Наверно, до группового секса нужно… дорасти. Возможно, групповой секс — более высокая ступень сексуальных взаимоотношений!
Или просто нужно закинуться химией или алкоголем?
Но тогда придется признать, что групповой секс — вовсе не «более высокая ступень», а — атавизм первобытнообщинного строя, а то и вовсе — животного мира… Раз уж его надо растормаживать химией и выпивкой…
Ни в душе, ни в сауне, ни в маленьком бассейне — НИЧЕГО у нас с девушками не было. Я неожиданно и, наверно, некстати почувствовал себя тем, кем являлся Сирахама Кенчи — подростком и обывателем. Закомплексованным подростком и закомплексованным обывателем.
Девушки, кстати, тоже не настаивали — ни та, ни другая.
Смелые заявления Миу, видимо, были бравадой и выпендрежем перед Дайей Ниони. Более того, судя по их эмоциям, они тоже почувствовали себя стеснительными барышнями. Не исключено, что за компанию.
Даже Мисаки, которая была такой смелой и циничной… на словах… резво натянула на себя купальник, и показала мне руками «кыш-кыш», когда Миу стягивала с себя комбинезон и нижнее термобелье. Когда они обе вышли из предбанника, Миу была обернута в огромное махровое полотенце. И была красной, как рак.
Ну и — мелочь — как ЭТИМ заниматься в душе или на полках сауны, в жаре и духоте — я себе не очень представлял. Как-то не было соответствующего опыта. Ни там, ни, тем более, здесь.
А в бассейне… Простейшая логика, кое-какие знания физиологии и ма-а-аленький давний опыт хором говорили мне, что в бассейне девушкам заниматься этим будет как минимум, неприятно. А, скорее всего, больно.
М-да… пришла проблема совсем не с той стороны, с которой ждали. Впрочем… все бы проблемы были такими!
* * *
Мотоцикл пришлось оставить у клуба и ехать на такси — двух пассажиров на заднем сидении я бы не потянул.
У Редзинпаку нас уже встречали.
Ренка в традиционном брючном китайском костюме салатового цвета, уперев кулачки в пояс, стояла в воротах. А на лавочке сидели рядочком мастера — Акисамэ, Кэнсэй и Сакаки. И тянули чай. Перед ними на раскладном стульчике стоял термос и какие-то бумажные пакетики…
Акисамэ и Сакаки, видимо, только что закончили тренироваться — первый был в тренировочном хакама, второй — в своем многострадальном кимоно-лохмотьях. От обоих поднимался пар. Кэнсэй сидел между ними… грелся.
«А как же управление Ци и дух Страждества?»
«Ну, Малыш, может быть на это энергия требуется… И количество ее зависит от массы тела. Вот мастер Ма и не тратит ее попусту. Энергосбережение!»
Неясное ощущение-приветствие сверху. Я поднял голову — на заборе над лавочкой огромным филином сидел Апачай… А рядом сверкал глазами Точимару. Вылизывался. Сигурэ должна быть где-то совсем рядом.
— Так-так-так… — Начала было Ренка.
«Будут бить, Старик?»
«Если попытаются — придется давать отпор. А то ведь цундере к такому и привыкнуть может! И тогда все вопросы в семье будет колотушками решать».
Это будто послужило сигналом. Мастера после этого зловещего «так-так-так» дружно разобрали бумажные пакетики со стула-раскладушки, и запустил пальцы внутрь… Три пакетика отправились наверх, к Апачаю. И к Сигурэ, предположительно находящейся где-то рядом с ним.
Что еще хотела сказать Ренка, я так и не узнал — Миу и Мисаки подобрались к шипящей Змее Ордена Феникса с двух сторон, повисли на руках и что-то горячо зашептали в уши… скорее всего, вариации на тему «ничего-у-нас-не-было-успокойся» и «я-тебе-потом-все-расскажу». При этом требовательно смотрели на меня. Ну, догадаться, что от меня, начинающего гаремовладельца-любителя, нужно в такой момент — было нетрудно.
А мастера уже вовсю хрустели… попкорном!
«Ну, была — не была!»
Два быстрых шага вперед и, пока девушка отвлеклась на подруг…
— Раз… Два… Три… — Начали считать хором Акисамэ, Сакаки… и Апачай.
— Пять… Кенчи, руки! Берегись рук! — Сакаки
Ренка на чистом автомате выдернула руки из захвата Миу и Мисаки и попыталась ударить… Столь же рефлекторно я ткнул ее пальцами в плечи, временно отключая обе руки. И крепко обнял, прижав ее руки к телу… потому что через пару секунд паралич пройдет.
— Протесту…! — Дернулся было Кэнсей, но Акисамэ и Сакаки стиснули его с двух сторон.
— Шесть… Кенчи, следи за нижним уровнем! — Сакаки.
— Доченька, не сдавайся!
Я чуть сместился вбок и колено Ренки вскользь, но все равно чувствительно, прошлось по бедру.
— Так его, охальника! Так!
Любую из моих девушек с их растяжкой можно завязать узлом. Так что нога Ренки в сгибе была подхвачена снизу и прижата коленом к ее же груди…
— Восемь… Кенчи, грамотное решение! — Сакаки.
— Согласись, Кэнсэй — отличный ракурс! — Акисамэ. — Как в танго!
— Как… в порномультиках… китайских… — Поправили сверху, из-за спины Апачая.
— Реночка, ты сможешь! Орден Феникса смотрит…
Ренка, наконец, смогла освободить руки… и мертвой хваткой вцепилась в мою куртку на спине.
— Десять! Апачай научился счет десять! Апа-па!
— … на тебя с надеждой… Реночка, ну, что же ты… Эх!
— Насильник… потаскун… — Донеслось одобрительное из-за спины Апачая. — Моя… школа. Две чистки… оружия… внеочередных! Пусть «Дягтерева»… так же… разберет.
Судя по слабому эмоциональному всплеску, мастера были удивлены такой длинной тирадой мастерицы оружия. Даже потреблять попкорн перестали… или их пакетики опустели.
Мисаки и Миу, снова с двух сторон, легко поцеловали меня в щеки, с трудом оторвали-отлепили (чпок!) от меня откровенно «поплывшую» Ренку и с легкостью уволокли девушку с затуманившимся взглядом вглубь поместья, помахав мне на прощание ручками.
«Надо с ней что-то делать, Старик! Приятно, конечно, что я ее чуть ли не сознания лишаю одним-единственным поцелуем, но… как-то это все равно неправильно!»
«Можно слюну на анализы сдать. Может, какой-то ферромон выделяется?»
— Таки сплошной разврат! Содом с Геморроем! — Возмутился Кэнсэй. — Ученик, так таки нельзя!
— Посидишь, Кенчи? — Спросил Акисамэ, убирая со стула перед лавочкой термос.
— С удовольствием, Акисамэ-сэнсэй!
— Нет… с удовольствием не надо. — Акисамэ снова сделал лицом «хитрую лисицу», подсмотренную им в том самом мультике. — Просто посиди…
— А что это у вас?
— Чай. Сам готовил. По своей рецептуре. До твоего чая или до чая Миу не дотягивает, конечно. Уж извини…
— Можно?
— На твой страх и риск, Кенчи.
Акисамэ, видимо, очень уж понравился персонаж, потому что «хитрую лисицу» он продемонстрировал мне еще раз.
— Вы не пробовали носить белое хаори с цифрой «пять», Акисамэ-сэнсэй?
— С цифрой «три», Кенчи, — Поправил Акисамэ. — Ты невнимательно смотрел. «Пятый»… это для меня крутовато. «Пятый» — это, скорее, к одному из твоих ближайших родственников. А «третий»… Видишь ли… Для большей аутентичности мне придется тогда сбривать усы и красить волосы в белый цвет… И если с белым цветом волос — все нормально, то боюсь, что против сбривания усов выступит Кисарочка — ей очень нравятся мои усы. К тому же, она тоже смотрела это произведение, и ей может почудиться намек на предпочтительность пышнотелых рыжеволосых женщин! А это не соответствует действительности, так как я предпочитаю изысканные и стройные формы…
— Ханжа… — Послышалось сверху. — Лицемер. Святоша!
— На всякий случай предупреждаю, Кенчи… — Один глаз Акисамэ выглянул из щелочки «хитрой лисицы»… и это, действительно, нагнало жути! — Маленький совет, Кенчи: НЕ НАДО дарить Старейшему узловатую деревянную клюку и хаори с цифрой «один»… НЕ НАДО! Одного Карабаса-Барабаса нам в Редзинпаку более чем достаточно!
— Вкусный чай, Акисамэ-сэнсэй! — Я улыбнулся.
— Спасибо, Кенчи! Я старался!
— Мряу! — Сгусток темноты приземлился мне на колени и требовательно подставил спину. — Мр-р-р-р…
* * *
— Кенчи? — Отец удивленно смотрел мне вслед из-за открытой дверцы холодильника. — Что-то случилось?
— Акисамэ… — Сдавленным голосом объяснил я. — Мать его изысканные и стройные формы!
Я пулей летел в туалет… Пулей, но — очень-очень осторожно! Одно неосторожное движение — и можно было уже… не торопиться и направляться сразу в душ.
С моего прихода домой прошел уже час. Я успел тихо пробраться в свою комнату, раздеться, залезть под одеяло, сладко-сладко заснуть… И чуть не обделаться прямо в кровати!
В туалет я бегал еще несколько раз. До трех часов ночи.
Во второй мой проход в столовой (во время недавнего ремонта стену между кухней и гостиной пробили и совместили два помещения) рядом с отцом уже сидела Хонока и азартно уплетала какой-то бутерброд.
На второй или третий — глазами меня в туалет проводила уже вся семья — Хонока, отец и мать… Все трое что-то жевали.
— Аники, не сдавайся!
— Сынок… — Отец, зевая. — Клан Сирахама с надеждой смотрит на тебя…
Засранцы! Хотя, нет — в данный момент засранец-то как раз я…
— Дорогой… а почему «клан»?
Не знаю, что на это ответил отец — следить за дальнейшей дискуссией из туалета было затруднительно.
* * *
В воскресение девушек я ждал внутри Редзинпаку. В главном здании в гостиной-столовой. Я сидел за огромным столом, а передо мной стоял традиционный «гостевой» чай… На который я, по понятной причине, смотрел очень-очень подозрительно.
— Какой-то ты хмурый сегодня, Кенчи! И невыспавшийся! А ведь уже почти полдень!
«Акисамэ, козел!»
«Не торопись с выводами, Малыш… мастера Редзинпаку почти никогда не издеваются просто так — всегда есть ожидаемый тренировочный эффект!»
«Вот именно — почти. Какого хера надо было вчера подмешивать нам слабительное?!»
«Вот сейчас и выясним… Не кипеши»
— И пробежку почти проспал! Пришлось с постели поднимать! — Наябедничала Ренка, первой появляясь в столовой и повисая у меня на шее.
Это да… Девушки, пользуясь полной поддержкой Сирахамы Саори, ворвались в мою комнату ровно в шесть…
— Плохо спишь, Кенчи? — Забеспокоился Акисамэ.
— Акисамэ-сэнсэй… А что включала в себя рецептура вашего вчерашнего чая?
— Понравился?
— Вначале — да… А потом я что-то животом маялся.
Акисамэ сделал вид, что сильно удивился… артист. И хлопнул себя по лбу:
— А-а-а… Кенчи, ты ж, наверно, натощак этот чай пил! Вот он так на тебя и подействовал! А мы — после ужина… Еще и воздушной кукурузой закусывали! А я потом нашел коробку от него — это, оказывается, какой-то чай для похудания…
Это он так типа «выкрутился»?! Ну, кому… кому в Редзинпаку мог понадобиться «чай для похудания»?! И ведь даже не скрывает злого умысла!
— Реночка, а кто этот чай делал? — Спросил я у девушки, все так же обнимавшей меня за шею и прижимавшуюся к спине.
— Миска-сосиска!
— Это хорошо… — Я осторожно попробовал чай… Вроде, нормальный. — Я заметил, что и на пробежке ты была очень энергичной…
— Ты ж Дикаря вчера завалил! — Объяснили мне причины бодрого настроения. — И Рююто теперь только так завалишь! Му-же-нек!
— Ренка-чан! — Строго вмешался Акисамэ. — К противникам, даже поверженным, нужно относиться уважительно! И — самое главное — нельзя делить шкуру неубитого медведя! Это я про Асамия Рююто. И непойманного! Это, если ты не поняла — про Сирахаму Кенчи.
— Кенчи! Куда сегодня идем? — На Ренке повисла Мисаки… и вся эта «конструкция» — на мне.
— Сегодня идем смотреть на маму Ренки… на вторую маму.
— Ты достал билеты на «Печать Ветра-2»?! — Радостно спросила Миу, повисая на Мисаки. — Девочки, я трейлеры смотрела — там такие бои!
Сила силой, но есть такая штука, как механика и физика… Вся наша «конструкция» завалилась на бок и превратилась в небольшую кучу малу.
— На воскресный сеанс? — Ренка. — Дневной? Как тебе это удалось?
— Потому что знает расценки! — Наставительно поднял палец Ма Кэнсэй, рассматривая свалку.
— Хо-хо-хо! Кен-чан! Как хорошо, что ты к нам заглянул! Приготовь старику чайку, Кенчи, пока не ушел! А то эти отравители… о-хо-хо!
* * *
Фильм был интересный. Но я этого не видел. Я сидел в туалете кинотеатра. Операция по исчезновению из зрительного зала прошла успешно — только через полчаса девушки, увлеченные происходящим на экране, поняли, что куда-то подевался их спутник, и стали мне названивать.
Испуганная Мисаки клялась и божилась, что ничего эдакого в чай не подмешивала. Я ей верил — кроме меня, этот чай пил еще Акисамэ и Кэнсэй, сидевшие в гостиной-зале Редзинпаку.
Не могу понять: чего они, мастера, добиваются? Чтобы я перестал пить чай? Или перестал пить чай конкретно в Редзинпаку? На фоне того, что Старейший постоянно требует приготовить ему «моего чая» — выглядит, как провокация — дескать, обидься, Кенчи, и подмешай что-нибудь Старейшему…
Бред! Я ж не самоубийца!
* * *
Утром в понедельник в вагоне монорельса царил полный духовный дуализм — аудитория разделилась на два лагеря: мужчины генерировали жгучую ненависть, а женщины — столь же жгучее любопытство. И оба этих лагеря объединились под флагом ЗАВИСТИ.
«Малыш! А представь, если бы перед тобой-прошлым вот так же в метро прошел бы альфо-мачо, на котором висит аж три красавицы, а? Одна из которых, между прочим, уже даже не скрываясь, носит значок с золотым драконом, а другая — подозрительно похожа на поп-идола Японии Ма Ренку… и тоже особо этого не скрывает? При этом альфо-мачизм подкрепляется исключительно фактом наличия трех девушек… А так — заурядность заурядностью…»
«Урыл бы!»
«Ты-то? Ты-прошлый? Ха-ха-ха!»
Мисаки ежилась — она воспринимает эмоции не хуже меня. Миу тоже — я был почти наверняка уверен, что она тоже может ощущать чужие эмоции, слишком уж легко она прятала от меня свои… правда, делала это только тогда, когда надо было неожиданно и эффектно появиться. А у Ренки… у Ренки, видимо, чутье настоящего поп-идола на чужие взгляды.
— Сынок! — Перед самой станцией Дорогава к нам подошел тот самый служащий, который — единственный! — за меня радовался. В глазах пожилого человека стояли слезы. — Молодец, сынок! Я горжусь тобой! Не сдавайся, сынок! Мы, натуралы Токио, с надеждой смотрим на тебя!
Они сговорились, что ли?!
— Рен-чан! — Зашептала Миу, когда мы покинули вагон. — Правильно ли я поняла, что все остальные мужчины в вагоне — НЕнатуралы?
— Миу! Ты — глупая нэка! — Шепнула Ренка. — Если натуралы с НАДЕЖДОЙ СМОТРЯТ, то это не натуралы, а вуайеристы!
— Кое-кто чешуйчатый, — Вмешалась Мисаки уже в полный голос. — Очень хорошо разбирается в вуайеристах! Видимо, это наследственное!
Я уже проходил турникет. Девушки щебечущей стайкой, как положено, следовали сзади:
— Кое-кто чешуйчатый, прошедший без очереди, видимо, забыл, что без очереди у нас обслуживают только инвалидов! И я не только про турникет, кстати, говорю!
— Ара-ра… когда кое-кто сможет заставить Сигурэ-сэнсэя накраситься, вот тогда и будет рассуждать тут об очередности!
Миу, если судить по эмоциям, наслаждалась:
— Кстати, я тут подумала: змеи и ящерцы — из подотряда чешуйчатых отряда пресмыкающихся… Но ящерицы находятся на более высокой ступени развития, так как у них есть конечности!
— Ага! Слышала? Слышала? — Обрадовалась Мисаки. — А если еще учесть, что я не ящерица, а дракон, то вы все — пыль на моих стопах!
— Но-но-но! — Погрозила пальчиком Миу. — Во-первых, кошки — млекопитающие и находятся на голову выше и ящериц, и змей! Во-вторых, кошки — это высшие существа! И это еще круче, чем хомо сапиенс! Не говоря уж про каких-то там драконов! Эволюция, девочки! Эволюция!
— Кха! — Задохнулась от возмущения Мисаки.
«Кажется, Малыш, роли в гареме более-менее распределились: чешуйчатые пресмыкающиеся грызутся между собой, а млекопитающие кошки следят за этим с забора, время от времени сбрасывая косточку и наблюдая за сварой! Главное, чтобы нас…»
— Кенчи! Кенчи! — Меня задергали за рукав. — А кто лучше? Мелкие ящерицы, драные кошки или изящные грациозные змейки?
«Ксо!»
— Да-да, Кенчи! Скажи свое веское слово этим противным ядовитым змеям и наглым нэкам!
— Кенчи! Кенчи-ня! Ты ведь ничего не имеешь против кошек-ня? Очень-очень теплокровные кошечки-ня с надеждой смотрят на тебя-ня!
«Поторопился ты радоваться, Старик! Ну, теперь — выкручивайся! Без твоего опыта дипломатического словоблудия нам будет худо!»
* * *
Мы подходили уже к самым воротам Института, когда я сообразил, что же казалось мне неправильным и странным…
— Стоп!
Девушки послушно остановились и в ожидании воззрились на меня. Студенты огибали нас с двух сторон. Кто-то здоровался, кто-то проходил мимо. Но косились все.
— Змейка! А ты, случайно, на свою работу не подзабила ли? — Подозрительно спросил я. — И не шифруешься сегодня, опять-таки…
— Что заставляет вас так думать, аната? — Насупилась та. — Вообще-то, я тоже учусь. Получаю высшее образование! Я, да будет вам известно, будущий управленец в области ИТ-бизнеса!
«Рояли, рояли, чертовы рояли! Малыш, давай заспорим на пару онигири: я знаю, что сейчас будет сказано!»
«Не, Старик! Не буду я спорить. Я уже и сам знаю. Удивительно, что этого не произошло раньше! Что-то подзадержался местный блюститель законов жанра!»
* * *
— Слышала? Слышала? На факультет «Управления» перевелась Ма Ренка!
— Ренка-сама?! Ведущая «Счастливчика»!
— Ага!
— Сейчас, в конце февраля… с чего бы вдруг?
— А вот спроси меня… ну, вот спроси!
— Ну? Спрашиваю…
— В нашем институте учится ее жених…
— Только не говори мне…!
— Ага! Он самый! Наша локальная секс-машина массового поражения!
— Глупость! Такого не может быть, потому что такого не бывает! Ренка-сама не могла…
— Еще как могла! На обеде их уже видели вместе. Они совершенно не скрываются! Ма-сан просто висит на нем, представляешь?! А эти две даже не возражают! Еще и улыбаются! Все!
— Да что они в нем нашли! Ренка-сама достойна гораздо большего, чем какой-то там недоделанный дракон!
— Кхе-кхе… Ну ты, конечно, имеешь полное право говорить о своих родственниках все, что тебе вздумается! А уж о Сирахаме Кенчи — тем более. Но мне кажется, ты слишком уж к нему пристрастна… К тому же он такой… активный… А ты слышала, кстати? Слышала? Он, поговаривают, уже и Асамия Рююто… того! Сирахама Кенчи — он такой… разносторонний! Вот бы попробовать… Интересно, он тэнши илиакума?
— Тьфу!
— Наверно, все-таки акума! Очень уж его невесты довольные ходят…
— Не раздражай меня, яойщица!
— Муа-ха-ха! Вы ничего не понимаете в высокохудожественном переплетении мужских мускулистых тел, усыпанных красными лепестками роз!
— Ни-ни-ни! Даже не подходи ко мне — я боюсь заразиться этим непотребством!
— Муа-ха-ха! Презренные ханжествующие натуралы!
— Так-так-так… Рю-сан, Ишики-сан… Как только вы закончите идеологический спор, вас не затруднит помочь мне в оптимизации вот этого цикла?
— (хором) Да, сэнсэй!
— Отлично! Кстати, лично я предпочитаю сёнен!
— Прекрасный выбор, сэнсэй!
— Ой! А у нас с вами, оказывается, одинаковые вкусы, сэнсэй! Я тоже люблю этот жанр… особенно, с приставкой «-ай»!
* * *
Опять туалет. Правда, туалет кафе, а не института.
— В твою победу над Дикарем никто не верил, — Ниидзима поводил руками под краном, чтобы сработал датчик и полилась вода. — Так что ставки были не в твою пользу. Поэтому я не то, чтобы озолотился, но поднял прилично. Это — твоя доля.
Конверт перед этим был положен на столешницу с рукомойниками. Почему, интересно, не из рук в руки? Наверно, чтобы даже под полиграфом на вопрос «Передавали ли вы деньги Сирахаме Кенчи?» ответить с честными глазами «Нет!» И ведь, действительно, не передавал — просто положил на столешницу. И забыл. Типа. Ага.
— Только, Сирахама, давай без этих глупостей о перечислении денег семье убитого. Ладно?
— «Убитого»? Ниидзима-сан, вы меня все чаще разочаровываете! Я даже подумываю сделать своим агентом Ниони-сан, как более компетентного специалиста. К тому же мне будет приятно встречать в раздевалке ее приветливое милое личико, а не вашу вечно недовольную мор… физиономию.
— Вот как… — И Ниидзима мгновенно стал делать выводы, не обратив никакого внимания на угрозу. — Значит то, что Дикаря все-таки откачали, вам известно… А узнать вы этого не могли — поскольку ушли раньше нас… видимо, сказалось отсутствие презервативов по двести тысяч. Следовательно, та техника была использована вами сознательно… Оч-ч-чень интересно… Оч-ч-чень…
«Ой-ой, Старик! Мы, кажется, перестарались с откровенностями и желанием подколоть! Ты смотри, в какие дебри этот проныра полез!»
«М-да… лопухнулись мы. Одно утешение: парень для нас совершенно безопасен! И по смыслу, и по этому чертовому канону!»
— Кто следующий, Ниидзима?
— Боец Яма. Боевое сумо. И убивать его нельзя, Сирахама-сан. Ни вообще, ни так, как вы это проделали с Дикарем.
— Я и не собирался. А почему нельзя-то?
Ниидзима гадливо поморщился:
— Сынок второго советника Наместника. Никто этого не знает, но все это знают. Такой вот парадокс Арены.
— Уж не второй ли советник «крышует» нашу лавочку? Оч-ч-чень интересно… Оч-ч-чень…
— Не ставьте вопросов, от которых может скатиться голова, Сирахама-сан! Насчет головы, кстати, я вполне серьезно! Всякие нехорошие слухи ходят про второго советника… Всякие! В утешение могу сказать, что данный конкретный персонаж для вас неопасен — за ним нет ни одного поединка со смертельным исходом и сколько-нибудь серьезными травмами. И побеждать его все-таки можно и нужно! Но — без членовредительства! Мягко. Бережно. Нежно. Ну а если хотите подзаработать, то можете под него лечь… не интересует? Ну, как хотите…
— Адепт боевого сумо не умеет убивать?
— Боевое сумо на то и боевое, Сирахама-сан, чтобы убивать противника! Просто данный конкретный экземпляр… далеко ему до мастерства. Впрочем, под удар все равно лучше не подставляться — он им кирпичные стены проламывает. Просто делает это… медленно. Ну, «медленно» — для вашей реакции и реакции большинства участников Арены. Ну и жировой каркас, конечно…
Ниидзима поправил прическу, полюбовался на свое смазливое личико в зеркале, и добавил:
— Хотя, зачем я вам все это рассказываю? К вашим услугам целых шесть мастеров Редзинпаку! Они расскажут вам о боевом сумо много интересного! И еще больше покажут!
Мы возвратились за наш столик. Девушки, о чем-то шушукались. В кафе стало многолюдно… Судя по тому, что присутствующие косились на наш столик — причиной повышенной выручки этого кафе сегодня вечером станет поп-идол Ма Ренка! Которая ОПЯТЬ совершенно не скрывается!
— Кенчи! — Заметила Ренка. — Мы никогда не задерживаемся в туалете дольше трех минут! Ты решил компенсировать это наше достоинство?
— Сирахама-сан, действительно, так нельзя! — Серьезно добавил Ниидзима. — У тебя идеальные подруги! Дайя-сан обычно тратит на это мероприятие от десяти до пятнадцати минут…
— Вы так долго отсутствовали… — Ничуть не обидевшись, поведала Дайя. — Что это кого-то могло натолкнуть на всякие глупые мысли, чем это вы вдвоем занимались в туалете — А, нет… таки обиделась немножко. — А за наш столик уже девять раз подсаживались молодые люди, желающие скрасить наше одиночество…
Кстати, без своего коронного «Если мне будет позволено заметить»…
— Причем, восемь них из озвучили одну и ту же фразу: «Девушки, позвольте скрасить ваше одиночество»… И только один решил подкатить молча… наверно, надеялся на ореол загадочности. — Фыркнула Мисаки. — И подсаживались, не получив разрешения… представляешь?! Хамло!
— Только мимо стульев промахивались, болезные. — Ренка.
— Ловкость ног — никакого мошенничества! — Миу.
— Девять раз подряд? Почему так мало? — Удивился я. — О! Наш заказ уже принесли!
— Только что! Даже нагреться не успел. — Миу подвинула мне мой бокал. — А почему ты заказал себе не чай, а коктейль? — Ехидно улыбнулась она. — Чай ты уже не любишь? Смотри, на улице холодно и до цветения сакуры еще далеко!
Девушки уже были в курсе «чайной травли», устроенной мне мастерами. Но все равно не упускали случая подколоть. Наверно потому, что не знали, чем помочь. И не знали, в чем причина этой «травли».
Я удобно устроился между Ренкой и Миу. Тихий печальный вздох от Мисаки… у них там опять какая-то «очередь». И ей не позволили «пролезть». И если в кинотеатре у меня на коленках сидела она («Потому что я самая маленькая из вас, дылды!»), то сегодня, видимо, не ее день… Ну и что, что высидеть там я смог минут десять… Засчитано — и точка!
А еще меня окатило ненавистью… Пошарив глазами по кафе, нашел источник. М-да…
«Палево, Старик?»
«Ну, не палево, конечно — ты все-таки правильно в следующий раз подбирай терминологию… Но где-то близко к нему».
Аика Рю. Как там она сказала: «Надеюсь, в этот раз ты не будешь поддаваться сестрице Аике?» Девушка, которой я проиграл на соревнованиях. Поддался. Хотя, это она должна была мне поддаться… Но я поддался первым. То есть в поддавки выиграл я, хотя должна была выиграть она.
Зато теперь Аика — абсолютный чемпион института… Ха!
И будет вынуждена теперь участвовать в Весеннем Чемпионате между институтами в мае. Ха-ха!
Как и вся троица, занявшая первые три места… включая Рююто! Три раза «Ха»!
А ведь на ее «вызов» я тогда равнодушно кинул болт… Обиделась девушка. Злится. Как там Ренка сказала: «Наш Кенчи никого не оставляет равнодушным!»?
Может, подраться с ней? Это будет полезно и познавательно — на соревнованиях она была куда сильнее того парня — то ли брата, то ли кузена — который, в свою очередь, побил Рююто!
«А если изувечит, Старик?»
«До боя с Ямой еще две недели — заживет, если что…»
«Ну, что? Пошли, сдаваться, что ли? А как к этому наши девушки…?»
«Малыш, ты все время забываешь, КТО наши невесты! Они отнесутся к этому с пониманием! Они еще и поболеть за нас придут!»
«А потом будут нам синяки и шишки нашим компрессиком обрабатывать… Настоящие японские женщины!»
* * *
Аика разошлась. И дралась со мной основательно с большим, глубоким и искренним чувством… причину которого я смог понять только потом. И то — понять я смог только то, что ни черта ни в жизни, ни в женщинах не понимаю!
Дрались мы в подворотне прямо там, рядом с кафе. В пяти минутах от института, кстати… Так что в зрителях недостатка не было.
Мои девушки с пониманием и даже с одобрением отнеслись к моему желанию ответить на старый-старый «вызов» прямо там, в кафе. Более того, Мисаки, как моя невеста и сестра Аики, с готовностью вызвалась быть секундантом-переговорщиком!
— Сумасшедшая будущая ячейка общества! — Шепнул Ниидзима на ушко Дайи… довольно громко шепнул.
Дайя глубокомысленно покивала:
— Их шансы понянчить внуков я бы оценила, как один к десяти…
— Все-таки, думаю, что один к одному. — Не согласилась Миу. — Либо доживем, либо не доживем!
— Или так… — Кивнула согласно Дайя. — Фатализм — это где-то даже удобно!
Результаты нашего спарринга я бы оценил, как «один — четыре». В пользу своей двоюродной или троюродной сестры. Или кузины, или тети… надо будет у мамы уточнить. При том, что с Рююто у меня в последний раз получилось свести поединок к счету «один — три».
Аика была в коротенькой юбочке и мы со зрителями наконец-то смогли оценить ее великолепные ножки. Во всей смертоносной красе: они у нее оказались не только красивыми и стройными («Вах! Как мы и рассчитывали, Малыш! Я снова влюбился… на минуту»), но и металлическими! Ощущения — будто под выпрямившуюся рессору попадаешь… Бедный ее брат, которого она запинала на соревнованиях в финале… Как там его звали-то?
Есть большой соблазн сказать, что я себя сдерживал. Ничего подобного! Нет никакого смысла себя сдерживать, когда попадаешь в молотилку-мельницу! Подойти «ближе к телу» удавалось с трудом, блоки ставить было не только глупо, но и опасно — от таких ударов можно было остаться без рук…
А взывать к Подземному Миру… Ну, меня там просто не поймут в этом случае!
Так что пришлось вспомнить Композитора с его «круговой техникой» Багуачжан и заставлять Аику неудобно перемещаться по кругу, уворачиваясь от ее «порхающих ног».
— Время, Мисаки? — Выкрикнула Аика.
— Одиннадцать с половиной, онее-сан!
— Я удовлетворена! — Заявила Аика, останавливаясь и поправляя юбочку и курточку.
И, надменно посматривая на затаивших дыхание зрителей, торжественно добавила:
— Ты продержлся больше десяти минут, они-сан! Думаю, я не буду возражать, чтобы человек, способный пройти Лабиринт с включенными ловушками, встречался с Ренкой-сама!
После этого последовал полный достоинства поклон равного равному.
«Старик… я не понял… то есть достоинства мужа для сестры Мисаки ее волнует гораздо меньше, чем ухажер для поп-идола Ренки?!»
«Погодь, Малыш… нас что… признали способными пройти лабиринт с включенными ловушками?»
— Опаньки! — Сообразила что-то Ренка. — Белый дракон?
И после этого я наблюдал невероятную картину: смущенная до раскаленной красной кожи грозная «молотилка» Аика Рю застенчиво кланяется Ма Ренке, что-то скромно лопочет и ковыряет носочком туфельки асфальт: «Я ваш горячий поклонник!», «Вы мой кумир!», «Образец для подражания!», «Желаю вам счастья!»
Как оказалось, мне еще повезло! Аика была без перчаток и в своей любимой замшевой курточке — и не могла использовать свою любимую капоэйру! Асфальт-то грязный!
Что-то чем дальше, тем меньше я понимаю происходящее… Причем тут «Белый дракон»?
* * *
А через полчаса, уже в вагоне монорельса, меня снова скрутило!
— Да-а-а… далеко нам до мастеров! — Глубокомысленно заметила Мисаки, догоняя меня, несущегося метеором к воротам Редзинпаку, поскольку туалета на ЭТОЙ станции не было. — Я даже не заметила кто и как это сделал!
— Наверно, сегодня даже вопрос о том, зайдешь ли ты к нам, не ставится! Да, Кенчи? — Нас нагнала Миу.
— Ой, неужели Кенчи сегодня зайдет в Редзинпаку добровольно?! — Прижала ладошки в варежках к щекам Ренка.
В перерывах между посещениями туалета я прямо спросил у Акисамэ: «Зачем?» На что получил от мастера джиу-джитсу ответ полностью в духе нашего сумасшедшего додзё:
— Мне бы очень хотелось, Кенчи, чтобы ученик сам догадался об этом! — И снова сделал «хитрую лису».
Я вот удивляюсь, как этот персонаж… Гин его, кажется, звали, да? Так вот как персонаж с таким лицом смог дожить да столь преклонного возраста? А вот чему я совсем-совсем не удивляюсь, так это тому, что его таки грохнули!
— Хо-хо-хо! Кенчи! Как хорошо, что ты зашел! Не сочти за труд, приготовь мне моего любимого чаю! Акисамэ-кун, мультики сегодня будем смотреть?
— Да, Старейший! Я предлагаю посмотреть про этих смешных тануки и тэнгу! Если мне не изменяет чутье — это гениальное произведение! Эти персонажи затрагивают что-то родственное в глубинах моей души… Кенчи, ты сегодня останешься? Тем более, что чай ты сегодня готовишь сам…
* * *
Во вторник утром обрадованный моим решением отец вручил мне свою визитку, поставив на нее свой штампик:
— Как тебя заботливо отделали… — Покивал головой отец, рассматривая синяки на лице и руках. — С большим энтузиазмом и любовью, я бы сказал. С Мисаки-тян что-то не поделил? Техника явно драконья… Ну, ты не огорчайся — смирится-слюбится! И помни, сынок, главное в семье — это умение находить компромисс!
Это точно.
Как там Ниидзима говорил? «Вбить в поисковик вопрос „Как добраться до…“?»
Клуб, действительно, располагался недалеко. А уж на мотоцикле… да при наличии подземной парковки…
И если учитывать непонятный энтузиазм отца по поводу этого клуба, то можно прогнозировать, что ждет меня в этом клубе много интересного… Уж не тайная ли это база Гасящих?
— Кенчи? Компрессик?
— Да, мам. Если не затруднит!
— Не затруднит. В следующий раз припряги Ми-тян — исследования показали, что эффективность наших компрессиков обратно пропорциональна возрасту! — Мать задумалась и добавила. — Впрочем, именно по этой причине мои компрессики все еще высокоэффективны!
* * *
— Шиба. Джеймс Шиба. — Приветствовала меня «легенда».
Наверно, я немного устал от калейдоскопа событий вокруг меня… хотя, какой там «наверно»! Во всяком случае сейчас меня даже не подмывало попросить показать знаменитого в моем мире человека свой знаменитый «удар ногой с разворота».
Шиба. Джеймс Шиба. С бородкой и усами, с черной повязкой на одном глазу. Чак Норрис… вылитый, стопроцентный. Он же — директор клуба «Золотая перчатка».
Нет-нет… никаких глупостей! Я даже не стал вздыхать: «Привет, Чаке!» Я вежливо поклонился и поздоровался:
— Добрый день, Шиба-сан! Меня зовут Сирахама Кенчи. Папа сказал, что у вас можно потренироваться…
— Мешок попинай пока, парень. А я посмотрю. Только — руками! — И совсем тихо пробормотал. — А то знаю я вас, узкоглазых…
И я пошел пинать мешок. А пока пинал — думал.
То ли клуб «Золотая перчатка» — вовсе и не боксерский клуб, а, допустим, место встречи Гасящих… очень уж отец хотел меня в этот клуб затащить. То ли это, действительно, боксерский клуб и действия отца — как обычно — пускание пыли в глаза и желание запудрить мозги всем окружающим, включая детей… Надеюсь, маменька хорошенько ему всыпала тогда…
— Какого ляда ты тут делаешь? — Вместе с этим змеиным шипением в мою спину повеяло смертельной опасностью.
В следующую секунду двухсоткилограммовый мешок полетел в противника, а я — полетел за мешком, готовясь убивать и уничтожать… Зря, конечно — меня ведь не атаковали, а просто спросили… пусть и с угрозой. Тем более, что почти сразу я смог определить «знакомый запах» эмоций. Очень-очень знакомый. Чуть ли не родной.
Яйой. Собственной холодно-селедочной персоной и взрывным страстным темпераментом. А сейчас — злая, раздраженная и испытывающая досаду… Может быть — «красный день» календаря у девушки?
Она была в спортивной светло-синей форме с бело-красными полосами вдоль рукавов и штанин. Босиком. Мы стояли друг напротив друга, а между нами медленно раскачивался боксерский мешок. И смотрели мы из-за него друг на друга, как из-за укрытия. И — через прицелы ружей.
— Тренируюсь я тут…
— Следовало догадаться, что рано или поздно ты тут появишься. — Процедила она.
Чем-то она очень-очень недовольна.
А еще… получается, все-таки, клуб — не совсем клуб. Или — не совсем боксерский… Или я не так понял.
— А что? Тут для меня было зарезервировано место? — Решил я натолкнуть Яйой на то, чтобы поделилась со мной кое-какой информацией.
— Ну… тебя ж из Редзинпаку выгнали? Говорят, бесталанный ты…
Видимо, желание получить информацию — это у нас взаимно. Но и подставляется в словесной баталии, конечно — совсем безыскусная провокация.
— А тут — пристанище бесталанных и никчемных? — Окидываю ее откровенным похотливым раздевающим взглядом, заставившим ее вспыхнуть. — Ну, мне еще не поздно отсюда свалить. Я-то тут только первый день… в отличие от…
— Запомни, если хоть кому намекнешь, что у нас с тобой что-то было…
— Кенчи-кун, Яйой-тян… Какая прекрасная атмосфера! — Оценил боксерский мешок между нами.
Мы оба вздрогнули — из-за мешка показалось улыбающееся лицо Джеймса Шибы.
— Вы, видимо, уже знакомы?
У Яйой поднялась паника: «Палево, палево, палево! О, Ками, что же делать!!!» И я поторопился ответить… А то ведь девушка ляпнет сейчас чего-нибудь… А я уже успел понять, что в словесных баталиях она будет даже послабее Хоноки, закаленной в форумных битвах… Впрочем, зря я ее с Хонокой сравниваю — троллинг-мастерство моей мелкой сестры неоспоримо.
— Провели пару дружеских спаррингов, Шиба-сан. — И ведь ни капли не соврал… Именно пару, и попробуйте назвать эти спарринги недружескими — они были ОЧЕНЬ дружескими!
— А-а-а, вот оно что… У Икки-куна появился конкурент. — Непонятно, то ли сумел я его обмануть, то ли нет… — Это будет интересно! Ну, в любом случае, наверно, не стоит ставить вас в пару. Раз вы уже… спарринговались. — Решил он. — Яйой-тян, разминайся. Ты сегодня будешь работать с Икки. Тем более, что с Кенчи-куном у вас уже «что-то было».
Ясно. Не поверил ни слову. И понял слишком правильно.
Когда Яйой, пунцовая то ли от злости, то ли от смущения, отошла, Шиба обратился ко мне:
— Кенчи-кун, я тут посмотрел, что ты с мешком вытворяешь… И у меня появился резонный вопрос: своего противника ты, наверное, рассчитываешь сразу убить? Ну или думаешь, что твой противник — обязательно носитель «железной рубашки»?
Увы, но это было именно так — техники Редзинпаку, вопреки декларациям, были в основном калечащими и смертельными… ну, за исключением, конечно, борцовских техник Акисамэ Коэтсуджи. При этом мастер джиу-джитсу испытывал нездоровый интерес к ломающими и удушающим техникам. И мне все-таки пришлось показать ему пару приемов удушения из своего очень богатого, как выяснилось во время медитаций, арсенала тхага.
Так что на вопрос Шибы оставалось только развести руками.
— Ясно… А в уши, готов спорить, заливают философию про то, что боевое искусство, де, должно использоваться только для защиты слабых, сирых и убогих… Так?
— Не совсем так, Шиба-сан. Без упоминания слабых, сирых и убогих. А это совершенно меняет дело. По-моему.
— Хм… действительно. Ну, что ж… Мне, в основном, приходится ставить удары. Но у тебя они поставлены СЛИШКОМ хорошо. Сейчас я тебя с Икки-куном стравл… э-э-э… поставлю. Постарайся его не убить. А потом попытаемся что-то сделать с твоим ударами… Полегче все-таки надо… полегче! Ладно?
М-да… дожили.
* * *
«Золотую перчатку», которую горожане, живущие в округе, без зазрения совести использовали, как специализированный фитнесс-центр (а что! «Качалка» есть, бассейн есть, сауна есть, бар есть…), посещало много женщин.
И почти все они водили «хороводы» вокруг голубоволосого красавчика — одного из инструкторов клуба «Золотая перчатка».
Еще один радостный оскал «канона»! Такэда Икки. Двадцатилетний голубоволосый (!) парень. То есть натурально блондин с синеватым оттенком волос! Не хватало только солнечного зайчика, отбрасываемого от зубов в момент улыбки…
Мне он сразу не понравился. Я ему, видимо, тоже. И слава Ками!
Во-первых, я сразу же излупил его на ринге. Даже не «включая» ног. Скорость — низкая, хотя удары поставлены хорошо.
Во-вторых, я сразу же получил за это нагоняй от Шибы и почувствовал себя Апачаем: «Полегче! Ты знаешь такое слово, как „полегче“? Это же простое японское слово!»
В-третьих, на меня налетела Яйой, чьего жениха (вот в чем была-то причина паники!) я «избил». В меня запустили полотенцем (уклонился), фляжкой с водой (поймал и выпил)… После этого — не слушая возражений и возмущения Шибы (и уверений Такэда, что ему не больно, что все в порядке, что он не в обиде) — загнала меня на ринг и попыталась «наказать».
И это было уже совсем не то, что в клубе «Тагашима» при закрытых дверях зала! Совсем не то. Нейтрализовать разошедшуюся девушку без того, чтобы не повредить ей что-нибудь или не «засветить» свою технику, не представлялось возможным. И моя интуиция подсказала один-единственный приемлемый выход — я перепрыгнул канаты ринга и под хохот некоторых присутствующих (идиотов) спрятался в раздевалке.
Будем надеяться, что Яйой не осмелится при женихе штурмовать мужскую раздевалку.
М-да… вот и потренировался «не в Редзинпаку»…