де. На са­мом де­ле я дав­но об этом по­ду­мы­ва­ла.

— Нам при­дет­ся сна­ча­ла под­на­ко­пить де­нег и толь­ко по­том стро­ить дом. Я да­же не знаю, сколь­ко смо­гу в не­го вло­жить. Я дей­ст­ви­тель­но хо­тел бы ку­пить дом Бер­ков.

— В об­щем-то у нас есть день­ги на по­строй­ку но­во­го до­ма на мы­се, — ска­за­ла те­туш­ка. — Он же был за­стра­хо­ван.

— Ты за­стра­хо­ва­ла зе­ле­ный дом? — не­до­вер­чи­во пе­ре­спро­сил Ку­ойл. Он об этом со­всем не ду­мал.

— Ра­зу­ме­ет­ся. Это пер­вое, что я сде­ла­ла, ко­гда мы пе­ре­еха­ли сю­да в про­шлом го­ду. От по­жа­ра, по­то­па, ущер­ба, на­не­сен­но­го льдом, и со­бы­тий, клас­си­фи­ци­руе­мых как «про­яв­ле­ние Божь­ей во­ли». А та­кое ис­чез­но­ве­ние до­ма бы­ло яв­но про­яв­ле­ни­ем во­ли Божь­ей, ес­ли я что-ни­будь в этом смыс­лю. На тво­ем мес­те я бы спро­си­ла Бер­ков, не про­да­дут ли они вам дом. Он боль­шой и удоб­ный, там хва­тит мес­та для вас и для де­тей. Я так по­ни­маю, вы с Уэй­ви при­ня­ли ка­кое-то ре­ше­ние? Прав­да, вы об этом еще ни­че­го не го­во­ри­ли.

Ку­ойл поч­ти кив­нул. Опус­тил под­бо­ро­док и за­ду­мал­ся, по­ка те­туш­ка про­дол­жа­ла го­во­рить.

— У ме­ня дру­гие пла­ны, — ска­за­ла те­туш­ка, при­ду­мы­вая их на хо­ду. Те­перь она не мог­ла жить с пле­мян­ни­ком, по­то­му что он обо всем знал. — Я тут при­смат­ри­ва­лась к зда­нию, в ко­то­ром на­хо­дит­ся моя мас­тер­ская. Воз­мож­но, я его ку­п­лю. За не­го про­сят гро­ши, а мне на­до рас­ши­рять­ся. На­вер­ху там до­воль­но ми­ло и пре­крас­ный вид на за­лив. Мож­но сде­лать уют­ную квар­ти­ру. И по­том, я боль­ше не бу­ду рис­ко­вать в оди­но­че­ст­ве. Мэ­вис, ты ведь пом­нишь Мэ­вис Бэнгз, так вот, она хо­чет стать мо­им ком­пань­о­ном. Она от­ло­жи­ла не­мно­го де­нег и хо­чет пус­тить их в де­ло. Мы про­го­во­ри­ли об этом всю зи­му. Ло­гич­но бу­дет, ес­ли мы обе бу­дем жить над мас­тер­ской. Так что, на­вер­ное, я так и сде­лаю. На са­мом де­ле ис­чез­но­ве­ние до­ма об­лег­ча­ет нам жизнь.

Как обыч­но, те­туш­ка уже опе­ре­жа­ла со­бы­тия.