В КПЗ меня пытались убить целых три раза. Или всего три раза… Я не настолько опытен в работе мишенью, чтобы оценивать — много это или мало.
Первый раз — хотели банально отравить. Но — спасибо мастерам за «чайную травлю» — графин с яблочным соком вызвал у меня знакомую стойкую неприязнь и воспоминания о захватывающих часах, проведенных на унитазе. Графин был вылит в раковину, а я попил воду из-под крана.
Второй раз. Примерно в три часа ночи, в камеру очень тихо зашел неприметный человек с тряпочкой и флакончиком. Уж не знаю, что там было и как он хотел привести свой план в действие — обездвижить, потом соорудить петлю и сунуть туда мою голову, или обездвижить и вскрыть вены и имитировать самоубийство таким образом — но встретившись взглядом со мной, проснувшимся за секунду до открытия двери, молча развернулся и вышел из камеры.
Третий раз. На следующий день меня, снова поправ законы, перевели в камеру с другими задержанными. Тут и физиономистом быть не надо — типичные уголовники! Проигнорировав ритуал «под кем ходишь, пацанчик», я устроился на свободной койке и стал ждать ночи. Ожидания обмануты не были — ровно в четыре часа меня хотели прижать к койке уже вшестером…
Утром полицейские молча выводили меня из камеры, в которой не осталось ни одного живого человека. Последствий — никаких. Оно и понятно — несовершеннолетнего не должно было быть в камере со взрослыми уголовниками. Вот только как и куда они собрались «списывать» такое количество трупов?
* * *
И, наконец, этот момент настал! Четверг. Вечер.
Свадьба Асамия и Фуриндзи назначена на субботу. А на пятницу в Плане записано — «Предметное исследование стандартных охранных систем пеницитарных заведений Японии». Другими словами, побег мои мастера предполагают за сутки до свадьбы.
Однако, что такое «побег»? Это смыться и не попасться. Получается, что НАЧАТЬ побег вполне можно за несколько часов (дней, недель, месяцев) до полуночи между четвергом и пятницей! А уж порог гостеприимного заведения можно переступить и в полночь…
Стандартная смена двенадцатичасовых дежурств — в семь и в девятнадцать часов. Я начал действовать в двадцать два ноль-ноль, когда смена была уже давно сдана и принята, и когда дежурные по этому зданию Управления Минюста завершили свои хождения и перемещения, удобно устроились за мониторами в своем помещении.
Еще позавчера я стал ломать видеокамеры в своих «апартаментах». Заменили раз. Заменили другой. В конце концов плюнули, махнули рукой и поставили у дверей моей камеры пост — одного полицейского на стульчике.
Если вы умеете взглядом крошить камни, а не-пойми-чем — ПЗС-матрицы внутри снимающей аппаратуры (при этом корпус и объектив остаются целыми, а саму микросхему вы не видите), то нет ничего трудного в том, чтобы отпереть дверь камеры, превратив язычок замка в ржавую труху.
После этого — таким же образом сломать камеры в коридоре, оглушить охранника (уже по-простому, используя вполне себе привычные физические законы). И молнией метнуться в комнату дежурных наблюдателей, пока там еще чешут затылки в тайной надежде, что сегмент из девяти видеокамер в коридоре рядом с КПЗ временно вышел из строя и достаточно хорошенько постучать по блокам питания, чтобы все заработало, как прежде.
После этого — взломать дверь в дежурку, аккуратно сложить всех четверых дежурных на диванчик и засесть за телефон, попивая чей-то недопитый чай.
* * *
— Двести тысяч.
— Божественные сущности в последнее время хотят меня разорить!
— Подвергаешь мое требование сомнению, жалкий смертный?
— Ни-ни-ни… только вот «жалкий смертный» мне не нравится… как насчет поменять второе слово на что-то более… долгоживущее!
— Всё так же решительно нацелен на долголетие? Ну-ну, похвальное упорство! Но в таком случае тебе придется несколько поменять образ жизни, сын мой!
— Надеюсь, не отказываться от некоторых мелких радостей, касающихся общения с противоположным…?
— Ты дурак, что ли? Мы — бо… кхм-кхм… жрицы плодородия, а не фанаты аскезы! Выполнение одного хитрого комплекса по утрам, одного хитрого комплекса перед сном, сотня… две сотни поклонов со словами «О, бесподобная Наги-сама!»
— Без проблем! Как только я доберусь до босса этого уровня — тут же отобью ровно две сотни поклонов! И девочки мои поменяют образ жизни — зачем мне долголетие в одну харю, правильно?
— Правильный подход! Молодец! А уж обещать ты горазд…
— О! Вспомнил! Вы же скидочки обещали в следующий раз!
— Тц! Не люблю смертных с хорошей памятью!
— Надо всего лишь поменять параметр «смертный» — я ж уже говорил! И тогда ничто не помешает вашему хорошему ко мне отношению, Наги-сама… Кстати, я даже согласен на «условно бессмертный»… или «трудно-убиваемый»… или «сверх-долго-живущий». Чтобы от вашего вышестоящего начальства не было никаких вопросов.
— Ну, ты жу-у-ук… Сначала со своим начальством разберись!
— А как насчет поставки в ваш храм новых клиентов, которые просто горят желанием плодиться и размножаться…? Расширение аудитории. Увеличение количества верующих, излечение безнадежно больных…
— Каких еще больных?! — Переполошился голос. — Нам только убогих и увечных не хватало!
— Я имею в виду болезни, которые мешают плодиться и размножаться…
— А-а-а… Заманчиво… Но ты сначала текущую ситуацию реши, а потом поговорим… Тут по телевизору вокруг тебя целое представление устроили… И что-то подсказывает мне, что сейчас ты вовсе не из тюрьмы со мной говоришь… Видимо, слинял ты оттуда. О! Вот, кстати, принимая тебя, мы нарушим закон, верно? Так что с тебя — триста тысяч… за конфиденциальность! — И с каким-то непередаваемым удовольствием моя собеседница добавила. — Папаша…
«Папаша? Старик, как это понимать!? Мы ж предохранялись!»
«Вот так и понимай, Малыш… где-то мы не уследили и наследили. То ли в первый раз, то ли в какой-то из последующих…»
«То ли хитрый папаша поработал иголочкой!»
— И продолжение этой истории — в обязательном порядке! А то наш пентюх так и останется девственником!
* * *
Девушки после очередной удачной операции по проникновению на мужскую половину поместья Асамия заняли женскую половину купален. То, что все поместье из-за подготовки к свадьбе было похоже на растревоженный улей и никому сейчас не было дела ни до гостей Мурасаки, ни до нее самой, позволило девочкам находиться не в своих кроватках, а здесь, в купальнях.
Не одним, разумеется: от повода посетить купальни не стала отказываться и охрана — две «руки» араин, Шакти Рахманн и телохранительница Мурасаки — такая же смугленькая девушка, что и остальные араин, но гораздо моложе — лет шестнадцати.
От компании Ниидзимы Каэде и Ниидзимы Эцуко пришлось отказаться — старший брат Харуо оказался не подвержен ни общему ажиотажу, ни чарам Хоноки. Обе сестры получили слабой шлепок под пятые точки и были отправлены спать.
Сейчас большая купальня была вершиной мечтаний вуайериста — больше десятка очень красивых смуглых женщин-индусок, лениво плещущихся в бассейне. Без единой ниточки одежды… ну, разве что водонепроницаемые рации, закрепленные на предплечьях, и многочисленные пистолеты, аккуратно разложенные на полотенцах по всему периметру бассейна.
— Вау! — Мурасаки прижала ладошки к щечкам. — Твой брат тоже женится? А на ком?
— Ну, на этой… — Хонока показала руками перед грудью. — На Фуриндзи! — И тут же важно добавила, причудливо растопырив пальцы. — Аники как только откинется, так сразу и женится!
— Бедненький! — Сердоболия Мурасаки хватила ровно на секунду. Врать она не умела, поэтому тут же радостно воскликнула. — Это же замечательно! Мурасаки находит это просто восхитительным! Представляешь, эту ужасную женщину хотели выдать замуж за моего братика!
— А на ком твой женится?
— Не знаю. — Пригорюнилась девочка. — Мурасаки не говорят об этом. Даже Хана не говорит, а только плачет — Мурасаки так ее жалко! Хана так любит братика! Завтра невесту должны привезти к нам — церемония пройдет в нашем Храме на общей половине. Братик должен быть очень-очень благодарен самоотверженному Сирахама-доно! Я обязательно завтра скажу ему, чтобы он отблагодарил Сирахама-доно! И сделал свадебный подарок Сирахаме-доно!
Хонока колебалась: с одной стороны — не хотелось огорчать наивную и очень-очень впечатлительную подружку, а с другой… да-да, с той самой стороны сильно свербело. Очень-очень.
В этот момент охрана встрепенулась и вопросительно посмотрела на Шакти — японское отделение аналитического центра Араин только что прислало информацию, которая могла заинтересовать именно эту группу охраны.
— Да, девочки. — Роскошная индуска блаженно зажмурилась. — У нас сегодня-завтра будет отличная возможность, чтобы потренироваться в условиях, приближенных к боевым. — И ответила на вопросительный взгляд Хоноки. — Десять минут назад министерство юстиции обнаружило, что Сирахама Кенчи отсутствует в камере предварительного заключения. Три минуты назад его объявили в розыск, как опасного преступника.
— Ну, вот! — Хонока подбоченилась. — А кто сомневался в аники? Только сиськами помани — и он тут же в рывок уйдет!
Девушки-телохранители захихикали.
* * *
Мотоцикл летел по шоссе. Впереди — сплошные зеленые светофоры. Сзади — никаких сирен полицейских машин. Машины на перекрестках стояли и ждали моего проезда… В наушниках шлема — ласковый женский голос: «Через триста метров — поверните направо. Через двести метров — поверните налево»
Все правильно, так и должно быть.
«Зеленая улица — 5 399 000 иен
Разработка оптимального маршрута — 1 399 000 иен
Дезинформация полицейского управления на 1 час — 3 490 000 иен
Дезинформация полицейского управления на 2 час — 4 490 000 иен
Дезинформация полицейского управления на 3 час — 5 490 000 иен
Дезинформация полицейского управления на 4 час — 6 490 000 иен
Дезинформация полицейского управления на 5 час — 7 490 000 иен
Отключение отслеживания по СИМ-карте — 2 990 00 иен
Счастливчик рад выполнить любой ваш запрос. Спасибо, что обратились к нам!
На вашем счету осталось:…»
Именно такое СМС-сообщение было на моем старом телефоне, который лежал внутри мотоциклетного шлема. «Счастливчик» продолжал развлекаться.
Ну, что ж — легко пришло, легко ушло.
Я выбрал «Да, оплатить услуги» и завел свой мотоцикл, стоявший на стоянке Управления Минюста. В здании уже завывала сирена — наконец-то обнаружили пропажу после того, как дежурная смена не ответила на контрольный звонок.
Отправить, что ли, шесть цифр? А то денег на счету все меньше и меньше…
«184233» — «Отправить» — «Средств на вашем счету недостаточно, чтобы…»…
Ну, а я что? Рассчитывал, что меня поставят на вечное денежное довольствие? К тому же — сейчас-то явно не тренировка! Так что наглеть не стоит.
* * *
Приезд Миу в резиденцию Асамия в префектуре Тиба в пятницу вечером был обставлен сравнительно скромно… Длинный черный лимузин въехал через Третьи Солнечные ворота, находящиеся на женской половине. Встречающих было много. В основном — женщины в ярких праздничных кимоно.
Но была и небольшая делегация мужчин. Их количество компенсировалось официальностью хакам и богатством вышивки на хаори. Все они, за исключением трех парней — явных мальчиков на побегушках — были пожилыми людьми с выражением лиц, свидетельствующим — власти у этих «дедушек» оч-ч-чень много.
— Кто все эти… — Миу с ледяной холодностью осмотрела встречающих мужчин и явно проглотила «старые». — Пожилые люди?
— Представители Семейного Совета Семьи Асамия, Фуриндзи-сама. — Поклонилась невысокая беловолосая девушка в праздничном зеленом кимоно.
— Имя?
— Хана, госпожа! — Пролепетала девушка, испуганно дернувшись под взглядом будущей жены Рююто.
— Что эти мужчины делают на женской половине, Хана? — Внятно и громко задала вопрос Миу.
— Простите, госпожа…
Хана, дрожала, а члены Совета неуверенно стали переглядываться… Вообще-то, предполагалось, что кто-то из них должен был официально поприветствовать будущую дочь Асамия, жену будущего Наследника.
— Хм… — Задумалась Фуриндзи, картинно приложив пальчик к подбородку. — Видимо, слухи не врали, и в самой семье Асамия не считают нужным строго придерживаться декларируемых традиций…
— Негоже женщине делать подобные замечания о семье будущего мужа. — Недовольно заметил Дзюро Асамия, абсолютно лысый крепкий старик.
И поперхнулся — перед ним, держа его нос двумя пальцами, стояла Фуриндзи Миу. Ледяные серые глаза, казалось, уткнулись двумя гвоздями в затылочную кость, прошили ее и нанизали пару членов Совета, стоявших сзади.
— Захлопни пасть, сморчок… — Железные пальцы стали выворачивать нос, а голос оставался все таким же безэмоциональным, несмотря на слова и действия. — Я не женщина Асамия, а Роза Редзинпаку. И не собираюсь цвести на вашей мусорной куче. Мой будущий муж порвет завтра на тряпочки вашего змееныша. А если этого не сделает он, то это сделаю я.
Какой-то молодой человек дернулся на помощь Дзюро. И тут же рухнул, как подкошенный — удара Миу никто заметил. А та даже не посмотрела в его сторону. Оставшиеся парни неуверенно оглянулись на «начальство», испрашивая инструкций. Инструкций не последовало — члены Совета, в основном, были в боевых искусствах весьма разбирающимися людьми и уровень будущей жены Рююто оценили по достоинству.
— Кста-а-ати! — Протянула Миу оглядываясь, но не выпуская чужого носа. — Мой будущий муж уже почти сутки на свободе, а это поместье почему-то до сих пор не разгромлено… Честно говоря, — Доверительно сказала она. — Я ожидала увидеть столбы черного дыма, живописно поднимающегося над поместьем Асамия. Ну, с ним мы отдельно поговорим…
— Фу-фу-фуриндзи-додо обефял… — Проквакал Дзюро, находящийся сейчас в позе «дзю».
Миу притянула старика за нос к себе и очень громким шепотом спросила:
— Он обещал, что я буду себя хорошо вести? Он обещал, что я буду послушной девочкой? Он обещал, что я не убью Асамия Рююто, если того не убьет мой жених? Он обещал, что я ничего не сделаю с вами? — На каждое «обещал» она дергала Дзбро за нос. — Не-е-ет! Он только обещал, что выдаст Розу Редзинпаку замуж за Асамия Рююто… если последний доживет до свадьбы.
Целую минуту у входа в здание стояла тишина. Наконец, кто-то прокашлялся, привлекая общее внимание:
— Ну, я смотрю, вы тепло приняли нашу девочку! И не будете ее обижать!
Акисамэ в униформе водителя — строгий костюм, фуражка и снежно-белые перчатки — протянул Хане огромную, но легкую коробку:
— Кимоно невесты, — объяснил он. — В котором она завтра всех порве… э-э-э… всех покорит своей неземной красотой… Миу-тян, не балуйся тут. Передавай привет жениху… ну, которого в живых оставишь.
— Да-да, Акисамэ-сан! — Пропела заулыбавшаяся Миу и, кротко сложив лапки перед собой, поклонилась. — Счастливого пути, Акисамэ-сан!
Присутствующие только сейчас почувствовали, что все это время, оказывается, на них давил какой-то тяжелый груз, заставляющий сутулиться и опускать голову, пряча глаза.
Дзюро ощутил, что, наконец, свободен, а эта… дрянная девчонка уже стоит в нескольких шагах и мило улыбается водителю лимузина! Нос пульсировал, сообщая, что на церемонии бракосочетания внука он, нос, вряд ли сможет украсить собою лицо хозяина.
Мотор огромной машины мягко рыкнул — предстоял долгий и сложный процесс выезда по узеньким дорожкам поместья.
Один из членов Совета прокашлялся и задумчиво протянул:
— А я-то голову себе ломал, чего это Орочи-кун не пожелал встречать невесту сына… Кажется, что-то проясняется.
Присутствующие женщины о чем-то зашушукались. И Дзюро Асамия понял, что очень скоро подробности встречи будущей невесты Рююто станут известны всему семейству Асамия.
— Мы быстро воспитаем тебя, девочка… — Прошипел он, чтобы хоть как-то сохранить лицо.
И снова вздрогнул. Миг назад Миу ласково улыбалась вслед уезжающей машине, а сейчас уже стояла перед ним. Всё тот же пугающий взгляд. Резкий тычок пальцем куда-то в область сердца.
— Вот, собственно, и всё! — С непередаваемым сожалением вздохнула Миу. — Из этого «мы» вам, сморчок-сан, будет нелишним вычеркнуть себя… Человеческая жизнь так коротка и хрупка… А меня воспитают как-нибудь без вашего участия, хо-хо-хо…
Миг. И она снова рядом с Ханой. Остальные члены Совета с ужасом смотрели на побледневшего Дзюро, лихорадочно ощупывающего свою грудь. Про наливающийся синим цветом нос он уже забыл.
— Хана-чан, ты, наверно, будешь моей сопровождающей? — Запела Миу. — Ты ведь мне все-все-все тут покажешь, да?
Хана неуверенно кивнула, беспомощно оглядываясь.
— Йо, сеструха! — рядом уже ошивалась маленькая девочка, которую в поместье успели окрестить «Маленький ужасный они»… во всяком случае, способностью проникать в любые закрытые помещения этот демоненок обладал. — Прости, что не подошла раньше. Зато такие кадры сделала! М-м-м… на моем сайте уже четырнадцать миллионов хитов, а будет еще больше!
— Ой, Хонока-чан! — Миу обняла сестру Сирахамы. — Я так рада тебя видеть в этом гадюшнике! А где братик?
— Где-то тут слоняется. Проводит реге… реконис… ра-ра… какое-то слово сложное…
— Рекогносцировку. — Подсказала вздохнувшая Шакти. — Значит, уже пробрался на территорию, маленький проказник!
Араин стыдливо опустили глаза.
— Фуриндзи-сан. — Пролепетала Мурасаки…
Окружающие женщины Асамия досадливо зацокали языками — специально же сделали все возможное, чтобы молодая госпожа даже про приезд невесты брата не узнала!
— Фуриндзи-сан… так это вы. — Глаза девочки стали наполняться слезами. — Это вы — невеста моего братика?
— Ну, что ты, Мурасаки-чан! — Миу села перед ней на корточки и погладила по голове. — Вот уж за кого я не собираюсь выходить замуж, так это за него!
* * *
Хане было страшно — эта женщина пугала. Впрочем, к чести девушки, страх перед этой ужасной женщиной не поколебал ее решимости сделать все возможное для своего любимого.
— Что это? — Спросила Миу, только что вышедшая из душа.
— Компот. — Хана показала рукой. — Это — молодое вино, если госпожа решит расслабиться перед первой встречей с женихом. Сок. Яблочный. Виноградный. Гранатовый. Апельсиновый. Это — ликер… А это — просто вода…
— Сколько ухищрений, чтобы сделать женщину податливой… — Усмехнулась Миу. — Думаешь, поможет? И я изменю свое решение?
— Остальным помогало. — Буркнула Хана.
— Я не остальные. — Миу наливала себе в стакан воду.
«Как и ожидалось — она выбрала воду» — Удовлетворенно подумала Хана.
— Ты боишься? — Неожиданно спросила Миу, и Хана вздрогнула, с трудом оторвав взгляд от наполовину опустевшего бокала.
Девушка ответила абсолютно честно:
— Да, госпожа.
— Меня?
— Да, госпожа.
— Почему?
А вот тут Хана соврала о причинах страха:
— Вы напугали меня… всех. Там. Когда убили господина Асамия Дзюро.
— Убила? — Миу в удивлении открыла рот.
— Ну, вы же нанесли ему удар отсроченной смерти… прямо в сердце! Он же должен умереть через несколько часов! Или дней! Его сейчас отвезли в клинику для срочного обследования…
— Опаньки… — Озадачилась Миу. — Вообще-то, Хана-тян, я просто ткнула его двумя пальцами в грудь. Техника смертельных ударов по уязвимым точкам — это к моей сестре, Ренке. Это она у нас Змеюка подколодная Ордена Феникса. — Миу хохотнула.
— Значит, вы не убивали Асамия Дзюро-сана?
— Неа. — Миу чуть повело в сторону. — Глупости какие! Я буду убивать его другим способом!
— Позвольте мне уйти, госпожа! — Хана поклонилась…
«Только бы получилось — Думала она. — Только бы получилось!»
* * *
Бледная Хана, пряча глаза, выбежала из комнаты. Рююто вздохнул. Он стоял перед входом в апартаменты Миу и готовился к неприятностям. Как висельник, честное слово! И этот драконистый козел не пришел!
«Дожили! Жду, когда придет герой и спасет меня от злой волшебницы! Романтика, бля!»
Он простоял еще полчаса, ожидая не пойми чего, и наконец решился. Постучал в дверь, дождался веселого «Да-да!». Удивился, но вошел.
И снова удивился.
Кажется, Миу была… сильно навеселе. Она встречала его в одном банном халате с тюрбаном из полотенца на голове. Видимо, она только что вышла из душа. Разрумянившаяся, улыбающаяся. Она вскочила из кресла, сверкнув красивым сильным бедром и пошатнулась…
— Ой!
На столе стояли бутылки, но темное стекло не позволяло понять, какую из них оприходовала девушка. И, судя по ее состоянию — как минимум одна бутылка была уничтожена полностью.
«Вот же дилемма! И что теперь? Имею ли я право попытаться воспользоваться ее состоянием? И кто я после этого? Но ведь это не будет изнасилованием? Если она не будет против в таком состоянии, то, получается, вся ее неприязнь ко мне до этого — напускное поведение, которое сейчас смыто алкоголем! А не успокаиваю ли я свою совесть такими мыслями? Впрочем, какая совесть у будущего главы клана, вы о чем?!»
— Иди сюда! — Миу весело помахала рукой, находясь в непрестанном движении. — Иди-иди!
Такое впечатление, что девушка едва сдерживала себя, чтобы не пуститься в пляс под слышимую только ею музыку.
Рююто сглотнул комок в горле. Голос у Миу был такой, что у него зашевелилось все, что только может шевелиться и все, что не может… Он сделал к ней шаг. Другой.
— Ну, же! Смелее! — Рассмеялась девушка. — Ближе! Я не кусаюсь!
Он приблизился к ней вплотную, утопая в глазах, в которых плескалась страсть, и потянул за пояс ее халата… Халат распахнулся. Под ним, как и под всяким уважающим себя банным халатом ничего, кроме девушки, не было. Ничего кроме гибкого манящего женского тела…
— Смелее же! — Горячо шептала Миу.
«В конце концов, это на благо клана!» — Он решительно положил руку на теплую талию и притянул девушку к себе.
* * *
Асамия Орочи читал книгу в своем кабинете. В кабинете было тихо — только напольные часы отсчитывали время, да периодически шуршали перелистываемые страницы.
В кабинете было также и спокойно — ход был сделан и оставалось ждать хода противника. Точнее, ход еще не был сделан, но это обязательно произойдет — Орочи бросил взгляд на циферблат — или уже произошло, или произойдет через пару минут. За стенами кабинета по всей территории поместья люди бегали, суетились, готовились к завтрашним торжествам… но главные события произойдут не завтра, а сегодня ночью. Сейчас. А завтра — только формальность, закрепляющая фактическое положение дел. Но ведь противник об этом не знает…
Асамия вдруг застыл. Улыбнулся. Усмехнулся. И пролистал книгу на начало:
— «…Двери заперты. — Стал читать он. — На окнах решетки. Собаки как спали, так и спят. Скрипучие половицы не заскрипели. Как не сработали и другие специальные приспособления, которые даже не стоит перечислять. Это значительно сужает круг возможных кандидатур. Призрак или какой-нибудь дух? Вряд ли. А боги любят появляться эффектно. Разумеется, ты можешь оказаться Смертью, но он также не отличается изысканностью манер, кроме того я чувствую себя превосходно…»
— Добрый вечер, Асамия-сан. — Прошелестел тихий голос из-за спины и добавил. — «Вот они — смертные, все, что у них есть — это совсем немного лет в этом мире, и они проводят драгоценные годы жизни за усложнением всего, к чему прикасаются». Асамия-сан, положите, пожалуйста, книгу на стол и вытяните руки по столешнице. Пальцы растопырьте.
— К чему эта цитата? — Удивился Асамия, выполняя требование.
— Ни к чему. Просто решил поддержать ваш литературный порыв. К тому же у меня под рукой сейчас нет нужной книги, которую было бы уместно сейчас процитировать… — Голос помолчал и добавил. — А у вас хорошее настроение, Асамия Орочи-сан.
— Ну, да! — Удивился Асамия. — Завтра у моего сына свадьба! Совсем взрослый стал. Кстати, спинка кресла бронированная.
— Свадьбы у вашего сына не будет. А пули в пистолете — усиленные бронебойные. И — никакого глушителя.
— Свадьбы не будет? С чего вы взяли?
Шелестящий голос вежливо пояснил:
— Свадьба будет. Но не у вашего сына. Либо Сирахама Кенчи его победит. Либо его убьет Миу Фуриндзи…
Орочи рассмеялся:
— Ты не сможешь прилюдно драться с Рююто, Кенчи-кун, поскольку находишься в розыске — полиция слетится, как мухи на мед. А девочка просто хорохорится! Ей духу на это не хватит!
— … либо Сирахама Кенчи его УБЬЕТ. — Закончил голос и Асамия поперхнулся смехом. — Вы же не будете утверждать, что у прирожденного убийцы не хватит на это духу?
— Это не по правилам! — Возмутился Асамия. — И противоречит договоренностям с Фуриндзи-доно…
— Вы слишком полагаетесь на Фуриндзи-доно, Асамия-сан. Как и члены вашего Семейного Совета… о чем вы, наверняка, уже осведомлены… Ситуация уже изменилась — обещания Фуриндзи-доно давно уже нарушены. Точнее, их ошибочная интерпретация. Кстати, все хотел узнать — Хаято Фуриндзи, действительно, сделал такую глупость и пообещал чистоту и невинность Фуриндзи Миу до свадьбы?
— Ты намекаешь, что…? — Почти не удивился Асамия. — Ну, так это меняет дело! И тогда можно не… А хотя… — Приуныл Асамия.
— Вот именно. Ни у кого почему-то не хватает того самого духу сказать в лицо Хаято Фуриндзи, что он не выполнил свои обещания. За спиной, впрочем, тоже. Человек правильно себя поставил. Уважаю… И почему-то все так зациклились на этой девственности и носятся с нею, как с какой-то величайшей драгоценностью…
— Он не обещал чистоту и невинность Миу. — Признался Асамия. — А всякие иносказания про невинный бутончик и нераспустившийся цветок — к делу не пришьешь… Проклятые чайные церемонии — ни одного слова прямо, без трех смыслов и шести подтекстов!
— Хо-о-о… — Оценил голос. — Сочувствую.
Часы отсчитали ровно двадцать одну секунду тишины.
— Зачем пожаловал, Сирахама-кун? — Полюбопытствовал Асамия. — Прирожденный убийца скорее чиркнул бы меня по горлу или разнес бы башку из пистолета с глушителем и пошел бы себе дальше! А не стал бы поддерживать мои литературные порывы… с шумным пистолетом без глушителя, заряженным бронебойными патронами. А, Сирахама-кун?
Голос хмыкнул:
— «Убийство для нормального короля — самая естественная причина смерти»? Не поверите, Асамия-сан, мимо проходил. Вообще, в гости шел… к одному челвоеку. Решил заглянуть по дороге — поздороваться. Вначале хотел поторговаться с вами — дескать, вы моему сыну — Фуриндзи, а я вам… А потом… как же там было-то? «Люди, которых можно купить, ничего не стоят». Да? К тому же сын обидится, если узнает — привык решать свои проблемы самостоятельно…
— «Моему сыну…» Вот оно как… Сирахама Мототсуги-сан… А я думал, что это будет Кенчи… — Асамия поцокал языком. — Вы в курсе некоторых наших обычаев, Сирахама Мототсуги-сан?
— Например?
— Первая брачная ночь между мужчиной и женщиной Асамия происходит ДО обряда бракосочетания.
— Ожидаемо. — Хмыкнул голос. — Вполне в русле нашей мужской трусости, апофеозом которой являются обычаи Асамия… не обижайтесь, пожалуйста, Асамия-сан! Переспать с женщиной безо всяких формальных обязательств… И сделать этот ритуал официальным. Дайте угадаю — половина браков таким образом не состоялась — на утро жених объявлял, что его невеста была порочной.
— Три четверти. — Асамия все-таки решился. — Но к браку с внучкой Сверхчеловека такое решение вопроса применено быть не может. Я это вот к чему…
— Можете не продолжать. — Остановил голос. — Напитки… Это же так логично — решить вопрос с непокорными женщинами с помощью алкоголя или наркотиков, подмешанных в напитки. — Асамия похолодел, а голос с неподдельным любопытством продолжил. — У меня только один вопрос — вы хоть раз за всю вашу историю пытались таким вот образом опоить женщину-бойца, уже прошедшего несколько активаций?
Асамия даже не дернулся — он не сомневался, что человек за спинкой стула в случае опасности выстрелит не колеблясь. ЭТОТ — выстрелит. Кроме того — взгляд на часы — то, что должно было произойти, уже произошло. Дергаться поздно. Что б там ни произошло…
— Вот оно что… — Понял Асамия. — Вы спокойно ждете, когда Фуриндзи убьет Рююто…
— … и тогда ни у кого не будет иногда выхода, как Миу отдать Кенчи и раскрыть пошире двери, чтобы дать им обоим сбежать… и не доставать их впоследствии некоторыми «нашими обычаями». А семье Асамия после такого «фейла» будет не до мести.
— На нас пришел заказ? Как тогда… на Танимото?
— Нет, хотя, судя по тайникам, заполненным оружием и взрывчаткой, сынок рассматривает все варианты… Это моя собственная инициатива. Использование служебного положения в личных целях, если угодно.
Мототсуги выдержал минутную издевательскую паузу и добавил:
— Впрочем, окончательное решение вопроса семьи Асамия я решил предоставить сыну… Он иногда удивляет даже меня!
— Что ж… — Асамия расслабился и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. — Тогда будем ждать, какое решение примет ваш сын.
— Я бы еще погулял, кстати. — С намеком сообщил голос и чуть смущенно пояснил. — Свидания со мной ждет одна великолепная женщина… А может, и не ждет… Вот, чтобы это выяснить… Ну… Вы не будете возражать…? Ну… Что б я вас на мушке не держал все это время? М?
— Валяйте…
— Потом голова будет болеть. — Заторопился Мототсуги. — Аспирин хорошо помогает. Или виски — я смотрю у вас бар довольно обширный… А еще лучше — водочка!
Пальцы осторожно коснулось шеи главы клана Асамия и через несколько секунд с интересом отслеживающий свое состояние глава клана потерял сознание.
* * *
… от сладкого наваждения, навеянного обольстительным голосом, тягучими плавными движениями, запахом шампуней и гелей, невероятным блеском серых глаз — от всего этого Рююто избавлялся непозволительно долго.
Лишь задним числом он смог восстановить очередность последовавших за событий событий.
Вот его ладонь ложится на талию слегка прогнувшейся и поощрительно улыбнувшейся Миу.
Вот она единым движением сбрасывает с себя халат.
Вот что-то мигнуло в ее глазах и он понимает, что страсть — может быть разной. Но ничего не может сделать, так как что-то сковало его, парализовало.
Вот что-то хватает Рююто за пояс и отшвыривает назад.
А вот два вздохнувших вслед по воздуху черных лезвия на какие-то сантиметры разминулись с его шеей и животом.
Еще несколько секунд он ошалело крутил головой у стены, приходя в себя, сбрасывая непонятное оцепенение.
Между ним и обнаженной девушкой, в руках которой слегка подрагивали, как живые, два огромных черных ножа-кукри, стояла безоружная фигура в черном балахоне…
— Потом поговорим. — Сказал, как сплюнул, Сирахама Кенчи не оборачиваясь. — Не лезь.
Сирахама чуть присел, сгорбился, как-то скособочился, став похожим на марионетку. Вокруг потемнело и стало ощутимо холоднее.
— Мэйм унэйк кейчап гиле аята! — Холодно сообщил Сирахама на неизвестном Рююто языке.
— Ли-ау! — Столь же холодно ответила Миу
Полностью обнаженная девушка даже не пыталась прикрыться. Она тоже ссутулилась и напружинилась, взгляд стал бессмысленным.
— Мэйм исели джаумбга! — Согласился Сирахама, двигаясь вперед какими-то ломанными, неприятными даже на взгляд, движениями.
Конечно, с места Рююто, все так же сидящего, привалившись к стене, открывался не лучший обзор — иногда стол мешал, иногда диван, иногда кресло. Но и того, что он видел, хватило, чтобы понять, насколько высок уровень тех, кто схватился сейчас посреди просторных апартаментов.
В полной тишине — даже одежда не шуршала — порхали друг за другом два приведения — Сирахама в черном балахоне и Миу в чем мать родила. Тихонько, но тяжко, басовито, вздыхали ножи, время от времени описывая невероятные дуги, вырываясь из рук и, будто притянутые, возвращаясь обратно в ладони Миу. Не сразу Рююто разглядел тонкий шнур, соединяющий навершия черных клинков.
Рююто не удержался и моргнул — перед его лбом находилось предплечье Сирахамы, которым тот «поймал» нож, летевший прямо в лоб Рююто. Сдавленное шипение-ругательство Сирахамы, холодная усмешка Миу, рывок, предплечье дернулось, а окровавленный (хоть и не видно на черном лезвии, но каким ему еще быть?) нож сам, будто пальцем поманила, прыгает в руку Миу.
Девушка поднесла клинок к губам и лизнула лезвие. Улыбнулась и прижмурилась от удовольствия…
— Лиджи, шёхад ийя!
Ее нагота сейчас была совершенно другого качества. Совсем не от такой красоты хочет замереть мужское сердце. Это было… Так замирает человек, оказавшийся в лесу лицом к лицу с тигром. Так замирает пловец, видя, как вокруг него нарезают сужающуюся спираль плавники акул…
Как там? «Она была прекрасна, но красотой лесного пожара: восхитительное зрелище издали, и не дай Бог оказаться поблизости»
Сирахама снова рванул вперед — будто всполох. Снова схватка. А потом…
Резкий взмах окровавленной рукой, брызги крови попадают в лицо девушки, заставив ее моргнуть и отшатнуться. И на долю секунды потерять из виду противника. Короткий вскрик, переходящий в хрип…
Сирахама стоял над девушкой, с закатывающимися глазами оседающей к его ногам, и аккуратно вставлял ножи в захваты-фиксаторы на бедрах.
— Халат дай. — Тихо бросил он.
Рююто сначала даже не понял, что Сирахама обращается к нему — настолько ошарашил контраст между немым безумием творившимся в этой комнате (минуту? Две? Пять?) и спокойным чуть уставшим тихим голосом сейчас.
— А?
— Халат, говорю, дай. И хватит уже глазеть на мою невесту!
Сирахама выхватил из рук послушно отвернувшегося Рююто протянутый халат, укрыл им Миу, осторожно поднял девушку и перенес на диван.
— Активация. — Объяснил он очевидное.
Видимо, Рююто уже пришел в себя, так как огрызнулся:
— А то я не догадался.
— Да кто тебя знает… Бледно выглядишь, Рююто! Очки потерял (Рююто поднес руку к лицу… действительно, слетели. Видимо, от резкого движения). И галстучек порвали… Ну, потому что нехер тянуть грабки к чужим женщинам…
Рююто хмуро разглядывал спину Сирахамы. Соперник был в черном бесформенном балахоне… и это, пожалуй, единственное, что можно было сказать о его одежде. Костюм скрадывал очертания тела и скрывал всю прочую амуницию… если она была.
«Драконистый говнюк», кстати, так и не обернулся к Рююто, продолжая что-то делать с лежащей без сознания Миу. Кажется, обрабатывал ее синяки.
— «Мужчины Асамия никогда не насиловали своих женщин», — Продолжал Сирахама, не оборачиваясь. — Сколько пафоса было в этом заявлении! А, Рююто? Ну, еще бы — посмотрел бы я на того безумца, который попытается изнасиловать Цветок Редзинпаку. Правда, мужчины Асамия очень любят подмешивать всякую дрянь в напитки, не так ли?
Рююто похолодел. Он понял, что было с Фуриндзи! Вовсе не алкоголь! Хана! Что-то подмешала в напитки!
Сирахама вскинул голову и искоса посмотрел на побледневшего Рююто:
— Оп-па… Оказывается, не «мужчины Асамия», а влюбленные в них наложницы… Как там ту девочку звали? Хана?
— Ты?!
— А кто еще? Ну, да… чуть-чуть добавил из своих запасов. Крышу тоже срывает. Только растормаживает совсем другие участки мозга вместо тех, что планировалось раскрутить первоначально. Вместо инстинкта размножения — кое-что другое… Как два пальца… Но что за идиотизм — подмешивать дурь мастеру такого класса?!
— Да насрать! — Прохрипел Рююто. — Что с Ханой?!
— С той девушкой? — Удивился Сирахама. — Ничего… сделала гадость и пошла по своим женским делам.
В этот момент Миу едва заметно дернулась и Сирахама тут же обернулся к ней, снова кинув через плечо:
— Не мешай. Я сам.
Девушка что-то залопотала на неизвестном языке. Сирахама отвечал ей… кажется, на том же языке.
Рююто заметил слезы на лице Миу — ее глаза были открыты, но, кажется, она ничего вокруг не видела. Или видела нечто совсем другое, к реальности не относящееся. Сцепив зубы, Рююто ждал, когда закончатся эти телячьи нежности. И чувствовал себя лишним тут, в своем доме.
Но уйти не мог — как только он выйдет из апартаментов невесты, сюда тут же сунется кто-нибудь из прислуги… Да та же Хана сунет сюда свой любопытный носик, чтобы узнать, чем же все закончилось. А тут Сирахама. А к нему у Рююто есть одно незаконченное дело…
После того, как Рююто заметил слезы на глазах Сирахамы, он отвернулся к двери, испытывая сильное чувство неловкости и, кажется даже, нечто, похожее на стыд. Будто стал свидетелем чего-то, что совсем не для него предназначено.
И рефлекторно принял защитную стойку, наткнувшись взглядом на…
Огромный светловолосый детина с добродушным лицом и добрыми грустными глазами стоял у двери. Босой. В боксерских трусах и майке. По каменным щекам гиганта тоже катились слезы.
Апачай Хопачай, кажется? Мастер муай-тай из Редзинпаку. Наверно, самый сумасшедший из них всех. Как он тут оказался?
Апачай приложил палец к губам, и Рююто понятливо кивнул.
«Вечер плакс, блин!»
* * *
Меня трясло. И от пережитого. И от того, что происходило сейчас. Миу бредила. На хинди. Который к тому хинди, который используется сейчас, никакого отношения не имел — проверено на Шакти Рахманн. И который не должна знать не только Миу, но и обе ветви ее предков!
— Мне больно, муж мой! Руками своими… проведи… к Матери Нашей… меня…
Миу отняла ладонь от бока и показала мне… Чистая ладошка. Но видимо в воспоминаниях Миу на ней должна была быть кровь…
— Небеса уже держат тебя, жена моя! — Нужные слова вырывались из уст сами. — Сейчас боль уйдет. Чувствуешь? Она уходит!
Сзади раздражался ни слова из нашего разговора не понимающий Рююто, но — вот, что значит воспитание! — отвернулся к стене и постарался даже не прислушиваться. Потом он отчего-то удивился… да и бог с ним!
— Легкая рука… у тебя. Чужие бежали… а я чиста… не взяли… меня… не смогли… забрала для Матери нашей… многих… жатва… довольна будет она…
— Скажи ей, что любить, Кенчи. — Подсказал гулкий голос из-за спины…
Но говорил не Рююто, а кто-то, кого я не мог почувствовать… кто-то из мастеров. Апачай? Да, видимо, он. Только без этих своих «Апа-па!»
— Наша расставаться муж жена — говорить «люблю». Скажи, Кенчи! Уйти спокойно — вернуться быстро. Так надо. Принято. Обычай Подземный Мир, Кенчи. Отпустить с радость — встретить с любовь.
Не знаю, правильно ли понял его, но слова снова нашлись сами:
— Кали наградила меня тобой! Ты драгоценность моя величайшая. Моя часть, моя половина…
— Да, муж мой… Да… Черная… вижу ее… попрошу… в следующем круге… рядом… дочерью… матерью… сестрой… как угодно… в следующем круге… Она держит… за руку… а небеса… не нужны… таким, как мы… ты все сделаешь?
— Да.
— Береги дочку, Жеребенок… Черная… она улыбается… она исполнит… не держи меня… отпусти… в следующем…
— До встречи, Ануджа! Я буду просить ее о том же…
Целую минуту ничего не происходило, Миу ровно дышала. Кажется, бред активации перешел в неглубокий сон… Еще минута. Она глубоко вздохнула. И разлепила глаза, жмурясь от яркого света:
— Хочется сказать какую-нибудь пошлость… — Взгляд ее был осмысленным. — Тадай ма, Кенчи…
— Окари насай, Миу! Черт с ней, с пошлостью… Окари насай!
* * *
Они прошли в тренировочный зал. Рююто следовал впереди, а сзади неосязаемой бесплотной тенью скользил Сирахама. В зале было пусто. Разумеется, сейчас домочадцам не до тренировок. Тихо звякнуло — это Сирахама поставил на пол тяжелую даже на вид спортивную сумку. Минута возни — и на высоком штативе установлена видеокамера, повернутая объективом в сторону татами.
— Не волнуйся. — Легко понял Сирахама взгляд Рююто. — Пока выключена. О позоре клана Асамия никто не узнает…
— А Фуриндзи-сан?
— Оу! Ну, мало ли, как девушка оправдывает потерю невинности? Кто ж поверит ее словам, что ее, де, опоили. Нервное напряжение перед свадьбой, то да се… Маленький, что ли?
— Так она уже…? — Усмехнулся Рююто.
— Обидно, да? — Серьезно спросил Сирахама.
— Нет. — Чуть даже удивленно прислушался к себе Рююто. — Не моя она. А когда успел-то?
— Как настоящий мужчина, я не буду хвастать. И — у нас мало времени.
— Так зачем камера?
— А чтобы по-честному. Нашепчем последние слова и — в бой! Романтично, да? Ты же не хочешь потом проблем с драконами? Или с Редзинпаку?
— Ты такой же дракон, как я — Танимото…
— Ц-ц-ц… недоказуемо, Рююто. Недоказуемо. Или ты свечку над своими родителями держал?
— Камера не самого лучшего качества, плохое освещение, съемка из одной точки… Этой записи никто не поверит!
— А тебе не насрать? На то, что кто-то поверит или не поверит?
— Вообще-то, насрать… — Оскалился Рююто.
— Вот и отлично! — Довольно покивал Сирахама. — Стал похож на человека… — Он помолчал. — Асамия Рююто-сан?
— Да?
— Постарайтесь не умереть, Асамия-сан… — Сирахама соединил руки в приветствие бойцов кун-фу. — Со всем уважением!
Рююто тоже соединил руки и весело оскалился… внутри было — спокойствие?
— Просто постарайтесь, Сирахама-сан. Со всем уважением!
Бойцы стали сближаться…
* * *
Миу лежала на диване, закинув ноги на спинку, и улыбалась, прислушиваясь к своим ощущениям — Кенчи где-то недалеко дрался с Рююто. Бойцы схлестнулись азартно и не на шутку.
— Ох, хитрец… — Хмыкнула Миу, когда через четыре минуты схватка завершилась.
— Апа! — С гордостью согласился Апачай, сидевший на столе, обняв колени. Это снова был прежний недалекий добродушно улыбающийся мастер муай-тай.
* * *
Орочи хмуро смотрел на счастливую пару молодоженов. На весело улыбающуюся Миу и на улыбающегося «Рююто».
И ни черта не понимал — на что рассчитывает Сирахама Кенчи?! Да, следовало признать — сходство с его сыном было почти стопроцентным. Даже поведение. Совершенно естественное! Даже его вполне адекватное общение со знакомыми Рююто, которых Сирахама Кенчи даже теоретически знать не должен!
Да, лицо «Рююто» слегка подпорчено — чуть вспухла губа, шрам над бровью, под волосами видна наскоро обработанная рана. Но — опять-таки — все строго в рамках «легенды» — дескать, ночью приходил Сирахама Кенчи, с которым произошел поединок. На вопрос о результатах поединка «Рююто» раскидывал руки в стороны и с улыбкой показывал на себя — «Еще вопросы?»
— Ты ночью с кошками подрался, сынок? — Издеваясь, спросил Орочи.
— С двумя. — Улыбнулся Рююто. — Сначала с кошкой. Потом с котом. Немного поцарапали.
Орочи едва сдержался, чтобы прямо не спросить, куда Сирахама дел настоящего Рююто. И жив ли Рююто вообще. Сдержался. Успокаивая себя тем, что Миу, судя по ее поведению, была уже осведомлена о смене ролей. И, судя по тому же поведению, Рююто, как минимум, жив — вряд ли эта девочка могла говорить с ним, Асамией Орочи, так же приветливо и естественно, если б знала, что говорит с отцом мертвеца.
— И победил, сынок?
— Разве могло быть иначе, па? — «Рююто» рассмеялся. — Ты меня неплохо по тарелочкам натаскал!
Вот откуда?! Откуда Сирахама знает даже ЭТИ подробности?! Невероятно!
Но это ничего не значит! Орочи уже звонили из министерства юстиции. Там нашелся кто-то умный, кто соединил воедино все, что известно о Сирахаме, и со стопроцентной уверенностью предсказал следующий ход Сирахамы Кенчи — подменить Асамия Рююто перед церемонией бракосочетания и, таким образом, жениться на Миу Фуриндзи… На самом деле — план был шит белыми нитками!
И — главный вопрос — где в таком случае его сын?! Впрочем, когда через несколько минут арестуют Сирахаму — это выяснят. Пока против Кенчи одно-единственное обвинение — побег из камеры предварительного заключения… в которое он — вот ведь казус! — был заключен незаконно. Все остальные обвинения, как сообщили ему в том же телефонном разговоре, были вынуждены снять, дабы избежать скандала. Вряд ли он захочет отягощать свою вину таким преступлением, как «похищение».
Орочи колебался, когда у него попросили разрешения на допуск полиции на территорию поместья.
А вот давний политический противник — Дзию — не колебался ни мгновения, сразу просчитав все выгоды. Он, когда полиция обратилась к нему, с радостью разрешил полиции в штатском занять ключевые точки. Ведь Сирахама мог подменить Рююто только после победы в поединке, но самого поединка никто не видел! И если вдруг выяснится, что Рююто поддался и добровольно «уступил» Сирахаме «свое место» — у Орочи будет много-много неприятностей внутри семьи.
Хотя, с другой стороны, выходка Фуриндзи Миу подпортила репутацию Дзию как бы не серьезнее…
Так что сейчас этого «Рююто» арестуют и спросят, куда он дел настоящего! Ну, хоть какой-то плюс для Орочи — он узнает, куда дели его настоящего сына.
* * *
Арест «Рююто» прошел, как по нотам. «Оборотень» даже не возмущался! Вел себя абсолютно естественно — лишь вздернул иронично бровь, мазнул взглядом по напряженному лицу Орочи и по довольной роже Дзюро. И безропотно сел в полицейскую машину.
Огромная толпа гостей ошарашено повторила — сначала осмотру подвергся Асамия Орочи, а потом — Дзюро. Лишь журналисты не забывали щелкать фотоаппаратами и бормотать что-то в диктофоны.
Хлопнули дверцы, бойцы спецназа споро грузились аж в четыре автобуса. Колонна снялась с места и победно завывая сиренами, убыла восвояси.
«Как же их напугал этот Сирахама! Такую толпу спецназа на его задержание нагнали!»
Дзюро вдруг переменился в лице и шустро куда-то свинтил… Ага, понятно:
— Асамия-сан. — Перед ним стояла ослепительно красивая в своем свадебном кимоно Миу. — Я так понимаю, свадьбы с вашим сыном сегодня не будет? Я, пожалуй, вернусь в Редзинпаку. Так что, если я вдруг понадоблюсь, вы знаете, где меня искать.
— Конечно, девочка. — Кивнул Орочи. — Как только мы найдем, куда спрятался Рююто… или куда Сирахама его спрятал — мы тут же с тобой свяжемся. — И тут же спохватился. — Погоди, девочка! Сейчас подадут машину! Ты к нам на такой красивой машине приехала — не ехать же тебе обратно на такси! Да еще и в таком красивом кимоно… Может, переоденешься?
Миу, кажется, едва сдерживала хохот. И Орочи не понимал причины!
— Машину не надо — у меня свой транспорт. И переодеваться не нужно — не выходить же мне замуж в обычной одежде!
— Замуж?!
Стрекот вертолета вначале был едва слышен. Но вскоре грохот винтов и свист турбин подавил любые звуки на территории имения. Над площадкой перед семейным храмом завис хищный силуэт штурмового вертолета. Сверху, как в фильмах, упал трос с расстегнутой подвесной системой, а тугая волна воздуха прижала людей к земле.
— Тц… платье помнется! — По одним только губам смог разобрать дезориентированный Орочи слова Миу, быстро и сноровисто вплетающейся в ремни.
* * *
— Ну, как там жених? — Миу нацепила наушники.
— Волнуется. — Фыркнула Мисаки, напряженно ведущая огромную винтокрылую машину. — Круги вокруг храма наворачивает. И огрызается на подначки Наги и Занге.
Миу улыбнулась.
— Не был уверен?
— А как тут можно быть уверенным? — Пожала плечами Мисаки. — Все ж вилами на воде писано. Белыми нитками шито. На живую. Тяп-ляп! А если б полиция не купилась и не арестовала Рююто? А если б он выкинул какую-нибудь подлянку?
— Он дал слово. К тому же, теперь они запросто сковырнут старых сморчков из совета — шутка ли, родной дядя главы клана расстроил свадьбу племянника, разрешив полиции доступ на территорию!
Мисаки закусила до крови губу, приземляя вертолет на памятном пустыре. Касание земли. Довольно жесткое — все-таки, это был первый самостоятельный, без Сигурэ в качестве инструктора, полет на вертолете.
— А что б ты сделала, если б полиция не арестовала Рююто?
— Стукнула бы его по-тихому и стала бы ждать твою вертушку…
— Кстати, Миу… У нас маленькая проблема…
— Опять? — Удивилась Миу.
— Ага… Сигурэ твое свадебное кимоно примеряла… И перед зеркалом крутилась. Сама видела!
— Ой…
* * *
Где-то в Тихом океане. Кают-компания яхты.
— Дорогой, а что там?
— Ну, с одной стороны — обещанный подарок. А с другой — отличный способ бросить курить…
— Вау! Покажи! Ну-ка, ну-ка! — Девушки окружили «викинга».
Тот торжественно, с предвкушающей улыбкой, сорвал бело-желтые ленты с надписями «Турнир Восходящих Звезд» и открыл чемодан. Внутри чемодан оказался плотно забит небольшими плоскими коробочками. В кают-компании воцарилась тишина.
— А… что это? — Спросила Ирина.
— Электронные сигареты. — Вздохнул «викинг». Плечи у него опустились, улыбка с лица стерлась. Он смотрел на содержимое чемодана хмуро и даже зло.
— Олеж, ты чего? — Вскинулась Вика… остальные девушки тоже смотрели с беспокойством. — Электронные сигареты — ты ж сам рассказывал, что они классные для того, чтобы бросить курить!
— Они все АРОМАТИЗИРОВАННЫЕ. С ментолом… Ненавижу сигареты с ментолом!
— Вау! — Даша Велесова прижала ладошки к щекам. — Потрясающее чувство юмора!
Девушки успокоились и согласно закивали. Викинг только вздохнул, прошептав одними губами: «Козел…»