Палево-палево-палево! Что же делать, старик!? Вторая девушка — Яйой! Собственной стройно-хищной невысокой персоной! Спасай, старик!
В этой Японии живет сто пятьдесят миллионов человек. Вероятность случайной встречи желающие могут подсчитать самостоятельно. Все вероятности и совпадения должны были закончиться на малолетней принцессе Асамия… Так какого же японского городового именно Яйой приспичило именно сегодня прийти именно в этот аквапарк?!
Может быть, это Асамия пытаются меня так подставить?
Палево-палево-палево!
Яйой рассматривала меня хмуро. А в ее эмоциях… Хм… а вот это, знаете ли — варианты и возможности! Потому что в эмоциях у девушки была такая же тихая паника «Упс, какое палево!», что и у меня.
Подмингну-ка я ей… может, поймет? Только так, чтобы никто не видел… Тээээк-с… Есть контакт! В эмоциях Яйой разливается радостное облегчение. Ну, я — понятно. А она перед кем так «спалиться» опасается? Не перед спутницей же своей?
«Старик! Как гора — с плеч!»
«Привыкай, Малыш! Хо-хо-хо»
— На девять часов. Пятеро. — Добавила Мисаки… тоже потягиваясь.
Моих спутниц уже полчаса «пасли». Вначале — печально и жалостливо вздыхающие одиночки со взглядами духовно богатых личностей, потом — висящие друг у друга на плечах от смущения и застенчиво хихикающие парочки парней (вот почему «парочки»-то — одному подойти страшно?). Потом — залетные бычки, уверенные в своей мужской привлекательности… но осмелившиеся подойти только в мое отсутствие…
А вот сейчас — когда мы приняли более-менее статичное положение в пространстве — пятеро «качков». Не по-хорошему «веселые ребята», которые, если судить по излишне твердому шагу и неестественно выпрямленным спинам, где-то смогли разжиться спиртным… и употребить.
— Девушки, я нас поздравляю! — Я осторожно поставил безалкогольный «Мохито» на столик. — Мы умудрились четыре часа не влипать в неприятности! Разомнемся? Вы только вначале не вмешивайтесь — дайте показать свою удаль и силушку молодецкую!
Девушки согласно покивали и мы все синхронно поднялись, разминая конечности… и задвигая удивленно что-то вякнувших малолеток в центр каре.
Драться откровенно не хотелось. Но, кажется, другого выхода не было… если сильно повезет, нас даже не привлекут за нарушение общественного порядка.
— Ой. — Пискнула из-за наших спин Мурасаки, полыхнув досадой и неудовольствием. — Лин-чан изволит испытывать недовольство! Бедную Мурасаки снова будут отчитывать и пенять! О, мой ненаглядный Шинкуру, где же ты!
В дальнейшем развитии событий мы не участвовали: Яйой со спутницей (видимо, это и была Лин-чан) ускорились, обогнули нас с обеих сторон и — исчезли внутри компании подвыпивших личностей, уже выстраивающихся полумесяцем в загонную стаю… кто-то из них даже воздух в грудь набрал, чтобы затянуть что-нибудь про «слышь, а зачем одному такому лоху три такие красавицы?!»
Вот ему, с запасом воздуха в легких, повезло больше остальных. В следующую секунду все неудавшиеся загонщики полетели в бассейн. Как кегли при попадании шара.
— Кстати, неплохое решение! — Оценила Ренка.
И все! Инцидент был исчерпан… по одному из пунктов. Во всяком случае, от несерьезной опасности — пятерых подвыпивших придурков — мы избавились. Они резво выскакивали из воды и закатывали воображаемые рукава… Но, встречаясь взглядами с двумя хладнокровными красавицами, утихомиривались и отправлялись восвояси.
Подружка Хоноки, Мурасаки, протиснулась между нами и встала перед высокой девушкой.
— Мурасаки-сама… недостойная Лин виновата! — Высокая девушка преклонила колено перед горестно вздохнувшей и возведшей очи горе девочкой, и уперла один кулак в землю, склонила голову. — Вы не изволили сказать, куда направили стопы свои!
— Лин-чан, хватит изображать из себя вассала эпохи Эдо! Вокруг современное общество и тебе надо вести себя, как положено современной женщине, сбросившей иго мужского шовинизма! («Ого!») И хватит надо мной трястись! Я уже взрослая частично оформившаяся и вошедшая в пору полового созревания женщина…! («Хренасе…»)
Дальнейшее препирательство было интересно только в качестве источника вдохновения для какой-нибудь феминистки-оратора… Так что мы снова развалились на шезлонгах и захлюпали коктейлями. Даже Хонока, подражая «сиськам», попыталась на своем шезлонге изобразить что-то эдакое… смотрелось потешно.
— Молодой человек! — Вырвал меня из блаженной полудремы возмущенный голос. — Молодой человек! Это возмутительно! Это безответственно! — Возмущалась Лин.
И хотя была она ровесницей Яйой (если не старше), но вот что-то в ее поведении заставляло скинуть годиков эдак пять-шесть психологического возраста. Действительно, «Лин-чан».
— Лин Ченг-Шин! — Девушка порывисто поклонилась.
— Инузука Яйой. — Была вынуждена за компанию представиться Яйой.
Черт! Надо вставать и отвечать на поклоны… и, вообще, заниматься этими бессмысленными ритуальными телодвижениями! Когда ж они западную безалаберность и американскую бесцеремонность смогут перенять, формалисты средневековые!
«Ворчишь, как старый дед, Старик! Зато выяснили фамилию женщины, с которой впервые… того… кхе-кхе…»
— Сирахама Кенчи.
— Сирахама… Сирахама… — Забормотала Лин и «вспомнила». — Не может быть! Сирахама! О вашей матушке ходят легенды в мире боевых искусств! — Ага… в Японии так мало парней с фамилией Сирахама… наверняка, выясняла у той же Яйой: «а что это за типус рядом с Мурасаки-сама?» — Но почему же вы, с таким достойным родителем, потворствуете малолетним детям в нарушении тэ-бэ на аттракционах!
Едрить твоё коромысло! Началось! Матушка моя вот так же повернута на этой «Технике Безопасности»! Не говорить же этой Лин, что она и сама наблюдала за детьми и вполне могла пресечь… Ох, лениво-то как! Проще уж промолчать…
Мы с Мурасаки переглянулись, и девочка вздохнула совсем по-взрослому и пригорюнилась.
После неопределенного хмыка и многозначительной игры бровями я завалился обратно на кушетку. Думаете, девица возмущенно заткнулась? Нет! Присела на свободную кушеточку и принялась полоскать мозги дальше — «недопустимо», «возмутительно», «непростительно», «недостойно», «может привести к серьезным травмам и увечьям»… Пока Мурасаки не сунула ей в руку бокал со своим коктейлем:
— Вот, Лин-чан! Попробуй! В народе говорят, что молочные продукты сособ… спс… способствуют хорошему настроению!
А Яйой, окончательно успокоившись, с любопытством и завистью рассматривала Миу, Ренку и Мисаки… надев на лицо обычное свое меланхоличное выражение снулой рыбешки.
— Один молочный коктейль! — Тормознула она ошивающегося рядом сотрудника аквапарка. — С бананом. Двойной! Раз уж способствует…
* * *
— А чё, драки не будет? — Разочарованно поджал губы Сакаки.
— Кого с кем? — Уточнил Кэнсэй.
— Ну, с этой… с Ванадис. Со второй-то он, судя по перемигиваниям, уже… дрался, гы-гы-гы…
— Молча… завидуй… громила. — Зашуршали листья у купола беседки…
Поскольку дождей внутри огромного аквапарка по определению быть не могло, крыша у беседки была не сплошной, а была образована все тем же вьющимся растением… идеально для мастерицы оружия.
— У Сигурэ больше апапа! И апопо!
— Молодец… скажи… «а».
— А! Ням-ням-ням…
— Чему там завидовать? — Отмахнулся Сакаки. — Там нечему завидовать! Молодой он еще — на кости брос… — Сакаки благоразумно замолчал — у горла застыл клинок Сигурэ.
— Мой… ученик… сильнейший…
— Ну, он, действительно, сильнейший, — Был вынужден признать Сакаки, спокойно отводя двумя пальцами лезвие. — Во всяком случае до этого никто из наших учеников не смог втереться к тебе в доверие, Сигурэ! Но насчет вкуса… Прикинь, он чуть не выбрал псевдоспортивную «трехсотку»-«креветку» из пластмассы вместо «литрового» железного «коня» с нормальной городской посадкой… Зла не хватает!
— Сакаки, ты неправ! — Согласился с Сигурэ Акисамэ. — У мальчика прекрасный вкус! И мы это с тобой уже обсуждали. А уж равнять мотоциклы и женщин — это, прости меня, уже за гранью добра и зла! Одного взгляда на этих девушек достаточно, чтобы полностью убедиться в прекрасном вкусе моего ученика!
— Вы таки тоже неправы… все трое. Как настоящий гурман, мой ученик откладывает сладкие блюда на потом. Ибо сказано: «оттянуть удовольствие — таки продлить его»! И это таки кошерно!
— Хо-хо-хо… я вам не мешаю, молодежь?
— Ни в коем случае, Старейший! Напротив, было бы интересно узнать ваше мнение! Как самого мудрого и опытного человека в нашем додзе!
— Хм… — Старейший всерьез задумался и изрек. — Главное, чтобы готовила хорошо, хо-хо-хо!
— И ведь не придерешься, млин! — Хмыкнул Сакаки.
— Вот что значит — мудрость!
— Между прочим, Реночка очень хорошо готовит! Да-с!
— Я тоже… хорошо… Никто… не жаловался.
— Сукияки… суши… апапа!
* * *
— Вам должно быть стыдно, Фуриндзи-доно! — Встав в обличительную позу, маленькая Асамия направила пальчик в сторону слегка удивленной Миу. — Нии-сама никогда не позволит себе поднять руку на женщину! А вы подло и коварно воспользовались этим! Когда он женится на вас…
Девочка только что выяснила, что одна из красивых фигуристых девушек — Фуриндзи. Оказывается, по женской половине Асамия бродили слухи. И женщины даже смогли выяснить источник синяков и шишек Рююто — всеобщего любимца и «любимого брата». И, видимо, испытывали очень пылкие чувства к источнику этих синяков…
М-да, если б я не наблюдал эмоций Мурасаки, то посчитал бы, что маленькая непосредственная девочка — талантливая актриса и агент влияния. Настолько ее информация разнилась с официальным лицом-маской Рююто — великосветского чопорного мудака. Как говорится, если б «любящей младшей сестренки Рююто Асамия» не было, то ее следовало бы придумать! И, следует признать, что для Миу избивать того, кто НЕ ХОЧЕТ защищаться — это все-таки крутовато. Вот только…
— Деточка, — Спокойно ответила Миу. — ЕСЛИ он на мне женится, я его вообще убью.
В эмоциях у Миу не было и тени сомнений в том, что так она и поступит.
* * *
— Ну, ничего себе — заявочки! — Опешил Акисамэ.
Он даже перевернул бинокль, чтобы посмотреть через окуляры.
— Акисамэ! — Поднял брови Кэнсэй. — Она, действительно, это сказала? Или я не умею читать по губам, или это не наша кроткая и вежливая девочка? И злодей Кенчи ее подменил!
— Да, именно так и сказала! Старейший, какую решительную ученицу мы вырастили!
— Хо! Надо будет что-то с этим сделать… потом… Зацените тему, детишки: это теперь проблема не моего кукольного театра, а ее будущего мужа! Хо-хо-хо!
— Нет…человека… проблемы… тоже… нет.
— Хо-хо-хо, Сигурэ, ты, как всегда, радикальна!
— Да-да, Старейший. Таки страшно подумать, чему наша Сигурэ научит Мисаки-тян! На мой взгляд — это самый странный способ войти в чужой гарем! Да-с… И не надо тут предметами кидаться Сигурэ-доно! Это таки нарушение техники безопасности!
— Кэнсей, в отношениях моего ученика и прекрасного мастера оружия ты, по-моему, немного неправильно расставил роли «злодей» и «жертва».
— Акисамэ… дам поточить… пару ножичков.
— Хо-хо-хо! Ну чем не театр! «Это просто праздник какой-то», хо-хо-хо!
* * *
— Ой… тогда ему ни в коем случае нельзя на вас жениться! — Мгновенно сделала вывод Мураcаки, отступив на шаг. Лин предупреждающе кашлянула, так как Миу подпустила капельку «жажды крови» в эмоции.
— Я рада, что в семье Асамия еще остались благоразумные люди, понимающие это. — Ласково улыбнулась Миу.
Яйой недоуменно посмотрела на Миу, потом — на меня:
— Сирахама-сан! Какие страсти творятся в вашем… хозяйстве. — Издевка была, но запрятана была настолько глубоко, что почувствовать ее, пожалуй, мог только я один.
— Обычный тренировочный процесс, Инузука-сан. — Заметила Ренка. — Обычный тренировочный процесс. Предлагаю совершить еще один заход по горкам…
— Угу. — Кивнула Мисаки, отставляя пустой бокал. — Кенчи-сама так и не успел продемонстрировать нам обещанную «удаль и силушку молодецкую»!
— «Обычный тренировочный процесс», да? — Вздернула бровь Яйой и теперь в ее эмоциях усилилось веселье. — «Кенчи-сама»… Пожалуй, я тоже покатаюсь на горках, раз это так помогает тренировочному процессу…
* * *
Домой поехали на такси. В субботу можно было бы и на метро добраться, но после аквапарка и кусочка лета совсем не хотелось под моросящий дождь и холодный пронизывающий ветер со стороны Залива. А хотелось доставки под самые двери… в идеале — сразу в кроватку.
В салоне автомобиля девушки меня облепили… причем, все. То есть, от Миу это было ожидаемо (она завладела правой рукой). От Ренки — тем более (завладела левой). Но когда и Мисаки не пожелала сидеть рядом с водителем, а залезла на заднее сидение и плюхнулась мне на колени…
Представьте себе картину… да-да… руки надежно заблокированы, а на коленях елозит эта ящерка, на которую я любовался всего полчаса назад, стравливая между собой две армии — «здоровые реакции мужского организма в вопросах размножения» и «морально-этические аспекты близкородственных браков».
Таксист — хладнокровный индус — посмотрев в зеркало заднего вида, все-таки не выдержал и вывалился из нирваны, округлил глаза, сбросил скорость и поехал медленно-медленно… Наверно, рассчитывает на утроенные чаевые.
Закрыв глаза, я провалился в медитацию.
— Хитрец, — шепнула Ренка.
Правда, растормошить меня девушки не пытались… во-первых, медитация — это серьезно, во-вторых, похоже, их и самих разморило в теплом салоне.
* * *
— Ученичек-ля! Ты мне так сцепление спалишь! — Меня накрыло жаждой крови, я тут же отпустил сцепление (а грузовик сзади чуть вильнул — водителю, видимо, тоже досталось от Сакаки). — Кенчи! Вот насколько у тебя появились успехи в боевых искусствах, настолько же ты ламер в вождении мотоцикла! Может, ну его, а?
Этим вопросом Сакаки терроризировал меня постоянно. Не то, чтоб ему было скучно возиться с «ламером», но, по его словам, это являлось «необходимым элементом психологического давления в рамках тренировочного процесса»… И я даже знал автора этой монументальной формулировки.
— Ни-ни-ни… учиться и еще раз учиться!
Сакаки притворно вздохнул.
— У того магазина тормозни…
Я притормозил у продуктового магазина.
— Балда! — По шлему тут же шлепнула ладонь. — Поворотник за тебя кто будет включать? Дедушка Фуриндзи?
Сакаки слез с пассажирского места, бросил мне свой шлем и, буркнув «Жди!», направился в магазин. Через минуту «мастер сотого дана» появился с небольшим пакетом, в котором что-то многообещающе позвякивало.
— Смотри сюда… Обходить препятствие и обгонять надо без сбрасывания скорости. Едешь-едешь и — вжик! — обходишь. Это ж не машина-четыре-колеса, это — мо-то-цикл! Чуть тормознешь — сядешь на чужой капот — сзади не увидят, что ты притормаживаешь. Особенно ночью — «стоп»-то сзади у тебя только один — по нему водитель расстояние до тебя не определит. Или полетишь дальше отдельно от мотоцикла. Напротив, если резко ускоришься — создашь опасную ситуацию… а ты на дороге не один, прикинь!
Пшыкнула открываемая банка…
— Сакаки-сэнсэй, только не говорите мне, что…
— А что такого! Ты за рулем, а я — пассажир. Давно мечтал! Попадешь в ДТП — затащу в Редзинпаку и отдам на съедение злому Старейшему… он, в последнее время любит по додзё в твоем глупом новогоднем подарке расхаживать. Плетку, кстати, он у Сигурэ другую взял вместо той, бутафорской. Nagayka. Будет рад новому актеру кукольного театра. Ты чем думал, когда ему такой подарок делал, а? Салабон!
Обратный путь в семьдесят пять километров по высокоскоростным трассам и по узеньким улочкам я попытался проделать очень-очень-очень осторожно… Что-то заставляло со всей серьезностью отнестись к угрозе Сакаки сделать из меня Буратино и отдать новоиспеченному Карабасу-Барабасу.
* * *
— Шакти-сама, мы договорились? — Напряженно улыбнулся Асамия Орочи.
Разговор происходил в одной из двадцати закрытых лож вокруг Арены. До начала поединка оставалось минут десять-пятнадцать. В огромном зале уже собирались зрители, стоял гул разговоров, звучала «фоновая» музыка… кажется, радио «Счастливчик».
— Это Арена, Асамия-джи. — Ласково пропела собеседница.
Смуглокожая и очень красивая женщина сделала плавный жест рукой в сторону, звякнув многочисленными браслетами. Глава клана Асамия судорожно выдохнул — настолько этот жест был… чарующим и чувственным.
— Да-да, я понимаю, Шакти-сама!
— На Арена мой ученица постараться убить его, да. Но убить ли получиться? Понимать, Асамия-джи, да?
Орочи с готовностью кивнул — это было даже больше, чем то, на что он рассчитывал. И осторожно предложенные деньги (огромная сумма!) были вежливо, но твердо отвергнуты: «Это Арена, Асамия-джи!»
Асамия по-европейски приложился к смуглой ручке, разрисованной каким-то рисунком и несущей тонкий цветочный аромат, а после — почтительно поклонился и вышел из ложи.
Шакти Рахманн посмотрела в сторону пустой пока Арены и усмехнулась.
— Учитель? — Послышалось из-за спины.
— Ты все слышала, Лин. — Безо всякого акцента ответила Шакти. — Нас, видимо, спутали с Гасящими. Все остается по-прежнему. Это — Арена. Это мир боевых искусств… — Она покачала головой и с усмешкой повторила. — Надо же — спутать нас с нашими врагами, Гасящими! Вырвать бы ему сердце за такое, но уж очень у него дочурка миленькая… И как у такой змеи подколодной могло вырасти… такое чудо расчудесное? И реформы в клане уже сколько лет продавливает… Удивительно! Вот, что значит политика! — Шакти встрепенулась. — Ты должна убить своего противника!
— Убить или постараться убить, учитель? — Улыбнулась Лин.
— Умница. Хороший вопрос. Постараться. Я абы кому цветы не дарю.
Лин сложила ладони перед лицом, поклонилась и вышла, направляясь к раздевалке Красного сектора Арены.
* * *
В немаленьком зале было тесно. Как шепнул Ниидзима, в зале сейчас находилось порядка полутора тысяч человек, а веб-трансляцию сейчас смотрело примерно полтора миллиона по всему миру. И сколько-то там еще просмотрит завтра!
— Ты уж постарайся не сразу сливать бой, Сирахама! И не умирай сразу… я тут на тебя пару иен поставил.
— Нищеброд! Мог бы и больше поставить…
— Ты не настолько надежен, чтобы я рисковал своими деньгами по-крупному.
Освещенная клетка в темном зале Арены казалась висящей в пустоте. Четыре огромных телевизионных экрана показывали лицо человека, который находился сейчас внутри этой клетки. Конферансье — подтянутый джентльмен, состоящий из фрака с бабочкой, крючковатого носа на худощавом породистом лице и седой роскошной гривы — говорил, картинно отставив руку с микрофоном:
— Дамы и господа! — Глубокий хорошо поставленный голос опытного шоумена легко заводил публику. — Мы знаем, зачем собрались в этом зале! Сегодня, двадцать первого января — прекрасный субботний вечер для смертельного поединка! Сегодня отличный день, чтобы вновь ощутить дух боевых искусств! Узреть мастерство настоящих воинов! Почувствовать силу рискующих жизнью людей! Вновь встретить грудью будоражащий ураган мощи и напора воинского искусства! Встречайте! Люди, которые посвятили боевым искусствам всю свою жизнь… которые сейчас являются носителями воли боевых искусств… которые сойдутся сегодня в смертельном поединке! Те, кто рискует! Те, кто бьется! — Пауза, чтобы переждать овации. — Дамы и господа! Встречайте! Встречайте же!
Зазвучали фанфары.
— Красный угол ринга!
Луч прожектора метнулся к дальнему, противоположному от нас, входу в зал и выхватил белым кругом женскую фигурку в бело-желтом сари. Захотелось выругаться. Просто так. Лин Ченг Шин. А что! Вполне ожидаемо с тем оркестром роялей, который стал передвигаться за мной после смертельного удара Демона Подземного Мира.
Телохранитель Асамия Мурасаки и…
— Наш прекрасный цветок! Великолепная, но смертоносная роза в волшебных руках учителя Шакти Рахман из далекой загадочной Индии! Боец, — Пауза… Девушка, стоявшая до этого неподвижно, давая себя хорошенько рассмотреть, подняла обе руки и сари невесомым облачком опало вниз. — В-в-в-а-а-анадис!
«Ванадис… Главное, что не какой-то там Дикарь, который даже хуже какого-то там Композитора»
Зал взорвался криками и аплодисментами… кто-то, кажется, даже стучал ногами об пол.
Легкой походкой от бедра Лин Ченг Шин двинулась к Арене. Она была почти обнажена. Туго перекрученные полоски белой ткани закрывали бедра и, крест-накрест, грудь. («Там прикрывать-то нечего… я в аквапарке все-все видел! — Нервно хмыкнул Малыш. — И талии у нее нет! Галимый Пятый Элемент…») Лин шла босиком. За освещенными прожектором границами следовали две девушки в темных сари, легкими шлепками с улыбками отбивая руки поклонников, тянущиеся к Ванадис. («Интересно, Малыш, а их самих пощупать разве не пытаются? Девочки, вроде, симпатичные, аппетитные…»)
— Приготовься, камикадзе! — Ниидзима пытался выглядеть эдаким бывалым невозмутимым пофигистом… Но мы-то знаем: сейчас он волнуется не меньше меня. — Зря ты в раздевалке от чашечки сакэ отказался.
Кстати, он одел маску Тэнгу. Ну, эту… с длинным фаллосоподобным носом.
— Выронишь или выключишь телефон — убью!
— Ты сначала с Арены живыми выберись, убивальщик! — Хмыкнул Ниидзима, тем не менее, тронув карман, в котором лежал мой мобильный.
— Прости, я тебя в наушниках не расслышал… Но все равно — спасибо за пожелание удачи. Тебе — того же.
— Синий угол ринга! — Возвестил конферансье.
Прожектор несколько раз мазнул по нам… что за мазила там сидит? Тут мы! Тут! Правда, и хламиды никакой нет, чтобы ее так же картинно сбросить с себя, как это сделала Ванадис… Наконец, когда мы плюнули на ожидание и уже двинулись по проходу между креслами и столиками, и прошли уже треть пути, прожектор нас все-таки «поймал»… Ниидзима, правда, тут же выскользнул за край освещенного круга.
Впрочем, конферансье был профи — не сбился ни на миг! Дескать, так и было задумано!
«Осветителя, наверно, теперь премии лишат… или как тут у них положено: ноги — в тазик с бетоном и — на дно Залива?»
— Загадочный боец, впервые ступивший на Арену! («Ну, вообще-то, я на этой вашей Арене уже кувыркался!» — «Малыш, потом предашься приятным воспоминаниям. А сейчас, заткнись, пожалуйста — мешаешь настроиться!») Впервые! Впервые — обладатель Розы Шакти. И что-то подсказывает, что мы еще услышим его имя… — Голос конферансье стал вкрадчивым. — Конечно, если он выживет сегодня! — Голос снова набрал силу. — И тогда мы сами дадим ему новое имя! Достойное этого бойца! А пока — боец… М-м-м-е-е-елкий!
В его голосе не было ерничанья, был этот голос серьезен и торжественен. И это не выглядело издевкой, как те тупые шутки, что звучали на ринге внизу про «доставку пиццы для Синего Зверя».
Когда я, разувшись зачем-то, ступил на Арену, зал снова взревел.
* * *
— Синий угол ринга!
Луч прожектора растерянно заметался по проходу, пытаясь найти фигуру второго бойца, и спустя три секунды все-таки облегченно «поймал» силуэт в белом костюме, неторопливо идущий к Арене.
Шакти вскочила, но что-то на миг легко ткнулось в спину между лопатками. Женщина секунду постояла, склонив голову к плечу и спокойно села обратно в кресло:
— Пистолет? С глушителем? Твои любимые «девять-девятнадцать»? А пуля какая, Сигурэ?
— Полуэкспансик… — Ответили сзади. — Мозги наружу… красота…
— Сумасшедшие учителя в сумасшедшем додзё совершают сумасшедшие поступки. — Вздохнула Шакти, аккуратно расправляя края головного платка. — Надеюсь, Сверхчеловек знает, что обучает Гасящего.
— Как… узнала?
— Я знаю, где о моих цветах заботятся. Не знала, правда, что Редзинпаку готовит убийц…
— Жениха… готовит…
Шакти фыркнула, и Сигурэ посчитала нужным пояснить:
— … Комплименты… и целуется… только так… няшка…
Шакти фыркнула еще раз, пытаясь не рассмеяться:
— Ну, от Сверхчеловека иного и не ожидалось — делать жениха из Гасящего… Сделать из свирепого тигра кроткую овечку… Точно, сумасшедшие. Но, получается, не зря я цветок этому «няшке»… — Шакти покосилась за спину, округлила глаза и прижала пальчики ко рту. — Дорогая, тебе чертовски идет! — Восхитилась женщина, увидев в двух шагах от себя почти настоящую пантеру.
Шакти с трудом пересилила себя, чтобы, подобно легкомысленной девочке, не броситься щупать меховые ушки и теребить хвостик.
— Подарок… от жениха… любовнице… — Застенчиво сказала черная «кошка», спрятав пистолет и повертевшись перед Шакти, демонстрируя костюм.
— Куда катится этот мир! — Всплеснула руками Шакти, тем не менее внимательно рассматривая Сигурэ. — У мастера Оружия Редзинпаку появился жених!
— Пф! Жених… не мой… я просто… погонять… тест-драйв… краш-тест… объяву… разместить.
— Сумасшедший дом — этот ваш Редзинпаку! Но вкус у этого «не твоего» жениха хорош — тебе идет этот образ! А я-то думала, что по сети ходит очередная фотожаба очередного твоего временно живого поклонника…
— Взломали… сайтик… Кэнсея… таки… хе… хе… хе…
— Не-не-не… Без подробностей. У меня от общения с тобой мозги закипают и даже начинает казаться, что еще чуть-чуть и я стану такой же сумасшедшей, как и вы! — Шакти помолчала, с любопытством рассматривая хвост, кончик которого почти натурально дергался, как это бывает у кошек. — Ты ведь все слышала, дорогая! Моя розочка ПОСТАРАЕТСЯ его убить… Представляешь, этот мудак еще и деньги мне предлагал! А можно… потрогать?
— Восемь… один… и если кошку… поймаешь…
Шакти хмыкнула и снова отвернулась к Арене:
— Иногда мне кажется, что в этом мире только одна самая постоянная, а потому самая нормальная и незыблемая вещь — сумасшествие Редзинпаку. И на самом деле вы — самые нормальные люди на земле… Но потом вы откалываете очередной номер, и эта иллюзия пропадает…
В следующее мгновение длинное гибкое лезвие, взвизгнув, разрезало пространство за ее спиной. Но там уже было пусто.
— Тц… удрала кошка. — Огорченно вздохнула Шакти, скручивая и пряча меч в складках сари. — Ну, не очень-то и хотелось, если честно…
Черная нить тончайшей паутинкой свесилась за спиной Шакти и, когда та повернулась обратно и хотела сесть в кресло, то сама сунула голову в образовавшуюся петлю. Нить тут же захлестнулась в петлю и натянулась. Руки Шакти дернулись вверх…
— Девять — один. — В ухо Шакти сообщила Сигурэ, находящаяся в самом своем естественном положении — вниз головой, зацепившись ногами за балки потолка. — Будет одиннадцать… Змей Скарильятту — мой… ты обещала… буду ухаживать… любить…
После этого она исчезла… кажется, окончательно. Шакти покачала головой, улыбнулась и, как ни в чем не бывало, удобно устроилась в кресле, приготовившись наблюдать за вот-вот готовым начаться поединком:
— Зачем так грубо склонять меня к переходу на огнестрел? Женщинам моего типа нужны обаяние и ласковый напор, а не грубость! Да хотя бы «комплименты» от «няшек»!
* * *
— (мужской голос) Абонент Шкет! Ну, наконец-то — начальство рвет и мечет… э-э-э… то есть я хотел сказать: как же мы по тебе соскучились, Шкет-кун! И как же мы рады тебя снова видеть… э-э-э… слышать… ну-у-у… принять у тебя заявку! Итак! Композиция «892334»! Сопроводительный текст эсемески: «Летс мортал комбат бегин!» О, как! И даже название песни есть! Хм… кажется, название переводится, как «Кровавый сахар»?
— (женский голос) «Сахар в крови». Медицинский термин. Неуч!
— (мужской голос) Спасибо, Ренка-чан! Но это звучит не так зловеще, как мой вариант. Поэтому мой вариант круче! Ладно-ладно… Видя молнии в твоих прекрасных очах, Ренка-сама, незамедлительно ставим композицию! Во избежание, так сказать, увечий и материальных разрушений! Шкет, дружище, может, звякнешь как-нибудь… в конце концов это ты положил начало такой прекрасной традиции — народ вдруг открыл для себя, что пять минут эфира и разговор с любимыми ведущими вполне могут заменить первое место в чарте! Или на сайтик заходи — уже столько подражателей пытаются под твой ник подделаться! А то Ренка-чан нас обижа-а-ает — пусть хотя бы на тебя переключится! А мы… поехали! Композиция «Блуд Шуга». И — как там? — «летс мортал комбат бегин»!
* * *
Я стоял напротив Ванадис. Сейчас было видно, что все ее тело покрыто каким-то замысловатым коричневатым тончайшим рисунком. Несколько линий и узоров были даже на лице… цветочное что-то.
«Хна… это хна, Малыш. Возможно, даже с примесью жгучих трав, чтобы стимулировать энергетические каналы… Зависит от того, насколько серьезно к нам относятся»
Девушка была собрана, абсолютно спокойна, и от нее веяло «жаждой крови»…
Между нами размахивал рукой и что-то говорил конферансье.
В моих наушниках почти такой же, как у этого дядечки, голос произнес по-английски: «Дамы и господа, мы понимаем, чего вы ждете от сегодняшнего вечера… С прискорбием сообщаем, что ЭТОГО не будет. Вместо этого позвольте сообщить о Конце Света! Леди и джентльмены! Готовьтесь! Получить! То! Чего! Хотели!»
«Песенка — в кассу! Поехали, Малыш!»
* * *
Конферансье поднял руку и зал на мгновение замолчал:
— Дамы и господа! А теперь…
Последовала идеально выдержанная пауза, рокот трибун стал нарастать, как лавина. И конферансье взвинтил градус торжественности до потолка, исполнив не хуже иных оперных певцов:
— Пусть! Смертельная битва! Начнется!
Конферансье нырнул в тут же захлопнувшуюся за ним калитку. Зал взревел.
* * *
Бойцы сошлись в середине Арены и остановились в трех шагах друг от друга. Ни поклонов, ни слов, ни ритуальных жестов…
Короткий зрительный контакт. И первый обмен ударами. Ванадис превратилась в кружащую вокруг своей оси юлу, из которой вылетали мощные круговые удары. Мелкий покатился по мягкому полу Арены, получив несколько ударов, следовавших один за другим. Но тут же вскочил под одобрительные крики зрителей.
Новое скольжение к центру. Новый обмен ударами. На этот раз Мелкий продержался дольше, прежде, чем отлетел в сторону. Более того, Ванадис один раз резко откинула голову назад, «словив» молниеносный удар в подбородок, который заставил ее отпрыгнуть назад. Мелкий бросился преследовать, но — снова «юла» — и он опять кубарем летит на пол.
Мелкий вскочил. Снова скольжение к центру, и… Но Мелкий резко разрывает дистанцию серией непредсказуемых дергающихся… даже судорожных движений, и Ванадис, бросившись вдогонку, уходит «в молоко» по одному из обозначенных, но нереализованных векторов движения противника…
— Танец Бабочки! Это же Бабочка! Он ТАНЦУЕТ!!! — Кричали несколько голосов… все-таки, количество людей, разбирающихся в боевых искусствах здесь было куда большим…
— А чего еще вы ожидали от Гасящего? — Тихо промурлыкала Шакти.
… Удары вдруг обрушились на Ванадис сзади. Их характер полностью изменился — теперь это были не «длинные связки» — выстрелы из кружащегося волчком бойца. Нет. Теперь это было прямолинейное фронтальное перемещение с вскинутыми вверх руками и ломовые удары муай-тай сверху вниз по нижнему уровню… «Волчок», в который попыталась превратиться Ванадис, чтобы уйти от атаки, сбивался «на раз»!
Ванадис снова разорвала дистанцию, ринулась назад и, взбежав по сетке, попыталась перепрыгнуть Мелкого… Мелкий упал и кубарем покатился в конечную точку приземления Ванадис и закрутился там на полу, как брейк-дансер.
Резкий обмен ударами в момент приземления — Мелкий внизу, Ванадис вверху. Ванадис отбросило в сторону и она сползла по сетке. Но и Мелкий поднимался уже не так резво.
Ванадис тоже поднялась. Было видно, что в коротком столкновении при приземлении она пострадала куда меньше, чем ее противник. Ритм и стиль ее движений тоже изменился. Теперь это было нечто тягуче-змеиное, плавное, завораживающее.
Несмотря на ехидно улыбающуюся маску, почему-то казалось, что Мелкий хмуро (именно хмуро) смотрит на приближающуюся по сужающейся спирали противницу. Он двинул плечами, «сыграл» ногами… Ванадис на миг застыла и…
Она рывком сократила дистанцию, но Мелкий выполнил подсечку, заставив Ванадис взлететь вверх и «принял» ее уже на полу. В следующее мгновение это была схватка двух змей. Со звучными шлепками об пол, многочисленными попытками применять удушающий или ломающий прием…
Маска Гая Фокса давно уже слетела, но жадно впившиеся глазами в мониторы (те, кто сидели подальше) и на Арену (те, кому хватило денег купить билеты в первые ряды) были разочарованы — лицо Мелкого было залито кровью…
Наконец, клубок тел распался. Ванадис, пошатываясь, на подгибающихся ногах, поднялась сама… лицо ее тоже было в крови. И подняла руку… вторая не поднималась. А Мелкий так и остался лежать на полу.
Человек в костюме распорядителя тут же оказался на Арене, склонился над Мелким, положил пальцы на горло… Зал затаил дыхание.
Распорядитель разогнулся и сделал резкий горизонтальный жест рукой.
Зал взревел, приветствуя победителя. Оплакивать мертвеца никто не собирался.
* * *
— (женский голос) Охре… Целых две чумовых композиции за один раз, дорогие радиослушатели! Девять минут чистого мощного драйва! И премии от руководства… ой, ну, это уже наша, внутренняя кухня! Но какие треки! Какие мелодии! Ух! Я просто… Ах, да! Я — Акеми Миядзаки. А наша Реночка убежала куда-то, может быть вернется. А может и нет. А когда она вернется, ей будет а-та-та… Так обещал, сияя челом, наш бог и господин на букву Ха. А я так хотела спросить — невзирая на возможные увечья — а японец ли ее любимый Шкетик? А то вот это пристрастие к англицизмам и эдакая брутальная немногословность… Очень, знаете ли, интригует. Ну, между нами, девочками…
— (мужской голос) Даже отворачиваться не буду и делать вид, что мне это неинтересно!
— (женский голос) Я так смущаюсь… ну, наверно, у него белые волосы и голубые глаза… и он весь такой бисёненистый и немногословный… говорит «karasho», если Реночка приготовит ему вкусный borsch…
* * *
Сирахама Мототсуги сиял. Чувствуя по его настроению, что произошло что-то хорошее и возможны неожиданные подхватывания на руки, внезапные тисканья и несанкционированные поцелуи, Сирахама Саори отложила надфиль и — очень осторожно, на салфеточку — какую-то деталь разобранного сейчас на столе HK417, а так же сняла ювелирные очки, выключив в них подсветку. И с интересом воззрилась на чем-то возбужденного мужа.
— Дорогая! — Почти пропел муж. — Мы не то, чтобы очень уж богаты, но съездить в Австралию можем уже в феврале-марте… и при этом, все равно по приезду без напряжения сможем обновить наш позвякивающий и похрюкивающий автопарк!
— Йаху-у-у! — Воскликнула Хонока, до этого мышкой сидевшая рядом с матерью и внимательно наблюдавшая за процессом доработки напильником продукта сумрачного германского гения. — Кенгуру и серфинг!
— Хм… дорогой… — Задумчиво протянула Саори. — Сегодня суббота. Вечер. Никто не работает. Звонков никаких не было… Разве что ты получил какое-то электронное письмо счастья с заголовком «Как заработать миллион за три минуты не вставая с дивана»…
— Не-е-е-е… Спам я не читаю. Я денежки в одном лохотроне поставил… только что пришла эсэмэска о перечислении выигрыша на мой счет!
— Дорогой… — Огорчилась Саори. — Аферист ты у меня… Но до этого моменты ты был безопасным аферистом — деньгами семьи никогда не рисковал! А теперь…?
— Понимаю, дорогая!
Саори вдруг обнаружила себя где-то под потолком на вытянутых руках радостно улыбающегося мужа.
— Понимаю! Но я не рисковал. Потеря была бы невелика. А вот выигрыш… Я просто поставил на самую невероятную невероятность — один к тысяче и — вуаля!
Против воли Саори улыбнулась:
— И сколько…?
— Я поставил всего две! Тысячи! Иен! Выигрыш получился — два миллиона иен! Минус подоходный — четыреста! Минус «азартный» налог — сто. Итого — полтора миллиона!
— У нас государство — кровопивец! — Воскликнула Хонока, с горящими глазами слушая выпуск последних семейных новостей.
— И где же была такая раздача… ништяков? — Поинтересовалась Саори, устраиваясь в руках мужа поудобнее и выводя пальцем какие-то узоры у него на щеке.
— А… какая-то «Арена». Нашел рекламный баннер на сайте «Золотой перчатки», когда расписание уточнял… для Кенчи… вот и уточнил. — Он попытался поймать губами юркие пальчики супруги и воодушевился еще больше. — Ящерка моя… а не отпраздновать ли нам это маленькое событие… в холодильнике завалялся подарок от твоих, — Мототсуги кивнул на разобранное оружие на столе. — Немецких заказчиков… Если мне не изменило зрение, то это был игристый «Хейнкель»!
— В этом доме тайн не может быть принципиально! — Вздохнула Саори… и вдруг улыбнулась. — Вообще-то я его на Святого Валентина берегла…
— Торжественно клянусь на «Валентина» купить твое любимое…
— О-о-о, даже так… А слабо донести меня до кухни?
— Зачем же до кухни, дорогая… — Мототсуга чуть смущенно улыбнулся. — Бокалы и ведерко с бутылкой я уже отнес в спальню… Ну… я почему-то подумал…
— Какой же ты у меня иногда коварный тип! — Восхитилась Саори.
— Тогда я иду в интернет! — Безапелляционно заявила Хонока. — У вас два часа!
— А-а-а… — Растерянно протянул отец.
— А если без интернета, то час! И Кенчи кормить не буду, когда придет. Потому что после десяти маленькие девочки должны спать в своих кроватках!
— Доченька… в кого ж ты у меня такая? — Голос уже раздавался от двери.
— В меня, дорогая… — Судя по голосу, семейная пара уже была где-то у лестницы. — В меня.
— Доченька, собери автоматик, пожалуйста! Я потом в статье так и напишу: «Может собрать даже ребенок!»
— Я уже не ребенок! Я уже взрослая частично оформившаяся и вошедшая в пору полового созревания женщина!
Судя по всему, на лестнице кто-то споткнулся и кого-то чуть не выронил…
— Ни-ни-ни, дорогая, не смотри на меня так! ЭТОМУ я ее совершенно точно не учил! Подозреваю тлетворное влияние многочисленных невест нашего непутевого сына…
— Вот так вот просто сдал родную кровиночку… — Тихо вздохнула Хонока и восхищенно прицокнула языком. — Тц, маменька в ведении допросов — это нечто! Мастер! Гуру! Одним взглядом! В бараний рог его! Круто! Та-а-ак… а куда эту пимпочку вставить? Ну, логичнее всего — сюда… ой… интересно, а если я засуну напильник в ствольную коробку — он стрелять будет? Мама так и напишет в своей статье: «Может стрелять даже с напильниками внутри!»