Лесной чертяка Трофимыч без передышки нарезал круги по поляне. Ноги, пересаженные от молодого и непоседливого наводчика, отказывались повиноваться умудренному, умеренному в своих желаниях чертяке. А между тем ему нужно было привести себя в надлежащий порядок, чтобы отдать визит председателю ГКЧП Альфреду.

Помощник Альфреда, черт-секретарь Гарри, был тщательно отскрябан от городской стены и собран в ведро. Это ведро надлежало вручить Альфреду в торжественной обстановке.

Крышка ведра все время съезжала набок. Это черт-секретарь пытался высунуть голову, чтобы посмотреть, что происходит вокруг. Оно бы и не жалко, смотри, пожалуйста, но голова Гарри, точнее, то, во что она превратилась после выстрела пушки, производила на всех гнетущее впечатление. Чтобы лишний раз не травмировать свою психику, Трофимыч приладил на крышку ведра булыжник.

– Ты, милок, особо не высовывайся, – предупредил он Гарри, – а то выплесну тебя в болото. Там знаешь, какие щуки? Вмиг схарчат!

Гарри что-то прокукарекал из ведра и затихарился.

– То-то же, – смягчился Трофимыч. – Эй, челядь! Новый мундир, сапоги, ордена, живо! А где сапожная вакса для усов? Какая сволочь ее сожрала?! Чем я теперь усы напомажу?

Тем не менее сапожная вакса все же нашлась. Трофимыч приказал принести зеркало. Два нетопыря тут же наложили заклятие на лужу, осторожно, стараясь ее не разбить, подняли с земли и поставили перед Трофимычем вертикально. Лужа оказалась так себе, мутноватая, с прилипшими травинками, но Трофимыч остался доволен: черные, как у кота, усищи, пронзительно зеленый взгляд, легкая небритость – все соответствовало самым последним требованиям моды.

В отличие от Альфреда Трофимыч и не думал идти пешком. Все те же нетопыри заранее расширили подземный ход, устроили там салазки, впряглись в них как в телегу, и лесной чертяка покатил в них не хуже боярина. В ногах у него стояло ведро, в котором лениво бултыхался Гарри. Ему было скучно, он вздыхал, кряхтел и наконец напрямую спросил, где они находятся.

– В твоей подземке, – нехотя ответил Трофимыч. Он считал ниже своего достоинства разговаривать с существом, от которого осталось только то, что с трудом удалось собрать в ведро.

– Скоро я тебя отдам твоему шефу, хе-хе! – добавил он и, вынув носовой платок, надушенный болотною тиной, принялся томно обмахиваться. – Как можно жить в катакомбах, не представляю! Тесно, темно, сыро… и жрать нечего. Впрочем, это дело вкуса.

Время от времени им попадались черти-подпольщики. Кто-то пер ворованное добро, двое тащили сопротивлявшегося алкаша. Пьяный мужик сначала думал, что его приглашают выпить на троих, но из разговоров понял, что его самого собираются разделить на десятерых, и, возмутившись, затеял бучу. В конце концов все это переросло в настоящую драку. Алкаш вытащил из-за голенища тесак и в хорошем темпе принялся обрабатывать своих недругов. В следующую секунду над головой Трофимыча просвистели чье-то отрезанное копыто и хвост.

Не дожидаясь, чем закончится потасовка, Трофимыч свернул на другую улицу. Здесь уже стоял постовой с повязкой на тощей мохнатой лапе. На повязке было написано «ППС».

– Пожалуйте налево! – вежливо поклонился он и одарил Трофимыча такой улыбкой, что опытному лесному чертяке стало не по себе. Он сразу вспомнил страшные рассказы про городские катакомбы и про все те безобразия, которые там творятся.

Сладкий холодок пробежал у Трофимыча по спине. Впрочем, он тут же отогнал от себя дурные мысли. Все-таки одно дело делаем, за свое, коренное, боремся!

Штаб-квартира председателя ГКЧП Трофимычу не понравилась. С глиняного потолка за шиворот падали какие-то крошки. Время от времени стены вздрагивали и по подземельям прокатывался тревожный гул. Это Святогор в своем тереме ходил взад-вперед и о чем-то думал. Трофимыч поежился, но, будучи опытным дипломатом, улыбнулся, легко выскочил из салазок, тут же врезался башкой в дубовое перекрытие и разъехался на мокрой глине, едва не расплескав Гарри.

– У вас очень мило! – сказал он Альфреду, вышедшему встретить дорогого гостя. – Только тесновато немного. И это… вы не боитесь, что вас может завалить?

– А нам по барабану! – широко улыбнулся Альфред. – Завалит в одном месте, вылезем в другом. Мы ж – подпольщики! Но волноваться нет причин: мои парни хорошо утрамбовывают стены и потолок и проклеивают их своей слюной. Во всяком случае, если произойдет завал, мы вас откопаем.

Последнее обещание только усилило беспокойство Трофимыча, которому уже казалось, что стены и потолок давят на него со страшной силой. Поэтому лесной чертяка захотел поскорей отделаться от нужных, но неприятных дел и оказаться у себя, на родном и таком просторном болоте.

– Дорогой коллега! – Трофимыч, сияя лучезарной улыбкой, протянул Альфреду ведро. – Вот ваш пресс-секретарь. Это все, что мы могли отскрести от стены. Что-то впиталось в землю, что-то разлетелось по окрестностям и было сожрано кошками и собаками. Впрочем, для своего нынешнего состояния он чувствует себя неплохо. – Гарри, откликнись, дружок! – Трофимыч снял крышку с ведра. Альфред уставился на Гарри и начал медленно покрываться фиолетовыми пятнами.

– Здравствуйте, дорогой шеф! – радостно донеслось из ведра. – Думаю, что и в таком положении я могу быть полезен вашей темности. Ведь главное во мне – это мысль!

– Гарри! – прослезился Альфред. – Я поставлю ведро с тобой в свою спальню, лишь бы не спутать с ночным горшком и не выплеснуть!

– Кхе-кхе, – Трофимыч деликатно прервал председателя. – А как там дело с солдатским табачком? С тем самым кисетом?

– Мы работаем в этом направлении, – несколько неопределенно ответил Альфред. – Новости могут быть с минуты на минуту. Да вы не спешите, посидите, здесь у меня уютно… только позвольте, я с вас паучка стряхну, а то тяпнет за шею. – Он аккуратно смахнул с его плеча здоровенного мохнатого паука, ростом с небольшую курицу, и пинком прогнал его за порог.

– Он что, ядовитый? – поежился Трофимыч.

– Не очень, – отмахнулся Альфред, – но челюсти, как у бульдога. В жилу вцепится – пока всю кровь не выпьет, не оторвешь!

– И много у вас тут таких паучков?

– Таких много. Спать не дают, сволочи! Только заснешь, слышишь: или ногу грызут, или к шее подбираются. Мы их гоняем, а толку?

– Так убивать надо! – не выдержал Трофимыч.

– То есть как убивать? – ужаснулся Альфред. – Это же свои! Нечисть, одним словом. А у нас четкий уговор: упырь упыря не харчит, и черт пауку не товарищ. То есть наоборот – друг, товарищ и брат. Мы ведь для чего их вывели, таких здоровенных? В назначенный час «Ч» пауки вылезают изо всех нор и бросаются на людей. Ну и людям, следовательно, будет не до нас.

– Умно задумано, – кивнул Трофимыч, – сильный ход. Только смотри, как бы они твоего секретаря не сожрали.

В самом деле, откуда-то из темного угла выполз голенастый паучище, одной лапой приподнял крышку ведра, где хранился пресс-секретарь, а другую клешню запустил внутрь и начал там шарить, сердито жужжа и подпрыгивая. В следующую секунду Гарри истерически заверещал.

Альфред дал пауку подзатыльник, захлопнул крышку, но нахальная скотина все-таки урвала какой-то кусочек и, радостно вереща, выбежала за дверь.

– Вот так и живем, как на вулкане, – сказал Альфред. – То одно, то другое. Предреволюционная ситуация! Кстати, все эти заботы совершенно выветрили у меня из головы самое главное. Прошу вас, дорогой друг, к столу! У нас, конечно, попроще. Пиво пенное и земляные орешки.

Альфред выудил откуда-то бутыль с желтоватой жидкостью, кружки. Поставил чан с земляными орешками.

– Ваше здоровье!

Чертяки чокнулись и выпили по кружке. Захрустели орехами.

– Кажется, я знаю, как это пиво делали! – сказал Трофимыч, стирая с губ желтоватые капли. Альфред усмехнулся. – Еще по кружке?

– Почему бы и нет? – пожал плечами Трофимыч.

Они выпили еще по кружке. Из чувства деликатности Трофимыч не стал выяснять происхождение «земляных орешков». Он не без основания предположил, что их нашли там же, где и пиво. Через минуту от выпитого и съеденного в голове зашумело, в глазах заплясали разноцветные огоньки. Чужие пришитые ноги невольно вынесли Трофимыча на середку комнаты. Лесной чертяка топнул сапогом, упер руки в бока и пошел выписывать вприсядку! Альфред сначала притопывал ногой в такт, а затем и сам стал отплясывать трепака.

Плясали весело, с уханьем и гиканьем. Едва не опрокинули ведро с пресс-секретарем, а когда в комнату вбежал посыльный, Альфред так зарядил ему ногой в промежность, что несчастный гонец мгновенно потерял сознание и распластался на полу. Только тогда два маститых черта остановились и перевели дух.

– Хорошо пивко, до кишок пробирает! – сказал Трофимыч, подкручивая ус и косясь на ополовиненную бутыль.

– Да глубже, глубже! – в тон ему воскликнул Альфред. – Кстати, вот и посыльный. А ну вставай, нечего притворяться!

Гонец зашевелился, увидел, что его жизни ничего не угрожает, и вскочил на ноги.

– Ваша темность! – гаркнул он, вытягиваясь в струнку. – Кисет с солдатским табачком вытащен из Кощеева сундука в полное распоряжение вашей мрачности!

С этими словами он протянул Альфреду простенький кожаный мешочек, завязанный суровой ниткой.

– Молодец! Вот тебе за службу полная кружка пива и го… орешко!

Посыльный выпил и заметно окосел.

– Там это… – продолжил он уже в более развязном тоне, – слухи ходят. Будто в город прибежали кумарские богатыри, Али и Вали. Для чего прибежали, никто не знает. Да они и сами ничего толком сказать не могут!

– Этого я и ждал. – Трофимыч потер в предвкушении руки. – Наши друзья на Востоке не дремлют! Стало быть, лодимерских богатырей сейчас обрабатывают в Хохломабаде! Ну а этих балбесов мы возьмем на себя. Подпустим к ним ведьмочек посмазливей… Вот кто нам доставит солдатский кисет на место и даст понюхать Идолищу Поганому! И как ловко-то выйдет! Получается, что посланцы хохломабадского халифа натравили на Русь Идолище Поганое! Вот это провокация! Сразу двум государствам подложим свинью и, пока они разбираются, что к чему, Идолище Поганое весь этот мир приберет к рукам.

– Вот за это можно еще по кружке! – сказал Альфред и потер в предвкушении лапки.