Кажется, против буддийской философии, дающей сознанию такие привилегии, что оно превращается в целый мир, выступает простой факт, вроде бы обоснованный современной наукой, — сознание образуется в мозге. Так склонны считать некоторые. Этот важный вопрос обсуждался буддийской философией несколько веков назад в споре с материализмом, согласно которому материя порождает сознание. Некоторые из представленных аргументов до сих пор сохранили силу.

На протяжении истории Европа училась все больше ценить мозг. Поначалу он отвечал за облысение. Как утверждал Аристотель, «таким образом, принимая в соображение, что, если сам мозг содержит мало тепла, то покрывающая его кожа по необходимости содержит тепла меньше, и еще меньше — волосы, поскольку они отстоят от него дальше всего, — понятным становится, что у кого имеется семя, те лысеют именно в этом возрасте. По этой же причине лысеет только передняя часть головы и из всех животных только у человека: передняя часть потому, что здесь помещается мозг; из всех животных лысеет только человек, потому что он имеет наибольший и наиболее влажный мозг. Женщины не лысеют, так как по своей природе сходны с детьми: и те и другие не производят выделения семени. И евнух не становится лысым, так как он превращается в женщину». Я опущу рассуждения о женской природе, продемонстрированные древним мыслителем, как и галантные высказывания европейских женоненавистников (я хотел сказать философов). Важна информация, что мозг прежде всего несет ответственность за облысение, а это происходит потому, что «из всех частей [тела] мозг самый холодный». Определенные недостатки в теории отца европейской философии и логики со временем были ликвидированы. Много веков спустя Картезий закрепляет за мозгом более значительную роль, признавая, что мозг обеспечивает связь тела с душой при помощи шишковидной железы, которая и является соединителем между двумя гетерогенными сферами. Роль мозга постепенно эволюционирует от внутричерепного холодильника через соединительное звено с духовным миром до творца сознания, как о нем говорят в XX веке. Ученые, по счастью, не все, показывают картинки сечения мозга, сделанные суперсовременными томографами, сканерами и т. д., регистрирующими мозговую активность, которая на этих фотографиях отображается в виде цветных пятен в разных частях мозга. Указывая на пятна, они уверенно заявляют: «Это сознание!» Наконец-то все выяснилось: сознание — это избыток розового в передней доле мозга.

Так сознание становится выделением мозга, а он сам — железой внутренней секреции. Происходит физиологизация сознания — оно становится просто результатом физиологии тела. Но в этот момент ситуация перестает быть розовой, как на сечении мозга с томографа, а последствия такого подхода заводят слишком далеко, о чем редко думают поборники этого положения.

Однако, прежде чем мы займемся упомянутыми последствиями, давайте посмотрим, как так получилось, что мозг производит сознание. Итак, у нас есть предположение, что электрохимическая реакция в определенный момент превращается в процесс сознания либо порождает его. Допустим, что так и есть, и начнем ab ovo. Когда яйцеклетка соединяется со сперматозоидом, это вовсе не встреча двух интеллектуалов, обе стороны равно не имеют мышления. Появившаяся из них зигота тоже не задумывается над своим зиготным существованием. Но при соответствующем усложнении зиготы вследствие умножения клеток раздается первый щелчок, и начинается сознательный процесс. Но что это за момент? До него у нас была чистая физиология: уже в меру сформировался мозг, в котором начинают появляться электрохимические явления, возникающие из-за разницы зарядов по обе стороны от мембраны нейронов. И вдруг в одно мгновение появляется сознание. Что же тогда отличает живой мозг, который еще не порождает сознание, от того, который его уже порождает? Материально они выглядят идентично. Где же фундаментальная разница, фундаментальная потому, что определяет нашу человечность, если принять древнее определение, что человек — это животное, одаренное разумом? В какой же момент электричество мозга становится сознанием? Как и когда дело доходит до порождения чего-то настолько качественно отличного от движения ионов, как процесс осознавания? Если присмотреться к работающему мозгу вблизи (как предлагал сделать Лейбниц) и обратить внимание на все разнообразие происходящих в нем физических процессов, заключающихся главным образом в миграции частиц, то мы увидели бы только эти процессы. Даже если не просто почувствовать, но и увидеть тепло, являющееся движением частиц (их движением тепло как раз и объясняется), то как движением объяснить мышление и ощущения или способность к восприятию как состояние ума? Поклонники редукционизма, сводящего сознание к процессу в мозге, верят, что это состояние не ума, а мозга, и готовы окончательно объяснить мышление движением частиц, мигрирующих через мембрану нейрона. Трудно представить, как можно увидеть, что перемещение и вступление в реакцию массы химических субстанций — нечто большее, чем их перемещение и реакции. Пусть даже и настолько разнообразные. Когда же происходит качественный скачок? В случае, например, смены свойств, происходящей при химическом синтезе, после которого полученная частица химического соединения демонстрирует совершенно другие свойства, чем создавшие ее элементы (а свойства эти, несмотря на то что они такие разные, легко объяснить физическими факторами). Одного переплетения нейронов с миллионами связей и сопряжений недостаточно для объяснения — это всего лишь сложная система на физическом уровне.

Физический процесс является причиной для следующего физического процесса — это очевидно. Точно так же процесс в сознании может быть причиной другого процесса в сознании (если только заранее не допускается, что процесс в сознании — это простое проявление процесса в мозге). Насчет этого буддийская философия во главе с Дхармакирти не сомневается, но спрашивает, как материя может порождать сознание, или, говоря нашим языком, как физический процесс может стать причиной нефизического процесса.

Этот вопрос, на который действительно трудно ответить, особенно когда исследуются только физические процессы, не слишком занимает большинство нейропсихологов. Они, как правило, принимают рискованную предпосылку, приводящую к убеждению: не существует ничего, что называется дуализмом души и тела, а значит, и факта фундаментального различия между физическим и сознанием. Возможно, это разделение вовсе не простое и не такое уж очевидное, но, с другой стороны, поспешное согласие с тем, что ток — это мышление, фактически является предположением, которое позднее нужно доказывать, демонстрируя равенство электрической активности с процессом сознания. Таким образом, доказывается только то, что раньше было предпосылкой, которую трудно признать мощным научным основанием; а вот редукционистская тенденция очень мощна, она склоняет сделать единственный, маленький шажок от догадки до категоричного утверждения. Похоже, что редукционисты не слишком озабочены условиями для выполнения желанной для них редукции, они скорее склонны — потому что редукционизм ограничивает их до этой склонности — признавать, что такая редукция — вопрос времени. Они пестуют подобные ожидания, диктующие им характерную риторику, содержащую слова «у нас есть сильные основания, чтобы считать…», «результаты исследований столь обещающие, что можно с большой долей уверенности надеяться…», после чего делается тот самый шажок, который вообще-то еще предстоит сделать в недалеком будущем, но можно сделать его уже сейчас, ведь и так будущее его узаконит.

Конечно, если дотронуться до провода, подключенного к источнику тока, может показаться, будто провод только и ждал, как дать кому-нибудь пинка (а по нему, хитрецу, так и не скажешь!), но это будет необоснованной антропоморфизацией кабеля. Подобным же образом переоценивается роль деполяризационной волны, перемещающейся по мембране нейрона; единственное, о чем мы здесь можем говорить, — это миграция ионов через мембрану клетки, а это явление никак не похоже на воспринимаемую нами мысль. Если допустить, что нет никаких нематериальных факторов, отвечающих за наличие сознания, будет трудно, как говорят буддийские философы, отличить сознающее существо от так называемой неживой природы.

В нейропсихологических лабораториях пока что удается подтвердить только один факт: физическим процессам соответствуют процессы сознания. То, что их наблюдают одновременно, вовсе не означает, что один процесс является причиной другого, на что обращает внимание буддийская философия; возможно, у них просто есть общая причина. Утверждения об одновременности этих процессов недостаточно для суждения о том, что один является причиной другого. Тем не менее некоторые делают такой необоснованный вывод и безапелляционно утверждают: причиной процессов сознания являются исключительно процессы в мозге. Но факт, что раздражение некоторых участков мозга вызывает определенные переживания, вовсе не означает, что переживания могут появиться исключительно при помощи физического или электрического раздражителя и что так происходит всегда. В данном случае не исключено, что это так, но существует и другая возможность их появления. К тому же, если оба процесса скоррелированы, то, модифицируя один, мы модифицируем и другой, а значит, совершенно логично предположить, что вместе с появлением процесса сознания мозг реагирует определенным способом, и наоборот, вызывая процесс в мозге, мы стимулируем реакцию в виде процесса в сознании. Эта взаимозависимость, однако, не предопределяет, какой из двух процессов будет причиной, приводящей к другому процессу. Признавать процессы в мозге причиной процессов сознания — ошибка, заключающаяся в смешивании взаимозависимости и причинно-следственных отношений, а сама взаимозависимость, какой бы сильной она ни была, не может служить основанием для метафизических или, скорее, антиметафизических заключений. То, что два процесса всегда наблюдались вместе, еще ничего не говорит об их взаимоотношениях; наверняка можно утверждать лишь, что они до сих пор наблюдались вместе; изменения же одного из них, вызванные модификацией другого, говорят только об их тесной корреляции. Тот факт, что я всю жизнь смотрю телевизор сидя, не является основанием для вывода, что позиция тела — причина для просмотра телевизора.

Необыкновенная и великолепная аппаратура для исследования тела для кого-то становится гарантией правильности выводов, сделанных на основе исследований, проведенных на ней. К сожалению, точности выводов порой далеко до точности оборудования. Все более совершенные приборы для регистрации волн мозга и мониторинга его активности не дают основания для поспешных и неоднозначных выводов. А ведь все необычайные открытия, сделанные на современной аппаратуре, сохраняют свою ценность даже без предположения, что сознание порождается мозгом. Но эта версия событий будет лишена захватывающей простоты, которую придает редукция двух явлений до одного. Ученые упорно пытаются придерживаться редукции любой ценой, о которой не задумываются, потому что еще не столкнулись с необходимостью заплатить за свои действия. Редукция так искушает своей простотой, что к ней охотно прибегают, даже если на то нет достаточных предпосылок. Ее используют во имя радости употребления все более утонченных устройств для исследования мозга. Но если бы ученые располагали еще более изысканными методами непосредственного исследования сознания, скорее всего, они охотнее бы редуцировали до него все процессы мозга. Но это не так, и обольщающая своей простотой редукция души до материи кажется совершенно очевидной, пусть и необоснованной.

Однако вернемся к вопросу о статусе сознания, следующего из научных теорий о примате мозга, и проследим все вытекающие последствия. Если сознание есть результат физиологии мозга, который теперь считается железой, выделяющей мысли, нужно согласиться с тем, что мышление имеет истоки во многих факторах, воздействующих на организм. Воздух, его температура и прежде всего диета оказывают воздействие на работу внутренних органов (некоторые даже говорят, что мы становимся тем, что едим). Усваиваемые вещества модифицируют работу органов, могут стимулировать их рост, ускорять или замедлять их функции, оказывать благотворное, разрушительное или отравляющее влияние. Мозг — не исключение; он очень подвержен влиянию употребляемых нами веществ. То есть диета отчасти обусловливает мышление, которое является лишь выделением мозга, модифицированного пищеварительно. Вся философия была бы по большому счету диетическим творением, и это еще можно как-то проглотить, но любую научную теорию как мыслительный продукт секреции мозга нужно тогда снабдить оговоркой, что ученый, выдвинувший ее, наслаждался такими-то или такими-то блюдами. То же справедливо и для теории, что сознание порождается мозгом и является выделением, обусловленным физиологией мозга, а она зависит от питания. То есть эта теория — всего лишь производное от актуальной физиологии мозга данного ученого, который наверняка пришел бы к другим объяснениям-секрециям, стоит только поменять диету. Вся эта теория в буквальном смысле выработана и выделена из мозга, как и все остальные теории. Какой компонент питания отвечает за обсуждаемую здесь научную теорию? Лично я бы поставил на цветную капусту — сам я эту гадость не ем, и вот, пожалуйста, в голове моей нет ничего такого, что подтверждает, будто сознание порождается мозгом! А вот вкусная колбаска определенно вынуждает поставить на сознание, потому что нигде так не заметен триумф духа над материей, как у самого философского народа Европы, каким являются немцы, известные своими Frankfurter Würstchen, а тибетцы едят цампу и пьют с чаем столько животного жира, что таким количеством, кажется, можно убить всех противников буддийского идеализма.

Происхождение теории, ясное дело, не предопределяет, верна ли она или нет. Истинность теории гарантирует согласие с фактами, а не ее генезис. Если цветная капуста причастна к формулированию заключения, что сознание является продуктом мозга, и этот вывод соответствовал бы фактам, то тогда да здравствует истина и слава цветной капусте! Капустное происхождение не придает величия научной теории, но ведь в науке величие не главное, а кроме того, не одно великое открытие было сделано случайно, значит, и на это можно закрыть глаза. Правда, пока что нет согласия и уверенности, что такой вывод соответствует фактам, а во-вторых, он несет в себе другие неприятные последствия.

Каким, собственно, образом подверженная модификации физиология мозга может гарантировать неизменность и категоричность математических законов? Если все, что касается сознания, определяет физиология мозга, то почему вместе с возможностью ее изменения не должны меняться логика и математика? Если некая сложная сеть нейронов отвечает за выполняемые нами действия сложения, то вместе с изменением этой сети либо ее функционирования 2+2 могло бы равняться 5. Законы логики и математики становятся эпифеноменом физиологии мозга, и снова начинает пугать призрак цветной капусты. Имея единственную опору в работе мозга, логика и математика никогда не приобретут статус, на который всегда претендовали. Это наверняка не понравилось бы ученому, пользующемуся томографами и сканерами, созданными по законам математики и физики, согласно которым они функционируют и делают возможным исследование мозга.

Все прочие достижения культуры также становятся результатом секреции мозга. Искусство и литература не исключение. Они всего лишь результат деполяризации нейронной мембраны и химических изменений на синапсах. Литература как результат возбуждения ума с точки зрения физиологии не сильно отличалась бы от воспаления кожи при себорее (хотя в случае плохой литературы, очевидно, так и есть).

В дополнение ко всему, почему выделение сознания так разнится в случае каждого отдельного представителя человеческого рода? Все поджелудочные железы устроены одинаково, работают одинаково и выделяют одинаковый инсулин, и мозги устроены одинаково, работают по одному и тому же принципу, а выделяют разные мысли и чувства, отличные друг от друга. Все способны выделять гормоны, но не все способны выделить понимание формулы E = mc2. Неужели такого рода открытия были результатом дисфункции мозга?

С подобным обесцениванием математики, физики или литературы можно бы было согласиться, если они кому-то не нравятся, но есть еще одно последствие превращения мозга в железу, проглотить которое очень сложно. Это утрата свободы. Мозг, как образование из атомов, должен подчиняться законам физики, что означает: наше сознание и то, что мы думаем, подвержено естественному детерминизму. Законы физики не являются законами свободного волеизъявления, а сознание, как производное от законов физики, теперь определенно будет не областью свободного духа, а природной машинкой. Мы не можем влиять на выделение инсулина через островки Лангерханса, значит, не можем оказывать влияние и на выделение мыслей мозгом, потому что эти процессы в равной степени контролирует природа. И тогда нельзя винить беднягу Раскольникова: его желудок выделил сок, и он переварил пищу, а мозг выделил мысль, и он убил старушку — чистая физиология. Вместо «Преступления и наказания» имеем «Физиологию и наказание», хотя последнее не будет наказанием — как не наказывают диабетиков, так нельзя наказать «мозгарей», а кроме того, судья все равно никакого решения не принимал — выделил секрет из железы, и ничего более. То есть вместо «Преступления и наказания» у нас будет «Физиология и физиология» — захватывающее произведение заики.

Предположение, что сознание является продуктом мозга, равнозначно лишению нас свободы, а значит, наши поступки уже нельзя оценивать с позиций морали. Внешний вид собачки вызывает в мозгу ее хозяйки выделение чувства восторга, и она нежно гладит песика. В мозгу господина рядом внешний вид собачки вызывает выделение агрессии, и он пинает ее. Оба поступка тем не менее имеют общий выделительный знаменатель, отрицающий свободу, а посему их нельзя подразделить на хороший и плохой. Каково выделение, таковы поступки. Вот только понимает ли это собачка?

На месте юристов я бы начал подумывать о другой карьере, потому что некоторые нейропсихологи хотят лишить работы целый сектор судопроизводства. Правда, массовые увольнения противоречат трудовому законодательству, и остается вероятность легально уладить это дело.

В конце давайте еще раз вернемся к духу буддийской философии, которая в споре со сторонниками теории, будто сознание является производным от материи, указывала на далеко идущие и нежелательные последствия, и проверим, желали бы мы видеть мир, согласующийся с картиной сознания, воплощенного в мозге. Эту картину я хотел бы представить в форме моего первого литературного произведения [для тех, кто не знаком со специальной терминологией, в квадратных скобках я даю перевод слов ученого]:

Утро мозга

Ранее весеннее утро. Восходит солнце, поют птички, а легкий ветерок через открытое окно легко касается лица нейропсихолога, уверенного, что мозг порождает сознание. Он просыпается и обращается к лежащей рядом жене с такими словами:

— Сетеподобное образование генерирует непрерывный поток сигналов к таламусу и в кору головного мозга с целью создания системы геометрической связанности коры головного мозга [Доброе утро, любимая]. О! Векторное кодирование в виде образца уровней активации в пространстве, установленном шестью типами обонятельных рецепторов [Ты так вкусно пахнешь, дорогая]. Произведи раздражение моего чувственного человечка [Прижмись ко мне]. Визуальная репрезентация объекта и реакция вентромедиальной префронтальной коры, миндалевидного тела и ствола головного мозга, а также направление сигналов в моноаминовые ядра, соматосенсорную кору, поясную извилину и т. д. [Я тебя люблю, золотце]. Ослабленные импульсы в двигательном человечке [Мне лень вставать]. Гиппокамп еще не получил всех сигналов, связанных с активностью сенсорной коры, которые должны были добраться через несколько цепей проекций с многочисленными синапсами, и обратных сигналов по этим путям не выслал. [Ничего не помню! Какой сегодня день?]. Высокий уровень метаболитов [Башка трещит с похмелья!].

И когда она подскакивает, чтобы принести ведерко простокваши, он сам встает, нежно встречая ее такими словами:

— Импульс уже бежит по пучкам нервных волокон белого вещества спинного мозга и при помощи двигательных нейронов в сером веществе спинного мозга дойдет до мышечных волокон с их миозином и актином. Не направляй импульсы активации аксонами моторных нейронов в синапсы двигательных нейронов [Давай я повкалываю, а ты наслаждайся бездействием].

Конец

И теперь вопрос на конкурс: почему женщина не выгнала его из постели? Ответ вы найдете в этой сноске. Полное сведение сознания к физиологии достается слишком дорогой ценой. И цена вовсе не снижается из-за типичной отговорки, появляющейся тогда, когда нет ясного и простого ответа, что это довольно деликатная проблема. Сознание, создаваемое мозгом, пусть и самым сложным образом, в конечном счете сводится к миграции ионов через мембрану нейрона. Человек тем не менее не похож на животное, одаренное движением ионов, так же как живопись не является — несмотря на видимость — перемещением химических частиц краски. Мне только остается закончить призывом: пожалуйста, исследуйте мозг, ведь это необычайно интересно, но отрекитесь от цветной капусты!