После обеда богатыри не удержались и прилегли отдохнуть часок-другой. Хозяин, впервые в своей жизни получивший золотую монету, приказал своим слугам закрыть гостиницу, дабы не потревожить сон богатых клиентов. Поэтому шпики, разосланные по всему городу, так ничего и не смогли пронюхать. Они крутились возле гостиницы, заглядывали в пыльные окна, время от времени получали зуботычины от хозяина, но толком ничего не узнали.
Богатыри проспали до обеда. Первым вскочил Яромир:
— Подъем, братцы, ехать пора!
— Како пора?! — возмутился Муромец, продирая глаза. — Дай хоть на людей посмотреть, по чужой столице побродить. Когда еще сюда попадем?
— Так ведь опоздаем!
— Ни шиша не опоздаем, — отмахнулся Илья. — Ты, брат, знай истину: солдат спит, служба идет! Все равно без нас ничего не случится.
— Это точно! — согласился Добрыня, сладко потягиваясь. — Государственные лбы всегда торопят, а на поверку оказывается, что недельку-другую можно было погулять.
— Мне очень хочется осмотреть местные достопримечательности, — сказал Попович. — Говорят, здесь есть театр!
— А что это такое? — сразу заинтересовался Яромир.
— Этого сразу не объяснишь, — сказал Попович, натягивая штаны. — Это, брат, такая штука, что только ахнешь!
Яромир сразу загорелся желанием попасть в театр:
— Тогда пошли поскорее, чего время тянем?
— Да идем уже, идем! — отозвался Илья. — Дай хоть причесаться! — Он встал у зеркала и принялся разглаживать искусственные кудри. Кудри слиплись от пыли, и Муромец вынужден был снять парик, чтобы его отряхнуть. Он открыл ставню, и в этот момент в окне показалась вытянутая физиономия очередного шпика. Не говоря ни слова, Илья опустил ему на голову кулак, с удовлетворением услышал стук упавшего тела и только после этого от души тряхнул парик. Кудри от испуга сразу завились в бараньи завитки.
— Вот теперь полный порядок!
Полуденный Париж встретил их веселым гомоном и толкотней. Друзья побродили по рынку, купили четыре бублика и уселись в тени, не обращая внимания на шпиков, которые пришли в необычайное возбуждение. На выходе с рынка богатырей остановил патруль. Мрачные мужики в черных ливреях, с алебардами наперевес, окружили друзей и мрачно предложили проследовать «куда следует». За что командир патруля получил бубликом в лоб и мгновенно окосел. Остальные попытались разбежаться, но не успели. Получил каждый.
— Чтобы никому не было обидно! — проворчал Илья, нагружая дергающиеся тела на телегу с мусором. — Н-но, милая! Пошла!
Яромир подхватил алебарды, переломил их, как соломины, и бросил туда же. Обрадованная лошадь резвым шагом припустила к выезду из города. Народу такой поворот событий неожиданно понравился.
— Так их! — крикнула румяная торговка. — А то привыкли обирать!
— Как воров ловить, так их нету, а как к людям приставать…
— Вот и получили! — добавил кто-то.
Богатыри покинули рынок, чувствуя себя героями. За их спинами продолжался веселый гомон и шум. Это рыночные торговцы всем скопом лупили пойманных шпиков. Из темного переулка выскочили, цыгане и окружили друзей разноцветной галдящей толпой. Они зазывно лыбились и разминали вороватые ручонки. Яромир, ни разу не встречавшийся с представителями этого своеобразного племени, слегка подрастерялся, но Илья поднял кверху кулак и гаркнул:
— Ша! Кто подойдет на расстояние кулака, убиваю на месте!
Цыгане очень сильно расстроились, поскольку богатыри представляли собой хорошую добычу. Наиболее радикально настроенные члены этого племени все-таки решились на каверзу и попытались натравить на богатырей медведя. Медведь вышел на двух лапах и заорал дурным голосом, оскалив слюнявую пасть. Яромир с трудом сдержался, чтобы не влепить косолапому оплеуху. В последний момент он все-таки сообразил, что глупый зверь в общем-то, не виноват.
— Ладно тебе, Миша! — Яромир приобнял медведя за плечи. — Довели тебя басурмане! Тебе на лужайке лежать, а не здесь париться. На-ко, хлебни!
С этими словами он вытащил бутылку с Надракакашем и плеснул медведю в открытую глотку. Медведь закрутился винтом сначала вправо, потом влево и, взревев дурным голосом, бросился на цыган. Разноцветные юбки, кафтаны и штаны замелькали в воздухе. Богатыри не успели удивиться, а бродячих «артистов» и след простыл. На месте толпы остались сиротливо лежать чья-то огромная вставная челюсть и накладные груди. Медведь продолжал носиться по улице, обхватив лапами умнеющую голову, завывая, как ночной демон. В одном из переулков он столкнулся с гвардейцами кардинала.
— Прривет, уррки! — рявкнул он, с мучительным трудом произнося членораздельные звуки. — Дерржись! — и с давно забытым рвением пошел окучивать блюстителей порядка. Но этого богатыри уже не видели. Их внимание привлек народ, собравшийся на площади.
Осторожно, стараясь никого не покалечить, богатыри пробились через толпу и увидели странное, пугающее зрелище. На высоком помосте стоял палач с топором и неторопливо жрал пирожное. Он слизывал с толстых, мясистых губ крошки, прихлебывал из плетеной бутылки и сладко жмурился от солнечного света. Рядом стоял бородатый, простоволосый мужик. Было видно, что его наспех привели в более-менее пристойный вид. Только расплывшийся под глазом синяк и ссадина на губе говорили о том, что с мужиком работали специалисты из тайной канцелярии. Напротив помоста возвышалось нечто вроде ложи. Там уже сидели дамы и с вожделением готовились созерцать предстоящее действо. Расфуфыренные франты обмахивались кружевными платочками и томно улыбались. Не улыбался только долговязый тип в мантии. Он держал в руке свиток и скрипучим голосом зачитывал приговор:
— На основании вышеизложенного, за попытку взлететь на воздушном шаре с целью покушения на его высокопреосвященство, Жан-Поль Монгольфей приговаривается к отрубанию головы и прочих конечностей тела. Вердикт суда: казнить. Нельзя помиловать! Подсудимый! Вам дается последнее слово.
Бедолага подошел к краю помоста, и толпа загудела. Палач встрепенулся, перестал облизывать пальцы и на всякий случай схватился за топор.
— Братцы! — забормотал мужик, но его тут же грубо перебили:
— Говори громче, не слышно!
— Братцы! — завопил осужденный. — Вы ведь меня знаете! Я занимаюсь наукой и никого не хотел убивать! Это поклеп! Это попытка остановить прогресс! Не остановите! — Он повернулся к судьям. — Мысль остановить нельзя!
— Мысль, может быть, и нельзя, — пробормотал судья. — А тебя можно. Палач, приступай!
— Палач растопырил руки и пошел на мужика, скабрезно ухмыляясь:
— Иди ко мне, пташка! Сейчас тебе будет хорошо. Дядя сделает тебе маленькое бобо!
— Уйди, фашист проклятый! — заорал мужик, уворачиваясь от гнусных объятий. На трибуне вип-гостей весело заржали. Какая-то девица хлопнулась в обморок.
— Что творится-то?! — возмутился Яромир. — Надо их остановить! Ведь порешат мужика!
— Мы не имеем права вмешиваться! — зашептал Попович. — Не забывай, мы — гости. К тому же у нас задание!
Яромир упрямо мотнул головой:
— Ну и что, что гости? Значит, терпи любое безобразие? Да меня всю жизнь будет совесть мучить, ведьне виноват мужик, по глазам вижу!
— Илья! — взмолился Попович. — Ну скажи ему! Илья засопел:
— Вообще-то… — начал он, но тут изобретателя наконец поймали и потащили к плахе. Илья чертыхнулся и полез на помост. Вслед за Ильей на помост влезли все четверо. Толпа загудела. Палач растерялся и повернулся к судьям:
— Нет, ну совершенно невозможно работать! Уберите болельщиков!
Судья вскочил, замахал руками. Толпа гвардейцев, спутавшись алебардами, ринулась на помост и тут же улетела за пределы площади после пинка Добрыни Никитича. Илья поднял руку:
— Я отменяю казнь!
— Казнить! Нельзя помиловать! — заверещал судья, срывая с головы парик и обнажая круглую, как бильярдный шар, голову. Яромиру немедленно захотелось украсить ее всеми полагающимися шишками. И он не стал сдерживать благородного порыва. Соскочив с помоста, богатырь подбежал к судье, зажал его между коленями и стал обрабатывать голову старика с давно не испытываемым азартом.
Откуда ни возьмись появились стражники, но Илья погрозил им кулаком, и они сделали вид, что никак не проберутся сквозь толпу. Толпа восторженно гудела. Какая-то герцогиня из ложи не вытерпела, подбежала к Яромиру и повязала ему на шею душный батистовый платок. Не прошло и минуты, как судья опустился в кресло и прикрыл глаза. На его резко поумневшем лице проступил румянец. Яромир искренне надеялся, что это румянец стыда. Наконец судья встал:
В свете открывшихся новых обстоятельств суд постановляет: первоначально прочитанный приговор был прочитан неправильно. «Казнить! Нельзя помиловать!» следует читать как «Казнить нельзя. Помиловать!». Таким образом, господин Монгольфей освобождается из-под стражи и может возвратиться домой.
— Братцы!- завопил изобретатель, бросаясь к Муромцу на грудь. — Спасибо, братцы! От всей науки! Человечество вас не забудет!
— Ну, это мы знаем, — улыбнулся Илья и потрепал Монгольфея по голове. — Ты только это, погоди. Нам потолковать надо!
— Вы любите науку! Я так и знал! — воскликнул Монгольфей. — Ну наконец-то я нашел хоть одного человека, который устремлен в будущее!
— Почему одного? — улыбнулся Илья. — Нас четверо!
— Четверо?! О боже! Да откуда же вы?
— Из Лодимера! — скромно сказал Попович. — У нас там все такие. Видел бы ты Петровича! Он недавно изобрел механического мужика.
— Гомункулуса? — Монгольфей едва не лишился дара речи. — Это, должно быть, великий ученый!
— Он крутой, — подтвердил Илья. — У нас таких много. Мы тоже крутые!
— Ну, это я сразу понял, — сказал мужик, непроизвольно оборачиваясь. Толпа быстро рассеивалась. Яромир с трудом оторвал от себя герцогиню и, стирая со щек помаду, вернулся к друзьям.
— Я приглашаю вас к себе! — решительно заявил изобретатель. — Если вы хотите поговорить, то лучше делать это за стаканом вина.
Яромир свесил палачу на прощание хорошую плюху, от которой он лишился ума, и друзья отправились в гости.
Дом изобретателя находился на окраине. Впрочем, окраина от центра была недалеко, и друзья добрались без приключений. Ведь нельзя же считать приключением встречу с мушкетерами короля!
Просто в переулке четверка богатырей столкнулась с четверкой бравых молодцов. Шедший впереди парень в малиновых штанах и чумовой шляпе воззрился на богатырей, затем подкрутил ус и гаркнул хмельным веселым голосом:
— Черт побери! Да это те самые парни, которые отшлепали королевского судью!
— И переломали ребра шакалам кардинала! — добавил кто-то из них.
— Ву было дело, — Яромир пристально посмотрел на незнакомых молодцов. «Жалко ребят калечить, — подумал он. — Пацаны, вроде, неплохие, но если дойдет до драки…»
До драки не дошло. Мушкетер ослепительно улыбнулся и протянул руку:
— Д'Артаньян!
— Яромир! — назвался богатырь и осторожно пожал деликатную ладонь мушкетера. Д'Артаньян слегка побледнел, помахал рукой, подул на нее и улыбнулся:
— Счастливы видеть настоящих рыцарей!
— Взаимно! — сказал Илья, и богатыри с мушкетерами вежливо разминулись на тесной улочке, а уже в следующую секунду столкнулись с гвардейцами кардинала.
Гвардейцы резво выскочили из переулка, и самый первый, не успев затормозить, вписался Илье головой в живот. Аккурат в бронированную пластину. Звон раздался такой, словно столкнулись два чугунных горшка.
— Данке шен! — прошептал гвардеец, растирая лоб, на котором проступил отпечаток рельефа пластины: Илья Муромец, побивающий кумарина. — С дороги, господа! Мы преследуем государственных преступников!
— Этих четверых ребят с тоненькими мечишками наподобие вертелов? — уточнил Яромир.
— Это не вертелы, а шпаги! — обиделись гвардейцы. — Немедленно пропустите нас, иначе мы за себя не отвечаем.
— То, что не отвечаете, это видно, — вздохнул Илья. — Ну точно как наши стрельцы! Если воров ловить, их не дозовешься, а за людьми бегать — они тут как тут! Ну-ка, повернись-ка, сынку!
— Не буду! — заупрямился гвардеец.
— Врешь, сынок, будешь! — Илья взял гвардейца за ухо и развернул его спиной к себе. — А теперь присядь!
Повинуясь неодолимой силе, гвардеец присел, и в тот же миг сапог Яромира отправил гвардейца в полет над Парижем.
— Ну что застыли?! — гаркнул Добрыня остальным гвардейцам. — Бегите, ловите своего командира!
Гвардейцы, бестолково топоча сапогами, бросились назад.
Вряд ли можно считать приключением и встречу с колдуном. Уже на окраине он возник прямо из воздуха, скособоченный и нелепый. Причем возник не один. Двое из сумы крепко держали его за шиворот, не переставая работать дубинками.
— Урл! — взвыл колдун, завидев друзей. — Карачун!
Изловчившись, он сунул руку в карман и что-то бросил в сторону Яромира. Яркий пылающий шар размером с яблоко медленно поплыл в сторону богатыря. Илья невольно попятился, но Яромир только хмыкнул. Стянув с руки бронированную перчатку, он подул на пальцы и без всякого страха взял огненный шар в руку. Затем шагнул к колдуну и посмотрел в пустые, глупые глаза.
— А ну раскрой пасть!
— Что-о?! — удивился Неясыть.
— Ам! — Яромир загнал огненный шар в раскрывшийся рот чародея и сжал тому челюсть. Неясыть невольно сделал глотательное движение, и шар легко скользнул внутрь.
— Вот так! — Яромир удовлетворенно улыбнулся. — В следующий раз будешь думать. Работайте, ребята, работайте!
Затихшие на мгновение двое из сумы принялись обрабатывать Неясыть с новой силой. Колдун активно дымил и извивался, как уж.
— Никогда бы не подумал, что этакую страсть можно в руки взять! — сказал Илья, когда они свернули на другую улицу.
— Ерунда! — самодовольно отмахнулся Яромир. — У нас в деревне одна колдунья тоже любила огненными яблоками пуляться. Ну, а мой дядя вот так же поймал одно, да ей прямо в пасть и запихал! Эти яблоки опасны, если в лоб попадут. А рукой взять можно, только рука должна быть сухая. Дядя называл их шаровыми молниями.
В общем, богатыри дошли до дома изобретателя без особых приключений. Дом был невелик, но двор широк и просторен. На дворе стояли какие-то постройки, рядом находилась кузница. Впрочем, осматривать хозяйство изобретателя богатыри не стали. Они уселись на тенистой веранде, и Монгольфей принес обещанное вино.
— Ты, говоришь, воздушный шар изобрел? — прищурился Муромец. — Он что — летает?
— Летает! — кивнул изобретатель. — Я надуваю его горячим воздухом, и он летит!
— А в Британию, к примеру, долетит?
— Долетит! — кивнул Монгольфей.
— Тогда мы у тебя эту штуку покупаем! — сказал Илья и подмигнул друзьям. — Десять золотых хватит?
Ошарашенный изобретатель забегал из угла в угол.
— Десять золотых! О! Это большие деньги!
— Ты сможешь построить пять таких шаров! — хитро улыбнулся Илья.
— Все это так… тем более, вы спасли мне жизнь! Десять золотых! А правда, что у вас на Руси живет Петрович?
— Правда! — подтвердил Попович. — Ты сам сможешь в этом убедиться, если полетишь с нами.
— Вот это другое дело! — обрадовался изобретатель. — А то господин королевский судья опомнится и снова вынесет старый приговор.
— Пока ты с нами, никто тебя не тронет, — сказал Яромир. — А у нас в Лодимере таких, как ты, любят! Отведем тебя к Кощею, будешь строить шаровоздуш-ный флот! А кстати, где у вас тут поблизости театр?
— О! — воскликнул Монгольфей. Его глаза заблестели. — Я знаю, что нужно таким богатырям, как вы! Есть у нас удивительный театр, и называется он стриптиз!
— Тогда немедленно в стриптиз! — сказал Попович. — Я давно хотел увидеть возвышающие разум искусства!