Сирахама Саори готовит волшебно! К тому же сегодня среда — мясной день!
— На целый месяц? — Поднимает идеальные брови эта потрясающая женщина, моя мама. — Кенчи, я, конечно, не возражаю. Особенно, если это поможет тебе потом пройти Лабиринт. Но не стеснишь ли ты своим присутствием гостеприимных мастеров? Может быть, стоит увеличить плату за обучение в Редзинпаку?
— А сколько мы сейчас им переводим? — Поинтересовался отец, безуспешно гоняя палочками по тарелке маленький карнишончик.
— Семьдесят пять тысяч в месяц.
— Сколько?! — Возмутился отец. — Да за такие деньги Кенчи там на полном пансионе жить может!
— Аната, это ж Редзинпаку! — Ласково, как несмышленышу, объяснила улыбнувшаяся Саори, потрепав мужа за рукав халата. — Одна из самых известных (в эмоциях при этих словах мать вздохнула и поморщилась) и недоступных школ боевых искусств в мире! Уже то, что Кенчи продержался там целый год — стоит того, чтобы немного переплатить… раз уж мастера считают, что проживание в додзе как-то может подготовить мальчика к Лабиринту! К тому же, это — временно! На время проживания!
— Конечно-конечно, дорогая! Домашние расходы целиком в твоем ведении!
Все-таки приятно наблюдать за их отношениями. Вон, и Хонока хитро поблескивает глазками, наблюдая семейную идиллию между родителями.
Честно говоря, я колебался. С одной стороны — умеешь считать до десяти, остановись на восьми… или пяти? В общем, чем меньше, тем лучше. С другой стороны, родители должны быть в курсе обстоятельств, чтобы не напортачить… А то ударит им в голову отправить меня проходить Лабиринт раньше времени и — прощай, моя Миу! Наверно, скажу, но сначала…
— Ма… ты, наверняка, знаешь. Мы можем здесь и сейчас говорить откровенно? И никто о содержании нашего разговора не узнает?
Мать удивилась. Как и отец, кстати. И насторожились они оба. Ну, да — не самое лучшее начало спокойной беседы с сыном.
— Тебя интересует прослушка, сынок?
— Да, мам.
— Нет, нас никто не подслушивает. Многочисленных «тараканов» я из дома вычистила уже давно, а вашу одежду регулярно проверяю. Ах, какие интересные вопросы ты задаешь, сынок…
— И даже клан Дракона ничего не узнает?
— Кхм… Кенчи, твои вопросы все интереснее и интереснее… Да, они ТЕМ БОЛЕЕ ничего не узнают.
В этот момент неожиданно забеспокоился отец… Поколебавшись, он накрыл рукой кисть жены, которую та не спешила убирать с его рукава:
— Дорогая, ты говорила, что можно и на расстоянии… ну, там как-то через стены или через стекло…
— Ара-ра! — Удивилась мать и снова посмотрела на меня. — Вопрос НАСТОЛЬКО серьезен, Кенчи? — Я кивнул. — Ну, хорошо, если вы, мальчики, настаиваете… Хонока, пойдем, я отведу тебя в твою комнату…
— Но м-а-а-м! — Возмущенно вякнула сестра.
— Доченька, у нас будет серьезный взрослый разговор… Пойдем, моя хорошая! Я сегодня разрешаю тебе пообщаться в Интернете на час… на полчаса больше.
— Йа-ху-у! — Вихрь сорвался из-за стола и исчез за дверью. Спустя секунду быстрые ножки протопали по второму этажу.
Саори улыбнулась, грациозно поднялась и красиво вышла из столовой следом… Я перехватил замаслившийся взгляд отца, прикипевший к покачивающимся бедрам матери… Увидев, что я на него смотрю, отец кашлянул и с независимым видом отвернулся в сторону телевизора, работающего без звука и в этот момент транслирующего какие-то новости.
Я мысленно усмехнулся…
«Ты в тарелку посмотри, усмехатель»
На моей тарелке лежал тот самый корнишончик, который до этого гонял по своей тарелке отец.
«Это как?»
«А вот так, Малец! Взрослый — это, все-таки, круто! Можно пивка двинуть, можно покурить… А можно невкусный корнишон сыну подкинуть. И никто и слова не скажет! Ты, кстати, как к этому овощу относишься? Да? Вот и я терпеть его не могу!»
Через минуту вернулась мать с небольшим чемоданчиком. Чемоданчик был водружен на обеденный стол и открыт.
Оказалось, что это — ноутбук в непривычно-толстом ребристом корпусе, даже на вид надежном и прочном — толщина стенок была… приличной. В специальном отдельном отсеке в ряд были составлены несколько небольших приборов, отдаленно напоминающих портативные радиостанции с непропорционально толстыми антеннами. Вытянув шеи, мы с отцом с интересом наблюдали, как мать запускает какие-то программы, ловко и уверенно вращая трекбол, бывший там вместо тачпада, и быстро «шуршит» по клавиатуре. Вслепую, кстати…
Потом она захватила несколько «раций», прошла к окну и двумя присосками прилепила одну из них к стеклу. А три других прибора расположила так, чтобы обеденный стол находился в центре образованного ими треугольника. Плотно закрыла дверь, вернулась к столу, столь же красиво села и картинно нажала на какую-то клавишу на клавиатуре.
Взвизгнуло, загудело так, что заломило зубы, но спустя секунду тональность гудения снизилась почти до неразличимого фонового гула… Ну, будто на пасеке открыли улей и слегка его пнули.
— Аната, признайся, ты просто хотел еще раз взглянуть на аппарату, — Лукаво стрельнула глазами Саори. — Вокруг которой ходишь, как кот вокруг сметаны!
— Кхм! — Смутился отец. — На самом деле я хотел полюбоваться, с каким профессионализмом ты с ним разбираешься, дорогая!
И ведь ответил совершенно честно! А какие у них взаимные теплые эмоции! Между ними будто какой-то эмоциональный резонанс идет!
Ками-сама! Уважаемый Ками-сама! Если ты существуешь, сделай так, чтобы и у меня когда-нибудь была семья, основанная на любви и таком же полном доверии! И такая замечательная веселая дочка, как Хонока…
«И такой замечательный сын, как я!»
«Вечно ты, Старик, вылезаешь в самые неподходящие моменты!»
«Ну, да, я — как тот поручик, хе-хе-хе!»
«Какой поручик?»
— Сынок, что-то ты задумался… — Подперев голову рукой, напомнила о себе мать… Вторая рука как бы нечаянно опустилась на рукав мужа.
«Млеет!» — С завистью расшифровали мы эмоции отца.
— … Если ты вдруг не понял, то уже можно говорить. Без опаски.
Я постарался собраться.
— Мастера считают, что я уже сейчас способен пройти Лабиринт.
— Вот как… — Кивнула мать. — Интересно. То, что ты попросил о полной конфиденциальности беседы, говорит о том, что этот факт ты не хочешь доносить до посторонних… Драконов?
— Да, мам.
— А почему-у-у? — Она в этот момент так напоминала Сигурэ с ее «А почему ты не спи-и-ишь?», что я даже вздрогнул, заставив родителей недоуменно переглянуться.
Но в эмоциях оба спокойны. Значит, знали? Значит, Старейшина все-таки довел до них эту информацию? Но ведь он обещал… Но если они до сих пор не подняли вопрос о прохождении Лабиринта, значит, сами этого не очень-то хотят. Что ж, в этом есть логика: чем позже я попаду в Лабиринт, тем надежнее его пройду, тем меньше опасность быть покалеченными или даже погибнуть. Интересно, сказал ли им Фуриндзи о Миу? Под каким-то же соусом должен он был это сообщить, но при этом дать мне обещанную фору в восемь месяцев? Возможно, он имел ввиду, что о моей готовности будет сообщено вначале лета ОФИЦИАЛЬНО, с доведением информации до ВСЕХ заинтересованных сторон?
— Ма, как в клане Дракона отнесутся к тому, что на момент прохождения Лабиринта я буду женат?
Эмоции в этот момент я разобрать не успел, потому что ответ последовал мгновенно:
— Отрицательно. Поворчат, но — проглотят. — Мать усмехнулась. — Дела в клане идут хорошо, и нет нужды трястись над каждым… «пробудившимся»…
Вот как… Значит, и про пробуждение «старшей крови» они знают. И удивления нет. Следовательно, про Миу они тоже знают, раз сообщение о возможной женитьбе восприняли спокойно.
— … Кроме того, последние годы Драконы все чаще отходят от строжайшего правила не отдавать своих дочерей в «гаремы» — младшие таки дожали старших… Так что, Кенчи, — Мать улыбнулась. — Если тебе не нравятся конкретно «драконихи» — попытка отказаться от невесты из Драконов не пройдет!
«Да плевать! Если с Миу все получится, то любая „дракониха“ сбежит, поджав хвост, рассказывая в родном клане, какая жуткая Первая Жена в гареме Сирахамы!»
«Губки закатай, Малец! Нам только накласть в душу Драконам не хватало! Ты себе хотя бы представляешь, каким это будет для них унижением?»
— Спасибо, ма. Можно отключать. Я просто хотел, чтобы вы знали.
Спрашивать про отношение родителей к своему выбору я не стал — для себя я все равно уже все решил.
* * *
Стук в дверь. Хм, что это отцу понадобилось? Вроде бы возражений от него не было.
— Кенчи! — В комнату осторожно заглянул отец. — Не занят? Я захожу! Хм… Сынок! Ты стал совсем взрослым! Я тобой горжусь! И… ну… короче… На! Надеюсь, тебе это понадобится в самое ближайшее время! Потому что не надо торопиться взваливать на себя ответственность, сынок! Не торопись жить! Постарайся оттянуть момент! Понимаешь, сынок?
На стол была аккуратно положена пачка презервативов… Ай, да отец! А какого он обо мне высокого мнения — двадцать штук в упаковке!
— А что так мало, па? В додзе я остаюсь на месяц, а тут всего двадцать штук!
Отец поперхнулся.
— Ну, знаешь ли, Кенчи! — Обиделся он. — Если тебе такого количества мало, то, действительно, проще жениться!
— Спасибо, па… — Растрогался я.
Все-таки отец у Сирахамы Кенчи — мировой мужик и свой в доску парень… По-крайней мере, искренне пытается им стать.
— Кенчи! Ты, главное, не сдавайся! И всегда оставляй силы на ночь — я читал, что современные девушки такие требовательные — совсем не то, что было во времена моей молодости! Эх, хорошо быть молодым! И раз уж двадцати тебе не хватит, обязательно зайди в аптеку — там есть автоматы по продаже ЭТОГО. Докупи недостающее!
Дверь за моим протрясающим отцом затворилась.
Вот так…
* * *
«А что мы теперь будем с этими резинками делать, Старик?»
«Возьмем, разумеется!»
«Э-э-э… зачем?»
«Ты — как маленький! Вдруг пригодятся!»
«Нам же оторвут…»
«Во-первых, помнишь, что сказал Старейший: „Хороший вкусный чай стоит мелких неприятностей“… Надо слушать, что говорят тебе старые мудрые люди, раз уж меня не слушаешь! Лично я согласен со Старейшим и ТОЖЕ считаю, что ночь с Миу стоит некоторого риска! А уж ночь с такой женщиной, как Сигурэ-э-э…»
«Но он же имел в виду именно чай!»
«И это мне говорит носитель культуры страны Восходящего Солнца! Вы что, в школе чайную церемонию не проходили? Записывай: беседы во время чайной церемонии наполнены символизмом и содержат вторые и третьи смыслы…»
«Ты как-то неправильно понял второй и третий смысл этой фразы про чай…»
«Как мне нужно, так и понял!»
«Ловко! А во-вторых?»
«А во-вторых… у тебя, Малыш, как с арифметикой…?»
«Восемьдесят шесть балов, Старый!»
«О! Хорошо! Ну, тогда, ботан, посчитай разницу между „восемь месяцев“ и „полгода“…»
«Ух, ты!»
«То-то ж! Так что презервативы, которые нам подсунул наш замечательный папаша, берем с собой! Пригодятся! А не пригодятся — наполним водой и будем с балкона кидать!»
* * *
Главное здание поместья горело. Отсветы пламени отражались в аккуратных лужах декоративных озер. Кажется, даже рыба, запущенная в них, стала плескать чаще. Приняла светопреставление за начало дня?
Плач детей… Он раздавался с площадки перед воротами. Мужчины и женщины. Они собрались кружочком, прижавшись к стене. Торопливо собранная баррикада, выставленное наружу оружие. Женщины и подростки держали алебарды и копья, уперев их концы в землю за спиной. А мужчины — их было всего пятеро — прильнули к прицелам винтовок («Тип 99. Калибр — семь и семь Арисака, магазин — пять, прицельная дальность — …, принцип работы — …, скорострельность — …»), направленных в сторону закрытых деревянных ворот. К ногам женщин жались хныкающие дети.
Заполошный звук пожарного гонга.
Размытая тень мелькнула у стены. Спустя секунду — совсем в другом месте. Исчезла. Снова появилась.
Тень сейчас не испытывал никаких определенных однозначных эмоций. Но был опьянен невероятной легкостью и эйфорией — будто тэнгу, он летел над землей, едва касаясь ее мягкими подошвами таби. В руках — короткие черные клинки… Тень был заляпан чужой кровью с головы до пят… что, впрочем, было незаметно на темной одежде.
Кинув взгляд на группу защитников, Тень привычно выделил организатора обороны — одного из мужчин — продумал сценарий его дистанционного устранения, но — оборвал себя — смысла в этом убийстве не было: защищающиеся были ослеплены пламенем, к тому же — не могли бросить детей — так что никакой опасности не представляли. И — самое главное — оборона была организована крайне бездарно.
А у него была Цель. И это — тоже пьянило.
Вот — нужное здание. Нужная комната… где? Где? Вот! Живой человек притаился за деревянной перегородкой… Наивный глупец! Разве он не знает, кто пришел по его душу? Впрочем, откуда ж человечку это знать!
Хруст, стон, хрип воздуха, вырывающегося из горла и из мгновенно освобожденной раны. Мягкий звук падения на циновки. Тень подобралась поближе, заглянула за перегородку. Так просто? Царапая ногтями циновки, Цель — крепкий седовласый старик — пытался дотянуться до «Намбу» («Тип 14. Калибр, магазин, принцип работы, прицельная дальность, скорострельность…»), выпавшего от неожиданного удара из внезапно ослабевших пальцев. А ведь убийцу, несмотря на весь свой боевой опыт, он даже не почувствовал!
— Кто? — Прохрипел старик, кося взглядом на темную фигуру, с головы до пять закутанную в бесформенный черный балахон.
Спокойные черные глаза Тени внимательно изучали уже устраненную Цель.
Тень понял вопрос правильно, он осторожно наклонился к уху умирающего, прошептал имя и клан нанимателя, а так же — свое имя и свой клан — это было в контракте и… так было принято — убийца всегда называл себя, отдавая дань уважения Цели, превращая банальное устранение в высокое искусство.
— За что?! — Умирающий, несмотря на свое состояние, возмутился.
— Понятия не имею, старик. Тебе лучше знать, где вы, Фэнхуан, перешли ЕМУ дорогу.
— Мои сыновья узнают твое имя! Они найдут тебя! Твой род вырежут! Вместе с младенцами!
— Пятнадцатый, старик…
— Что?
— Ты — пятнадцатый, кто говорит мне это почти слово в слово… Из тех, кто успел хоть что-то сказать. После шестого я спохватился и стал вас считать…
— Твоя карма…
— Не надо о карме, старик… тебе ль не знать, что чужую — обсуждать глупо… особенно тебе… особенно сейчас. Но попытка узнать судьбу сыновей была неплохой — я ценю твой ум, старик!
Умирающий старик тяжело дышал. Удар был коварным — он не убивал сразу, но лишал сил и причинял сильную боль.
— Скольких…?
Тень заслужено гордился тем, что всегда правильно понимал намерения своих Целей, мог предугадывать их решения и чуть ли не читать мысли. Вот и сейчас он понял смысл вопроса:
— Девять. Из охраны. Тебе вряд ли есть дело до каких-то наемников, не так ли? Твоих я не трогал — их не было в контракте.
— Значит, старший… наемники… его решение… еще хвастался… Понятно. Я спокоен за Семью — есть младший… умнее… гибче… Я узнал все, что хотел… Помоги мне!
И снова Тень понял все правильно. Он уважительно поклонился:
— Удачных перерождений, старик!
И — быстрый точный удар клинком между четверым и пятым ребром… Разумеется, лезвие даже не коснулось кости. И тут же покинуло рану, отмахнув кровь в сторону, на белую штукатурку стен.
Глаза некогда сильного человека, от решений которого зависела жизнь одного из самых могущественных кланов Поднебесной Империи, помутнели — их навсегда покинула жизнь.
* * *
«Старик! Старик, твою маму! Старик, да проснись же! Ты ее сейчас убьешь! Старик! Старик!!! РОТА, ПОДЪЕ-Е-ЕМ!!!»
«А? Че?»
Я сижу. На чем-то я сижу. Нет, на ком-то я сижу. Оп-па… мы, никак, поменялись местами — сидим мы верхом на голенькой и улыбающейся Сигурэ. Ох, ты ж! Вот это ГРУДЬ!
«Ну, дык! Типа, доброе утро! Я уже минуту торчу над этими дойками, пока ты сны свои дурацкие смотришь и управление мне не отдаешь! Ух, я бы их сейчас…»
И сами мы тоже не местн… не совсем одеты. Коридор… да, это коридор гостевого дома в Редзинпаку. Вон — дверь моей комнаты. Слетела с «направляющих» и валяется в стороне.
Странно: я понимаю, что вокруг темно, но вижу, тем не менее, прекрасно.
И, почему-то я примериваюсь, как бы половчее пробить пальцами горло счастливо улыбающейся Косаки Сигурэ. Что за чушь?!
— Кенчи… молодец… — Сигурэ змеиным движением с легкостью освобождает руки, которые я до этого прижимал коленями, и тянется к моему лицу. — Заработал один… поцелуйчик.
Рука автоматически «отшлепывает» тянущиеся ко мне ручки, а вторая — сжимается в «копье» и готовится нанести, наконец, финал-удар в горло.
«Ох, старик, как же ты меня достал уже! Второй раз! Второй раз уже! И ведь почти же разложили ее!»
И мне стало плохо. Судорога свела тело, в глазах потемнело и я понял, что проваливаюсь в гостеприимно распахнутые объятия еще шире улыбающейся Сигурэ… но совсем не в том состоянии, в каком хотелось бы Младшему… или, будем надеяться, Сигурэ.
«Блин! Второй раз сорвалось из этого старого моралиста! Ну, что за невезуха!»
* * *
Акисамэ вылил на себя ведро холодной воды, фыркнул и встряхнулся, окончательно просыпаясь.
И тут же развернулся в сторону гостевого дома. Оттуда, скрытая предутренними сумерками, двигалась тень. Спустя секунду стало ясно, что это Сигурэ с каким-то баулом на плече… Еще спустя секунду Акисамэ испытал сильное желание себя ущипнуть: счастливая (!) Сигурэ танцующим шагом вприпрыжку (!!) и что-то напевая (!!!), тащила бессознательное тело его ученика, Сирахамы, на плече в сторону главного здания!!!
— Э?
— Жених… валялся… — Мимоходом объяснила она удивленному Акисамэ. — За титьки держался… теперь пусть… принять ответственность… мой! С Миу… договорюсь.
— Будь нежна с невинным мальчиком, Сигурэ! — Неимоверным напряжением воли заставил себя отшутиться Акисамэ, по-прежнему пребывая в некоторой прострации.
— Не понял. — Раздалось рядом. — Что это было такое? Сигурэ танцует и поет? С моим учеником на плече?
Акисамэ про себя чертыхнулся: ну, сколько ж можно беззастенчиво и незаметно к нему подкрадываться?!
— А что тут непонятного? — Чуть раздраженно бросил он. — Мы оба проспорили друг другу пиво, Сакаки… Кенчи умудрился активироваться второй раз, но не на моей и не на твоей тренировке… Надо ж — две первых активации за одну неделю! Жаль, что об этом нельзя написать статейку в «Копье и меч» — а ведь у меня все графики и диаграммы есть!
— Никогда не слышал о такой частоте активации! — С лицом Сакаки что-то творилось. — Так что? С нас — два ящика пива? Вид напевающей и счастливой Сигурэ того стоит!
— Договорились.
— Пополам… — Старающийся удержать лицо от счастливой улыбки, Сакаки безуспешно пытался нахмуриться… — И надо Миу сказать — пусть закуску на вечер приготовит… Я — на третий полигон.
— Ап-па! Апачай тоже на третий, да! Сакаки рад — Акисамэ рад — Сигурэ рад. Апачай ОЧЕНЬ рад! Ап-па-па-па-па-а-а-а!
— И таки чего галдим с утра пораньше, как тетки на привозе? — Раздался новый голос из-за спины. — Я таки вам скажу, что честные люди, ну тоже иногда желают чуточку поспать! Хотя, кому я все это говорю! Честные люди — такая редкость в наше время!
Акисамэ закрыл глаза и досчитал аж до пяти… День начинался как-то… не так.
Заспанный и хмурый Ма Кэнсэй в полосатой пижаме и с ночной шапочкой с бубенчиком подбирался к ведрам, которые минуту назад освободил от воды Акисамэ. Мастер кэмпо предпочитал тот же способ окончательно проснуться, что и мастер джиу-джитсу. Набрав из колодца воды, Ма, не снимая даже ночной шапочки, вылил на себя два ведра, встряхнулся…
— Так чего шумите-то?
— У Кенчи ночью была повторная активация.
— Надо ж…
— Ты чего такой хмурый, Кэнсэй? Опять полночи по всяким неприличным сайтам лазил? Смотри, вкатит тебе Миу за перерасход трафика! А если еще и в логи посмотрит… Стыда ж не оберешься!
— Если бы… Сон плохой приснился…
— Бывает.
— Таки бывает, да… — Покивал Кэнсэй. — Два на три делится? Желательно, с округлением в меньшую сторону…
— Хочешь присоединиться? Отлично! Отпразднуем вместе! Снижение расходов, опять-таки.
— Отпразднуем. — Кивнул Кэнсэй и задумчиво посмотрел в сторону главного здания, откуда раздалось приглушенное расстоянием «Хо-хо-хо». — Отпразднуем, м-да… Активация — это хорошо… Хорошо ведь?
* * *
— Какой интересный сон, Кэнсэй! — Старейший умильно смотрел вслед оживленно болтающим Кенчи и Миу, направляющимся к станции монорельса.
— Слишком реалистичный, Фуриндзи-доно… Мне незнакомо чувство, как сталь входит меж ребер, но теперь я могу с уверенность сказать, что это за ощущение. Может, так кровь и просыпается?
— Возможно, Кэнсей, возможно! И что же ты сделаешь теперь? Теперь, когда думаешь, что знаешь заказчика убийства достославного Ма Джена? И — самое главное — имя убийцы.
Кэнсэй промолчал, прикрыв глаза и вдыхая аромат чая. Сидели они на полу столовой с видом на сад. Между ними располагался низенький столик, слегка отягощенный набором для «утреннего чая» — заварника и вазочки с конфетами. Свою кружку Кэнсэй держал двумя руками. Запах чая был непривычно резок и специфичен, но — парадоксально — приятен.
— Приятно пахнет, не так ли? — Спросил Старейший.
— Необычно. Миу разорилась на новый сорт чая?
— Чай — старый. Заварщик — новый. Я попросил Кенчи сегодня заварить нам чай. И — не ошибся: первый раз, выходит, не был случайностью! Попробуй, Кэнсэй, на вкус — самое оно для наших старых поизносившихся — кхе-кхе — вкусовых рецепторов! Очень яркое послевкусие! Свежее! Острое! Молодое!
Кэнсэй послушался совета. Потянул горячий напиток, покатал на языке, проглотил, прислушался к ощущениям, выдыхая ртом:
— Действительно, неплохо. — Кэнсэй помолчал и решился. — Прошло много лет, Фуриндзи-доно. Много клятв мы с тех пор дали. Но клятву найти убийц Ма Джена, Сто Четырнадцатого Патриарха Ордена Феникса, найти детей убийц, найти потомков детей… эта клятва не забывается, входит в закрытую часть клятвы, которую дают Старшие, получая свои тотемные татуировки…
— Хо-хо! — Отреагировал Старейший. — Клятва — это хорошо! Неисполнение клятвы — это плохо! Очень-очень плохо! И как же звучала часть клятвы, касающаяся достославного Ма Джена?
— «Клянусь найти и покарать подлых убийц Ма Джена, а также сыновей и дочерей убийц» — Кисло проговорил Кэнсэй, разглядывая ровную поверхность чая в ополовиненной кружке. — Фуриндзи-доно, мне… не впервой убивать своих учеников. Вы это знаете. Иногда проще вырвать травинку, чем потом — выкорчевывать дерево. Если потребуется… если потребуется… — Кэнсэй ссутулился.
— Сколько лет уже прошло с тех пор, Кэнсэй?
— Восемьдесят, Старейший. — Ответил Кэнсэй.
— И сколько сейчас лет тем сыновьям и дочерям?
Кэнсэй недоуменно вздернул брови, вначале не поняв, но потом его глаза расширились, он одним глотком опустошил свою кружку, аккуратно поставил ее на столик, развернулся в сторону Старейшего, отстранился от стола и глубоко поклонился, коснувшись лбом пола:
— Спасибо, Фуриндзи-доно! Иногда достаточно взгляда со стороны, чтобы понять всю глупость иных бездумно повторяемых клятв! Для меня, главы Ордена Феникса, это было непростительно! Большое спасибо, Старейший!
— Хо-хо-хо! Ну, что ты, Кэнсэй! Ну, не стоит, право! Ну, не надо. Ты меня в краску вгонишь своей учтивостью!
Посидели. Помолчали. Старейший, вытянув шею, проинспектировал содержимое кружки Кэнсэя и разлил чай еще раз…
— Тихо у нас, хорошо. Спокойно и благостно. — Мечтательно вздохнул Старейший. — Как доча твоя поживает?
— Хорошо, Старейший. Уже пятого ухажера в госпиталь отправляет. Шалунья она у меня. Сейчас работает ведущей в одной известной радиопередаче. Хоть некоторые и думают, что она протеже Ма Рьё, но — нет — добилась места своим трудом и талантом, а не мохнатой лапой совладельца концерна. Ну, да вы знаете, Фуриндзи-доно, какая она болтушка реактивная — самое оно для радиоведущей… И на раутах и вечерах ей самое место. Как-то умудряется она не уставать от великосветской жизни. В то же время и для тренировок время находит. Молодец она. Как отец — горжусь ею!
— Пригласил бы дочку, Кэнсэй! Пусть потренируется… с Миу.
Кэнсэй внимательно посмотрел на Старейшего.
— Я буду рад видеть ее здесь. И у меня есть резоны… Но — зачем?
— Тихо у нас, Кэнсэй, хорошо… — Повторил Старейший, снисходительно посматривая на мастера кэмпо. — Спокойно и благостно… СЛИШКОМ.
* * *
Мужской голос: Ниххония, осс! С вами снова радио «Джи-Вейв»! И я, бессменный ведущий радио-супер-пупер-шоу «Счастливчик», Тайчи Котцугаи и…
Женский голос:… И еще более бессменная ведущая, Ма Ренка! А теперь…
Хором: Охайо, Япония! Охайо гозаймас!!!
Мужской: Шесть-ноль-одна в Токио! А теперь, ребята и девчата, когда вы продрали от нашего вопля глазки, радио «Джи-Вейв» начинает трансляцию самого популярного на Островах и Полуостровах шоу! «Счастливчик»…
Женский: Тайчи, друг мой, давай сегодня не будем напевать песенку «Солнце взошло — пришел новый рассвет, рассвет принёс надежду…»? Хорошо? Вчера на нашем сайте радиослушатели признавались, что чуть не поверили и кое-кто даже стал искать в комнате огромный черный шар!
Мужской: Ну, не мудрено! Вчера же была суббота — накануне я и сам немного… хе-хе, подзадержался в баре. (изображая голосом страдание) Раскалывающаяся голова, тошнота, боль в животе, будто песком засыпанные глаза и, конечно же, непередаваемые вкусовые ощущения во рту!
Женский: Ай-яй-яй, Тайчи-кун, надеюсь, что ты изменял девушкам Японии только с кружкой пива, а не с кем-нибудь еще!
Мужской: Надейся, Рен-чан, надейся! Замечу лишь, что зловещий и безжизненный голос, произносящий: в этот страшный похмельный момент (передразнивает страшным голосом) «Ваши жизни закончились. Ваши новые жизни принадлежат мне» — был все-таки твой.
[Смех радиоведущих]
Женский: О! Тайчи-кун! Время-время! Еще раннее утро, а стек заказов уже полон!
Мужской: Пока Рен-чан просматривает сообщения системы «Счастливчик», я вкратце напомню. Вы регистрируете номер своей «мобилы» — достаточно звонка или смс с любым набором латинских букв. Любым! Только числа не присылайте. Мы даем вашему мобильнику кодовое имя, которое вы потом можете с легкостью сменить на нашем сайте. После этого вы — в Игре! Присылаете с вашего телефона шестизначное число — любое! — и наш автомат выберет и воспроизведет композицию под этим номером! Переиндексация композиций — раз в сутки! Хранение вашего СМС в стеке системы — один час! Разумеется, наше самое популярное в Японии дневное шоу собирает множество желающих поиграть, но выбор производится случайным образом… Однако, композиции, выбранные новыми абонентами, «Счастливчик» пропускает первый раз в эфир вне очереди!
Женский: Подробности — на сайте радио «Джи-Вейв». Ох, уж этот генератор случайных чисел! Сколько проверок и комиссий принимало в своих стенах наше радио, чтобы доказать, что никакого мошенничества нет!
Мужской: И не мудрено! Сравнительно недавно было замечено, что по непонятным причинам ге-эс-че «Счастливчика» отдает предпочтение «баловням судьбы» — определенным абонентам. Но их состав непостоянен… И мы решили… А почему бы не взять на себя функции Ками и не одаривать «счастливчиков»!
Женский: Если система будет выбирать ваши композиции максимальное количество раз — вы получите денежный приз в двести двадцать две тысячи двести двадцать две иены! Подведение итогов — в конце каждого месяца! А ведь есть еще вторые и третьи места! И настоящие призы, которые можно пощупать и потрогать… а также надеть вплоть до тридцатого места! Подробности — на нашем сайте! Кроме того, если вы — счастливчик — просто позвоните со своего мобильного и попадите в прямой эфир самой популярной радиопередачи Японии «Счастливчик». Правда, после этого, с вас снимаются пять, я повторяю — пять — «счастливых попаданий». И, возможно, денежный приз вам в этом случае уже не достанется!
Мужской: Ну, что ж… в эфире на «Джи-Вейв» радио-шоу «Счастливчик»! Напоминаю: ваше СМС — платное. Условия предоставления услуги — читайте на сайте «джи-дубль-ве-точка-джи-пи».
Женский: Вы готовы, наши уважаемые радиослушатели? Ну, конечно же, готовы! Ита-а-ак… Абонент «Белый дракон»! Композиция: тридцать девять-девятнадцать-пятдесят шесть! Сопроводительный текст: «Доброе утро, моя Реночка! Улыбайся почаще! Твой Беленький» И тебе охайо, Белый Дракончик! Улыбаться я сегодня буду весь день, потому что иду в гости!
Мужской: О! Неужели! Неужели кто-то украл сердце неприступной Змеи Ордена Феникса?!
Женский: (дразнится) Ба-а-ака! Я иду в гости к папочке — он наконец-то соскучился по такой замечательной дочурочке, как я!
Мужской: Хм… Я не смею надеяться, но все же… вдруг будет оказия, Наследник Ордена Феникса будет спрашивать, (грозным голосом) «а как там у тебя на работе, Реночка»… ну, ты такая и скажешь — (писклявым) «а вот Тайчи тебе привет передает!» А он такой — (грозным голосом) «а кто такой Тайчи?», а ты такая — …
Женский (плаксивым голосом): «Да не бери в голову, папа». — Скажу я. — «Тайчи и Тайчи. Давай лучше покушаем этих замечательных пирожных!»
Мужской (с рыдающими интонациями): Жестокая Ренка!
Женский: Да, я такая! Дракончик, не расстраивайся, у тебя еще есть шанс! Чу-у-у…
Мужской: Белый Дракон, я тебе завидую! Лютой мужской завистью! Ты бы видел этот воздушный поцелуй! Хм… Так получается, это ты должен мне завидовать: я видел, а ты-то — нет! Но — все равно — не сдавайся! Тем более что ты пока лидируешь! Кстати, таблица с результатами — на нашем сайте! А теперь — ну, наконец-то! — слушаем трек!