Друзья присели на лавочку возле административной избы. Из открытых окон доносились возбужденные крики:

– Воды! Дайте воды!

– Да что воды, бегите за лекарем!

Из дверей выскочил подьячий в смазных сапогах и в зипуне. Картуз он заломил на ухо, из-под лакированного козырька выпустил кучерявый чуб.

– Душегубы! – сказал он, увидев сидящих богатырей, и бросился за ворота.

– Лекаря в государев приказ! – донеслось до друзей. – Думному дьяку тошне-ехонько!

Через минуту думного дьяка вытащили из административной избы и положили в тенечек на траву. Дьяк водил руками и вертел головой словно жук, перевернутый на спину.

– Где Старухань, – повторял он трагическим голосом, – где Старухань?

– Во! – сказал Илья, неодобрительно глянув на дьяка. – Сам не знает, а нам объяснять взялся! Вот скажи, Яромирка, сколько раз мы его допытывали, где этот самый град?

– Много, – ответил Яромир, с интересом глядя на дьяка. – Может, раз сто, а может, и двести!

– Во! И все равно ничего не поняли!

Богатыри вздохнули. Предстоящее путешествие не радовало. Старухань представлялась им заштатной окраиной, где растут одни колючки и по пустыне бродят шатающиеся от голода верблюды.

– Придется как всегда, – высказал свое мнение Попович.

– Точно! – поддержал его Добрыня. – Язык до Киева доведет.

– Нам не надо в Киев! – испугался Яромир. – От нас русским духом пахнет, а залежные этого не любят. Что нам, со всем Киевом драться?

– Верно! – поддержал Муромец. – Ты, Добрыня, что-то не то загнул.

– Дуболомы! – возмутился Добрыня. – Теперь я понимаю, почему дьяк помешался! Это же пословица такая. Она означает, что нужно взять языка, допросить его с пристрастием и выяснить, где эта самая Старухань.

– А если он и сам не знает? – засомневался Яромир.

– Знает! – твердо возразил Добрыня. – Просто нужно дольше бить, тогда сразу вспомнит.

– Любой?

– Любой! Вот поймаю сейчас кого-нибудь, накидаю пачек и пообещаю на воротине повесить. Так он нам все в подробностях расскажет, а то и сам проводит!

– Я – против! – немедленно возмутился Попович. – Ни в одном рыцарском уставе такого нет, чтобы мучить беззащитных живот… Тьфу! Людей! Вот если у него будет дубина или меч, тогда пожалуйста! Я, помнится, одному пученегу…

Что сделал Алеша Попович с несчастным пученегом, так и осталось неизвестным. Дворовые ворота распахнулись, пропуская лекаря с помощниками. Лежащий на траве дьяк ворочался и беспрестанно твердил:

– Ишь как запел! – восхитился Илья. – А ну-ка посмотрим, что будет дальше?

Дальше произошло следующее. Лекарь подбежал к больному, склонился над ним и немедленно получил от помешавшегося дьяка по всем частям тела: рукам, ногам и голове. Лекарь отскочил, потирая подбитый глаз, ребра и то, что у каждого добропорядочного мужчины находится внизу живота.

– Сложный случай! – пробормотал он, мстительно косясь на больного. – Налицо припадок, вызванный временным умственным расстройством. А ну-ка, братцы, держите его!

Помощники лекаря сноровисто навалились на дьяка. Один зажал колени, другой руки.

– Ну-с, будем лечить!

Все еще прихрамывая, лекарь подошел к больному, оглянулся и, убедившись, что его никто не видит, пару раз пнул его по ребрам. Больному резко похорошело. Он даже открыл глаза и осмысленно взглянул на лекаря.

– На что жалуемся? – ласково спросил лекарь.

– На Старухань! – пробасил дьяк, скорчив мучительную мину.

– Сейчас пройдет, – твердо пообещал лекарь и, снова оглянувшись, нанес больному несколько тычковых ударов, от которых тот затих, бессильно распластавшись на траве.

– Что и требовалось доказать! – веско сказал лекарь, глядя на оробевшую дворню. – Клин вышибают клином. Когда придет в себя, выльете на него ушат воды. Вот счет за лечение, – он вытащил из кармана какую-то бумажку и протянул ее подоспевшему подьячему.

Картуз у подьячего сам собой передвинулся с правого уха на левое.

– А что ж так дорого? – завопил он, вертя бумажку так и эдак. – Да за такие деньги…

– А это что? – перебил его лекарь, демонстрируя синяк под глазом. – И вообще. За риск, за находчивость, за срочность. Продолжать перечисление?

– Нет уж, спасибо, – проворчал подьячий. – Ну и дерут! Дешевле похоронить.

– Ну не скажите! – оживился лекарь, пересчитывая деньги. – Впрочем, могу посоветовать одну частную фирму.

Пока длился этот разговор, Илья все присматривался к лекарю, наконец, очевидно придя к какому-то решению, поднялся и поманил его к себе.

– Новый больной! – обрадовался лекарь, подскакивая к Муромцу. – На что жалуемся? Печень, желудок? Требуха?

– Старухань! – твердо сказал Илья, взял лекаря за шиворот и поднял его на уровень глаз. – Ты, как я вижу, парень шустрый. Значит, знаешь!

– Что я знаю? – перепугался лекарь.

– Где находится Старухань. Или ты нам это объяснишь, или ты нас туда проводишь.

– Третьего не дано? – деловито уточнил лекарь.

– Дано. Но оно тебе не понравится.

– Тогда объясню! Вот как со двора выйдете, так направо, а потом все прямо, и прямо, и прямо! А там и упретесь в Старухань.

За время этого короткого разговора дьяк пришел в себя и теперь смотрел на происходящее, не скрывая счастливых слез.

– Дельно! – похвалил лекаря Муромец. – Может, проводишь?

– Я бы и проводил, да некогда, – загрустил лекарь. – Все дела да случаи. На мне весь район держится, в связи с сокращением штатов…

– Молодец! – похвалил его Илья. – Так держать! – и протянул лекаря Яромиру. – На-ко! Двинь его пару раз об угол, чтобы лишнего не брал!

Яромир ловко ухватил лекаря за ноги и пару раз саданул об угол избы. Потом, обвисшего словно тряпка, он кинул его помощникам:

– Забирайте своего командира!

«Командир» был немедленно подобран и в торжественном молчании вытащен со двора.

– Всегда хорошо на душе, когда доброе дело сделаешь! – потянулся Илья. – Ну что, братцы, поехали. Нам время терять неча.

Богатыри выехали со двора. Первым ехал Илья, за ним Яромир, замыкал отряд юный дракончик Гриша, который вызвался проводить друзей. Проехав немного по дороге, отряд повернул направо, как и советовал многознающий лекарь. Правда, Илья Муромец с удивлением увидел, что ехать придется все больше огородами, сплошь перегороженными плетнем, дрекольем, а то и частоколом.

– Не успели выехать, уже заблудились, – проворчал он. – Эх! Видно, такой уж я круговой! Однажды, слышь, направился в Киев, а попал к морю Хвалынскому. Там такой приятный городок был и народ тихий, смирный. Ни драк тебе, ни скандалов. Один раз только дубиной попотчевали, да и то за дело, хе-хе!

– А как этот городок назывался? – заинтересовался Яромир, которого все связанное с путешествиями необычайно волновало.

– Как назывался? – Илья почесал макушку. – Старухань! Вот как назывался.

– Так ведь нам туда и надо! – обрадовались богатыри. – Что ж ты раньше молчал? Зря только время потеряли!

Илья Муромец смутился:

– Не знаю, братцы! Как-то все неожиданно. Ну забыл я начисто об этом моменте. А потом я думал, может, это другая Старухань?

– Другой не бывает! – разозлился Попович. – Все-таки иногда надо память напрягать!

– Тебе легко говорить, – возразил Илья. – У тебя голова, как боярская Дума. А у меня всю башку котелок проклятый высосал! Да и не догадаешься так сразу-то.

– А ты догадайся!

– Уже догадался! Поехали в Киев.

– Да почто нам в Киев?

– Вот чудак-человек! – улыбнулся Илья. – Если поедем в Киев, значит, попадем в Старухань! Сказано же, что я круговой.

Друзья немного побродили по городу в поисках Блудослава. Илье не хотелось нарушать добрую традицию: отправляться в путь, наваляв горяченьких славному командиру стрелецкого приказа. Но на улице Блудослава не было. Не было его и у городских ворот.

– Не к добру это, – пробормотал Муромец и уже без всякого энтузиазма наладил пинка стрелецкому десятнику, от безделья томившемуся у ворот. Стрелец, раскорячившись, улетел в сторону посада. И тотчас окно в избе напротив распахнулось и в нем показалась сияющая физиономия Блудослава. Командир стрелецкого приказа не выдержал и высунулся почти наполовину.

– Ну что, съел? – осклабился он и высунул язык. – Съел, съел! А я вот он, туточки! А то ишь ты распинались! Что, здоровые, да? Я, вот приедете, здоровье-то вам укорочу!

– Да мы и не думали тебя пинать! – пожал Илья плечами. – Очень надо! Верно, ребята?

– На фиг нужно сапоги пачкать! – поддержали его богатыри.

– Теперь твой десятник пошел на повышение! – подлил масла в огонь Добрыня. – Видел, как над крышами запорхал? Что твоя ласточка!

– Это кто на повышение?! – взревел Блудослав. – Матюха, что ли? Вот ему повышение! – С этими словами Блудослав развернулся и выставил в окно свою многострадальную филейную часть.

Это был единственный шанс, и Муромец не преминул им воспользоваться. Высоко вскинутый сапог с глухим чмоком вписался в задницу Блудослава, и командир стрельцов, как снаряд, пробив крышу, отправился в воздушное путешествие. Впрочем, оно закончилось довольно быстро, на сеновале у самогонщицы Брунгильды.

Дородная хозяйка, насквозь пропитавшаяся алкогольными парами, предавалась порочным снам, когда в ее объятия упал доблестный командир стрелецкого приказа. Не открывая глаз, Брунгильда облапила Блудослава, лишая его всякой возможности сопротивляться.

Впрочем, богатыри этого не видели. До них донесся только неразборчивый слабый звук.

– Пи-пи-пи-пи-пи! – мальчишеским басом пропищал Блудослав и смолк.

– Вот теперь все как положено, – облегченно вздохнул Илья Муромец. – А то прям не по себе стало. А ну мужики, отворяй ворота, пока с костями не съел!

– Уже открыты! – доложили стрельцы, трясясь в приступе радостного подхалимажа. – Мы вашей светлости завсегда подмога!

– То-то! – сказал Муромец, и богатыри выехали на большак.

Дорога вначале была широкая, и друзья поехали рядом, отпустив поводья, с удовольствием подставляя лица ветру. Тут Савраска под Яромиром почувствовал некоторое послабление и с интересом завертел головой. И сразу уткнулся взглядом в здоровенную лошадь, на которой ехал Илья.

– Эй, конь, привет! – сказал он, добродушно ухмыляясь.

– Пошел на хрен, я кобыла! – ответила лошадь и мазнула Савраске по носу хвостом.

– Простите, не разглядел, – смутился Савраска.

– Еще бы ты разглядел! – парировала кобыла. – На мне трусы. Чтобы такие вот, как ты, сиволапые, не зарились!

– Трусы?! – изумился Савраска и надолго замолчал.

– Трусы?! – не меньше своего коня удивился Яромир и обернулся, чтобы получше рассмотреть лошадь Ильи Муромца. На ней действительно было что-то вроде коротких штанишек, из которых выбивался могучий шелковистый хвост.

– Она у меня – красавица! – не поворачиваясь, объяснил Илья. – От женихов отбою нет. А мне с жеребятами нянчиться некогда. Вот и пришлось приодеть.

Яромир подивился мудрости Ильи Муромца. Это же надо – так далеко заглядывать в будущее! Он поневоле задумался и, снова приняв рассеянный вид, стал сочинять стихи.

Между тем друзей обступил вековой муромский лес, темный, мохнатый и неприветливый. Время от времени из кромешной колдовской глубины доносилось голодное щелканье, неразборчивое бормотание и хруст сминаемого валежника.

– Нечисть топает! – умилился Илья. – Надоело, видать, хворостом питаться. А мы ее сейчас искупаем! Ну-ка, давайте вон той дорожкой, она идет по краю болота.

Дорога действительно вывела их к огромному болоту. Вода в нем, местами затянутая ряской, казалась черной как деготь. Она сердито булькала, шевелилась и беспрестанно вздыхала, словно никак не могла уснуть.

Богатыри сбавили ход и вскоре увидели забавную картину. Идущая по пятам нечисть, боясь выбраться на открытую дорогу, всем кодлом сгрудилась на краю болота и призадумалась.

Тут были и лесные упыри, умело притворявшиеся трухлявыми пнями, и полевые вампиры, голенастые, как чертополох; парочка скелетов с офицерской выправкой и какой-то залетный демон, похожий на свинью. Руководил группой благообразный на вид дедушка с бельмами вместо глаз и с обломанными клыками, выпирающими из верхней челюсти.

– Стоять! – визгливым голосом скомандовал он, и нечисть замерла, от нетерпения перебирая ногами. Старик не спеша подошел к самому краю болота, принюхался, встал на четвереньки и лизнул густую болотную жижу. В этот момент из темной глубины всплыл здоровенный пузырь и лопнул у самого его носа, обдав старика зловонными каплями. Дедушка не выдержал, закрутился винтом, затем, отчаянно скрипя сочленениями, развернулся обратно, и пошел чихать без передышки. Остальная нечисть с любопытством уставилась на него. Наконец похожий на свинью демон не выдержал.

– Хорош прикалываться, дедуля! Давай, кажи дорогу, а то жрать охота! Годиков пять, чай, не ели!

– Да больше, больше! – подхватили лесные упыри. Скелеты дисциплинированно заклацали зубами.

Старик оглушительно чихнул, согнулся в три погибели и еще раз чихнул, но уже прямо противоположным местом. Одного из упырей разнесло в клочья, двое других повалились на землю, раззявав фиолетовые пасти. Теперь расчихался демон.

– Апчхи! Всю морду залепил, гад проклятый! Что ж ты, дедушка, – апчхи! – вонючий такой?

– А внутре все сопрело! – радостно доложил дед. – Я еще и не так могу! Показать?

– Не надо! – дружно задрожала нечисть. – Ты, это, веди нас давай!

– Тогда пошли! – легкомысленно согласился старик. – За мной, конкретно реальные пацаны! – и первым шагнул в болотную гущу.

Конкретно реальные пацаны, кряхтя, полезли за ним. Правда, двоих неожиданно прихватил радикулит, и они свалились на берегу, стеная и суча тонкими ножками.

– Шелупонь! – рявкнул старик, втягивая ноздрями коричневую жижу. – Слабаки! Берите пример… элп! – В следующее мгновение он камнем ушел на дно, пуская пузыри сразу из всех отверстий изношенного тела. Через секунду он вынырнул, вытаращил бельмы и заверещал как молоденький поросенок.

– Бра-атцы! Там кто-та есь! За ноги ташшит! Утягивает! Элп! За пятку зубами схватил…

Демон в образе свиньи поплыл саженками, но неожиданно взревел, как пушечное ядро выскочил из воды и, подняв тучу брызг, рухнул обратно. Яромир успел заметить, что на нем повисло штук двадцать необыкновенно зубастых рыбешек. Вслед за этим болото словно вскипело. За пару минут зубастые рыбки вчистую схарчили всех упырей, включая старика и демона, а те, что остались на берегу, схваченные приступом радикулита, снова скорчились, но теперь уже от смеха. Гриша выдал в их сторону длинную струю пламени, и упыри скорчились в третий раз, но уже от огня.

– Хорошие здесь места! – сдержанно похвалил Яромир.

– Экология работает, – поддержал его Попович. – Только уж больно рыбки странные.

– Наши караси – самые карасевые караси в мире! – начал бахвалиться Илья Муромец, но тут же и замолчал, поскольку на дорогу вышел еще один старик. В отличие от «конкретно-реальных» пацанов он был одет в добротные сапоги, от которых на весь лес пахло дегтем, в вольготные казацкие шаровары и тонкую батистовую рубашку навыпуск, на которой еще болталась магазинная этикетка.

Увидев богатырей, он на секунду замешкался, но тут же расцвел в неподражаемой улыбке на все сто тридцать два зуба. Во всяком случае, так показалось Яромиру.

– Ба! Кого я вижу! И давно вы из Британии?

– Матвеич! – обрадовался Илья, поначалу тоже не признавший лешего. – Ты ли это? Ну прямо франт, да и только!

– Импорт, – сдержанно похвалился леший. – Купил в Камелоте. Пять дублонов как одна копеечка. Вот, надел по особому случаю.

– А что за случай-то? – спросил Яромир, с интересом разглядывая лешего. При свете дня он выглядел очень импозантно: зеленая травяная морда, зеленые глаза, зеленые волосы, но все разных оттенков. Борода, например, была густая, словно из хвои, а нос напоминал формой молоденькую еловую шишку.

– Вы просто не в курсе, – сказал дед, прислушиваясь к чему-то. – Граф Дракоша прислал к Яге сватов. Ну а я вроде как свидетель от нашей общины. Да… а упырей-то вы ловко уговорили! Ну оно и к лучшему, лес чище будет. – Он посмотрел на друзей пронзительными зелеными глазами. – А вас, как я погляжу, опять по службе гоняют? Нынче вообще в Старухань решили загнать!

– А вы откуда знаете? – удивился Попович.

– Я не знаю, а вижу! – поправил его леший. – Вижу даже то. что идете не в ту сторону.

– Это потому, что дорога круговая, – стал пояснять Илья Муромец. – Разогнаться негде. А как выйдем на поле да как вжарим…

– Вжарить-то оно можно, – заметил дед. – Это если по делу. А если по дури, то, может, и не нужно? Эдак ведь к черту на кулички можно попасть. Вот что, идемте-ка со мной. Там вам совет будет, а может, и не только.

Илья не колебался ни секунды.

– А чего не поехать? Заодно и поздравим! Она ведь миледя? А теперь будет ледя! А у нас ледей на Руси не много, их беречь надо!

Богатырей несколько удивило прорезавшееся красноречие Муромца.

– Зацепила нашего Илейку Яга, – шепотом сказал Попович Яромиру. – Ему нравятся такие…

– Страшные, – подсказал Добрыня.

– Ага. Он же постоянно Зойку-каракатицу вспоминает!