- Шестериков, Сергей! Подожди! - окликнули его издалека.

Сержант узнал голос ефрейтора Ларионова, выжидающе остановился: не часто так бегают, когда нет ни тревоги, ни других спешных дел.

- Ты занят? - переводя дух, спросил Ларионов.

Сергей оглянулся на питомник.

- Хотел с Джином позаниматься… А что случилось?

- Ничего не случилось. Просто эпизод один любопытный наблюдал.- Ларионов многозначительно улыбнулся командиру отделения.- Хотел и тебе показать…

Шестериков пожал плечами, но уточнять и переспрашивать не стал: раз зовут, значит, не ради забавы, значит, надо. Пошел, широко отмахивая шаги, только растопыренные сосновые шишки с хрустом раскатывались из-под ног, словно испуганные воробьи, да поводок для Джина раскачивался в руке.

Весь он был виден в этом стремительном шаге, сержант-пограничник: деловитый, чуточку напряженный и, ощущалось, напористый,- из тех, кому поддается решительно все, за что бы они ни взялись. И лишь веснушки, сбежавшиеся к переносью, открывали в его лице нечто неожиданное, никак «не монтирующееся» со строгостью военной формы - какую-то трогательно-юношескую доверчивость. Те, кто прослужили с ним не один день, знали: именно доверчивость, доброта располагали к нему людей с первого знакомства. Они же заставляли, не таясь, открывать ему душу, делиться самым сокровенным…

Но сейчас, шагая с Александром Ларионовым к заставе, Шестериков был собран и строг: Ларионов - тот зря не позовет.

- Вот, товарищ сержант, полюбуйтесь,- сказал

Ларионов, указывая на четкие квадраты спортивного городка.- Чем не эпизод? Как говорится, предел физических возможностей человеческого тела, пограничный вариант гимнастического чуда.

Шестериков и без пояснений видел: на блестящей от солнца тоненькой ниточке перекладины шла отчаянная борьба за «пограничный», как сказал Ларионов, «вариант гимнастического чуда». Остриженный наголо солдат из молодого пополнения, раздетый до пояса, силился подтянуть себя к перекладине. Острый его подбородок тянулся кверху и не доставал, сколь он ни пытался, до рук, крепко обхвативших отполированную трубу перекладины.

- Так, та-ак.- Улыбаясь лукаво, Сергей как бы подбадривал новичка.

- Наш, Костиков,- утвердил и без того очевидное Ларионов.- Каков, а?

Сергей указательным пальцем потер нос, прищурил и без того глубокие, цепкие свои глаза,

- Занятная картинка…

Они разговаривали негромко, но Костиков их заметил. Отнял руки от перекладины, вразвалочку, как после хорошей работы, подошел к ним, на ходу надевая гимнастерку.

- Вот,- удрученно сказал он, развел широкими ладонями.- Не поддается.

Лицо его выражало искреннее огорчение.

- Дотянешься,- с теплым приливом участия обнадежил солдата Шестериков.- Еще малость, и одолеешь. Высота - она дается не сразу.- Сержант показал свернутым в жгут поводком на перекладину.- Не только здесь, но и в жизни тоже. Главное - самому захотеть…

Костиков вздохнул: если бы все зависело только от его желания!.. Шестериков другой реакции и не ожидал.

- «Каховку» знаешь? - спросил он неожиданно у солдата.

- Знаменитая песня… Ее дед мой очень любил, кавалеристом был у Буденного…

- Михаил Светлов говорил, что написал ее за сорок минут и всю жизнь.- Взгляд у Шестерикова стал задумчивым.- Иному, чтобы сложить свою песню, и жизни не хватает… Ну ладно, об этом мы с тобой поз-же поговорим. А сейчас запомни: здесь, на границе, бывает, счет идет на секунды. Так что смотри, чтобы твой «хронометр»,- Сергей с улыбкой приложил руку к сердцу,- с первого дня тебя не подводил. Это на будущее дружеский совет. Да! И руками на перекладине не перебирай - так легче. На себе испытал…

Тимур Костиков пристально взглянул на сержанта: или подбадривает - новичок ведь! - или же знает что-то такое, о чем Костиков даже не догадывается?..

От командира отделения не укрылось сомнение, какая-то настороженность во взгляде молодого солдата. О чем Костиков думал в этот момент? Может, о том, что стоит на пороге какой-то новой, прежде невиданной школы, где не водят, как в голубом детстве, из класса в класс за ручку? Или о том, что начавшаяся служба очень похожа на извилистую, горбатую дорогу и нипочем не угадать, что там, за очередным поворотом?.. Может быть. Шестериков по себе знал: такое бывает. Два года службы на границе… Есть о чем спросить себя в самом начале пути.

- А знаешь, он чем-то нравится мне,- неожиданно произнес Сергей, когда озадаченный словами сержанта Костиков вразвалочку направился к казарме.

Александр Ларионов согласно кивнул: еще бы не нравиться! Костиков-то из их отделения и, видать по всему, тот еще «подарочек»… Тут хочешь не хочешь - работать надо. И чего это Сергей любит таких «сырых»?

- Нет, правда.- Шестериков словно не замечал иронии друга.- Хорошо, что он сам, без нашей подсказки подошел к снаряду. Ну а неудача… Знаешь, кто не падает с коня? Кто на него не садится. А у Костикова дед кавалерист… Главное, он не стыдится собственной слабости, и поэтому я готов ему доверять, как себе.

- Тебя послушать, так мы приобрели не солдата, а по крайней мере пирамиду Хеопса. Клад! Характер!..

- Да, Костиков - именно такой парень, с характером…- подытожил Сергей.- Придет время, и будет он ходить, Саша, нашими заветными тропками! Может, и свои пробьет. Просто парню нужна доводка… Знаешь, словцо такое в ходу у слесарей? Это когда деталь вроде готова, а не живет она, и все. Не хватает самую малость, чуть-чуть - доводки… Чего это я о доводке вспомнил, говоришь? Так ведь до армии я у себя под Саратовом, на Безводнинском метизном заводе, слесарем-инструментальщиком был! Я доводку вот этими самыми,- показал на крупные жилистые руки,- постигал. Так что, Сашок, предстоит нам хорошая, благородная работа - сообща помогать Костикову стать настоящим пограничником!..

Ларионов только взглянул сочувственно на загоревшегося сержанта: оптимист, неисправимый оптимист!.. Будто всю жизнь только тем и занимался, что «доводил», превращал «сырых» новобранцев в специалистов границы - таких, как сам, как ефрейтор Калугин, другие солдаты их отделения…

Вслух, конечно, ничего не сказал: бесполезно, разве переубедишь? Да и потом, кто знает, что для границы лучше - просто добросовестный учитель или такой вот беспокойный оптимист, как Сергей? Недаром капитан Матвеев говорил на совете старших пограннарядов: «Знания, труд - половина успехов.

Нужна еще искра. У Шестерикова, например, она есть». А мнением начальника заставы Ларионов привык дорожить…