- Что вы имеете в виду? - спросил Генрих.

- Позвольте, я уточню - каких действий вы от нас ждете?

- Вы могли бы сообщить королю. Ему, полагаю, будет интересно узнать, что канцлера подменили, а советник воскрес из мертвых.

- Герр фон Рау, - торжественно произнес дипломат, - перестановки в органах исполнительной власти - внутреннее дело Девятиморья. Империя, уважая суверенитет королевства, не вмешивается в эти вопросы.

- Слушайте, герр посол, давайте начистоту. Нас ведь, надеюсь, никто не стенографирует? Не сочтите за бестактность, но в подобных играх ваша держава (как, впрочем, и наша, надо признать) никогда не отличалась повышенной щепетильностью. Иными словами, если бы вы видели какую-то выгоду, то, отбросив дипломатический пафос, тотчас рассказали бы королю обо всем...

Посол картинно развел руками - ваша правда, мол, даже добавить нечего. Генрих, запнувшись, уставился на него:

- Так, погодите. Что получается? Раз ваше посольство молчит, значит, нынешнее положение дел вас устраивает? Ха, если так... А не вы ли, часом?..

- Ну-ну, продолжайте. Не мы ли, часом, все это и затеяли? Уверяю вас, мы тут ни сном ни духом. Фройляйн фон Минц - то есть, простите, фрау фон Вальдхорн - прекрасно справилась в одиночку.

- Можно подумать, вы бы признались.

- Мой ответ прозвучал, герр фон Рау. Как к нему относиться - решайте сами. Напомню лишь, что это вы к нам пришли, а не наоборот.

- Господа, - заметила Ольга, - прошу прощения, что вклиниваюсь в вашу беседу, но раз уж вы меня не прогнали, то, может, объясните, в чем дело? И при чем тут баронесса фон Вальдхорн?

- Вы правы, Оленька. Обсудим все по порядку.

Обмениваясь этими репликами, они поднялись по лестнице и прошли по широкому коридору. Толкнув дубовую дверь приемной, хозяин кивнул секретарю, поднявшемуся из-за стола, и сказал:

- Сережа, чайку нам организуйте. Ну и...

Он выразительно пошевелил пальцами. Секретарь склонил голову:

- Сию минуту, Иван Игнатьевич.

- Ждем.

В кабинете полстены занимало живописное полотно, изображающее церемонию подписания Февральского мира. На островке посреди замерзшей Белой Реки стоял пурпурный шатер, у входа в который сошлись король Бертольд Странный и император Дмитрий. Первый был гладко выбрит, в начищенной кирасе и в шлеме, второй - с окладистой бородой, в неброской дубленой куртке. Правители, сжав друг другу ладони, мерились взглядами. Свитские благоговейно замерли. Даже небо не осталось безучастным к происходящему - тучи раздвинулись над шатром, и в просвете блестело солнце.

- Торжественный и прекрасный момент, - сказал посол, остановившись перед картиной. - Два великих соседа признали, что вражда - это путь в тупик. И решились взглянуть друг другу в глаза, открыто и честно.

- Да, - согласился Генрих, - честность - это великая вещь. Можно прямо сказать соседу, что в доме у него не все ладно. Или дать хотя бы намек. Чтобы не разрушить атмосферу доверия, как вы, дипломаты, любите выражаться.

- Доверие - это еще и такт. Умение не навязываться партнеру. И понимание, что с некоторыми проблемами тот должен справиться сам. Но давайте не будем углубляться в философские дебри - сделаем передышку.

Посол взвесил на руке тяжелый угловатый графин, наполненный аспидно-черной жидкостью с серебряным проблеском. Разлил по хрустальным стопкам - Ольге буквально каплю, себе и Генриху по паре глотков.

- О, - сказал Генрих, - это то, о чем я подумал?

- Именно, герр фон Рау. Знаменитая смоль-слеза, которую мы не продаем на экспорт - лишь угощаем важных гостей.

- Польщен.

Жидкость оказалась плотной, тягучей, почти как патока, но на вкус - горьковато-терпкой. Она увесисто булькнула, проваливаясь в нутро, и породила приятный жар, который волнами распространился по телу. В окружающем мире тоже произошли перемены - цвета потеплели, звуки смягчились.

- Смоль-слеза отменно сочетается с чаем, - возвестил посол тоном лектора. - Как, впрочем, и со всем остальным. Можно с равным успехом употреблять натощак и после обильной трапезы, а также в процессе оной. Ну как вам?

- Бесподобно. Уже ради этого к вам стоило заглянуть.

- Вот видите! Но я всей душой надеюсь, что и результаты беседы вас не разочаруют. Давайте же, герр фон Рау, мы жаждем услышать вашу историю.

- Вообще-то я с каждой минутой укрепляюсь во мнении, что вы знаете все не хуже меня. Вряд ли смогу вам сообщить что-то новое.

- А мне? - капризно спросила немного захмелевшая Ольга. - И про баронессу, пожалуйста, во всех подробностях.

- В том мире, к которому я привык, баронессой она так и не стала. Вместо этого решила заняться светописью и весьма преуспела. Достигла просто невероятных высот. Я познакомился с ней всего неделю назад...

Он рассказал об убийствах, о попытке задержать Сельму и о том, как мир вдруг начал перерождаться. Опустил, правда, некоторые подробности вроде прогулок с Анной и бредовых видений, когда он снимал клеймо. Умолчал и о 'вещих' снах - во-первых, не был уверен, что их можно отнести к фактам, а во-вторых, не хотел выкладывать все карты на стол.

Когда он закончил, посол задумчиво покивал и подлил Ольге, сидевшей с ошарашенным видом, еще глоточек черного эликсира. Та, машинально выпив, вскинулась:

- Как же так? Значит, я тоже помню не то, что было? Простите, не верю! Это белиберда! А если все же допустить на секунду, что в этом есть доля правды, то вам, Иван Игнатьевич, должно быть стыдно! Да, стыдно! И не смотрите на меня таким взглядом! Вы знали, но даже не намекнули! Я вам этого никогда не прощу!

- Ольга Андреевна, - сказал посол очень доброжелательно, - не впадайте в истерику. И посидите, пожалуйста, тихо.

Она обиженно сникла. Посол обратился к Генриху:

- Позвольте кое-что уточнить. Мне не совсем понятны ваши мотивы. Чем этот новый мир вас, собственно, не устраивает? Вы ведь, насколько могу судить, приверженец стеклянного века?

- Я тоже задавался этим вопросом. Да и Сельма была уверена, что я приму ее сторону. Но мир, построенный на убийстве, априори ущербен.

- Любое государство в истории построено на чьих-то костях. Взять хотя бы походы Карла и Карломана. К тому же, в нашем конкретном случае ритуал уже состоялся. Жертвы принесены, их кровь пролилась.

- Если волну развернуть, то они опять будут живы. Я, по крайней мере, надеюсь.

- Ладно, допустим. Но вспомните, что бывает с ожившими мертвецами, - вы ведь общались уже с двумя. Они вам показались счастливыми? Вы желаете той же участи профессору, хронисту и прочим?

Иван Игнатьевич, ожидая ответа, смотрел с интересом и даже вроде с сочувствием. Генрих несколько растерялся, но приказал себе не поддаваться на провокации. Сказал несколько раздраженно:

- Я желаю остановить психопатку. А чего добиваетесь вы, имперцы, своим бездействием? Почему вдруг стеклянный век оказался вам милее железного? Выходит, при новом канцлере Девятиморье слабее?

- Это лишь ваши домыслы, герр фон Рау. Я ничего такого не говорил. И вовсе не хотел с вами ссориться, просто пытаюсь напомнить элементарную вещь. Любое масштабное изменение - это палка о двух концах. План Сельмы, конечно же, имеет изъяны и подводные камни. Но и попытка переписать его чревата непредсказуемыми последствиями. Реальность не любит, когда с ней обращаются грубо.

- Понятно. Похоже, я пришел зря. Вы помогать не станете.

- Ну почему же зря? Вы надеялись получить убежище на ночь, чтобы сохранить память. И вы его получили - гостевые покои к вашим услугам. Надеюсь, и ваша спутница домой не торопится - мне очень интересны визуальные образы, собранные с ее помощью в клинике. Вы же поделитесь ими, Ольга Андреевна?

Та зло сверкнула глазами, но промолчала.

- Ну и чудесно, - сказал посол и снова потянулся к графину. - Еще по капельке, герр мастер-эксперт? А вам, моя дорогая, хватит. Дабы не расфокусировать отсвет.

- Не очень-то и хотелось, - буркнула Ольга, красиво заложив ногу за ногу.

На пару минут воцарилась пауза. Генрих сжевал огромный маковый бублик, запивая горячим и сладким чаем. Посол закурил сигару и, выпустив струйку дыма, сказал задумчиво:

- Меня занимает чертополох, который постоянно мелькает в вашей истории. Вот и сегодня, в клинике. Похоже, это действительно некий ключ. Если бы понять его смысл...

- У меня, как видите, пока не выходит.

- Попробую озадачить наших специалистов. В любом случае, герр фон Рау, благодарю, что связались с нами. Ваши свидетельства чрезвычайно важны. Завтра побеседуем снова, а пока желаю хорошо отдохнуть и выспаться. Ну а вас, Ольга Андреевна, попрошу уделить мне еще несколько минут.

Генрих, раскланявшись, вышел их кабинета. Слуга проводил его во внутренний двор, где обнаружилось с полдюжины бревенчатых домиков - крошечных, но забавных, с кокетливыми крылечками и резными наличниками. Отперев дверь, слуга оставил ключ гостю и удалился.

Прежде чем переступить порог, Генрих долго смотрел на небо. Созвездия висели на привычных местах, но все равно казались чужими и заграничными.

В домике уже была растоплена печь - хозяева позаботились. Генрих подтащил к ней поближе кресло и уселся, вытянув ноги. Он очень устал, но спать не хотелось - смоль-слеза взбодрила на совесть. Просто сидел, не зажигая лампу и позволяя минутам тихо растворяться во тьме.

Занятый своими невеселыми мыслями, он не услышал, как постучали в дверь. Лишь когда стук повторился, на этот раз настойчивее и громче, Генрих поднялся и пошел открывать.

Ольга, обхватив себя руками, приплясывала у входа. Дождавшись, когда дверь распахнется, юркнула мимо Генриха внутрь и поинтересовалась:

- Фон Рау, вы меня недоморозили днем? Решили продолжить?

- Всегда довожу дело до конца.

- Мне опять хочется вас стукнуть.

- Правда?

- Мало того, что нагнали страху, так еще и поставили в дурацкое положение - посол отчитывал как девчонку. И зажгите наконец свет. Я ничего не вижу! А у меня, между прочим, важный вопрос.

- Слушаю вас внимательно.

- Насчет баронессы. Я встречала ее пару раз на приемах. На ваш взгляд, она красивая?

- Нет. В смысле, для меня она - как живая кукла. А вообще - эффектная, да.

- Эффектнее, чем я?

Ольга скинула шубку. Глядя на ее тоненькие оголенные плечи, Генрих судорожно вздохнул. Желание, пробудившись резким толчком, распирало, жгло изнутри. Сердце взбесилось, пульсация отдавалась в висках.

- Фон Рау, - сказала Ольга, - перестаньте раздевать меня взглядом.

- Не перестану.

- Тогда не стойте столбом!

Мир схлопнулся до размеров крошечной комнаты, а может, наоборот, сама комната раздвинулась, распахнулась, вобрав в себя весь посольский двор и наполненный светом город, заиндевелый лес на окраинах и выстуженные равнины, сшитые нитями железных дорог. Луна без спросу влезла в окно, втиснула в проем свою щекастую ряху, лампа от испуга погасла сама собой, печь фыркнула и прищелкнула одобрительно. Чернильные блики заполошно метались, расцветали салютом, морозный воздух звенел, а на серебряном гвозде, вбитом в небосвод над северным полюсом, болтался ковшик Малой Медведицы.

Утренний сон был как бездонный омут.

Краем сознания Генрих воспринимал, как Ольга трясла его за плечо, произносила непонятные фразы, и сам он вроде бы что-то бормотал ей в ответ, но толком проснуться так и не смог. Словно организм, измученный встрясками последней недели, поднял бунт и отказался проявлять любую активность, пока не восстановит резерв.

Когда Генрих наконец разлепил глаза и выбрался из постели, было уже почти полдвенадцатого. Прислушавшись к себе, он отметил, что с памятью на этот раз - никаких проблем. Весь предыдущий день запомнился досконально, вплоть до финальной, так сказать, точки.

Что ж, дипломатические контакты проходят пока удовлетворительно. Во всех смыслах этого слова.

Ольги ушла, не добудившись Генриха. Он бесцельно бродил по комнате, когда в дверь опять постучали. На этот раз на пороге объявился слуга, сообщивший, что герр посол приглашает через час на обед. Точнее, на поздний завтрак.

Генрих кивнул и отправился умываться. Пора было возвращаться в действительность с ее ведьмами, ищейками и пациентами психиатрических клиник. А также с некой зеленоглазой библиотекаршей.

Последнюю мысль он, впрочем, малодушно задвинул за груду сиюминутных забот. В конце концов, сейчас налицо экстремальные обстоятельства, вокруг чужой и враждебный мир, а он, Генрих, борется за народное счастье... то есть, тьфу, за подлинную историю...

Мыло попало в глаза, и он прошипел ругательство. Вытирая лицо, подумал, что проснулся как нельзя вовремя - подходит срок, назначенный Сельмой для очередного сеанса связи.

Тщательно повязав галстук и застегнув пиджак, он услышал, как за окном - не то в посольстве, не то на соседней площади - начали бить часы.

Вот и полдень.

- Сельма!

Она появилась в зеркале почти сразу - похоже, была готова. Выглядела, правда, усталой и заторможенной, под глазами виднелись тщательно замазанные круги. Голос звучал глуховато, сипло:

- Снова вы. Значит, мне все-таки не пригрезилось.

- Были сомнения? - спросил Генрих.

- Да, и весьма серьезные. Этой ночью я почти не спала. Забывалась иногда на минуту, но это больше напоминало бред. Бессвязные образы, голоса в голове, будто я сумасшедшая. Но знаете, что самое странное? Откуда-то пришла мысль, что именно вы сумеете мне все объяснить. Растолкуете, что со мной.

- Я попытаюсь.

- Тогда приезжайте - часа через три, пожалуй. Пчелиная улица, 94. Это на восточной окраине. Пчелиная, вы только представьте! От одного названия у меня мигрень, и в ушах жужжит...

Генрих с беспокойством подумал, что Сельма, если так пойдет дальше, скоро окончательно спятит. Тогда от нее точно ничего не добьешься. Надо спешить.

- Обязательно приеду.

- До встречи.

'Поздний завтрак' был сервирован в личных апартаментах посла. Генрих узрел, наконец, медведя - правда, лишь в виде чучельной головы на стене. Еще имелись оленьи рога и ружья, но посол, к счастью, избавил Генриха от охотничьих баек.

- Как спалось, герр фон Рау? За ночь ничего не забыли?

- Нет. Премного вам благодарен. А Ольга... э-э-э... Андреевна к нам не присоединится?

- У нее возникло срочное дело. А у вас какие планы, позвольте полюбопытствовать? Вчера вы обмолвились, что собираетесь навестить баронессу, но пока не знаете, где она. Уже связались с ней? Вам ведь, насколько я понял, для этого достаточно зеркала?

Генрих хотел ответить, но почувствовал какой-то подвох. Он еще не понял, в чем дело, но чутье, обострившееся за последние дни, подсказывало - молчи! Посол, дожевав очередной ломтик запеченной свинины, улыбался и ждал.

- Нет, не связался. Попробую позже, уже из города.

- Герр фон Рау, - посол взял салфетку, аккуратно промокнул губы, - ситуация крайне непредсказуема. А у нас тут, как вы убедились, тихая гавань. Разумно ли будет нас покидать?

- Вы правы, убежище - надежнее не придумаешь. Еще раз спасибо вам. Если бы я хотел просто переждать шторм, то остался бы непременно. Однако я уже объяснил вчера, почему не могу сидеть сложа руки.

- О да, я выслушал аргументы. Но, к сожалению, вынужден возразить. В нынешних обстоятельствах ваши дальнейшие активные действия представляются нам нецелесообразными.

- Простите, как это понимать?

- Вплоть до прояснения ситуации, герр фон Рау, вы не можете покинуть территорию Зимней Империи.