POV Rosalie
Тишина. То, что происходило между мной и Эмметтом после свадьбы, пугало. Мы почти все время молчали. Общение заключалось в обмене обычными любезностями: "Доброе утро!", "Спасибо!", "Передай соль", "Буду после семи" и прочим… Я крайне тяготилась этим. Мне было невыносимо, иногда мне даже казалось, что я схожу с ума.
Я постоянно звонила Алекси и просила побыть со мной. Сил держать все в себе не было. Она приходила, и я начинала плакать, не думая ни о чем, просто выплакивая всю свою боль. Подруга уже ни о чем не спрашивала, только обнимала и нежно, успокаивающе поглаживала мою спину. Алексис явно чувствовала себя виноватой, но я так не считала.
Это моя семья. Все в ней зависит лишь от меня. Если мы несчастны, значит это моя вина, значит я недостаточно забочусь о своем муже, недостаточно люблю его… Но я так устала.
Складывалось впечатление, что Эмметт не хочет попробовать быть настоящей семьей. Он приходил, ел, спал и уходил. Раньше мы могли сидеть, обнявшись. Просто помолчать… Это происходило нечасто, но все же было. Теперь он вел себя так, будто меня не существует.
Я сжималась от боли и с трудом передвигалась по дому. Сейчас мне было сложно что-то делать. Через неделю я должна была рожать. Но надо было чем-то заниматься, чтобы не умереть со скуки. Я по-прежнему стирала, убирала, готовила, вот только теперь мне давалось это с огромным трудом. Мне было сложно наклоняться, чтобы вытащить любимые Эмметтом пирожки, сложно тянуться, чтобы достать до антресоли шкафа. Но помочь мне было некому. В квартире были лишь я, мой неродившийся малыш и лекарства, количество которых к концу беременности лишь утроилось.
Усталость вновь накрыла меня, и я прилегла на диван. Как же я устала… Я закрыла глаза, надеясь, что сны мне сниться не будут.
Каждый раз мне снился один и тот же сон.
Равнодушное лицо моего мужа, и я, извивающаяся от чудовищной боли, а потом приговор врачей: "Ваш ребенок умер"… Я с криком просыпалась…
Вот и сейчас… Мелькнуло любимое лицо… Но внезапно сон изменился. Было больно. Больно внизу живота. Я обхватила себя руками и почувствовала что-то влажное. Мои глаза распахнулись, и я уставилась на свою руку.
Она была в чем-то красном.
Нет, только не это!
Я потянулась за телефоном и набрала врача.
— Мистер Бартон, у меня кровотечение! — крикнула я.
— Розали, постарайтесь успокоиться! Я уже выслал машину. Она будет очень скоро, а пока поговорите со мной. — прозвучал ответ после моего сбивчивого объяснения что и как.
Как же хорошо, что от квартиры Эмметта до клиники около 15 минут езды…
— Я потеряю его? — испуганно спросила я.
— Розали, мы сделаем все возможное. Обещаю. Давайте лучше подумаем, что могло привести к этому. Вы волновались о чем-нибудь?
— Да… — прошептала я — О муже.
— Розали, мистер МакКарти способен позаботиться о себе, в отличии от вас. Он сейчас рядом?
Я всхлипнула.
— Он не ночевал сегодня…
Врач смущенно замолчал. Я понимала, что он не строит иллюзии вокруг нашего брака. Стивен видел отношение мужа ко мне, особенно после свадьбы. Эмметт перестал ездить со мной. Врач лишь деликатно молчал, старательно обходя эту тему и напоминая, что мне нельзя волноваться.
В дверь позвонили.
— Розали, аккуратно встаньте и дойдите до двери. Я уверен, это наши специалисты, которые помогут вам и привезут ко мне.
Я встала, превозмогая боль, и медленно пошла. Путь по небольшому коридору казался бесконечным.
Шаг… Еще… Я чувствовала, как мое сознание уплывает куда-то…
Надо открыть…
Дверь…
Перед моими глазами появились люди в медицинских халатах и испуганная Алекси.
Алекси… Она обещала прийти… — мелькнула мысль в моей голове.
Я неуклюже оперлась на дверь и тихо прошептала
— Входите…
Мир стремительно потемнел.
Последнее, что я слышала, были слова подруги:
— Рози, не смей! Держись! Я с тобой!
POV Alexis
Я ехала к подруге. Сейчас ей было это необходимо как никогда. От прежней, любимой мною Рози осталась лишь тень. Она тихо говорила, осторожно передвигаясь и держась за стены. Смотрела почти всегда в пол. И плакала…
В душе я плакала вместе с ней. Не такой я хотела ее видеть. Не рыдающей от невыносимой боли и постоянного безразличия собственного мужа. Розали удивительная. Она достойна счастья…
Которое этот ублюдок МакКарти не может ей дать! Это из-за него все произошло! Из-за него! Если бы он свалил от нее, она бы сейчас сияла! Я уверена, что Райан смог бы добиться от нее взаимности! Зря я его столько уговаривала поухаживать за ней! Он не хотел, а потом уже сам начал интересоваться Розали… Они бы были счастливы…
Я заскрипела зубами, делая очередной резкий поворот на своем Lexus SC 430 — очередном подарке Дэна.
Наконец-то, ее дом! Рядом с подъездом стояла карета "Скорой помощи". Какого…
Нет, пусть это не к Рози!
Я, забыв закрыть машину, взлетела на 12 этаж. Перед дверью Роуз стояли врачи и звонили. По ним было видно, что звонят они уже минут пять… Где же носит этого козла?
Я подошла к ним, и в этот момент дверь открылась.
Смертельно бледная Роуз держалась за дверь. Глаза были мутными, а платье — все в крови.
Ее тихий голос почти не нарушил напряженной тишины.
— Входите… — а потом она вздрогнула и начала оседать…
Мне показалось, что мир раскололся. Я подхватила ее раньше, чем врачи. Глаза были закрыты, руки холодными, со стороны могло показаться, что она мертва…
Я замотала головой и тихо заплакала, шепча
— Рози, не смей! Держись! Я с тобой!
Врачи мгновенно сориентировались и уложили ее на носилки. Роуз истекала кровью…
Господи, где МакКарти?
Один парень в халате повернулся ко мне и посоветовал
— Вы подруга? — я неуклюже кивнула. — Возьмите вещи для миссис МакКарти в клинику. Они ей пригодятся…
Я вихрем пронеслась по квартире, собирая все самое необходимое.
Когда я выбежала из квартиры, их уже не было. Я села в машину и поехала в клинику…
* * *
— Алекси, солнышко, ты где? — голос любимого звучал в трубке, как лучик надежды.
Я была в клинике уже 5 часов. Роуз делали какую-то операцию… Ее врач, доктор Бартон, пообещал, что "сделает все возможное". Эмметта не было…
Я просипела
— Я в клинике. Роуз плохо. Ей сейчас делают операцию. — голос был похож на наждак. Мне уже два раза приносили успокоительное, которое не действовало…
— Что?! — проорала трубка. — Какая клиника?
— Memorial Sloan Kettering Hospital — устало прошептала я.
— Жди. Мы скоро будем! — он отключился…
И тут до меня дошло. Мы?! МакКарти с ним? Какого черта? У него жена истекает кровью, а он шляется неизвестно где! Как же он меня раздражает! Неужели он не понимает, что Роуз носит его ребенка!
Злость кипела во мне. Причем уже не только на МакКарти, но и на Дэна. Я не понимала, почему ему не дано вбить в пустую башку своего друга, что за беременной женой надо ухаживать, а не гулять ночами напролет, приходя утром. Она не спала без него. Одной ей было страшно спать последние два месяца. Я иногда ночевала у нее…
Я прикрыла глаза. Боже, помоги ей сейчас! Прошу! Она заслуживает долгой и счастливой жизни… Без МакКарти.
Мне в голову пришла идея. Как только Роуз выпишут, она переедет ко мне. Я буду помогать ей возиться с малышом или малышкой. Пока я сижу с ребенком, Рози сможет писать картины… Все будет хорошо. Если ее муж не хочет помочь ей со всем справиться, то это сделаю я…
Я услышала знакомые голоса. Дэн и МакКарти. Явился…
Легкое прикосновение, и я открыла глаза. Дэн с взволнованным лицом сидел рядом. МакКарти стоял за ним, кусая губы.
— Как она? — я помотала головой на вопрос Дэна.
— Не знаю… Она там почти шесть часов… Ее врач не выходил еще… Только сестра приносит успокоительное…
— Все будет хорошо, Алекси, я уверен. Рози всегда везло… — тихий голос моего жениха.
Я зло усмехнулась.
— Везло? Посмотри на примерную семью твоего друга и скажи, везло ли ей? Спроси у него, когда Эмметт последний раз гулял со своей женой? А когда готовил ей что-нибудь? А когда вообще ночевал дома? — злость в моем голосе крепла. Я выплевывала слова уже не Дэну. Я уже обвиняла МакКарти.
— Тебя все это не касается, Алексис. Это наша личная жизнь, так что не суйся в нее, — холодно ответил он, смотря мимо меня, на двери операционной, где сейчас находилась Роуз.
— Конечно, Эмметт! Это твоя личная жизнь! Вот только Роуз в нее не входит! Ты ничего не замечал? Или ты считаешь нормальным, что беременная женщина постоянно плачет? — я шипела эти слова ему в лицо, со всей силы сжимая его запястье.
Он ненавидящим взглядом уставился на мою руку, которая сжимала его запястье, а затем перевел взгляд на мое лицо:
— Ты ничего не знаешь, совершенно ничего… — его голос, словно холодный ветер, звенел своей отрешенностью. Он ничего не чувствует к Роуз… Бедная моя девочка….
— Конечно! Я дура! Вот только я впервые вижу Роуз такой… Такой мертвой… Она ничего не хочет! Словно тень! Ты когда в последний раз ночевал дома? Когда? Ты не знаешь, что Роуз просыпается от кошмаров? О том, что она даже во сне плачет? Что боиться спать одна? — я ненавидела его. Он уничтожил одного из самых светлых людей в этом мире! Она стала жалким отражением себя прежней! Из-за МакКарти!
— Ты можешь хоть на минуту заткнуться и отойти? — нетерпеливо выкрикнул он и вскинул руки вверх, чтобы освободиться от моих рук. — Я хочу узнать, что с моей женой… С моей любимой женой! — он попытался убедить меня в своей "неземной любви" к Роуз. Бред! Он ничего не знает о любви!
Я презрительно посмотрела на него.
— Ты не знаешь, что такое любовь, МакКарти…
— Ошибаешься, — прошипел он в ответ.
— Ну конечно! — прорычала я. — Если бы ты был знаком с этим словом и его значением, то Розали бы счастливо смеялась, сидя дома, а не лежала бы в реанимации…
МакКарти отшвырнул меня в сторону:
— Я делал все, чтобы ее здоровье было в норме. Слышишь, все! — он пошел по коридору, в миллионный раз в своей жизни делая вид, что его заботит что-то, кроме него самого…
Я обессиленно свернулась на полу… Дэн поднял меня на руки и усадил к себе на колени…
— Он убивает ее… Я не могу… — всхлипывала я.
Любимый коснулся моего лица и прошептал:
— Эмметт любит Роуз… Всегда любил…
— А она его… — сквозь слезы прошептала я.
И мне не изменить этого. Они слишком зависят друг от друга…
POV Emmett
Я постучал в дверь, за который глубокий тихий голос разрешил мне войти. Пара шагов, и я уже стоял в просторном, освещенном искусственным светом ламп кабинете.
— Эмметт, ты наконец-то пришел, — врач выглядел усталым — веки прикрыты, темные круги залегли под глазами, лицо было измождено, а сам он откинулся на спинку своего кресла.
— Да, Стивен, — ответил я, проходя вглубь кабинета и усаживаясь на стоящее рядом со столом кресло.
Бартон молчал, а я больше не мог выносить неизвестности. Она давила на меня, будто осязаемая вещь весом в несколько десятков фунтов. Неверие Алексис в меня и мою любовь все еще эхом отдавалась в голове, заставляя вновь и вновь думать о собственном бессилии. Все это вместе начинало сводить с ума, и чем дальше, тем сильнее. Мне было все хуже и хуже от бушующих внутри и снаружи чувств. Я прижал ладони к вискам и опустил голову на колени:
— Бартон, просто скажи мне, — прохрипел я, ожидая ответа доктора, который за месяцы беременности стал мне почти другом.
Сейчас любая новость о состоянии здоровья Розали и ребенка были для меня ценнее золота, нефти и всех других богатств этой проклятой планеты. За эти несколько часов я осознал всю ту боль, которая ждала меня, если бы с этими двумя людьми хоть что-то случилось. Но сейчас он продолжал молчать, отчего воздух будто становился заряженный десятками выпущенных на свободу электронов. Я поднял глаза и неотрывно начал смотреть на него, а он, видя мой взгляд, не смел отворачивался. Мне не оставалось ничего, как вновь настойчиво повторить просьбу:
— Скажи! — голос мой огрубел и больше был похож на рык, впрочем, мое внутреннее состояние сейчас полностью соответствовало ему.
— Сказать тебе, что своим поведением ты довел Роуз до возможности выкидыша? — проговорил тихим голосом Бартон, наливая виски в пару бокалов.
Это обвинение прозвучало не как подобные тем, что бросала мне в лицо Алекси, а как что-то другое, что-то, чему я верил, принимал и не смел отрицать. Видимо, так было, потому что слова Стивена были правдой и потому что он был человеком, от которого я мог принять подобное: умудренный опытом, объективный и совершенно не причастный к происходящему в нашей с Роуз семье.
— Стивен, ты ведь знаешь, что я делал для нее все, — устало произнес я, обманывая себя.
— Ты не делал и половины того, что мог бы, — возразил Бартон, придвигая ко мне виски.
— Мне хватало сил лишь на это! — вскрикнув на последней фразе, я поднял голову и встретился со взглядом доктора: он будто прожигал меня насквозь, уничтожая мою лживость и напускную дымку обмана, которую я так упорно взращивал.
— Врешь, — твердо произнес Стивен. — Тебе хватало смелости лишь на жалкие попытки заботы. Ты боишься ответственности, Эмметт. Ответственности за Розали, за ребенка, за семью! — голос его глухо отдавался от стен.
— Ты ошибаешься, ошибаешься! — слабо начал защищаться я.
Но против правды спорить было бесполезно. Это словно мерится упорством с каменной стеной: никакого результата.
— Я знаю, что ты любишь Роуз, и она это тоже прекрасно знает, но ей недостаточно одного лишь осознания. Она нуждается еще и в проявлениях твоих чувств к ней. И не говори, что она их получает, я — доктор, и я чувствую ее эмоциональное состояние.
Я молчал. Рука потянулась к бокалу, а затем по горлу теплым потоком разлился виски. Жаль, что его эффект не моментален, впрочем и не длителен. Желанное спокойствие не пришло, мысли продолжали извиваться в голове, не находя успокоения. Каждое слово Бартона было правдой. Словно тонкая игла, его голос поникал внутрь меня, сквозь кожу к самому центру сердца. Хотя вот в чем вопрос: а есть ли у меня сердце? Я люблю, и это правда, но вдруг такие чувства можно испытывать и без него? Ведь я не милосерден, не благороден, циничен… Вдруг, все, на что я способен — это лишь слабое отражение той любви, что дарит мне Розали?
Но если и так, то что с того? Я такой. Таким меня сделала эта чертова жизнь, таким я предстаю перед людьми, и по-другому я не могу! Пускай меня ненавидят. Это даже забавляет: настоящие чувства куда приятней сухого безразличия.
Стивен уже допивал виски в своем бокале, я мог видеть, как его взгляд притупился, а мысли летали где-то очень далеко от реальности. За все то время, что я был у него он так и не сказал мне еще, что же случилось с Роуз и как она себя чувствует, ведь именно за этим я пришел в его кабинет.
— Что с Роузи? — тихо спросил я.
Доктор взглянул на меня и, не желая отвечать, отвернулся в сторону. Сейчас я не понимал его, не понимал, что он хочет от меня услышать или что уже услышал, но исходя из его должности, он просто обязан был ответить на мой вопрос, только вот не такого ответа я ожидал сейчас.
— Ей сделали кесарево. Ребенок выжил, впрочем, как и она, — он улыбнулся и добавил. — Девушки у тебя сильные.
Внутри меня как будто взорвалась бомба, только вот начинкой в ней были не стальные шарики и осколки гвоздей и прочего металла, а искры радости, счастья, восторга и страха… Страха за наше будущее. Я не был способен сказать ни слова, слишком уж неожиданно это сейчас было. Я был растерян, до конца не понимая, какие чувства мне испытывать к этому трепещущему комочку жизни.
— Хочешь их увидеть? — голос Бартона был будто приглушен тонной облаков, которые сейчас затмили передо мной все, заставляя задуматься о будущей жизни с теперь уже полноценной семьей.
В ответ доктору я лишь слабо кивнул, когда понял смысл его слов. Сейчас мне нужно было сделать всего пару десятков шагов, чтобы встретимся со своим будущим, с тем, к чему, как я мне казалось, я буду безразличен. Видимо, это было ошибкой. Еще одной ошибкой…