Объективность — понятие, которое постоянно сопровождает и деятельность журналиста, и дискуссии о предназначении журналистики. Анализируя манипуляционные возможности данного вида профессиональной деятельности, важно осознать, может ли журналистика носить объективный характер или данное качество любого текста, материала, произведения есть недостижимая цель в работе журналиста с информацией.

В спорах о том, какие функции должна выполнять журналистика как особый вид деятельности, связанной с получением, обработкой и доставкой информации аудитории, никто из исследователей не подвергал и не подвергает сомнению постулат об объективности как об идеальной характеристике. Сведения, данные, факты, цифры, свидетельства и суждения, которые в совокупности формируют поле, где действует журналист, должны адекватно отражать окружающую действительность, в которой происходит то или иное событие, вызывающее интерес СМИ.

В разных моделях функционирования прессы, независимо от политических, социально-психологических, религиозных, исторических и других предпосылок их формирования, пункт о желаемой объективности доставляемой по разным каналам массовой коммуникации информации по умолчанию не подвергается сомнению. Другое дело, что модель функционирования медиа в условиях западного общества в середине XX века кардинально отличалась от понятия объективности, которое постулировалось в марксистско-ленинской теории прессы.

Попробуем понять, насколько объективны современные СМИ и соответствует ли ожиданиям аудитории информация, которую они ей доставляют. С точки зрения философии объективность — это характеристика объекта, которая определяет степень его независимости от субъекта. Данная категория определяет совокупность факторов, процессов, обстоятельств — всего того, что не зависит от желаний, интенций или воли конкретного индивидуума.

Для журналистики понятие «объективность» означает доверие аудитории, когда она может позитивно оценивать результат работы СМИ или самого журналиста с точки зрения того, насколько результат адекватно отражает реальность. Когда зритель, слушатель, читатель, пользователь, получив по соответствующему каналу коммуникации должным образом обработанную и скомпонованную информацию в конкретном формате, оценивает ее термином «объективная», это значит, что воспринятые сведения вызывают в его сознании ощущение достоверности, правдивости, соответствия представлений данной личности о картине мира. Очевидно, что, используя понятие «объективно» как оценочное суждение, мы понимаем: события, предметы, явления существуют вне воспринимающего их через медиа человека и независимы от его личных пристрастий, представлений, суждений, компетенций. С точки зрения онтологии они являются отображением окружающей нас материальной действительности. Подобная конструкция отчетливо проявляется в ситуации глобальных исторических изменений в политическом дискурсе. Например, воссоединение Крыма и России является фактом объективным и состоявшимся, хотя многие представители СМИ разных стран и убеждений, не считая данное событие справедливым, оценивают его как исключительное проявление имперских амбиций России и ее политического руководства.

В ход идет политическая оценка конкретного события, которая прямо связана с тем, как данное медиа и журналист «встроены» в систему общественных отношений в конкретной стране или регионе мира. А это предопределяет более чем субъективный характер оценок. Тогда как в любой теории журналистики указывается на то, что в профессиональной деятельности журналист должен руководствоваться прежде всего принципом объективности.

Здесь стоит упомянуть и логику, которая, являясь одним из инструментов познания, может быть использована и в журналистском творчестве. Заметим попутно, что нарушение принципа объективности и логичности построения журналистского материала, как было отмечено в предыдущей главе, как раз и формирует предпосылки для появления модификаций лжи.

В условиях современной шоу-цивилизации для журналистики возникла опасная ситуация, когда объективность трансформируется в объективизм, то есть мнимую объективность, допускающую существование непознаваемых научными методами явлений, среди которых мы номинируем явления парапсихологии, мистики, теологии и иных псевдо-проявлений «непознаваемого» мира. Здесь можно вспомнить не только соответствующие тематические направления медийного контента, но и СМИ, ориентированные на такую проблематику. Например, телеканал ТВ-3, доминирующим тематическим трендом которого становится контент, основанный на мистических и загадочных явлениях и событиях. Показательно, что на одном из этапов его развития в качестве слогана была выбрана фраза «Настоящий мистический», ярко характеризующая отношения создателей программ и форматов с эмпирической действительностью. Очевидно, что они имеют негативную коннотацию к объективности информационного отражения картины мира, складывающейся вокруг участников данного типа проектов в эфирном пространстве. Понятно, что именно объективизм создает условия для манипуляции сознанием массовой аудитории.

Журналистские материалы подобной тематики, конечно, подрывают авторитет СМИ в обществе. Но отсутствие объективности в информационных данных еще больше усиливает негативное отношение аудитории к медиа. Стоит заметить, что использование полученной информации из разных источников также является провоцирующим элементом в отношении объективного освещения событий. Ведь известно, что сейчас в медиапространстве доминирует не тот, кто обладает информацией (ее объем настолько велик, что такое состояние по факту невозможно), а тот, кто, во-первых, контролирует самые востребованные каналы ее распространения, и, во-вторых, тот, кто наиболее оперативно их активирует для компоновки новостных потоков.

В качестве примера проанализируем ситуацию, как разные сетевые новостные ресурсы отражали события 31 декабря 2017 года. Мониторинг анонсов главных новостей происходил почти одновременно. В качестве источников информации использовались: Mail.ru, «Яндекс. Новости», Lenta.ru. Несовпадения последовательности новостей в высшей степени показательны.

Ресурс Mail.ru

1. Владимир Путин пожелал россиянам успехов и благополучия. Первыми новогоднее обращение президента увидели жители Камчатки.

2. Задержанному за взрыв в Петербурге предъявили обвинение.

3. СМИ назвали четыре варианта начала войны с КНДР.

4. Путин установил предельную штатную численность сотрудников МВД.

5. Шесть человек погибли при крушении самолета в Австралии.

6. Умер актер Александр Шаврин.

7. Экс-президенту Зимбабве выделят личный самолет и прислугу.

Ресурс «Яндекс. Новости»

1. Обвиняемый во взрыве в Петербурге с девятнадцати лет наблюдался в психдиспансере.

2. Названа дата прощания с Александром Шавриным.

3. В Иране на фоне акций протеста заблокировали Instagram и Telegram.

4. Пушков назвал слова Трампа об успехах США в Сирии «постправдой».

5. 25-метровая главная елка Сахалина сгорела в новогоднюю ночь.

6. Президент РФ Владимир Путин подписал закон, предусматривающий наказание от трех до десяти лет лишения свободы за «телефонный терроризм».

7. Порошенко заявил о растущей ценности украинского паспорта.

Ресурс Lenta.ru

1. На Сахалине пошумели и спалили дотла 25-метровую елку.

2. ФИФА анонсировала сотрудничество с Родченковым по допингу в российском футболе.

3. Боевики во славу Аллаха обстреляли боевиков из ПТРК «Фагот».

4. СК: спустя три дня после Путин признал взрыв в Петербурге терактом.

5. Нападающий «Манчестер Сити» заплакал из-за полученной травмы.

6. Telegram и Instagram заблокировали в Иране.

7. Появилось новогоднее обращение Путина.

Мы специально выбрали для анализа выходной предпраздничный день, который, как правило, не слишком насыщен с точки зрения новостей. Тем не менее при сравнительном анализе первых семи позиций у каждого ресурса наблюдается достаточно редкое событийное совпадение и широкий разброс по характеру иных новостей. Если исходить из того, что подобные ресурсы, а также информационные структуры тяготеют к оригинальной, своеобычной подаче новостей, ориентируясь на собственную редакционную политику, очевиден субъективный характер формирования актуальной повестки дня. Даже при тематических совпадениях (взрыв в супермаркете «Перекресток» в Санкт-Петербурге) СМИ и журналисты предпочитают не повторять сведения информационных конкурентов, обращая внимание аудитории на разные аспекты резонансного происшествия.

Стоит обратить внимание, что для анализа взяты СМИ одного типа (новостные порталы), но каждое из них даже идентичные новости (сгорела елка на Сахалине) подает в определенном ракурсе. Схема движения информации по цепочке от источника до потребителя/аудитории организована следующим образом:

Источник → Информация → Журналист = Информация1 → СМИ = Информация2 → Аудитория

В данной схеме обнаруживаются минимум три субъективных фактора, определяющих варианты интерпретации информации, а именно:

• выбор источника(ов) информации;

• совокупность профессиональных компетенций журналиста, собирающего и обрабатывающего информацию;

• процесс прохождения материала, формируемого в определенном формате с соблюдением информационных стандартов СМИ, для которого он создается.

Вышеперечисленные факторы не позволяют сохранить объективность первичной информации. Риски ее искажения велики, а схема движения напоминает детскую игру «испорченный телефон». Носит она манипулирующий характер или объективна — вопрос риторический, ответ на который очевиден.

Как, наверное, уже догадался читатель, автор книги рассматривает журналистику как антропоцентричную сферу профессиональной деятельности. Проще говоря, речь идет о «журналистике с человеческим лицом». Мы выявляем и будем выявлять субъективные искажающие влияния внешних и внутренних факторов. Наша цель — продемонстрировать, как можно манипулировать аудиторией с помощью конкретных приемов журналистской работы. Фраза «предупрежден — значит вооружен» в подобном контексте как никогда справедлива. Также мы познакомимся с вариантами противостояния манипулирующим тенденциям. Один из них — борьба за честные методы работы в информационной сфере. Одним из «врагов» такого подхода является провокация как весьма распространенный прием в работе журналиста при добыче информации.

Очевидно, что теоретическое обоснование данного явления в информационной деятельности связано с фейковой журналистикой как проявлением шоу-цивилизации. Будьте готовы встретить на следующих страницах примеры из практики современных медиа, где будут выявлены механизмы воздействия инфопровокации на аудиторию.

Термин «провокация» имеет давнюю историю. Он часто встречается в исторической науке, психологии, медицине. Рубеж двух столетий — прошлого и настоящего — активировал данное понятие в политологическом смысле. В современной медийной ситуации, которая все больше соответствует состоянию, описываемому в терминах «холодной», «информационной», «гибридной» войны, слово «провокация» не было замечено в частом использовании субъектами журналистской деятельности и СМИ. Тем не менее, по нашему мнению, именно провокация, с одной стороны, и чрезмерная «отзывчивость» потенциальной аудитории, получающей по разным каналам массовой коммуникации провокации разных видов, — с другой, требует хотя бы первичного сбора и обзора исходного материала, который может быть назван провокационным. По сути, провокацию можно считать манипулятивной психотехникой.

Принципиальным для последующего анализа является понятие «шоу-цивилизация», которое в научный оборот ввел автор этих строк — в рамках докторского диссертационного исследования. Под шоу-цивилизацией мы понимаем современную систему информационных связей в мире, характеризующуюся противоречивыми отношениями между реальностью, которую видит зритель (пользователь) на экране (дисплее), и эмпирической действительностью, которая его окружает. Так происходит потому, что в электронных СМИ идет однонаправленное формирование виртуальной реальности в масштабах общечеловеческой цивилизации. Девиз шоу-цивилизации на свой лад сформулировал американский историк Дэниел Бурстин: «Никакая реальность не станет действительностью, пока ее не покажут по телевизору». В нынешних условиях к этому саркастичному афоризму можно добавить: «или напишут о ней в Сети». Либо там же ее «покажут».

Дальнейшую теоретическую разработку понятия мы находим в актуальной монографии И. Н. Блохина «Личность в пространстве массовой коммуникации. Начала ролевого анализа», где справедливо указано на то, что фейковая журналистика стала порождением феномена шоу-цивилизации. Авторы, практикующие методы фейковой журналистики, распространяют через СМИ информацию, которая выглядит достоверной и дает максимально возможный эмоционально-интеллектуальный эффект. Ее цель — манипулировать сознанием аудитории, управлять мыслями и чувствами людей.

Также необходимо определить сам термин «провокация». В общем смысле это действие или ряд действий с целью вызвать ответное действие тех, кого провоцируют. Результатом провокации является формирование тяжелых обстоятельств или последствий для провоцируемого. Впрочем, провоцироваться может не только индивидуум, но и группа людей, даже шире — все общество, страна. При этом результатом провокации может стать ожидаемое со стороны тех, кто провоцирует, бездействие адресата(ов). Ясно, что субъект, совершающий описываемое выше провокативное действие (группу действий), в научном и обыденном смысле называется провокатором.

Каковы особенности информационной (медийной) провокации? Для более точного ответа на этот вопрос полезно вспомнить происхождение слова «провокация», которое переводится с латыни (provocatio) как «вызов». Под информационной провокацией мы понимаем ситуацию вывода в публичный дискурс сведений, фактов, мнений, суждений, гипотез, версий, имеющих правдоподобный характер, но не основанных на РЕАЛЬНЫХ сведениях, фактах, мнениях и т. д. Понятно, что провокация в данном случае становится действием, но необязательно влекущим ответные действия. Отличительной чертой инфопровокации является возбуждение в медийном пространстве широкой дискуссии, порождающей обвал мнений, реплик, публикаций, комментариев, иных известных и принятых форматов высказывания суждений в публичном дискурсе по всем технологическим и организационным каналам распространения массовой информации.

Характерный пример новейшего времени (декабрь 2016 года) — полемика, развернувшаяся вокруг оскорбительного поста Божены Рынской в связи с авиакатастрофой самолета ТУ-154 под Адлером, в которой погибла группа российских журналистов (в том числе бригада с канала НТВ). Здесь стоит отметить, что данный субъект провокации действовал скорее импульсивно, нежели расчетливо и рационально. Но данное обстоятельство, по нашему мнению, еще сильнее повысило «температуру» дискуссии, спровоцировало ряд действий и предложений, получивших широкое отражение в российских и зарубежных медиа. Противоположный, то есть более расчетливый, и потому более циничный характер носила провокационная по сути публикация в печально известном французском дайджесте Charlie Hebdo двух карикатур на тему трагической гибели российского авиалайнера в декабре 2016 года. О намеренности таких провокационных действий французских представителей СМИ говорит и тот факт, что подобная «реакция» идентична той, которая последовала в ноябре 2015 года в связи с терактом на борту российского авиалайнера A321 над Синайским полуостровом.

Научной точности ради заметим, что оба рассмотренных варианта реакции в публичном дискурсе провокативны, но различаются по степени сознательного использования медийного рычага для воздействия на аудиторию. Они и есть тот самый «вызов», на который с такой болезненной отзывчивостью отреагировала как аудитория, так и представители профессионального медийного сообщества. То есть провокация реализовала основную функцию возбуждения полемики в обществе. Тем не менее заметим, что обсуждение фактов публикации оскорбительных для памяти погибших в авиакатастрофе материалов возникло в определенном информационном контексте, в конкретной хронологии событий и календарном периоде. Это усилило резонансный характер обмена мнениями и суждениями. Практически сформировалась дискуссионная повестка дня, где объектом обсуждения становятся не достоверные факты и ход расследования трагического инцидента, повлекшего гибель людей, а суждения по поводу известного всему мира события. Происходит его «фейкизация» — в центре внимания подобного тренда находится не фактология, а комментарии и мнения по ее поводу. Проще говоря, внимание некоторой, но значительной части аудитории, привыкшей к публичным высказываниям (прежде всего в сетевых ресурсах), переключается с события на мнения в связи с ним.

Здесь наблюдается еще одна важная черта инфопровокации как манипулятивной технологии в современном публичном дискурсе — отсутствие практической реакции в части конкретных действий в связи с провокациями. На призывы лишить автора оскорбительного высказывания гражданства официальные лица ограничились порицающим комментарием, но, по сути, никак не ответили на предложение, выраженное в формате сетевой петиции. И совершенно очевидно, что ничего, кроме резко негативных комментариев в связи с карикатурами, не удостоились французские журналисты. Фактом стало лишь общественное порицание, полученное в отечественном медийном дискурсе. В данном случае имеет место факт проявления фейковой журналистики, когда в публичном пространстве обсуждается не само трагическое событие, а высказанные в связи с ним мнения. Проще говоря, очевидный признак подобного направления в деятельности современных журналистов — наличие дискуссии, которая является результатом соответствующей инфопровокации, акцентирующей внимание не на обстоятельствах произошедшего, а на характере возникающих как следствие высказываний. Таким образом, массовое сознание аудитории «переключилось» с обсуждения самой трагедии на ее интерпретацию.

Такова российская традиция в медиапространстве относительно провокаций в новых информационно-технологических условиях. Более столетия назад некоторым сотрудникам спецслужб Российской империи удавались информационные провокации более масштабного формата при наличии достаточно примитивной системы массовой коммуникации. Последствия таких провокаций были трагичны и связаны с гибелью людей. Пример событий 9 января 1905 года в Петербурге показателен и справедливо получил трагическое название «Кровавое воскресенье».

Современная фейковая журналистика не претендует на доминирование в медиапространстве. Ее адептов и проводников интересуют отнюдь не массы, выходящие на улицу в протестном порыве. Сфера и цель ее интересов — пробуждение внимания к конкретному информационному ресурсу, СМИ, медиа (группы медиа), усиление потребительского спроса как на саму «информацию» (на то, что за нее выдается), так и на субъекты информационной деятельности, которые ее распространяют. Манипуляция ожиданиями аудитории налицо. Провокация в этом смысле становится неплохим методом решения четких задач.

Теперь обратимся к опыту отечественного телевидения.

Характерный пример — выпуски программ «Ревизорро» на телеканале «Пятница!» с февраля 2014 года. По сути, перед зрителями — адаптированный вариант украинского телепроекта «Ревизор» (существует с 2011 года). В российском варианте ведущей и соавтором стала журналистка Елена Летучая, которую вряд ли стоит квалифицировать как профессионала, соблюдающего правовые и этические нормы при проведении журналистского расследования, особенно в такой проблемной сфере, как бытовое обслуживание населения. Мы не будем анализировать возникающие во время съемок скандалы, доходящие до прямых столкновений членов съемочной группы и сотрудников учреждений (общественного питания, гостиниц, сферы досуга), в которые стремится попасть Елена Летучая.

К сожалению, на провокационный и неправовой характер действий журналистки и членов ее команды сотрудники правоохранительных органов обратили внимание недавно, когда Летучая бесцеремонно вторглась в несколько популярных ресторанов. В МВД России действия Елены Летучей и съемочной группы программы «Ревизорро» назвали незаконными. Полицейские дали юридические комментарии. Как рассказали в пресс-службе МВД, авторы «Ревизорро» взяли на себя функции госорганов, что неправомерно: согласно действующему законодательству, журналисты не имеют права заниматься проверкой ресторанов, так как для данных целей существует Роспотребнадзор.

Госпожа Летучая во время своих незаконных действий ссылается на статью 47 российского Закона «О СМИ», где сказано, что журналист имеет право «посещать государственные органы и организации, предприятия и учреждения, органы общественных объединений либо их пресс-службы» (пункт 2). Заметим, что журналистка явно превращает юридический документ в фейк, так как очевидно, что ни в данном пункте, ни в остальных не говорится о праве журналиста на посещение частных учреждений и заведений. А предприятия, учреждения и заведения сферы быта, обслуживания, досуга и питания в большинстве случаев являются частными.

Позицию авторов «Ревизорро» можно отнести к правовому нигилизму. Однако проблема глубже. Выстраивание формата программы на провокации, в ходе которой очевидно несоблюдение закона, на наш взгляд, можно отнести к сфере практической фейковой журналистики, субъекты которой вводят в заблуждение многочисленную аудиторию телепроекта, искажая точный юридический смысл реального документа, который предписывает сотрудникам СМИ рамки их возможных действий. «Ревизорро» — яркий пример того, как провокация становится форматообразующим признаком эфирного проекта. Проще говоря, программа и ее ведущая реализуют принцип фейка в медиадискурсе, имитируя реальность в выгодном ракурсе.

Подобная тенденция сегодня проявляется не только в отечественном медиапространстве, но и в целом во всем мире, а с учетом информационного противостояния западных и российских СМИ она приобретает резко направленный и негативный характер. В подобном контексте появление фильмов-расследований немецкого журналиста Хайо Зеппельта, внештатного корреспондента канала ARD, где Россия обвиняется в создании государственной системы использования допинга в спорте, не выглядит случайным. Первый такой документальный телефильм появился на ARD в декабре 2014 года. Его продолжительность была 60 минут. Название более чем манипулятивное — «Допинг-секрет: как Россия создает своих победителей» (см.: http://hajoseppelt.de/2014/12/the-secrets-of-doping-how-russia-makes-its-winners/).

Время появления такого «документального» свидетельства — период весьма напряженного информационного противостояния нашей страны и Запада из-за ситуации на Украине и вокруг нее. Анализ содержания этого и трех следующих фильмов Зеппельта на тему «Допинг и Россия» — предмет отдельного научного анализа с точки зрения правовых и моральных норм в профессии журналиста. Нас в данном случае интересуют последствия усиленной эксплуатации искусственно раздутого инфоповода как инструмента для создания негативного отношения к конкретной стране, ее гражданам и государственным структурам.

Любопытно, что на телеканалах холдинга ВГТРК использовали аналогичный метод работы: корреспондентка Ольга Скабеева попыталась вывести Хайо Зеппельта на чистую воду, предприняв попытку взять у него интервью об антидопинговых фильмах (всего немецкий журналист выпустил в эфир пять своих «сочинений»). Приемы, которые при этом использовала наша журналистка, и финальный результат ее усилий в виде репортажа оставили странное ощущение неудавшейся провокации. Дело в том, что ключевым событием разыгранного экранного действия стал не факт использования Зеппельтом ложной или недостоверной информации, а то, что он якобы похитил собственность ВГТРК… в виде антишумовой насадки на микрофон. А о том, зачем и почему журналист использовал в первом фильме непроверенные показания супругов Степановых, покинувших Россию, не было сказано ни слова.

Более важным обстоятельством для разоблачения провокационного характера журналистских приемов Хайо Зеппельта стало решение российского суда в июне 2016 года. В ходе судебного разбирательства по иску к журналисту и немецкому телеканалу ARD были публично оглашены заявления представителей и канала, и Зеппельта (соответственно занесенные в протокол). Было сказано, что, во-первых, они не проверяли утверждения супругов Степановых о состоянии дел в легкой атлетике, а во-вторых, стороны-ответчики заявили, что они сами считают эти высказывания не соответствующими действительности. Вроде инцидент исчерпан. Но информационная волна негативного отношения к России и ее спортсменам уже набрала силу и обрела резонансные отклики, что породило печально известный доклад комиссии Роберта Макларена. Проще говоря, ложь и диффамация достигли цели и привели к известному решению относительно легкоатлетической сборной России и паралимпийской сборной нашей страны — их лишили права выступать в Рио в 2016 году. Дальнейшее развитие событий было еще более драматичным: МОК лишил нашу национальную сборную права использовать государственную символику на зимних Олимпийских играх 2018 года в южнокорейском городе Пхёнчхане.

Перед нами — результат свершившийся медийной провокации, что является еще одним фактором, определяющим ее как метод фейковой журналистики в современном медийном контексте. Заметим, что эффективность таких подходов к решению информационных задач, ориентированных на агитационную, пропагандистскую и организаторскую функции СМИ, чаще всего имеет негативную коннотацию с содержанием и медийным контекстом, находится вне этических и юридических норм принятой журналистской практики.

В нынешней ситуации противостояния двух информационных культур — российской и западной — опасность использования провокации как метода фейковой журналистики растет прямо пропорционально усилению парадигмы информационного конфликта. Но это не означает отказ от постоянного анализа и критики выявляемых инфопровокаций. Требование времени — выработка теоретического и практического инструментария для создания альтернативы действующим элементам фейковой журналистики. А пока нам предстоит разобраться, чем манипуляция отличается от агитации, пропаганды и рекламы.